Барковский Вячеслав. Выродок (Время Нергала)

   В 9.00 Классик был в офисе. На столе у него лежала статья "пресс-секретаря" Льва Торсумского, где красочно расписывались последние ограбления, торговля наркотой, предвещалась гибель нации и во всех грехах обвинялись беспомощные, беззубые представители власти.
   Классик поправил несколько слов в статье и, вызвав секретаршу Клавдию Ильиничну, даму предпенсионного возраста, велел срочно отправить статью в редакцию.
   Из соседней комнаты бесшумно вошел Гориллыч.
   - Дело обговорено, - доложил он.
   - Все будут? - спросил Классик.
   - Все.
   Речь шла о "столе", который организовывал Вильям Антонович. На нем собирались все главные авторитеты города. Классик должен был изложить основные пункты своего плана предвыборной кампании и получить одобрение единомышленников.
   "Стол" собрался в гостинице "Предпортовая". Здесь были практически все авторитеты, контролирующие город.
   После обычных в таких случаях формальностей и церемоний слово взял Классик.
   Вильям Антонович начал издалека. Дипломатично поговорил об увеличении и уменьшении доходов, кратко изложил свою точку зрения на этот вопрос. Затем перешел к главному.
   - Приближаются выборы, - начал он. - И конечно, все мы уже знаем, кто от нас, бизнесменов, на них пойдет. Но... - Тут Классик сделал многозначительную паузу. - Есть некоторые сомнения. Сколько бы своих людей мы ни выдвинули, их может оказаться мало... Народ дурить сейчас все горазды, - тут Классик улыбнулся. - Кроме нас, конечно. Но дурят людей комуняки, колхозники, левые, правые - в общем, все, кому не лень. Поэтому их, дряни этой, у власти может оказаться больше... - Вильям Антонович вновь сделал драматическую паузу, - чем нам бы хотелось. Одним словом, как говорится, "из хорошо информированных источников" мне и, я думаю, вам всем хорошо известно, что данный порядок после выборов может быть нарушен. Даже если наши все пройдут... Я к тому, что, попросту говоря, власть может чуть-чуть измениться... А может, и не чуть-чуть. Мы, конечно, можем этой новой власти устроить хорошую заварушку и постараться ее поправить. Но я, как деловой человек, считаю, что лучше вообще не допустить никаких перемен. Вернее, если изменить что, так только в нашу сторону, на пользу нашу и народа. Что я предлагаю? На наши места многие зарятся, сами знаете. Беспредела хватает. Поэтому, я считаю, пора нам, кроме нашей основной, деловой работы, заняться немного политикой.
   - Ну, это перебор, пожалуй, - тихо заметил представитель от "банковских структур". - Мы и так политики не чураемся.
   - Я имею в виду другое. Нам нужна прямая власть! Вот Миша Домбровский чем не мэр или даже премьер-министр?
   - Да будет тебе, - загудел кто-то. - Давай по делу. Власти у нас и так хватает.
   - Ладно. Пусть по делу! Люди от чего стонут и плачут? От бардака! Почему в соплях старые времена вспоминают? Потому что каждый работяга мог спокойно бутылку на троих сообразить и сырочком плавленным закушать, потому что бабы не боялись детишек в садик отправлять, в кино ходить, не боялись дверь открывать постороннему. Мы, чтобы власть целиком к нам перешла, должны им на время еще больший бардак устроить. Поняли? Будем листовки печатать и разбрасывать хоть с самолета. В одних будем хаять демократов и звать на улицу коммерческие ларьки громить, в других комуняк объявим провокаторами. Тут еще монстр объявился! Как пришьет кого, так мы листовочку: "Товарищи! Что же это делается? Проклятые демократы наших доблестных воинов бьют". Или наоборот: "Господа! Коммунисты-фанатики хотят вызвать массовые беспорядки и из-за угла убивают демократически настроенных офицеров".
