Барон Алексей. Люди и ящеры

   Иржи вдруг понял, что Паттени опекает его больше всех в отделении. Правда, большинство остальных егерей призывались еще в прошлом году, поэтому считались вполне подготовленными. А двое, Чимболда и Монтегю, служили даже по третьему году. И все же..
   — Так точно, герр сержант, дошло. Благодарю.
   — Не за что. Эх, мало тебя гоняли в Бауцене!
   — Я бы так не сказал, просто из головы вылетело.
   — Это потому, что по заднице мало прилетало, — сердито заявил сержант.
   А Иржи подумал, что когда-нибудь придется все это описывать — и бледного солдата с обрубленной рукой, и стрелы в ранце, и штыковой удар третьего батальона, и угрюмый вой ящеров, и даже сердитого сержанта Паттени. Нужно было запомнить как можно больше, и этим отблагодарить тех, кому благодарности уже не нужны.
   Он придержал лошадь. Еще раз, теперь уже неторопливо, огляделся.
   Эпс скрылся. С вершин тянуло холодом. В ущелье быстро темнело. Заканчивался второй день войны. Ящеры поднялись, прошли, проползли, кровью отвоевали очередные три километра, но наткнулись на новую стену и залпы свежего, заранее изготовившегося полка.
   Часто слышался визг картечи. Из-за спин солдат беглый огонь вели сразу две батареи. По склону, дымя запальными трубками, катились и подпрыгивали круглые ручные бомбы. Ящеры пытались их гасить, но успевали не всегда, и тогда в их массе возникали багровые вспышки. Наконец, часу в одиннадцатом, рептилии не выдержали, отхлынули, угомонились.
   Ночь прошла почти спокойно. Только внизу шевелились и расползались раненые ящеры, а с батареи время от времени стреляли брандскугелем. Чтобы пострашнее выглядело, наверное, поскольку жечь внизу было нечего.
   Позиции семьдесят второго полка были укреплены значительно лучше всех предыдущих, находились в более узком и крутом месте. Усилилась и артиллерия. За ночь к полковым пушкам подтянулась еще и дивизионная батарея. Все шестнадцать орудий открыли огонь, как только первые ряды ящеров показались из-за поворота ущелья
   Ружейный треск не прерывался. Пока одни солдаты стреляли, другие успевали зарядить штуцеры. И все же пару раз ящеры подходили настолько близко, что дело вновь доходило до ручных бомб. Лишь к полудню натиск ослабел, ящеры впервые проявили признаки усталости еще в светлое время суток.
   По приказу де Шамбертена семьдесят первый полк, потерявший накануне более половины своего состава, был выведен в тыл. Егерские эскадроны днем тоже отдыхали, но были предупреждены, что предстоит ночная вылазка. Из самых опытных солдат были отобраны две группы, которые,
   • оставив лошадей, в сумерках поднялись на склоны гор справа и слева от пехотной позиции.
   В середине ночи из ущелья донеслись глухие взрывы,
   послышались крики, стрельба, потом все стихло. Лазутчики
   вернулись почти под утро — голодные, измученные и не все. Погибли трое, больше десяти человек получили ранения. Но
   задачу свою выполнили — приволокли двух связанных ящеров.
   В лагере мало кто спал. Множество саперов, артиллеристов, пехотинцев и егерей сбежалось посмотреть на первых пленных. Те невозмутимо проследовали между рядами любопытствующих, глядя большими бесстрастными глазами поверх голов. Грубая кожаная одежда на них была изодрана, губы разбиты, оба легко ранены — один в плечо и кисть, другой в голову. Иржи слышал, как проходивший вслед за
   ящерами вахмистр Махач обронил:
   — Настырные. Отбивались отчаянно. Даже кусались. Пленников увели в штабную палатку, а в лагере проиграли зорю. Солдаты разбежались по своим утренним делам. У полевых кухонь быстро выросли очереди, все торопились поесть, пока не начался очередной приступ. Однако приступа не случилось. Весь день неприятель вел себя смирно.
