Страница:
Но скорее всего, тогда возникла еще неясная, неоформившаяся мысль. Заговор же как реальность… скорее всего следует отнести к концу 1933 — началу 1934 годов. Как своеобразный отклик на дошедший до СССР призыв Троцкого «убрать Сталина», совершить новую, «политическую» революцию, ликвидировав «термидорианскую сталинистскую бюрократию».
Не было полного доверия у Сталина к некоторым руководителям ОГПУ. Высказывалось мнение о его особо доверительных отношениях с Ягодой. Но это опровергает следующий документ: собственноручная записка Сталина Менжинскому (без даты, но, по-видимому, незадолго до смерти последнего):
«Т. Менжинский! Прошу держать в секрете содержание нашей беседы о делах в ОГПУ (пока что!). Я имею в виду коллегию ОГПУ (включая Ягоду), члены которой не должны знать пока что содержание беседы… Привет! И. Сталин».
Очевидно, были некоторые вопросы, которые Сталин считал нужным скрывать даже от первого заместителя Менжинского — Ягоды. И, надо сказать, подозрительность Сталина была оправдана.
В декабре 1934 года было арестовано много «белогвардейцев» в Москве и Ленинграде, якобы причастных к убийству Кирова. Судили их без долгого расследования. 37 человек были приговорены к смертной казни за «подготовку и организацию террористических актов против работников советской власти». Так было на суде в Ленинграде, а в Москве по такому же обвинению было расстреляно 33 человека.
Учтем, что не менее сурово были наказаны даже те, кто был знаком или находился в родственных отношениях с Николаевым, не имея прямого отношения к убийству. На этом фоне очень странными выглядели результаты суда над руководящими работниками Ленинградского НКВД, которые были ответственны за безопасность Кирова.
Судили 12 человек, среди них— Медведя и Запорожца, которых обвиняли в том, что «располагая сведениями о готовящемся покушении на тов. С.М. Кирова, проявили не только невнимательное отношение, но и преступную халатность к основным требованиям охраны государственной безопасности, не приняв необходимых мер охраны».
Медведь совершил прямое нарушение служебных обязанностей. Хорошо зная о взаимоотношениях Кирова с Драуле, он тем не менее не провел профилактической проверки их семейного окружения. А проведи он ее, то несомненно бы обнаружил, что муж Драуле бывает в германском консульстве и покупает на немецкие деньги продукты в магазинах «Торгсина». Выяснилось бы и то, что Николаев по характеру неуравновешен и очень ревнив.
В этой связи вспоминается весьма характерный случай-предотвращение царской охранкой теракта против Александра III, намечавшегося на 1 марта 1887 года. Покушение не состоялось именно из-за своевременной профилактической проверки.
Тогда в Крыму был арестован мирный пропагандист распространявший нелегальную литературу. При обыске у него было обнаружено письмо в Петербург. Крымское жандармское управление телеграфировало в столицу с просьбой о проверке этого адресата. Столичные отнеслись к этой просьбе как к досадной нудной рутине, но все-таки исполнили ее По данному адресу неожиданно обнаружили динамит, оболочки для бомб, график поездок Александра III по Санкт-Петербургу, схему его маршрутов.
Таким образом, обвинение против Медведя и Запорожца было совершенно оправданным и могло бы повлечь за собой суровые меры наказания.
Однако приговоры оказались удивительно мягкими Медведь получил три года лагерей, другие по 2—3 года и лишь один получил 10 лет, да и то за то, что вел себя неподобающим образом во время следствия.
Более того, как вскоре выяснилось, главные обвиняемые — Медведь и Запорожец — отделались и того легче ибо их назначили на руководящие должности в лагерях.
«Как было позднее признано на процессе 1938 года Ягода проявил исключительную и необыкновенную заботу об их судьбе, —писал Р. Конквист. — Его личный секретарь Буланов заявил, что „лично мне он поручил заботу о семье Запорожца, о семье Медведя, помню, что он отправил их для отбывания в лагерь не обычным путем, он их отправил не в вагоне для арестованных, а в специальном вагоне прямого назначения. Перед отправкой он вызвал к себе Запорожца и Медведя“.
Невозможно, конечно, считать все это личной инициативой Ягоды, — продолжает Конквист, намекая на причастность к убийству Сталина. — Обвиняемые находились под более высокой протекцией. Больше того, сотрудники НКВД узнали, что Паукер и Шанин (начальник транспортного управления НКВД) посылали пластинки и радиоприемники высланному Запорожцу — вопреки строгим сталинским правилам, по которым связь даже с ближайшим другом обрывалась, если друга арестовывали.
Эта дополнительная странность кировского дела, после всех других, убедила многих сотрудников, что Сталин одобрил, если не организовал убийство Кирова».
Надо сказать, что если и были такие сотрудники, то из числа либо отъявленных врагов Сталина, либо умственно неполноценных. Так политические убийства не организовываются, если приговаривают к расстрелу неких «белогвардейцев», тогда как непосредственные тайные организаторы оставлены в живых, не были «ликвидированы» как опаснейшие свидетели.
В общем, Конквист придерживается мнения Хрущева, высказанное в связи с его нападками на Сталина: «После убийства Кирова, — говорил Хрущев, — руководящим работникам ленинградского НКВД были вынесены очень легкие приговоры. Можно предполагать, что их расстреляли [потом] для того, чтобы скрыть истинных организаторов убийства Кирова».
И хотя Конквист посетовал, что этот намек «сделан слишком грубо», в действительности даже Никита Сергеевич намекал более тонко и хитро, чем ярый антисоветчик Конквист. Если последний безо всяких оснований обвинил в убийстве Кирова Сталина, то Хрущев оказался не так глуп (или лжив).
Дело в том, что если Запорожец и Медведь знали о том, что Сталин им приказал содействовать убийству Кирова, то их следовало бы, как мы уже сказали, уничтожить сразу, но никак не при дополнительном следствии и суде, потому что уж тогда-то они, зная о неизбежности расстрельного приговора, вполне могли рассказать правду.
