Барон Алексей. Люди и ящеры

   — Совсем не хочу знать, кто там, — прошептал Иоганн. — А ты?
   Иржи мотнул головой:
   — Обойдусь.
   Они бросились в боковой ход. И чем дальше бежали, тем страшнее делалось. Как в дурном сне, коридор постепенно становился ниже, уже, темнее. Под конец он вообще превратился в трубу, в которой можно было идти только согнувшись в три погибели.
   — Назад дороги нет, — сказал Иоганн.
   Иржи кивнул. Вскоре пришлось опуститься на четвереньки. И тут появилась надежда. Иржи почувствовал дуновение свежего, пахнущего рекой ветра, а впереди обозначилось светлое пятно.
   Он рванулся дальше, яростно работая локтями и коленками. А за их спинами уже мелькал зловещий луч, слышались звонкие лязги. Только бы не бабахнул из чего-нибудь, подумал Иржи. Здесь, в совершенно прямой трубе, промахнуться невозможно. Особенно если картечью..

* * *

   Труба выходила на обрывистый склон горы, высоко над Быстрянкой. Иржи порвал матерчатую сетку, закрывавшую отверстие, раздвинул стебли дикого хмеля и тут же судорожно уперся в гладкие стенки — дальше был почти вертикальный обрыв.
   За рекой, как на ладони, лежала деревня с темными еще избами. А в деревне тревожно скулил Бернгардт, родненький.
   Ближе поблескивала Быстрянка. Внизу, под самым обрезом трубы, в предрассветных сумерках угадывались заросли тальника. У Иржи мелькнула мысль о том, что, если придется падать, кусты в какой-то мере смягчат удар. Но проверять это очень не хотелось.
   Позади испуганно бубнил Иоганн.
   — Чего? — спросил Иржи.
   — Обрыв там?
   — Обрыв.
   — Веревку с тебя размотать?
   — Давай.
   Иржи лихорадочно принялся ощупывать стенки, пытаясь найти что-нибудь, что позволяло бы закрепить конец веревки. Однако внутренность трубы оказалась абсолютно гладкой. Ни выступа, ни отверстия, ни даже царапины.
   Отчаявшись, он выглянул наружу.
   Начинало светать. На куполе колокольни уже отразилась заря. С крыши Промехиной мельницы опять каркал ворон. Порядочные птицы еще спали.
   — Во жуть. Иоганн, привязать-то не за что.
   — Что ж теперь, пропадать? Ты как хочешь, а я в стеклянный шар не собираюсь. Пошшупай снаружи, хорошенько пошшупай. Люс, люс. Должно быть что-то! Иначе как?
   — Бесполезно. Голый камень.
   — А хмель?
   — Хлипкая трава. Хотя погоди-ка. Он перевернулся на спину
   — Держи меня за ноги!
   Иоганн вцепился мертвой хваткой. Иржи высунулся по пояс и начал шарить руками.
   — Слава те, Господи...
   Он обмотал веревку вокруг трубы, края которой ладони на две выступали из скалы.
   — Все. Отпускай меня.
   — Не могу, — прохрипел Иоганн. — Руки свело. Иржи чертыхнулся.
   — Сейчас же отпусти!
   — Да не получается! — отчаянно сказал Иоганн.
   — Послушай, — вдруг сказал Иржи. — Кажется, в трубу кто-то лезет.
   — Да ну?!
   Руки Иоганна разжались. Потом, внизу, когда они уже спустились, дуя на ободранные веревкой ладони, Иоганн спросил:
   — А как ты узнал, что кто-то лезет? Я так ничего не слыхал.
   — Я тоже не слыхал.
   На Иоганна навалился истерический смех.
   — Ну, парень, ты даешь! «Кто-то лезет»... Надо же сообразить! Я чуть не обмочился.
   — Тише ты. Что с веревкой-то делать? Нельзя ее тут оставлять.
   — Айн момент!
   Продолжая похохатывать, Иоганн вытряс из штуцера порох.
   — Давай чиркни.
