Грей глянул на прикрепленную к потолку в углу комнаты видеокамеру и завопил:
– Человек задушил себя медицинской лентой, а вы ничего не видели! Идиоты!
Он швырнул на пол принесенную с собой папку, и фотографии веером посыпались на тело аль-Рими. Когда Грей двинулся к выходу, создалось впечатление, что покойник смотрит вслед разъяренному Королю разведки. Если бы труп мог, то наверняка бы улыбнулся.
Полчаса спустя вертолет Картера Грея приземлился на лужайке Белого дома. Грей не жаждал встречи с действующим президентом Гамильтоном, однако был полон решимости встретить самое худшее с открытым забралом. Грей и Гамильтон никогда не были близки. Гамильтон был старинным другом Бреннана на политическом поприще и не пытался скрывать, что ему совсем не по нраву теплые отношения, сложившиеся между президентом и шефом разведки. Кроме того, Гамильтон весьма кисло отнесся к тому, что на празднование в город Бреннан президент пригласил с собой не его, а Грея. Однако именно это событие, вознеся Гамильтона на вершину, самым радикальным образом изменило характер их профессиональных отношений. Грей, понимая, что новый босс будет искать любой предлог для увольнения его со службы, не хотел предоставлять ему такой возможности.
Он рассказал Гамильтону о самоубийстве пленника, но информировать о его подлинном имени не стал. Грей был намерен унести эту тайну с собой в могилу.
– Тем не менее, я полагаю, что нам удалось достигнуть определенного прогресса, сэр, – добавил он.
– Что вы скажете на это, Грей?! – сказал Гамильтон. Он взял со стола какую-то исламскую газету и спросил: – Ведь вы читаете по-арабски, не так ли?
Грей вслух перевел заголовок:
– «Наконец-то они платят за свои грехи».
Гамильтон поднял другую газету и сказал:
– Здесь написано: «Может быть, ислам сможет подставить и другую щеку?» Это одно из ведущих итальянских ежедневных изданий. И подобная мерзость публикуется в то время, когда наш президент находится бог знает где. Международная пресса не стыдится намекать на то, что мы сами каким-то образом в этом виноваты. – Взяв телетайпную ленту с напечатанным на ней текстом, Гамильтон продолжил: – За последние двадцать минут я получил несколько сообщений. В одном из них сказано, что в центре Нью-Йорка средь бела дня вытащили из такси и забили до смерти водителя-мусульманина. И самое ужасное, что парень шесть лет прослужил в армии. В нашей армии! Два сотрудника фирмы «Холлибертон» были похищены из отеля в Рияде. Их трупы со вспоротыми животами позже нашли в полумиле от гостиницы. На телах несчастных было написано: «Смерть Америке». И это всего лишь два инцидента из десятка, о которых мне сообщили сегодня. Пентагон ждет, когда я дам приказ сбросить атомную бомбу. Моя разведка состоит из кого угодно, но только не из тех людей, которых можно назвать разведчиками. У нас нет даже малейшего предположения, где может находиться Джим Бреннан. – Он посмотрел на Грея так, словно горел нетерпением услышать его жалкие оправдания, прежде чем снова обрушиться на него.
Казалось, что за прошедшие с момента похищения дни Бен Гамильтон постарел года на четыре. Грею не доводилось видеть президента, который, придя в Белый дом с темной шевелюрой, не уходил оттуда седым. Это была самая тяжелая в мире работа и, как ни странно, самая желаемая.
– Как бы это ни произошло и что бы по этому поводу ни писала мировая пресса, мы должны оставаться самими собой. Сейчас не время менять кожу. Когда случается катастрофа, нам следует использовать все возможности, которыми мы располагаем. Я хочу, чтобы Джим Бреннан вернулся к нам живым! – Для вящей убедительности Гамильтон стукнул кулаком по столу. – Ваши прежние заслуги для меня гроша ломаного не стоят. Президента похитили во время вашей вахты, и я считаю, что в этом полностью виноваты вы. Соединенные Штаты были унижены шайкой каких-то треклятых арабов. Если президент не вернется живым и здоровым, вы перестанете быть главой разведывательного сообщества нашей страны. Вам все ясно?