Относительно того, будто всех арестованных тут же забывали друзья и знакомые, надо сказать, что это ложь или заблуждение. Например, существуют опубликованные свидетельства того, что В.И. Вернадский вел активную переписку со своим другом и учеником Б.Л. Дичковым, осужденным в Ленинграде в 1934 году по политической статье. Более того, Вернадский ходатайствовал за своих арестованных учеников и помогал их семьям. Это отнюдь не расценивалось как предосудительные действия.
Странно выглядит высказывание Конквиста; «Как только было решено разоблачить роль Ягоды в убийстве Кирова и рассказать все о соучастии НКВД в преступлении, пришло время принести в жертву всех замешанных».
Логика, мягко говоря, странная. Почему и кем «было решено» разоблачать Ягоду? Если и тут намек на Сталина, то оправдать такое его решение останется только тем, что на него нашло затмение и он проявил не только шизофренические симптомы, но и несусветную глупость. Столь верных исполнителей такого дьявольски коварного преступления следовало бы беречь и поощрять, используя их на подобной кровавой работе и впредь. Подвергнуть их следствию и суду, пусть даже закрытому, значит рисковать тем, что все нити преступления будут раскрыты. В таком случае участь Сталина была бы печальной. Только безумец будет поступать так, как предполагает Конквист, и дни такого правителя были бы сочтены.
То, что Ягода проявил поначалу необыкновенную заботу о Запорожце, Медведе и их семьях, работники НКВД должны были знать, ибо все это проходило именно через них (не по линии же ЦК). А вот до Сталина эти факты могли дойти не сразу. И когда он узнал об этой заботе, у него должно было укрепиться мнение о том, что Ягода старается помочь своему соучастнику (или двум соучастникам), чтобы они помалкивали о преступных связях с ним, Ягодой. Точнее, такое подозрение должно было возникнуть еще раньше, при вынесении мягких приговоров тем, кто отвечал за безопасность' Кирова. Ведь эта мягкость могла свидетельствовать о том, что преступная халатность охранников и их начальников — дело допустимое и проступок не особенно тяжкий. Выходит, что если б покушение было совершено на Сталина, то и тут охранники имели все основания бездействовать и не подвергать себя риску, пытаясь остановить террористов.
Более того, как мы видели по тексту записки Сталина Менжинскому, доверие вождя к Ягоде вовсе не было полным. Подозрения могли возникнуть еще то 1934 года, а затем стали переходить в уверенность: Ягода — враг.
Учтем и то, что Ягода не был сразу снят и казнен, а был сначала понижен в должности и лишен высшего поста в НКВД. Но материалов против него накапливалось все больше. И Сталин написал 31 марта 1937 года заявление Политбюро ЦК ВКП(б), адресованное членам ЦК:
«Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягоды, совершенных в бытность им наркомом внутренних дел, а также после перехода его в наркомат связи, Политбюро ЦК ВКП(б) предлагает исключение его из партии и немедленный арест. Политбюро ЦК ВКП(б) доводит до сведения ЦК ВКП, что ввиду опасности оставления Ягоды на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягоды. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягоды из партии и его арест. По поручению Политбюро ЦК ВКП Сталин».
Как видим, соблюдались все необходимые формальности, связанные с арестом высокопоставленного партийного работника. Оказывается, на Ягоду, как виновника гибели Кирова, определенно указал еще Орджоникидзе. Вот что писал секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов (из записки в президиум ЦК КПСС, 1956 год):
«Нельзя сказать, что мало людей охраняло Кирова. Несли дежурство по охране Кирова 9 сотрудников НКВД…
Были ли в Политбюро предложения привлечь Ягоду к ответственности за убийство С.М. Кирова? Видимо, были. Как заявлял Енукидзе, на одном из заседаний Политбюро С. Орджоникидзе выступил с прямым обвинением Ягоды, бросив ему: «Вы являетесь виновником смерти Кирова». Спору нет, это обвинение никак не может служить доказательством того, что Ягода является организатором преступления. Вполне возможно, что имелась в виду виновность в халатном отношении к обеспечению безопасности высших лиц государства. Но не исключено, что Орджоникидзе уже тогда знал что-то о роли Ягоды в убийстве Кирова.
Другой вопрос: насколько в этом преступлении мог быть замешан, например, такой человек как Бухарин. Однако и в этом случае обвинения (прямо скажем — весьма шаткие) строились не на пустом месте. Вот выдержка из протокола пленума ЦК ВКП(б), проходившего в феврале — марте 1937 года:
«ЕЖОВ. …Второй документ — тоже дружба такая, довольно подозрительная: известный человечек был такой, Котолынов, организатор убийства т. Кирова, наводчик Николаева. Так вот, видите ли, тоже в 1934 году Бухарин пишет… ГОЛОС. Кому?
ЕЖОВ. Медведю в Ленинград. Он пишет: «Дорогой товарищ Медведь, у тебя зашился один работник», и просит потом «хорошо бы разгрузить от административных дел, есть у вас в Ленинграде такой парень Ваня Котолынов», словом, сообщает ему подробную характеристику со слов других, называет о том, что его может рекомендовать Смородинов (так в тексте; правильно — Смородин: бывший генсек ЦК комсомола, 2-й секретарь Ленинградского, затем первый секретарь Сталинградского обкома, прототип главного героя кинотрилогии о Максиме; расстрелян в феврале 1939-го — Авт.). Потом пишет: «Я оставляю в стороне, что он исключался из партии, и знаю только, слышал о нем как об очень талантливом парттысячнике».
БУХАРИН. Один… научный работник просил меня дать этого Котолынова. Я написал Медведю и просил его проверить об этом человеке.
ЕЖОВ. Странное знакомство с террористами. БУХАРИН. Я могу свидетелей вызвать, по чьей просьбе я это сделал».
Позже, уже из внутренней тюрьмы НКВД Н.И. Бухарин писал Сталину 15 апреля, разъясняя данный эпизод:
«…Ко мне пришел Д.Л. Талмуд (физико-химик, член-корреспондент АН СССР с 1934 года, когда начал работать в Институте биохимии АН СССР. — Авт.), физик и сотрудник ОГПУ, которому я помог в устройстве специального назначения лаборатории, находящейся в ведении ОГПУ. Он меня просил написать Медведю, чтобы тот дал ему Котолынова, о котором он, Талмуд, знает от Смородина».