   Порох вспыхнул. От него занялась просмоленная пенька. Огонь разгорелся, побежал наверх, слегка раскачиваясь от утреннего ветерка.
   — Вот теперь точно аллес гут. Унесли мы ноги! Чего грустишь?
   — А ведь там свои веревки есть, — сказал Иржи. — Вдруг железяки спустятся? Иоганн почесал затылок.
   — М-да. А чего ж они до сих пор не спускались?
   — А до сих пор их не будили.
   — Тоже верно. М-да, натворили дел. Интересно, во что же мы с тобой вляпались, а?
   — Как — во что? В небесников, во что же еще. Тут Иоганн взял да и посерел.
   — Лучше бы ты ошибался, парень. Вот в небесников я верю. Надо же! Под самым боком такую базу отгрохали, а никто ничего и не заметил. Вот скрытные бестии!
   — Деревенским-то говорить? Иоганн отрицательно качнул головой.
   — Лежали себе те железяки сто лет, еще сто пролежат.
   — А если не пролежат? Возьмут да и повылазят.
   — Чего ради? Железяки же вроде слуг при небесниках состоят. Без приказу никуда не полезут.
   — А по приказу?
   — Ну, это ты хватил. Небесники поцивилизованнее нас. Что, убивать бросятся? Или грабить? Да они сами нас опасаются, раз прячутся.
   — Чего ж ты тогда перепугался?
   — Да так, с непривычки.
   Иржи посмотрел вверх. Там на вершине горы еще тлел остаток веревки.
   — Все-таки о небесниках должны знать.
   — Кто?
   — Ну, те, кому полагается. Сам курфюрст в конечном счете.
   — Ага. Сам курфюрст. Ты вот что, парень. Никакому курфюрсту докладывать мы не будем. У курфюрста и без того дел полно, давай побережем государя, лады? Не было ничего этой ночью! И все тут. А если железяки и полезут, то мы здесь ни при чем. Вот тогда курфюрст пусть и думает, что делать. Ферштеен зи?
   — Йа
   — Вот и отлично.
   Они перешли Быстрянку и поднялись по переулку.
   — Ну как, — спросил Иржи, — кладом-то доволен? Иоганн показал внушительный кулак.
   — Ду ист думкопф. Пустая голова.
   — А ты?
   — О! Я — другое дело. Я есть старая пустая голова. Иржи кивнул.
   — М-да, — произнес Иоганн. — И столько приключений и никакого толка, вот что досадно.
   — Почему? Есть польза.
   — Какая?
   — Мы теперь знаем, как будят железяк.
   Иоганн ничего не сказал, только хмыкнул. У плетня его ждала Матильда. Она что-то выпалила по-немецки и ушла в дом. Иоганн побагровел.
   А Иржи ждала мать. Ничего не сказала, только сгорбилась, но ее было до того жалко, что захотелось плакать.

5. СХАЙССЫ

   Как только стойбище осталось позади, Хзюка свернул на юг. Вокруг было так накопычено, что проблема сокрытия следов его не беспокоила.
   — А почему не на заход Хассара? — спросил Мартин.
   — Там граница с хачичеями.
   — Ну правильно.
   — Границу племени принято охранять. С двух сторон.
   — На юге тоже граница.
   — Там не только граница. На юге начинаются пески. Их охраняют хуже. И следы долго не держатся. Ветер.
   — А-а. Вот в чем дело
   — Медленно соображаешь, мягкотелый.
   — Зато прочно.
   Хзюка квакнул и замолчал. До утра не проронил больше ни слова. А к утру они достигли полосы саванн. Умылись в ручье, пересели на свежих шуссов, продолжили путь.
   — При свете нас легко заметить, — обеспокоенно сказал Мартин.
   — Ничего страшного. Уже не ночь, а днем тебе часто разрешали покидать стойбище. И я ведь при тебе. Весть о побеге дойдет сюда не раньше, чем на закате Хассара.
   Действительно, они мирно разъехались с пастухами, а потом — даже с пограничным дозором, миновали небольшое стойбище. Но после этого Хзюка повернул на юго-запад и начал заботиться о следах — выбирал каменистые участки, петлял. Дважды они долго брели по воде. В середине дня, когда жара сделалась тяжелой для шуссов, Хзюка объявил привал.