– Абсолютно, – невозмутимо ответил Грей, понимая, что это всего лишь пустая риторика. Ни один находящийся в здравом уме человек, временно исполняющий обязанности президента, не может, оказавшись в кризисной ситуации, позволить себе уволить главу разведки. – Однако хочу заметить, что наша страна, исходя из постулатов ее внешней политики, не может сколько-нибудь серьезно рассматривать ни одно из условий похитителей. И мы не можем ждать его освобождения целую неделю, если таковое вообще последует. Лично я в этом очень сомневаюсь. Наш народ этого не потерпит, и акты насилия существенно участятся.
– В таком случае вы сами должны его найти! – воскликнул Гамильтон.
Грей внимательно смотрел на него. Он точно знал, о чем тот думает. Мысли всех политиканов на удивление прозрачны. Бен Гамильтон спал и видел себя в президентском кресле. Он терпеливо и честно тянул лямку, чтобы возложить на свою голову корону, после того как Бреннан отработает два положенных по конституции срока. И вот он совершенно неожиданно взобрался на трон. Но годится ли Гамильтон для подобной работы? Грей считал, что не годится. Ведь даже вице-президентом он был практически никаким.
В кабинет неожиданно влетела дама – шеф секретариата. За ней следом вошел агент секретной службы.
– Сэр! – воскликнула она. – Мы только что получили известие от Аль-Джазиры. Похитители сообщили о месте, где будет отпущен президент.
– Где?! – рявкнул Грей.
– В Медине.
– Медина?! – вмешался Гамильтон. – Каким образом они, черт побери, вывезли Бреннана из страны и доставили в Саудовскую Аравию?
– Частный самолет и частный аэропорт, – ответил Грей. – Это довольно несложно.
Физиономия Гамильтона залилась краской.
– Мы тратим миллиарды на обеспечение безопасности аэропортов, а они ухитряются тайком вывезти президента Соединенных Штатов на Ближний Восток. – Он обжег Грея таким взглядом, словно был готов немедленно его уволить.
– В этом есть смысл, – поспешно ответил Грей. – Медина у мусульман – второй по святости город после Мекки.
– Немедленно свяжитесь с Саудовской Аравией, – сказал Гамильтон, обращаясь к шефу секретариата. – Передайте им, что США временно аннексируют Медину. Мы останемся там, пока не вернем своего президента. – Взглянув на Грея, он добавил: – Я хочу, чтобы были задействованы все наши военные и разведывательные ресурсы, находящиеся в регионе.
– Будет исполнено, сэр, – ответил Грей, поднимаясь с кресла. Ему хотелось как можно быстрее покинуть помещение.
«Сделаю все, как ты хочешь, недоумок», – подумал Король разведки, выходя из Овального кабинета.
Глава шестьдесят первая
Капитан Джек сидел, откинувшись на спинку кресла, и улыбался. Для этого у него была вполне весомая причина. В его распоряжении был пароль, с помощью которого он мог привести механизм в действие. Пленным пришлось выдержать пыток больше, чем он предполагал, несмотря на то, что его северокорейские друзья были весьма искусны в делах подобного рода. В конце концов один из пленников сломался – они все ломались в конечном итоге. Капитан Джек прочитал арабские слова и снова улыбнулся.
Используя клонированный телефон, который невозможно было связать с ним, он на беглом арабском с хорошо поставленной интонацией сказал все, что нужно было сказать, а затем произнес бесценный пароль. Пароль подтвердил подлинность слов Капитана Джека, и скоро их должен был услышать весь мир.
Капитан Джек закрыл сотовый телефон и с помощью зажигалки сжег небольшой листок бумаги. Если Том Хемингуэй решил, что смог потрясти мир, пусть выслушает то, что должен сказать его старый друг.
Министр обороны Деккер сидел за столом напротив действующего президента Гамильтона. Им только что сообщили о последнем заявлении Аль-Джазиры, и оба государственных мужа пребывали в ярости.
– У нас нет выбора, сэр, – сказал Деккер. – У нас просто нет войск. Но даже если бы они и были, то, разместив их там, мы получили бы второй Ирак. Нам следует всеми силами этого избегать. Мы не можем себе позволить подобного.
К ним подошла маячившая в глубине Овального кабинета Андреа Мейс. Государственный секретарь США была высокой, широкой в кости дамой с седеющими волосами.
– То, что предлагает секретарь Деккер, является прямым нарушением Договора о нераспространении. Мы не можем допустить этого, сэр.
– Можем, – стоял на своем Деккер.
– Каким образом? – жестким тоном спросил Гамильтон.
– Наша страна давно дала понять, что использование против нее оружия массового уничтожения – биологического, химического или ядерного – делает Договор о нераспространении недействительным в отношении страны-агрессора.