   - Красиво говоришь! - язвительно заметил кто-то из гостей.
   - Мы дадим деньги на массовые демонстрации коммунистам и демократам, вдохновенно продолжал Классик. - Вот они и схлестнутся. Мы бомжей напоим, обколем и натравим на мэрию, на западные шопы. Подожжем парочку мечетей, а потом в отместку пару церквей. Наша задача - натравить всех друг на друга. Пусть наши бойцы автоматами поиграют, пусть пару раз с ОМОНом схлестнутся. Вот на таком беспределе мы и выступим. Скажем: "Хватит! Мы, деловые люди, хотим стабильности и сами ее установим, если власти не могут".
   Что у нас "девяток" не хватит, чтобы в них по четыре бойца посадить и пустить по улицам патрулировать? Организуем "охранные общественные бюро" и за неделю всю шушеру с улиц уберем. Кто понаглее, с тем тоже разберемся. Не первый год, как говорится, замужем.
   Мы народу гарантируем покой, поклянемся, что жить они смогут спокойно, не опасаясь никакой шпаны! И вот тогда посмотрим, чья возьмет! Пообещаем и сделаем. А что эти пердуны политики без нас сделают? Мы пообещаем спокойствие, мир, приличные заработки дадим. Вот за нас и будут голосовать. Вернее, за тех, кого мы захотим сделать мэрами, пэрами и президентами.
   Слушали солидно, молча. После Классика выступили видные лица, в целом одобрили, пообещали помощь, ну и замечаний кое-каких подбросили.
   Разошлись в целом довольные планом. Классик сиял. Уже из машины позвонил Торсумскому, велел дать собратьям журналистам как можно больше негативной информации о преступности. "Особенно упирай на монстра. Красок не жалей. Можешь сказать, что психов этих много, только власти скрывают. Крови побольше! Закончи советами: поосторожнее вечерами, особенно в лунные ночи. Замечена, мол, любовь маньяков лунными ночами убивать! В общем, нагони на всех страху. Потом получишь дальнейшие инструкции!"
   * * *
   И в Москве, и в Питере стало твориться непонятное. В понедельник выстрелом в упор был убит депутат Городской Думы от Петербурга. В тот же день в пригороде погибло три человека. Двое числились в руководстве профсоюзов, третий был случайный прохожий.
   Еще через день была устроена резня в престижном ночном клубе "Фламинго". Во время бойни пострадали несколько человек, не причастных к уголовному миру.
   Участились нападения на крупные магазины западных фирм.
   Горели ни с того ни с сего представительства западных банков.
   Западные инвесторы стали поговаривать о нецелесообразности работы в России.
   По городу ходили листовки, в которых предвещалась денежная реформа и очередной грабеж населения. Профсоюзы стали каждое воскресение выводить людей на улицы, требуя повышения зарплаты.
   В Москве фанатик-коммунист Вампиров получил от каких-то финансовых кругов, якобы недовольных политикой правительства, значительную сумму денег на организацию манифестаций и митингов. Манифестации сопровождали отряды крепких, мускулистых бойцов, которые в разгар митингов начинали бить витрины магазинов, орали "Долой кровопийц!" и охотно вступали в ожесточенные схватки с омоновцами, временами не гнушаясь и огнестрельным оружием.
   В Питере прошло шествие национал-патриотов, на которых навалилась колонна "демократов". Грандиозное побоище не могли остановить ни милиция, ни ОМОН. Больницы были переполнены ранеными и покалеченными.
   На улицах внаглую орудовали уголовники. Прохожих стали грабить в трамваях и даже в метро.
   В четверг вечером телезрителей потрясла передача "Дикая воля". Авторы передачи показали загородный дом одного из предпринимателей Петербурга.
   Вначале камера крупным планом продемонстрировала разбитое окно на первом этаже дома. Осколки стекол были рассыпаны по земле и сверкали в лучах съемочного прожектора, ослепляя зрителей. Затем в кадре шла выломанная оконная рама.