   Они остановились в роще древовидных папоротников. Перекусив вяленым мясом и съедобными корнями, до вечера по очереди спали.
   В сумерках Хзюка сам оседлал шуссов, подтянул упряжь и тщательно проверил все снаряжение.
   — Нас уже ищут, — сказал он.
   — Сивы хорошо умеют искать, Хзюка. Я знаю. Как ты хочешь их обмануть?
   — Завтра мы должны быть у хачичеев. Там нас не ищут.
   — Пока.
   — Да вся жизнь — это пока, — обронил ящер.
   Меняя шуссов, всю ночь они продвигались в быстром темпе. Судя по звездам — на юго-запад. Под утро достигли сухого русла с обрывистыми берегами.
   — Вот здесь и проходит граница, — сказал Хзюка. Прижимаясь к мелкому щебню, не успевшему остыть за
   ночь, они лежали на вершине холма. Внизу, вдоль обрыва проезжал парный дозор племени Сив. На противоположном берегу ехали хачичеи, тоже двое. И те и другие демонстративно не смотрели друг на друга.
   — Все. Пошли, — сказал Хзюка. — Как раз успеем.
   — Уже светло, — засомневался Мартин.
   — Сейчас меньше всего ждут. Слушай меня, мягкотелый!
   — Со всех сторон, о Хзюка, — уныло сказал Мартин. Они спустились по северному склону и вскочили в седла. Боковая ложбина вывела их к пограничному каньону.
   Здесь Хзюка, который ехал первым, остановился, прислушиваясь. Затем его шусс медленно попятился за выступ скалы.
   — Не повезло.
   — Что такое?
   — Прячься, — негромко приказал ящер.
   Мартин быстро отогнал шуссов за поворот, спрыгнул на землю и присел за большой глыбой глины, до белизны высушенной многолетней жарой.
   Хзюка с ножом в зубах и луком в руках вжался в обрывистый склон шагах в семидесяти впереди. Благодаря изгибу оврага то, чего он опасался, Мартин со своего места увидел раньше.
   Через границу ехали трое хачичеев. Один — впереди, двое — чуть поотстав, готовые прикрыть своего разведчика.
   Мартин показал три пальца. Хзюка кивнул, сдвинул на затылок шлем и спокойно почесал свой плоский лоб.
   Нарушитель вел себя очень осмотрительно. Выступ, за которым прятался Хзюка, явно вызывал у него опасения. Он отъехал к противоположному склону, натянул тетиву и направил свой лук в подозрительное место. Только после этого тронулся дальше.
   Трудно было понять, кто кого опередит в этой дуэли. Поэтому Мартин решил вмешаться. Он неожиданно вышел из-за своей глыбы, расправил трехлетнюю бороду и кашлянул. Хачичей глянул в его сторону и оторопел. Этакое страшилище ему явно пришлось видеть впервые
   — Я — местный дух, сэр, — крикнул Мартин, кланяясь. — Границу стерегу, знаете ли.
   Тут над ним свистнуло. Нехорошо так, неприветливо. Зато когда Мартин поднял голову, хачичей уже выронил лук и, схватившись за горло, медленно заваливался назад.
   Пока он падал, Хзюка выбежал из укрытия и отправил несколько стрел в остальных хачичеев. Один из них взмахнул руками, как бы радостно приветствуя врага. Мартину приводилось уже видеть эти взмахи. В жизни схаев так взмахивают лишь однажды.
   А последний хачичей сплоховал, испугался. Низко пригибаясь в седле, он бросился наутек. Однако на другой стороне русла его шусс захромал, потом начал валиться на бок. Всадник успел еще спрыгнуть на землю, но вот скрыться уже не смог. Стрела попала ему в затылок. Семьдесят шагов для Хзюки — не расстояние.
   Вся схватка протекала в молниеносном темпе и почти в полной тишине, поскольку у обеих сторон были причины не поднимать шума. Хачичей даже умирали молча, чтобы не поднять тревоги. Но Хзюка тоже не забыл об интересах племени.