– Но Сирия на нас не нападала! – воскликнула Мейс.
– «Группа шариата» только что взяла на себя ответственность за похищение президента Бреннана. Эта организация базируется в Сирии и ею же финансируется. Согласно ранее объявленной внешнеполитической доктрине нашей страны, Сирия посредством «Группы шариата» напала на США, использовав при похищении президента некую химическую субстанцию. Мы располагаем свидетельствами того, что Сирия недавно приступила к производству оружия массового уничтожения. В силу этого обстоятельства у Соединенных Штатов нет никаких оснований ждать сложа руки, когда они подвергнутся новому нападению. С учетом того, что они похитили нашего президента (и теперь швыряют данный факт нам в лицо), наши действия будут полностью оправданными.
– У Сирии нет программ производства оружия массового уничтожения, – покачала головой Мейс. – Кроме того, она расколота противостоянием курдов, шиитов и ряда религиозных меньшинств.
– Но она не является дружественной нам страной! – возразил Деккер.
– Сирия не желает, чтобы на ее территории воцарились те хаос и насилие, которые сейчас в Ираке. А кто бы на их месте хотел этого? Да, она не принимает наших демократических целей. Но с другой стороны, Ливия – по-прежнему диктатура, однако мы даем ей деньги за то, что она отказалась от своей ядерной программы. Саудовская Аравия чудовищно нарушает права человека. Правовое положение женщин там просто ужасающее. Но мы, тем не менее, наградили ее статусом своего ближайшего союзника. Скажите, какая из арабских стран может принимать нас серьезно, замечая вопиющую непоследовательность нашей внешней политики?
Государственный секретарь коротко вздохнула и продолжила:
– Общественность Сирии видит недостатки своего правительства, и оппозиционные группировки набирают силу. Правительство уже отменило смертный приговор членам «Мусульманского братства». Имеются и другие признаки возрастания в стране степени свободы и без нашего вторжения. Характер правления там неизбежно изменится, но на это потребуется некоторое время. – Мейс замолчала, взглянула на Гамильтона и продолжила: – Это я твердила Джиму Бреннану целых четыре года. Переход к демократии требует времени. Нельзя в одночасье радикально поменять тысячелетнюю культуру.
– Многие из оппозиционных групп в Сирии придерживаются либо левой, либо коммунистической ориентации. А это мы уже проходили и повторять не хотим, – заявил Деккер.
Гамильтон посмотрел на сидящего у камина директора ЦРУ и спросил:
– Ты согласен с мнением Джо, Аллен?
– Сирия пока еще не выгребная яма, но что-то очень близкое к этому.
– И у нас нет никакой необходимости тратить время на то, чтобы обращаться в ООН или сколачивать коалицию, – поспешно вставил Деккер. – Они захватили нашего президента, и надо браться за руль. Следует действовать быстро. Мы все сможем сделать самостоятельно. Ведь мы же, черт побери, единственная сверхдержава! – с победоносным блеском в глазах заключил Деккер.
– А что будет с Джимом Бреннаном? – спросил Гамильтон.
– Если президент жив – а мы все молимся об этом, – то потребуется всего лишь один залп, чтобы его вернуть.
Гамильтон немного подумал и сказал:
– О'кей, джентльмены. Свяжитесь с основными телевизионными сетями и скажите, чтобы они немедленно предоставили мне эфирное время. Я хочу сообщить людям о наших намерениях. – Обращаясь к Деккеру, он добавил: – И да поможет нам Бог, Джо, если мы ошиблись.
Когда Алекс Форд открыл дверь, перед ним оказались Кейт Адамс и все члены Верблюжьего клуба.
– Что за черт… – начал он, но Кейт не дала ему закончить.
– Умоляю, Алекс, нам надо с тобой поговорить.
– Дело плохо, агент Форд, – сказал Робин. – А если быть точным, то очень плохо.
– О чем это вы? – спросил Алекс.
– Дело получило продолжение, и произошли весьма важные события, – ответил Стоун.
– Какие события, Оливер?
В разговор вмешалась Кейт.
– Какая-то террористическая организация взяла на себя ответственность за похищение президента, – пояснила она. – Мы узнали об этом по пути к тебе.
– «Группа шариата», – вставил Стоун.
– Где телевизор? – спросила Кейт. – Президент выйдет в эфир через две минуты.
