Страница:
«Момент, на котором я остановился, — это совещание, которое было у меня на квартире с Тухачевским и Крестинским. Это было в конце марта 1937 года. На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая ему удастся этот военный переворот осуществить».
По словам Розенгольца, «у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире, под каким-нибудь предлогом проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства».
Было ли задумано все точно так, как здесь сказано, ручаться наверняка нельзя. Косвенным свидетельством реальности такого тайного совещания может служить самоубийство 8 июля 1937 года В.М. Курского, бывшего начальника Секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР (с ноября 1936-го по апрель 1937-го), а затем, в апреле—июне, начальника отдела охраны Правительства. Не на него ли полагался Тухачевский, планировавший проникнуть в Кремль и убить Сталина и его ближайших сторонников? Вполне вероятно, хотя и в точности неизвестно.
Если разговор с Тухачевским был действительно таким по дате и содержанию, как показал Розенгольц, то можно с уверенностью сказать: было уже поздно, переворот был обречен на провал, потому что Тухачевский находился под подозрением.
«Сам механизм осуществления переворота, — пишет С.Т. Минаков, — представляется вполне достоверным и стыкующимся со… свидетельством М. Фриновского (1-го заместителя Ежова. — Авт.) о том, что были отменены все пропуска в Кремль в ожидании выступления Тухачевского».
«Теоретически этот план, — продолжает Минаков, — имел шансы на реализацию. Именно реализации этого плана ожидали Сталин, Н. Ежов, М. Фриновский и др., не зная точно, какого числа, в какое время М. Тухачевский решится провести его в жизнь. Очевидно, речь шла о 11 —15 мая 1937 года.
…Мне представляется вышеизложенная версия заговора и попытки переворота, задуманные М. Тухачевским в конце марта — начале мая 1937 г., фактом, действительно имевшим место».
На наш взгляд, с таким выводом можно согласиться.
«По некоторым неофициальным свидетельствам посвященных в это дело лиц, — добавляет Минаков, — на квартире маршала М. Тухачевского был найден и черновик воззвания к стране». Был ли этот документ, а если был, то где хранится или каким образом исчез? Его вполне могли скрыть или даже уничтожить те доверенные лица Хрущева, которым он приказал срочно реабилитировать маршалов и генералов, связанных с делом Тухачевского. Ведь черновик такого воззвания мог послужить веским доказательством задуманного государственного переворота.
Возможно, целый ряд важных нитей «Клубка», равно как многие документы, свидетельствующие о диком рвении Хрущева в период массовых репрессий, были ликвидированы или особо засекречены в период его правления и борьбы с «культом личности Сталина».
Вместе с тем мы не знаем, что происходило с подобными документами в период так называемой «перестройки» и последующего «ельцинизма», когда к руководству государством пришли деятели не только антисталинского, но и антисоветского, антисоциалистического толка.
Во всяком случае, нет никаких фактических данных, которые свидетельствовали бы о том, что «Клубок» был нарочито запутан из искусственно сфабрикованных нитей, и не было никаких заговоров (а одни лишь наговоры), что в руководстве партией, государством, Красной армией пребывали только люди, преданные Сталину, стремящиеся проводить его генеральную линию. Такого нельзя предположить даже чисто теоретически.
Столь же неубедительно выглядит версия о том, что если и были враги у Сталина и его сторонников, то весьма деликатные, покладистые, робкие, не способные к активным действиям, тайным заговорам и переворотам. Они, мол, если и ошибались, то раскаивались искренне (странно, правда, что не один раз!), и расхождения с генеральным курсом у них были не принципиальные.
И вовсе бессмысленными выглядят тоже расходящиеся с фактами и ничем не подтвержденные идеи о том, что все политические процессы, которые проводились в сталинское время, были сфабрикованы, все свидетельства обвиняемых были выбиты — в буквальном смысле — следователями или принадлежат тайным сотрудникам ОГПУ-НКВД, что вся эта колоссальная машина репрессий была запущено только в результате злой воли и маниакального бреда Сталина.
Но как же тогда быть с той волей Сталина, которая укрепляла державу и улучшала благосостояние советского народа, повышала его культурный уровень? Как быть с удивительно верно продуманной внутренней и внешней политикой Сталина (будет с немалой долей преувеличения называть только это имя, хотя не он же один думал, работал, действовал на благо государства и народа)? Как объяснить его тонкую прозорливость, благодаря которой страна экономически и морально подготовилась к великой войне и победила?
Глава 7. РАСПРАВА
В стране и вне
По словам Розенгольца, «у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире, под каким-нибудь предлогом проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства».
Было ли задумано все точно так, как здесь сказано, ручаться наверняка нельзя. Косвенным свидетельством реальности такого тайного совещания может служить самоубийство 8 июля 1937 года В.М. Курского, бывшего начальника Секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР (с ноября 1936-го по апрель 1937-го), а затем, в апреле—июне, начальника отдела охраны Правительства. Не на него ли полагался Тухачевский, планировавший проникнуть в Кремль и убить Сталина и его ближайших сторонников? Вполне вероятно, хотя и в точности неизвестно.
Если разговор с Тухачевским был действительно таким по дате и содержанию, как показал Розенгольц, то можно с уверенностью сказать: было уже поздно, переворот был обречен на провал, потому что Тухачевский находился под подозрением.
«Сам механизм осуществления переворота, — пишет С.Т. Минаков, — представляется вполне достоверным и стыкующимся со… свидетельством М. Фриновского (1-го заместителя Ежова. — Авт.) о том, что были отменены все пропуска в Кремль в ожидании выступления Тухачевского».
«Теоретически этот план, — продолжает Минаков, — имел шансы на реализацию. Именно реализации этого плана ожидали Сталин, Н. Ежов, М. Фриновский и др., не зная точно, какого числа, в какое время М. Тухачевский решится провести его в жизнь. Очевидно, речь шла о 11 —15 мая 1937 года.
