Барковский Вячеслав. Выродок (Время Нергала)

   Всего позвонили четырнадцать женщин, причем две из них действительно страдали психическими расстройствами, но, слава Богу, никого пока не убили, остальные - просто девицы, звонившие от нечего делать, "чтобы познакомиться с журналистом". Одна, страдавшая от неразделенной любви, пригрозила убить и "его" и "ее" за коварный обман.
   Из тридцати шести мужчин двое были в столь почтенном возрасте (семьдесят девять и восемьдесят три года), что выпадали из числа подозреваемых автоматически, хотя и сказали, что за свою нищенскую старость "готовы перестрелять всех демократов". Остальные оказались обычными перезрелыми оболтусами и бездельниками. Одна девочка обиделась на родителей. Кроме девятилетнего человеконенавистника, еще один одиннадцатилетний парнишка позвонил просто так, "чтобы посмотреть, что получится".
   Если учесть, что каждый выезд обставлялся в соответствии со строжайшими инструкциями генерала "не рисковать", "не лезть на рожон", а просто тихо, мирно установить личность звонившего, под любым благовидным предлогом проверить документы и без пыли уехать, то можно себе представить состояние оперативников, мотавшихся по городу практически беспрерывно, жевавших на ходу сухие пайки, и все это для того, чтобы отловить очередного телефонного пирата.
   Успенский тоже был зол, но повторял непрерывно: "Что Бог ни делает, все к лучшему! Не ОН и слава Богу. Опять все живые вернулись!"
   На четвертый день к вечеру, когда журналист собирался домой, в редакции появился пацан лет двенадцати, который сказал, что корреспонденту Любомудрову он должен кое-что передать. Ему показали журналиста. Парнишка подошел к нему, попросил наклониться, долго что-то шептал, для удобства привстав на цыпочки и обхватив Любомудрова за пиджак. Любомудров почти ничего не смог разобрать. Мальчишка твердил что-то про отчима, который самый настоящий зверь, бьет мать и наверняка убьет их всех, если "дядя корреспондент не заступится".
   Любомудров наконец не выдержал и сказал:
   - Да говори ты громче.
   Но парень разревелся, сказал, что громче нельзя, потому что отчим стоит под окнами редакции и может услышать.
   После этого парнишка стремительно сбежал.
   Любомудров ошарашенно постоял, покрутил головой и полез в карман за сигаретами. Вместе с пачкой он вытащил конверт. Недоуменно повертев его в руках, журналист вдруг нахмурился и стал поспешно вскрывать его. Он вынул оттуда лист, посмотрел на него и снова спрятал.
   - От НЕГО весточка? - спросил кто-то из коллег.
   - Не знаю, не думаю, - ответил Любомудров и вскоре вышел из редакции.
   Он шел, раздумывая, что бы мог означать этот листок? Снова чей-то розыгрыш? Не похоже. Вряд ли кто-нибудь из непосвященных знал этот характерный зигзагообразный знак. Органы о нем в прессу сведений не давали. Значит, это ОН! Но что может означать послание? Возможно, ОН хочет подтвердить, что вызов принял и в ближайшее время проявится лично? А может?.. О том, что в кармане у него, возможно, лежит смертный приговор, Любомудрову думать не хотелось.
   Он знал, какой сделает следующий ход. Убивать журналиста ОН пока не будет. Наоборот, нужно подробно поговорить с ним. Пусть мир узнает не только о ЕГО существовании, в котором уже все убедились, но и услышит о великих идеях, которые ОН несет миру. Для того, чтобы идеи эти прозвучали убедительно, нужно, чтобы посредник, то есть журналист, убедился в их величии.
   ОН, конечно, проведет с ним пару-другую встреч и, возможно, даже оставит в живых, если его жизнь не понадобится для великого Слияния. Если корреспондент сумеет проникнуться ЕГО величием! Но сначала надо проверить, не подсадная ли это утка. Конечно, ОН не боялся прямого столкновения с милицией или ОМОНом. Разве смогут они одолеть ЕГО в открытом бою?
   Но не хотелось бы разочаровываться в задуманном.
   ОН проследил за Любомудровым и через день после первого послания со своим личным знаком, означающим созвездие Змеи, принес и положил ночью в почтовый ящик журналисту пакет, в котором лежало объявление с просьбой поместить его в ближайшем номере "Криминального беспредела".
   Объявление было таким: "Продам квартиру. Смотреть вечером. Большая Пушкарская, д. 19".
   Успенский решил, что это приглашение Любомудрову на встречу. Но когда?
