Баркер Клайв. Явление тайны

   Сначала они даже не поднимались выше. Проход извивался сквозь несколько небольших пещер, за стенами вокруг ревела вода. Потом они шли по тоннелю, что явно недавно был руслом реки. Грязь доходила до колена и капала на них с потолка. Скоро они этому даже порадовались – проход дошел до столь узкого места, что, не будь их одежда скользкой от грязи, они не смогли бы протиснуться дальше. За узким местом начинался подъем, сначала еле заметный, потом все более крутой. Шум воды стих, но обнаружилась новая опасность – движение почв. Никто ничего не сказал. Все были слишком измотаны, чтобы тратить силы на разговоры об очевидном – земля под Гроувом подвержена колебаниям. Чем выше они поднимались, тем громче грохотала земля, а несколько раз их осыпало пылью со сводов тоннеля.
   Первым почуял ветер Хочкис.
   – Свежий воздух, – сказал он.
   – Конечно, – сказал Яффе.
   Тесла оглянулась на Грилло. На свои ощущения она уже не полагалась.
   – Ты чувствуешь? – спросила она.
   – Кажется, да – Его голос был едва слышен.
   Обнадеженные, они стали подниматься быстрее, хотя каждый следующий шаг давался труднее. Земля вокруг пришла в движение, кое-где тоннели заметно трясло. Но теперь им придавал силы не только свежий воздух – вверху забрезжил дневной свет. Вскоре они смогли разглядеть скалу, по которой карабкались вверх. Яффе подтягивал свое тело одной рукой с поразительной легкостью, словно оно ничего не весило. Остальные едва за ним поспевали, хотя их ослабевшие тела подстегивал адреналин. Свет становился все ярче, и они стремились ему навстречу, щурились от его сияния, забыв о ранах.
   В голове Теслы проносился поток обрывочных мыслей, больше похожих на образы из сновидения, чем на осознанные мысли. Ее разум был слишком истощен, чтобы сконцентрироваться. Но она постоянно возвращалась к тем пяти минутам, когда ей пришлось разгадывать символы медальона. Она поняла причину, когда показалось небо: подъем из темноты был подобен эволюции, как возвращение с того света. От хладнокровных – к теплокровным, от слепых и близоруких – к полностью прозревшим. За этим люди и спускаются под землю, мелькнула у нее неясная мысль. Чтобы вспомнить, почему они живут под солнцем.
   В самом конце подъема, когда свет заливал все вокруг, Яффе пропустил Хочкиса вперед.
   – Передумал? – спросила Тесла.
   Но его лице отражалось не только сомнение.
   – Чего ты боишься? – спросила она.
   – Солнца, – ответил он.
   – Эй, вы двое, идете? – спросил Грилло.
   – Через секунду, – ответила Тесла. – Иди вперед.
   Он протиснулся мимо них и преодолел оставшиеся до поверхности футы. Хочкис был уже там. Тесла слышала, как он смеется. Откладывать удовольствие последовать за ним было трудно, но они не могли оставить здесь того, за кем шли.
   – Ненавижу солнце, – сказал Яффе.
   – Почему?
   – Оно ненавидит меня.
   – Оно причиняет тебе боль? Ты что, вампир? Яффе щурился на свет.
   – Флетчер любил солнце.
   – Может, тебе стоит у него кое-чему научиться?
   – Слишком поздно.
   – Нет, не слишком Ты натворил немало бед, но у тебя есть шанс сделать кое-что хорошее. На нас надвигается опасность похуже, чем ты. Подумай об этом.
   Он не ответил.
   – Послушай, – продолжала она, – солнцу нет никакого дела до твоих поступков. Оно светит всем, и плохим и хорошим. Хотелось бы, чтобы было не так, но от меня здесь ничего не зависит.
   Он кивнул.
   – Я не рассказывал тебе про… Омаху?
   – Потом, Яффе. Надо идти.
   – Я умру, – сказал он.
