Банч Кристофер. Крылья Урагана

32

   Король Азир, возможно, и приказал пополнить Одиннадцатую эскадрилью, но даже королевская власть была не безгранична.
   В Паэстум почти не прибывали новые всадники, а драконов привозили еще меньше. Сэйджин наконец тоже начал поставлять драконов и всадников, но они обычно вливались в свои собственные войска.
   Хэл попросил Рэя Гэредиса написать своему отцу и узнать, что происходит, и получил невеселый ответ, что вербовщики не успевали набирать новых людей с такой скоростью, какая была необходима. Дрессировка же драконов теперь, когда множество лучших дрессировщиков ушли на фронт и были убиты, стала еще медленнее, чем была в мирные времена.
   «Кроме того, – писал он, – драконы нужны всем и для всего, начиная от обязанностей курьера и заканчивая парадами, и слишком многие из нуждающихся – знатные лорды, далекие от сражений, но достаточно влиятельные, чтобы настоять на своем. Мне очень жаль, сын, но я ничем не могу помочь, по крайней мере, на настоящий момент».
   В конце концов Хэл, дергая за все нитки, какие только мог выдумать, и еще за те несколько, о которых было известно сержанту Ти, сумел увеличить Одиннадцатую эскадрилью до нормальной численности в пятнадцать драконов и такого же числа всадников.
   Раз или два сержанту Ти удавалось убедить ответственного за распределение пополнения вызвать добровольцев из рядов тех, кто завербовался, но еще не успел никуда распределиться.
   Поскольку большая часть свежих людей отправлялась на передовую, весеннее наступление было не за горами, а идея оставаться в живых чуть-чуть подольше витала в воздухе, в Одиннадцатой эскадрилье наблюдался некоторый перекос в сторону наземной обслуги.
   Ти предложил одну идею, которую Хэл счел превосходной. Было создано особое секретное подразделение, выпускающее «подлинные» военные сувениры. Те, кто умел шить, изготавливали боевые флаги, другие обыскивали мусорные свалки в поисках рочийского оружия. Флаги были тщательно окровавлены – «О да, человек, который закрыл это знамя грудью, окропив его своей кровью, как видите, был великий рочийский рыцарь, храбрейший из храбрейших! » – как и большая часть оружия. Никто не счел необходимым сообщить новым владельцам этих сувениров о том, что кровь принадлежала цыплятам, купленным у местных фермеров, страшно радовавшихся соседству с эскадрильей, поскольку любой зверь, находившийся в любом состоянии, как нельзя лучше годился на корм дракону.
   Хэл приставил опытных всадников тренировать молодых, чтобы с началом весеннего наступления тех не сбили в первом же вылете, а благодаря ревнивому соперничеству командующего Первой армией, лорда Эджиби, ограничил зимние вылеты разведкой вдоль рубежей.
   Когда бушевали бури, солдаты на фронте укрывались в землянках, а те, кому повезло, – в бараках. Их главным врагом сейчас были не столько рочийцы, сколько Королева Зима, чьим главным оружием были холода, простуда и лихорадка.
   Время от времени маги наводили свои чары, а патрули выходили в дозор, пеший или конный.
   Но все три армии, похоже, сочли за лучшее дождаться улучшения погоды.
 
   В одном из вылетов Хэл наконец нашел то, что искал, – новую базу для своей части. Старая ферма не только располагалась слишком далеко от фронта, чтобы подходить им, но была постоянным напоминанием о поражении, поскольку шрамы от давнишнего рочийского рейда так и не зарубцевались.
   Под новую базу была выбрана небольшая деревушка у пересечения дорог, к востоку от Паэстума и всего в нескольких милях от линии фронта. Ее не слишком сильно разорили, и что самое главное – раньше там держали молочный скот, и огромные коровники как нельзя лучше подходили для размещения драконов.
