Страница:
На следующее утро Янош показал мне фигурку танцующей девушки. Я ахнул, глянув на нее: она сверкала, словно ювелир только что закончил полировать ее, и более того, фигурка изменилась. До этого она была сломанной у бедер, теперь же каким-то образом восстановилась до лодыжек. Женщина теперь держала в руке серебряное перо, а шарф, который, как я думал, был из того же материала, что и вся фигурка, оказался прозрачным, как паутинка, сделанным из тончайшей ткани. И в этот момент я поверил, что мы действительно приближаемся к Далеким Королевствам!
На следующий день Диосе первой заметила, что на горизонте что-то синеет. Мы взмолились об одном, чтобы эта синева означала горы. Но если это были горы, то до них все равно еще оставалось много лиг пути. Единственный вопрос – хватит ли у нас сил добраться до них? Лично мне не верилось. Меня грела слабая надежда – отыскать какой-нибудь оазис, хотя бы слабое подобие тому, что в кратере, с водой, рыбой и фруктами. Нам надо было отдохнуть и прийти в себя – усталость и болезни прогрессировали. Может быть, если мы остановимся, проклятье, тяготеющее над нами, исчезнет и к Кассини вернется его могущество?
Впереди отряда шел Лион; я находился сзади, на расстоянии броска копья. Ландшафт переходил в невысокие округлые холмы. Я поднялся на один из них – прямо перед нами, в нескольких минутах ходьбы, открывалась узкая длинная ложбина: словно какой-то гигант опустил ладони в почву и раздвинул ее. Я увидел, что внизу, под почти вертикальным обрывом, проступает сочная зелень. А это могло означать только одно – растения, хорошо питающиеся водой. Я окликнул Лиона, который прямиком торопливо направлялся к ложбине, словно собираясь броситься вниз. Он озадаченно посмотрел на меня и вернулся назад.
Я спросил его:
– Почему ты промолчал, когда увидел это?
– Увидел что?
Я решил, что солдат проявляет непокорность, а затем понял, что так на него повлияла болезнь. Я показал рукой. Он повернулся, и словно с глаз у него упала пелена.
– Этого… этого там не было. Я видел только холмы, – только и смог он выговорить. – Я как раз собирался вернуться и сказать, что, может быть, нам стоит выбрать другое направление.
Я задумался. Может быть, какие-то силы заставили его видеть иное? Держа луки и копья наготове, наш отряд осторожно приблизился к ложбине. Вдруг откуда ни возьмись, точно из-под земли, там появились двое мужчин и одна женщина. Судя по тому, что женщина стояла впереди, можно было решить, что она является начальником. Они подняли пустые руки ладонями вверх. Все трое были разодеты как на карнавал, в разноцветных свободных нарядах из материи, похожей на шелковую. Ни у кого из них вроде бы не было оружия. Женщина что-то сказала на незнакомом языке. Я вздрогнул, мне показалось – такую встречу я видел во сне. Диосе издала удивленное восклицание:
– Они говорят на моем языке! – И тут же спросила на салсийском: – Вы посланники моего народа?
Женщина улыбнулась и быстро заговорила, так что я едва успевал понять то одно слово, то другое. Диосе сосредоточилась, вслушиваясь, затем подняла руку, и женщина замолчала.
– Нет, этот язык… не совсем мой, – сказала она, подбирая слова. – Она говорит так, как говорили в старину. Нет, так говорили в старину мудрецы, когда молились богам.
Диосе представила нам этих людей. Мужчин звали Утренний Туман, он был шаманом, и Жнец, женщину звали Надежда, и она была их вождем. Она-то и обратилась ко мне, четко выговаривая слова, так что я смог понять смысл, поскольку язык походил на салсийский, которому обучала меня Диосе.
– Мы наблюдаем за вами уже два дня. И мы надеялись, что вы тоже видели нас.
Слова я понял, но вот почему мы их прежде не замечали, не понял и попросил объяснить подробнее. Надежда сделала это с помощью Диосе, и стало ясно, почему Лион не увидел этого места, просто называемого Долина. Мне сказали, что над Долиной и ее окрестностями висит мощное заклинание. И ни один, направляющийся сюда с дурным умыслом или злом в сердце, не может ее увидеть, а будет видеть лишь округлые холмы, внушающие к себе необъяснимое отвращение.
Кассини подошел поближе.
– Да, в этих краях воскресители действительно могущественны, – сказал он испуганно и скорбно, так что я даже слегка посочувствовал ему. Кассини сейчас напоминал человека, вся жизнь которого и работа зависели от остроты зрения, а он вдруг взял да и ослеп. Но сочувствие к нему я испытывал весьма поверхностное. Я не мог простить ему потерянного рая. Кроме того, сейчас я был занят дипломатией – приветствиями и обменом маленькими презентами, обычными при встрече путешественников с новыми племенами, дружески к ним настроенными. Нам было предложено воспользоваться гостеприимством их земли и очага насколько мы пожелаем, если согласны считаться с местными обычаями и законами, которые, как сообщил нам Жнец, призывают лишь к здравому смыслу и необременительны.
Я не стал торопиться с выводом, что нам повезло, – прибрежный народ, например, считал каннибализм нормой полным здравого смысла. Но пока от этих дружески встроенных людей я не ощущал никакой угрозы или коварства. Они провели нас к краю обрыва, откуда начинала спускаться вниз, теряясь среди деревьев, вырубленная в камне лестница. Видно было, что глубоко внизу поблескивает гладь озера да поднимается кверху дым костров, рядом с нами сбегал по камням в долину небольшой водный каскад. Нам пришлось завязать осликам глаза, потому что они, еще не почувствовав запаха воды, громкими криками выражали испуг перед крутым спуском.
Мы не прошли и дюжины ступеней, когда послышался крик Кассини. Я резко обернулся, схватившись за рукоять сабли. Тот стоял дрожа, уставившись в одну точку, словно его охватил приступ лихорадки. Кто-то поддержал его, но Кассини, казалось, ничего не замечал.
– Мое могущество… моя магия… она вернулась!
Я быстро глянул на Яноша и по его улыбке, прячущейся в бороде, понял, что Кассини не заблуждается. У племени Долины действительно были могучие воскресители, если их заклятие не только отводило глаза появляющемуся чужаку, лишало его магических сил, но и исцеляло тех, кто имел добрые намерения.