   – Тогда закончатся все твои неприятности, – сказала она. – Пошли!
   Он взглянул на нее в упор. Сияние в его глазах, которое она видела в пещере, угасло. Ничто в его облике не напоминало о сверхъестественных способностях. Он был ничем не примечателен: бледное потрепанное человеческое существо, какого не удостоишь в толпе повторным взглядом, разве что задумаешься, что за горе заставило его так опуститься. Они отдали столько времени и сил (и жизнь Уитта), чтобы вытащить его из-под земли. Вряд ли он того стоил.
   Опустив голову, чтобы спрятать лицо от света, Яффе преодолел оставшиеся до поверхности несколько футов. Она шла за ним. От солнца закружилась голова, Теслу замутило. Пытаясь справиться с тошнотой, она закрыла глаза. Открыть их ее заставил взрыв смеха. Это был не просто смех облегчения. Они выбрались на землю посреди парковки перед мотелем «Терраса». Плакат прямо перед ними гласил: «Добро пожаловать в земной рай Паломо-Гроува!»

VI

   Как когда-то давно любила повторять трем своим подругам Кэролин Хочкис, земная кора тонка, а Гроув построен вдоль ее слабой линии. В один прекрасный день кора треснет и город провалится в пропасть. За двадцать лет после того, как Кэролин прекратила свои пророчества с помощью снотворного, техника предсказаний таких событий ушла далеко вперед. Стало возможным наносить на карты тончайшие трещины и следить за их развитием Своевременное предупреждение обещало в случае опасности спасти жизнь миллионов не только в таких гигантах, как Сан-Франциско и Лос-Анджелес, но и в маленьких городках вроде Гроува. Но никто не смог предсказать ни событий в Кони-Ай, ни их последствий. Прорывы материи пространства внутри дома Вэнса послали едва заметный, но достаточно уверенный сигнал к Холму, дальше в пещеры и тоннели под городом, побуждая всю систему, до этого невнятно роптавшую, закричать в полный голос и опрокинуться. Самые впечатляющие последствия бунта наблюдались на нижних склонах Холма. Земля раскрылась, и одна из «улиц-полумесяцев» стала трещиной в двести ярдов длиной и двадцать шириной. На этом разрушения не прекратились, как должно было бы быть при обычном землетрясении. Сигнал хаоса распространился дальше. Небольшие трещинки расширились и поглотили дома, гаражи, магазины и тротуары. В Дирделле ближайшие к лесу улицы первыми пострадали от разрушений. Нескольких оставшихся там жителей предупредил о надвигающейся катастрофе массовый исход животных, спешивших прочь из леса. Деревья пытались вырвать из земли корни и тоже бежать, но у них ничего не вышло и они упали. За ними последовали дома. Улица за улицей складывались, как костяшки домино. Та же участь постигла Стиллбрук и Лорелтри – с той лишь разницей, что там не было каких-либо очевидных предупреждений. Прямо посреди улиц и дворов разверзались трещины. Из бассейнов в считанные секунды уходила вода, а дороги превращались в макеты Большого Каньона. В конце концов все районы Паломо-Гроува поглотила земля, на которой он стоял.
   Конечно, не обошлось без жертв. Но в большинстве случаев они остались незамеченными, потому что погибли люди, в одиночестве сидевшие в своих домах и не выходившие уже несколько дней. Никто их не искал – ведь никто не знал, кто покинул город, а кто остался. Показная сплоченность жителей Гроува после той памятной ночи в молле оказалась фальшивой. Никто не собирался, чтобы обсудить создавшееся положение, никто не делился друг с другом страхами. Дела становились все хуже, и целые семьи просто удирали, часто по ночам, не сказав ни слова соседям. Те одиночки, что предпочли остаться, оказались похороненными под обломками собственных крыш, и никто не знал, что они там. Когда власти заинтересовались размером ущерба, многие улицы превратились в непроходимые участки, и поиск жертв стал первостепенной задачей. А самый важный вопрос – что же случилось (и до сих пор продолжало происходить) в доме Бадди Вэнса? – отошел на второй план.