Бухарин просил передать свое письмо — 9 исписанных полностью страниц — Сталину. Просьба была выполнена. Прочтя письмо, Сталин пометил на сопроводительной записке: «Вкруговую. Ст.». По мере чтения члены Политбюро расписывались и высказывались:
«Читал. По-моему, писал жулик. В. Молотов»; «Все та же жульническая песенка „я не я, и лошадь не моя“. Л. Каганович»; «М. Калинин»; «Безусловно жульническое письмо. В. Чубарь»; «Читал. К. Ворошилов»; «Бухарин продолжает свое провинциальное актерство и фарисейское жульничество. А. Микоян»; «Типичная бухаринская ложь. А. Андреев».
Против Бухарина оказались почти все. Судя по всему, дело его уже обсуждалось в узком кругу и решение о высшей мере наказания для одного из бывших руководителей оппозиции было принято. Теперь задача ставилась более широко: искоренять беспощадно оппозиционеров среднего и нижнего звена. Здесь уже проявляли свое усердие и преданность те, кто выстраивал свою партийную карьеру, буквально шагая по трупам.
Как вспоминал бывший 1-й секретарь Свердловского райкома Москвы И. Новиков:
«На пленуме МК и МГК ВКП(б) 14 августа 1937 г. присутствовали я, В.П. Пронин. Н. Хрущев вел пленум с Г. Маленковым. Это был полный разгром Московской партийной организации, ее руководящих кадров.
Мы с женой ночами дома не спали, боялись ареста. А за что? Так просто.
Н.Хрущев чистит троцкистов по трем пунктам: 1. Руководящие кадры МК ВКП(б) противопоставили себя товарищу Сталину. 2. Московская парторганизация вела антипартийный подбор кадров. 3. Утрата революционной бдительности».
В результате из 23 крупных партийных работников Москвы возвратились из заключения 3—5 человек. Остальные пропали без вести.
Аналогичный разгром ленинградской партийной организации учинил Жданов.
…Как обычно бывает в горах: лавина начинается с незначительных обвалов вверху крутого склона. Постепенно набирая массу и мощь, она несется по склону, сметая все на своем пути. Нечто подобное происходит и с катастрофическими общественными процессами, в частности с массовыми репрессиями. Но и в природе и в обществе необходим не только первый толчок, но и сложившаяся обстановка.
Бытует мнение, что массовые репрессии, прежде всего направленные против представителей партийно-комсомольского актива, были вызваны манией преследования у Сталина. Но если бы такая мания действительно была, то она распространялась бы прежде всего на близкое окружение вождя. Чего ему было бояться партийцев среднего и низшего звена, а также беспартийных оппозиционеров?
Про объективные обстоятельства, вызвавшие репрессии, (непосредственно написал… все тот же Конквист:
«В комсомоле, например, еще в 1935 году наблюдалось удивительно сильное сопротивление сталинизму. Секретные архивы Смоленской области (они были захвачены немцами во время войны и позже попали на Запад) выявляют степень этого сопротивления. На комсомольской дискуссии по поводу убийства Кирова один член организации говорил: „Когда убили Кирова, то разрешили свободную торговлю хлебом; когда убьют Сталина, то распустят все колхозы“… Есть рапорт о девятилетнем пионере, который кричал: „Долой советскую власть! Когда я вырасту, я убью Сталина“. Об одиннадцатилетнем школьнике сказали, что он говорил: „При Ленине мы жили хорошо, а при Сталине мы живем плохо“. А 16-летний студент якобы заявил: „Кирова они убили; пусть теперь убьют Сталина“. Время от времени даже высказывались случайные симпатии к оппозиции…»
Ясно, что подобные сообщения поступали не только из Смоленской области. Ситуация внутри страны была не столь благополучная, как порой представляют себе те, кто верит в полную необоснованность репрессий. Но мы знаем, что вокруг Сталина в 1932—1935 годах сгущались тучи. Да и внешнеполитическое положение страны было непростым.
Глава 5. «УБРАТЬ СТАЛИНА»
Обшая обстановка
Не было полного доверия у Сталина к некоторым руководителям ОГПУ. Высказывалось мнение о его особо доверительных отношениях с Ягодой. Но это опровергает следующий документ: собственноручная записка Сталина Менжинскому (без даты, но, по-видимому, незадолго до смерти последнего):
«Т. Менжинский! Прошу держать в секрете содержание нашей беседы о делах в ОГПУ (пока что!). Я имею в виду коллегию ОГПУ (включая Ягоду), члены которой не должны знать пока что содержание беседы… Привет! И. Сталин».
Очевидно, были некоторые вопросы, которые Сталин считал нужным скрывать даже от первого заместителя Менжинского — Ягоды. И, надо сказать, подозрительность Сталина была оправдана.
В декабре 1934 года было арестовано много «белогвардейцев» в Москве и Ленинграде, якобы причастных к убийству Кирова. Судили их без долгого расследования. 37 человек были приговорены к смертной казни за «подготовку и организацию террористических актов против работников советской власти». Так было на суде в Ленинграде, а в Москве по такому же обвинению было расстреляно 33 человека.
Учтем, что не менее сурово были наказаны даже те, кто был знаком или находился в родственных отношениях с Николаевым, не имея прямого отношения к убийству. На этом фоне очень странными выглядели результаты суда над руководящими работниками Ленинградского НКВД, которые были ответственны за безопасность Кирова.
Судили 12 человек, среди них— Медведя и Запорожца, которых обвиняли в том, что «располагая сведениями о готовящемся покушении на тов. С.М. Кирова, проявили не только невнимательное отношение, но и преступную халатность к основным требованиям охраны государственной безопасности, не приняв необходимых мер охраны».