   Ведущий, он же автор передачи, сказал:
   "Вот через это окно бандиты, очевидно, проникли в дом".
   После этого следовал наезд камеры и крупным планом зрители увидели один за другим пять трупов: старуха, женщина, мужчина и двое детей. Текст сопровождал камеру:
   "Первыми были расстреляны автоматной очередью в упор хозяин дома и его жена, вот здесь в этой комнате, которая, очевидно, служила гостиной. Звери в человеческом обличье, подойдя к жертвам и увидев, что одна из них, женщина, все еще жива, выстрелили ей в голову, затем кто-то из бандитов, для того чтобы удовлетворить свои дикие инстинкты, выпущенные на волю нашей демократией, буквально исполосовал лицо несчастной жертвы. (Камера крупным планом дает изображение лица, превращенного в кровавое Месиво.)
   Старуха с двумя детьми, услышав выстрелы, попыталась спасти внуков и выскочить с ними из окна первого этажа на противоположной стороне дома. Детей пристрелили во дворе, бабушку около окна.
   Этого извергам показалось мало. Кто-то из них изнасиловал умирающую шестилетнюю девочку, после чего задушил. (Камера демонстрирует крупным планом посиневшее лицо девочки с высунутым языком, затем так же крупно - изуродованные детские половые органы.) Все жертвы были перенесены в гостиную и аккуратно уложены в один ряд. (Общий план. Комната и пять изувеченных трупов на фоне огромного персидского ковра на стене.)
   Видавшие виды оперативники, здоровенные мужики, которых, казалось, ничем не проймешь, отворачивались от страшной картины, представшей перед ними в тихом, чрезвычайно богатом доме. Они могли только ругаться яростным матом, понося бандитов, бизнесменов и всю нынешнюю эпоху. Нынешнее время, когда извращение, садизм и жестокость стали нормой жизни, когда мало кого волнует изуродованное лицо женщины, истерзанное тельце девочки, предсмертный хрип старой женщины, смерть от автоматной очереди мужчины, который помешал какому-то оч-чень высокопоставленному и абсолютно демократичному авторитету в его не оч-ч-ень чистоплотной деятельности "на благо народа", того народа, который, будучи некогда великим, ныне оплеванный и униженный живет в ожидании очередной милостыни с Запада, милостыни, состоящей из поношенных портков и заплесневелых консервов. "На благо того народа", который уже и русским-то перестали называть. Эти господа вкупе с продажными мудрецами журналистами зовут русских "русскоязычными", ставя великую нацию вровень с "травожующими" и "пресмыкающимися"". (Все это время в кадре поочередно то одна, то другая деталь изуродованных трупов.)
   В пятницу, 16-го, во все районные отделения пришел приказ: провести облавы на рынках и в прочих местах скопления граждан, произвести обыски во всех казино, в известных органам внутренних дел тайных домах свиданий, на квартирах лиц, проживающих без прописки. Проводить массовую проверку документов на улицах, задерживать на 48 часов всех подозрительных лиц, в том числе проституток, бомжей, иногородних и граждан сопредельных государств.
   Для таких массовых профилактических мероприятий сил одной милиции было недостаточно.
   К облавам и обыскам подключились оперативники ФСБ, бойцы спецподразделений, курсанты милицейских школ и военных училищ.
   На вещевых рынках началась легкая паника. Исчезли карманные воры, торговцы наркотиками ушли в тень, мелкий преступный элемент затаился, лег на дно.
   "Аквариумы" в отделениях были забиты проститутками, алкашами, наркоманами, бомжами.
   Все это скопище ныло, стонало, смердело, ругалось отборным матом, поносило на чем свет стоит ментов.
   За три дня операции "Мешок" было изобличено несколько мошенников, задержана пара десятков квартирных воров, человек тридцать мелких торговцев наркотой, дюжина сутенеров.