Все племя ожидало нас в деревне, состоящей из нескольких центральных строений, площадки для празднеств и разбросанных вокруг в кажущемся беспорядке хижин. Для нас украсили праздничное место, но, боюсь, мы, правда, этого не заслуживали и смущались от такого гостеприимства. Нас развели по хижинам, где туземцы предложили нам чистую одежду. Другие жители деревни раздели наших больных и уложили их в гамаки. Нам сообщили, что для их исцеления уже готовы лекарства. По всему стало ясно, что мы не первые путешественники, попадающие в Долину, и не первые, кто преодолел эту ужасную заброшенную землю.
Я и Диосе искупались в озере, переоделись и, чувствуя смертельную усталость, все же заставили себя направиться к месту празднества. Лишь немногие из нас – Диосе, Янош, сержант Мэйн и Лион – уселись за громадный круглый стол. Я ел немного, страшась, что если переусердствую, то заболею. Лион и Мэйн были больны, но наши хозяева не обращали на это внимания. Наконец, выдержав эту мучительную торжественную встречу, мы поблагодарили хозяев и побрели к хижинам. И из последующих дней пребывания здесь я запомнил совсем немного: сон, еда, купание и проверка, как заботятся о моих людях.
Но постепенно я пришел в свое нормальное состояние причем гораздо быстрее, чем предполагал поначалу и сколько раз потом в течение всей своей жизни мне приходилось вновь и вновь убеждаться в том, насколько выносливо наше тело, и каждый раз удивляться, когда кто-нибудь слишком легко расставался с жизнью. Но впервые я отметил это здесь, в Долине. Один из людей, спасенных нами от рабства, умер, а затем и другой. И несмотря на лучшие заклинания и травы, применяемые Кассини и Утренним Туманом, болезни, казалось, вцепились в наших людей и продолжали отнимать силы. Только Янош, Кассини, Диосе, сержант Мэйн и я выстояли, да еще Лион отказывался признавать, что болен.
Восстановив силы, я принялся изучать племя Долины. Его численность была порядка двух сотен. Жизнь человека здесь была долгой и размеренной. Новая кровь примешивалась к племени редко, от какого-нибудь отбившегося путника или торговца, решившего расстаться с прежним миром. Доброжелательные от природы туземцы вместе с тем с большим интересом слушали наши рассказы о других землях и народах. Питались они в основном зерном, которое высевали дальше по долине, где лес был реже. При помощи длинных каналов они отводили воды от ручейков и речушек для орошения этих полей. Охотились они в очень ограниченных пределах, относясь к зверям как заботливый пастух, отбирающий баранов так, чтобы не пострадала вся отара. Некогда они разводили коз, но примерно поколение назад те вымерли. О коровах и лошадях у них сохранились лишь смутные воспоминания из далекого прошлого, и похоже, они немного побаивались наших осликов, которые, кстати, мгновенно восстановили силы после перенесенных тягот путешествия.
Племя пришло в эту долину много лет назад. В своей родной земле они были обречены на гибель, оказавшись между двумя воинственными народами. Но у них был великий кудесник, как рассказал мне Утренний Туман.
– Великого могущества, невероятного. Более могущественный, чем ваш шаман… Он явился из Далеких Королевств. Вы слыхали о них?
Я едва сдержал волнение. Я подозвал Диосе и Яноша, чтобы с их помощью как можно лучше расспросить шамана Утренний Туман.
Он повторил, что кудесник действительно пришел из Далеких Королевств и являлся по-настоящему великим и благородным человеком, который оставил свой мир из золота и шелка, чтобы помочь более слабым людям, Случилось так, что в их племени он появился в самый нужный момент, сразу после начала войны соседей. И вызвался отвести их на запад, подальше от грядущих разрушений и смертей. Янош спросил, не знает ли Утренний Туман, как далеко отсюда до Далеких Королевств. Тот не знал. Также не знал он и как долго шло их племя под предводительством того воскресителя, пока не достигло Долины.
– Предание гласит, что это было долгое и опасное путешествие. – Он пожал плечами. – Но разве ночью у костра кто-нибудь рассказывает о коротком и неопасном путешествии?
Я задал вопрос, который, может быть, был не совсем уместен: не было ли среди тех искателей приключений и торговцев, которые оставались в племени, выходцев из Далеких Королевств? Нет, сказал Утренний Туман. Да и вообще, сколько он себя помнит, с востока еще никто не приходил.
– А что, – поинтересовалась Диосе, – гласят ваши легенды о Далеких Королевствах? Кто там обитает? Люди или боги? Добрые они или злые?
И остаток дня мы провели, слушая легенды племени из уст Утреннего Тумана, а вечером и от старейшин племени. Собственно, ничего нового мы не услыхали о землях немыслимого волшебства и сказочных богатств. Но в одном сходились все легенды – безусловно, в Далеких Королевствах царила доброта. Иначе чем объяснить благие деяния великого воскресителя, явившегося племени? Еще мы выяснили кое-что о тех краях, которые миновали и где Кассини лишился магической силы. Эти земли вокруг Долины, Спорные, как их тут называли, были частью той территории, из-за которой вели многолетнюю опустошительную войну те народы, которые и вынудили это племя в свое время бежать.
Что же касается наблюдателей, то здесь о них ничего не слыхали и ни разу не видели. Туземцы даже испугались, когда мы описали этих призрачных часовых.
– Итак, после того как мы выйдем отсюда, идти, вновь придется среди полной неясности, – пробормотал Янош.
– А вам и нет необходимости уходить, – сказал нам Утренний Туман. – В нашем племени полно юных девушек, которым так не хватает дружков. К тому же они так хороши и умелы, и этот дар оставил им наш великий воскреситель, что ни один пожелавший по своей воле остаться с нами мужчина никогда не пожалел о своем решении.