Медведь совершил прямое нарушение служебных обязанностей. Хорошо зная о взаимоотношениях Кирова с Драуле, он тем не менее не провел профилактической проверки их семейного окружения. А проведи он ее, то несомненно бы обнаружил, что муж Драуле бывает в германском консульстве и покупает на немецкие деньги продукты в магазинах «Торгсина». Выяснилось бы и то, что Николаев по характеру неуравновешен и очень ревнив.
В этой связи вспоминается весьма характерный случай-предотвращение царской охранкой теракта против Александра III, намечавшегося на 1 марта 1887 года. Покушение не состоялось именно из-за своевременной профилактической проверки.
Тогда в Крыму был арестован мирный пропагандист распространявший нелегальную литературу. При обыске у него было обнаружено письмо в Петербург. Крымское жандармское управление телеграфировало в столицу с просьбой о проверке этого адресата. Столичные отнеслись к этой просьбе как к досадной нудной рутине, но все-таки исполнили ее По данному адресу неожиданно обнаружили динамит, оболочки для бомб, график поездок Александра III по Санкт-Петербургу, схему его маршрутов.
Таким образом, обвинение против Медведя и Запорожца было совершенно оправданным и могло бы повлечь за собой суровые меры наказания.
Однако приговоры оказались удивительно мягкими Медведь получил три года лагерей, другие по 2—3 года и лишь один получил 10 лет, да и то за то, что вел себя неподобающим образом во время следствия.
Более того, как вскоре выяснилось, главные обвиняемые — Медведь и Запорожец — отделались и того легче ибо их назначили на руководящие должности в лагерях.
«Как было позднее признано на процессе 1938 года Ягода проявил исключительную и необыкновенную заботу об их судьбе, —писал Р. Конквист. — Его личный секретарь Буланов заявил, что „лично мне он поручил заботу о семье Запорожца, о семье Медведя, помню, что он отправил их для отбывания в лагерь не обычным путем, он их отправил не в вагоне для арестованных, а в специальном вагоне прямого назначения. Перед отправкой он вызвал к себе Запорожца и Медведя“.
Невозможно, конечно, считать все это личной инициативой Ягоды, — продолжает Конквист, намекая на причастность к убийству Сталина. — Обвиняемые находились под более высокой протекцией. Больше того, сотрудники НКВД узнали, что Паукер и Шанин (начальник транспортного управления НКВД) посылали пластинки и радиоприемники высланному Запорожцу — вопреки строгим сталинским правилам, по которым связь даже с ближайшим другом обрывалась, если друга арестовывали.
Эта дополнительная странность кировского дела, после всех других, убедила многих сотрудников, что Сталин одобрил, если не организовал убийство Кирова».
Надо сказать, что если и были такие сотрудники, то из числа либо отъявленных врагов Сталина, либо умственно неполноценных. Так политические убийства не организовываются, если приговаривают к расстрелу неких «белогвардейцев», тогда как непосредственные тайные организаторы оставлены в живых, не были «ликвидированы» как опаснейшие свидетели.
В общем, Конквист придерживается мнения Хрущева, высказанное в связи с его нападками на Сталина: «После убийства Кирова, — говорил Хрущев, — руководящим работникам ленинградского НКВД были вынесены очень легкие приговоры. Можно предполагать, что их расстреляли [потом] для того, чтобы скрыть истинных организаторов убийства Кирова».
И хотя Конквист посетовал, что этот намек «сделан слишком грубо», в действительности даже Никита Сергеевич намекал более тонко и хитро, чем ярый антисоветчик Конквист. Если последний безо всяких оснований обвинил в убийстве Кирова Сталина, то Хрущев оказался не так глуп (или лжив).
Дело в том, что если Запорожец и Медведь знали о том, что Сталин им приказал содействовать убийству Кирова, то их следовало бы, как мы уже сказали, уничтожить сразу, но никак не при дополнительном следствии и суде, потому что уж тогда-то они, зная о неизбежности расстрельного приговора, вполне могли рассказать правду.
Относительно того, будто всех арестованных тут же забывали друзья и знакомые, надо сказать, что это ложь или заблуждение. Например, существуют опубликованные свидетельства того, что В.И. Вернадский вел активную переписку со своим другом и учеником Б.Л. Дичковым, осужденным в Ленинграде в 1934 году по политической статье. Более того, Вернадский ходатайствовал за своих арестованных учеников и помогал их семьям. Это отнюдь не расценивалось как предосудительные действия.
Странно выглядит высказывание Конквиста; «Как только было решено разоблачить роль Ягоды в убийстве Кирова и рассказать все о соучастии НКВД в преступлении, пришло время принести в жертву всех замешанных».
Логика, мягко говоря, странная. Почему и кем «было решено» разоблачать Ягоду? Если и тут намек на Сталина, то оправдать такое его решение останется только тем, что на него нашло затмение и он проявил не только шизофренические симптомы, но и несусветную глупость. Столь верных исполнителей такого дьявольски коварного преступления следовало бы беречь и поощрять, используя их на подобной кровавой работе и впредь. Подвергнуть их следствию и суду, пусть даже закрытому, значит рисковать тем, что все нити преступления будут раскрыты. В таком случае участь Сталина была бы печальной. Только безумец будет поступать так, как предполагает Конквист, и дни такого правителя были бы сочтены.
То, что Ягода проявил поначалу необыкновенную заботу о Запорожце, Медведе и их семьях, работники НКВД должны были знать, ибо все это проходило именно через них (не по линии же ЦК). А вот до Сталина эти факты могли дойти не сразу. И когда он узнал об этой заботе, у него должно было укрепиться мнение о том, что Ягода старается помочь своему соучастнику (или двум соучастникам), чтобы они помалкивали о преступных связях с ним, Ягодой. Точнее, такое подозрение должно было возникнуть еще раньше, при вынесении мягких приговоров тем, кто отвечал за безопасность' Кирова. Ведь эта мягкость могла свидетельствовать о том, что преступная халатность охранников и их начальников — дело допустимое и проступок не особенно тяжкий. Выходит, что если б покушение было совершено на Сталина, то и тут охранники имели все основания бездействовать и не подвергать себя риску, пытаясь остановить террористов.