   Любомудров считал, что это провокация. и решительно протестовал против того, что за ним постоянно невидимо следуют бойцы ОМОНа. Он никак не реагировал на объявление и не пошел на Пушкарскую. Тогда к нему в метро протиснулся мальчишка и на очередной станции, когда металлический голос объявил: "Двери закрываются", сунул ему в руку листок и выскочил из вагона.
   В листке говорилось: "Сегодня в 19 час. прогуливайтесь по Большой Пушкарской от дома 13 до дома 19".
   Любомудров не известил генерала о предстоящей встрече.
   Но и встреча не состоялась. Напрасно журналист ходил по улице сорок минут кряду.
   На следующий день генерал признался ему, что за ним снова наблюдали его люди. Раздосадованный журналист нагрубил генералу, но их помирил психолог, заверив, что теперь Выродок наверняка добьется встречи.
   Еще через день Любомудров обнаружил у себя на рабочем столе среди прочей почты конверт без марки и почтового штемпеля. Открыв его, он отшатнулся.
   В конверте лежал человеческий палец. Любомудров постепенно справился с тошнотой и развернул бумажку, вложенную в конверт.
   "Все остальные части тела мента, который за мной следил, найдете в мусорном баке у станции метро "Горьковская". Следующая встреча будет назначена особо".
   Следующая встреча была назначена опять же запиской, брошенной в почтовый ящик. "Сегодня на Зверинской в 19 час.". На этот раз за Любомудровым никто не пошел, хотя омоновцы клялись уничтожить Выродка. Генерал с тяжелым сердцем запретил слежку, решив довериться чутью психолога, который уверял, что риска никакого нет. Выродок-де заинтересован во встрече и живом журналисте. А для ФСБ от этой встречи может быть огромная польза.
   Успенский и его подчиненные ходили мрачные и злые.
   Больше всего бесило вынужденное бессильное ожидание. В голове никак не укладывалось! Один-единственный психопат, ублюдок диктует городу свои условия!
   Тело бойца, найденное в баке у метро, было разорвано на куски, внутренности вырваны и валялись рядом, на груди алел зигзаг.
   Все отделы ФСБ были переведены на режим повышенной готовности.
   В таком же напряжении жило и РУОП.
   Дойдя до девятнадцатого дома, Любомудров повернулся и медленно пошел обратно. У какой-то парадной его крепко взяли за локоть и потянули за собой. Журналист не успел опомниться, как оказался перед дверью в подвал. Человека рядом с собой он разглядеть не смог. В парадной было темно.
   Дверь незнакомец толкнул ногой, на Любомудрова пахнуло затхлостью и теплом.
   - Входите же, - сказал незнакомец. - Не дворец, конечно, но полчаса потерпеть можно.
   Любомудров шагнул вперед во мрак, споткнулся и грохнулся бы на грязный цементный поп, если бы не крепкая рука его провожатого.
   - Экий вы неловкий! - сказал человек и, не выпуская локоть журналиста, провел его в большую комнату, где в дальнем углу тускло светила лампочка, в свете которой журналист с трудом разглядел стоп у кирпичной стены, два стула и топчан из досок.
   - Жилплощадь уступила мне в аренду компания бомжей, - пояснил незнакомец. Весьма приличные люди. Устраивайтесь у стола и не обращайте внимания на некоторый беспорядок и специфические ароматы. - Сам провожатый уселся спиной к лампочке, так что лицо его, почти невидное, окончательно утонуло во мраке. Разглядеть хоть что-нибудь журналисту не удалось, даже когда глаза привыкли к темноте.
   - Итак, уважаемый Игорь Дмитриевич, перед вами тот самый монстр или Выродок, как вы меня называете. Для удобства предлагаю называть меня Николаем... скажем, Борисовичем, хотя сам я называю себя Нергалом, по имени того бога, который живет во мне.
   - Кто вы и что вами движет? - спросил журналист.
   - Вы слишком резко беретесь за дело. Так неинтересно. Прежде чем встретиться, я понаблюдал за вами пару дней. И сделал некоторые выводы. Так что начнем, пожалуй, с моих вопросов. По сути дела, мы очень скучно живем, Игорь Дмитриевич. Я говорю банальные истины, но тем не менее... У вас бывают праздники? Любые. Встреча Нового года? Или вы предпочитаете Первое мая? Может, день рождения?