   Проверка документов и обыски на квартирах вызвали истерию прессы. Газетчики кричали о неслыханном нарушении прав человека, о попрании Основного закона, о беспределе властей, даже предсказывали подготовку переворота и установление диктатуры.
   Город был наводнен патрулями, пешими и моторизованными. Между тем население, видя такое изобилие людей в милицейской форме и в камуфляже, заволновалось.
   Слухи ползли один хлеще другого.
   Старухи на барахолке шептались о том, что-де "мафия собирается устроить бойню", и в доказательство говорили о сотнях трупов, обнаруженных в лесу под Лугой. Вот за этих расстрелянных милицией товарищей и собирается якобы мстить мафия.
   Другие авторитетно эти "бредни" опровергали и не менее авторитетно заявляли, что город собирается захватить чеченская армия, которую уже видели в пригороде.
   Радио- и тележурналисты, ссылаясь на компетентные источники, утверждали, что чрезвычайные меры приняты в связи с тем, что ведутся поиски банды фанатиков, возможно, группы маньяков-убийц, которые объявили городу кровавый террор.
   Милицейские чины хладнокровно отвергали все упреки в бездействии, ссылаясь на то, что раскрываемость преступлений увеличивается, несмотря на нехватку людей, денежных средств и техники.
   ФСБ опровергала слухи об увеличении числа бандформирований в городе и утверждала, что вся поднявшаяся истерия на руку только крайним, экстремистским силам, которые ловят рыбку в мутной воде, готовясь к предвыборной кампании.
   Комплексный анализ поступающих агентурных сведений давал возможность ФСБ предположить, что на Выродка во всей этой шумихе кто-то ставит по-крупному.
   Успенского, Чернышева и Любомудрова особенно беспокоило, что приближалось роковое десятое число очередного месяца, и крайне угнетало сознание того, что они не в состоянии предотвратить то ужасное, что должно будет произойти.
   НЕГРАЛ И ЖУРНАЛИСТ
   Взгляд ЕГО упал на фигуры двух человек в черном, идущих вдоль кромки берега. "То ли монахи, то ли попы. Как их сюда занесло?" - подумал ОН. Провожая взглядом невесть как забредших сюда людей в рясах, ОН вдруг вспомнил: глухой гул ночного леса, зарницы, изредка призрачным светом освещающие длинные двухэтажные дома. ОН, еще мальчишка, тайком выглядывает из окна и видит черные фигуры людей, одетых в какие-то балахоны до пят. Они входят то в один, то в другой дом и через несколько минут выходят с длинными свертками. Идут к темному грузовику, складывают в иего свертки, идут за новыми... Снова входят в дом, в ЕГО дом. ОН страшно боится, что черные люди завернут ЕГО и тоже вынесут, как тех... И ОН прячется...
   Таких картин у НЕГО в памяти зафиксировалось много, но ОН не любит воспоминаний ОТТУДА.
   Когда эти картинки всплывают в памяти, ОН просто отбрасывает их или объясняет с сегодняшней рациональной, разумной точки зрения.
   Монахи исчезли за поворотом, а ОН спокойно констатировал: "В те дни ТАМ была эпидемия, только и всего".
   ОН встал, прошелся по дорожке вдоль берега вслед за монахами, но за поворотом уже никого не было. Оглянувшись, ОН пробормотал: "Пропали куда-то". Легкое беспокойство появилось в груди и тут же исчезло. ЕМУ вдруг захотелось поговорить с журналистом, еще раз доказать, главным образом самому себе, правильность всего, что ОН делает.
   Неведомый бог молчал. Видимо, пока не пришло время бесед и советов.
   ОН сел в трамвай, по дороге вышел, набрел на какое-то отделение милиции. Рядом стояли две патрульные машины. Решение пришло мгновенно. Открыть дверцу не составило труда. ОН сел в машину и погнал по улицам. Отъехав на приличное расстояние, по радиотелефону набрал номер Любомудрова.
