Банч Кристофер. Крылья Урагана

   – Нет! – завопил Феччиа. – Это не я!
   – Молчи, слизняк, – презрительно бросил сэр Нанпин. – Хоть однажды за всю свою мерзкую жизнь веди себя так, как подобает мужчине.
   – Молчать? И молча отправиться на виселицу? Нет! Ни за что! Может быть, я и вор... Я сознаюсь в этом. Я просто хотел получить хоть какое-то удовольствие от жизни, да и деньги никогда лишними не были. Но убийство... Никогда. И измена тоже. Это ты шпион, Трегони. И проклятый изменник. Этот ты заставил меня выяснить, где Ти хранит свои записи и карты. И ты одолжил у меня кинжал, чтобы открыть замок в его ящике. Нет уж, сукин сын! Я не желаю болтаться на виселице за твои преступления!
   – Довольно, Феччиа, – холодно оборвал его Хэл. – Все это может подождать до суда. Однако же теперь и на вас, сэр Нанпин Трегони, легло обвинение в преступлениях в высшей степени серьезных.
   – Этот нечистый на руку ублюдок оболгал меня, – высокомерно отрезал Трегони. Но в глаза Кэйлису смотреть избегал.
   – И как же это все произошло? – спросил Хэл. – Чем они вас подкупили? Золотом? Или своим расположением? Или обещанием выпустить из тюремного лагеря? Если вы вообще были в таком лагере, а не переметнулись на сторону рочийцев в тот самый миг, когда попали к ним в руки. Или вы с самого начала были рочийским агентом? Меня не удивил бы и такой поворот, поскольку с вашей истинной натурой я знаком с детства. И как же вы связывались с ними после того, как мы сменили местоположение и вы не смогли больше навещать своего связного?
   – Я уже сказал, что это гнусная ложь!
   – Феччиа, разумеется, может лгать, – согласился Хэл. – Но магия, и в особенности магия высшего порядка, не лжет. И именно магия заставила меня вызвать сюда вас с Феччиа в надежде, что он поведет себя именно так, как повел.
   Трегони сокрушенно покачал головой, точно глупость Хэла очень его огорчала, а потом вскочил с места.
   Его рука схватила со стола кинжал и вонзила его под ребра Феччиа. Тот вскрикнул и схватился за живот, а Трегони всем весом врезался Хэлу в солнечное сплетение. Не удержавшись, он и сам рухнул на задохнувшегося Хэла, но тут же вскочил на ноги и выбежал за дверь.
   Хэл кое-как поднялся, хватая ртом воздух. Не обращая внимания на умирающего Феччиа, он побежал за Трегони.
   Тот успел уже слететь по ступенькам святилища и несся к своему дракону.
   – Остановите его! Стреляйте! – выкрикнул Хэл. Четверо солдат, которым он приказал быть наготове, беспомощно таращились на него, совершенно растерянные.
   Выругавшись, Хэл кубарем скатился по лестнице, но Трегони уже добежал до своего дракона, вскочил в седло и, бранясь, приказал ему взлететь.
   Хэл хотел крикнуть лучникам, но дыхания не хватило, и он побежал к Урагану, подтянулся к нему на спину, ухватившись за поводья, и дал дракону знак подниматься в воздух.
   Дракон Трегони разбежался и взмыл вверх, в то время как Ураган, ошеломленный, только начал разбег.
   Через миг оба уже находились в воздухе, набирая высоту.
   Трегони направлялся к Оде, понукая своего дракона лететь во всю прыть.
   Хэл, перемежая ласковые слова с приказами, принялся уговаривать Урагана, и его дракон послушно устремился за Трегони.
   Кэйлис смутно осознал, что грохот осадных машин становится все громче, звучит все чаще, перекрывая еле слышные крики солдат на земле.
   Штурм начался, но сейчас у него не было времени следить за ним.
   Стены Оде стремительно приближались, и Трегони перелетел через них, едва не задев зубцы.
   Хэл преследовал его по пятам, пытаясь вытащить арбалет.
   Трегони оглянулся, понял, что у него нет времени, и направил своего дракона прямо к плоской крыше главного крепостного здания.
   Он резко посадил своего зверя и соскочил на крышу, бросившись к одной из двух закрытых дверей, ведших внутрь, непосредственно в здание крепости.
   Хэл изо всех сил натянул поводья, и дракон замолотил крыльями.
   Кэйлис выстрелил, и болт воткнулся Трегони в ногу. Он с криком упал, но почти сразу же поднялся.