   — Мартин! Быстро собирай сухие папоротники!
   Через пару минут на дне оврага начал разгораться костерок. Хзюка выждал, когда пламя окрепнет, потом открыл флягу и обильно плеснул воды. В небо пополз густеющий дым.
   — Все, Мартин. Уходим. Скоро прискачут наши. Дальше пусть разбираются сами.
   Прихватив трофейного шусса и наскоро собрав оружие хачичеев, они рысью направились в глубь территории сивов. Через некоторое время Хзюка повернул на юг.
   — Удачно получилось, — на скаку прокричал он. — И наши, и хачичеевские разъезды сейчас стягиваются к месту стычки. На полдень от нас граница обнажится. Мы успеем проскочить!
   Тут он притормозил шусса и спросил: — А чем ты так удивил хачичея? Мартин усмехнулся.
   — Собой, о Хзюка.
   — Хог! — озадаченно сказал ящер. — А я уж и забыл. Прижился ты у нас, мягкотелый.
   Сделав крюк, в середине дня они вновь оказались у пограничного каньона. На обоих берегах, как и предсказывал Хзюка, было пусто. Ящер без колебаний пересек границу, и через минуту они уже были на территории хачичеев. Никто их там не ждал.
   — Удачно получилось, — еще раз сказал Хзюка. — Всегда бы так.
   Глина на дне лога, по которому они ехали, была сырой. Шуссы оставляли в ней четкие четырехпалые вдавления, но Хзюка об этом не беспокоился.
   — Сейчас важно подальше уйти от границы. А там — затеряемся. Будем ехать до конца дня и всю ночь. Выдержишь?
   Мартин кивнул.
   — На, пожуй. — Хзюка протянул кусок вяленого мяса. Долгое время они двигались по дну оврага. Когда-то здесь
   явно текла река, а потом исчезла, ушла под землю, оставив на поверхности лишь влажные пятна под потрескавшейся глиняной коркой. Таких русел, давно не видывавших воды, в южной части Схайссов встречается много. Мартин все больше укреплялся в убеждении, что здешний климат меняется. Некие глобальные процессы в атмосфере приводят к тому, что количество осадков, выпадающих на землях схаев, постепенно снижается.
   Мартин неоднократно слышал от старых сивов, что хороших пастбищ в прошлые времена было больше, а пески находились дальше. Поэтому нынешние стойбища находятся севернее, чем еще два-три поколения назад. Медленно, но неуклонно пустыня прижимала ящеров к горам. По всей видимости, именно сокращение обитаемого пространства являлось главной причиной участившихся войн между племенами. Остановить их могло лишь появление безусловно общего врага, на которого можно выплеснуть весь накопившийся запас воинственности. Такой враг у схаев имелся на протяжении веков. Но теперь, после обвала в горах, он к тому же стал доступным. Вдобавок в Схайссах появился сильный лидер, Су Мафусафай. Следовало ожидать серьезных неприятностей.
   Знают ли в Поммерне о новом проходе? Если знают, успели ли его захватить? Удержат ли? Если удержат, то что делать в перспективе? Повлиять на климат, дать больше дождей Схайссам? Технически пока невозможно. Да и не решение это, а лишь отсрочка. Выход один — медленно налаживать отношения. Сначала с племенем Сив, потом — со всеми остальными племенами. И потихоньку цивилизовывать ящеров. Приобщать к благам прогресса и просвещения, сколько бы это ни потребовало времени. Надо бы перечитать колонизатора Киплинга, подумал Мартин. Только где его взять на Терранисе? Придется залезать в софус «Фламинго», как только появится возможность.
   Сухое русло, по которому они ехали, постепенно поворачивало к северо-западу. Его обрывистые берега были испещрены норами, из которых выпрыгивали мелкие летающие ящеры. Выпрыгивали, распахивали перепонки, взмывали вверх. Потом злобно верещали, кружились над головами, гадили на лету.