   — Отдыхают, что ли? — спросил Иржи. Паттени покрутил головой
   — Что-то новое затевают, хвостатые. Им нужно спешить, лето ведь не бесконечное. А проблем с отдыхом у них нет, каждый день воюют свежие тысячи, этого у них хватает.
   Очевидно, так думал не только он. К вечеру егерям приказали оседлать горные склоны, нависающие над флангами позиции. И не зря. В темноте небольшие группы ящеров пытались пробраться поверху, через скалы. Завязались короткие, но ожесточенные схватки. Опять очень помогли гранаты, а в ответ ящеры впервые применили отравленные стрелы.
   Иржи впервые видел, как падает лично им убитый ящер. И впервые погиб его товарищ по отделению. Добрый, симпатичный парень из Юмма. Стрела попала ему всего-то в ногу, даже и не попала, а так, царапину оставила повыше голенища, но оказалась отравленной. Пока прибежал фельдшер, бедняга закатил глаза, посинел, страшно выгнулся и перестал дышать. Противоядие уже не помогло. Тубокурарин, вспомнил Иржи. Промеха говорила, что этот яд вызывает паралич дыхательной мускулатуры. Паралич этот наступал в течение всего нескольких минут. В ту ночь их эскадрон потерял больше десяти человек. Только двоих раненых успели спасти. Ядовитые стрелы действовали почти безотказно.
   — Что за сволочное оружие! — ругался джангарец Чимболда.
   Парень он был смелый, холодным оружием, как и все джангарцы, владел превосходно, двух ящеров завалил врукопашной. И как все смелые люди, презирал хитрые уловки.
   — Наши штуцеры ящерам нравятся не больше, — отозвался Паттени.
   — Неужели ты их оправдываешь, сержант?
   — Нет. Пытаюсь понять.
   — Зачем? Бить их надо, и все тут. Не мы к ним полезли.
   — Это верно, Бурхан, бить придется, сейчас выбора нет. Но и понимать полезно.
   — И что же ты понял? — спросил Чимболда.
   — Любое оружие является сволочным, а воюет каждый как может. Беда не в оружии, беда в самой войне
   Джангарец сплюнул.
   — Разве можно отговорить рептилий от войны?
   — Трудно, но можно.
   — Сомневаюсь, — покачал головой Чимболда. — Они ведь решили всех нас уничтожить. Своими погаными стрелами.
   — Значит, надо доказать, что это невозможно. С побежденными не договариваются.
   — Это я и так знаю.
   — Но вот потом предложить им мир.
   — А если опять нападут?
   — Опять воевать придется. И снова предлагать мир.
   — Ну-ну. И до каких же пор?
   — Да пока не согласятся.
   — Э, скучать тогда не придется ни нам, ни нашим детям, — разочарованно сказал Чимболда.
   — Другого пути нет.
   — Может, и нет, но все равно стрелы у них сволочные, сержант.

15. РЕКИ ВРЕМЕНИ

   Зал внизу постепенно наполнялся людьми. Большинство мужчин были в военной форме, а перед помостом в южной части зала выстроились солдаты. Все они были в фиолетовых мундирах, черных кирасах и шлемах.
   Прозвучали фанфары. Шум голосов стих.
   — Его высочество Бернар Второй, курфюрст всего Поммерна, верховный сюзерен султаната Джанга, великого герцогства Сентуберланд, графства Бервик и Белого княжества Четырхов!
   По ступеням прошагал статный, хотя и несколько полноватый мужчина. Подвернув короткую мантию, уселся на троне. Шеген со своего места его лица видеть не мог, лишь корону да седую бородку. Одет был Бернар Второй в темный мундир с широким, вероятно, кружевным воротником. На груди поблескивал орден. Из-под обшлагов выглядывали белые манжеты.
   Курфюрст взмахнул рукой, очертив изящный полукруг.
