Баркер Клайв. Явление тайны

   – Меня зовут Тесла, – сказала она. – Меня прислал доктор Ричард Флетчер.
   Услышав это имя, человек в углу медленно поднял голову, а потом чуть слышно вздохнул.
   – Флетчер? – спросил он.
   – Да, – ответила Тесла. – Вы знаете, кто он? Он ответил вопросом на вопрос:
   – Кто вы?
   У него был сильный испанский акцент.
   – Я же сказала. Он послал меня сюда. Я должна сделать то, о чем он лично меня попросил.
   Человек шагнул от стены, и солнце осветило его лицо.
   – Почему он не пришел сам?
   Прошло несколько секунд, прежде чем Тесла нашла ответ. Увидев низкий лоб и приплюснутый нос этого человека, она сбилась с мысли. Ей никогда не доводилось видеть столь уродливого лица.
   – Флетчера больше нет, – ответила она наконец, отчасти из отвращения, отчасти инстинктивно избегая слова «смерть».
   На уродливом лице отразилась печаль, казавшаяся едва ли не карикатурной.
   – Я был здесь, когда он ушел, – сказал странный человек. – Я ждал, когда он… вернется.
   Она поняла, кто это. Флетчер говорил ей, что мог остаться свидетель Великого деяния.
   – Рауль?
   Глубоко посаженные глаза расширились. Белков в них не было.
   – Да, вы знаете его, – сказал он и шагнул вперед. Свет еще больше обнажил его уродство, и Тесла едва не зажмурилась. Она не раз видела в кино и более жутких существ, а прошлой ночью была ранена созданиями, словно вышедшими из ночного кошмара. Но эмоции этого мутанта были страшнее всего, что она встречала в жизни. Он слишком напоминал человека, хотя не был им.
   – Я пришла уничтожить то, что осталось от нунция.
   – Зачем?
   – Этого хочет Флетчер. Его враги пребывают в этом мире, хотя он его покинул. Он боится, что они придут сюда и найдут вещество.
   – Но я ждал…
   – Ты правильно делал. Ты охранял это место.
   – Я никуда не уходил. Все эти годы. Я оставался там, где мой отец сотворил меня.
   – Как же ты выжил?
   Рауль посмотрел на совсем низкое солнце.
   – Люди присматривали за мной, – сказал он. – Они не понимают, что здесь произошло, но знают, что я часть этого.
   Они верят, что когда-то боги пришли сюда. Пойдем, я покажу.
   Он вывел Теслу из лаборатории в пустую комнату с одним окном. Стены в ней оказались сплошь разрисованы – грубо, но с чувством.
   – Это события той ночи, – пояснил Рауль, – как они себе их представляют.
   Здесь было не светлее, чем в лаборатории, но полумрак лишь усиливал таинственность изображений.
   – Вот это миссия, – указал Рауль на примитивно нарисованный домик на вершине холма. – А это мой отец.
   Флетчер стоял перед холмом, его лицо было белым на фоне темного холма, а глаза горели, как две луны. Вокруг его головы, словно спутники, висели какие-то странные существа, исходившие из его рта и ушей.
   – А это что? – поинтересовалась Тесла.
   – Это его идеи. Их дорисовал я.
   – Какие же идеи могут так выглядеть?
   – Это морские обитатели, – последовал ответ. – Все произошло из моря. Он рассказал мне это. Море вначале и море в конце. А между…
   – Субстанция, – сказала Тесла.
   – Что?
   – Он не говорил тебе о Субстанции?
   – Нет.
   – Куда люди отправляются во сне?
   – Я же не человек, – тихо напомнил Рауль. – Я результат его эксперимента.
   – Он сделал тебя человеком, – сказала она. – Разве не это делает нунций?
   – Не знаю, – признался Рауль. – Что бы нунций ни сделал со мной, я не благодарю его. Я был счастливее… обезьяной. Если бы я остался ею, я бы уже умер.
   – Не говори так. Флетчеру не понравилось бы, что ты сожалеешь.
   – Флетчер меня бросил, – сказал Рауль. – Сначала он объяснил мне, кем я никогда не смогу стать, а потом бросил.
