Баллард Джеймс. Хранитель меча

- Может быть, и так, сир, однако бог послал мне сновидение.
Роффо не смог сдержаться и разочарованно простонал. Тек, несколько
обиженный и раздраженный столь явным пренебрежением, продолжал:
- Гэйлон Рейссон бросил вызов самому Мезону. Он осмелился призвать те
силы, повелевать которыми не должен ни один смертный. Мы должны наказать
его за это - нам выпала эта честь. Он должен умереть.
- Именно это мы и пытались проделать. К несчастью - неудачно.
Старший жрец набрался храбрости и, подтащив несколько подушек для себя,
уселся рядом с Роффо.
- Убийство было бы самым подходящим делом, однако в нашем случае оно
непрактично и трудноосуществимо. Тот, за кем мы охотимся, не простой
человек - это могущественный и молодой маг, который теперь будет
настороже. Мы сделаем не так. Своим страшным чудом он сыграл нам на руку.
Все народы, прослышав об этом, будут испуганы и встревожены. Они знают,
что ему повинуется Кингслэйер, но теперь им станет известно, что Гэйлон
Рейссон умеет оживлять мертвых. Представьте себе, что получится, если он
создаст целую армию живых мертвецов, которые будут неуязвимы для оружия
простых смертных.
Роффо в тревоге дернул себя за длинный ус.
- А это возможно?
- Едва ли. Однако если мы сумеем распустить соответствующий слух, все
наши соседи будут в панике. Они соберутся здесь со своими собственными
армиями, и все, разумеется, станут вашими союзниками, сир. Вместе мы
сумеем раз и навсегда покончить с Гэйлоном Рейссоном.
- Но у него в руках Кингслэйер, - напомнил Роффо.
- Зато на нашей стороне Мезон. В моем сне бог пообещал, что Гэйлон
Рейссон умрет. Он обещал даровать своим жрецам магию столь сильную, чтобы
справиться с Наследием Орима. Прошло уже много лет с тех пор, как
последователи Мезона в последний раз перепоясывали свои чресла, однако мы
- орден воинов и наше воинское искусство постоянно оттачивалось на
протяжении всего этого времени. - Тек улыбнулся: - Вы, милорд, будете
командовать такой армией, какой в этом мире еще никто не видывал.
Роффо вздохнул, прислушиваясь к пению пересмешника, который заливался
где-то в ветвях олив внизу. Ночной воздух был неподвижен и приятен. На
самом деле вся жизнь состояла из вещей приятных, и король Ксенары вовсе не
был уверен, что ему так уж хочется командовать огромной армией. Больше
двадцати лет прошло с тех пор, как он в последний раз предпринимал военные
действия против своих северных соседей, но даже тогда ему не удалось
завоевать Виннамир. Он до сих пор помнил, как плакала его красавица-жена,
королева Ярадт, когда ее дочь Джессмин отняли у нее и отдали королю Рейсу
в качестве будущей жены принца Гэйлона и в обмен на естественные ресурсы
Виннамира - те самые, которые Ксенара так и не сумела отобрать силой.
- Как и с чего мы начнем? - спросил наконец король Роффо.
Тек задумчиво выдергивал из подушки перо, потянув его за острый конец.
- Во-первых, необходимо сделать так, чтобы слух о темном волшебстве
Гэйлона достиг всех краев и земель. Затем мы пригласим к себе
государственных деятелей, чтобы вместе обсудить нашу общую проблему. К
началу весенней оттепели восточные и северные королевства уже будут готовы
присоединиться к нам, и тогда мы начнем создавать нашу армию.
- Ты забыл о том, что Ласония и государства, расположенные еще севернее
нее, всегда были настроены дружественно по отношению к Виннамиру, даже
были союзниками...
- Сорек был союзником короля Рейса, а вовсе не Гэйлона, сир. У черной
магии не бывает много друзей. Не стоит опасаться, ваше величество. Когда
война будет объявлена, Виннамир окажется в одиночестве.