   - Пожалуй... - ответил журналист после некоторого раздумья, - я бы мог назвать единственно радостным праздником Рождество. Есть в нем что-то домашнее, ностальгическое... Но, с другой стороны, дата этого праздника назначена церковниками совершенно произвольно. Есть достаточно убедительные версии, что Христос родился в апреле... в мае... в ноябре... Я слабо разбираюсь в христианстве, так что мне трудно проникнуться духом этого праздника.
   - Правильно... Я правильно выбрал тебя... Я в тебе не ошибся. Мы родственные души, мы одинаково мыслим... просто тебе не хватает энергии! В этом я помогу тебе... а за это ты поможешь мне разнести свет моего учения по всему миру! Но об этом потом - всему свое время! Узнав меня лучше, ты сам придешь ко мне, сам станешь самым ярым моим поклонником... Ты станешь для меня тем же, кем был Петр для Христа... Но это потом, а пока просто поговорим... Христос, Иешуа... Этот дебил, малограмотный дурачок, которому вы все так поклоняетесь... Да он даже читать не умел, об этом даже в Библии сказано... Для начала можно поговорить и о нем...
   Ведь это же бред и анахронизм, что в основе одной из крупнейших религий мира, в центре самой динамичной цивилизации стоит такая вялая, жалкая и невразумительная личность! А тексты, то бишь заповеди: не возжелай жены соседа... осла его... не убий... Тьфу!!! Любая религия основана на крови, каждая страница вашего священного писания просто вопиет об этом, любая религия распространяется на реках крови, а чтобы эта религия стала господствующей, нужны уже океаны крови! Только кровь, только смерть лежат в основе и в господстве любой религии! Вся история христианства, нет, вся мировая история говорит об этом! А в основе этих океанов крови и мириадов смертей лежит вяленькая, дохленькая, убогая мыслишка, которую вы все называете заповедью: не убий! Трусливая, лживая и ханжеская мысль... Как это - не убий?! Именно убий! Уничтожь, разорви, растерзай, надругайся! И не лги сам себе, а возведи все это в культ! Культ Крови, Культ Смерти! Ведь и так вся мировая история, вся цивилизация основана только на смертях, только на крови! И вот когда вся ложь, все словоблудие и ханжество ваших слабых и жалких душонок отпадут прочь, когда мой культ - Культ Смерти, Правды Смерти и Абсолюта Смерти овладеет умами миллионов, тогда и появится новая религия - Религия Смерти, и Главным Богом ее будет Нергал! БОГ СМЕРТИ! То есть я... И десятки, сотни, тысячи таких, как ты, помогут понести свет этой религии по всему миру... А я помогу вам - и всему миру тоже!
   Впрочем, у нас еще будет время поговорить об этом подробнее. А сейчас нам надо просто познакомиться поближе... Давайте, я бы хотел послушать и вас тоже для начала!
   - Все это слишком заумно.
   - Вы раздражаетесь. А между тем, наоборот, все очень просто. Каждый сам назначает себе праздники и отмечает их. Для меня, например, большая радость побеседовать с вами.
   - Почему?
   - Потому что во-первых: мне не с кем открыто, откровенно поговорить. Во-вторых, я чувствую, вы достойный противник.
   Убивать - это хорошо! Это поступок, действие, которое и лежит в основе моей религии. Когда убийств станет много, когда кровь польется потоками, количество начнет переходить в качество. Процесс станет массовым, лавинообразным и неконтролируемым, и вот этот-то процесс создаст настоящую базу для Моей Религии! Но я прекрасно понимаю, что не только поступок, но и само слово, сама идея имеет огромную материальную силу! Чтобы процесс стал необратимым, мне нужны тысячи верных адептов, миллионы поклонников... Я давно чувствую - приближается Мое Время. Еще немного - и настанет Время Нергала! Пора уже нести мою Философию, Философию Смерти, Философию Нергала всем людям! Смерти вечной, всепобеждающей и абсолютной! Относительно всё- одна Смерть абсолютна! А объяснять малограмотным сопливым журналистикам всю глобальность, цельность и завершенность моей философии - это смешно! Это не мое дело. Даже самый известный из них... как там его... да не суть... и тот не придумал ничего лучше, как стрелять себе в подмышку для разжигания низменного интереса у тупой публики. Ход, конечно, неплохой, но уж больно детский какой-то. Выше уровня помойки он так и не поднялся. Но - важен результат. Если даже этот ход принес ему популярность, то представляю, кем стану я в этой стране! Впрочем, я опять отвлекся...
