Однажды, вернувшись с базара, Джамиля увидела, что в результате ошибочного воздушного удара ее дом превратился в развалины. Вся семья, включая двух младших братишек, погибла. После этой трагедии Джамиля перебралась к родственникам в Мосул. Но и те скоро стали жертвами взрыва заминированного автомобиля. Взрыв, естественно, был направлен против оккупировавших Ирак американцев.
После этого Джамиля отправилась в Тикрит, где жил ее двоюродный брат, но война очень скоро заставила ее бежать и оттуда. С тех пор она стала бездомной, пополнив постоянно растущую армию невольных кочевников, то и дело оказывавшихся на линии огня. В одной из этих перебиравшихся с места на место групп она встретила молодого человека, который все твердил, что американцы – всего-навсего империалисты, явившиеся в Ирак только ради драгоценной нефти, и все мусульмане обязаны выступить единым фронтом против этого врага ислама.
Как и большинство приверженцев ислама, Джамиля постоянно принимала участие лишь в одной форме джихада, а именно в «Великом джихаде» – внутренней борьбе, которую каждый человек должен вести с самим собой, чтобы стать хорошим мусульманином. Молодой пропагандист, вне всякого сомнения, говорил о «малом джихаде». Концепция «малого джихада», или «священной войны», появилась чуть ли не одновременно с исламом еще в седьмом веке. Поначалу Джамиля воспринимала слова этого человека как безумный бред, но по мере того, как ее положение ухудшалось, она вдруг заметила, что стала прислушиваться к подобным речам. Слова молодого человека, подкрепленные теми ужасами, которые ей пришлось пережить, начали обретать для нее смысл. Довольно скоро на смену владевшим ею отчаянию и безнадежности пришло совсем иное чувство – гнев.
Прошло совсем немного времени, и Джамиля оказалась в Пакистане, а затем в Афганистане, где ее научили делать такие вещи, о которых она ранее и помыслить не могла. Находясь в Афганистане, она носила паранджу, держала язык за зубами и во всем повиновалась мужчинам. Когда она возвращалась с базара, её фигура распухала, ибо все покупки приходилось держать под одеждой. Ее лицо закрывала резко ограничивающая боковое зрение сетка, и для того чтобы взглянуть в сторону, ей приходилось вертеть головой. Как ей объяснили, покрывало было специально сшито так, чтобы муж мог видеть, что привлекло внимание супруги. Даже после того как талибы ушли, паранджа осталась. Но, как заметила Джамиля, даже те женщины, которые решились сбросить покрывала, не обрели полной свободы, поскольку их мужья, братья и даже сыновья продолжали контролировать их жизнь.
После нескольких месяцев усиленных тренировок она вместе с десятками других, подобных ей, отправилась в Соединенные Штаты. Все ехали с поддельными документами, и всех обуревало страстное желание нанести удар тем, кто разрушил их жизнь. Джамиле внушили, что Америка является олицетворением зла и что все западные ценности и образ жизни полностью противоречат мусульманской вере. Главная цель Запада, говорили ей, – полное уничтожение ислама. Неужели она не обязана сражаться с подобным чудовищем?
Первые недели пребывания за океаном, несмотря на их монотонность, открыли ей глаза на многое. Первое время она работала связной и смогла поближе познакомиться с главным врагом ислама – Америкой. Впервые зайдя в магазин, она испытала потрясение, увидев на упаковке товаров изображение людей. Во времена талибов подобные картинки тщательны вымарывались.
Американцы отличались громадным ростом и столь же громадным аппетитом. Водили большие автомобили. Таких огромных машин Джамиля никогда не видела. Лавки ломились от товаров, а люди чего только на себя не надевали! Мужчины и женщины обнимались на улицах и даже целовались на глазах у посторонних – таких, как она, например. Жизнь протекала настолько быстро, что девушка за ней едва успевала. Создавалось впечатление, что она перенеслась в будущее. Джамиля была одновременно и напугана, и заинтригована.
Затем ее отделили от группы, в составе которой она приехала в США, и перевели в другой город, где она прошла дополнительный курс обучения. Там же Джамиля получила новые документы и рекомендательные письма, чтобы стать гувернанткой. На ее имя зарегистрировали микроавтобус особой конструкции и отправили в Бреннан, где она стала няней в семействе Франклин. Работа Джамиле нравилась, девушка любила мальчишек, но со временем к ней пришла тоска по дому. Америка была не по ней.