Поначалу он спал подолгу, ничего не сознавая кругом и ни о чем не
тревожась. Между его разумом и его телом почти не было никакой связи.
Сильная, жгучая боль прошла довольно скоро, и Арлину пришло в голову, что
этим он обязан толстому маленькому лекарю и его мерзким снадобьям. Однако,
как он ни старался, ему никак не удавалось облечь эти мысли в слова.
Погрузившись в дремоту, он странствовал по разным местам и даже побывал
в огромном дворце своего отца в Занкосе. Там он наблюдал за тем, как все
члены его семьи - за исключением старшего брата Маркайма, который поступил
на службу в дворцовую королевскую стражу, - потихоньку проживают свои
бесполезные жизни в праздности, лени и эгоизме. Любовь Арлина ко всем ним
нисколько не уменьшилась, однако только теперь он осознал, как мало он
потерял, оставив родительский кров и свою прежнюю жизнь. Другие сны, или,
лучше сказать, видения, ибо они были удивительно реальны, позволяли ему
бродить по темным коридорам Каслкипа. Все его жители, и лорды и челядь,
были смущены и объяты страхом, и Арлин догадывался о его причине. Даже его
прежние приятели - Мартен, Керил и Ринн, - похоже, поддались древнему
суеверному страху перед некромантией и демонами. Все трое были убеждены в
том, что Арлин, которого они когда-то знали, - мертв, и поэтому никто из
них не желал иметь хоть какое-то отношение к той ситуации, которая
возникла в замке сейчас, после того как он воскрес. Сам же Гэйлон,
движимый чувством вины и жалости, еще больше отдалялся от тех, кто
когда-то любил его.
Слишком много реальности открылось Арлину в этих его странных видениях,
похожих и не похожих на сон. Лежа в своей кровати, он начал постепенно
прозревать, глубже осознавая необходимость смерти и предназначение своей
жизни, чудесным образом вернувшейся к нему.
Из мягкого полумрака, окружавшего его, донеслись знакомые голоса:
- Д'Лелан настоящий счастливчик, сир. В его организме не развилось
никакой инфекции.
- А как насчет того, что он может остаться калекой?
- Я уже несколько раз видел, как его конечности шевелились, милорд, но
управлять ими он пока не может. Я не знаю, отчего это происходит. Быть
может, со временем...
Голоса то затихали, то становились громче, и Арлин сделал над собой
усилие, стараясь проснуться. Когда ему наконец удалось открыть глаза, он
увидел только Гэйлона, который с неподвижным лицом сидел возле его
кровати. Наполовину отросшая борода прикрывала его ввалившиеся щеки.
Арлин слегка кашлянул и заговорил слабым голосом:
- Не следует ли нам с вами поменяться местами, милорд? Судя по вашему
лицу, вы нуждаетесь в том, чтобы прилечь, гораздо больше, чем я.
- Прости меня, - Гэйлон отвечал ему так, словно не слышал. - Я совершил
ужасную и глупую вещь.
Его напряженное выражение лица ни капли не изменилось, однако в
ореховых глазах засверкали огоньки.
- Однажды я точно так же пытался заставить жить одного человека, ибо
мне казалось, что то, что нужно мне, гораздо важнее его свободы. Я не смею
снова оказаться эгоистичным и жестоким, Арлин. Скажи мне, и я тут же
отпущу тебя...
Арлин почувствовал на груди давящую тяжесть нескольких одеял. В комнате
было довольно холодно, несмотря на то что в очаге потрескивали дрова. Он
довольно долго обдумывал слова Гэйлона, а потом спросил заинтригованно:
- Куда отпустите?
Гэйлон нахмурился:
- Разве ты не помнишь ничего из того что случилось?
- Больше, чем мне бы того хотелось. Я помню, как барон напал и как я
оказался в реке... - Арлин вздрогнул. - Потом я умер, и ты явился за мной
в то место, куда не смеет явиться ни одна живая душа. Это, конечно, было
глупо, но ничего страшного не произошло.