…Мне представляется вышеизложенная версия заговора и попытки переворота, задуманные М. Тухачевским в конце марта — начале мая 1937 г., фактом, действительно имевшим место».
На наш взгляд, с таким выводом можно согласиться.
«По некоторым неофициальным свидетельствам посвященных в это дело лиц, — добавляет Минаков, — на квартире маршала М. Тухачевского был найден и черновик воззвания к стране». Был ли этот документ, а если был, то где хранится или каким образом исчез? Его вполне могли скрыть или даже уничтожить те доверенные лица Хрущева, которым он приказал срочно реабилитировать маршалов и генералов, связанных с делом Тухачевского. Ведь черновик такого воззвания мог послужить веским доказательством задуманного государственного переворота.
Возможно, целый ряд важных нитей «Клубка», равно как многие документы, свидетельствующие о диком рвении Хрущева в период массовых репрессий, были ликвидированы или особо засекречены в период его правления и борьбы с «культом личности Сталина».
Вместе с тем мы не знаем, что происходило с подобными документами в период так называемой «перестройки» и последующего «ельцинизма», когда к руководству государством пришли деятели не только антисталинского, но и антисоветского, антисоциалистического толка.
Во всяком случае, нет никаких фактических данных, которые свидетельствовали бы о том, что «Клубок» был нарочито запутан из искусственно сфабрикованных нитей, и не было никаких заговоров (а одни лишь наговоры), что в руководстве партией, государством, Красной армией пребывали только люди, преданные Сталину, стремящиеся проводить его генеральную линию. Такого нельзя предположить даже чисто теоретически.
Столь же неубедительно выглядит версия о том, что если и были враги у Сталина и его сторонников, то весьма деликатные, покладистые, робкие, не способные к активным действиям, тайным заговорам и переворотам. Они, мол, если и ошибались, то раскаивались искренне (странно, правда, что не один раз!), и расхождения с генеральным курсом у них были не принципиальные.
И вовсе бессмысленными выглядят тоже расходящиеся с фактами и ничем не подтвержденные идеи о том, что все политические процессы, которые проводились в сталинское время, были сфабрикованы, все свидетельства обвиняемых были выбиты — в буквальном смысле — следователями или принадлежат тайным сотрудникам ОГПУ-НКВД, что вся эта колоссальная машина репрессий была запущено только в результате злой воли и маниакального бреда Сталина.
Но как же тогда быть с той волей Сталина, которая укрепляла державу и улучшала благосостояние советского народа, повышала его культурный уровень? Как быть с удивительно верно продуманной внутренней и внешней политикой Сталина (будет с немалой долей преувеличения называть только это имя, хотя не он же один думал, работал, действовал на благо государства и народа)? Как объяснить его тонкую прозорливость, благодаря которой страна экономически и морально подготовилась к великой войне и победила?
Глава 7. РАСПРАВА
В стране и вне
В середине 30-х годов международная обстановка все более осложнялась. Германо-польские соглашения нанесли удар по французским позициям в Европе. Это создавало основу для советско-французского сближения, за которое так ратовал нарком иностранных дел М.М. Литвинов.
Поначалу его замыслы были более масштабны. Он выступал за региональное соглашение о взаимной защите от германской агрессии с участием СССР, Франции, Чехословакии, Польши, Бельгии, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии. Однако этот проект был отложен в связи со сменой руководителей французской внешней политики.
Между тем в марте 1935 года Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности и о своем намерении сформировать 36 армейских дивизий (Версальским договором после Первой мировой войны число их не должно было превышать 7). Тогда Литвинов добился заключения советско-французского договора о взаимной помощи 2 мая 1935 года.
Но ставка на такой союз оказалась несостоятельной. 7 марта 1936 года, через 8 дней после ратификации парламентом Франции советско-французского договора, германские войска вошли в Рейнскую демилитаризованную зону, растоптав Версальский договор. Гитлер блефовал. Германская армия тогда еще не смогла бы противостоять Франции, да и гораздо более слабому противнику. Гитлер потом признавался, что носил тогда в кармане пистолет, чтобы застрелиться, если Франция начнет военные действия. Но французский генеральный штаб высказался против военной акции. Министр иностранных дел Фланден метнулся в Лондон, но Англия постаралась избежать обсуждения конкретных обязательств о совместном с Францией антигерманском выступлений. Фактически это стало поддержкой Германии.
Но главное даже, пожалуй, было не это. Подлинные хозяева Французской Республики — банкирские дома Ротшильдов, де Ванделей и Комете де Форж (ассоциация крупных промышленников) были крайне напуганы набиравшим силу и одерживавшим успех за успехом движением левых сил — Народным фронтом, где важную роль играли коммунисты. Уже тогда французские монополисты склонялись к мнению: Гитлер лучше, чем Народный фронт.
После прихода к власти правительства Народного фронта, осуществившего значительную часть социально-экономических реформ, обещанных левыми силами, французские капиталисты утвердились в своих прогитлеровских симпатиях. Они сдавали позиции Франции в Европе одну за другой. Запад словно откармливал фашистского зверя для того, чтобы он набросился на Советский Союз.
Летом—осенью 1936 года на Пиренейском полуострове франкистские мятежники при поддержке Германии, Италии и Португалии теснили сторонников правительства Народного фронта. Испания была залита кровью, но Париж словно не обращал на это внимания.
Вооруженные силы Германии — вермахт — быстро разворачивался и наращивал мощь. Вскоре он стал превосходить французскую армию в авиации; но и это не вызывало тревогу в Париже. Европейские державы, союзники Франции, вынуждены были менять ориентацию, понимая, что она не будет их защищать. 14 октября 1936 года Бельгия расторгла военный союз с Францией и объявила о своем нейтралитете. При ее сильном военно-экономическом потенциале (мощная тяжелая промышленность, крупная богатая колония в Африке — Бельгийское Конго) Бельгия такой акцией ослабила позиции потенциальных противников Германии и прежде всего СССР. Польша тоже все пристальней посматривала в сторону Берлина как союзника.