Джамиля с нетерпением ждала времени, когда сможет совершить хадж – паломничество в священный для мусульман город Мекку, и в Хиджаз, где родился Магомет. Еще ребенком она слышала рассказы своих близких, совершивших это самое важное для каждого мусульманина путешествие. Она часто рисовала в своем воображении, как возносит молитву в Мекке, в величайшей в мире мечети Аль-Масжид аль-Харам.
Джамиля знала, что затем паломники направляются в долину Муздалифа для ночной молитвы на горе Арафат. Там они собирали камни, чтобы позже совершить в Мине символический ритуал побивания шайтана. Прежде чем вернуться в Мекку, паломники два или три дня проводили в Мине. Те, кто побывал в Мекке, имели право присовокупить к своему имени почетный титул хаджи.
Но больше всего Джамилю, когда она была девочкой, привлекал праздник жертвоприношения – Ид аль-Адаха. Юная Джамиля с нетерпением ждала момента, когда сможет отразить на дверях своего дома то, как она добиралась до Мекки. Это был старинный египетский обычай, которому иногда подражали и другие мусульмане. Но Джамиля так и не смогла попасть в Мекку до того, как в ее стране разразилась война, и теперь слабо верила в то, что когда-либо сможет это сделать. Джамиля почти не сомневалась, что на родину вернется только в гробу.
Она собрала все нужное для работы и спустилась к микроавтобусу. В его конструкции имелась одна особенность, до которой автостроители просто не додумались.
Капитан Джек успешно завершил покупку автомобильной мастерской, расположенной почти в самом центре города Бреннана, штат Пенсильвания. Облаченный в элегантный костюм-двойку, «предприниматель» выглядел весьма импозантно. Приняв из рук продавца ключи от новой собственности, он поблагодарил своего агента и отбыл на спортивном «ауди» с открытым верхом. За минуту до этого бывший владелец и агент пересчитали деньги, улыбнулись и пожелали ему удачи. «Желаю и вам удачи, – хотел сказать он. – Так же, как и городу Бреннану. Боюсь, что она ему скоро очень понадобится».
Несколько минут спустя Капитан Джек остановил машину у кромки тротуара, достал карманный компьютер и вошел в чат. Сегодня обсуждался фильм «Волшебник страны Оз». Он вспомнил, как смотрел его ребенком. В отличие от большинства юных зрителей будущий Капитан Джек всегда сочувствовал попавшим в рабство летучим обезьянам. Сейчас же он послал сообщение, назначив встречу в парке.
Автомастерская – один из наиболее важных элементов всей операции, поскольку именно туда должна прибыть женщина. Если ей не удастся прорваться, вся работа пойдет насмарку. Капитан Джек знал, что некоторые вещи невозможно сделать при помощи безличного письма. Через электронную почту, например, нельзя узнать, хватит ли у исполнителя решимости и силы воли совершить задуманное.
В этом можно убедиться только при личной встрече.
День был сумеречным и довольно прохладным, так что парк оставался почти безлюдным. Капитан Джек сидел на скамье, читал газету и потягивал кофе. Прежде чем выйти из машины, он примерно полчаса вел наблюдение за парком. Шансы на то, что за ним следят, ничтожны, но тот, кто при его работе пренебрегал мелочами, долго не жил.
Первые полосы газет пестрели новостями. Биржевой курс после позавчерашнего падения вчера сделал грандиозный рывок вверх. Дальше – футбол. «Бойня на поле» – так называли его журналисты, главным образом те, кто никогда не бывал в настоящей бойне. Капитан Джек узнал и пару грандиозных новостей: один звездный киноактер бросил свою звездную супругу ради другой кинозвезды. А известный рок-музыкант в своих концертах поет под «фанеру». В бесконечной войне от взрыва заминированного автомобиля погибли три израильтянина, а израильские власти заявили, что возмездие будет быстрым и беспощадным. Капитан Джек знал, что именно так и произойдет. С Израилем шутки плохи. Уж на что отважным и закаленным бойцом был Капитан Джек, но и он избегал восстанавливать израильтян против себя.