- Почему ты так говоришь? - требовательно спросил король. - Ты же
можешь остаться калекой!
Это была вовсе не утешительная мысль. Арлин попытался поднять руку.
Онемение членов в основном прошло, однако плечо, локоть и запястье,
казалось ему, зажили теперь своей собственной жизнью. На мгновение Арлин
даже подумал о самом худшем, но потом скрипнул зубами и заставил свои
мышцы повиноваться. Правая рука его оторвалась от одеяла, неохотно сжалась
в кулак и упала обратно. На это небольшое усилие ушли почти все силы
Арлина, но он победоносно улыбнулся:
- Вы видели это, сир? Ваши домыслы безосновательны.
Гэйлон, вместо того, чтобы испытать облегчение, с сожалением
нахмурился, и это рассердило Арлина.
- Прекратите оплакивать меня! - резко заявил он. - Я жив и к тому же
голоден. Если, конечно, до этого кому-то есть дело.
- Превосходно, - наконец-то король улыбнулся. - Пища необходима. Может
быть, ваша милость желает еще чего-нибудь?
Желает, но как попросить об этом? Арлин устало закрыл глаза и попытался
отыскать нужные слова.
- Я молю вас о снисхождении, сир. После того как я умер... я осознал,
что значит жизнь. Моя жизнь, да и ваша тоже. У вас нет больше времени,
которое можно было бы тратить на дикие игрища, нет времени на то, чтобы
оплакивать вещи, когда-то бывшие, но которых уже давно нет. Будьте
королем, милорд, королем и мужем, пока еще не стало слишком поздно.
Наступила тишина, затем гулко хлопнула дверь. Арлин понял, что Гэйлон
вышел. После его ухода в воздухе еще долго пахло грозой, которую разбудили
в нем слова Арлина, той волшебной яростью, которую ощущали вместе Гэйлон и
его Камень. Южанин осторожно вдохнул этот заряженный воздух и выдохнул
его, снова ощутив приступ голода. Долго же ему придется ждать обеда...

8

- Ой! - воскликнул Дэви и вырвался из неловких рук портного. Рукав его
камзола, прикрепленный булавками, остался в руках старика.
Несмотря на все усилия, Джессмин не смогла сдержаться и рассмеялась,
глядя на то, как старик гонялся за мальчишкой по периметру гостиной,
негодующе крича и размахивая оторванным рукавом, словно знаменем.
- Фельсер! - воскликнула она, старясь перекричать поднятый ими шум. -
Фельсер!!!
- Ваше величество! - задыхаясь, пробормотал старый портной, отец Ринна.
Он был уже довольно пожилым человеком, и королева опасалась, как бы ему не
навредили подобные упражнения. - Молодой герцог ведет себя недостойно,
миледи!
Королева спрятала улыбку.
- Безусловно, но он только что получил свой титул. Боюсь, что он и так
слишком долго сидел на одном месте для своего возраста. Примерка несколько
затянулась.
- Но меня просили сшить для него четыре костюма, миледи...
- Давайте примерим остальное в другой раз.
- Как прикажете, ваше величество.
Фельсер неловко поклонился и, с неодобрением покосившись на Дэви, сам
собрал свои отрезы ткани, корзиночку с мелками, ножницы и булавки. Он
пришел в замок рано утром, пришел один и долго извинялся, что из-за
болезни его подмастерья не смогли прийти вместе с ним. Джессмин, однако,
догадалась, в чем тут дело - просто они боялись.
Дэви остановился возле очага и сохранял на лице сердитое, недовольное
выражение до тех пор, пока Джессмин легким движением бровей не послала его
открыть дверь перед пожилым человеком.
- Подойди и сядь, - сказала она, лишь только они остались вдвоем. - У
нас есть несколько минут, чтобы поработать над таблицами будущих времен,
пока не придет Тидус.