В Румынии ушел в отставку антигитлеровски настроенный министр иностранных дел Николае Титулеску, и Бухарест стал налаживать союзнические отношения с Берлином. В 1937 году правительство Милана Стоядиновича заключило германо-югославский договор о дружбе и сотрудничестве.
Литвинов продолжал настаивать на союзе с Францией. Однако такая политика не устраивала Сталина, понимавшего, что Париж и Лондон желают оставить Советский Союз наедине с усиливающей свою мощь Германией. Он стал искать альтернативу линии Литвинова. И нашел ее в позиции первого заместителя наркома иностранных дел (с марта 1937 года) В.П. Потемкина, который находился в весьма натянутых отношениях со своим непосредственным начальником. Потемкин считал попытки сближения с Англией и Францией бесперспективными, предлагая установить контакты с Германией для ее нейтрализации. (По этой причине, как нам кажется, и был затушеван в информации о «Клубке» германский след.)
До 1936 года отношения потенциальных союзников — Германии и Италии — были напряженными. Муссолини грезил о новом великом Риме, мечтал превратить Средиземное море в «итальянское озеро» и противился присоединению Австрии к Германии. В апреле 1935 года Италия вместе с Англией и Францией осудила нарушение Германией военных статей Версальского договора. Но вот в октябре этого года Италия напала на Эфиопию, чем чувствительно затронула интересы Англии и Франции в Африке. А Германия, напротив, оказала Италии поддержку. Сотрудничество этих двух государств еще более окрепло во время их совместной интервенции в Испании. Неудачи в войне с Эфиопией и поражение итальянских войск в Испании подтолкнули Муссолини на сближение с Берлином.
Сходство идеологий фашистских государств и агрессивные их устремления способствовали созданию оси Рим— Берлин—Токио. Япония заключила с Германией 25 ноября 1936 года «Антикоминтерновский пакт», что обеспечивало ей поддержку сильного союзника в связи с нападением на Китай. Ведь советское правительство продолжало наращивать свои вооруженные силы на Дальнем Востоке и укрепляло стратегически важный плацдарм в Синьцзяне, куда были введены два полка Красной армии с танками, артиллерией и самолетами. Одеты они были в форму, похожую на ту, которая была на белогвардейцах, и формально вместе с ними составляли так называемую Алтайскую добровольческую армию. Под ее ударами перестала существовать тюркско-исламская республика Восточного Туркестана.
По просьбе правительства Китая в этом районе остались части Красной армии. Сюда прибыли обеспечивать боеспособность китайских войск ставшие впоследствии известными советские военачальники И.Ф. Куц и П.С. Рыбалко.
Тем не менее 7 июня 1937 года Япония начала войну против Китая и в короткий срок захватила его важнейшие торгово-промышленные центры. Только СССР пришел на помощь жертве агрессии, заключив в августе договор о ненападении с Китаем, который смог сосредоточить все силы для войны с Японией. Кроме того, СССР оказывал Китаю разнообразную помощь, в том числе военную и техническую.
Японские армии застряли на китайской территории, завязли в людском море самой населенной страны мира, вели продолжительные бои с китайскими вооруженными силами. Угроза японской агрессии против СССР резко ослабла.
Советскому Союзу приходилось вести сложные политические игры, имея на Западе и Востоке агрессивные фашистские державы, которые постоянно наращивали свою военную мощь и захватывали все новые территории. Промышленно развитые буржуазные страны совершенно определенно натравливали исподволь этих агрессоров на СССР — первую в мире страну социализма, где власть и все богатства принадлежали трудящимся. (Оговоримся: при диктатуре одной партии, но без диктатуры капитала.)
Те, кто полагает, будто Сталину только и было дел, что давить оппозицию, плести интриги в руководстве страны и выдумывать изощренные заговоры, а затем их раскрывать, крепко заблуждаются и не способны оценить те реальные и острейшие проблемы, которые стояли перед руководителем СССР. В апреле 1937 года Совнарком СССР обязал плановые органы приступить к составлению третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства, его проект одобрил XVIII съезд ВКП(б) в марте 1939 года. Пятилетка проходила в резко обострившейся международной обстановке и была прервана нападением Германии.
Однако несмотря на это ее достижения были впечатляющими. За три с половиной года было введено в строй три тысячи промышленных предприятий — вдвое больше, чем в годы первой пятилетки. Продолжалось освоение вновь разведанных месторождений полезных ископаемых; страна стала полностью удовлетворять свои потребности в минеральном сырье за счет собственных природных ресурсов.
На востоке страны форсированными темпами велось строительство заводов-дублеров, промышленная продукция которых до этого производилась только в центральных районах Европейской России. Это тоже было одной из важных составляющих подготовки к грядущей войне, к нападению агрессора как с Запада, так и с Востока.
Наряду с бесспорными успехами в развитии промышленности, в конце 30-х годов выявились и существенные недостатки. Остановился прирост и даже наметилось снижение выпуска целого ряда видов промышленной продукции. Это было обусловлено различными обстоятельствами, в частности, текучестью кадров, низкой квалификацией рабочих, акцентированием внимания на оборонной промышленности. Сталин подчеркнул и вредность линии, проводимой руководством профсоюзов во главе с Н.М. Шверником, направленной на обострение конфликта рабочих с администрацией, поощрение рваческих настроений среди рабочего класса, ослабление трудовой дисциплины.
Правительством были приняты самые энергичные меры по устранению причин, мешавших развитию узловых участков промышленности. В результате валовая продукция промышленности в 1940 году увеличилась по сравнению с 1937 годом на 45%. Таких высоких темпов не знала ни одна из капиталистических стран.
Сталин максимально использовал экономические связи с заграницей, в основном с США. Это крупнейшее государство было с огромным трудом вытащено из пучины страшного экономического кризиса «новым курсом» президента Ф.Д. Рузвельта, использовавшего советский социалистический опыт планового управления экономикой, когда кризис в Соединенных Штатах сменился тяжелейшей депрессией. Поэтому для американской экономики оказался спасительным выход на обширный советский рынок. Сначала это происходило в частном порядке (например, соглашение с автомобильным «королем» Фордом), а затем и по линии межгосударственных связей, когда в 1933 году США признали СССР.