Алекс впустил их в дом и включил телевизор. Через несколько минут на экране появился Бен Гамильтон. Вид у него был ужасно мрачный. Он кратко охарактеризовал сложившуюся ситуацию и сказал:
– Америка – открытая и щедрая страна. Мы всегда были народом, который протягивал руку помощи тем, кто в ней нуждался. Мы приходили на помощь нашим друзьям во время двух мировых войн. Эти войны велись ради того, чтобы мир оставался свободным. Никто не имеет права сомневаться в том, что мы являемся доброй и благородной нацией, пользующейся своей силой лишь для того, чтобы сеять свободу в мире. Но мы в то же время и та нация, которая в случае нападения на нее способна защищать себя и может нанести ответный удар. «Группа шариата» неразрывно связана с Сирией – страной, многие годы предоставляющей убежище террористам, которые действуют против нас и наших союзников. – Выдержав многозначительную паузу, Гамильтон продолжил: – Весь персонал посольства США и других официальных учреждений уже эвакуирован из Сирии по воздуху. Всем остальным находящимся там американцам предложено немедленно покинуть страну. Из выдвинутых «Группой шариата» требований совершенно ясно следует, что Соединенные Штаты имеют полное право на самооборону как государство, подвергшееся нападению. США имеют право нанести удар по любой стране, способствовавшей этому нападению. Америка никогда не будет жить под диктовку террористов. – Гамильтон выдержал довольно продолжительную паузу, а затем произнес: – Соотечественники, американцы! После консультаций с Пентагоном и министром обороны, я, как ваш Верховный главнокомандующий, принял решение.
– Ну и дерьмо! – одновременно произнесли Кейт и Алекс, понимая, куда гнет Гамильтон.
– Теперь мыпредъявляем требования к похитителям… – Гамильтон выпятил грудь, расправил плечи и продолжил: – Если президент Джеймс Бреннан не будет возвращен в целости и сохранности через восемь часов, начиная с этого момента, военное командование США, следуя моему приказу, нанесет ограниченный ядерный удар по Дамаску. Избежать этого можно лишь вернув нашего президента его соотечественникам невредимым в указанный мною промежуток времени. Если президент Бреннан находится в Медине, его следует передать в посольство Соединенных Штатов в Саудовской Аравии. В этом случае приказ о ядерном ударе будет отменен. Я молю Бога о том, чтобы похитители безотлагательно согласились с нашими требованиями. Если они откажутся сделать это, то судьба жителей Дамаска окажется в Божьих руках. Никаких переговоров или переноса сроков не будет. А теперь я обращаюсь к членам «Группы шариата»: вы заявили, что вернете нашего президента невредимым. Сделайте это в указанные сроки, или Дамаск заплатит за ваше гнусное преступление. – Гамильтон выдержал очередную паузу и закончил: – Да благословит вас Господь, мои дорогие сограждане! Да благословит Господь Соединенные Штаты!
Президент исчез с экрана, однако все собравшиеся в гостиной Алекса продолжали сидеть, затаив дыхание. То же самое, вне всякого сомнения, происходило в миллионах домов не только в США, но и по всему земному шару.
– Это может быть началом конца, – несчастным голосом произнесла Кейт, глядя на Алекса.
– Пусть так, – спокойно сказал Стоун, – но это вовсе не означает, что мы должны сложа руки ждать появления атомного гриба над Дамаском.
– Но что мы можем сделать, Оливер? – спросил Алекс.
– Найти президента! – объявил Стоун.
– Как?! – раздраженно поинтересовался Алекс. – Ведь он же в Медине.
– Я в это не верю, и вы, надеюсь, тоже. – Повернувшись к Милтону, он добавил: – Покажи им ди-ви-ди.
– Это фильм, который был снят во время вторжения в мой дом, агент Форд, – сказал Милтон, открывая ноутбук.
– Какое отношение он имеет к происходящему?! – возмутился Алекс. – Через восемь часов мы наносим ядерный удар. Неужели вы этого не понимаете?
– Посмотри фильм, Алекс, – умоляющим тоном произнесла Кейт.
Алекс, демонстрируя полное отчаяние, вскинул руки и плюхнулся на пол перед ноутбуком.
– Будь я проклят, – минутой позже произнес он. – Ведь это же Тайлер Рейнке и Уоррен Петерс. Оба из Национального разведывательного центра.
– Я так и думал, что они работают в НРЦ, – вставил Стоун.
– Почему вы так решили?
– Потому что именно они убили Патрика Джонсона.