   Хзюку это явно не устраивало, потревоженных летунов могли увидеть хачичеи. Он все чаще останавливался, поднимался из впадины, чтобы оглядеться. Но им пока везло. Не заметив ничего подозрительного, Хзюка спускался вниз, влезал в седло, и они продолжали путь. Наконец, уже под вечер, пришлось покинуть русло, которое стало совсем уж мелким. Хзюка счел, что они достаточно уклонились к западу и пора поворачивать на север
   — Ну, Мартин, теперь мы спокойно поедем к горам. Поход и в самом деле скорее напоминал путешествие.
   Трудно было поверить, что едут они по земле заклятых врагов, никто из хачичеев не показывался. Лишь в сумерки попалась широкая полоса следов.
   Не слезая с шусса, Хзюка оценил их опытным оком.
   — Стадо? — спросил Мартин.
   — Нет. Отпечатки глубокие. Прошлой ночью здесь прошла тысяча всадников с припасами и оружием.
   — Хачичеи что-то затевают?
   — Еэ. Затевают.
   — Это опасно?
   — Наши уже предупреждены. Большего мы сделать не можем. Надо выполнять свою задачу.
   Хзюка повернул по следам хачичеев на север. Теперь их собственные отпечатки было не так-то просто различить днем, а ночью — невозможно. Только вот на горизонте появилось слабое зарево.
   — Стойбище, — определил Хзюка. — Надо опять поворачивать туда. — Он махнул плетью на запад.
   Описав по ночной саванне широкий полукруг, они обошли поселение и вновь взяли курс на север. К утру достигли группы невысоких холмов. К этому времени Мартин уже с трудом держался в седле. Не единожды он начинал дремать, но каждый раз просыпался, ткнувшись носом в жесткую шкуру шусса. Шуссы тоже брели через силу, все норовили остановиться и присесть. Наконец Хзюка сжалился, объявил привал. Сам он ничем не выдавал усталости и, наверное, мог бы ехать еще долго.
   Выбрав холм, где в редкой пальмовой роще росли мох да травовидные папоротники — излюбленный корм шуссов, Хзюка привязал животных длинными веревками с таким расчетом, чтобы они могли подходить к ручью.
   — Идем, Мартин.
   Мартин поднялся на деревянные ноги и с превеликой мукой взошел на вершину холма. Обычай как следует осмотреться перед сном схаи соблюдали свято. Причем осматриваться полагалось всем. «Чем больше глаз, тем меньше ночи», — вспомнил Мартин. И подумал, что ни по числу, ни по качеству пословиц, этих концентратов слова и смысла, схаи ничуть не уступают все тем же латинянам. Хотя во многом другом ящеры куда ближе Чингисхану с его динамичными туменами, нежели Риму с его веками отшлифованными легионами. Такой вот промежуточный вариант истории. Комбинация хотя и новая, однако сложенная из вполне узнаваемых для землянина элементов.
   — Ты что-нибудь видишь? — спросил Хзюка.
   Небо уже начинало быть не черным, а серым, предрассветным. Далеко на юго-востоке смутно различались огни того стойбища хачичеев, которое они обошли ночью. К северу простиралась холмистая саванна с редкими группами деревьев. На северо-западе поблескивало извилистое озеро с поросшими густой зеленью берегами. Промежутки между этими направлениями занимала ровная, хорошо обозреваемая местность.
   — Хачичеев не видно, — сказал Мартин.
   — Еэ. Я тоже не вижу.
   — Что будем делать?
   — Отдыхать до следующей ночи. Днем теперь ехать нельзя. Спи первым. Потом меня сменишь.
   Мартин не заставил себя упрашивать. Быстро расстелил шкуру, упал на нее и мгновенно отключился.
   — Хорошо засыпает, — пробурчал Хзюка. — Мягкотелый.
   Всякому везению приходит конец. А уж военному везению — пренепременно. Под вечер Мартин заметил группу всадников. Хачичеи двигались тем самым путем, которым они с Хзюкой ехали утром.
   Хзюка проснулся мгновенно, лишь только почувствовал прикосновение.
   — Что, появились? — Да. Взяли наш след. Вон там.