Где-то в середине газеты он наткнулся на материал о том, как СПИД продолжает косить миллионы африканцев. Затем пробежал глазами статью о том, как гражданские войны на Африканском континенте забрали жизни очередных миллионов. Половина человечества живет в тотальной нищете, возвещала следующая публикация. Тысячи детей умирают ежедневно только потому, что им нечего есть.
Капитан Джек отложил газету. Уж кого-кого, а его нельзя было назвать моралистом. За свою жизнь он лишил жизни немало себе подобных. И точно знал, где уготовано ему вечное пребывание, если рай и ад действительно существуют. «Но помещать на первой полосе статью о пении под „фанеру“… Это явный перебор».
До него долетел гомон детей, но смотреть в направлении источника звука он не стал. Затем рядом с ним началась какая-то шумная суета, и он не мог не улыбнуться, слушая восторженные вопли малышей.
Наконец дети утихомирились. Прошло еще несколько минут, и он услышал, как открылись и закрылись дверцы машины. После этого Капитан Джек услышал приближающиеся размеренные шаги, и кто-то опустился на скамью за его спиной. Он сразу поднял свою газету.
– Я думаю, что «Сталевары» выиграют чемпионат, – сказал Капитан Джек.
– А я ставлю на «Патриотов», – прозвучал ответ.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. Если бы это было не так, то я ничего бы не сказала.
После обмена паролями Капитан Джек перешел к делу.
– Насколько хорошо складываются ваши отношения с Франклинами? – спросил он.
– Очень хорошо, – ответила Джамиля.
– Все нормально? Никаких подводных течений?
– Никаких. Они ведут очень простой образ жизни. Муж постоянно работает. Жена все время развлекается.
– Вы так думаете? – спросил он, уловив нотку раздражения в ее голосе.
– Я это знаю, – ответила Джамиля и, немного помолчав, добавила: – Американцы мне отвратительны.
– Неужели?
– Они свиньи! Все американцы – воплощение зла!
Он произнес по-арабски одно слово, и Джамиля окаменела.
– Послушайте, – жестким тоном продолжил Капитан Джек. – Некоторые американцы – плохие люди, так же как и некоторые мусульмане. Однако подавляющее большинство тех и других стремятся к мирной и относительно счастливой жизни. Они хотят иметь дом и семью. Они желают молиться своему Богу и умереть достойной смертью.
– Они губят мою страну! Говорят, что Ирак объединился с «Аль-Каидой» и талибами! Но это же нелепо. Мы все знаем, что Хусейн и Бен Ладен были смертельными врагами. А пятнадцать человек из тех девятнадцати, которые угнали самолеты одиннадцатого сентября, были саудитами. Но на улицах Эр-Рияда почему-то нет американских танков, я вижу их лишь в Багдаде.
– Я понимаю, что американцы свергли человека, которому помогали держаться у власти. Но дело в том, что Ирак, в отличие от Саудовской Аравии, не владеет ни единым кусочком Америки. Кроме того, все «великие» цивилизации уничтожают тех, кто встает на их пути. В этой связи полезно вспомнить об американских индейцах. Но если вам хочется услышать о фактах жестокости мусульман в отношении собратьев по вере, взгляните на курдов.
– И вы все это мне говорите! Говорите сейчас? Почему? Почему?
– Потому что гнев, который вы ошибочно принимаете за жажду справедливости, может уничтожить все, ради чего мы упорно работали, – негромко, но по-прежнему твердо произнес Капитан Джек. – Мне нужна не ваша ненависть, а ваше умение сосредоточиться. Ненависть часто толкает людей на иррациональные мысли и поступки, а я не терплю ничего иррационального. Вы меня поняли?
Ответом ему было молчание.
– Вы поняли?!
– Да, – наконец сказала Джамиля.
– План немного изменился. Он стал яснее. Я хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно. А затем вы приступите к тренировкам по новой программе и будете повторять все действия до тех пор, пока не доведете их до автоматизма.
Когда Капитан Джек закончил инструктировать Джамилю о новых деталях операции, она сказала:
– Да, этот план действительно проще. Так я смогу без труда добраться до дома Франклинов.
– Совершенно верно. Но нам следует предусмотреть все. На тот случай, если обычный распорядок дня Франклинов претерпит изменения, а он может измениться, поскольку президенты США нечасто приезжают в их город, наготове будет один человек. Вы помните, что должны ему сказать?