   Эскадрилья осторожно перебралась на новые квартиры, стараясь, чтобы разрушенная деревушка не перестала выглядеть таковой.
   Подчиненные Хэла с энтузиазмом отнеслись к этой перемене, хотя нашлись и немногочисленные ее противники, в числе которых был и сэр Нанпин. Хэл недоумевал – ему казалось, что любой всадник, так озабоченный увеличением числа своих жертв, был бы только рад оказаться поближе к фронту. Но он быстро выбросил это из головы, решив, что Трегони завел себе на ферме какую-нибудь любовницу, а теперь вынужден терпеть воздержание наравне с остальными.
   Хэл, благодарный своему неприязненному отношению к религии, разместил штаб в сельской церкви, внушительном сооружении, чьим единственным недостатком были отчаянно текущие жестяные крыши. Но его мастеровые быстро привели крышу в порядок, и Хэл вселился в божественную обитель. Жрецы жрецами, но в церкви оказалось несколько превосходных печей, так что здание превратилось в клуб для собраний в свободное от службы время. Хэл выяснил кое-что забавное: крошечная комнатушка, предназначенная для признания в грехах тому богу или богам, которым посвящался этот храм, имела в задней стенке маленький щиток, почти у самого пола. За ним скрывалась слуховая труба, выходившая прямо в помещения жрецов, – вне всякого сомнения, для скрашивания унылых жреческих будней и возможного шантажа. Он не стал рассказывать о своей находке никому, кроме сержанта Ти.
   Всадники нашли себе помещение для столовой в одной из трех деревенских таверн, и ее полки вскоре украсились первоклассными военными сувенирами из собственной мастерской. Хэл обнаружил, что один из новоприбывших раньше работал в таверне, и назначил его заведовать жидким продовольствием, подчинив его сержанту Ти.
   Ти предложил идею привезти из Паэстума шлюх, которую Хэл немедленно отверг. Всадники уже и так заработали репутацию гуляк, а появление в их лагере еще и проституток вполне могло стать последней каплей в чаше терпения армейского начальства. Хэл не мог придумать этому никакого объяснения, кроме того, что люди, находящиеся в одной постели, обычно так или иначе разговаривали, а руководство боялось шпионов. Но таков был приказ, поэтому ему не оставалось ничего иного, как уважать его. Солдаты, чьи плотские желания не умертвили даже тяготы войны, могли получить увольнение в Паэстум с его официально разрешенными борделями.
   Фаррен Мария попытался навести на лагерь чары невидимости, но потерпел сокрушительный крах и удрученно пробормотал что-то насчет того, что ему следовало уделять больше внимания общению со своим дедом.
   Теперь все, что Хэлу требовалось, – это хорошая погода и обещанное пополнение всадников, и тогда он мог начать преследование Ясина и его черных драконов.
   Он часами околачивался в Паэстуме, в штабе разведки Первой армии, но от разведчиков за линией фронта не было слышно ничего относительно местонахождения Ясина.
   Но Хэл знал, что весна поднимет черных драконов из их логовищ.
 
   – У нас неприятности, сэр! – объявил сержант Ти.
   – Какие на этот раз?
   – Приехал лорд Кантабри.
   – Вот дерьмо!
   – На его руках нет крови, – заявил Ти. – Но сразу видно, что он затеял что-то, что непременно нас погубит.
   Хэл расхохотался, попросил Ти проводить его и принести подогретого вина со специями. Добавлять, чтобы Ти заглянул в кабинку для исповедей, ему не понадобилось.
   Хэл доверял Ти и знал, что, если визит Кантабри не имеет никакого отношения к войне или к их эскадрилье, он не станет подслушивать, а займется своими делами.
   – А вы неплохо здесь устроились, лорд Хэл, – заметил Кантабри. Выглядел он гораздо лучше, чем когда Хэл видел его в прошлый раз.
   – Пока что наши друзья по ту сторону фронта не выследили нашу базу... А когда начнутся сражения, мы будем чуть ближе к боевым действиям.