   Вы человек немножко другой. Я давно с интересом слежу за вашими публикациями. Вижу в вас человека, близкого себе по духу, но... немножко слабого... В подсознании вы сами все давно прекрасно понимаете, но просто боитесь признаться в этом самому себе. Напрасно, не надо... Не бойтесь, раскуйтесь, доверьтесь своему подсознанию... Ведь именно оно и подталкивало вас всю жизнь на встречу со мной. Есть в вас этакое нравственное диссидентство, которое мне глубоко симпатично. И которое я надеюсь развить - с Божьей помощью! Да, да, я не оговорился, именно с божьей, только БОГ мой - НЕРГАЛ!
   - Еще раз благодарю. Но не вижу оснований для радости в беседах с вами.
   - А мне, наоборот, радостно, поскольку я безбоязненно могу высказывать свои мысли, зная, что вы меня не возьмете. Это раз. Могу выслушивать ваши возражения, обдумывать их и вносить определенные коррективы, как в свои взгляды, так и в свои поступки.
   - Но ведь поступки ваши не корректируются в сторону улучшения отношений с людьми.
   - Конечно, нет. Просто вы помогаете мне лучше понять противников, даже таких опасных, как вы, и легче с ними справляться.
   - Ну что ж, могу и я вам признаться, что, хотя беседы с вами не доставляют мне удовольствия, но я надеюсь лучше понять вас, чтобы одолеть.
   - Вот и отлично. При этом вы еще и побаиваетесь меня. Это тоже радостно, значит, я по сравнению с вами в чем-то имею превосходство.
   - Естественно, побаиваюсь. И даже не потому, что вы можете меня убить. Мне просто непонятны мотивы ваших поступков. Вы меня убьете, чтобы убрать противника. Но непонятно, зачем вам нужно будет после моей смерти отрезать мне голову или сдирать кожу?
   - Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу задать вам встречный. У вас было счастливое детство?
   - В общем, да. А вы что, мстите людям за свое несчастливое детство?
   - Вы меня разочаровываете, Игорь Дмитриевич. Если бы все сводилось к детству, я не был бы тем, кто я есть. Детство, счастливое или нет, проходит. Поскольку сейчас моя жизнь вполне благополучна, то, следовательно, поступки мои лишь отчасти объясняются детством. Но продолжим о вас. Были ли у вас в детстве мечты, которые так и не удалось осуществить? Жалеете ли вы о чем-нибудь? Может быть, вам хотелось обладать чем-то?
   - Возможно. Не помню.
   - А я вам напомню. Вы были в детстве физически слабым ребенком. Очень ранимым. Вы, как правило, проигрывали в драках и поэтому не любили и боялись драк. Вам очень хотелось заниматься спортом, но ни в одну спортивную секцию вас не брали. "Бесперспективный" - так говорили о вас тренеры. Ведь в Советском Союзе благополучие тренера зависело от того, скольких чемпионов он вырастит. Вас это жутко, до слез обижало, и вы часто ревели. Вас не считали сверстники достойным напарником в играх, вас не приглашали в дворовую футбольную команду...
   - Ну было почти все так, как вы говорите. Но какое это имеет отношение к вашим преступлениям?
   - Сейчас разберемся. И вот вы стали взрослым и окончили факультет журналистики. Чем вы стали заниматься в газете?
   - Криминальной хроникой.
   - Верно. А почему?
   - Не было мест в других редакциях.
   - Возможно. Но со временем места появились, однако вы не перешли в другую редакцию. Вам понравилось копаться в уголовщине. Вы подсознательно чувствовали свою причастность к этому миру, к его героике и романтике.
   - Чушь!
   - Да нет, далеко не чушь! Вы сами не могли стать уголовником из-за страха наказания, но вам хотелось хотя бы косвенно быть причастным к миру этих загадочных и, как вам казалось, отчаянных людей, поскольку вы всегда были вне мира сильных! Конечно, в природном уме и интеллекте вам не откажешь!
   - Ну спасибо на добром слове!
   - Вы старались возместить недостаток физической силы образованием, интеллектом. И вот вам на пути попадаюсь я. Вас сразу заинтересовали заметки в газетах и милицейские сводки о необычайно жестоких убийствах. Ведь втайне вы полагаете, что сами могли бы совершать такое.
   - Исключено!
   - Но почему? Потому что вы не можете. У вас не хватит ни физических, ни моральных сил. Вы сами себя сознательно исключили из футбольной команды. Но зато вам захотелось погоняться за безжалостным маньяком, ведь если вы одолеете меня, то окажетесь достойны не только "футбольной команды", вы окажетесь посильнее тех людей, которые когда-то в детстве унижали вас. Вы почувствуете себя даже могущественнее меня. Ведь вас втайне мучает зависть к моему могуществу.