И это было похоже на правду, поскольку все наши люди быстро обзавелись подружками, быстро восстановили силы, хотя поначалу были способны лишь на то, чтобы сделать глоток воды да утереть пот со лба. Что же касается секса, то в этом племени нравы были довольно простые – местные женщины частенько меняли партнеров, иногда даже вдвоем навещая какого-либо красивого или очень сильного мужчину. Даже Диосе пару раз предложили, если пользоваться их выражением, «прогуляться при луне». Диосе изобразила возмущение, но я понял, что на самом деле она была польщена. Даже Кассини раз или два был замечен в том, как ускользал в укромный уголок с какой-нибудь девушкой, и это, несмотря на мое предубеждение, доказывало, что все-таки и среди воскресителей Ориссы были нормальные люди.
Особенно впечатляло поведение Яноша. Он походил на самца-оленя в пору гона. К лачуге, где он спал, а вернее, спать ему удавалось мало, непрерывным потоком шли по одной, а то и по две молодые женщины.
Что же касается меня, то мне была нужна только Диосе. Она же, неизменно страстная, была неистощима изобретательна в любви, порой становилась стыдливой и скромной, порой развязной. Скоро я даже почувствовал настоящий избыток сил и стал совершать дальние прогулки, а потом и забеги длиной в лигу по берегу реки каждый день. Затем я принялся бегом осваивать их каменную лестницу во внешний мир. Даже теперь я чувствую, какое это было странное время. Когда я поднимался наверх, то чувствовал себя как под гигантским куполом, если можно себе представить столь грандиозный стеклянный купол. Выше и вне его, где заканчивалось всегда ясное, голубое, прозрачное небо, казалось, бушевала бесконечная буря, яростная буря, в которую нам предстояло все же вернуться.
Однажды я уговорил Кассини подняться со мной, прихватив карту наблюдателей, и попытаться оживить ее заклинанием. И карта чудесно отозвалась. Вновь мы видели Кулак Богов, и теперь между этими горами и Долиной, где мы сейчас находились, появилось несколько новых загадочных отметин.
Во мне росло нетерпеливое желание двигаться дальше. К тому же у моей озабоченности были и реальные причины – приближалась осень. Если карта говорила правду, если мое видение в Ориссе не лгало, то на пути в Далекие Королевства должны были вскоре подняться горные цепи. А нам в нашем затянувшемся путешествии уже по горло хватало приключений, чтобы еще добавлять к ним снег и лед в горах, камнепады и бураны.
Но люди восстанавливали силы медленно. А мне совершенно не хотелось здесь зимовать, пусть жители Долины и оказывали нам огромное гостеприимство. И наконец я принял решение. Отряд разделяется. Здесь я оставил больных и ослабленных во главе с сержантом Мэйном. Трое самых выносливых идут дальше.
Я рвался вперед, стремясь по возможности быстрее добраться до Кулака Богов. Мы разведаем путь через перевал, узнаем, далеко ли оттуда до Далеких Королевств, и вернемся в Долину. И если к тому времени все будут готовы, а мы не встретим на своем пути препятствий, то все вместе отправимся уже изведанной тропой через перевал. Если это не удастся, то мы перезимуем здесь, среди друзей. Из бесед с опытными солдатами я знал, что маленькому отряду легче, быстрее и безопаснее продвигаться. Правда из этих же бесед я выяснил, что если на стороне врага элемент неожиданности, то маленький отряд становится уязвимее.
Кроме того, я был решительно настроен оставить здесь и Диосе. Теперь, много лет спустя, я вижу, каким дураком тогда был – ведь она уже доказала свою стойкость и выносливость за время пребывания в плену и за время похода по заброшенным землям. Но… но ведь если бы она погибла из-за моей безрассудной решимости отправиться в дальнейший путь с небольшим отрядом, я бы никогда себе этого не простил. Когда я сообщил ей о своем решении, она разгневалась. Интересно, сказала она, как бы ты чувствовал себя на моем месте, если бы тебя насильно похитили или хуже того? Что ей тогда сказать моему отцу по возвращении в Ориссу? Как отнесется к ней отец, когда узнает, что она, дочь правительницы Салси, позволила погибнуть своему любимому, отпустив его одного в неведомые земли? Из чего я понял, что мы, оказывается, оба настроены вместе вернуться в Ориссу, не расставаясь. И я решил, что поступлю правильно, если прерву ее обличительную речь и предложу выйти за меня замуж. Она чуть не ударила меня. И закричала, чтобы я убирался вон из хижины. И чтобы ночевал где-нибудь еще и с кем пожелаю. Что же касается брака… то с таким похотливым и рыжим Амальриком Антеро – только в загробной жизни. Основная часть жителей деревни с удовольствием слушала наш спор, и на улице меня встретило насмешливое сочувствие и еле сдерживаемые улыбки. Я нашел небольшую пустующую хижину и, размышляя одновременно о женской загадочности, продолжал планировать поход.
Впрочем, ничего из сказанного ею не изменило моих намерений: идти должны были Янош, Кассини и я. Хотя, с другой стороны, я не мог понять, насколько нам нужен воскреситель. Может быть, он и стремится в Далекие Королевства не меньше моего, или только однажды у него был такой припадок? Но вряд ли отряд из трех человек не вызовет у него мысли о самоубийственности затеи. Кроме того, еще в той части пути, где он мог помыкать солдатами, он уже проявил себя как скверный товарищ, а теперь ведь ему все придется нести на себе самому, и наконец, этот человек был явно не боец, должен я был признаться себе, и толку от него в схватке было бы меньше, чем от последнего из солдат Мэйна.
Итак, остаемся, значит, только мы с Яношем. Но за эти последние несколько дней, что я обдумывал свой план, мне почти не удавалось встретиться с моим другом. Он был очень занят своими туземками, а может быть, как я догадывался, и чем-то еще. Ведь не случайны же были его таинственные приготовления в Ликантии. И тогда я отправился в его жилище. Изнутри слышалось какое-то бормотанье и стоны. Я подождал, пока воцарится тишина, и только тогда постучал в дверной косяк.
– Кто?
– Амальрик. В некотором смысле твой начальник.
– Входи, дружище.