   – Ах, вот как. А я подумал, что вы каким-то образом узнали о наших планах на весну.
   Хэл попытался напустить на себя проницательный и осведомленный вид, но у него ничего не получилось.
   – Ага. Значит, вы ничего не вынюхали, – подытожил Кантабри, и его знаменитые желтые глаза сверкнули.
   – Нет, сэр.
   – Думаю, – сказал Кантабри, – что после всего этого кровопролития мы вполне можем не величать друг друга «сэрами» и «лордами», если только не находимся в официальном обществе.
   – Да, милор... То есть – Бэб.
   – У меня к тебе два личных дела. Это первое. – Он порылся в поясной сумке, вытащил туго скатанный свиток пергамента и передал Хэлу.
   Увидев красную печать, Хэл тут же понял, что это от короля Азира. Он сломал печать, прочитал и присвистнул.
   – У меня есть кое-какие догадки на этот счет, – сказал Кантабри. – Должен признаться, когда я услышал, что тебя собираются произвести в лорды и что ты получишь определенные привилегии, то попросил его величество, чтобы если тебе будет даровано имение, то твои земли были расположены рядом с теми, которые получу я. Я предпочитаю иметь таких соседей, к которым могу спокойно повернуться спиной. Так что теперь ты счастливый обладатель довольно значительного числа акров лугов, нескольких деревень и, как я подозреваю, прав на ловлю рыбы на восточном побережье.
   – Точно, – подтвердил Хэл. – И еще нескольких островков, довольно немаленькой пенсии и особняка в Розене.
   Он отложил пергамент.
   – Мне только что пришло в голову. Откуда все те земли, которые пожаловал мне король? Неужели у них не было владельцев?
   – Разумеется, были, – пожал плечами Кантабри. – Но эти владельцы, вероятно, не были сторонниками короля, или войны, или умерли, не оставив после себя наследников.
   – Ну и система! – ужаснулся Хэл. – А что касается собственных деревень... Полагаю, это означает, что я могу выселить из них жителей, если мне не понравится цвет их волос или что-нибудь в таком же роде?
   – Можешь, – согласился Кантабри. – И это действительно ужасная система. Но если король услышит о таком произволе, то эти земли вполне могут освободиться для какого-нибудь нового героя. Весь вопрос в том, доверяешь ли ты королю или нет. Я лично доверяю.
   – И я тоже, – сказал Хэл, радуясь, что может безболезненно сказать правду, учитывая подслушивающего Ти.
   – Могу еще добавить, – продолжил Кантабри, – что король в личной беседе сказал мне, что очень сожалеет о том, что не позаботился об этом вопросе в твоем присутствии. Просто он, и здесь я привожу точную цитату, «охренел от просьбы этого неугомонного Кэйлиса».
   Подобный стиль изъяснения, учитывая то, что Ти почти обожествлял короля Азира, должно быть, слегка отрезвил подслушивающего сержанта.
   – Кроме того, его величество просил извиниться, что твои планы по укреплению эскадрильи пока не воплотились в реальность, но он очень надеется, что успех в нашей весенней и летней кампании сильно все упростит. Он ничего не пояснил, а я не стал расспрашивать.
   Хэл глотнул вина.
   – А теперь, – сказал он, – могу я узнать, каковы твои планы, Бэб?
   – Э-э... – сказал Кантабри. – Если у тебя нет никаких других планов на сегодняшний день, может быть, ты покатал бы меня на драконе?
   – Просто для того, чтобы подышать свежим воздухом? – скептически осведомился Хэл.
   – Да, ничего больше.
   – Сегодня и на земле столько свежего воздуха, что тебе вполне хватит, чтобы отморозить свой любопытный нос, – съязвил Хэл. – Да, не хочу называть более знатного лорда, чем я сам, вруном, но хотел бы узнать, в какой стороне отсюда водится самый лучший и свежий воздух?