   Еще раз прозвучали фанфары. К подножию трона выдвинулась группа офицеров в парадных мундирах. Старший из них поднялся на помост. Курфюрсту подали флаг с изображением замка, над которым полукругом расположилось больше десятка каких-то птиц. Еще выше различались цифра 9 и какая-то надпись.
   — А что здесь происходит? — спросил Шеген.
   — По приказу курфюрстенштаба воссоздана девятая пехотная дивизия, — ответил Фердинанд. — Мы присутствуем при вручении боевого знамени.
   Командир дивизии преклонил колено и поцеловал край флага. Его офицеры отсалютовали саблями.
   — Вы с кем-нибудь воюете? — спросил Шеген.
   — К сожалению. Но девятая пехотная дивизия нужна не для нападения. Поммерн давно ни на кого не нападает, монсеньор. Чего не скажешь о наших соседях. Увы, на границах неспокойно, приходится защищаться.
   Получив знамя, командир девятой дивизии встал, отдал честь и что-то проговорил. Курфюрст коротко ответил, пожал ему руку, после чего сошел с помоста и быстрым шагом удалился.
   — О, — сказал Фердинанд, — церемония значительно сокращена. Полагаю, что из-за вас, монсеньор.
   Через недолгое время к ним подошел тот самый старый слуга, который встречал их во дворе. Поклонившись, он пригласил их следовать за собой.
   Идти нужно было к южной стене базилики. Там находилась малоприметная дверь, которую охраняли два солдата. Лакей отпер дверцу висевшим у него на шее ключом
   — Проходите, монсеньор, — сказал Фердинанд. — Здесь я с вами расстаюсь. Но мне хотелось бы еще о многом побеседовать позже, если вы не возражаете.
   — Да мне тоже найдется, о чем вас спросить, — ответил Шеген.
   Фердинанд поклонился.
   — Всегда к вашим услугам.
   В толще стены находилась кабина лифта. Очень старинного образца, но несомненно — лифта. Вот только вряд ли приводился он в движение электричеством, поскольку освещался газовым рожком.
   Войдя внутрь, лакей запер дверь изнутри и позвонил в колокольчик. Кабина несколько секунд раздумывала. Потом дернулась, поднялась немного вверх, вновь подумала, еще раз дернулась и, наконец, поехала вполне серьезно.
   Как догадался Шеген, поднималась она внутри одной из четырех, похожих на минареты, башен, которые стояли по углам основного здания. Поднималась довольно долго, за маленьким окошком проплыло не меньше тридцати полных витков винтовой лестницы. Прошло несколько минут, прежде чем сооружение остановилось. Еще раз прозвенел звонок, лакей отпер дверь и по-прежнему безмолвно поклонился.
   На узкую площадку, перед которой остановился лифт, выходила всего одна дверь. Рядом скучала еще одна пара усатых ребят. Солдаты вытянулись, набычились, взяли под козырек и распахнули высокие резные створки. Похоже, были рады, что им нашлось какое-то применение.
   Шеген вошел в просторную комнату. Там стояли сервированный стол и полдюжины массивных стульев с прямыми спинками. Еще один стол, заваленный бумагами, находился под окном. Из бумажного вороха торчала тренога со зрительной трубой.
   Окон было три. Все промежутки между ними занимали застекленные шкафы с книгами. Такие же шкафы находились справа и слева от двери, часть полок даже над ней висела. Только в одном месте книжное пространство было прорезано узким камином, в котором горели сложенные березовые поленья.
   Из окон открывался прекрасный вид во все стороны света. К северу различались башни, мосты, кварталы домов, улицы и площади большого города. На востоке лежала равнина, покрытая желтеющими пятнами полей, протянувшаяся вплоть до смутных очертаний еще одного города. С юга эта равнина упиралась в отдельно стоящую лесистую гору с голой вершиной.
   За горой, на удалении километров сорок—пятьдесят, поднимались склоны мощного хребта со снежными пиками. Над одним из них висела шапка дыма.