Не зная, что и ожидать, я вошел. Я и представить не мог, что делается внутри. Большая комната была заполнена дымом от благовоний. Мебель всю выставили наружу. Со стен свисали три пергаментных свитка с символами, значения которых я не знал. Пол был посыпан белым песком. Красным песком на белом была изображена пентаграмма, находящаяся внутри треугольника, который, в свою очередь, был обведен окружностью. В комнате находилось семь человек. Шестеро женщин и Янош. Янош был одет в тонкий красный халат. На пятерых женщинах были лишь красные набедренные повязки, больше ничего. Каждая из них стояла на коленях по углам пентаграммы. И они удерживали, судя по всему не насильно, шестую женщину, лежащую внутри изображения, ухватив ее за руки, ноги и волосы. Та была полностью обнажена. Ни одна из них не обратила на меня ни малейшего внимания. Ясно было, почему меня не замечает и шестая, – она возвращалась из того далекого места, куда мы уходим в оргазме, и песок вокруг ее бедер был изрыт и влажен. А остальные застыли как в трансе.
– Закончили, друзья мои, – мягко сказал Янош, и женщины обрели нормальные выражения лиц. Они помогли шестой сесть, и кто-то поднес ей вина. Они все узнали и поприветствовали меня. Никто из них, казалось, не считал всю эту обстановку необычной.
Янош провел меня в соседнюю комнату.
– Боюсь, что последствия этих развлечений будут нас только отвлекать, – лукаво сказал он. – Так что тебя привело сюда? – поинтересовался он. – Я-то полагал, что в этот час вы с Диосе должны быть уже в стране блаженства.
Я не стал ему рассказывать, что Диосе и я временно забыли о существовании друг друга. А рассказал я ему о своем решении. Он поднял руку и коснулся фигурки танцовщицы, висевшей на его обнаженной груди.
– Занятно, – задумчиво произнес он. – Небольшой отряд, проводящий разведку местности. А знаешь, Амальрик, иногда я думаю, что из тебя получился бы скорее одаренный разведчик, нежели удачливый купец.
Я поблагодарил его и сообщил, что хотел бы выступать через день или два, как только заготовим провизию и подготовим оружие.
– А, – сказал он так, словно совсем потерял интерес к нашему походу и занимали его теперь только те упражнения, которые он проводил в соседней комнате. – Да. Надо бы двигаться. Но час и день нашего выступления надо тщательно обдумать. Возможно, – сказал он как-то неопределенно, – есть смысл заставить нашего воскресителя вычислить самый подходящий для этого день. А может быть, было бы благоразумнее подождать, пока все наши люди поправятся. Подумай об этом, Амальрик. Конечно, мы-то не больны, но где гарантия, что не заболеем? Не хотел бы я выбраться отсюда и тут же пасть жертвою какого-нибудь преследующего нас там недуга. И полагаю, что из моих подружек в соседней комнате сиделки получше, чем из тебя.
Я уже собрался сказать что-то резкое, но сдержался.
– Понятно. – Я поднялся. – Похоже, я застал тебя не вовремя. Значит, поговорим попозже. Завтра.
Стараясь не раздражаться, я удалился.
Если бы я и дальше оставался один на один со своими мыслями, то, вероятно, дал бы волю злости, но меня в моей хижине отшельника поджидала Диосе. И уже не важны были слова, и можно было не скрывать слез. Ссоры любимых и примирения важны только для них самих, и им совершенно наплевать, насколько они сентиментально или смешно выглядят.
Янош поджидал меня на рассвете, когда я вышел совершать утренний туалет. Он без конца извинялся. Он сказал, что понятия не имел, что такое на него нашло, и может быть, я, вспомнив о его подружках, смогу простить его. Ну разумеется, мы проведем разведывательную вылазку. План просто блестящий. Ведь, совершив путешествие хотя бы на несколько дней до Кулака Богов, мы наконец-то сможем приблизиться к осуществлению мечты всей жизни. По крайней мере, он так надеялся. И мы можем выступить прямо сегодня, если я желаю. Если, разумеется, я не буду возражать против компании такого дурака и лентяя, как Янош. Я рассмеялся. Ведь и сам я не раз отталкивал какую-нибудь великолепную идею, если она появлялась в неподходящий момент.
Я уже ощущал Далекие Королевства, я вдыхал их аромат и чувствовал, как их богатства текут ко мне в руки.
Два дня спустя, прихватив с собой немного продовольствия, Янош Серый Плащ и я двинулись к Кулаку Богов.
Глава двенадцатая
На следующий день Диосе первой заметила, что на горизонте что-то синеет. Мы взмолились об одном, чтобы эта синева означала горы. Но если это были горы, то до них все равно еще оставалось много лиг пути. Единственный вопрос – хватит ли у нас сил добраться до них? Лично мне не верилось. Меня грела слабая надежда – отыскать какой-нибудь оазис, хотя бы слабое подобие тому, что в кратере, с водой, рыбой и фруктами. Нам надо было отдохнуть и прийти в себя – усталость и болезни прогрессировали. Может быть, если мы остановимся, проклятье, тяготеющее над нами, исчезнет и к Кассини вернется его могущество?
Впереди отряда шел Лион; я находился сзади, на расстоянии броска копья. Ландшафт переходил в невысокие округлые холмы. Я поднялся на один из них – прямо перед нами, в нескольких минутах ходьбы, открывалась узкая длинная ложбина: словно какой-то гигант опустил ладони в почву и раздвинул ее. Я увидел, что внизу, под почти вертикальным обрывом, проступает сочная зелень. А это могло означать только одно – растения, хорошо питающиеся водой. Я окликнул Лиона, который прямиком торопливо направлялся к ложбине, словно собираясь броситься вниз. Он озадаченно посмотрел на меня и вернулся назад.
Я спросил его:
– Почему ты промолчал, когда увидел это?
– Увидел что?
Я решил, что солдат проявляет непокорность, а затем понял, что так на него повлияла болезнь. Я показал рукой. Он повернулся, и словно с глаз у него упала пелена.
– Этого… этого там не было. Я видел только холмы, – только и смог он выговорить. – Я как раз собирался вернуться и сказать, что, может быть, нам стоит выбрать другое направление.
Я задумался. Может быть, какие-то силы заставили его видеть иное? Держа луки и копья наготове, наш отряд осторожно приблизился к ложбине. Вдруг откуда ни возьмись, точно из-под земли, там появились двое мужчин и одна женщина. Судя по тому, что женщина стояла впереди, можно было решить, что она является начальником. Они подняли пустые руки ладонями вверх. Все трое были разодеты как на карнавал, в разноцветных свободных нарядах из материи, похожей на шелковую. Ни у кого из них вроде бы не было оружия. Женщина что-то сказала на незнакомом языке. Я вздрогнул, мне показалось – такую встречу я видел во сне. Диосе издала удивленное восклицание:
– Они говорят на моем языке! – И тут же спросила на салсийском: – Вы посланники моего народа?