   – У него были причины. Я видела его врага, Яффа. Его необходимо остановить.
   – Вот. – Рауль ткнул дальше в стену. – Вот Яфф. Изображение было весьма правдоподобным. Тесла сразу узнала и раздувшуюся голову, и злобный взгляд. Видел ли Рауль Яффе после преображения или инстинктивно угадал, что тот превратится в монструозного ребенка? Она не успела решить для себя этот вопрос. Рауль потянул ее за руку.
   – Я хочу пить. Досмотрим потом.
   – Будет слишком темно.
   – Нет. Они придут и зажгут свечи, когда зайдет солнце. Пойдем, поговорим немного. Расскажешь, как умер мой отец.
 
   Томми-Рэй добирался до миссии Санта-Катрина дольше, чем женщина, которую он преследовал. В дороге с ним произошло нечто, открывшее ему часть собственной души, которую впоследствии предстояло узнать гораздо лучше. Ранним вечером, остановившись промочить горло в небольшом городишке к югу от Энсенады, он очутился в баре, где ему всего за десять долларов предложили зрелище, невообразимое в его родном городе. Слишком заманчиво, чтобы отказываться. Он заплатил, купил пива, и его пропустили в прокуренное помещение чуть большее, чем его собственная спальня в Гроуве. На скрипящих стульях уже расположилось с десяток мужчин. Они смотрели, как женщина занимается сексом с большим черным псом. Томми-Рэй не нашел в этом ничего возбуждающего – по крайней мере, в сексуальном смысле. Впрочем, как и остальная аудитория. Они смотрели на происходящее, подавшись вперед с интересом, какого Томми-Рэй не мог понять, пока пиво не ударило ему в голову. Зрение сузилось, и лицо женщины словно загипнотизировало его. Когда-то она была красивой, но теперь исхудала, лицо осунулось, а следы на руках указывали на пагубную страсть, что заставила ее пасть так низко. Она умело, поскольку проделывала это бесчисленное количество раз, возбудила собаку и встала перед ней на четвереньки. Пес лениво ее обнюхал, а потом вошел в нее. Только когда животное взгромоздилось на женщину, Томми-Рэй понял, чем его (а возможно, и других зрителей) так привлекло выражение ее лица. Она выглядела как труп. Эта мысль словно отворила в его сознании дверь, ведущую прямо в смердящее желтое месиво. Он уже видел такой взгляд у девушек с обложек порножурналов и у знаменитостей, застигнутых объективом. Секс-зомби, зомби-звезды, мертвецы, идущие к живым. Когда он снова взглянул на сцену, пес вошел в ритм и трахал женщину с собачьим азартом, роняя слюни ей на спину. И когда Томми-Рэй подумал о женщине как о мертвой, зрелище показалось ему сексуальным. Чем больше возбуждался пес, тем больше возбуждался он сам и тем мертвее казалась женщина. Томми-Рэй ощущал член пса внутри нее, свой взгляд на ней, и это превратилось в соревнование между ним и собакой – кто кончит первым.
   Пес выиграл – дошел до бешеного темпа и вдруг остановился. Тут же мужчина, сидевший в первом ряду, встал и разъединил пару. Животное уже потеряло всяческий интерес к своей партнерше. Собаку увели, а женщина стала собирать свою одежду, которую она сняла, очевидно, до прихода Томми-Рэя. Затем она вышла в ту же боковую дверь, куда увели собаку. Шоу, похоже, еще не кончилось, так как никто не вставал с места. Но Томми-Рэй увидел все, что ему было нужно. Он пробился к выходу, расталкивая новых посетителей, и вышел в полутемный бар.
   Много позже, почти у самой миссии, он обнаружил, что его карманы пусты. Возвращаться не было времени, да и зачем? Наверняка его обобрали в толпе на выходе. То, что он получил, стоило потерянных долларов – новое понимание смерти. Даже не новое – первое и единственное.