– «Гроза приближается», – ответила Джамиля. – Но думаю, что в этом не будет необходимости.
– Но если такая необходимость возникнет, это будет сделано, – жестко произнес он по-арабски.
– А если «гроза начнется»? – после некоторого колебания спросила Джамиля.
– Тогда вы сделаете то, ради чего сюда приехали. А если вас схватят… – Он выдержал паузу и добавил: – Вас ждет награда. Как федаина.
Джамиля улыбнулась и взглянула в небо, в то место, где сквозь облака пробивались лучи солнца. Еще никто никогда не называл ее федаином.
Когда Капитан Джек ушел, она все еще смотрела в небо. Капитан Джек узнал все, что хотел узнать.
Глава двадцать восьмая
– А я думала, что дело закрыто, – сказала Джеки Симпсон, когда они на машине Алекса отъехали от вашингтонского офиса секретной службы.
– Я никогда этого не говорил, – ответил Алекс.
– Но Федеральное бюро нашло наркотики, вы отправили доклад, сказав при этом, что снова собираетесь ловить фальшивомонетчиков и торчать на посту. Я это прекрасно помню, потому что вы тогда же дали мне сказочный совет по поводу моей карьеры.
– Вчера вечером мне позвонила Энн Джефриз и сказала, что сообщение о торговле наркотиками – бред и полное дерьмо. Да, кстати, она угрожала подать на нас в суд.
– Сама она дерьмо. А вчинить иск за нашу работу она не сможет. Ведь мы не подбрасывали наркоту в дом Джонсона, не так ли?
– А что, если это сделал кто-то другой? – покосился на нее Алекс.
– Подбросил наркотики? – ответив ему скептическим взглядом, переспросила Джеки. – С какой стати?
– Это нам и предстоит выяснить. Как раз в этой части дело утрачивает смысл.
– Напротив, оно обретает смысл, если согласиться, что Патрик Джонсон сделал тонну бабок, торгуя наркотиками. Поскольку он должен был жениться, у него не оставалось никакого выхода, кроме самоубийства.
– Тогда возникает вопрос: если у парня не было выхода, то почему он намеревался вступить в брак?
– Может быть, наша маленькая Энн, несмотря на свой довольно убогий вид, в постели тигрица. И эта супервамп могла заявить, что он от нее больше ничего не получит, пока не наденет на пальчик кольцо. Сгоряча Джонсон согласился, а потом передумал. Поняв, что попал в ловушку, он пустил пулю себе в рот.
– Это шутка, не так ли?
– Похоже, вы не очень разбираетесь в женщинах. Я не ошиблась?
– Что вы имеете в виду?
– А то, что женщине через некоторое время приедается быть объектом мужской похоти и средством ее удовлетворения. Женщины хотят крепких, как алмаз, устойчивых отношений. Мужчины же хотят лишь побед.
– Поздравляю. Вам удалось загнать всю человеческую расу в рамки двух стереотипов. Весьма поучительно.
– А вот вам еще одна теория: Джонсон торговал наркотиками, но в преддверии женитьбы решил выйти из бизнеса. Но это не тот бизнес, с которым можно расстаться за здорово живешь. И его друзья подарили ему на свадьбу не тостер, а пулю.
– На острове, где прошло его первое свидание? Откуда убийцам это стало известно?
– Возможно, от самой Энн Джефриз – дамы, которая сейчас так горячо заявляет, что ее милый не имел никакого отношения к наркотикам.
– Вы считаете, что она врет?
– Она либо безнадежно глупа, либо ей было известно о побочном занятии дружка.
– Если торговля наркотиками ее не беспокоила, то почему он себя убил?
– Возможно, потому, что жаждал завязать с наркобизнесом, а она этого не хотела.
– Итак, по-вашему, она вступила в сговор с дружками своего суженого и они все кучей его прикончили? Здорово!
– Вполне приемлемая гипотеза. Ничем не хуже вашей.
– Думаю, что Энн Джефриз не смогла бы отличить героин от сахара даже в том случае, если бы их запихали ей в глотку.
– Все эти рассуждения не имеют значения, – сказала Симпсон, скрестив руки на груди. – Скажите лучше, чем мы теперь займемся.