Женщина улыбнулась и быстро заговорила, так что я едва успевал понять то одно слово, то другое. Диосе сосредоточилась, вслушиваясь, затем подняла руку, и женщина замолчала.
– Нет, этот язык… не совсем мой, – сказала она, подбирая слова. – Она говорит так, как говорили в старину. Нет, так говорили в старину мудрецы, когда молились богам.
Диосе представила нам этих людей. Мужчин звали Утренний Туман, он был шаманом, и Жнец, женщину звали Надежда, и она была их вождем. Она-то и обратилась ко мне, четко выговаривая слова, так что я смог понять смысл, поскольку язык походил на салсийский, которому обучала меня Диосе.
– Мы наблюдаем за вами уже два дня. И мы надеялись, что вы тоже видели нас.
Слова я понял, но вот почему мы их прежде не замечали, не понял и попросил объяснить подробнее. Надежда сделала это с помощью Диосе, и стало ясно, почему Лион не увидел этого места, просто называемого Долина. Мне сказали, что над Долиной и ее окрестностями висит мощное заклинание. И ни один, направляющийся сюда с дурным умыслом или злом в сердце, не может ее увидеть, а будет видеть лишь округлые холмы, внушающие к себе необъяснимое отвращение.
Кассини подошел поближе.
– Да, в этих краях воскресители действительно могущественны, – сказал он испуганно и скорбно, так что я даже слегка посочувствовал ему. Кассини сейчас напоминал человека, вся жизнь которого и работа зависели от остроты зрения, а он вдруг взял да и ослеп. Но сочувствие к нему я испытывал весьма поверхностное. Я не мог простить ему потерянного рая. Кроме того, сейчас я был занят дипломатией – приветствиями и обменом маленькими презентами, обычными при встрече путешественников с новыми племенами, дружески к ним настроенными. Нам было предложено воспользоваться гостеприимством их земли и очага насколько мы пожелаем, если согласны считаться с местными обычаями и законами, которые, как сообщил нам Жнец, призывают лишь к здравому смыслу и необременительны.
Я не стал торопиться с выводом, что нам повезло, – прибрежный народ, например, считал каннибализм нормой полным здравого смысла. Но пока от этих дружески встроенных людей я не ощущал никакой угрозы или коварства. Они провели нас к краю обрыва, откуда начинала спускаться вниз, теряясь среди деревьев, вырубленная в камне лестница. Видно было, что глубоко внизу поблескивает гладь озера да поднимается кверху дым костров, рядом с нами сбегал по камням в долину небольшой водный каскад. Нам пришлось завязать осликам глаза, потому что они, еще не почувствовав запаха воды, громкими криками выражали испуг перед крутым спуском.
Мы не прошли и дюжины ступеней, когда послышался крик Кассини. Я резко обернулся, схватившись за рукоять сабли. Тот стоял дрожа, уставившись в одну точку, словно его охватил приступ лихорадки. Кто-то поддержал его, но Кассини, казалось, ничего не замечал.
– Мое могущество… моя магия… она вернулась!
Я быстро глянул на Яноша и по его улыбке, прячущейся в бороде, понял, что Кассини не заблуждается. У племени Долины действительно были могучие воскресители, если их заклятие не только отводило глаза появляющемуся чужаку, лишало его магических сил, но и исцеляло тех, кто имел добрые намерения.
Все племя ожидало нас в деревне, состоящей из нескольких центральных строений, площадки для празднеств и разбросанных вокруг в кажущемся беспорядке хижин. Для нас украсили праздничное место, но, боюсь, мы, правда, этого не заслуживали и смущались от такого гостеприимства. Нас развели по хижинам, где туземцы предложили нам чистую одежду. Другие жители деревни раздели наших больных и уложили их в гамаки. Нам сообщили, что для их исцеления уже готовы лекарства. По всему стало ясно, что мы не первые путешественники, попадающие в Долину, и не первые, кто преодолел эту ужасную заброшенную землю.
Я и Диосе искупались в озере, переоделись и, чувствуя смертельную усталость, все же заставили себя направиться к месту празднества. Лишь немногие из нас – Диосе, Янош, сержант Мэйн и Лион – уселись за громадный круглый стол. Я ел немного, страшась, что если переусердствую, то заболею. Лион и Мэйн были больны, но наши хозяева не обращали на это внимания. Наконец, выдержав эту мучительную торжественную встречу, мы поблагодарили хозяев и побрели к хижинам. И из последующих дней пребывания здесь я запомнил совсем немного: сон, еда, купание и проверка, как заботятся о моих людях.
Но постепенно я пришел в свое нормальное состояние причем гораздо быстрее, чем предполагал поначалу и сколько раз потом в течение всей своей жизни мне приходилось вновь и вновь убеждаться в том, насколько выносливо наше тело, и каждый раз удивляться, когда кто-нибудь слишком легко расставался с жизнью. Но впервые я отметил это здесь, в Долине. Один из людей, спасенных нами от рабства, умер, а затем и другой. И несмотря на лучшие заклинания и травы, применяемые Кассини и Утренним Туманом, болезни, казалось, вцепились в наших людей и продолжали отнимать силы. Только Янош, Кассини, Диосе, сержант Мэйн и я выстояли, да еще Лион отказывался признавать, что болен.
Восстановив силы, я принялся изучать племя Долины. Его численность была порядка двух сотен. Жизнь человека здесь была долгой и размеренной. Новая кровь примешивалась к племени редко, от какого-нибудь отбившегося путника или торговца, решившего расстаться с прежним миром. Доброжелательные от природы туземцы вместе с тем с большим интересом слушали наши рассказы о других землях и народах. Питались они в основном зерном, которое высевали дальше по долине, где лес был реже. При помощи длинных каналов они отводили воды от ручейков и речушек для орошения этих полей. Охотились они в очень ограниченных пределах, относясь к зверям как заботливый пастух, отбирающий баранов так, чтобы не пострадала вся отара. Некогда они разводили коз, но примерно поколение назад те вымерли. О коровах и лошадях у них сохранились лишь смутные воспоминания из далекого прошлого, и похоже, они немного побаивались наших осликов, которые, кстати, мгновенно восстановили силы после перенесенных тягот путешествия.