Сталин впоследствии признавал, что оборудование на советских заводах, построенных до войны, было преимущественно иностранного производства. И это естественно: таково было наследие, полученное от царской России, которая не имела надежной базы по созданию средств производства и была ориентирована главным образом на сельскохозяйственную продукцию. Сказывался и дефицит в стране высококлассных специалистов разного профиля.
Продукция легкой и пищевой промышленности за те же три года выросла «всего» на 33%. Достижения в этих областях могли быть и выше, если бы не определяющее влияние международной обстановки: большая часть средств направлялась на укрепление обороноспособности страны.
Осуществлялись энергичные меры по организационно-хозяйственному укреплению колхозов, упорядочению землепользования, переходу к новой системе заготовок, введению дополнительной оплаты труда за повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства.
Очень важное достижение: укрепление технической базы сельского хозяйства. Если в 1928 году оно располагало 27 тысячами тракторов, то в 1940-м это число выросло до 531 тысячи. Три четверти всех пахотных работ теперь выполнялось тракторами, почти половина зерновых культур убиралась комбайнами. Большое внимание уделялось производству технических культур.
Индустриализация сельского хозяйства стала, убедительным подтверждением верности общего направления политики партии (Сталина) в сельском хозяйстве, хотя и проводилась она жестокими методами, как в военное время. Увеличилось производство сельскохозяйственных продуктов. В 1940 году валовой сбор зерна превысил 95 млн. т. В стране создавались крупные резервные запасы продовольствия. И все-таки зерновая проблема еще не была полностью решена. Медленно росла продуктивность животноводства.
Подобные трудности объяснялись прежде всего тем, что часть материальных и финансовых средств, предназначенных для сельского хозяйства, была переключена на нужды обороны.
Для жизнеспособности страны важнейшее значение имел железнодорожный транспорт. Те люди, которые привычно сетуют на ужасные дороги России по сравнению с Западной Европой, пожалуй, знакомы с географией нашей державы на уровне фонвизиновского Митрофанушки. Надо отдавать себе отчет не только в огромнейших размерах государства, но и в непростых природных условиях, сильно затрудняющих дорожное строительство и эксплуатацию шоссейных дорог на большей территории.
Итак, в конце 30-х годов были построены новые железнодорожные магистрали и транспортные узлы, прежде всего в восточных районах. Началась электрификация важнейших железных дорог. На стальные магистрали вышли мощные паровозы и большегрузные вагоны. Л.М. Каганович вспоминал, что Сталин требовал от него максимального накопления резерва железнодорожных вагонов. Это гарантировало экономику от всяких случайностей, особенно на случай надвигающейся войны.
Кроме того, были построены важные автомобильные дороги. Увеличивалась протяженность магистральных нефтепроводов.
Размер национального дохода увеличился в период с 1937 по 1940 год с 96 до 128 млрд. рублей. Повысилась средняя заработная плата рабочих и служащих, возросли доходы колхозников. Быстро увеличивался товарооборот. Государство выделяло все больше средств на культурно-бытовые нужды, здравоохранение. Росла средняя продолжительность жизни, уменьшалась смертность.
Несмотря на значительное повышение общего культурного уровня народа, всесоюзная перепись населения 1939 года показала, что каждый пятый человек старше Шлет еще не умел читать и писать (это относилось главным образом к жителям Средней Азии, Казахстана, северных регионов). Не хватало специалистов с высшим образованием в народном хозяйстве, где их насчитывалось не более миллиона; не лучше обстояли дела со специалистами со средним специальным образованием.
Между прочим, низкий средний культурный и профессиональный уровень в немалой степени определял разгул массовых репрессий 1937—1938 годов. С одной стороны, «врагов народа», «вредителей» находили там, где их не было, а с другой — подлинные враги народа пользовались некомпетентностью или неграмотностью немалой части трудящихся для искусственного раскручивания маховика репрессий.
Массовым репрессиям, размах которых обычно чрезмерно преувеличивается, благоприятствовал карьеризм ряда крупных работников партии, НКВД, в частности Ежова и Хрущева.
Ежов поднялся к самым вершинам партийного руководства, став кандидатом в члены Политбюро. Столица Карачаево-Черкессии была переименована в Ежово-Черкесск (несмотря на некоторую комичность такого сочетания слов).
Однако в январе 1938 года его стремительное восхождение было остановлено, когда пленум ЦК осудил перегибы в репрессиях. Против Ежова все более открыто интриговал Маленков.
После мартовского 1938 года процесса над рядом крупнейших деятелей партии и государства, аресты и расстрелы широко захватили руководящие кадры во всех сферах советского общества. Это было, можно сказать, «лебединой песней» Ежова.
На январском пленуме 1938 года произошло, как показало дальнейшее, важное событие: в состав Политбюро был избран Н.С. Хрущев, пока еще в качестве кандидата в члены. Меньшевик в 1917-м, троцкист в 1923—1924-х, участник троцкистской оппозиции, вовремя «раскаявшийся», выдвиженец Л.М. Кагановича. Он вошел в доверие к Сталину через его жену, свою однокурсницу по промышленной академии Н.С. Аллилуеву. Он умел приспосабливаться к меняющимся условиям и под видом простачка умел нравиться начальству, а также быть энергичным, а то и ретивым исполнителем (и умелым интриганом).
Хрущев сумел показать себя свирепым борцом против правой оппозиции, которая имела сильные позиции в Московской партийной организации. Хрущев— в 1935—1937 годах первый секретарь МК — без удержу осуществлял террор. Он без устали звонил в Московское управление НКВД, требуя ужесточения и ускорения репрессий (это управление возглавлял муж сестры жены Сталина С.Ф. Реденс). Никита Сергеевич настаивал на том, чтобы по масштабам борьбы с оппортунистами столица опережала периферию.