Более того, как мы видели по тексту записки Сталина Менжинскому, доверие вождя к Ягоде вовсе не было полным. Подозрения могли возникнуть еще то 1934 года, а затем стали переходить в уверенность: Ягода — враг.
Учтем и то, что Ягода не был сразу снят и казнен, а был сначала понижен в должности и лишен высшего поста в НКВД. Но материалов против него накапливалось все больше. И Сталин написал 31 марта 1937 года заявление Политбюро ЦК ВКП(б), адресованное членам ЦК:
«Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягоды, совершенных в бытность им наркомом внутренних дел, а также после перехода его в наркомат связи, Политбюро ЦК ВКП(б) предлагает исключение его из партии и немедленный арест. Политбюро ЦК ВКП(б) доводит до сведения ЦК ВКП, что ввиду опасности оставления Ягоды на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягоды. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягоды из партии и его арест. По поручению Политбюро ЦК ВКП Сталин».
Как видим, соблюдались все необходимые формальности, связанные с арестом высокопоставленного партийного работника. Оказывается, на Ягоду, как виновника гибели Кирова, определенно указал еще Орджоникидзе. Вот что писал секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов (из записки в президиум ЦК КПСС, 1956 год):
«Нельзя сказать, что мало людей охраняло Кирова. Несли дежурство по охране Кирова 9 сотрудников НКВД…
Были ли в Политбюро предложения привлечь Ягоду к ответственности за убийство С.М. Кирова? Видимо, были. Как заявлял Енукидзе, на одном из заседаний Политбюро С. Орджоникидзе выступил с прямым обвинением Ягоды, бросив ему: «Вы являетесь виновником смерти Кирова». Спору нет, это обвинение никак не может служить доказательством того, что Ягода является организатором преступления. Вполне возможно, что имелась в виду виновность в халатном отношении к обеспечению безопасности высших лиц государства. Но не исключено, что Орджоникидзе уже тогда знал что-то о роли Ягоды в убийстве Кирова.
Другой вопрос: насколько в этом преступлении мог быть замешан, например, такой человек как Бухарин. Однако и в этом случае обвинения (прямо скажем — весьма шаткие) строились не на пустом месте. Вот выдержка из протокола пленума ЦК ВКП(б), проходившего в феврале — марте 1937 года:
«ЕЖОВ. …Второй документ — тоже дружба такая, довольно подозрительная: известный человечек был такой, Котолынов, организатор убийства т. Кирова, наводчик Николаева. Так вот, видите ли, тоже в 1934 году Бухарин пишет… ГОЛОС. Кому?
ЕЖОВ. Медведю в Ленинград. Он пишет: «Дорогой товарищ Медведь, у тебя зашился один работник», и просит потом «хорошо бы разгрузить от административных дел, есть у вас в Ленинграде такой парень Ваня Котолынов», словом, сообщает ему подробную характеристику со слов других, называет о том, что его может рекомендовать Смородинов (так в тексте; правильно — Смородин: бывший генсек ЦК комсомола, 2-й секретарь Ленинградского, затем первый секретарь Сталинградского обкома, прототип главного героя кинотрилогии о Максиме; расстрелян в феврале 1939-го — Авт.). Потом пишет: «Я оставляю в стороне, что он исключался из партии, и знаю только, слышал о нем как об очень талантливом парттысячнике».
БУХАРИН. Один… научный работник просил меня дать этого Котолынова. Я написал Медведю и просил его проверить об этом человеке.
ЕЖОВ. Странное знакомство с террористами. БУХАРИН. Я могу свидетелей вызвать, по чьей просьбе я это сделал».
Позже, уже из внутренней тюрьмы НКВД Н.И. Бухарин писал Сталину 15 апреля, разъясняя данный эпизод:
«…Ко мне пришел Д.Л. Талмуд (физико-химик, член-корреспондент АН СССР с 1934 года, когда начал работать в Институте биохимии АН СССР. — Авт.), физик и сотрудник ОГПУ, которому я помог в устройстве специального назначения лаборатории, находящейся в ведении ОГПУ. Он меня просил написать Медведю, чтобы тот дал ему Котолынова, о котором он, Талмуд, знает от Смородина».
Бухарин просил передать свое письмо — 9 исписанных полностью страниц — Сталину. Просьба была выполнена. Прочтя письмо, Сталин пометил на сопроводительной записке: «Вкруговую. Ст.». По мере чтения члены Политбюро расписывались и высказывались:
«Читал. По-моему, писал жулик. В. Молотов»; «Все та же жульническая песенка „я не я, и лошадь не моя“. Л. Каганович»; «М. Калинин»; «Безусловно жульническое письмо. В. Чубарь»; «Читал. К. Ворошилов»; «Бухарин продолжает свое провинциальное актерство и фарисейское жульничество. А. Микоян»; «Типичная бухаринская ложь. А. Андреев».
Против Бухарина оказались почти все. Судя по всему, дело его уже обсуждалось в узком кругу и решение о высшей мере наказания для одного из бывших руководителей оппозиции было принято. Теперь задача ставилась более широко: искоренять беспощадно оппозиционеров среднего и нижнего звена. Здесь уже проявляли свое усердие и преданность те, кто выстраивал свою партийную карьеру, буквально шагая по трупам.
Как вспоминал бывший 1-й секретарь Свердловского райкома Москвы И. Новиков:
«На пленуме МК и МГК ВКП(б) 14 августа 1937 г. присутствовали я, В.П. Пронин. Н. Хрущев вел пленум с Г. Маленковым. Это был полный разгром Московской партийной организации, ее руководящих кадров.
Мы с женой ночами дома не спали, боялись ареста. А за что? Так просто.
Н.Хрущев чистит троцкистов по трем пунктам: 1. Руководящие кадры МК ВКП(б) противопоставили себя товарищу Сталину. 2. Московская парторганизация вела антипартийный подбор кадров. 3. Утрата революционной бдительности».
В результате из 23 крупных партийных работников Москвы возвратились из заключения 3—5 человек. Остальные пропали без вести.
Аналогичный разгром ленинградской партийной организации учинил Жданов.