   – Ну и черт с тобой, – сказал Кантабри. – Я уже говорил им, что от тебя не будет никакого толку, если ты не будешь знать, зачем все это нужно. Северо-восток и восток. – Увидев на стене карту, он подошел к ней и ткнул пальцем. – Вот здесь.
   Хэл приблизился к карте и внимательно изучил ее.
   – Думаю, – сказал он, теперь уже не вполне уверенный, что его затея с Ти была удачной, – нам стоит выйти на улицу и проследить за тем, как нам седлают дракона.
   Они вышли, надев теплые куртки и перчатки, чтобы защититься от пронизывающего ветра.
   «Хорошо хоть, снег не идет», – подумал Хэл. Кантабри ухмыльнулся.
   – Знаешь, давным-давно, еще командуя своим первым кавалерийским отрядом, я считал себя умнее других и отправлял своего самого доверенного сержанта подслушивать у палатки, когда встречался с командованием. Чтобы, если услышит что-нибудь важное для моих подчиненных, он мог заняться этим немедленно. Не стану утомлять тебя подробностями того, как попал в свою же ловушку... но попал.
   Покраснеть сильнее, чем Хэл уже покраснел, вроде было нельзя, но, оказывается, он ошибся, и Кантабри разразился оглушительным хохотом.
   – А теперь, – сказал он, отсмеявшись, – позволь посвятить тебя в детали. Добавлю, что этот план исходит непосредственно от короля, после того как он увидел несколько весьма многозначительных снов, которые, по словам его астролога, послали ему сами боги. Король, очевидно, решил, что его судьба как-то связана с великой рекой, поскольку ему так сказала одна ведьма, еще в детстве.
   – Ох, – севшим голосом проговорил Хэл.
   – Возможно, – согласился Кантабри. – Во-первых, не забывай, что его величество – не воин и презирает этот ужас, в который королева Норция да и, честно говоря, довоенная слабость Сэйджина, его вовлекли. Однако же он считает, что должен не ударить в грязь лицом.
   Кантабри с Хэлом переглянулись. Лица у того и другого были совершенно белые.
   – Он всегда считал, что вторжение в Калабас было идеей свыше, вместе с его планом вторгнуться в Роче по реке Ичили. Он очень жалеет, что совокупность определенных событий, возможно даже, по воле богов – король Азир очень твердо верит в богов, – помешали этому. Или, возможно, он выбрал неверное место.
   – Понятно, – протянул Хэл, вспомнив карту. Кантабри указал на укрепленный город Оде, расположенный на полноводной реке Комталь. Он располагался примерно в полусотне миль от фронта и примерно в десяти милях от северного рочийского побережья. – Все как в прошлый раз?
   – Примерно, – сказал Кантабри. – За тем исключением, что Оде поближе к Дирейну и подвозить провиант будет не так далеко. Мы даже начали строить суда для вторжения, но на этот раз это будет кое-что другое. Не мешанина из грузовых кораблей и тому подобного, а небольшие плоскодонные речные суда, способные в хорошую погоду пересечь Чикорские проливы.
   – И разумеется, в Дирейне нет ни одного рочийского шпиона, который сообщил бы об этом строительстве и сделал сами собой напрашивающиеся выводы, – сказал Хэл.
   – Король знает, что они есть, – с прохладцей в голосе сказал Кантабри.
   Хэл напомнил себе, что лорд Кантабри не был и наполовину таким циником, каким считал себя Кэйлис.
   – Давай дальше, – подтолкнул его Хэл.
   – По всему северному фронту наведут чары смятения, – продолжил Кантабри. – Вместе с другими чарами, о которых я не могу сейчас рассказывать. Переходя к более материальному уровню, мы запретим все почтовые отправления за пределы Дирейна за неделю до атаки.
