Басби Ширли. Пока страсть спит

   Ее маленький подбородок вздернулся, когда она одарила его не менее холодным взором. Голосом, в котором не было ничего, кроме необходимой вежливости, она ответила на его двусмысленное приветствие:
   — Добрый вечер, сеньор. Ваш отец часто говорил о вас, пока вас здесь не было. — Слова застревали у нее в горле, но все же она заставила себя добавить:
   — Мы ждали случая познакомиться с вами.
   Рафаэль улыбнулся, но взгляд его не стал намного мягче. Наклонившись, он излишне интимно поцеловал ее запястье. Теплота его губ поразила ее. Несколько иронично он заявил:
   — Вы так высоко оценили меня, что я буду просто вынужден вести себя образцово, не так ли?
   Бет вырвала руку, а дон Мигуэль, заметивший тайный поцелуй, смотрел на нее с удивлением. Она поспешно пробормотала:
   — Боюсь, я не подготовлена к вашей испанской галантности.
   Лицо дона Мигуэля прояснилось. Он поручил сыну заняться гостьей, а сам направился к Натану и донье Маделине. Бет было страшновато, что он уходит, но по ее внешнему виду никто не заметил бы, что творится в душе женщины. Рафаэль холодно констатировал:
   — Ты здорово проделала это, Англичанка. Видно, ты, в добавление ко всем другим талантам, еще и хорошая артистка. Никто и не заподозрил бы, что мы встретились не впервые. Но дело не в этом, правда?
   Фиолетовые глаза вспыхнули гневом, и тихим голосом она зло сказала:
   — Может быть, хотите, чтобы я поведала всем обстоятельства нашей предыдущей встречи? Мне сдается, что в таком случае вашему отцу и моему мужу было бы о чем поговорить за обеденным столом.
   Садясь со звериной грацией в соседнее с ней кресло, он прошептал:
   — Не трудно себе представить выражение их лиц при таком разговоре. Мягко говоря, они выглядели бы возбужденными!
   Ее голос выдал внутреннее волнение, когда она сказала:
   — Вас это забавляет, не так ли? Или вы считаете это развлечением?
   Его глаза бессовестно шарили по ее лицу и бюсту, и он признался:
   — Вот это для меня действительно развлечение! Бет с трудом удержала себя от того, чтобы не встать и не залепить ему оглушительную пощечину. Ее сжатые пальцы спрятались в складках юбки, но лицо отразило бушевавшие в ней чувства. К счастью, никто не смотрел сейчас на эту пару. И Бет, понимая, что осложнения ей не нужны, сумела успокоить себя. С обманчиво приветливой улыбкой на губах она сказала:
   — Вы — свинья, сеньор! Я вас презираю и советую не поворачиваться ко мне спиной, потому что я могу не удержаться и всадить в нее нож!
   Но в ответ на этот выпад Рафаэль только лениво улыбнулся ей. С неожиданной симпатией в голосе он ответил:
   — А я, Англичанка, просто хочу тебя.., и очень сильно, что мне уже не нравится.
   Бет сумела подавить в себе вспышку радости от этих слов и, отводя взор от его глаз, явно выражающих вожделение, колко спросила:
   — Что это вы опровергаете самого себя? Уверяю вас, я была бы вам очень благодарна, если бы вы сумели найти какой-либо другой объект, чтобы направить на него ваше желание, которое вы считаете, как только что заметили, нежеланным для самого себя!
   Рафаэль громко засмеялся:
   — Девочка, не затевай публичной ссоры в таком тоне. — При этом в его словах можно было прочесть завуалированную угрозу. — Если ты начнешь это здесь, то, даю слово, закончим мы спор уже где-нибудь вдвоем!