Плечи мальчика поникли, и Джессмин снова улыбнулась. Дэви оказался
очень способным к языкам и даже умел довольно бегло говорить на гортанном
языке Ксенары, которому выучился на постоялом дворе своей матери. В
обществе королей и аристократов, однако, разговорный язык, на котором
разговаривали мастеровые и дровосеки, был бы не слишком уместен.
- Может быть, я лучше сыграю новую песню, которой меня научил Мартен? -
с надеждой спросил Дэви из своего задрапированного кресла.
Он был одарен еще и незаурядными музыкальными способностями и, несмотря
на то что он приступил к своему образованию с большим опозданием, оказался
весьма талантливым учеником во всех науках... за исключением единственно
придворных манер. Со временем это могло прийти к нему само собой, однако
Джессмин отчего-то сильно сомневалась в этом. Она помнила, что Дэрина тоже
не влекло к светской жизни при дворе.
Когда королева не ответила, Дэви поднял старую, побитую лютню, лежавшую
рядом с его креслом, и принялся наигрывать первые такты мелодии. Может
быть, он не был столь аккуратен и точен в своей игре, как Гэйлон, и столь
сладкозвучен и поэтичен, как когда-то Дэрин, однако его собственный
музыкальный стиль был притягателен и легок. Пару раз сыграв мелодию от
начала и до конца, он прибавил к напевному звучанию струн свой собственный
голос, который был очень похож на голос его отца.
Именно из-за этого сходства Гэйлон не допускал мальчика к себе. Почти
все свое время король проводил в библиотеке в обществе своей "Книги
Камней". На мгновение Джессмин задумалась о том, что может разыскивать
Гэйлон в этом толстом томе, однако мысли ее почти сразу вернулись к
темноголовому мальчику, почти юноше, который сидел подле нее.
Хотя внешностью и голосом Дэви очень напоминал Дэрина, на этом их
сходство заканчивалось. Дэрин всегда казался Джессмин сосредоточением
какой-то мрачной, так и не нашедшей выхода силы, а его сын принес в старый
разрушающийся замок свет и смех. Он пришел служить Рыжему Королю, но пока
что ему было в этом отказано, и он на протяжении нескольких недель
занимался другими делами, сосредоточившись на них, но тем не менее не
оставляя своих намерений, готовый ждать столько, сколько понадобится.
За песней Джессмин едва расслышала стук в дверь. Это был, скорее всего,
Тидус, а не слуга. С тех пор как Арлин восстал из мертвых, количество слуг
в замке каким-то образом резко уменьшилось, хотя многие слуги остались
вопреки своему страху. Дело было в том, что значительная часть замковой
челяди никогда не жила ни в каких других местах, кроме Каслкипа, являясь
потомками тех слуг, которые прислуживали первому Рыжему Королю несколько
столетий назад.
Стук повторился, и королева негромко приказала стучавшему войти. Дверь
отворилась, в гостиную вошел Тидус Доренсон. Низко поклонившись, он
поправил на груди свои белоснежные одеяния из тонкого полотна, богато
расшитые по краям тяжелой золотой нитью. Его густые седые волосы были
завиты и аккуратно уложены, но напыщенный советник почему-то напомнил
Джессмин снеговика-аристократа. Увидев его, Дэви перестал петь.
- Пришло время урока истории, - негромко проговорил Тидус, и мальчик со
вздохом отложил свой инструмент.
- Я хотел бы узнать сегодня историю последнего Ксенарского конфликта.
Керил говорит, что его отец участвовал в этой кампании.
- Сначала нам необходимо изучить эпоху правления Пернина, третьего
Рыжего Короля, - Тидус вежливо улыбнулся Джессмин, однако его раздражение
было очевидно. - Нет, молодой человек, история начинается с самого начала
и кончается в самом конце. Так же надлежит поступать и нам.
Дэви поднялся, недовольно ворча. Тидус был невысок ростом, и Дэви почти
догнал его.
- Итак, что нужно сказать? - спросил Тидус.