Племя пришло в эту долину много лет назад. В своей родной земле они были обречены на гибель, оказавшись между двумя воинственными народами. Но у них был великий кудесник, как рассказал мне Утренний Туман.
– Великого могущества, невероятного. Более могущественный, чем ваш шаман… Он явился из Далеких Королевств. Вы слыхали о них?
Я едва сдержал волнение. Я подозвал Диосе и Яноша, чтобы с их помощью как можно лучше расспросить шамана Утренний Туман.
Он повторил, что кудесник действительно пришел из Далеких Королевств и являлся по-настоящему великим и благородным человеком, который оставил свой мир из золота и шелка, чтобы помочь более слабым людям, Случилось так, что в их племени он появился в самый нужный момент, сразу после начала войны соседей. И вызвался отвести их на запад, подальше от грядущих разрушений и смертей. Янош спросил, не знает ли Утренний Туман, как далеко отсюда до Далеких Королевств. Тот не знал. Также не знал он и как долго шло их племя под предводительством того воскресителя, пока не достигло Долины.
– Предание гласит, что это было долгое и опасное путешествие. – Он пожал плечами. – Но разве ночью у костра кто-нибудь рассказывает о коротком и неопасном путешествии?
Я задал вопрос, который, может быть, был не совсем уместен: не было ли среди тех искателей приключений и торговцев, которые оставались в племени, выходцев из Далеких Королевств? Нет, сказал Утренний Туман. Да и вообще, сколько он себя помнит, с востока еще никто не приходил.
– А что, – поинтересовалась Диосе, – гласят ваши легенды о Далеких Королевствах? Кто там обитает? Люди или боги? Добрые они или злые?
И остаток дня мы провели, слушая легенды племени из уст Утреннего Тумана, а вечером и от старейшин племени. Собственно, ничего нового мы не услыхали о землях немыслимого волшебства и сказочных богатств. Но в одном сходились все легенды – безусловно, в Далеких Королевствах царила доброта. Иначе чем объяснить благие деяния великого воскресителя, явившегося племени? Еще мы выяснили кое-что о тех краях, которые миновали и где Кассини лишился магической силы. Эти земли вокруг Долины, Спорные, как их тут называли, были частью той территории, из-за которой вели многолетнюю опустошительную войну те народы, которые и вынудили это племя в свое время бежать.
Что же касается наблюдателей, то здесь о них ничего не слыхали и ни разу не видели. Туземцы даже испугались, когда мы описали этих призрачных часовых.
– Итак, после того как мы выйдем отсюда, идти, вновь придется среди полной неясности, – пробормотал Янош.
– А вам и нет необходимости уходить, – сказал нам Утренний Туман. – В нашем племени полно юных девушек, которым так не хватает дружков. К тому же они так хороши и умелы, и этот дар оставил им наш великий воскреситель, что ни один пожелавший по своей воле остаться с нами мужчина никогда не пожалел о своем решении.
И это было похоже на правду, поскольку все наши люди быстро обзавелись подружками, быстро восстановили силы, хотя поначалу были способны лишь на то, чтобы сделать глоток воды да утереть пот со лба. Что же касается секса, то в этом племени нравы были довольно простые – местные женщины частенько меняли партнеров, иногда даже вдвоем навещая какого-либо красивого или очень сильного мужчину. Даже Диосе пару раз предложили, если пользоваться их выражением, «прогуляться при луне». Диосе изобразила возмущение, но я понял, что на самом деле она была польщена. Даже Кассини раз или два был замечен в том, как ускользал в укромный уголок с какой-нибудь девушкой, и это, несмотря на мое предубеждение, доказывало, что все-таки и среди воскресителей Ориссы были нормальные люди.
Особенно впечатляло поведение Яноша. Он походил на самца-оленя в пору гона. К лачуге, где он спал, а вернее, спать ему удавалось мало, непрерывным потоком шли по одной, а то и по две молодые женщины.
Что же касается меня, то мне была нужна только Диосе. Она же, неизменно страстная, была неистощима изобретательна в любви, порой становилась стыдливой и скромной, порой развязной. Скоро я даже почувствовал настоящий избыток сил и стал совершать дальние прогулки, а потом и забеги длиной в лигу по берегу реки каждый день. Затем я принялся бегом осваивать их каменную лестницу во внешний мир. Даже теперь я чувствую, какое это было странное время. Когда я поднимался наверх, то чувствовал себя как под гигантским куполом, если можно себе представить столь грандиозный стеклянный купол. Выше и вне его, где заканчивалось всегда ясное, голубое, прозрачное небо, казалось, бушевала бесконечная буря, яростная буря, в которую нам предстояло все же вернуться.
Однажды я уговорил Кассини подняться со мной, прихватив карту наблюдателей, и попытаться оживить ее заклинанием. И карта чудесно отозвалась. Вновь мы видели Кулак Богов, и теперь между этими горами и Долиной, где мы сейчас находились, появилось несколько новых загадочных отметин.
Во мне росло нетерпеливое желание двигаться дальше. К тому же у моей озабоченности были и реальные причины – приближалась осень. Если карта говорила правду, если мое видение в Ориссе не лгало, то на пути в Далекие Королевства должны были вскоре подняться горные цепи. А нам в нашем затянувшемся путешествии уже по горло хватало приключений, чтобы еще добавлять к ним снег и лед в горах, камнепады и бураны.
Но люди восстанавливали силы медленно. А мне совершенно не хотелось здесь зимовать, пусть жители Долины и оказывали нам огромное гостеприимство. И наконец я принял решение. Отряд разделяется. Здесь я оставил больных и ослабленных во главе с сержантом Мэйном. Трое самых выносливых идут дальше.
Я рвался вперед, стремясь по возможности быстрее добраться до Кулака Богов. Мы разведаем путь через перевал, узнаем, далеко ли оттуда до Далеких Королевств, и вернемся в Долину. И если к тому времени все будут готовы, а мы не встретим на своем пути препятствий, то все вместе отправимся уже изведанной тропой через перевал. Если это не удастся, то мы перезимуем здесь, среди друзей. Из бесед с опытными солдатами я знал, что маленькому отряду легче, быстрее и безопаснее продвигаться. Правда из этих же бесед я выяснил, что если на стороне врага элемент неожиданности, то маленький отряд становится уязвимее.