   Юго-западнее замка, у слияния двух рек, просматривался другой город, не очень большой. А на западе располагалось покрытое лесами плоскогорье. То самое плоскогорье, которое Шеген так часто рассматривал со своей башни. Вершина этой башни, между прочим, находилась как раз под окном, у которого стоял стол со зрительной трубой. Метрах в трехстах по прямой.
   Шеген понял, что, во-первых, курфюрст весьма интересовался своим пленным гостем, а во-вторых, не считал нужным это скрывать. Быть может, даже хотел подчеркнуть.
   — Рад вас приветствовать, — прозвучало сверху.
   У самого потолка, на последних ступеньках приставной лестницы, стоял курфюрст. Бросив на полку какую-то книгу, он начал спускаться, делаясь все более доступным обозрению.
   Его высочество Бернар Второй роста оказался высокого, комплекции тучной, лицом румян. Из-под выпуклого лба с залысинами прямо и спокойно смотрели серые глаза. Жесткая на вид седая бородка аккуратно подстрижена.
   Цвет носа и некоторая припухлость век выдавали в курфюрсте поклонника малых радостей жизни. Но его движения были точными и быстрыми. Как у фехтовальщика, подумал Шеген.
   Достигнув пола, государь Поммерна коротко, по-деловому, поклонился. Ни короны, ни мантии, ни ордена на нем уже не было; расстегнутый кружевной воротник обнажал крепкую шею и придавал курфюрсту домашний, неформальный вид.
   — Прошу к столу. Мне передали, что аппетит у вас уже разыгрался.
   — Это правда, — сказал Шеген.
   — Что ж, отлично. Брайен, можете идти.
   Шеген уловил выражение удивления на лице старого лакея.
   — Монсеньор, простите, а кто будет... Курфюрст простодушно улыбнулся.
   — Да мы справимся.
   — Прикажете вызвать стенографистку?
   — История, конечно, не простит, но... Обойдемся без протокола.
   Брайен поклонился и вышел. Курфюрст поднял бокал. Посмотрев сквозь хрусталь, он непринужденно произнес:
   — Ну-с, ваше здоровье, герр де Альбасете.
   Шеген взял второй бокал и понюхал. Как можно было ожидать, пахло замечательно, в винах государь разбирался.
   — Благодарю.
   — Как вы себя чувствуете, кстати? Доктор Петроу утверждает, что кризис миновал.
   — Да прекрасно себя чувствую. Во всяком случае, у меня появились вопросы.
   — О, в этом вы не одиноки. Весь мой двор сгорает от любопытства, а слуги просто рвутся подавать блюда. Но на правах гостя спрашивайте первым.
   — Хорошо, спасибо. Сначала мне хотелось бы понять, куда я попал. Вы давно с Земли?
   — С Земли? Никогда там не бывал. И никто из моих подданных не был.
   — Но вы ведь люди? Курфюрст поднял брови:
   — В каком смысле?
   — Я имею в виду происхождение.
   — Да, разумеется. Наши пращуры были землянами.
   — Пращуры... И на каком расстоянии мы сейчас от Солнца?
   — Понятия не имею.
   — У вас нет астрономов?
   — Предостаточно. И они располагают лучшими обсерваториями Терраниса, смею вас заверить.
   — Удивительно. А когда к вам прилетал последний звездолет?
   — Не далее, как три дня тому назад. Если это можно назвать прилетом, конечно. Он разбился.
   — Разбился? -Да.
   — Кто-нибудь уцелел?
   — Вы. Корабль назывался «Альбасете». Больше пока никого не нашли, но мои егеря продолжают поиски.
   — Можно их вернуть. На борту никого не было. Мы все высадились на Кампанеллу. Скажите, а предыдущий корабль когда прилетал?
   — Около шестидесяти лет назад. Это был «Фламинго». — И?
   — Он тоже разбился.
   — «Фламинго»? Около шестидесяти лет назад?