   – И все это останется совершенно незамеченным рочийскими магами и шпионами, – цинично заметил Хэл. – И никто не станет следить за своими укреплениями, памятуя, что у короля Азира особая любовь к рекам.
   – На этот раз мы не пойдем напролом, как в прошлый, – сказал Кантабри. – Надеюсь. Первая и Вторая армии поведут атаку на Оде. Все наши планы будут наводить на мысль, что это единственная наша цель и как только мы прорвем их рубежи, то сразу же перегруппируемся и двинемся на юг и запад к Карсаору. Мы же вместо этого, удерживая Оде, сможем контролировать сотню или даже больше миль вверх по течению Комталя. Наши баржи повезут войска вверх по реке, к Карсаору. На самый худой конец, удерживая Оде, мы вынудим рочийцев отойти со своих позиций и разрешим эту патовую ситуацию.
   – Если мы возьмем Оде, – сказал Хэл, но очень тихо, себе под нос.
 
   Хэл отыскал сэра Лоурена и Рэя Гэредиса, своих лучших пилотов, хотя, если сэр Нанпин действительно говорил правду о своих победах, возможно, выбрать стоило его.
   Но Кэйлис, ставя безопасность человека, которого считал «самым главным дирейнским воином», выше всего, не хотел испытывать судьбу.
   Ураган, уже оправившийся от долгого странствия и ранений, был спокоен и, когда понял, что ему предстоит полет, взревел от удовольствия.
   Хэл вместе с двумя подручными из обслуги подготовили Урагана к вылету, установив двойное седло. Новый арбалет, пять десятиболтовых магазинов, горн и подзорная труба довершили снаряжение Хэла.
   Два других всадника были экипированы сходным образом.
   – Ладно, – сказал Хэл. – А теперь осталось только забраться...
   Он пристально взглянул на лорда Кантабри и увидел, что тот выглядит таким же бледным, как тогда, когда лежал в госпитале. Хэл испугался, не скрывает ли он каких-нибудь ран, о которых никому не известно.
   Потом его осенило.
   – Э-э-э... Бэб... Только не обижайся, но сколько раз ты летал на драконе?
   Тот отозвался странно сдавленным голосом:
   – Сейчас будет первый.
   – Может быть, тебе лучше остаться на земле? Мои всадники вполне могут осмотреть окрестности Оде сами.
   – Нет, – отрезал Кантабри. В его голосе прозвенела сталь. – Я должен своими глазами увидеть то, с чем нам предстоит столкнуться.
   – Что ж, хорошо. Позволь мне помочь тебе.
   Хэл посчитал, что в данном случае не стоит добавлять его обычное предостережение. О том, что если новичка вырвет прямо на всадника, то новичку несдобровать.
   Он уселся в седло, проверил, что лорд Кантабри крепко держится, и хлопнул по шее Урагана поводьями.
   Дракон вперевалку выбежал из огромного сарая, взметнул крылья, с силой опустил их – и оторвался от земли.
   Следом за ним в воздух поднялись сэр Лоурен и Рэй Гэредис.
   Хэл оглянулся через плечо и увидел Кантабри, крепко зажмурившегося и вцепившегося в чешую дракона с такой силой, что, казалось, он вот-вот вырвет какую-нибудь из чешуек с мясом.
   Как и было велено, они набрали высоту, перелетев через линию фронта и зорко выглядывая рочийские патрули, потом спикировали вниз, оставив далеко позади всех лучников и арбалетчиков.
   Они направились на восток, пока внизу не осталось ни одного солдата, потом свернули к северу, на Оде.
 
   Хэл пролетел мимо пригорка, потом чуть набрал высоту и приземлился на его гладкой вершине. Гэредис с сэром Лоуреном кружили в небе, скрытые от него бугром, и вели наблюдение на случай появления рочийских драконов.
   Перед ними, на той стороне долины реки Комталь, лежал Оде.
   – Вот мы и приехали, – сказал он, выбираясь из седла.