   Бет была уже достаточно возбуждена и могла проигнорировать его угрозу, но Рафаэль, кивнув в сторону остальных, нервно поинтересовался:
   — Слушай, а вот тот жеманный пижон около моей мачехи — это и есть твой муженек? Человек, который обладает всеми качествами, которых лишен я…
   Она понимала, что он был, по крайней мере, бестактен, задавая свой вопрос, но ее поразило, как он был близок к истине в этот момент. Натан обладал всем тем, чего был лишен Рафаэль. Он был добр и нежен, а Рафаэль груб и жесток. Рафаэль был готов уничтожить всех, кто с ним не соглашался, Натан же был готов простить каждого. Натан был светловолос и покладист в той же мере, как Рафаэль темноволос и агрессивен. Рафаэль был воплощением мужественности, а Натан напоминал нежную девушку, он был слаб физически, а Рафаэль по-звериному силен. Это открытие потрясло Бет, и она еще более была взбешена тем, что Рафаэль толкнул ее мысли в русло нелояльности к мужу. Какое ей дело до достоинств Рафаэля? Натан был добр к ней, и сейчас она виновна в том, что хотя бы в мыслях, но предала его. И только ли в мыслях? Она помнила и о предательстве своего тела. Было что-то в тоне Рафаэля, что ее насторожило, и она не стала ввязываться в бой, а неожиданно для себя мягко сказала:
   — Он совсем не жеманный, а что касается внешности и одежды, то да, человек, уделяющий столько внимания этим факторам, может считаться денди, а не пижоном.
   А Натан, словно поняв, что речь идет о нем, повернулся к жене и мягко улыбнулся ей. Бет ответила ему очень теплой дружеской улыбкой.
   Это вызвало у Рафаэля взрыв эмоций. Он вскочил на ноги, а Бет, коварно-ласково глядя на него, поинтересовалась:
   — Что-нибудь не так?
   Его брови сошлись над переносицей, ноздри трепетали, но он сумел в тон ей ядовито вежливо ответить:
   — Нет, почему же? Что может быть не так? Не дожидаясь ее ответа, он схватил Бет за тонкое запястье и буквально выдернул женщину из кресла:
   — Пошли со мной, я очень хочу познакомиться с этим образцом добродетели.
   Но Натан уже направлялся к ним сам. Бет хватило времени освободить свою руку и отступить на полшага от Рафаэля. С вежливой улыбкой на губах Натан констатировал:
   — Насколько я понимаю, вы — сын дона Мигуэля, Рафаэль. Мы с вами незнакомы — я муж миссис Риджвей Натан.
   Со стороны все трое выглядели странным ансамблем. Бет, чья стройная фигура в летящем серебристо-пепельном платье застыла между двумя одетыми в темные костюмы мужчинами, была как бы поймана в ловушку. Натан стоял перед ней, Рафаэль почти с видом собственника рядом. Она не могла удержать себя от того, чтобы не сравнивать этих двух так не похожих друг на друга мужчин. Напуганная мыслью о том, что Натан может заподозрить что-то неладное, она быстро проговорила:
   — А мы как раз намеревались подойти к тебе. Сеньор Сантана только что выразил желание познакомиться с тобой.
   Это было явной ложью, но Натан сделал вид, что ничего не заметил, и, выразительно глядя на Рафаэля, спросил:
   — Вы хотели познакомиться со мной по какому-то конкретному поводу?
   Сердце Бет замерло в ожидании ответа Рафаэля. Она была напугана и зла в одно и то же время. Если Натан догадается о том, кто на самом деле этот высокий устрашающего вида мужчина… Она просительно посмотрела на Рафаэля своими бездонными фиолетовыми глазами.
   В ту секунду, когда Натан подходил к ним, Рафаэль сумел погасить все эмоции, вызванные теплым взглядом Бет на мужа, взглядом, в котором была какая-то странная разновидность нежности. Рафаэль отдавал себе отчет в том, что ему вовсе не хотелось приветствовать Натана вежливыми словами, а перерезать ему глотку и похитить его жену. Он намеревался отплатить ей сполна за допущенные вольности и воспользоваться двусмысленной ситуацией, но взгляд ее по-настоящему прекрасных глаз разрушил его намерения. Он никогда не видел такого умоляющего взгляда. И он невозмутимо произнес:
   — О да, причина очень уважительная. Я обязательно хотел бы узнать имя вашего портного. Я как раз сказал вашей.., э.., жене, что просто восхищен элегантностью вашего сюртука.