…Как обычно бывает в горах: лавина начинается с незначительных обвалов вверху крутого склона. Постепенно набирая массу и мощь, она несется по склону, сметая все на своем пути. Нечто подобное происходит и с катастрофическими общественными процессами, в частности с массовыми репрессиями. Но и в природе и в обществе необходим не только первый толчок, но и сложившаяся обстановка.
Бытует мнение, что массовые репрессии, прежде всего направленные против представителей партийно-комсомольского актива, были вызваны манией преследования у Сталина. Но если бы такая мания действительно была, то она распространялась бы прежде всего на близкое окружение вождя. Чего ему было бояться партийцев среднего и низшего звена, а также беспартийных оппозиционеров?
Про объективные обстоятельства, вызвавшие репрессии, (непосредственно написал… все тот же Конквист:
«В комсомоле, например, еще в 1935 году наблюдалось удивительно сильное сопротивление сталинизму. Секретные архивы Смоленской области (они были захвачены немцами во время войны и позже попали на Запад) выявляют степень этого сопротивления. На комсомольской дискуссии по поводу убийства Кирова один член организации говорил: „Когда убили Кирова, то разрешили свободную торговлю хлебом; когда убьют Сталина, то распустят все колхозы“… Есть рапорт о девятилетнем пионере, который кричал: „Долой советскую власть! Когда я вырасту, я убью Сталина“. Об одиннадцатилетнем школьнике сказали, что он говорил: „При Ленине мы жили хорошо, а при Сталине мы живем плохо“. А 16-летний студент якобы заявил: „Кирова они убили; пусть теперь убьют Сталина“. Время от времени даже высказывались случайные симпатии к оппозиции…»
Ясно, что подобные сообщения поступали не только из Смоленской области. Ситуация внутри страны была не столь благополучная, как порой представляют себе те, кто верит в полную необоснованность репрессий. Но мы знаем, что вокруг Сталина в 1932—1935 годах сгущались тучи. Да и внешнеполитическое положение страны было непростым.
Глава 5. «УБРАТЬ СТАЛИНА»
Обшая обстановка
Может создаться впечатление, будто Сталину в трудные годы до и после убийства Кирова только и было дел, что заниматься интригами в руководстве партии. Кто-то даже подозревает его в организации хитроумных убийств своих врагов (и друзей тоже).
Так могут думать лишь те, кто имеет довольно-таки смутное представление о руководстве огромной — самой большой по территории в мире— страной в нелегкий период ее истории. А те, кто обвиняют только Сталина за массовые репрессии против оппозиционеров — явных и мнимых, — по сути исходят из того, что он, являясь диктатором, занимал все руководящие должности сразу, включая пост Ягоды или Ежова.
Мелкими интриганами могут быть крупные вельможи, но не крупные руководители огромной страны. Когда благодаря хитростям, изворотливости, интригам и лицемерию к власти в нашей стране пришли такие деятели как Горбачев и Ельцин, великая держава в считанные годы без войн и стихийных бедствий превратилась в полунищую, слабо развитую страну с непомерно тяжелым грузом внешней задолженности.
А в 30-е годы XX века СССР за две пятилетки превратился из слабо развитой страны в могучую индустриальную державу. И это было результатом проведения генеральной линии партии под руководством Сталина.
Январь 1934 года ознаменовался для СССР скоплением грозовых туч на внешнеполитическом горизонте. Начавшееся советско-польское сближение было сорвано Варшавой. 26 января 1934 года была опубликована германо-польская декларация о ненападении.
Угроза германо-польского сближения и сотрудничества тревожила советское руководство. Из сообщения советского агента, внедренного в окружение влиятельного предпринимателя Флик-Штегера, о переговорах фон Папена с Парижем, можно было сделать вывод о возможности тайного соглашения между Германией, Польшей и Францией против СССР. В сообщении от 24 июня 1932 года говорилось: «За уступки Германии Польшу обещают вознаградить в широкой мере в сторону Советской Украины… Англия, видимо, вначале останется доброжелательным наблюдателем в случае союза Франции, Германии и Польши против Советского Союза, но, если эти страны пойдут походом на Украину, Англия постарается захватить Крым и под видом освобождения Грузии овладеть нефтеисточниками Кавказа».
На восточном направлении тоже дела обстояли неважно. Акты японской агрессии в Китае вызвали активное противодействие СССР. Советское руководство предприняло серьезные шаги по укреплению безопасности Дальнего Востока, увеличив количество войск в Особой Дальневосточной Краснознаменной армии и число боевых кораблей на Тихом океане. В первую пятилетку на Дальнем Востоке были созданы новые экономические и оборонные центры.
СССР перешел в контрнаступление на китайской территории, на северо-западе Китая в Синьцзяне. Этот регион — Синьцзян, или Восточный Туркестан, — граничащий с Афганистаном, Индией, Монголией и Советским Союзом, имел важное стратегическое значение. Здесь у СССР были преимущества перед Японией: близость территорий, буфер в виде Монголии, хорошо налаженная система коммуникаций, связывающая Синьцзян с советской Средней Азией.
Разгром основных сил басмачества способствовал усилению советского влияния в Северо-Западном Китае. В Восточном Туркестане с 1931 года активно действовали войска Красной армии, уничтожавшие базы басмачей в приграничном районе.
Басмачи представляли угрозу и для китайской администрации. В июне 1932 года была проведена первая совместная китайско-советская военная операция по разгрому басмачей в Западном Синьцзяне. Операция была настолько эффективна, что часть басмачей сочла за благо вернуться в СССР и продолжать борьбу с Красной армией непосредственно на территории Средней Азии.
Политика советского правительства в этом регионе оказалась продуманной и успешной. В Синьцзяне преобладали три основные силы: провинциальное китайское правительство, русские белогвардейские части, тюрко-исламская республика Восточного Туркестана. Белогвардейцы были слишком малочисленны, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Они даже оказались на грани физического уничтожения, с трудом удерживая главный город Синьцзяна Урумчи и отбиваясь от десятков тысяч конных исламистов.
Москва решила резко увеличить помощь китайской администрации и белогвардейцам. В сентябре 1931 года советское правительство продало Урумчи военные самолеты, пилотируемые советскими летчиками. Действия авиации наводили панику на конные отряды мусульман.