– Помните двух парней, которых мы встретили на острове Рузвельта? Рейнке и Петерса? Я им звонил. Они закончили анализ почерка, и я думаю, мы могли бы проехаться к ним, чтобы познакомиться с результатами, взять предсмертную записку и немного поразнюхать, что творится в их конторе.
– Поразнюхать?! – воскликнула она. – Известно ли вам, что, когда президент Соединенных Штатов Америки посещает Национальный разведывательный центр, агенты нашей службы не допускаются на некоторые этажи?
– Мне это давно известно, и до сих пор выводит из себя, – ответил Алекс.
– И что же вы рассчитываете там найти?
– В целях следствия нам надо узнать, чем занимался в НРЦ Джонсон.
– Интересно, куда подевался человек, опасавшийся поставить под удар три последних года своей безупречной до сей поры службы?
Алекс остановился перед светофором, повернулся лицом к спутнице и сказал:
– Если бы я этого опасался, то мне следовало бы немедленно отдать свой значок. А поскольку я не хочу этого делать…
– И когда же наступило у вас это патриотическое прозрение? Только что?
– Нет. Один старый друг открыл мне глаза прошлым вечером.
Загорелся зеленый свет, и машина двинулась дальше. Алекс искоса поглядывал на девушку, и когда та расстегнула пиджак, сказал:
– Что я вижу?
– Мой прежний револьвер был слишком тяжелым, – не глядя на него, ответила Симпсон.
Алекс обратил внимание и на то, что из нагрудного кармана ее пиджака исчез яркий платок.
Когда Симпсон снова заговорила, они уже катили по округу Фэрфакс.
– Вчера я ужинала с отцом, – сказала она.
– И как чувствует себя наш добрый сенатор?
– Он чувствует себя весьма информированным человеком, – довольно резко ответила она.
Алекс, проявив мудрость, предпочел воздержаться от комментариев.
Когда они подъезжали к хорошо охраняемому главному входу в НРЦ, Алекс с восхищением оглядел огромное длинное здание.
– Каким же у них, черт побери, может быть бюджет?
– Их бюджет, так же как и наш, является государственной тайной.
На то, чтобы получить допуск, ушел целый час, но даже и после этого они, несмотря на протест, были вынуждены сдать оружие. По коридорам их сопровождали два вооруженных охранника и один весьма любознательный доберман, постоянно принюхивавшийся к штанине Алекса.
– Не забывай, парень, что мы с тобой в одной команде, – шутливо произнес Алекс, обращаясь к псу.
Охранники даже не улыбнулись.
Агентов секретной службы привели в небольшую комнату и велели ждать. Ждали они очень долго.
– У меня разыгралось воображение, или мы действительно очутились во враждебном стане? – с горечью поинтересовался Алекс, после того как в очередной раз не попал бумажным шариком в мусорную корзину.
– Это была ваша идея, – бросила Симпсон. – У меня же осталась куча дел в офисе, которые требуют внимания ради успешного продолжения моей карьеры.
Алекс не успел ответить, поскольку дверь открылась и в комнату вошел Тайлер Рейнке в сопровождении Уоррена Петерса.
– Давно не виделись… – сказал Алекс, демонстративно глядя на часы. – Рад, что вам в конце концов удалось выкроить время.
– Простите, что заставили вас ждать, – небрежно проговорил Рейнке, достал листок бумаги, и они уселись за небольшим столом посреди комнаты. – Почерк в записке идентичен почерку Джонсона, – сказал Рейнке и передал агентам секретной службы доклад экспертов.
– Неудивительно, – ответил Алекс. – А где сама записка?
– В лаборатории.
– О'кей. – Алекс сделал паузу, ожидая пояснения. Не получив оного, агент секретной службы заявил: – Я хочу получить ее назад.
– Хорошо, – ответил Петерс.
– Правда, это займет немного времени, – добавил Рейнке.
– Я как раз на это рассчитывал, поскольку нам хотелось бы взглянуть на рабочее место Джонсона и потолковать с его коллегами. Желательно понять, чем он занимался.
– Боюсь, это невозможно, – с непроницаемым выражением лица произнес Петерс.
– Мы, парни, расследуем смерть человека, и нам нужна помощь.
– Что касается сотрудничества в расследовании, то мы провели для вас анализ почерка. Кроме того, совершенно очевидно, что Джонсон покончил с собой. К такому же выводу пришло и Федеральное бюро расследований.