   * * *
   Успенскому доложили: ОН вышел на связь с журналистом из оперативной машины, угнанной от отделения.
   Кутерьма началась изрядная. Все патрульные машины, свободные от срочных заданий, были посланы вдогонку за НИМ. "Слухачи" записывали каждое слово и тут же передавали генералу. К дому Любомудрова был послан отряд бойцов в засаду.
   А ОН беседовал с журналистом и, казалось, не думал об опасности.
   * * *
   - Много хлопот? - начал разговор ОН.
   - Да нет, как обычно, - ответил журналист.
   - Я чувствую в вас тревогу!
   - Мне кажется, я спокоен.
   - От вас идет волна тревоги... может быть, страха... нет, все-таки всего лишь тревога.
   - Возможно, вы и правы. Меня тревожат ваши дальнейшие шаги. Меня тревожит неизвестность. Я боюсь за тех, кто пока не подозревает о предстоящей встрече с вами.
   - Странно. Почему вы не беспокоитесь о тех вполне конкретных людях, которые живут у подножия Везувия? Их много, они не думают о смерти, хотя она, вполне возможно, очень близка.
   - Это пустые слова. Со мной говорите вы, конкретный источник страшной опасности, причина мучительной гибели многих людей.
   - Я с вами не согласен. Люди, которые исчезают благодаря мне, не просто лишние. Они не нужны здесь. Они вредны. Кому-то надо быть мусорщиком.
   - Не вам решать, нужны они или нет.
   - Это беспредметный разговор.
   - Вовсе нет. Мне бы хотелось, чтобы вы хотя бы на уровне абстрактных размышлений согласились с тем, что сверхчеловеком может считать себя только безумец. Но вы же утверждаете, что не безумны?
   - Постарайтесь успокоиться, Игорь Дмитриевич! Я не собираюсь вас ни убеждать, ни обращать в свою веру. Хотя бы потому, что вы, как я уже говорил, в чем-то похожи на меня. Но и вы попытайтесь понять меня...
   - Я знаю. Вы сейчас будете говорить о так называемых "великих одержимых": Гитлере, Сталине и им подобных. Мы ведь на этом закончили наш разговор в прошлый раз? Так вот, я могу только сказать, что их одержимость стоила очень дорого.
   - Не надо потчевать меня прописными истинами! - прервал ОН журналиста. Гитлер и Сталин были великими людьми, но всего лишь ЛЮДЬМИ. И пытались они создать новую расу из людей, вернее из людишек. Поймите! Я НОВЫЙ человек, не сверхчеловек, а НОВЫЙ, то есть основоположник НОВОЙ расы, абсолютно отличной от вымирающей старой. У меня новый неведомый вам бог - Нергал. Поэтому, уничтожая, я всего лишь очищаю Землю от всего старого, ветхого. Если хотите, я просто помогаю природе, которая создала МЕНЯ. Конечно, среди вашей старой расы есть особи, которые могут быть полезными в МОЕЙ НОВОЙ цивилизации. Такие, как Гитлер, могли бы быть весьма полезны. Те старые одержимые - последняя ступень на пути к НОВОЙ МОЕЙ расе. - Ну а я чем вам близок? Вы близки, но не равны МНЕ интеллектом.
   Кроме того, НОВАЯ раса отчасти будет использовать опыт старой. Поэтому МНЕ нужны, как ни странно, и журналисты, особенно на стадии становления и укрепления господства.
   - Тогда я не понимаю, почему вы не объявите тотальную войну "старой" расе, почему вы с упорностью маньяка убиваете по определенным числам и определенных людей? В следующий раз вы убьете десятого числа следующего месяца. Почему?