   — Десять, — подсчитал Хзюка. — В открытом бою не одолеть. Уходим.
   Отдохнувшие шуссы несли быстро. Одним броском они достигли озера и некоторое время следовали вдоль берега. Хзюка вертелся в седле и о чем-то размышлял.
   — Сейчас мы заставим их поплавать, — сказал он.
   — Что ты задумал?
   — Скоро увидишь.
   Вдоль основного берега тянулся лесистый островок, на который они и переправились. Потом вошли в воду с противоположной стороны, но плыть на другой берег озера не стали. Вместо этого по мелководью прошли вдоль всего острова, достигли его северной оконечности и переправились в обратном направлении.
   — На сухое место не выезжать, — предупредил Хзюка.
   Несколько сот шагов опять брели по воде, скрытые обрывом, пока не достигли зарослей гигантских хвощей. Здесь Хзюка приказал затаиться.
   — Хачичеи решат, что мы направляемся на заход Хассара, — заявил он.
   — Почему?
   — Они подумают, мы идем, чтобы заключить союз с фахонхо, их соседями. Больше незачем появляться здесь малому отряду сивов. Никому в голову не придет, что мы хотим попасть в Ледяные горы, схаям там делать совсем нечего.
   — А кто такие фахонхо?
   — Лесные схаи. Еще более дикие, чем хачичеи. Мартину захотелось побольше узнать об этом племени,
   но к протоке уже подъезжали преследователи, и все внимание Хзюки переключилось на них.
   — Быстро добрались, — похвалил он.
   Хачичеи остановились на берегу, очевидно, совещались. Шуссы под ними начали усаживаться.
   — Устали, — сказал Хзюка. — Это хорошо. И запасных нет
   Скоро хачичеи подняли шуссов и один за другим, все десять, переправились на остров.
   — Обманулись?
   — Не спеши, Мартин.
   Пара хачичеев показалась на северном мысу острова. После этого наступили весьма томительные минуты. Даже Хзюка бесцельно похлопывал плетью по ноге — риск явно был нешуточным. Но Мартин давно знал, что в Схайссах без риска не обойтись. К тому же шуссы хачичеев утомлены, значит, можно и оторваться в случае чего.
   Однако расчет Хзюки оказался верным. Потоптавшись на мысу, дозорные хачичеи повернули.
   — Есть, — сказал Хзюка. — Вот теперь они обманулись. Смотри!
   Из-за острова выплыл шусс. Рядом с ним, держась за поводья, осторожно, без всплесков, скользил хозяин. За первой парой показалась вторая, третья, все остальные. Они направлялись к западному берегу озера.
   — О, — сказал Хзюка. — Смелые ребята.
   — А в чем их смелость?
   — Да в том, что в озере могут водиться заглотай.
   — Это кто? Я еще не видел.
   — Может быть, увидишь. Все равно лучше подождать, пока хачичеи совсем переправятся. Так будет вернее.
   Хзюка помолчал, а потом квакнул:
   — Но лучше заглотая не видеть. Плохо будешь спать, мягкотелый!
   Мартин потрогал ноющую поясницу.
   — Вот это уж вряд ли.
   Заглотая увидеть все же пришлось, хотя и не полностью. Хачичеи успели преодолеть примерно две трети расстояния до противоположного берега, когда в озере появились водовороты. Потом вода забурлила и вдруг распахнулась чудовищной пастью. В этой клыкастой пещере мгновенно исчез последний из хачичеев, исчез вместе со своим шуссом. Оставшиеся лихорадочно гребли к берегу.
   — Еэ, — сказал Хзюка. — А хачичеи считают заглотая священным животным. Дикие они!
   Тут шусс под Мартином вдруг дернулся и заверещал. Хзюка выругался.
   — Мартин! Быстро на берег! Сейчас и нам достанется. Как только они выбрались из воды, схай тут же соскочил
   на землю и с размаху рубанул саблей. Мартин увидел извивающееся в грязи толстое змееобразное тело. Отсеченная голова гада продолжала держать ногу шусса в буквальном смысле мертвой хваткой. Хзюка разжал челюсти лезвием.