- Я не знаю, что говорите вы, - резко ответил мальчик, - но я считаю
его старым занудой, которому впору было бы пасти скот.
Лицо Тидуса слегка порозовело:
- Что нужно сказать в случае когда покидаешь общество королевы?
- Ох! - Дэви тщательно поклонился. - Позвольте мне удалиться, ваше
величество.
Королева отпустила мальчика коротким кивком, затем точно таким же
образом она ответила на поклон Тидуса. Пожилой советник на секунду
задержался у выхода.
- Он немного упрям, миледи, но учится очень быстро, - негромко сказал
Тидус. - Я думаю, что с моей помощью из него когда-нибудь выйдет блестящий
вельможа.
- Благодарю вас, Тидус. Я никогда в этом не сомневалась.


- Если королевство Виннамира продает свою воду и лес в Ксенару, то что
оно получает в обмен? Куда деваются все наши доходы от такой торговли?
Тидус раздраженно уставился на своего ученика через стол. Мальчишка
снова пытался заставить его сменить тему занятия.
- Мне казалось, что мы обсуждаем методы правления и ошибки короля
Пернина, а также социальное и политическое значение его первого торгового
договора с Ласонией.
- Я помню... - Дэви задумчиво поигрывал своим стилом. - Обе страны
выиграли от этого соглашения. Но что получил Виннамир в результате своего
последнего договора с Ксенарой?
- Не пойму, почему этот вопрос так тебя занимает именно сейчас, - пожал
плечами советник. - Сомневаюсь, чтобы тебе удалось в полной мере постичь
все сложности и тонкости внешней политики.
И он постучал согнутым пальцем по странице лежавшей перед Дэви книги,
надеясь снова привлечь к ней его внимание.
- Читай!
Зеленые глаза юного герцога сузились:
- Зато мне вполне по силам постичь, что твоя одежда гораздо лучше и
дороже, чем у королевы; мне не нужно напрягаться, чтобы увидеть, как
разрушается этот обветшавший замок и что жители Киптауна стали походить не
на счастливый народ процветающей страны, а на грязных нищих и попрошаек.
Этот молодой герцог был весьма проницателен, и его не так-то просто
было сбить с мысли. Тидус тщательно обдумал свои слова, ибо их
действительно окружали привезенные из других стран дорогие ковры и
роскошная мебель. Он решил, что лучше всего будет сказать правду или хотя
бы ее часть.
- Хорошо, я постараюсь объяснить это тебе как можно проще, - сказал он
и был вознагражден недовольным выражением, появившимся на лице Дэви. -
Когда Виннамиром правили король Люсьен Д'Салэнг и его дядя, они заключили
с Ксенарой открытый торговый договор. С одной стороны, они дали Виннамиру
огромные богатства, но тут же их и отобрали. Нужно было оплачивать
огромную армию наемников, подкупать ксенарских чиновников. Огромные суммы
были вложены в их семейное дело в Занкосе и в Катае. Прежде чем они оба
погибли, Виннамир по их милости настолько глубоко увяз в долгах, что
пройдет еще немало лет, прежде чем мы снова сможем получать доходы от
этого соглашения. Лишь немногие торговцы Виннамира, самые умные и
дальновидные, сумели скрыть свое богатство и тем самым частично его
сберечь...
- И ты тоже так поступил? - перебил его юноша, доброжелательно
улыбаясь.
- Безусловно. Способность хорошо соображать мне не чужда, - Тидус
разгладил морщинку на безупречном рукаве. - Вряд ли Рыжий Король в чем-то
виноват; когда он взял в свои руки власть над королевством, все богатства
уже были разбазарены, истрачены, проданы или увезены - так, например,
исчезли земли и богатства герцогов Госнийских. Несчастные простолюдины
были обложены столь жестокими налогами, что больше уже не могли ничего
давать в казну. Кроме того... - глава королевского Совета приподнял вверх
подбородок, - как это ни печально, но это факт: его величество нисколько
не заботился о том, чтобы привести в порядок двор и облегчить жребий своих
подданных.