   — Да, именно так.
   — А сколько длится год на Терранисе?
   — Наш год на неделю длиннее земного. А в сутках — двадцать пять земных часов.
   — Так. Получается больше шестидесяти четырех геолет. Невероятно!
   — Вы быстро считаете. Но я плохой хозяин. Съешьте что-нибудь. Ну, хотя бы вот этот салат, он того стоит
   — С удовольствием. Скажите, а где Эварт?
   — Эварт?
   — Эварт Виттон, мой товарищ. Мы вдвоем шли через горы.
   Курфюрст нерешительно переставил с места на место большое хрустальное блюдо.
   — Боюсь, что его схватили ящеры. Видите ли, деревня, близ которой вас нашли, подверглась нападению аборигенов Терраниса. К людям они питают не самые лучшие чувства, скажем так.
   Шеген отложил нож и вилку, поднялся со стула и медленно подошел к окну. На миг у него мелькнуло подозрение о том, что, может быть, его подвергают психологическому тестированию в некоем Центре имени Джона Ф. Кеннеди. Там лихие ребята специализируются на подготовке экипажей к встрече с неведомым Внешним Разумом и славятся своими проделками. Всякие голограммы, актеры, гипнобусы, псевдореалии и декорации повышенной достоверности. Это у них хорошо отработано.
   Но нет, не мог он сразу после Кампанеллы очутиться на Земле и ничегошеньки не помнить о том, как это произошло. Изъятие памяти запрещено законом.
   Внизу, во дворе замка, запрягали карету. Запрягали сноровисто, профессионально, обнаруживая многолетние навыки. Лошади помахивали хвостами, трясли головами — вероятно, отгоняли насекомых. Один из конюхов вдруг высморкался прямо на мостовую.
   Нет, подумал Шеген, так выдрессировать актеров очень сложно. Да, приходилось верить глазам своим. И ушам...
   — Быть может, не все еще потеряно, — с сочувствием сказал курфюрст.
   — Думаю, ваши егеря хорошо искали, — покачал головой Шеген.
   — Хорошо. Однако нужно переговорить с некоторыми вашими коллегами из экипажа корабля «Фламинго». У них есть свои источники информации
   — С некоторыми?
   — Увы, часть людей погибла, часть скрывается. Нескольких сожгли.
   — В каком смысле?
   — В прямом. На костре. Шеген медленно сел.
   — Вы это серьезно?
   — Совершенно.
   — Да за что же?
   — За то, что они небесники. То есть спустившиеся с неба.
   — Разве это преступление?
   — Смотря где. Здесь, в моих владениях, — нет.
   — А где — да?
   — Практически везде. За исключением графства Шевцен. Еще в Муроме небесников не жгут, а продают нам.
   — Кого продают, людей?
   — Людей, людей. Я знаю, для вас это должно звучать дико.
   — И где находится этот Муром?
   — Севернее Поммерна. Карту?
   — Да, пожалуйста.
   Курфюрст потянул тесемку и на ближайшем шкафе развернулся рулон.
   — Прошу.
   Шеген подошел ближе.
   В доброй старой проекции Меркатора на листе плотной чертежной бумаги, наклеенной на полотно, была изображена оконечность незнакомого материка. Тонкая сетка координат покрывала коричневые, желтые, зеленые и голубые пятна, пересекала нити рек. Севернее куска суши в океане плавали изящные льдинки. Шеген заметил, что все названия на карту нанесены от руки.
   Курфюрст взял указку, надел очки и стал походить на учителя географии с древней даже не фотографии, а какого-нибудь дагерротипа
   — Смотрите, сударь. Государство Поммерн, в котором вы сейчас находитесь, занимает самый юг вот этой горной подковы, охватывающей верховья реки Текла. А нижнее течение Теклы вплоть до впадения в море принадлежит купеческой республике Господин Великий Муром.
   — Вот, значит, где продают нашего брата, — сказал Шеген.