Русские белогвардейские части были реорганизованы и поставлены под прямой контроль офицеров Красной армии, которые либо назначались на командное должности, либо присылались в качестве летчиков. Под контроль советских представителей была поставлена и Бараньчи — секретная полиция.
Важнейшей задачей советского руководства была нейтрализация агрессоров. С этой целью страна вступила в 1934 году в Лигу Наций и активно поддерживала французскую дипломатию в деле создания системы коллективной безопасности в Европе.
Вторая пятилетка шла под сталинским лозунгом «Кадры решают все». Если прежде основное внимание уделялось количественным показателям, то теперь на первый план вышли качество, рентабельность, подъем производительности труда. В результате к концу второй пятилетки в крупной промышленности производительность труда намного превысила плановые задания и возросла на 82%.
Произошло заметное усиление интенсификации производства. Валовая продукция увеличилась по сравнению с первой пятилеткой в 2,2 раза, но при этом число рабочих и служащих росло в 4 раза медленнее, а энерговооруженность увеличивалась в 4 раза быстрее.
Вытеснение экстенсивных методов труда стало отличительной чертой тех лет. Промышленность уже не приносила убытков, став к 1938 году в целом рентабельной. Люди 30-х годов добились важнейшего результата — преодоления технико-экономической отсталости страны, ставшей экономически независимой.
Трудности индустриализации во многом были связаны с тем, что СССР как наследник царской России не имел надежной минерально-сырьевой базы. Ее стали планомерно создавать с начала Первой мировой войны, когда выяснилось, что многие стратегически важные виды сырья приходится ввозить из-за границы, в частности из Германии. Советские геологи в необычайно трудных условиях, работая в малоизученных отдаленных районах, сумели открыть множество месторождений самых разнообразных полезных ископаемых.
Однако мало — открыть месторождения. Их необходимо разведать, а затем и разрабатывать. Все это требует не только хорошей техники, но и квалифицированных специалистов разного профиля. Так что стране все приходилось осваивать сразу: и природные ресурсы, и создание техники, и ее эксплуатацию, и обучение специалистов. Во многом приходилось опираться на старые дореволюционные кадры. Это заставило всерьез пересмотреть отношение к истории России, выставляя на первый план ее славное прошлое.
О том, что держава крепко встала на свои опоры, говорит такой факт: в 1936 году удельный вес импортной продукции в общем потреблении страны снизился до 1—0,7%, а торговый баланс к исходу второй пятилетки стал активным и принес прибыль.
Некогда преимущественно аграрная Россия добилась того, что по структуре промышленного производства вышла на уровень наиболее развитых стран мира. По объему промышленной продукции СССР обогнал Англию, Германию, Францию и занял второе место в мире, уступая лишь США.
Стремительная по темпам, грандиозная по масштабам советская индустриализация позволила успешно развиваться железнодорожному транспорту — основному виду транспорта в те годы. Руководитель железнодорожников Каганович спустя много лет вспоминал, что Сталин говорил наркомам, руководившим другими отраслями экономики, что экономика страны развалится без хорошо налаженного железнодорожного транспорта.
Сложней обстояло дело с сельским хозяйством. Здесь приходилось бороться не только с отсталостью, но и с последствиями раскулачивания и насильственной коллективизации. Принятый на II съезде колхозников-ударников в феврале 1935 года Примерный устав сельскохозяйственной артели обобщил и оформил новые отношения в колхозной деревне, определил главные принципы организации производства и распределения в колхозах, гарантировал существование личного подсобного хозяйства у колхозников.
Теперь стало ясно, что суровая, даже жестокая политика в области сельского хозяйства, которая господствовала в начале 30-х годов, была в значительной мере необходимой. В противном случае развитие страны регулировалось бы «снизу», в соответствии с возможностями и потребностями крестьянства. А крестьянин не станет трудиться на город по доброй воле, не получая взамен ничего, кроме бумажных денег, доверия к которым быть не могло. Требовалось бы сначала развивать легкую промышленность и спешно закупать зарубежные товары, чтобы удовлетворять потребности «свободного крестьянства».
Так могут думать лишь те, кто имеет довольно-таки смутное представление о руководстве огромной — самой большой по территории в мире— страной в нелегкий период ее истории. А те, кто обвиняют только Сталина за массовые репрессии против оппозиционеров — явных и мнимых, — по сути исходят из того, что он, являясь диктатором, занимал все руководящие должности сразу, включая пост Ягоды или Ежова.
Мелкими интриганами могут быть крупные вельможи, но не крупные руководители огромной страны. Когда благодаря хитростям, изворотливости, интригам и лицемерию к власти в нашей стране пришли такие деятели как Горбачев и Ельцин, великая держава в считанные годы без войн и стихийных бедствий превратилась в полунищую, слабо развитую страну с непомерно тяжелым грузом внешней задолженности.
А в 30-е годы XX века СССР за две пятилетки превратился из слабо развитой страны в могучую индустриальную державу. И это было результатом проведения генеральной линии партии под руководством Сталина.
Январь 1934 года ознаменовался для СССР скоплением грозовых туч на внешнеполитическом горизонте. Начавшееся советско-польское сближение было сорвано Варшавой. 26 января 1934 года была опубликована германо-польская декларация о ненападении.
Угроза германо-польского сближения и сотрудничества тревожила советское руководство. Из сообщения советского агента, внедренного в окружение влиятельного предпринимателя Флик-Штегера, о переговорах фон Папена с Парижем, можно было сделать вывод о возможности тайного соглашения между Германией, Польшей и Францией против СССР. В сообщении от 24 июня 1932 года говорилось: «За уступки Германии Польшу обещают вознаградить в широкой мере в сторону Советской Украины… Англия, видимо, вначале останется доброжелательным наблюдателем в случае союза Франции, Германии и Польши против Советского Союза, но, если эти страны пойдут походом на Украину, Англия постарается захватить Крым и под видом освобождения Грузии овладеть нефтеисточниками Кавказа».