   — Кто это? — спросил Мартин.
   — Большая махерена. Перегружай поклажу.
   — Этого шусса уже не спасти?
   — Можно. Но некогда.
   Сначала укушенный шусс по привычке бежал за ними, но потом отстал.
   — Сыс, сыс! — поторапливал Хзюка.
   Теперь он явно делал ставку на скорость и не тратил времени на сокрытие следов. Да и скрыть-то их было практически невозможно, поскольку местность сильно изменилась. Вокруг, сколько хватал глаз, расстилалось море высокой, по брюхо шуссов, травы. В этих зарослях животные быстро уставали, их приходилось менять чуть ли не каждый километр.
   — Вот не было раньше этой зеленой гадости, — с отвращением сказал Хзюка. — Лет сто назад появилась.
   Мартина беспокоило то, что за ними в траве оставалась протоптанная полоса, по которой преследователям будет удобно их догонять. Хзюка наверняка понимал это не хуже, но беспокойства почему-то не проявлял.
   Когда совсем стемнело, трава перед шуссами начала редеть и вскоре исчезла. Обнажилась сухая, каменной твердости глина, на которой почти не оставалось следов. Тут Хзюка повернул, и с полчаса они ехали на запад
   — Ты все понял, Мартин?
   — Да. Теперь хачичеи решат, что мы точно отправились заключать союз с фахонхо, а наш рывок в сторону гор — всего лишь обман.
   — Правильно думаешь, мягкотелый. Командиру хачичеев я не завидую.
   — Сколько мы выиграли времени?
   — День, не меньше.
   Вскоре они выехали к обширным россыпям щебня, окружающим скалистые, лишенные растительности холмы. Здесь, на камнях, следы шуссов обнаружить было уже невозможно, и Хзюка вновь повернул к северу.
   — Завтра увидим Ледяные горы, — пообещал он. — Надо только проскочить брод через большую реку Хач.
   — А переплыть нельзя?
   — Опасно. Тут вода еще теплая.
   — Чем же теплая вода может быть опасной? — удивился Мартин.
   — Как это чем? — еще больше удивился Хзюка. — Теплую воду любят заглотай!
   Ночью поднялся ветер, и это был ветер предгорий. Прохладный, влажный, суливший Мартину благополучное и такое долгожданное возвращение. Но в Схайссах мало что дается с легкостью, без борьбы и опасности.
   Перед рассветом им пришлось залечь в лесной чаще и несколько часов наблюдать переправу огромной пешей рати хачичеев через тот самый брод, который они не успели проскочить. Хачичеев были тысячи. В несколько рядов они шли вдоль натянутых поперек реки веревок. А по обоим берегам сновали верховые разъезды.
   — Хо! — сказал Хзюка. — Да это похоже на настоящую войну.
   — Послушай, а ведь тысяча, следы которой мы видели на юге, — это обман, — сказал Мартин. — Та тысяча должна оттянуть на себя силы сивов к югу, а главный удар хачичеи нанесут отсюда, прямо на большое стойбище сивов!
   — Правильно думаешь, Мартин. Так оно и есть. Мы наткнулись на главные силы.
   — Нужно предупредить ваших.
   — Как?
   — Не знаю.
   — И я не знаю.
   — Неужели ничего нельзя сделать?
   — Почему? Из-за нас погибли уже четверо хачичеев. Еще девять заняты преследованием. Не так уж и плохо, и это еще не все. Если ускользнем сегодня, завтра в погоню бросятся уже десятки. Они не могут позволить врагу гулять по своим тылам.
   — Э, хачичеев много тысяч. Что значат эти несколько десятков?
   — То, что мы можем сделать, оставаясь при этом в живых, — невозмутимо ответил Хзюка.
   Между тем Хассар поднимался все выше, а конца переправе не предвиделось. Ситуация становилась неприятной, Мартин забеспокоился. Сзади рано или поздно появится обманутая погоня, а впереди через реку ползла и ползла серо-коричневая масса. Более того, переправившиеся хачичеи начали разбивать огромный лагерь.