 
   К тому времени, как он подъехал к миссии, солнце давно зашло, но у него возникло сильное дежа-вю. Может, он видел это место глазами Яффа? Так или иначе, но ощущение оказалось полезным. Уверенный, что посыльная Флетчера уже здесь, он решил оставить машину чуть ниже на холме, что бы она не заметила, и подняться на вершину пешком. Темнота не мешала: ноги сами знали дорогу, хотя Томми-Рэй ее и не помнил.
   В случае необходимости он был готов к насилию. Яфф дал ему пистолет – трофей, добытый у одного из горожан. Мысль пустить его в ход казалась весьма соблазнительной. Когда он добрался до вершины и увидел здание миссии, в боку его кололо. За спиной взошла бледная луна цвета акульего брюха. Она осветила разрушенные стены и кожу его рук и ладоней. Томми-Рэю захотелось найти зеркало и рассмотреть свое лицо. Наверняка сквозь плоть он увидел бы кости, и череп его сверкал бы так же, как зубы, когда он улыбался. В конце концов, не об этом ли говорит улыбка? Привет, мир, вот так я буду выглядеть, когда сгниют мягкие ткани.
   С этими мыслями он направился к миссии, шагая по вянущим цветам.
 
   Хижина Рауля – маленькая примитивная постройка, где и двоим было тесно, – находилась в пятидесяти ярдах от главного здания. Он объяснил Тесле, что зависит от великодушия окрестных жителей. Они снабжают его едой и одеждой за то, что он заботится о миссии. При отсутствии инструментов и материалов ему наверняка стоило немалого труда приспособить для жизни этот бывший амбар. Во всем чувствовалась тонкость его натуры. Свечи на столе окружало кольцо из тщательно подобранных камней, покрывало на простой кровати украшали перья морских птиц.
   – У меня есть один порок, – признался Рауль, усадив Теслу на единственный стул. – Унаследовал от отца.
   – И что же это?
   – Курю. По одной сигарете в день. И ты покуришь со мной.
   – Я курила раньше, – ответила Тесла, – но теперь бросила.
   – Сегодня ты будешь курить, – сказал Рауль, отметая возможные возражения. – Мы покурим за отца.
   Он вынул из небольшой жестянки свернутую вручную сигарету и спички. Пока он прикуривал, она разглядывала его лицо. То, что поразило ее при первом взгляде, поражало по-прежнему. Его черты не были ни обезьяньими, ни человеческими, но наихудшим сочетанием тех и других. Но при этом его речь, манеры и даже то, как он держал сигарету длинными темными пальцами, делали его удивительно цивилизованным. Не будь он обезьяной, мать Тесла могла бы пожелать его дочери в мужья.
   – Знаешь, Флетчер не умер, – сказал он, передавая сигарету. Тесла неохотно взяла ее, не слишком стремясь засунуть в рот то, что побывало в его губах. Но он не отрывал от нее глаз, в которых плясали огоньки свечей, и она сдалась. Он улыбнулся, довольный, что она курила вместе с ним – Он стал чем-то еще. Я уверен. Чем-то совсем другим.
   – Я курю за это, – сказала она, затягиваясь еще раз. Тут до нее дошло, что этот табак забирает гораздо сильнее, чем тот, что она курила в Лос-Анджелесе.
   – Что это?
   – Отличная штука, – ответил он. – Тебе нравится?
   – Траву они тебе тоже приносят?
   – Они ее выращивают, – ответил Рауль, как само собой разумеющееся.
   – Молодцы, – сказала она и затянулась в третий раз, прежде чем вернуть сигарету.
   Это действительно была хорошая штука. Прежде чем она успела сообразить, что говорит, ее губы произнесли половину фразы, хотя сознание понятия не имело, как закончить мысль.
   – Когда-нибудь я расскажу об этой ночи своим детям., впрочем, я не хочу никаких детей… ладно, тогда внукам., расскажу, как сидела тут с человеком, который раньше был обезьяной… ничего, что я тебя так называю? Больше не буду, хорошо?., и мы сидели и разговаривали о его друге… и моем., который раньше был человеком…
   – А когда ты будешь это рассказывать, – спросил Рауль, – что ты расскажешь про себя?
   – Про себя?