   Для первых прибывших полицейских – бывалых патрульных, повидавших, как им казалось, все на свете, – было очевидно: обнаружить силу, бушевавшую в Кони-Ай, не так-то просто. Через полтора часа после того, как первый патруль прибыл на место происшествия и доложил начальству о состоянии дома Вэнса, там появились несколько агентов ФБР. К ним из Лос-Анджелеса выехали двое ученых – физик и геолог. Когда они вошли в дом, то признали это необъяснимое явление смертельно опасным. Среди бесчисленных вопросов бесспорным был один факт – местные жители знали о надвигавшейся катастрофе. Они покинули город за несколько часов, а то и дней, до начала разрушений. Почему никто не пожелал предупредить кого-то за пределами города об опасности – еще одна из бесчисленных загадок этого места.
 
   Если бы полицейские знали, где искать, они получили бы ответы на свои вопросы у любого из четверых людей, выбравшихся на поверхность земли перед мотелем «Терраса». Возможно, кое-что они сочли бы бредом, но даже Тесла, раньше выступавшая против того, чтобы Грилло рассказал свою историю миру, теперь была готова выложить все, что знает, будь у ее силы. Солнечное тепло и свет оживили ее, высушили кровь и грязь на лице и теле и загнали холод глубоко внутрь. Конечно, вряд ли четверо смогли бы говорить сразу. Солнце согрело и успокоило их, но оно осветило кровь на их разорванной одежде.
   Яффе первым поспешил в тень мотеля. Через несколько минут за ним отправилась Тесла. И постояльцы, и персонал покинули мотель. На то были причины. Трещина на парковке была одной из многих. Самая большая прошла через главный вход, расколов фасад, как молния, вырвавшаяся из земли. Внутри царила атмосфера панического бегства – на ступеньках забытый багаж и разбросанные вещи; двери, не сорванные с петель во время землетрясения, распахнуты настежь. Тесла подобрала кое-что из одежды, включила душ в номере, разделась и шагнула под воду – такую горячую, что едва можно было терпеть. От тепла потянуло в сон. Ей пришлось заставить себя вылезти и вытереться. К сожалению, в номере были зеркала. Ноющее тело, покрытое синяками, представляло собой жалкое зрелище. Она поспешила одеться. Найденные вещи не сочетались друг с другом и не подходили по размеру. Но результат ей понравился – она любила неформальный стиль. Одеваясь, она допила забытый в номере холодный кофе. Когда она вышла, было три двадцать. Прошло почти семь часов с тех пор, как их четверка отправилась в Дирделл, чтобы начать спуск под землю.
   Грилло и Хочкис сидели в офисе. Они сварили горячий кофе. Они тоже вымылись, хотя и не полностью – смыли грязь с лиц, избавились от промокших свитеров и нашли себе по куртке. Оба курили.
   – У нас есть все, – сказал Грилло с видом человека, чувствующего себя не в своей тарелке, но пытающегося бодриться. – Кофе, сигареты, засохшие пончики. Только наркотиков не хватает.
   – Где Яффе? – спросила Тесла.
   – Не знаю, – ответил Грилло.
   – Как это не знаешь? Господи, Грилло, мы должны глаз с него не спускать!
   – Но раз он зашел так далеко, вряд ли он теперь убежит, верно?
   – Может быть, – согласилась Тесла, наливая кофе. – Сахар есть?
   – Нет, но есть пирожные и чиз-кейк. Черствые, но съедобные. Похоже, тут работали сладкоежки. Хочешь?
   – Хочу, – сказала Тесла, отпивая глоток кофе. – Надеюсь, ты прав…
   – Насчет сладкоежек?
   – Насчет Яффе.
   – Ему на нас плевать, – сказал Хочкис. – Меня тошнит от него.
   – Ну, у тебя есть причины, – ответил Грилло.