   — Здесь, здесь. Но знаете, Муром еще благодушно к вашему брату относится. Слева, то есть западнее и юго-западнее Поммерна, располагаются Объединенные Эмираты Магриба. Там самая абсолютная монархия, какую только можно вообразить. О проблеме прав человека, например, там ничего и не слышали; таковыми правами обладает один лишь эмир. Справа, юго-восточнее Поммерна, находятся земли графа фон Шевцен, моего друга. Тут монархия староукладная, спокойная и добродушная.
   Шеген с интересом рассматривал карту.
   — А дальше? — спросил он.
   — Дальше живут племена горцев, ведущих вялые войны то с королевством Альбанис, который расположен еще восточнее, то с Шевценом. На северо-востоке от нас, за Рудным хребтом, существует Пресветлая Покаяна, самое крупное из государств людей. Фактически власть в ней принадлежит религиозному ордену Сострадариев, крайне нетерпимому к любому инакомыслию. Вдоль морского побережья по бокам от Покаяны расположены два вассальных княжества, которые никакой реальной самостоятельностью не обладают. Еще люди живут на многих островах и рассеяны по Материку Изгоев, но государств в полном понимании этого слова там нет. Вот вкратце и вся наша террография.
   — Поразительно, — сказал Шеген. — Княжества, эмираты. Но вы ведь земляне, я правильно понял?
   — Абсолютно правильно. Наши предки действительно имеют земное происхождение, хотя далеко не все обитатели Терраниса сейчас в это верят.
   Шеген наклонился к обрезу карты
   — А что находится южнее Поммерна? Вот здесь, за этими горами?
   — Схайссы, или Ящерланд.
   — Он заселен?
   — Весьма и весьма. Но не людьми.
   — А кем?
   — Рептилиями. Вероятно, они и схватили вашего товарища.
   Шеген снова взял бокал и сделал большой глоток.
   — Мне кажется, я от них убегал. Смутно припоминаю. Они разумны?
   — Да. В том смысле, что наделены интеллектом. Но живут по законам, отличным от наших. Прибавьте сюда то, что мы появились на Терранисе в роли незваных пришельцев, а также разницу в биологии... До сих пор нас разделяли вечные снега Драконьего и Ледяного хребтов, практически непроходимые для холоднокровных ящеров.
   — А теперь?
   — Теперь? Вы не ошиблись, вас действительно преследовали ящеры. Их разведчики неожиданно появились на нашей территории. Они обнаружили неизвестный раньше проход в горах. Сейчас там идет бой.
   — Теперь понятно, зачем нужна девятая дивизия. Курфюрст вздохнул.
   — Потребуется не только девятая. На нашей стороне преимущество в оружии, но ящеров слишком много.
   Шеген кивнул. Курфюрст снял очки и отложил указку. На его лбу обозначились морщины.
   — Однако самое печальное не в этом. Буду с вами откровенен. Главная беда в том, что некоторые наши соседи только обрадуются, если Поммерн не устоит. И даже помогут нам не устоять.
   — Пресветлая Покаяна? — спросил Шеген.
   — Да. И эмираты.
   Шеген еще раз взглянул на карту
   — Это же глупо. Вслед за Поммерном ящеры могут хлынуть в другие государства. В ту же самую Покаяну.
   Неожиданно Бернар Второй улыбнулся так, как не умеют улыбаться плохие люди: и грустно, и весело одновременно.
   — А межгосударственные отношения и не определяются разумом. Чувствами — да, выгодой — сколько угодно. Но вот разумом — только изредка, по случаю. И уж совсем никогда такие отношения не строятся на морали. В общем, сегодняшняя выгода перевешивает завтрашние убытки.
   Шеген некоторое время молчал, находясь под впечатлением не столько слов этого государя, сколько его улыбки.
   — На что же вы рассчитываете? — наконец спросил он. Курфюрст пожал плечами.
   — Прежде всего — на свои дивизии, разумеется. Поммерн может и выстоять. Многое зависит от всяческих обстоятельств.