   – Кем ты собираешься стать? Она задумалась.
   – А я должна кем-то стать? Рауль передал ей остаток сигареты.
   – Все чем-нибудь становится. Сидя здесь, мы становимся…
   – Чем?
   – Становимся старше. Ближе к смерти.
   – Черт! Ближе к смерти я не хочу.
   – Выбора нет, – просто ответил он.
   Тесла покачала головой. И по инерции качала еще долго.
   – Хочу понять, – сказала она наконец.
   – Что-нибудь конкретное?
   Она снова задумалась, перебирая возможные определения, и остановилась на одном.
   – Все.
   Он засмеялся. Его смех звучал как колокольчик. Она намеревалась ему сказать, как здорово у него это получается, и тут поняла, что Рауль поднялся и стоит у двери.
   – В миссии кто-то есть, – услышала она его голос.
   – Пришли зажечь свечи, – предположила Тесла. Ее тело раскачивалось вслед за головой.
   – Нет, – сказал он, выходя в темноту. – Они не ходят там, где колокольчики.
   Обдумывая сбивший ее с толку вопрос Рауля, она смотрела на пламя свечи. Огонь отпечатался на ее сетчатке, и, спотыкаясь, Тесла двинулась вслед за этим огоньком сквозь темноту. Если бы Рауль вовремя ее не окликнул, воля травы довела бы ее до обрыва. Возле миссии он шепотом велел ей оставаться на месте, но она не послушалась и побрела за ним Люди, зажигавшие свечи, уже побывали здесь. В комнате с портретами мерцал тусклый свет. Хотя сигарета Рауля порядком затуманила рассудок, Тесла испугалась за вещество – она оставила его без присмотра, подставила под удар цель своего путешествия. Почему она сразу не нашла нунций и не швырнула его в океан, как велел Флетчер? Досада придавшие ей сил. Она нагнала Рауля в темноте разрисованной комнаты и первая шагнула в освещенную свечами лабораторию.
   Это были не свечи. Тот, кто пришел сюда, не принес даров.
   В центре комнаты горел небольшой костер, и какой-то человек – она видела лишь его согнутую спину – голыми руками рылся в куче сваленного оборудования. Когда человек поднял голову, Тесла не ожидала, что узнает его. Если подумать, с ее стороны это было глупо. За последние несколько дней она успела выучить всех героев пьесы в лицо или по имени. Этого она знала и в лицо, и по имени. Томми-Рэй Макгуайр. На его совершенном лице проглядывало безумие – наследство Яффа.
   – Привет, – вежливо сказал он. – А я думал, куда ты пропала? Яфф сказал, что ты будешь здесь.
   – Не трогай нунций, – проговорила она – Это опасно.
   – Люблю опасность, – ухмыльнулся он.
   Она увидела что-то у него в руке. Он заметил ее взгляд, поднял руку и показал свою добычу.
   – Ага, я его нашел, – заявил он.
   Сосуд был точно таким, как описал Флетчер.
   – Выброси его, – сказала она, пытаясь оставаться спокойной.
   – Конечно, именно это ты и собиралась сделать, да? – спросил Томми-Рэй.
   – Да, клянусь тебе. Он смертельно опасен.
   Она увидела, как юноша перевел взгляд на Рауля, чье дыхание она почувствовала за спиной. Томми-Рэя вовсе не заботило, что он оказывался в меньшинстве. Что, думала она, способно стереть с его лица эту самодовольство ухмылку? Может, нунций? Господи, что же можно найти, развить и усилить в сердце этого варвара?
   Она снова сказала:
   – Уничтожь его, Томми-Рэй, пока он не уничтожил тебя.
   – Нет уж. У Яффа на него свои виды.
   – А что будет с тобой, когда ты выполнишь его задания и станешь ему не нужен?
   – Он мой отец, и он меня любит, – ответил Томми-Рэй с убежденностью, которая могла бы показаться трогательной, будь он нормальным человеком.
   Она стала приближаться к юноше, продолжая говорить:
   – Только послушай меня, ладно?
   Он сунул нунций в один карман, а из другого достал револьвер.