   Сэр Кантабри принял предложенную ему руку, кое-как спустился, едва держась на ногах, потом направился к ближайшему кустарнику, где его и вырвало.
   Когда он вернулся обратно, Хэл передал ему свою флягу.
   – Нет, – отказался Кантабри. – Дай мне мою. У меня там бренди.
   Хэл подчинился. Кантабри прополоскал рот, потом сделал глоток, вздохнул.
   – Я был бы вам очень признателен, лорд Кэйлис, – сказал он, вопреки недавней беседе, очень формально, – если бы вы не обсуждали мои телесные слабости без крайней на то необходимости. Должен признаться, я отчаянно боюсь высоты.
   Хэл был удивлен, и не столько тем, что Кантабри вообще чего-то боялся, сколько тем, что у него хватило мужества в этом признаться.
   Он подумал, что ему предстоит еще многое узнать о мужестве, вытащил подзорную трубу и принялся разглядывать Оде. Кантабри поступил так же. Комталь, глубокий, полноводный, непроходимый, защищал подступы к городу с трех сторон. Это был настоящий город, лишь немногим уступавший Паэстуму.
   Но если Паэстум давно разросся, выйдя за городские стены, Оде все еще скрывался за ними. Город стоял на высоком утесе, окруженный крепкими двойными стенами с башенками и навесными бойницами, которые к тому же еще и бдительно охранялись.
   За второй стеной расстилался город с извилистыми узкими улочками, которые – Хэл это знал – будет неимоверно трудно взять и очень легко защищать. И эти улочки вели к цитадели, окруженной еще одной стеной круглой крепости.
   С третьей стороны была наклонная площадка, надежно защищенная парой соединяющихся сторожевых башен.
   Попытка напасть на замок была сущим самоубийством. Хэл не думал, чтобы какая-то человеческая армия была в состоянии его взять. Разве что в ней будет столько солдат, готовых полечь штабелями, что эти штабели достанут до краев стен, и остальные смогут перебраться по ним, чтобы, в свою очередь, погибнуть там, за этими стенами.
   Хэл вспомнил слова сержанта Ти и еле удержался, чтобы не взглянуть на руки Кантабри – а действительно, не капает ли с них кровь?

33

   Стояло солнечное весеннее утро, когда под рокот барабанов и цокот копыт Первая и Вторая армии пошли в атаку.
   Хэл со своей эскадрильей проводили разведку для Первой армии, и с высоты это было захватывающее зрелище – рочийские рубежи прорвала тяжелая кавалерия, и сквозь зияющие прорехи туда хлынула легкая конница, а затем и мощный поток пехоты, до того охранявшей позиции.
   Это, с радостью отметил Хэл, совершенно не походило на неудачное вторжение в Калабас. На этот раз лорд Эджиби раздал командирам подробнейшие инструкции, которые они должны были выполнить при любой представившейся возможности.
   Хэл увидел двух драконов – среди них не было ни одного черного – и вместе со своим звеном бросился в атаку, загнав их в кровожадные руки солдат внизу.
   Их прорыв тоже увенчался успехом, и они нескончаемыми колоннами маршировали на северо-северо-запад, к Оде и реке Комталь.
   Они заметили трех драконов, сбили двух, а третьему удалось улететь.
   В тот вечер большинство всадников в лагере ликовали, уверенные, что столь успешно начатое наступление не может не завершиться успехом.
   Хэл пытался сдерживать их энтузиазм, но против своей воли сам чувствовал теплившуюся у него в душе надежду.
   За следующие несколько дней они еще оттеснили рочийцев назад, и сейчас Хэл, проносясь над самыми головами солдат, слышал пение и видел, что они идут, сгибаясь под тяжестью трофеев, которые чуть раньше рочийцы отобрали у бедных окрестных крестьян.