Кроме того, я был решительно настроен оставить здесь и Диосе. Теперь, много лет спустя, я вижу, каким дураком тогда был – ведь она уже доказала свою стойкость и выносливость за время пребывания в плену и за время похода по заброшенным землям. Но… но ведь если бы она погибла из-за моей безрассудной решимости отправиться в дальнейший путь с небольшим отрядом, я бы никогда себе этого не простил. Когда я сообщил ей о своем решении, она разгневалась. Интересно, сказала она, как бы ты чувствовал себя на моем месте, если бы тебя насильно похитили или хуже того? Что ей тогда сказать моему отцу по возвращении в Ориссу? Как отнесется к ней отец, когда узнает, что она, дочь правительницы Салси, позволила погибнуть своему любимому, отпустив его одного в неведомые земли? Из чего я понял, что мы, оказывается, оба настроены вместе вернуться в Ориссу, не расставаясь. И я решил, что поступлю правильно, если прерву ее обличительную речь и предложу выйти за меня замуж. Она чуть не ударила меня. И закричала, чтобы я убирался вон из хижины. И чтобы ночевал где-нибудь еще и с кем пожелаю. Что же касается брака… то с таким похотливым и рыжим Амальриком Антеро – только в загробной жизни. Основная часть жителей деревни с удовольствием слушала наш спор, и на улице меня встретило насмешливое сочувствие и еле сдерживаемые улыбки. Я нашел небольшую пустующую хижину и, размышляя одновременно о женской загадочности, продолжал планировать поход.
Впрочем, ничего из сказанного ею не изменило моих намерений: идти должны были Янош, Кассини и я. Хотя, с другой стороны, я не мог понять, насколько нам нужен воскреситель. Может быть, он и стремится в Далекие Королевства не меньше моего, или только однажды у него был такой припадок? Но вряд ли отряд из трех человек не вызовет у него мысли о самоубийственности затеи. Кроме того, еще в той части пути, где он мог помыкать солдатами, он уже проявил себя как скверный товарищ, а теперь ведь ему все придется нести на себе самому, и наконец, этот человек был явно не боец, должен я был признаться себе, и толку от него в схватке было бы меньше, чем от последнего из солдат Мэйна.
Итак, остаемся, значит, только мы с Яношем. Но за эти последние несколько дней, что я обдумывал свой план, мне почти не удавалось встретиться с моим другом. Он был очень занят своими туземками, а может быть, как я догадывался, и чем-то еще. Ведь не случайны же были его таинственные приготовления в Ликантии. И тогда я отправился в его жилище. Изнутри слышалось какое-то бормотанье и стоны. Я подождал, пока воцарится тишина, и только тогда постучал в дверной косяк.
– Кто?
– Амальрик. В некотором смысле твой начальник.
– Входи, дружище.
Не зная, что и ожидать, я вошел. Я и представить не мог, что делается внутри. Большая комната была заполнена дымом от благовоний. Мебель всю выставили наружу. Со стен свисали три пергаментных свитка с символами, значения которых я не знал. Пол был посыпан белым песком. Красным песком на белом была изображена пентаграмма, находящаяся внутри треугольника, который, в свою очередь, был обведен окружностью. В комнате находилось семь человек. Шестеро женщин и Янош. Янош был одет в тонкий красный халат. На пятерых женщинах были лишь красные набедренные повязки, больше ничего. Каждая из них стояла на коленях по углам пентаграммы. И они удерживали, судя по всему не насильно, шестую женщину, лежащую внутри изображения, ухватив ее за руки, ноги и волосы. Та была полностью обнажена. Ни одна из них не обратила на меня ни малейшего внимания. Ясно было, почему меня не замечает и шестая, – она возвращалась из того далекого места, куда мы уходим в оргазме, и песок вокруг ее бедер был изрыт и влажен. А остальные застыли как в трансе.
– Закончили, друзья мои, – мягко сказал Янош, и женщины обрели нормальные выражения лиц. Они помогли шестой сесть, и кто-то поднес ей вина. Они все узнали и поприветствовали меня. Никто из них, казалось, не считал всю эту обстановку необычной.
Янош провел меня в соседнюю комнату.
– Боюсь, что последствия этих развлечений будут нас только отвлекать, – лукаво сказал он. – Так что тебя привело сюда? – поинтересовался он. – Я-то полагал, что в этот час вы с Диосе должны быть уже в стране блаженства.
Я не стал ему рассказывать, что Диосе и я временно забыли о существовании друг друга. А рассказал я ему о своем решении. Он поднял руку и коснулся фигурки танцовщицы, висевшей на его обнаженной груди.
– Занятно, – задумчиво произнес он. – Небольшой отряд, проводящий разведку местности. А знаешь, Амальрик, иногда я думаю, что из тебя получился бы скорее одаренный разведчик, нежели удачливый купец.
Я поблагодарил его и сообщил, что хотел бы выступать через день или два, как только заготовим провизию и подготовим оружие.
– А, – сказал он так, словно совсем потерял интерес к нашему походу и занимали его теперь только те упражнения, которые он проводил в соседней комнате. – Да. Надо бы двигаться. Но час и день нашего выступления надо тщательно обдумать. Возможно, – сказал он как-то неопределенно, – есть смысл заставить нашего воскресителя вычислить самый подходящий для этого день. А может быть, было бы благоразумнее подождать, пока все наши люди поправятся. Подумай об этом, Амальрик. Конечно, мы-то не больны, но где гарантия, что не заболеем? Не хотел бы я выбраться отсюда и тут же пасть жертвою какого-нибудь преследующего нас там недуга. И полагаю, что из моих подружек в соседней комнате сиделки получше, чем из тебя.
Я уже собрался сказать что-то резкое, но сдержался.
– Понятно. – Я поднялся. – Похоже, я застал тебя не вовремя. Значит, поговорим попозже. Завтра.
Стараясь не раздражаться, я удалился.