Иными словами, он проводил ту самую линию, которую осудил январский пленум 1938 года. Но снят с понижением был не Хрущев, а Реденс, отправленный в Казахстан в качестве наркома внутренних дел этой союзной республики, а в ноябре того же года и сам угодивший в маховик репрессий.
А вот Хрущев ухитрился пойти на повышение, став первым секретарем ЦК ВКП(б) Украины и сменив члена Политбюро ЦК ВКП(б) СВ. Косиора, истребившего все партийные кадры Постышева на Украине и переведенного в Москву. На своем новом месте Никита Сергеевич припомнил, как украинские коммунисты дружно выступили против него в 1936 году, когда Хрущеву не помогло даже покровительство Кагановича и Молотова.
Теперь на Украине к косиоровским жертвам прибавились хрущевские. Обильной была кровавая жатва, собранная будущим «борцом с культом личности» в Киевском военном округе, членом которого он являлся.
В апреле 1938-го для Ежова прозвучал «первый звонок»: его назначили по совместительству наркомом водного транспорта. Значит, ему подыскивали замену. Ежов все чаще пускался в запой. Замену ему— первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Л.П. Берию — предложил Маленков.
В мае 1938 года покончил жизнь самоубийством начальник управления НКВД по Московской области Каруцкий. Для Ежова это был нелегкий удар. Еще более сильный удар ждал его через месяц, когда, нелегально перейдя границу, бежал к японцам начальник Дальневосточного управления НКВД Г.С. Люшков. Переведенный из центрального аппарата, где он занимался троцкистами, в Ростов, а затем на Дальний Восток, он ожидал вызова в Москву и догадывался, что это может означать.
Понятно, что бежал он к новым хозяевам не с пустыми руками. Он выдал японцам, в частности, всю дислокацию советских войск на Дальнем Востоке, серьезно осложнив положение маршала Блюхера. Маршал и без того переживал трудные времена. Проведенная проверка показала крайне слабую подготовку войск Дальневосточного фронта, доходившую порой до небоеспособности. Чрезвычайно некомпетентное, заставляющее подозревать вредительство, руководство Блюхером войсками во время боев у озера Хасан летом 1938 года ударило не только по нему, но и по Ежову.
Репрессии обрушились теперь на ежовское окружение. Осенью 1938 года был снят с должности начальник Московского управления НКВД Цесарский. Тогда же, катаясь в лодке на Москве-реке, застрелился секретарь Ежова Илицкий. 5 ноября был арестован руководящий работник НКВД Дагин, отвечавший за охрану членов правительства. На следующий день застрелился комендант Московского Кремля Рогов и был арестован начальник контрразведывательного отдела НКВД Минаев-Цихановский. 12 ноября грянул выстрел в Ленинграде: покончил с собой близкий сотрудник и выдвиженец Ежова, бывший начальник секретно-политического отдела НКВД М.И. Литвин.
15 ноября произошло загадочное событие. Утром не явился на работу нарком внутренних дел Украины Александр Успенский. Он тоже был выдвиженцем Ежова и соратником тогдашнего первого секретаря ЦК ВКП(б) Украины Н.С. Хрущева, вместе с которым они проводили жесточайшие репрессии в этой республике.
В предыдущий день он поздно вечером неожиданно вернулся в наркомат в штатском, с чемоданом. Работал всю ночь, утром ушел пешком и… пропал. Дома его не оказалось, на работу он не вернулся.
В его кабинете лежала записка: «Ухожу из жизни. Труп ищите на берегу реки». Содержание странное, если учесть его совет искать труп в определенном районе.
На берегу Днепра действительно обнаружили… нет. не тело утопленника, а одежду Успенского. По непонятной прихоти самоубийца решил отправиться на тот свет раздетым. Уже одно это заставило предположить, что он постарался уйти не из жизни, а от карательных органов. Догадка подтвердилась, ибо поиски тела в реке и на ее берегах были безрезультатными. Имея оружие, Успенский мог бы застрелиться.
Начались поиски несостоявшегося утопленника. Он метался по стране с поддельными документами. Арестовали его жену, и она вспомнила, что видела дома паспорт на имя Шмаковского с фотографией мужа. Его задержали в апреле 1939 года на Южном Урале. По его словам, предупреждение об аресте он получил от Ежова. Хотя, по другой версии, он подслушал разговор, в котором Хрущев предлагал Сталину арестовать Успенского.
Поначалу его замыслы были более масштабны. Он выступал за региональное соглашение о взаимной защите от германской агрессии с участием СССР, Франции, Чехословакии, Польши, Бельгии, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии. Однако этот проект был отложен в связи со сменой руководителей французской внешней политики.
Между тем в марте 1935 года Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности и о своем намерении сформировать 36 армейских дивизий (Версальским договором после Первой мировой войны число их не должно было превышать 7). Тогда Литвинов добился заключения советско-французского договора о взаимной помощи 2 мая 1935 года.
Но ставка на такой союз оказалась несостоятельной. 7 марта 1936 года, через 8 дней после ратификации парламентом Франции советско-французского договора, германские войска вошли в Рейнскую демилитаризованную зону, растоптав Версальский договор. Гитлер блефовал. Германская армия тогда еще не смогла бы противостоять Франции, да и гораздо более слабому противнику. Гитлер потом признавался, что носил тогда в кармане пистолет, чтобы застрелиться, если Франция начнет военные действия. Но французский генеральный штаб высказался против военной акции. Министр иностранных дел Фланден метнулся в Лондон, но Англия постаралась избежать обсуждения конкретных обязательств о совместном с Францией антигерманском выступлений. Фактически это стало поддержкой Германии.
Но главное даже, пожалуй, было не это. Подлинные хозяева Французской Республики — банкирские дома Ротшильдов, де Ванделей и Комете де Форж (ассоциация крупных промышленников) были крайне напуганы набиравшим силу и одерживавшим успех за успехом движением левых сил — Народным фронтом, где важную роль играли коммунисты. Уже тогда французские монополисты склонялись к мнению: Гитлер лучше, чем Народный фронт.