   - Вы все перевернули с ног на голову. Да, действительно, в детстве я был физически слабым, но это не значит, что, став взрослым, я мог забыть о нормах морали. Почему вы не допускаете мысли, что мне нравится работа криминального репортера, ведь я не терплю нарушений морали?
   - Нет! Вы просто хотите обладать тем, чего у вас нет. Это свойственно всем людям. И я в этом смысле не исключение. Сдирая с вас кожу, я хочу обладать частичкой вашего тела. Отрывая вам голову и оставляя ее у себя в банке, я становлюсь обладателем, пусть чисто символически, вашего разума. Вырывая у вас сердце, я присваиваю себе часть ваших эмоций, вашего восприятия мира. Всего этого меня пытались лишить в детстве. Я не был собственником тела, потому что им распоряжались окружающие, мои чувства и эмоции контролировались ими же, мой разум пытались сделать роботообразным.
   Вы только что упомянули одно смешное словечко - МОРАЛЬ! Опять бред! Это один из самых распространенных мифов в вашей христианской ханжеской философии. Давайте-ка разберемся, что это такое! Для этого можно заглянуть в вглубь истории, а можно и просто посмотреть вокруг себя - даже в наши дни!
   Когда один человек убивает другого, вы говорите - это плохо! это аморально! И жестоко наказываете его.
   Когда другой человек убивает десятерых, вы тоже наказываете его, но уже не так сильно. Он уже как бы и не виноват, он уже как бы жертва. У него уже берут интервью, о нем снимают фильмы.
   Когда третий убивает сотни людей - он становится национальным героем, этаким Робин Гудом - это Шамиль Басаев, к примеру.
   А когда кто-то убивает миллионы людей, то он становится неподсуден никому, кроме своей души, а значит - он сам становится Богом! Он входит в историю, на него молятся миллионы других, еще не убитых людей. Таковы Наполеон, Сталин... И любая мораль оправдывает их! И получается, что вся ваша мораль - это всего лишь вопрос количества убитых вами людей! ЭТО ПЕРВЫЙ ПОСТУЛАТ!
   По вашим глазам я вижу, что вы хотите сказать: дескать, неправда, их иногда все-таки судят! Вы имеете в виду Гитлера, Нюрнбергский процесс и прочую чушь! Но не забывайте, кто их судил - их судили еще большие убийцы. Гитлер им в подметки не годился. И самое главное - эти ребята победили! Вот вы сами и сформулировали ВТОРОЙ ПОСТУЛАТ вашей жалкой морали. Моралью обладает тот, кто победил! Есть еще и третий постулат, но пока, на сегодня, хватит...
   А насчет того, что я чего-то там перевернул вверх ногами, то... Вы просто хотите обладать тем, чего у вас нет.
   Но я оказался физически намного сильнее всего моего окружения, я оказался выше в интеллектуальном отношении, и теперь уже я могу владеть чужими телами, чувствами и разумом. Именно я, которого все считают выродком, в значительной степени диктую обществу правила игры. Мне интересно с вами состязаться. Но настанет день, и вы признаете себя побежденным. Тогда я убью вас.
   - Хорошо. Я принимаю ваш вызов. И я выиграю.
   - Вы не можете выиграть. Вы похожи на меня, в этом ваша сила. Но вы намного слабее меня, потому что я не от мира сего. Я одержимый!
   - Вот потому я и выиграю. Вы одержимы и вы безумны!
   - По поводу одержимости и безумия мы поговорим в следующий раз. Это очень любопытная тема. Сейчас для первого знакомства - достаточно. Вам же на досуге предлагаю вспомнить историю. И одержимых, которые в разные периоды были властелинами мира. Теперь я ухожу. Вы досчитаете до ста в медленном темпе и выйдете отсюда. Не пытайтесь меня искать. Я вам позвоню.
   * * *
   На следующий день Любомудров засел за свои записи, заметки, стал просматривать документы, полученные от генерала.
   Начав по памяти восстанавливать свой разговор с НИМ, журналист вдруг почувствовал леденящий холод. Потом его обдало жаром. Он откинулся на спинку кресла. Сердце сжалось от страха, будто кто-то невидимый накинул на него широкий ремень и сдавливает изо всех сил.