– Очевидные обстоятельства иногда оказываются обманчивыми, – сказал Алекс. – А осмотр рабочего места входит в стандартную процедуру любого связанного со смертью расследования.
– Знакомиться с характером работы Патрика Джонсона могут лишь лица, имеющие высшую форму допуска к секретным материалам, – жестко произнес Рейнке. – Ваша степень допуска не годится. Я проверил.
Алекс наклонился вперед и, глядя в зрачки Рейнке, сказал:
– Я пять лет охранял президента Соединенных Штатов. Я работал в Объединенной оперативной группе по борьбе с терроризмом тогда, когда вы еще лапали девчонок в колледже. Я охранял заседания Объединенного комитета начальников штабов, когда там обсуждались такие вещи, услышав которые вы от страху наложили бы в свои портки от «Братьев Брукс».
– Степень вашего доступа недостаточна, и исключений быть не может, – упрямо повторил Рейнке.
– В таком случае мы имеем серьезную проблему, – сказал Алекс. – Мне поручили вести расследование, и я буду его вести – либо без сложностей, либо с большими сложностями, для вас.
– Это как же? – спросил Петерс.
– А так, что я могу получить судебный ордер на обыск рабочего места Джонсона и допрос его коллег вне зависимости от уровня моего допуска к гостайнам.
– В стране нет такого суда, который мог бы выдать ордер на обыск в этом помещении, – с улыбкой произнес Рейнке.
– Значит, вы решили разыграть карту «национальной безопасности»?
– Секретная служба этим занимается постоянно, – парировал Петерс.
– Но только не в подобных случаях. И позвольте напомнить, что моим боссом является Управление национальной безопасности, а не вонючее казначейство.
– Все верно. Однако директор Управления национальной безопасности подотчетен Картеру Грею.
– Чушь. Они оба на уровне министров.
– Может быть, вы, парни, прекратите спор, чей пенис длиннее? – вмешалась Симпсон. – Все это начинает выглядеть довольно глупо.
Дверь открылась. Рейнке и Петерс мгновенно вскочили на ноги. С порога на них смотрел Картер Грей. Алекс с изумлением наблюдал затем, как Король разведки подошел к Симпсон, обнял ее за плечи и клюнул в щеку.
– Ты, как всегда, очаровательна, Джеки. Как идут дела?
– Я знавала и лучшие дни, – бросила она, покосилась на Алекса и сказала: – Это мой партнер Алекс Форд.
– Рад знакомству, Алекс, – кивнул Грей.
– Благодарю вас, сэр.
– Вчера я ужинала с папой, – сообщила Грею Симпсон.
– Сенатор должен выкроить время, чтобы поохотиться со мной на оленей. Прошлый раз, когда мы охотились вместе, я уложил вожака. С тех пор мне катастрофически не везло.
– Хорошо, я ему скажу.
– Чем я могу вам помочь?
Симпсон пояснила, что им хотелось бы осмотреть рабочее место Патрика Джонсона.
– Я сказал, что у них для этого слишком низкая форма допуска, – вмешался Рейнке.
– Не сомневаюсь, – сказал Грей и, обращаясь к Симпсон, продолжил: – Пойдем, Джеки. Я сам провожу тебя. Это все! – бросил Король разведки таким тоном, что Рейнке и Петерс мгновенно выскочили из комнаты.
Грей шел по коридору чуть впереди, и Алекс ухитрился прошептать на ухо Симпсон:
– Боже, вы никогда не говорили, что знакомы с Картером Греем.
– А вы никогда не спрашивали.
– Откуда вы его знаете?
– Он мой крестный.
Глава двадцать девятая
Пока Алекс и Симпсон торпедировали НРЦ, Оливер Стоун следил за шахматной доской в парке у Белого дома. Его противником был Томас Джефферсон Уатт, больше известный как Ти-Джи. Он был старинным другом Стоуна и вот уже почти сорок лет работал на кухне Белого дома.
Кроме того, Ти-Джи был членом конгрегации методистской церкви, которой принадлежало кладбище «Гора Сион». Именно он помог Оливеру получить там работу.
Когда позволяла погода и у Томаса Джефферсона был выходной, они любили разыграть партию-другую. По правде говоря, и подружились-то они из-за шахмат.