   – Что ты там сказала про эту штуку? – спросил он, целясь в нее.
   – Я сказала, что это нунций, – она замедлила шаг, но не остановилась.
   – Нет. Еще. Ты сказала что-то еще.
   – Что он смертельно опасен. Он усмехнулся.
   – Вот. Смертельно. Это значит, он может убить тебя, так?
   – Так.
   – Мне это нравится.
   – Нет, Томми…
   – Не указывай, что мне нравится, а что нет. Я сказал, что мне нравится смертельная опасность, и я знаю, о чем говорю.
   Она вдруг поняла, что абсолютно неправильно оценила обстановку. Если бы она писала эту сцену, то он держал бы ее на мушке, пока не ушел. Но у него был свой сценарий.
   – Я Человек-Смерть, – сказал он и нажал на курок.

VI

   Выбитый из колеи эпизодом в доме Эллен, Грилло сел писать, чтобы отвлечься. Сначала было легко. Он ступил на твердую почву и изложил факты так, что сам Свифт мог бы гордиться. Потом он выберет, что можно отдать Абернети, а пока он должен записать все, что помнит.
   В самый разгар работы позвонил Хочкис, предложил посидеть где-нибудь часок, выпить и поговорить. Он сказал, что в Гроуве есть два бара Бар Старки в Дирделле не такой скучный, поэтому лучше отправиться туда. Через час, запечатлев на бумаге события прошлой ночи, Грилло вышел из отеля и встретился с Хочкисом.
 
   У Старки почти никого не было. В одном углу сидел старик, напевавший себе что-то под нос, да у барной стойки торчали двое парней, слишком молодых для выпивки. Несмотря на это, Хочкис все время говорил шепотом.
   – Вы ничего обо мне не знаете, – начал он. – Я это понял прошлой ночью. Пора вам объяснить.
   Дальше он уже не умолкал. Он говорил без эмоций, словно груз пережитого давно выжал из него все слезы, чему Грилло был рад. Если рассказчик остается бесстрастным, это освобождает от необходимости сопереживать. Как и следовало ожидать, Хочкис начал с рассказа о дочери. Не превознося и не осуждая, он просто описал ее и то, что с ней произошло. Потом он раскинул сеть рассказа шире и коротко обрисовал судьбы Труди Катц, Джойс Макгуайр и Арлин Фаррел. Грилло отмечал подробности истории и пытался составить генеалогическое дерево, корнями уходящее туда, куда Хочкис так часто возвращался в своем повествовании, – под землю.
   – Ответ здесь, – не раз повторял Хочкис – Я уверен, что именно Флетчер и Яфф, кем или чем бы они ни были, виноваты в том, что случилось с моей Кэролин и другими девочками.
   – Все прошедшее время они провели в пещерах?
   – Мы же видели, как они оттуда вышли, – ответил Хочкис. – Да, я думаю, они ждали там.
   Он сделал большой глоток виски.
   – После прошлой ночи… я так и не заснул. Я пытался отыскать смысл произошедшего.
   – И что?
   – Я решил спуститься в расщелину.
   – Зачем?
   – За годы они должны были оставить там следы. Может, мы найдем способ их уничтожить.
   – Флетчера уже нет, – напомнил Грилло.
   – Разве? – сказал Хочкис. – Я уже ни в чем не уверен. Ничто не исчезает, Грилло. Кажется, что чего-то нет, а оно просто скрылось из виду. Оно остается в сознании, в земле. Стоит немного углубиться – и вот оно, прошлое. Каждый шаг – тысяча лет.
   – Моя память не заходит так далеко, – саркастически заметил Грилло.
   – Заходит, – возразил Хочкис с путающей серьезностью. – Мы помним себя до того момента, когда мы были каплями в океане. Это преследует нас всю жизнь.
   Он поднял руку.
   – Выглядит твердой, да? – спросил он. – А ведь в основном она состоит из воды.
   Казалось, что его осенила еще одна мысль, но он промолчал.
   – Твари, созданные Яффом, – сказал Грилло, – похожи на подземных обитателей. Вы их хотите найти?