На восточном направлении тоже дела обстояли неважно. Акты японской агрессии в Китае вызвали активное противодействие СССР. Советское руководство предприняло серьезные шаги по укреплению безопасности Дальнего Востока, увеличив количество войск в Особой Дальневосточной Краснознаменной армии и число боевых кораблей на Тихом океане. В первую пятилетку на Дальнем Востоке были созданы новые экономические и оборонные центры.
СССР перешел в контрнаступление на китайской территории, на северо-западе Китая в Синьцзяне. Этот регион — Синьцзян, или Восточный Туркестан, — граничащий с Афганистаном, Индией, Монголией и Советским Союзом, имел важное стратегическое значение. Здесь у СССР были преимущества перед Японией: близость территорий, буфер в виде Монголии, хорошо налаженная система коммуникаций, связывающая Синьцзян с советской Средней Азией.
Разгром основных сил басмачества способствовал усилению советского влияния в Северо-Западном Китае. В Восточном Туркестане с 1931 года активно действовали войска Красной армии, уничтожавшие базы басмачей в приграничном районе.
Басмачи представляли угрозу и для китайской администрации. В июне 1932 года была проведена первая совместная китайско-советская военная операция по разгрому басмачей в Западном Синьцзяне. Операция была настолько эффективна, что часть басмачей сочла за благо вернуться в СССР и продолжать борьбу с Красной армией непосредственно на территории Средней Азии.
Политика советского правительства в этом регионе оказалась продуманной и успешной. В Синьцзяне преобладали три основные силы: провинциальное китайское правительство, русские белогвардейские части, тюрко-исламская республика Восточного Туркестана. Белогвардейцы были слишком малочисленны, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Они даже оказались на грани физического уничтожения, с трудом удерживая главный город Синьцзяна Урумчи и отбиваясь от десятков тысяч конных исламистов.
Москва решила резко увеличить помощь китайской администрации и белогвардейцам. В сентябре 1931 года советское правительство продало Урумчи военные самолеты, пилотируемые советскими летчиками. Действия авиации наводили панику на конные отряды мусульман.
Русские белогвардейские части были реорганизованы и поставлены под прямой контроль офицеров Красной армии, которые либо назначались на командное должности, либо присылались в качестве летчиков. Под контроль советских представителей была поставлена и Бараньчи — секретная полиция.
Важнейшей задачей советского руководства была нейтрализация агрессоров. С этой целью страна вступила в 1934 году в Лигу Наций и активно поддерживала французскую дипломатию в деле создания системы коллективной безопасности в Европе.
Вторая пятилетка шла под сталинским лозунгом «Кадры решают все». Если прежде основное внимание уделялось количественным показателям, то теперь на первый план вышли качество, рентабельность, подъем производительности труда. В результате к концу второй пятилетки в крупной промышленности производительность труда намного превысила плановые задания и возросла на 82%.
Произошло заметное усиление интенсификации производства. Валовая продукция увеличилась по сравнению с первой пятилеткой в 2,2 раза, но при этом число рабочих и служащих росло в 4 раза медленнее, а энерговооруженность увеличивалась в 4 раза быстрее.
Вытеснение экстенсивных методов труда стало отличительной чертой тех лет. Промышленность уже не приносила убытков, став к 1938 году в целом рентабельной. Люди 30-х годов добились важнейшего результата — преодоления технико-экономической отсталости страны, ставшей экономически независимой.
Трудности индустриализации во многом были связаны с тем, что СССР как наследник царской России не имел надежной минерально-сырьевой базы. Ее стали планомерно создавать с начала Первой мировой войны, когда выяснилось, что многие стратегически важные виды сырья приходится ввозить из-за границы, в частности из Германии. Советские геологи в необычайно трудных условиях, работая в малоизученных отдаленных районах, сумели открыть множество месторождений самых разнообразных полезных ископаемых.
Однако мало — открыть месторождения. Их необходимо разведать, а затем и разрабатывать. Все это требует не только хорошей техники, но и квалифицированных специалистов разного профиля. Так что стране все приходилось осваивать сразу: и природные ресурсы, и создание техники, и ее эксплуатацию, и обучение специалистов. Во многом приходилось опираться на старые дореволюционные кадры. Это заставило всерьез пересмотреть отношение к истории России, выставляя на первый план ее славное прошлое.
О том, что держава крепко встала на свои опоры, говорит такой факт: в 1936 году удельный вес импортной продукции в общем потреблении страны снизился до 1—0,7%, а торговый баланс к исходу второй пятилетки стал активным и принес прибыль.
Некогда преимущественно аграрная Россия добилась того, что по структуре промышленного производства вышла на уровень наиболее развитых стран мира. По объему промышленной продукции СССР обогнал Англию, Германию, Францию и занял второе место в мире, уступая лишь США.
Стремительная по темпам, грандиозная по масштабам советская индустриализация позволила успешно развиваться железнодорожному транспорту — основному виду транспорта в те годы. Руководитель железнодорожников Каганович спустя много лет вспоминал, что Сталин говорил наркомам, руководившим другими отраслями экономики, что экономика страны развалится без хорошо налаженного железнодорожного транспорта.
Сложней обстояло дело с сельским хозяйством. Здесь приходилось бороться не только с отсталостью, но и с последствиями раскулачивания и насильственной коллективизации. Принятый на II съезде колхозников-ударников в феврале 1935 года Примерный устав сельскохозяйственной артели обобщил и оформил новые отношения в колхозной деревне, определил главные принципы организации производства и распределения в колхозах, гарантировал существование личного подсобного хозяйства у колхозников.
Теперь стало ясно, что суровая, даже жестокая политика в области сельского хозяйства, которая господствовала в начале 30-х годов, была в значительной мере необходимой. В противном случае развитие страны регулировалось бы «снизу», в соответствии с возможностями и потребностями крестьянства. А крестьянин не станет трудиться на город по доброй воле, не получая взамен ничего, кроме бумажных денег, доверия к которым быть не могло. Требовалось бы сначала развивать легкую промышленность и спешно закупать зарубежные товары, чтобы удовлетворять потребности «свободного крестьянства».