   — И одно из этих обстоятельств — я?
   — Безусловно.
   — Мне пока трудно понять, чем могу быть полезен. Но я готов.
   Курфюрст вздохнул и отпил глоток вина.
   — Прошу вас не торопиться с решением, монсеньор, — сказал он. — Будет лучше, если вы сделаете осознанный выбор. Хочу обратить ваше внимание вот на что. Видите ли, Поммерн отнюдь не является идеальным государством. У нас есть и тюрьмы, и бедность, и невежество. Законы не слишком совершенны, к тому же не всегда исполняются. Поэтому далеко не все ваши коллеги с корабля «Фламинго» согласились делиться с нами знаниями, опасаясь, что могут принести этим не столько пользу, сколько вред. Многие предпочли погрузится в... анабиоз. Кажется, так это называется.
   — Вполне их понимаю, — сказал Шеген. — В более спокойные времена, вероятно, и я бы так поступил. Но не сейчас, когда идет война. Нельзя оставаться безучастным, если есть шанс как-то уменьшить размеры трагедии. Итак, чем могу помочь? — Информацией.
   — Какой?
   — Насколько я могу судить, межзвездный корабль способен остановить войну. Это так?
   — Несомненно.
   — Вы могли бы вычислить время появления у Терраниса очередного звездолета?
   — В принципе — да.
   — Почему только в принципе? Вы же знаете время появления в нашем мире двух кораблей, следовательно, целых две точки отсчета у вас есть. Вероятно, вы осведомлены о том, какой корабль следовал за вашим «Альбасете», с какой скоростью и на каком расстоянии. Разве не так?
   — Так.
   — Чего же не хватает? Шеген невольно улыбнулся.
   — Всего лишь сведений о неравномерностях течения времени в двух Вселенных.
   — Время действительно может течь неравномерно?
   — Да. Так же, как и река. Только у реки времени мы не видим берегов, и у времени нет инерции. Поэтому изменения скорости не ощущаются.
   — Но как же тогда узнать, что время течет неравномерно? — удивился курфюрст.
   — Никак. До тех пор, пока из одной реки не удастся увидеть другую.
   — Погодите, погодите... Эге! Да ведь сейчас-то как раз это возможно! И именно вы это можете сделать, поскольку совсем недавно из одной реки перенеслись в другую. Или я опять чего-то не учитываю?
   — К сожалению. Я могу определить разницу во времени только на нынешний момент. Но не на будущее.
   — Иначе говоря, неизвестно, какой будет скорость течения каждой из рек за ближайшим поворотом? Я правильно понял? — Да. Совершенно верно. За ближайшим поворотом одна река может ускориться, а другая — замедлиться.
   Курфюрст покачал головой.
   — Из чего следует, что нельзя рассчитывать на помощь Земли.
   — Нельзя. Поскольку неизвестно, когда она подоспеет. Но, разумеется, ваш дежурный передатчик должен работать постоянно...
   — Передатчик чего?
   — Передатчик радиосообщений, — удивился Шеген.
   — Это невозможно, — усмехнулся Бернар Второй. — Радио мы еще не изобрели.
   — Как — не изобрели? Что же, вы оказались на Терранисе без радио?
   Курфюрст усмехнулся одной половиной лица.
   — Наши предки появились здесь не только без радио, но даже без одежды. Так же, как и вы.
   — Вот как? — сказал Шеген. — Что ж, теперь ваша очередь, ваше высочество. Спрашивайте.
   — Кто вы, сударь?
   — Шеген Джумагулов, астронавигатор транспортного звездолета «Альбасете».
   — Как вы оказались на Терранисе раньше своего корабля?
   — Мы оставили «Альбасете» на орбите и высадились на планете Кампанелла, население которой вдруг взяло да исчезло. Мы с Эвартом нашли в пустыне космический катер и решили его обследовать. С опоры катера на меня свалилось что-то черное, вот и все. Дальше я не помню.