Последнее утверждение рассердило герцога, и Тидус увидел, как
затрепетали его ноздри. Любопытно, отчего молодой Госни, отвергнутый своим
королем, так рвется встать на его защиту? Тидус тем не менее не собирался
дать ему ни единого шанса. Щелкнув пальцами, он быстро сказал:
- Я ответил на твои вопросы. А теперь будь любезен, обрати свое
внимание к занятиям историей.
Дэви стиснул зубы и перевернул страницу лежавшей перед ним книги.


Когда дверь в его комнату стала со скрипом приоткрываться, Арлин как
раз лежал на постели и смотрел на нее неподвижным взглядом, желая, чтобы
хоть кто-нибудь пришел. Он с радостью увидел, как в дверь просунулась
несколько взъерошенная темная шевелюра, очень похожая на его собственную.
Затем показалось и лицо обладателя этих волос - светлокожее, мальчишеское,
узкое, с зелеными глазами и высокими скулами. Затем это лицо исчезло, и
дверь стала закрываться.
- Постой, не уходи!
Гость немного помялся на пороге, затем его голова снова просунулась в
комнату.
- Я не хотел тебя беспокоить.
- Ради всех богов, побеспокой меня, что тебе стоит...
Эта мольба заставила мальчика войти в комнату. Арлин с интересом
смотрел на его фигуру, одетую в голубого цвета шерстяной костюм, состоящий
из штанов для верховой езды, жилета и камзола, одетых поверх белой
полотняной рубашки. На ногах мальчика были высокие ботинки, доходящие ему
чуть ли не до колен. Все это было совершенно новым и чистым.
- Что-то я тебя раньше не видел, - сказал южанин.
- Мне сказали, что мне нельзя сюда ходить.
- Удивительно, что тебе все равно захотелось это проделать. Ко мне
никто не заходит... за исключением Гиркана, конечно, но и он всего лишь
приносит мне еду да выносит ночной горшок. И он постоянно куда-то
торопится. Как ты думаешь, может быть, смерть - это заразно?
- Иногда - да, - простодушно ответил мальчик. - Так к тебе никто не
приходит?
Арлин пожал плечами:
- Королева заходила ко мне несколько раз. Она очень добра. Кстати,
мальчуган, кто ты такой?
- Дэви Дэринсон, герцог Госнийский.
- Герцог... Я польщен. Что касается меня, то я когда-то был Арлином
Д'Леланом и теперь, надеюсь, снова им стал. Как поживаете, герцог?
- Спасибо, очень хорошо, - Дэви остановился возле очага. - У тебя тут
огонь погас.
- Он всегда так делает, когда к нему никто долго не подходит. Впрочем,
здесь всегда очень холодно, даже когда он горит.
- Тогда почему ты не встанешь и не уйдешь отсюда?
Этот простой вопрос причинил Арлину боль. Аристократ-южанин на
мгновение отвернулся.
- Боюсь, что мало кто будет рад, если я выйду из этой комнаты. К тому
же мне сложно управляться с моими ногами - они еще не слишком слушаются
меня. А что ты думаешь по этому поводу?
- Это больно - быть мертвым?
- Нет, - Арлин негромко рассмеялся. - Быть живым иногда гораздо
больнее. Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь об остальных? Я знаю, что
король вернулся в библиотеку и засел там, но что поделывают наш рыжеватый
Керил, Мартен Пелсон и сын портного Ринн?
Дэви приблизился к кровати Арлина.
- Ринн... он так и не возвращался в замок с... того дня. У Мартена на
ноге деревянный лубок, однако он быстро поправляется. Он учит меня музыке
и счету. Кузен короля дает мне уроки фехтования и верховой езды.
- Бедняжка, - пожалел его Арлин. - Керил прекрасно владеет луком и
мечом, однако ему никак не удается найти подходящую лошадь, на которой он
мог бы скакать.
- Ну, он не так уж часто падает, - заметил Дэви и быстро улыбнулся.