   – Ты чертовски прав, – согласился Хочкис и искоса взглянул на Теслу. – Когда все это кончится, оставьте его мне, ладно? Нам есть о чем побеседовать.
   Он не стал ждать ответа. Захватил свою чашку и вышел на солнце.
   – О чем это он? – спросила Тесла.
   – О Кэролин, – ответил Грилло.
   – Точно.
   – Он винит Яффе в том, что с ней случилось. И он прав. – Да, он прошел сквозь ад.
   – Думаю, в нашем путешествии для него не было ничего нового.
   – Может, и так. – Она допила свой кофе. – Что ж, я немного подкрепилась, пойду поищу Яффе.
   – Прежде чем ты уйдешь…
   – Что?
   – Я просто хотел сказать… то, что случилось со мной там, внизу… Прости, что я оказался настолько бесполезным. У меня фобия оказаться похороненным заживо.
   – Достойное оправдание, – сказала Тесла.
   – Я очень хочу помочь. Сделаю все, что ты скажешь. Тебе пришлось справляться с задачей в одиночку.
   – Это не совсем так.
   – Как тебе удалось убедить Яффе пойти с нами?
   – Он загадал мне загадку. Я ее разгадала.
   – Так просто звучит.
   – Все вообще проще, чем кажется. То, с чем нам предстоит столкнуться, настолько огромно, что остается положиться на инстинкт.
   – С инстинктом у тебя всегда было лучше. Я предпочитаю факты.
   – Факты тоже довольно просты – есть дыра, и из нее к нам приближается то, чего люди вроде нас с тобой и представить не способны. Если мы дыру не закроем, нам конец.
   – А Яффе знает, как?
   – Что «как»?
   – Закрыть дыру? Тесла посмотрела на него.
   – Думаю, нет.
 
   Она нашла Яффе на крыше. Это было последнее место, куда она заглянула в своих поисках. И больше того – она застала его в положении, какого меньше всего от него ожидала, – он смотрел на солнце.
   – Думала, ты нас бросил, – сказала она.
   – Ты была права. Оно светит всем – и плохим, и хорошим. Но оно меня не греет. Я забыл, что такое тепло. И что такое холод. Что такое быть голодным или сытым. Я так по этому скучаю.
   Его самоуверенность, так явно проявлявшаяся в пещерах, теперь пропала. Он выглядел почти испуганным.
   – Может, тебе удастся это вернуть, – предположила Тесла. – Я имею в виду человеческое. Исправить то, что изменил нунций.
   – Хотелось бы, – ответил он. – Хотелось бы снова стать Рэндольфом Яффе из Омахи, штат Небраска. Повернуть время вспять и никогда не входить в ту комнату.
   – Какую комнату?
   – В комнату мертвых писем в почтовом отделении, – сказал он, – где все и началось. Надо бы рассказать тебе об этом.
   – Хотелось бы послушать, но сначала…
   – Знаю. Знаю. Лом. Разрыв.
   Теперь он взглянул на нее или скорее за нее, на Холм.
   – Рано или поздно нам придется туда подняться, – напомнила она – Я бы предпочла сделать это сейчас, пока светло и у меня еще остались силы.
   – И что будет, когда мы там окажемся?
   – Будем надеяться на вдохновение.
   – Откуда? – спросил он. – Ни у кого из нас нет богов. Именно этим я и пользовался все эти годы – безбожностью людей. Теперь мы такие же.
   Она вспомнила, что сказал д'Амур в ответ на ее слова о том, что она не молится: именно теперь, когда знаешь, сколько от тебя зависит, молиться имеет смысл.
   – Круг замыкается, и я прихожу к необходимости верить, – проговорила она, – хотя и медленно.
   – Во что верить?
   – В высшие силы, – ответила она неуверенно дернув плечами. – Ведь и члены Синклита верили. Чем я хуже?