После прихода к власти правительства Народного фронта, осуществившего значительную часть социально-экономических реформ, обещанных левыми силами, французские капиталисты утвердились в своих прогитлеровских симпатиях. Они сдавали позиции Франции в Европе одну за другой. Запад словно откармливал фашистского зверя для того, чтобы он набросился на Советский Союз.
Летом—осенью 1936 года на Пиренейском полуострове франкистские мятежники при поддержке Германии, Италии и Португалии теснили сторонников правительства Народного фронта. Испания была залита кровью, но Париж словно не обращал на это внимания.
Вооруженные силы Германии — вермахт — быстро разворачивался и наращивал мощь. Вскоре он стал превосходить французскую армию в авиации; но и это не вызывало тревогу в Париже. Европейские державы, союзники Франции, вынуждены были менять ориентацию, понимая, что она не будет их защищать. 14 октября 1936 года Бельгия расторгла военный союз с Францией и объявила о своем нейтралитете. При ее сильном военно-экономическом потенциале (мощная тяжелая промышленность, крупная богатая колония в Африке — Бельгийское Конго) Бельгия такой акцией ослабила позиции потенциальных противников Германии и прежде всего СССР. Польша тоже все пристальней посматривала в сторону Берлина как союзника.
В Румынии ушел в отставку антигитлеровски настроенный министр иностранных дел Николае Титулеску, и Бухарест стал налаживать союзнические отношения с Берлином. В 1937 году правительство Милана Стоядиновича заключило германо-югославский договор о дружбе и сотрудничестве.
Литвинов продолжал настаивать на союзе с Францией. Однако такая политика не устраивала Сталина, понимавшего, что Париж и Лондон желают оставить Советский Союз наедине с усиливающей свою мощь Германией. Он стал искать альтернативу линии Литвинова. И нашел ее в позиции первого заместителя наркома иностранных дел (с марта 1937 года) В.П. Потемкина, который находился в весьма натянутых отношениях со своим непосредственным начальником. Потемкин считал попытки сближения с Англией и Францией бесперспективными, предлагая установить контакты с Германией для ее нейтрализации. (По этой причине, как нам кажется, и был затушеван в информации о «Клубке» германский след.)
До 1936 года отношения потенциальных союзников — Германии и Италии — были напряженными. Муссолини грезил о новом великом Риме, мечтал превратить Средиземное море в «итальянское озеро» и противился присоединению Австрии к Германии. В апреле 1935 года Италия вместе с Англией и Францией осудила нарушение Германией военных статей Версальского договора. Но вот в октябре этого года Италия напала на Эфиопию, чем чувствительно затронула интересы Англии и Франции в Африке. А Германия, напротив, оказала Италии поддержку. Сотрудничество этих двух государств еще более окрепло во время их совместной интервенции в Испании. Неудачи в войне с Эфиопией и поражение итальянских войск в Испании подтолкнули Муссолини на сближение с Берлином.
Сходство идеологий фашистских государств и агрессивные их устремления способствовали созданию оси Рим— Берлин—Токио. Япония заключила с Германией 25 ноября 1936 года «Антикоминтерновский пакт», что обеспечивало ей поддержку сильного союзника в связи с нападением на Китай. Ведь советское правительство продолжало наращивать свои вооруженные силы на Дальнем Востоке и укрепляло стратегически важный плацдарм в Синьцзяне, куда были введены два полка Красной армии с танками, артиллерией и самолетами. Одеты они были в форму, похожую на ту, которая была на белогвардейцах, и формально вместе с ними составляли так называемую Алтайскую добровольческую армию. Под ее ударами перестала существовать тюркско-исламская республика Восточного Туркестана.
По просьбе правительства Китая в этом районе остались части Красной армии. Сюда прибыли обеспечивать боеспособность китайских войск ставшие впоследствии известными советские военачальники И.Ф. Куц и П.С. Рыбалко.
Тем не менее 7 июня 1937 года Япония начала войну против Китая и в короткий срок захватила его важнейшие торгово-промышленные центры. Только СССР пришел на помощь жертве агрессии, заключив в августе договор о ненападении с Китаем, который смог сосредоточить все силы для войны с Японией. Кроме того, СССР оказывал Китаю разнообразную помощь, в том числе военную и техническую.
Японские армии застряли на китайской территории, завязли в людском море самой населенной страны мира, вели продолжительные бои с китайскими вооруженными силами. Угроза японской агрессии против СССР резко ослабла.
Советскому Союзу приходилось вести сложные политические игры, имея на Западе и Востоке агрессивные фашистские державы, которые постоянно наращивали свою военную мощь и захватывали все новые территории. Промышленно развитые буржуазные страны совершенно определенно натравливали исподволь этих агрессоров на СССР — первую в мире страну социализма, где власть и все богатства принадлежали трудящимся. (Оговоримся: при диктатуре одной партии, но без диктатуры капитала.)
Те, кто полагает, будто Сталину только и было дел, что давить оппозицию, плести интриги в руководстве страны и выдумывать изощренные заговоры, а затем их раскрывать, крепко заблуждаются и не способны оценить те реальные и острейшие проблемы, которые стояли перед руководителем СССР. В апреле 1937 года Совнарком СССР обязал плановые органы приступить к составлению третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства, его проект одобрил XVIII съезд ВКП(б) в марте 1939 года. Пятилетка проходила в резко обострившейся международной обстановке и была прервана нападением Германии.
Однако несмотря на это ее достижения были впечатляющими. За три с половиной года было введено в строй три тысячи промышленных предприятий — вдвое больше, чем в годы первой пятилетки. Продолжалось освоение вновь разведанных месторождений полезных ископаемых; страна стала полностью удовлетворять свои потребности в минеральном сырье за счет собственных природных ресурсов.