   Хэл, почти ослепший от ярости, красной пеленой застилавшей глаза, вывернулся из седла, пролетев отделявшие его от крыши десять футов, и выхватил свой кинжал.
   Трегони развернулся, доставая из ножен меч.
   Он бросился на Хэла, и тому еле удалось уклониться от удара.
   Трегони снова нанес удар, и на этот раз его клинок задел ребра Кэйлиса.
   Хэл крутанулся и чиркнул кинжалом по лицу Трегони, располосовав его до кости.
   – Вспомни нашу старую драку, Трегони, – прошипел он. – Вспомни ту деревяшку, которой я ранил тебя тогда, в Каэрли.
   Трегони издал нечленораздельный яростный вопль и с разбегу бросился на Хэла. Он двигался очень быстро, но для Кэйлиса время словно бы замедлило ход.
   Ножом он отбил выпад Трегони и с размаху ударил его кулаком в лицо.
   Тот пошатнулся, со звоном уронив меч и нелепо взмахнув руками.
   Его рот раскрылся, чтобы сказать что-то, но не успел – кинжал Хэла взлетел вверх, прямо ему под ребра, с хрустом вонзившись в сердце.
   Трегони пискнул, как тот новорожденный дракончик, которого он мучил когда-то давно, казалось, целую вечность назад, и упал.
   Рассудок вернулся к Кэйлису, хотя и не до конца, и он понял, где находится. Оставались считанные секунды до того, как на крыше окажется полно рочийских солдат, которым вряд ли нужен будет пленник – да и Хэл вряд ли дастся им живым.
   В руке у него каким-то образом оказался меч Трегони, а рядом, едва ли в десяти футах приземлился Ураган, принеся с собой спасение.
   В один миг он очутился в седле, а Урагану не понадобилось команд, чтобы тут же взмыть в воздух. Только они оторвались от крыши, как их накрыла чья-то тень.
   Хэл быстро поднял голову, и увидел вымпел ки Ясина, его дракона и самого командира эскадрильи черных драконов, уставившегося на Хэла тяжелым взглядом.
   Драконьи когти задели крыло Урагана, разорвав его, и пробороздили глубокий след в его спине, чуть не ухватив Кэйлиса.
   Ураган взревел от боли, развернулся, волоча за собой полуоторванное крыло, и они снова рухнули на крышу.
   Хэл выскочил из седла, схватив арбалет и лихорадочно перезаряжая его. Одна из дверей распахнулась, и оттуда выбежали два солдата с копьями наперевес.
   Хэл выстрелил, дернул передний рычаг, перезарядил арбалет, снова выстрелил, и оба солдата остались лежать без движения.
   Прямо на него летел дракон, и он прицелился, но тут же опустил лук, узнав Фаррена Марию.
   Тот посадил своего дракона.
   – Смываемся отсюда! Тут уйма народу, которому не терпится нас убить!
   Хэл бросился было к нему, но остановился как вкопанный, услышав жалобный плач Урагана.
   – Ну, давай же! – поторопил его Мария.
   Хэл вспомнил, как Ураган спас ему жизнь на том пустынном пляже, да и потом постоянно помогал ему, и снова перед глазами встала пелена красной ярости.
   – Нет! – крикнул он. – Или мы оба улетим отсюда, или оба останемся!
   – Ты спятил! – закричал Мария, и в этот миг на лестнице показались еще трое солдат.
   Хэл резко обернулся, уложил одного, но второй уже накинулся на него, и он бросил свой арбалет, уклонился от вражеской пики, проткнул нападающего мечом и принялся оглядываться в поисках третьего.
   Тот, шатаясь, шел на Хэла со стрелой в животе, потом рухнул наземь.
   – Вот упрямый недоумок! – прорычал Мария, подходя к нему и перезаряжая арбалет. – Сэр.
   – Давай, уноси свою задницу, – сказал Хэл. – Здесь хватит места только одному безумцу.
   – Заткнись, балда. Сэр, – сказал Фаррен, – забери у него пику и отправляйся к той двери, чтобы они не могли подобраться к нам. А я возьму на себя другую дверь.
   – Ну и глупо! – крикнул Хэл, подчинившись.
   По пути он похлопал Урагана по чешуйчатому боку, сказал ему что-то бессмысленное и, как он надеялся, утешающее, потом подбежал к открытой двери.
   Ступени уходили вниз, и по ним уже бежали вражеские солдаты. Хэл сделал три выстрела один за другим, и на какой-то миг лестница оказалась перегорожена упавшими телами.
   Он увидел, что на Фаррена, стоявшего у другой двери, наседают двое мечников, метким выстрелом убрал одного, а Фаррен другого.