   В ответ Хочкис сформулировал мысль, которую не высказал минуту назад.
   – Когда она умерла… – проговорил он. – Я имею в виду Кэролин… Когда Кэролин умерла, мне приснилось, что она растворилась у меня на глазах. Не разложилась, а растворилась. Словно море забрало ее назад.
   – Вам до сих пор это снится?
   – Нет. С тех пор я не вижу снов.
   – Всем что-то снится.
   – Значит, я просто не позволяю себе помнить свои сны, – сказал Хочкис. – Так вы со мной?
   – Что?
   – Пойдете со мной?
   – Вы всерьез решили? Мне кажется, это невозможно осуществить.
   – Тогда мы умрем.
   – Мне нужно дописать одну историю.
   – Послушайте, мой друг, – сказал Хочкис. – Это и есть история. Единственная история. Она у нас прямо под ногами.
   – Должен вас предупредить… У меня клаустрофобия.
   – Ничего, мы вас вылечим, – ответил Хочкис с улыбкой, не очень успокоившей Грилло.
 
   Хови весь день боролся со сном, а к вечеру глаза его стали закрываться. Он сообщил Джо-Бет, что хочет вернуться в отель, но тут вмешалась Джойс. Она сказала, что ей было бы не так тревожно, если бы он остался здесь. Она выделила юноше комнату (предыдущую ночь он провел на диване), и Хови удалился. За последние несколько дней ему изрядно досталось. Рука не заживала, и спина до сих пор болела, хотя укусы тераты оказались неглубокими. Но это не помешало ему мгновенно уснуть.
   Джо-Бет готовила ужин – салат для мамы, как обычно, – и за привычными делами почти забывала, что неделю назад мир изменился. Но нечаянный взгляд на мамино лицо или на новый блестящий замок кухонной двери будил ее воспоминания. Она не могла упорядочить их, там были просто боль и унижения, а за ними новая боль и новые унижения. И рядом – злобный взгляд Яффа, который пытается переманить ее на свою сторону, как Томми-Рэя… Больше всего она боялась, что она окажется способна перейти на сторону врага. Ведь когда Яфф объяснял, что предпочитает рассудок чувствам, Джо-Бет поняла его. И даже стала проникаться к нему сочувствием. И этот разговор об Искусстве и об острове, что он собирался ей показать…
   – Джо-Бет?
   – Да, мама.
   – Ты в порядке?
   – Да. Да, конечно.
   – О чем ты думаешь? У тебя такое выражение лица…
   – Я думаю… о прошлой ночи.
   – Ты должна выбросить ее из головы.
   – Можно, я съезжу к Луис? Поболтаю немного? Ты не против?
   – Нет. Со мной ведь останется Ховард.
   – Тогда я поеду.
   Никто из ее городских знакомых не был более здравым, чем Луис. При всем своем морализме та твердо и четко понимала, что такое добро: это когда на земле мир, люди живут в любви и, в свою очередь, любят своих детей. И она понимала, что такое зло: любая сила, восстающая против данного порядка вещей. Террористы, анархисты, сумасшедшие. Теперь Джо-Бет узнала, что у них есть союзники в ином плане бытия, в том числе – ее отец. Поэтому сейчас для нее особенно важно было пообщаться с человеком, чьи понятия о добре и зле непоколебимы.
 
   Едва она вышла из машины, как услышала доносящийся из дома Луис шум и смех – радостные звуки после пережитого страха и унижений. Она постучала. Шум не стихал. Казалось, внутри собралась целая толпа.
   – Луис? – окликнула она, но из-за несмолкающего веселья ни ее стук, ни голос не были услышаны. Тогда она постучала в окно и снова позвала. Занавески отдернулись, показалось удивленное лицо Луис. Комната за ее спиной была полна людей. Через десять секунд хозяйка распахнула дверь. Джо-Бет с удивлением увидела, что Луис радушно улыбалась. Из открытой двери на крыльцо выплеснулось пятно ослепительного света.
   – Вот так сюрприз! – сказала Луис.
   – Да, я хотела позвонить. Но… у тебя гости?