– Но с какой стати им понадобилось убивать Джонсона? – изумился Алекс.
– Да потому, что он вносил изменения в файлы НРЦ. Делал мертвецами тех, кто на самом деле был жив. За это кто-то платил ему хорошие деньги. А когда Джонсона одолела жадность, его убили. Впрочем, не исключено, что он стал проявлять непростительную небрежность.
– Вы хотите сказать, что Джонсон менял файлы НРЦ, дабы представить в них живых людей покойниками?
– Мы считаем, что этих людей использовали в Бреннане. В газетах сказано, что ни одного из убитых арабов в файлах НРЦ не оказалось. Это невозможно представить. Я думаю, что эти люди чем-то похожи на оружие, происхождение которого невозможно установить. И именно их использовали для похищения президента. Обыскивая дом Рейнке, мы установили, что он инвестировал значительную взятую в кредит сумму с расчетом на то, что биржа обрушится. Что, собственно, и произошло.
– Неужели вы хотите сказать, что вся эта затея была ради того, чтобы зашибить бабки на бирже? – воскликнул Алекс.
– Нет. Причина гораздо глубже, – ответил Стоун.
– И кто же за этим стоял? – спросил Алекс.
– Кто-то занимающий высокий пост в Национальном разведывательном центре. Пост наверняка более высокий, чем у Рейнке или Петерса.
– Позвольте мне взглянуть еще раз, – сказал Алекс.
Он внимательно просмотрел кадры, на которых появились Рейнке и Петерс. Затем, показав на человека в черной маске, уложившего одним ударом охранника, Алекс заметил:
– У парня отлично поставленный удар. Ему даже пришлось проверить пульс, чтобы убедиться, не убил ли он охранника невзначай.
Робин вдруг приложил палец к губам и кивнул в сторону окна. Жалюзи были опущены, но окно оставалось открытым. Теперь и они все услышали звук шагов.
Алекс и Стоун переглянулись и мгновенно пришли к молчаливому согласию. Стоун кивком дал знак Робину составить компанию агенту секретной службы. Разговор возобновился, создавая впечатление, что все остались на месте. Алекс достал пистолет, тихо открыл входную дверь и двинулся налево. Робин пошел направо вокруг дома.
Минутой позже оставшиеся в помещении услыхали крики и звуки борьбы. Затем наступила тишина. Вскоре дверь открылась, и в дом вошел Алекс. После него через порог переступил Робин, держа за плечи какого-то человека.
Это была Джеки Симпсон, с очень несчастным видом.
Глава шестьдесят вторая
– Какого черта вы здесь делаете, Джеки? – спросил Алекс.
– Я несколько раз звонила вам домой, чтобы узнать, как дела, но вы мне не ответили. Поэтому я пришла, чтобы повидать вас, и, похоже, наткнулась на какой-то заговор. Что происходит, Алекс?
– Вообще-то мы пытаемся установить, что случилось в НРЦ, – не сводя с девушки глаз, ответил Стоун.
– Знаю. Эту часть я слышала. Слышала я и о том, как Рейнке и Петерс забрались в чей-то дом. Если вам что-то известно о похищении президента, – глядя на Алекса, сказала Симпсон, – то об этом следует немедленно сообщить в секретную службу. Алекс, вас ждут серьезные неприятности, если вы не поделитесь этой информацией.
– Не думаю, что это хорошая мысль, – вмешался Стоун.
– А вы-то кто такой? – презрительно глядя на него, поинтересовалась Джеки.
– Меня зовут Оливер Стоун, – сказал он, протягивая руку.
– Как это прикажете понимать? – произнесла она так, словно не поверила своим ушам.
– Его зовут Оливер Стоун, – вмешался Алекс. – А это его друзья: Робин, Милтон и Калеб. С Кейт Адамс вы уже знакомы.
– А вы Джеки Симпсон, единственная дочь сенатора от Алабамы Роджера Симпсона и крестная дочь Картера Грея, руководителя всей нашей разведки.
– Вы видите в этом проблему? – ледяным тоном спросила девушка.
– Абсолютно никакой. Но обращение к властям на этой стадии было бы чудовищной ошибкой, агент Симпсон.
– Послушайте, Оливер Стоун, или как там ваше настоящее имя, я могу делать то, что хочу. Я коп, и я…
– …очень умный коп, как я надеюсь, – оборвал ее Стоун. – И поскольку это действительно так, то вы, не сомневаюсь, уже успели оценить возможные последствия подобного поступка.