   Сверху послышались крики, и Хэл, подняв голову, увидел двух черных драконов, окруженных стаей дирейнских зверей, как будто на разбуженных ночных сов напало в разгар дня воронье.
   Они спикировали к земле и полетели на восток, и небо на какой-то момент стало принадлежать дирейнским драконам.
   – Заблокируй дверь! – прокричал Кэйлис, помчался за своим кинжалом, который так и остался валяться возле тела Трегони, потом пинком захлопнул дверь и вогнал клинок в дверной косяк, как засов.
   Мария сделал то же самое, воспользовавшись рочийским мечом.
   На краткий миг все стало тихо, если не считать грохота осадных машин, криков штурмующих стены дирейнцев и воплей раненых и умирающих.
   Хэл перестал задыхаться, и время снова потекло по нормальным законам.
   Ураган смотрел на него, тяжело дыша, точно выброшенная на песок рыба. Но Хэл видел его раны и знал, что, несмотря на всю их тяжесть, они не были смертельными.
   Если бы только ему удалось как-то вытащить дракона с этой крыши да и вообще из стана врага.
   Что ни одному из них было не под силу.
   – Спасибо! – крикнул он Марии.
   – За что? – пожал плечами тот. – Что доказал, что в нашей эскадрилье не ты один идиот?
   Оглушительные удары послышались из-за одной двери, потом из-за другой тоже.
   – Где твой дракон?
   – Я надрал глупому поганцу задницу, – ответил Мария. – Что толку, если он тоже погибнет? И надеюсь, когда все это дерьмо закончится и начнут раздавать медальки, то не забудут и выдадут какую-нибудь посмертно милому мальчику Фаррене Марии.
   – Я лично позабочусь об этом и напишу приказ, – пообещал Хэл. – Только извини, посмертной она не будет.
   Мария уставился на него во все глаза.
   – Ты действительно собираешься выбраться из этой переделки живым?
   – Ну да.
   Мария покачал головой, а удары стали громче.
   Хэл услышал свист крыльев, поднял голову и увидел заходящего на посадку дракона Мины Гарт. У нее за спиной сидели Лиминго с помощником. Каждый держал в руках по охапке разнообразного снаряжения.
   Гарт приземлилась, и колдуны соскочили на крышу.
   – Знай я, что вы задумали, то выстроил бы свое заклинание иначе, – сказал Лиминго.
   Он подошел к краю крыши и тут же нырнул обратно, спасаясь от тучи стрел.
   Рочийцев на стенах больше не было, а между внутренними и внешними стенами сновали дирейнские и сэйджинские солдаты.
   Но они все еще были отрезаны от входа в город, а вокруг основания крепости кружило полчище рочийцев, пытаясь по одному попасть внутрь и пробраться к лестнице.
   – Какие недружелюбные типы, – заметил Лиминго. – Думаю, на таком близком расстоянии нам не понадобится ржавить петли. Плавление подойдет лучше.
   Его помощник, кивнув, принялся рыться в ворохе привезенных приспособлений.
   – Нам понадобится, – продолжил Лиминго, – двойной треугольник. Возьми голубой и оранжевый красители. Теперь немного кудели...
   – Кудели нет, сэр.
   – Гм. Ну ладно, тогда огненную траву, лунный корень, а теперь дай мне подумать...
   Хэл увидел еще двух снижающихся драконов, на которых сидели сэр Лоурен и Чинча, а у них за спинами немыслимое число солдат. Оба дракона с радостью плюхнулись на крышу.
   – Прихватили всех копьеносцев, каких смогли, – крикнул сэр Лоурен. – Решили, а вдруг они вам понадобятся.
   На миг Хэлу показалось, что он действительно может остаться в живых.
   Потом одна дверь с грохотом распахнулась, и на них бросились рочийцы.
   Завязалась борьба. Один рочиец двинулся на Хэла. Кэйлис уже собирался проткнуть его мечом, когда рот нападающего раскрылся и оттуда хлынула кровь. Рочиец мешком осел наземь.
   На мгновение волна солдат прибывающая по лестнице, остановилась, и Хэл услышал уверенный голос Лиминго:
 
   Гори, мое железо, и пылай, Расти огонь и силу набирай, Петля ворот пускай питает пламя, Твоя материя сама огнем пусть станет, Как в давний миг, когда в плавильной печке Она текла, как огненная речка.
 
   Вдруг накатила тошнота, и солдаты попадали на колени. Рочийские маги сделали свой ход.
   Сверху на крышу спикировали три черных дракона. Хэл узнал на переднем вымпел Ясина.