   - Об этом я пока с вами говорить не хочу. Вы не поймете! Пройдет некоторое время, вы еще поработаете над моим "личным делом", тогда я, возможно, скажу. А может, сами поймете. А почему тех или других, я вам сказал. Я выбираю тех, кто никак не может соответствовать требованиям НОВОЙ цивилизации... И выбираю не я сам, а Неведомый бог, живущий во мне. Бог Нергал.
   -Но...
   - Довольно, пожалуй! Я достаточно рассказал вам. Кроме того, меня утомили волны эмоций от вас: страха, возмущения, ненависти, презрения... Это очень сильные эмоции, и мне они неприятны в настоящий момент. Иногда, правда, такие волны меня возбуждают, потому что исходят от тех, кто необратимо деградирует вместе со своей расой и, следовательно, подлежит уничтожению. От вас должна идти энергетическая волна интеллектуальной силы, а не волны отрицательных эмоций, благодаря которым как раз и погибает старая раса. Страх, ужас тревоги пожирают вас.
   - Хорошо. Но последний вопрос. Разве вы не испытываете ненависти, когда ищете жертву и когда убиваете?
   - Ненависть моя узко направлена. И самое главное: во мне преобладает чувство наслаждения своим могуществом. Радость от сознания неизбежности НАШЕЙ победы, А это созидательные, а не разрушительные эмоции... До следующей встречи!
   * * *
   Людям, которые "вели" угнанную машину, казалось, что они вот-вот настигнут ее. Им было приказано, не приближаясь к машине и не пытаясь принуждать неизвестного к сдаче, открывать огонь на поражение, если поблизости не будет большого скопления людей.
   Машина пошла по проходным дворам, бойцы приготовились к бою. Вдруг сигнал перестал поступать.
   Старший лейтенант, уже отдавший приказ перекрыть все выходы из дворов, увидел впереди задник знакомой синей "девятки". Подъехав еще на несколько метров, преследователи остановились. Из машины никто не выходил. Опер колебался. Дырявить зазря новенькую машину, которых и без того не хватало, не хотелось. С другой стороны, приказ был! Бойцы смутно видели силуэт человека за рулем. В это время с противоположной стороны во двор въехала вторая машина. Оттуда с ходу выскочили омоновцы и открыли пальбу.
   Машина стояла неподвижно, потом загорелась. Со всех сторон к ней устремились люди в форме. Подбежали, распахнули дверцы, вытащили на асфальт человека.
   - Свой! - крикнул кто-то!
   Действительно, в машине был сержант патрульной службы Слепцов. Когда и как его успел, захватить Выродок, так и осталось невыясненным. Сержант был мертв. Голова его была повернута назад, из ушей и носа сочилась кровь. Нашлись, правда, свидетели, которые видели, как сержант пытался остановить машину и даже выстрелил. Другие говорили, что, после того как сержант выхватил пистолет, машина остановилась и он "запрыгнул" в нее.
   * * *
   Успенский, журналист и психолог сидели перед листками с записью разговора.
   - Ничего нового этот разговор нам не дает, - констатировал генерал.
   - Мы можем только более конкретно говорить о ЕГО маниях, - заметил Чернышев;
   - Может, на этом и сыграть? Подбросить ЕМУ конкурента? - предложил журналист. - ОН ведь уверен, что один такой великий. А мы сочиним ему напарника, который будет оспаривать ЕГО могущество.
   - Как мы это сделаем? И какой конкретно толк? - усомнился генерал.
   - Ну, пока это только идея. Я ее еще не продумал. Так, на ходу в голову пришло.
   - Пока вы ее будете оформлять, ОН еще нескольких прикончит, - заметил психолог. - Я думаю, надо осуществлять то, о чем говорили.
   - Я по-прежнему против таких действий, - сказал Успенский. - Мы подвергаем вас смертельному риску.
   - А я все-таки подумаю над идеей двойника, - сказал журналист. - Нам нужно вывести ЕГО из равновесия, заставить совершить ошибку... Если бы удалось обнаружить ЕГО постоянное логово...