Она закатила было глаза, но Стоун смотрел на нее так, что ей не оставалось ничего иного, кроме как спросить:
– И каковы же, по-вашему, возможные последствия этого поступка?
– Если мы правы и файлы НРЦ искажены, то именно это позволило армии террористов проникнуть в Бреннан и похитить президента. Это не сулит ничего хорошего как вашему крестному, который возглавляет агентство, так и вашему отцу, стоящего во главе сенатского Комитета по разведке. Я не сомневаюсь в том, что вы не сделаете ничего, что могло бы нанести им серьезный профессиональный урон. Обратившись сейчас к властям, вы положите конец их карьере.
Все взоры обратились на Джеки, смотревшую в глаза Стоуну. Тот, в свою очередь, не сводил взгляда с ее лица. Первой не выдержала Джеки. Она отвела взгляд и в поисках помощи посмотрела на Алекса.
– Алекс, что здесь, черт побери, происходит? И какова моя роль в этом деле?
– Мы пытаемся осмыслить ситуацию, Джеки. До тех пор, пока мы не поймем все до конца, мы ничего никому сказать не можем.
Калеб бросил взгляд на часы и сказал:
– У нас ровно семь часов и сорок одна минута, чтобы найти Бреннана и предотвратить армагеддон.
– В таком случае, нам всем остается лишь скрестить пальцы на руках и на ногах, – заметил Робин.
– Великий Боже! – воскликнул Алекс. – Пальцы!
– Что?! – изумилась Кейт.
Алекс схватил ноутбук Милтона и начал просмотр DVD.
– Вот здесь, – сказал он, показывая на экран. – Видите?
Никто ничего не мог понять, поскольку Алекс показывал не на Рейнке или Петерса, а на нокаутировавшего охранника человека в маске.
– Я вижу какого-то типа в маске, – недоуменно глядя на агента секретной службы, произнес Стоун. – Что еще там можно увидеть?
– Вот это, – сказал Алекс и, остановив изображение, ткнул пальцем в монитор.
Все молча пялились в экран.
– Ты говоришь о шее охранника?
– Нет, – ответил Алекс, – я говорю о правой руке, которая прикасается к этой шее. Парень снял перчатку, чтобы проверить пульс.
– Ну и что из этого? – пожал плечами Робин.
– Посмотри на руку, Кейт, – взволнованно произнес Алекс. – Ты ее не узнаешь?
– Не узнаю ли я руку? Ты серьезно?
– Как я тебе говорил, Кейт, руки – моя специальность. И эту руку я узнаю. Она очень специфична из-за размера костяшек и толщины пальцев. Таких мощных пальцев мне видеть не доводилось. – Он нажал на другую кнопку, и рука увеличилась, заняв чуть ли не весь экран. – Кроме того, в левом верхнем углу ногтя большого пальца имеется темное треугольное пятно. Увидев пятно в первый раз, я решил, что это какая-то необычная татуировка.
– Увидев раньше? Где ты мог это увидеть?
– В твоем баре, когда ты представила меня Тому Хемингуэю. Вторично я обратил внимание на пятно во время встречи с ним в НРЦ.
Кейт недоуменно посмотрела на Алекса, затем перевела взгляд на экран.
– Неужели ты хочешь сказать, что это рука Тома Хемингуэя?
– Вне всякого сомнения, Кейт. Для меня рука то же, что для других отпечатки пальцев.
– Думаю, Алекс прав, – вмешалась Симпсон. – Я думаю, что это рука Хемингуэя.
– Выходит, Хемингуэй похитил президента? Спрашивается: почему?
– Это известно одному дьяволу! – воскликнул Алекс. – Но мне кажется, что мы можем вычислить место, где он его прячет. И сказать нам об этом сможет Кейт.
– Я?! – в очередной раз изумилась Кейт. – Каким образом?
– Ты упоминала о том, что у вас с Хемингуэем имеется какое-то общее дело.
– Это так.
– И если я не ошибаюсь, речь идет о каком-то старом здании.
– Да, поблизости от городка Вашингтон, – протянула Кейт, – того, что в штате Виргиния. Когда-то здание принадлежало ЦРУ, но его давным-давно забросили. Национальный разведывательный центр хочет использовать помещение для содержания задержанных за рубежом террористов и для их допросов. Но после всех скандалов, связанных с Гуантаномо, Абу-Грейб и Соль-Пит, Министерство юстиции резко выступает против. Но почему ты это спрашиваешь?