   Он встал на одно колено, и мир вновь замедлил вращение. Он не видел ничего, кроме черного великана, несущегося на него, вымпела и самого Ясина, ухмыляющегося в предвкушении встречи.
   Он спустил курок, и стрела понеслась вверх, вонзившись в плечо Ясина. Тот дернулся, чуть не сорвавшись со своего дракона, потом, обмякнув, рухнул на его шею.
   На миг Хэла охватило ликование – он надеялся, что убил Ясина, но тот сел, прикрикнув на дракона, и черный полетел прочь от крыши и прочь от Оде, сопровождаемый двумя собратьями.
   Хэл выругался. Было бы превосходно, если бы ему удалось убить этого человека, ответственного за черных драконов, и покончить с угрозой Дирейну... Но в последний миг удача отвернулась от него.
   И снова над головой пронеслись драконы, а рочийцы опять хлынули по лестницам на крышу.
   На этот раз поток прибывал неуклонно, и Хэла атаковали сразу двое. Он ранил одного в руку и ощутил, как его собственную ногу обожгла боль.
   Он опять выругался, сделал выпад и пронзил второму солдату горло.
   Оглянувшись по сторонам, он увидел, что Мария лежит, зажимая руку, а над ним навис рочийский солдат, готовясь пронзить его копьем. Один из дирейнских солдат запустил в него щитом, попав по голове, и тот, дернувшись, как цыпленок с перебитой шеей, рухнул на Марию.
   – Ну вот, – с удовлетворением подытожил Лиминго.
   Раздался оглушительный гром, и Кэйлис, не обращая внимания на стрелы, летящие снизу, заглянул за край крепостной стены. Огромные главные ворота плавно заваливались внутрь. Хэл заметил на каменной стене потеки расплавленного металла.
   Ворота с грохотом плашмя рухнули наземь, и Кэйлису показалось, что шум разнесся по всей вселенной.
   Следом за ними затрещали другие ворота. Эти со скрежетом легли под углом, но путь был свободен, и солдаты, выбравшись из своих укрытий, припорошенные каменной пылью и землей, шеренга за шеренгой побежали сквозь дыры в городских стенах.
   Рочийские солдаты двинулись им навстречу, но силы были неравны, и Кэйлис услышал ликующие крики.
   Рочийцы, оставшиеся на крыше крепости, поняли, что произошло, поняли, что они остались в явном меньшинстве, и, чтобы спасти свою шкуру, кубарем кинулись вниз по ступеням.
   Хэл, навострив уши, уловил еще один звук, означавший приближение Шелестящей Смерти. Это драконы пикировали с высоты на крышу, очищая ее от врага.
   За стеной поднялась темная волна дирейнско-сэйджинской кавалерии; сквозь ряды собственных войск она ворвалась на городские улицы с копьями наперевес и боевым кличем на устах.
   Последние рочийские ряды дрогнули и отступили в глубь Оде. Битва была выиграна.
   Хэл Кэйлис, вдруг разом ощутив боль от всех ран, похромал к Урагану, погладил его, и драконий плач утих.

39

   Был закат следующего дня после боя.
   Хэл Кэйлис, морщась, трясся на лошади по разрушенным улочкам Оде, возглавляя парад победы.
   Впереди предстояла нелепая церемония передачи ключей от побежденного города командующим сэйджинской и дирейнской армиями.
   Кэйлис слышал, что большая часть ночи ушла на то, чтобы остановить мародерство, поскольку мало кто из солдат после такой осады мог с сочувствием относиться к противнику. В ту ночь на женщин и лавки Оде обрушилось кровавое возмездие.
   Окна были выбиты, на улицах валялись обломки опустошенных винных бочонков, а тела убитых так и оставались лежать непогребенными, хоть уже и начали издавать зловоние.
   Но такова война, как бы сильно Кэйлис ни презирал ее.
   В конце концов ему все-таки удалось поднять израненного Урагана с крепостной крыши и дотянуть до ветеринара. Тот обещал, что дракон поправится и снова будет летать.
   И Кэйлис тоже.
   Трубы ревели, барабаны рокотали, солдаты ликующе кричали.
   Но это была всего лишь очередная битва.
   Мощь Роче так и осталась несломленной.
   Кэйлис уловил слабый шум, поднял голову и различил высоко в небе над городом кружащего черного дракона.
   Возможно, это был ки Бэйли Ясин.
   Он и вся Роче кое-что задолжали Хэлу, и эти долги так и остались неоплаченными.
   Покоритель драконов знал, что война и убийства еще только начинались.