   "Что это со мной? - подумал Любомудров. - Уж не испугался ли я ЕГО?" И тут же сам себе ответил: "Испугался не то слово! От НЕГО шла волна чего-то жуткого, неописуемо ужасного". Журналист вдруг со страхом подумал о том, что по сути совершенно беззащитен перед этим существом, целиком находится в его власти. Неизъяснимая тоска вдруг овладела им.
   "Да прекрати! - мысленно попытался он приказать себе. - Что за истерика!" Но тоска, страх и необъяснимое чувство тревоги усиливались.
   Любомудрову вдруг подумалось, что жил он плохо, не так. Что никогда ни жена, ни дочь, ни внук не видели от него ласки. Он был сдержан, считал, что мужчина не должен расслабляться... И вот теперь... "Конечно, теперь я, ввязавшись в этот идиотский поединок, подвергаю опасности не только и не столько себя, сколько их!" Ему стало еще страшнее. Страшно было не только оттого, что он беседовал с безжалостным убийцей и мог не вернуться с этой беседы. Страшно было оттого, что он не мог понять настоящей опасности.
   "У НЕГО нет лица! - вдруг подумал журналист. - Я не видел, я не смог разглядеть ЕГО лица!" Действительно, даже при слабом свете лампочки журналист должен был разглядеть хотя бы общие очертания или отдельные черты лица собеседника. Между тем он мог вспомнить и представить лишь белое пятно с черными провалами глаз. "Как же я не подумал об этом там? Ведь должны же быть у НЕГО нос, рот, уши, наконец!" От такой по-детски наивной, примитивной мысли ему стало вдруг легче. "Разнюнился! Может, этот придурок чулок на морду натянул! Вот лицо и пропало!" Но Любомудров знал, что это не так. Лица он просто не мог разглядеть, потому что собеседник вел разговор, не только находясь в полутьме, но и держа во мраке самого себя. Журналисту трудно было описать это ощущение. Факт тот, что была или не была маска на Выродке, но ОН не раскрывался. А лицо человека можно охарактеризовать только во время разговора, пусть даже и не откровенного.
   От безликости монстра журналисту и вовсе стало не по себе.
   "Надо в первую очередь отправить на дачу Ирину с внуком", - подумал Любомудров, и оттого, что он принял хоть какое-то решение, ему стало легче.
   Журналист попытался сосредоточиться на документах и фактах.
   Точно было известно, что ОН пятнадцать лет странствовал по стране, оставляя везде, где побывал, кровавый след.
   Убивал, как правило, военных или людей, одетых в форму. Среди жертв были и женщины, но, опять-таки, каким-либо образом причастные к военизированным подразделениям. Оставлял на жертве визитную карточку - зигзагообразный разрез,
   Точно известно, что жертвы ОН искал и находил в определенные дни месяца. Вначале это происходило четыре раза в год. Седьмого января, десятого апреля, седьмого июля, десятого октября.
   Одно время в ориентировках ОН проходил под кличкой "Квартальный убийца". Впоследствии стал убивать каждый месяц, опять-таки, по строго определенным, постоянно чередующимся числам. Теперь уже получил кликуху Выродок. Так же стало обозначаться и все дело о зверских серийных убийствах.
   В деле нет никаких сведений о том, что монстр заранее выбирает и выслеживает жертву. В то же время не говорилось и о том, что выбор случаен. Поскольку убийства происходят по определенным числам, журналист был склонен предположить, что жертва все-таки выбирается заранее. Но каким образом? Почему оперативники ни в одной сводке, ни в одном рапорте не упоминали о поисках жертвы Выродком?
   Последнее убийство было им совершено десятого числа прошлого месяца. Значит, следующее будет седьмого, через три недели. Что можно успеть сделать? Любомудров знал, что люди Успенского проверяют каждый сигнал, полученный от всех, у кого при себе был .фоторобот, наверняка очень близкий к оригиналу. До сих пор не удавалось ни схватить, ни уничтожить ЕГО. Судя по карте, убивал ОН в разных местах, в основном в подвалах домов, выселенных и готовых к капитальному ремонту. Ни во что сверхъестественное журналист не верил, и тем не менее в жизни приходилось сталкиваться с какими-то необъяснимыми с точки зрения человеческой логики фактами. Что-то в НЕМ есть. Может быть, Успенский скрывает или не договаривает чего-то.
   Телефонный звонок прервал его размышления. Любомудров взял трубку и услышал взволнованный голос Чернышева.
   - Игорь Дмитриевич, ОН говорил с вами?
   - Говорил.
   - К вам нельзя сейчас зайти побеседовать?
   - Заходите. Буду ждать.