   Хэл, взяв Гэредиса и Гарт, пролетел над рочийскими укреплениями и углубился в их территорию. Потом в голову ему пришла мысль, и он заиграл в свой горн и махнул рукой, приказывая изменить курс на восток-юго-восток.
   То, что он там увидел, или, вернее, не увидел, заставило его мчаться назад во весь дух, далеко опередив своих ошарашенных товарищей, пока он не заметил знамена Объединенного штаба армий.
   Он приземлился, велел Гэредису присмотреть за Ураганом и отправился на поиски Кантабри.
   – Ты уверен? – спросил лорд Бэб.
   – Абсолютно, – ответил Хэл.
   – Значит, ты дважды счастливчик, – сказал Кантабри. – Я помню, чего ты не увидел в тот день, когда мы атаковали Калабас.
   – Надеюсь, что результат будет другой, – отозвался Хэл.
   – Будет, если я приложу к этому руку. А теперь идем к лорду Эджиби и Десмоцерасу.
   Глаза Бэба блестели.
   – Хэл, это может помочь нам выиграть войну через неделю, самое большое – через месяц. Идем, парень!
 
   – На юге рочийских полков не оказалось? – сдерживая недоверие, переспросил Эджиби.
   – Нет, сэр, – ответил Хэл. – Я видел разрозненную легкую конницу, и они улепетывали во весь дух.
   – Это поразительно, – сказал лорд Десмоцерас, сэйджинец, командующий Второй армией. Это был худощавый человек чуть ниже среднего роста, но его лицо и тело избороздили многочисленные шрамы, доказывавшие, что он боец, каких еще поискать.
   – Я полностью доверяю лорду Кэйлису, – сказал Эджиби, но в его голосе прозвучало слабое сомнение.
   – Как и я, – сказал Кантабри, но в его голосе не было даже намека на сомнение.
   – Благодарю вас, господа, – сказал Хэл. – Лорд Десмоцерас, я опытный всадник. Я смотрел очень внимательно, но нигде не заметил ни замаскированных лагерей, ни войск. По-видимому, рочийцы расколоты на две половины. Я бы предположил, что часть из них отступает к Оде, а остальные, вероятно, присоединятся к другим подразделениям на юге. Я готов вылететь на разведку всей эскадрильей и выяснить, где они находятся.
   Эджиби кивнул, но на предложение Хэла никак не ответил.
   – А вы что думаете? – спросил он Десмоцераса. Сэйджинец потер кончик носа.
   – Я думаю, что наш Совет баронов голову с меня снимет за то, что я не подчинился их приказам и свернул в сторону от Оде. Не говоря уж о том, что у нас не готовы никакие заклинания, а для того, чтобы дать армии другие приказы, понадобится никак не меньше двух дней. Я и сам могу только гадать, что подумает король Азир, если я изменю план атаки. Во-первых, у нас возникнут проблемы со снабжением, ведь мы отойдем в сторону от реки Комталь, а во-вторых...
   – Думаю, мы вполне удовольствуемся тем, что оставили при отступлении рочийцы, – подал голос Хэл, сам несколько удивленный собственным нахальством.
   Лорд Эджиби обернулся к нему, наливаясь краской. Потом взял себя в руки.
   – Да. Благодарю вас, лорд Кэйлис, – сказал он холодно. – Не соблаговолите ли вы подождать снаружи, чтобы мы могли посовещаться о дальнейшем порядке действий?
   Хэл, еле сдерживаясь, отсалютовал и вышел.
 
   Через час вышел Кантабри, с поджатыми губами, судорожно сжимая рукоятку меча, как будто хотел убить первого же, кто попадется ему на глаза.
   Хэл не стал даже задавать вопрос, каково было решение.
   – Продолжаем атаку? – полуутвердительно спросил он.
   Кантабри кивнул, слишком разозленный, чтобы говорить.
   Хэл бросился обратно к своему дракону и, взмыв в воздух, помчался в летный лагерь, не заботясь, последовали ли его примеру товарищи.