Наступила неловкая тишина, и Арлин почувствовал, что мальчику не
сидится.
- Скажи мне еще одну вещь, прежде чем ты уйдешь. Что там, снаружи, все
еще зима? Я несколько сбился со счета, а здесь нет окон, как ты заметил...
Юный герцог Госни кивнул:
- Да, снаружи все еще зима, и тебе следовало бы самому сходить и
взглянуть на нее.
- Может быть, ты и прав, - негромко сказал Арлин. - Может быть...


Много лет прошло с тех пор, как она в последний раз покидала свою
мирную маленькую долину и свой уютный домик, однако сейчас появилась
опасность того, что вещи, которые обязаны были произойти, никогда не
произойдут. Одним неразумным, импульсивным поступком Гэйлон Рейссон
разрушил тысячу тысяч различных вариантов будущих событий.
Миск затолкала в кожаный мешок несколько предметов одежды, чувствуя на
себе нежный взгляд карих глаз своего мужа, который следил за каждым ее
движением.
- Позволь мне отправиться с тобой, - в который уже раз попросил он. -
Стоит плохая погода, ты можешь замерзнуть.
- Ах, Гэрайльд Джексон Джимиссон, любовь моя.
Миск протянула руку и погладила его по щеке. Волосы Джими поседели, а
лицо было изрезано глубокими морщинами, но он все равно казался очень
сильным и полным жизни.
- Я взяла бы тебя с собой, если бы могла. Останься тут и жди, - Миск
заглянула в его карие глаза. - Ты не забудешь, о чем я тебе просила?
Джими озабоченно сжал губы:
- Нет, конечно. Завтра ночью я должен выгнать в сад коров и телят и
открыть птичник. Но зачем? Это не имеет никакого смысла, Миск. Совы
похватают цыплят, да и как я буду делать сыр без молока?
- Не спрашивай меня, дорогой. В свое время ты все поймешь... -
Крошечная женщина взяла с кровати свой самый теплый плащ. - Лошадь готова?
Джими кивнул и вышел вслед за ней наружу. Стояло раннее и морозное
утро, под ногами лежал глубокий снег, а на ставнях домика висели толстые
сосульки. Легко, как ребенка, Джими поднял Миск и, посадив ее на спину
худого мерина, помог ей расправить складки длинной домотканой юбки. Миск
путешествовала без седла, однако она довольно ловко удерживалась на спине
безразлично-спокойного животного.
- Ты пришлешь за мной, и я скоро приеду в Каслкип, - пообещал Джими.
- Конечно, милый, это будет очень скоро. Я всегда буду любить тебя.
Миск нежно поцеловала его в губы, желая навечно запечатлеть в своем
сердце память о нем и об этом последнем поцелуе. Тронув поводья, она
поехала через сад, направляясь на север.
Он поймет и простит ее. Завтра ночью Джими должен будет выгнать всю
скотину из стойла, ибо коровам придется теперь самим о себе заботиться. К
утру Джими будет мертв. Тоннели времени, по которым она путешествовала,
снова и снова показывали ей одно и то же: иная Миск, живущая на иной линии
времени, оставалась с мужем в крошечном домике в долине и при помощи
настоев наперстянки отыскивала способ немного отрегулировать работу его
большого и больного сердца, так что он оставался в живых. Но в этом случае
она неминуемо обрекала его на страдания, на преждевременную старость и
немочь. Нет. Уж лучше один миг боли, а за ним - счастливое забвение.
Миск должна была отправиться в Каслкип одна, ибо только там еще
продолжала теплиться крошечная искорка надежды как-то исправить будущее.
Она хотела оказаться там ради ребенка, который, может быть, никогда не
будет зачат. Однако по-прежнему в ее власти было кое-что изменить, кое-что
подправить, направить события в другое русло. Но времени оставалось мало.
Через столько прошедших столетий, после стольких неожиданных поворотов
судьбы Миск отыскала-таки такой момент, где кончалось ее видение будущего.