   – А они верили? – удивился он. – Думаешь, они охраняли Искусство, потому что Субстанция должна быть защищена? Не уверен. Они просто боялись того, что могло прийти извне. Они служили сторожевыми псами.
   – А если долг возвысил их?
   – Возвысил? Они стали святыми? Киссун не слишком похож на святого. Он работал на себя. И на иад-уроборосов.
   Это была суровая правда. Словам д'Амура о вере в загадочное противоречил Киссун, утверждавший, что все религии – прикрытие Синклита, способ отвлечь простой люд от тайны тайн.
   – Я по-прежнему вижу, где сейчас Томми-Рэй, – сказал Яффе.
   – И что там?
   – Там становится все темнее и темнее, – ответил Яффе. – Он долго двигался, но теперь остановился. Может, течение изменилось. Что-то идет из темноты. А может, это и есть сама темнота. Не знаю. Но оно приближается.
   – Скажи мне, когда он увидит что-нибудь, – попросила Тесла. – Мне нужны подробности.
   – Я не хочу смотреть на такое. Ни его глазами, ни своими.
   – Похоже, у тебя нет выбора Он твой сын.
   – Он подводит меня снова и снова Я ничего ему не должен. Теперь у него есть его призраки.
   – Прекрасная семья. Отец, сын и…
   – Дух святой, – закончил Яффе.
   – Точно, – сказала она. Она услышала еще одно эхо прошлого. – Троица.
   – Что это?
   – То, чего боялся Киссун.
   – Троицы?
   – Да. Когда он впервые затащил меня в Петлю, он случайно обронил это слово. Похоже, он совершил ошибку. Когда я спросила его, что это такое, он до того занервничал, что отпустил меня.
   – Не думал, что Киссун христианин, – заметил Яффе.
   – Я тоже не думаю. Может, он имел в виду какого-то другого бога или богов. Которым поклонялся Синклит. Где медальон?
   – У меня в кармане. Достань его сама. У меня слишком ослабли руки.
   Он вынул их из карманов. В тусклом свете пещеры повреждения выглядели отвратительно, а при свете солнца стали еще более отталкивающими. Плоть почернела и влажно блестела, кости крошились.
   – Я распадаюсь на части, – сказал он. – Флетчер выбрал огонь, я – собственные зубы. Мы оба самоубийцы. Мой способ не такой быстрый.
   Она залезла в его карман и вытащила медальон.
   – Кажется, ты об этом не жалеешь.
   – О чем?
   – О том, что распадаешься на части.
   – Нет, – признался он. – Я бы хотел умереть. Я умер бы, если б остался в Омахе. От старости Я не хочу жить вечно. Какой смысл жить, если не можешь чувствовать вкус жизни?
   Тесла разглядывала медальон, и к ней вернулась радость, которую она чувствовала, разгадывая его символы. Но даже при дневном свете она не видела ничего похожего на Троицу. Там определенно были одни четверки. Четыре луча, четыре круга. Ничего по три.
   – Без толку, – сказала она. – Можно гадать целыми днями.
   – О чем гадать? – спросил Грилло, вышедший на крышу.
   – Что такое Троица, – сказал она. – Как ты думаешь?
   – Отец, Сын и…
   – А кроме очевидного?
   – Тогда не знаю. А что?
   – Жаль, надежда не оправдалась.
   – А сколько всего Троиц? – спросил Грилло. – Это несложно узнать.
   – У кого? У Абернети?
   – Начать можно и с него, – сказал Грилло. – Он богобоязненный человек. По крайней мере, сам так утверждает. А это важно?
   – Сейчас все важно, – ответила Тесла.
   – Тогда пойду узнаю, если телефон еще работает. Значит, тебя интересует…
   – Любая информация о Троице. Любая!
   – Сухие факты, вот что я люблю, – сказал он. – Сухие факты.
   Он отправился вниз. Тут Тесла услышала бормотание Яффе:
   – Отвернись, Томми. Отвернись… Его глаза были закрыты, он задрожал.
   – Ты их видишь? – спросила она.