На востоке страны форсированными темпами велось строительство заводов-дублеров, промышленная продукция которых до этого производилась только в центральных районах Европейской России. Это тоже было одной из важных составляющих подготовки к грядущей войне, к нападению агрессора как с Запада, так и с Востока.
Наряду с бесспорными успехами в развитии промышленности, в конце 30-х годов выявились и существенные недостатки. Остановился прирост и даже наметилось снижение выпуска целого ряда видов промышленной продукции. Это было обусловлено различными обстоятельствами, в частности, текучестью кадров, низкой квалификацией рабочих, акцентированием внимания на оборонной промышленности. Сталин подчеркнул и вредность линии, проводимой руководством профсоюзов во главе с Н.М. Шверником, направленной на обострение конфликта рабочих с администрацией, поощрение рваческих настроений среди рабочего класса, ослабление трудовой дисциплины.
Правительством были приняты самые энергичные меры по устранению причин, мешавших развитию узловых участков промышленности. В результате валовая продукция промышленности в 1940 году увеличилась по сравнению с 1937 годом на 45%. Таких высоких темпов не знала ни одна из капиталистических стран.
Сталин максимально использовал экономические связи с заграницей, в основном с США. Это крупнейшее государство было с огромным трудом вытащено из пучины страшного экономического кризиса «новым курсом» президента Ф.Д. Рузвельта, использовавшего советский социалистический опыт планового управления экономикой, когда кризис в Соединенных Штатах сменился тяжелейшей депрессией. Поэтому для американской экономики оказался спасительным выход на обширный советский рынок. Сначала это происходило в частном порядке (например, соглашение с автомобильным «королем» Фордом), а затем и по линии межгосударственных связей, когда в 1933 году США признали СССР.
Сталин впоследствии признавал, что оборудование на советских заводах, построенных до войны, было преимущественно иностранного производства. И это естественно: таково было наследие, полученное от царской России, которая не имела надежной базы по созданию средств производства и была ориентирована главным образом на сельскохозяйственную продукцию. Сказывался и дефицит в стране высококлассных специалистов разного профиля.
Продукция легкой и пищевой промышленности за те же три года выросла «всего» на 33%. Достижения в этих областях могли быть и выше, если бы не определяющее влияние международной обстановки: большая часть средств направлялась на укрепление обороноспособности страны.
Осуществлялись энергичные меры по организационно-хозяйственному укреплению колхозов, упорядочению землепользования, переходу к новой системе заготовок, введению дополнительной оплаты труда за повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства.
Очень важное достижение: укрепление технической базы сельского хозяйства. Если в 1928 году оно располагало 27 тысячами тракторов, то в 1940-м это число выросло до 531 тысячи. Три четверти всех пахотных работ теперь выполнялось тракторами, почти половина зерновых культур убиралась комбайнами. Большое внимание уделялось производству технических культур.
Индустриализация сельского хозяйства стала, убедительным подтверждением верности общего направления политики партии (Сталина) в сельском хозяйстве, хотя и проводилась она жестокими методами, как в военное время. Увеличилось производство сельскохозяйственных продуктов. В 1940 году валовой сбор зерна превысил 95 млн. т. В стране создавались крупные резервные запасы продовольствия. И все-таки зерновая проблема еще не была полностью решена. Медленно росла продуктивность животноводства.
Подобные трудности объяснялись прежде всего тем, что часть материальных и финансовых средств, предназначенных для сельского хозяйства, была переключена на нужды обороны.
Для жизнеспособности страны важнейшее значение имел железнодорожный транспорт. Те люди, которые привычно сетуют на ужасные дороги России по сравнению с Западной Европой, пожалуй, знакомы с географией нашей державы на уровне фонвизиновского Митрофанушки. Надо отдавать себе отчет не только в огромнейших размерах государства, но и в непростых природных условиях, сильно затрудняющих дорожное строительство и эксплуатацию шоссейных дорог на большей территории.
Итак, в конце 30-х годов были построены новые железнодорожные магистрали и транспортные узлы, прежде всего в восточных районах. Началась электрификация важнейших железных дорог. На стальные магистрали вышли мощные паровозы и большегрузные вагоны. Л.М. Каганович вспоминал, что Сталин требовал от него максимального накопления резерва железнодорожных вагонов. Это гарантировало экономику от всяких случайностей, особенно на случай надвигающейся войны.
Кроме того, были построены важные автомобильные дороги. Увеличивалась протяженность магистральных нефтепроводов.
Размер национального дохода увеличился в период с 1937 по 1940 год с 96 до 128 млрд. рублей. Повысилась средняя заработная плата рабочих и служащих, возросли доходы колхозников. Быстро увеличивался товарооборот. Государство выделяло все больше средств на культурно-бытовые нужды, здравоохранение. Росла средняя продолжительность жизни, уменьшалась смертность.
Несмотря на значительное повышение общего культурного уровня народа, всесоюзная перепись населения 1939 года показала, что каждый пятый человек старше Шлет еще не умел читать и писать (это относилось главным образом к жителям Средней Азии, Казахстана, северных регионов). Не хватало специалистов с высшим образованием в народном хозяйстве, где их насчитывалось не более миллиона; не лучше обстояли дела со специалистами со средним специальным образованием.
Между прочим, низкий средний культурный и профессиональный уровень в немалой степени определял разгул массовых репрессий 1937—1938 годов. С одной стороны, «врагов народа», «вредителей» находили там, где их не было, а с другой — подлинные враги народа пользовались некомпетентностью или неграмотностью немалой части трудящихся для искусственного раскручивания маховика репрессий.
Массовым репрессиям, размах которых обычно чрезмерно преувеличивается, благоприятствовал карьеризм ряда крупных работников партии, НКВД, в частности Ежова и Хрущева.
Ежов поднялся к самым вершинам партийного руководства, став кандидатом в члены Политбюро. Столица Карачаево-Черкессии была переименована в Ежово-Черкесск (несмотря на некоторую комичность такого сочетания слов).