Если бы я и дальше оставался один на один со своими мыслями, то, вероятно, дал бы волю злости, но меня в моей хижине отшельника поджидала Диосе. И уже не важны были слова, и можно было не скрывать слез. Ссоры любимых и примирения важны только для них самих, и им совершенно наплевать, насколько они сентиментально или смешно выглядят.
Янош поджидал меня на рассвете, когда я вышел совершать утренний туалет. Он без конца извинялся. Он сказал, что понятия не имел, что такое на него нашло, и может быть, я, вспомнив о его подружках, смогу простить его. Ну разумеется, мы проведем разведывательную вылазку. План просто блестящий. Ведь, совершив путешествие хотя бы на несколько дней до Кулака Богов, мы наконец-то сможем приблизиться к осуществлению мечты всей жизни. По крайней мере, он так надеялся. И мы можем выступить прямо сегодня, если я желаю. Если, разумеется, я не буду возражать против компании такого дурака и лентяя, как Янош. Я рассмеялся. Ведь и сам я не раз отталкивал какую-нибудь великолепную идею, если она появлялась в неподходящий момент.
Я уже ощущал Далекие Королевства, я вдыхал их аромат и чувствовал, как их богатства текут ко мне в руки.
Два дня спустя, прихватив с собой немного продовольствия, Янош Серый Плащ и я двинулись к Кулаку Богов.
Глава двенадцатая
КУЛАК БОГОВ
Как ни хотелось верить моему другу, но наш поход занял времени больше, чем мы рассчитывали. Янош смеялся и говорил, что это ценный урок мне, если я собираюсь быть хорошим командиром солдат. Ни в коем случае не сообщай, что предстоит пройти более пяти лиг, иначе неизбежно падает боевой дух. Пять лиг, потом еще пять и еще, и ты завоюешь весь мир.
Шли мы быстро, гораздо быстрее, чем в самом начале, когда покидали Перечное побережье. Но двигались мы совсем не по прямой, обходя высокие холмы и глубокие ложбины, внимательно осматривая местность на предмет опасности. Ночные стоянки мы устраивали на всякий случай без костров – лишь днем мы позволяли себе разогревать пищу на сухих и быстро горящих ветках, ужин же и завтрак съедали холодным. Кроме того, наше путешествие замедлялось моим настойчивым желанием весь маршрут заносить на карту с описанием достопримечательностей. Яношу достаточно было самого по себе открытия Далеких Королевств. Я же должен был помнить о том, как в будущем стану показывать моим торговцам, как проходить этот маршрут.
Округлые холмы сменились более крутыми, но настоящие горы были еще настолько далеки, что казалось, до них никогда не дойти. Кассини нехотя обучил Яноша заклинанию, с помощью которого оживлялась карта наблюдателей. Карта ясно указывала, что мы идем совершенно правильно и что впереди действительно расположен Кулак Богов.
На третий день пути я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. И тут я понял, что это ощущение не покидало меня с тех самых пор, как нас покинули прибрежники – и даже заклинание Кассини на реке не позволяло мне избавиться от него. Только в Долине я чувствовал себя свободным от наблюдения. Но мне казалось, эти мысли недостойны внимания. И вдруг Янош заговорил о том же самом. У него были такие же ощущения. Он даже сравнил себя с кроликом, над которым вверху завис голодный ястреб, и тут нам вспомнился образ, придуманный Кассини, – большая хищная рыба в пруду. Впрочем, Янош сказал – он вовсе не чувствует, что невидимый зритель так уж обязательно настроен недоброжелательно по отношению к нам. Впрочем, не ощущал он и благожелательности. Разве что просто интерес.
И именно в этот день мы снова увидели конных наблюдателей. Их было двое – сидящих на лошадях на вершине холма невдалеке. Мы как раз выходили из рощицы, когда увидели их. Я собирался продолжать путь, не обращая на них внимания, как мы это делали и ранее, но Янош остановил меня. Не говоря ни слова, он пригнул меня к земле, заставляя спрятаться за кустарником.
– Ты – олень, – прошептал он. – Представь себя в его шкуре.
Шли мы быстро, гораздо быстрее, чем в самом начале, когда покидали Перечное побережье. Но двигались мы совсем не по прямой, обходя высокие холмы и глубокие ложбины, внимательно осматривая местность на предмет опасности. Ночные стоянки мы устраивали на всякий случай без костров – лишь днем мы позволяли себе разогревать пищу на сухих и быстро горящих ветках, ужин же и завтрак съедали холодным. Кроме того, наше путешествие замедлялось моим настойчивым желанием весь маршрут заносить на карту с описанием достопримечательностей. Яношу достаточно было самого по себе открытия Далеких Королевств. Я же должен был помнить о том, как в будущем стану показывать моим торговцам, как проходить этот маршрут.
Округлые холмы сменились более крутыми, но настоящие горы были еще настолько далеки, что казалось, до них никогда не дойти. Кассини нехотя обучил Яноша заклинанию, с помощью которого оживлялась карта наблюдателей. Карта ясно указывала, что мы идем совершенно правильно и что впереди действительно расположен Кулак Богов.
На третий день пути я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. И тут я понял, что это ощущение не покидало меня с тех самых пор, как нас покинули прибрежники – и даже заклинание Кассини на реке не позволяло мне избавиться от него. Только в Долине я чувствовал себя свободным от наблюдения. Но мне казалось, эти мысли недостойны внимания. И вдруг Янош заговорил о том же самом. У него были такие же ощущения. Он даже сравнил себя с кроликом, над которым вверху завис голодный ястреб, и тут нам вспомнился образ, придуманный Кассини, – большая хищная рыба в пруду. Впрочем, Янош сказал – он вовсе не чувствует, что невидимый зритель так уж обязательно настроен недоброжелательно по отношению к нам. Впрочем, не ощущал он и благожелательности. Разве что просто интерес.
И именно в этот день мы снова увидели конных наблюдателей. Их было двое – сидящих на лошадях на вершине холма невдалеке. Мы как раз выходили из рощицы, когда увидели их. Я собирался продолжать путь, не обращая на них внимания, как мы это делали и ранее, но Янош остановил меня. Не говоря ни слова, он пригнул меня к земле, заставляя спрятаться за кустарником.
– Ты – олень, – прошептал он. – Представь себя в его шкуре.