   – Там так темно.
   – Ты их видишь?!
   – Я вижу, как что-то движется. Что-то огромное. О, какое огромное. Парень, почему ты стоишь? Убирайся оттуда, пока тебя не заметили. Убирайся!
   Вдруг он широко открыл глаза.
   – Хватит! – воскликнул он.
   – Ты потерял его? – спросила Тесла.
   – Я сказал, хватит!
   – Он погиб?
   – Нет, он… он катается на волнах.
   – Катается в Субстанции?
   – Он хороший серфер.
   – А иады?
   – Следуют за ним Я был прав, течение изменилось. Они приближаются.
   – Опиши, что ты видел.
   – Я уже сказал. Они огромные.
   – И все?
   – Как движущиеся горы. Горы, по которым скачет саранча или блохи. Большие и маленькие. Не знаю, я ничего не понимаю.
   – Значит, нам нужно закрыть разрыв как можно скорее. Ну, горы я еще могу понять, но о блохах давай не будем, ладно?
   Когда они спустились, Хочкис стоял у входа. Грилло уже рассказал ему про Троицу, и у Хочкиса появились свои соображения на этот счет.
   – В молле есть книжный магазин. Может, я пойду поищу что-нибудь о Троице?
   – Можно, – сказала Тесла. – Если она так испугала Киссуна, то может испугать и его хозяев. Где Грилло?
   – Ищет машину. Он отвезет вас на Холм. Вы ведь туда собираетесь? – Он с отвращением взглянул на Яффе.
   – Туда, – ответила Тесла. – И там мы останемся. Так что вы знаете, где нас искать.
   – До самого конца? – спросил Хочкис, все еще глядя на Яффе.
   – До самого конца.
   На стоянке у мотеля Грилло нашел машину и замкнул провода зажигания.
   – Где ты этому научился? – спросила его Тесла, когда они выехали в сторону Холма. Яффе лежал на заднем сиденье, закрыв глаза.
   – Занимался как-то журналистским расследованием.
   – Об угонщиках?
   – Именно. Запомнил несколько штучек. Я кладезь ненужной информации. Узнай что-нибудь новенькое от Грилло.
   – Но о Троице ты ничего не знаешь.
   – Опять ты об этом.
   – Это от отчаяния, – сказала она. – Нам не за что зацепиться.
   – Д'Амур говорил что-то о спасителе.
   – О том, что в последнюю минуту с небес спустится помощь? – сказала Тесла. – Я не собираюсь сидеть и ждать.
   – Вот дерьмо!
   – Проблемы?
   – Посмотри.
   Впереди посреди перекрестка разверзлась трещина. Она пересекала обе улицы от края до края. Проехать к Холму было невозможно.
   – Нужно искать объезд, – сказал Грилло.
   Он развернулся и через три квартала свернул на перпендикулярную улицу. По обеим сторонам виднелись следы разрушений – поваленные деревья и фонарные столбы, вздыбленные тротуары. Из лопнувших труб текла вода.
   – Все рушится, – сказала Тесла.
   – Как точно.
   Наконец они выехали на улицу, ведущую прямо к Холму. Когда они начали подъем, Тесла заметила еще одну машину, что сворачивала с шоссе на дорогу к городу. Это была не полицейская машина, если только местные копы не начали ездить на «фольксвагенах», выкрашенных желтой флуоресцентной краской.
   – Глупец.
   – Кто?
   – Вон, кто-то возвращается в город.
   – Может, возвращается за имуществом, – предположил Грилло. – Люди берут, что могут и пока могут.
   Еще некоторое время ее преследовал неуместный здесь цвет этой машины. Он был типичным для западного Голливуда. Тесла сомневалась, что снова окажется в своей квартире на Норд-Хантли-драйв.
   – Похоже, нас встречают, – сказал Грилло.
   – Отличный эпизод для фильма, – сказала Тесла. – Жми, водила!
   – Дурацкая реплика.
   – Давай, езжай.