Однако в январе 1938 года его стремительное восхождение было остановлено, когда пленум ЦК осудил перегибы в репрессиях. Против Ежова все более открыто интриговал Маленков.
После мартовского 1938 года процесса над рядом крупнейших деятелей партии и государства, аресты и расстрелы широко захватили руководящие кадры во всех сферах советского общества. Это было, можно сказать, «лебединой песней» Ежова.
На январском пленуме 1938 года произошло, как показало дальнейшее, важное событие: в состав Политбюро был избран Н.С. Хрущев, пока еще в качестве кандидата в члены. Меньшевик в 1917-м, троцкист в 1923—1924-х, участник троцкистской оппозиции, вовремя «раскаявшийся», выдвиженец Л.М. Кагановича. Он вошел в доверие к Сталину через его жену, свою однокурсницу по промышленной академии Н.С. Аллилуеву. Он умел приспосабливаться к меняющимся условиям и под видом простачка умел нравиться начальству, а также быть энергичным, а то и ретивым исполнителем (и умелым интриганом).
Хрущев сумел показать себя свирепым борцом против правой оппозиции, которая имела сильные позиции в Московской партийной организации. Хрущев— в 1935—1937 годах первый секретарь МК — без удержу осуществлял террор. Он без устали звонил в Московское управление НКВД, требуя ужесточения и ускорения репрессий (это управление возглавлял муж сестры жены Сталина С.Ф. Реденс). Никита Сергеевич настаивал на том, чтобы по масштабам борьбы с оппортунистами столица опережала периферию.
Иными словами, он проводил ту самую линию, которую осудил январский пленум 1938 года. Но снят с понижением был не Хрущев, а Реденс, отправленный в Казахстан в качестве наркома внутренних дел этой союзной республики, а в ноябре того же года и сам угодивший в маховик репрессий.
А вот Хрущев ухитрился пойти на повышение, став первым секретарем ЦК ВКП(б) Украины и сменив члена Политбюро ЦК ВКП(б) СВ. Косиора, истребившего все партийные кадры Постышева на Украине и переведенного в Москву. На своем новом месте Никита Сергеевич припомнил, как украинские коммунисты дружно выступили против него в 1936 году, когда Хрущеву не помогло даже покровительство Кагановича и Молотова.
Теперь на Украине к косиоровским жертвам прибавились хрущевские. Обильной была кровавая жатва, собранная будущим «борцом с культом личности» в Киевском военном округе, членом которого он являлся.
В апреле 1938-го для Ежова прозвучал «первый звонок»: его назначили по совместительству наркомом водного транспорта. Значит, ему подыскивали замену. Ежов все чаще пускался в запой. Замену ему— первого секретаря ЦК КП(б) Грузии Л.П. Берию — предложил Маленков.
В мае 1938 года покончил жизнь самоубийством начальник управления НКВД по Московской области Каруцкий. Для Ежова это был нелегкий удар. Еще более сильный удар ждал его через месяц, когда, нелегально перейдя границу, бежал к японцам начальник Дальневосточного управления НКВД Г.С. Люшков. Переведенный из центрального аппарата, где он занимался троцкистами, в Ростов, а затем на Дальний Восток, он ожидал вызова в Москву и догадывался, что это может означать.
Понятно, что бежал он к новым хозяевам не с пустыми руками. Он выдал японцам, в частности, всю дислокацию советских войск на Дальнем Востоке, серьезно осложнив положение маршала Блюхера. Маршал и без того переживал трудные времена. Проведенная проверка показала крайне слабую подготовку войск Дальневосточного фронта, доходившую порой до небоеспособности. Чрезвычайно некомпетентное, заставляющее подозревать вредительство, руководство Блюхером войсками во время боев у озера Хасан летом 1938 года ударило не только по нему, но и по Ежову.
Репрессии обрушились теперь на ежовское окружение. Осенью 1938 года был снят с должности начальник Московского управления НКВД Цесарский. Тогда же, катаясь в лодке на Москве-реке, застрелился секретарь Ежова Илицкий. 5 ноября был арестован руководящий работник НКВД Дагин, отвечавший за охрану членов правительства. На следующий день застрелился комендант Московского Кремля Рогов и был арестован начальник контрразведывательного отдела НКВД Минаев-Цихановский. 12 ноября грянул выстрел в Ленинграде: покончил с собой близкий сотрудник и выдвиженец Ежова, бывший начальник секретно-политического отдела НКВД М.И. Литвин.
15 ноября произошло загадочное событие. Утром не явился на работу нарком внутренних дел Украины Александр Успенский. Он тоже был выдвиженцем Ежова и соратником тогдашнего первого секретаря ЦК ВКП(б) Украины Н.С. Хрущева, вместе с которым они проводили жесточайшие репрессии в этой республике.
В предыдущий день он поздно вечером неожиданно вернулся в наркомат в штатском, с чемоданом. Работал всю ночь, утром ушел пешком и… пропал. Дома его не оказалось, на работу он не вернулся.
В его кабинете лежала записка: «Ухожу из жизни. Труп ищите на берегу реки». Содержание странное, если учесть его совет искать труп в определенном районе.
На берегу Днепра действительно обнаружили… нет. не тело утопленника, а одежду Успенского. По непонятной прихоти самоубийца решил отправиться на тот свет раздетым. Уже одно это заставило предположить, что он постарался уйти не из жизни, а от карательных органов. Догадка подтвердилась, ибо поиски тела в реке и на ее берегах были безрезультатными. Имея оружие, Успенский мог бы застрелиться.
Начались поиски несостоявшегося утопленника. Он метался по стране с поддельными документами. Арестовали его жену, и она вспомнила, что видела дома паспорт на имя Шмаковского с фотографией мужа. Его задержали в апреле 1939 года на Южном Урале. По его словам, предупреждение об аресте он получил от Ежова. Хотя, по другой версии, он подслушал разговор, в котором Хрущев предлагал Сталину арестовать Успенского.