   – Вроде того, – ответила Луис. – Все немного сложнее…
   Луис оглянулась в глубину дома. Там, похоже, была костюмированная вечеринка. По лестнице, сверкая шпорами, поднимался мужчина в ковбойском наряде. Он разминулся с другим мужчиной в военной форме. Через холл рука об руку с женщиной в черном платье шел военный хирург в маске. Странно, что Луис не рассказала Джо-Бет об этой вечеринке, ведь они столько болтали друг с другом в магазине, когда не было покупателей. Но вдвойне странно было то, что строгая и спокойная Луис вообще устроила нечто подобное.
   – Ну, ничего, – сказала хозяйка. – В конце концов, ты моя подруга. Тебе стоит к нам присоединиться.
   Не успела Джо-Бет спросить, к чему именно присоединиться, как Луис бесцеремонно схватила ее за руку, втащила внутрь и захлопнула дверь.
   – Разве не чудесно? – Луис вся сияла. – К тебе когда-нибудь приходили такие люди?
   – Люди?
   – Гости.
   Джо-Бет рассеянно кивнула, слушая оживленную болтовню Луис.
   – А знаешь, к Крицлерам из соседнего дома пришли гости из «Маскарада». Ну, помнишь сериал про сестер?
   – По телевизору?
   – Да, конечно, по телевизору. А мой Мел.. Ты же знаешь, как он любит старые вестерны…
   Джо-Бет ничего не понимала, но не стала перебивать Луис. Она боялась, что если начать задавать вопросы, то Луис решит, будто Джо-Бет не в курсе, и перестанет откровенничать…
   – А я… Я так счастлива, – щебетала Луис. – Ко мне пришли все из «Дня за днем». Все семейство. Алан, Вирджиния, Бенни, Джейн. Они даже Моргана притащили. Представляешь?
   – Откуда они пришли?
   – Они просто появились на кухне, – последовал ответ. – И, конечно же, рассказали мне семейные сплетни…
   У Луис было две страсти в жизни – ее магазин и «День за днем». Каждый день она рассказывала Джо-Бет подробности вчерашней серии, словно события из собственной жизни. Теперь, похоже, она стала жертвой своей одержимости. Она говорила о Паттерсонах так, будто они и впрямь сидели у нее в гостиной.
   – Они очень милые, как я и представляла, – продолжала она, – хотя не думала, что они станут общаться с героями «Маскарада». Ведь Паттерсоны обычные, за что я их и люблю. Они такие…
   – Луис, перестань!
   – Что-то не так?
   – Это ты мне скажи, что не так.
   – Все в порядке. Все прекрасно. У меня гости, и я счастлива.
   Она улыбнулась мужчине в светло-голубой куртке, и тот помахал ей в ответ.
   – Это Тодд из «Последнего смеха», – сказала она. Джо-Бет не любила ни поздние шоу, ни «День за днем», но мужчина показался ей смутно знакомым, как и девушка, которой он показывал карточные фокусы, и сидящий рядом другой мужчина, явно соперничающий с первым за ее внимание. Джо-Бет видела их в любимом мамином шоу «Убежище».
   – Что тут происходит? – спросила она. – Это конкурс двойников?
   Улыбка Луис, не сходившая с ее лица с того момента, как она открыла дверь, чуть померкла.
   – Ты мне не веришь, – сказала она.
   – Не верю?
   – Про Паттерсонов.
   – Конечно нет.
   – Но это они, Джо-Бет, – сказала Луис совершенно серьезно. – Я мечтала с ними познакомиться, и они пришли.
   Она взяла Джо-Бет за руку, и улыбка вспыхнула опять.
   – Сама убедишься. И не волнуйся, к тебе тоже придет тот, кого ты очень захочешь видеть. Это происходит со всеми в городе. И не только люди из телевизора Из журналов, из рекламы. Красивые люди, чудесные люди. Их не надо бояться. Они связаны с нами. – Она подвинулась ближе. – Знаешь, я только вчера поняла. Мы им нужны так же, как и они нам, а может, и больше. Так что они не сделают ничего Дурного.