   Грилло повернул руль, чтобы избежать столкновения с патрульной машиной, и нажал на газ. Они проскочили мимо, прежде чем им успели перегородить дорогу.
   – Наверху их будет больше, – заметил он.
   Тесла оглянулась. Полицейские не пустились в погоню. Похоже, они просто сообщили о нарушителях другому посту.
   – Покажи, на что ты способен, – сказала Тесла.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Протарань их, если надо. Нет времени объясняться.
   – Дом, наверное, полон копов.
   – Сомневаюсь, – ответила Тесла. – Думаю, внутрь они не заходят.
   Она оказалась права. Когда показался Кони-Ай, стало ясно: полицейские решили, что этот бардак – не их дело. Машины были припаркованы на приличном расстоянии от ворот, а патрульные стояли еще дальше. Четыре офицера дежурили у заграждения, перекрывающего подъезд.
   – Едем прямо? – спросил Грилло.
   – Именно так.
   Он нажал на педаль газа. Двое из четверых потянулись за оружием, двое других отскочили. На скорости Грилло врезался в заграждение. Дерево не выдержало и треснуло, по лобовому стеклу застучали щепки. Грилло показалось, что прозвучал выстрел, но все остались целы. Он вскользь зацепил полицейскую машину, ее развернуло, и она ударила другую. Грилло сумел справиться с управлением и въехал в открытые ворота дома Вэнса. Двигатель взревел, и они понеслись по подъездной аллее.
   – Нас не преследуют, – отметила Тесла.
   – Черт, я их понимаю.
   Когда они достигли поворота аллеи, Грилло затормозил.
   – Мы достаточно близко, – сказал он. – Господи! Посмотри на это!
   – Я вижу фасад дома напоминал торт, простоявший ночь под проливным дождем. Дом размяк и осел, как от удара. В дверных и оконных проемах не осталось ни одной прямой линии. Сила, которую освободил Яффе, засасывала в свою пасть все, ломая кирпичи, черепицу, оконные рамы. Дом тянуло в разрыв. Когда Тесла и Грилло бежали отсюда, здесь бушевала огромная воронка, но теперь, похоже, она затихла. Следов новых разрушений не было. Но сомнений в том, что дыра близко, тоже не было. Едва выйдя из машины, они почувствовали исходившую от нее энергию. Волоски на коже встали дыбом, а внутренности сжались. Здесь парило спокойствие, как в центре урагана.
   Тесла посмотрела через стекло на их пассажира. Ощутив ее внимательный взгляд, Яффе открыл глаза. Было видно, что он боится. Когда-то преуспевший в искусстве скрывать свои чувства, теперь он не притворялся.
   – Хочешь пойти посмотреть? – спросила Тесла.
   Он не ответил, и Тесла не стала переспрашивать. Еще одно дело нужно было завершить до того, как они войдут внутрь, поэтому пока она дала Яффе время собраться с духом. Она вернулась немного назад и вышла из-за пальм на подъездной аллее. Полицейские приблизились к воротам, но дальше двигаться не решились. Тесле пришло в голову, что их удерживал не только страх, но и приказ начальства. Она не смела надеяться на прибытие подкрепления, но, быть может, именно сейчас армия спешит на помощь, а копы ждут, пока подтянутся основные силы? Они явно нервничали. Тесла подняла руки и шагнула навстречу ряду взведенных стволов.
   – Запретная зона! – прокричал кто-то из задних рядов. – Возвращайтесь с поднятыми руками! Все!
   – Боюсь, не могу этого сделать, – сказала Тесла. – Продолжайте охранять это место, ладно? У нас тут дело. Кто вами руководит? – спросила она, чувствуя себя пришельцем из космоса, который просит отвести его к главному.
   Из-за машины появился человек в хорошо сшитом костюме. Она поняла, что он не полицейский – скорее, из ФБР.
   – Я.
   – Вы ждете подкрепления?
   – Кто вы? – потребовал он ответа.