   - Если оно есть вообще, - заметил Успенский.
   - Мы опять отвлекаемся. Сейчас конкретно мы можем начать действовать только по моему плану.
   Успенский хмурился и молчал. Потом сказал:
   - Ладно. Попробуем. Но и вы, Игорь Дмитриевич, подумайте. Пожалуй, в идее соперника что-то есть!
   СТЕНОГРАММА экстренного заседания Совета Безопасности Российской Федерации
   Президент. Генерал Успенский зачитал нам обширный доклад, который о многом, понимаешь, заставляет задуматься. У меня как у Президента, понимаешь, есть свои соображения на этот счет, однако я выскажусь в конце заседания. А сейчас прошу высказаться членов Совета.
   (Имена членов Совета в дальнейшем обозначены инициалами.)
   Генерал Д. Мне кажется, что опасность, о которой говорит Успенский, значительно преувеличена. Армия держит под контролем ситуацию в стране. Действительно, в настоящее время наблюдается увеличение числа правонарушений, тяжких преступлений, убийств. Однако сам Успенский говорит, что эти правонарушения скорее являются происками экстремистских сил, которые стремятся дестабилизировать обстановку накануне выборов. Естественно, что так называемые зверские убийства также используются в спекулятивных целях, но нужно отделить дело маньяка-одиночки от экстремистов, которые его используют. Дело, я считаю, за правоохранительными органами.
   Профессор Р. Я поддерживаю мнение генерала Д. Делу "Выродок" придается излишне большое значение. Это обыкновенный маньяк, и правоохранительным органам следует в конце концов всерьез взяться за розыски психопата, "подвиги" которого, раздутые определенными кругами, стали предметом обсуждения Совета Безопасности.
   Конечно, я представляю трудности, с которыми сталкиваются органы при выявлении и поимке такого маньяка. Все мы хорошо знаем, что некоторые маньяки орудуют на свободе по много пет. Тот же Чикатило убивал более двенадцати лет. Но тем не менее... пора уж и прекратить "деятельность" данного типа!
   Министр К. Мы говорим о важных вещах, но никто не сказал, какой дестабилизации подвергается общество, когда безнаказанно орудует лицо, обозначенное в докладе как "Выродок". По сведениям, имеющимся в распоряжении правоохранительных органов, преступные деяния Выродка зашли так далеко, что мы теряем контроль над обстановкой. Появились даже такие, кто восторгается Выродком. Общество в панике, уголовный мир охотно списывает на Выродка некоторые свои зверства, что усугубляет общую атмосферу страха и неуверенности. Тем более приближаются выборы, и в такой обстановке демократические силы рискуют проиграть.
   (Гул в зале, скептические возгласы: "Ну это уж ты загнул!". "Ну ты даешь!", смех.)
   Напрасно смеетесь! Фактически криминальный мир уже руководит Питером, пытаясь играть на собственном беспределе;
   Министр С. Так вы что думаете, Выродок хочет в Парламенте заседать? (Общий смех.)
   Министр К. В Парламенте, я думаю, своих выродков хватает. (Смех.)
   Министр Г. Зато бандиты, спекулируя на том, что, как они говорят, "менты даже паршивого психа поймать не могут", и финансируя предвыборную кампанию, могут пообещать навести порядок и сделать Парламент ручным, проведя в него большинство своих людей, всяких "авторитетов" и им подобных.
   Член Совета Л. Господа, я не совсем понимаю, о чем мы спорим? Генерал Успенский нарисовал довольно страшную картину. Работники органов информации уже несколько лет бьют тревогу по поводу беспомощности правоохранительных органов. Дело "Выродок" - это символ слабости милиции и ФСБ. Можно ли говорить о пресечении бандитского беспредела, если людей не могут оградить от одного психически больного человека!