   Ничто не могло порадовать Натана больше, чем такие слова. Благодарная улыбка осветила его лицо, и он с видимым удовольствием заявил:
   — Большое спасибо за вашу высокую оценку. Я совершенно убежден, что хороший портной — это великое дело, и готов дать вам его адрес. Он прекрасный мастер и очень неглуп.
   И с восхищенным выражением, которое неожиданно появилось на его лице, Натан продолжил:
   — Но, как вы понимаете, он ведь живет в Натчезе. Боюсь, что вам придется отправиться туда, иной возможности нет!
   Рафаэль лениво усмехнулся:
   — О, конечно. Этого следовало ожидать. Как только я увидел ваш сюртук, тут же понял, что его шили к востоку от Миссисипи.
   Онемевшая от удивления, Бет стояла безмолвно между двумя мужчинами. Она была поражена познаниями Рафаэля в причудах последней мужской моды, когда он стал излагать свои взгляды на этот предмет Натану. Тот был невероятно заинтересован и польщен тем, что нашлась родственная душа, считавшая моду чуть ли не главным в жизни. К счастью, ни один из них не ждал от нее участия в их разговоре. Ее удивление осталось незамеченным Натаном, но не прошло мимо Рафаэля. Натан был увлечен разъяснением значения сатиновых отворотов для общей элегантности сюртука, а Рафаэль выразительно посмотрел на пораженное лицо Бет серыми глазами, спрятанными в густые ресницы.
   Появление Себастиана вывело Бет из состояния, похожего на транс, и она облегченно вздохнула. Она верила, что Рафаэль в присутствии Себастиана не позволит себе каких-то бестактных высказываний. Если Бет была удивлена познаниями Рафаэля в тонкостях мужских нарядов, то Себастиан был просто поражен. Он вслушивался в разговор — речь шла о том, как лучше приготовить пасту для чистки ботинок. С Натаном для него все было ясно, но от Рафаэля он не ожидал такого!
   По ходу Рафаэль проявил большое любопытство к их жизни в Бриарвуде и Натчезе, и Натан, довольный этим, в деталях поведал, как успешно ведет их немалое хозяйство Бет.
   А та, чувствуя себя натянуто в присутствии Рафаэля и Себастиана, пыталась перевести разговор на нейтральную тему. Натан вдруг оказался весьма разговорчивым, если не болтливым, и к тому времени, как донья Маделина и дон Мигуэль пригласили всех к ужину, не осталось почти ничего неизвестного Рафаэлю о ней и их жизни дома.
   Когда они разместились за столом в уютной гостиной, она изучающе смотрела на Рафаэля, пытаясь понять, почему он, имея прекрасную возможность выдать ее или их отношения, не сделал этого. Он, наоборот, просто очаровал ее мужа и обезоружил его. Но это никак не облегчало ее чувств, клубок противоречий был затянут слишком туго. Найти ответ в лице Рафаэля было невозможно, но ее озадачивало ленивое выражение его глаз.
   Что он еще задумал?

Глава 15

   Если бы Бет удалось прочитать мысли Рафаэля, она была бы удивлена. Впервые в жизни он обнаружил, что попал в тупик. Он просто не мог пропустить через себя ту информацию, которую ему выдал Натан. Она противоречила тому, что он думал о Бет. К тому же ему еще никогда не случалось ненавидеть какого-либо мужчину с первого взгляда и никогда он серьезно не планировал увести у кого-либо жену. А сегодня все было в полном наборе, и за эту слабость он ненавидел себя и страшно злился.
   Женщины никогда не играли важной роли в жизни Рафаэля, потому что он вырос среди команчей, где всякие сантименты не культивировались, и потому что у него никогда не было прочной связи ни с одной из женщин. Он был убежден, что женщинам отведены две роли: давать мужчине физическое наслаждение и рожать ему детей. Никакой другой ценности они для него не представляли. У него никогда не было любовниц, которые задержались бы больше нескольких недель. Они сами стремились в его постель, и это отнюдь не приподнимало их в его глазах. Были среди его подруг и замужние, но никогда.., до сегодняшнего вечера их мужья не вызывали каких-либо эмоций у него. То есть до того момента, пока он не встретил женщину, которая занимала его мысли гораздо больше той меры, чем ему хотелось бы.
   Как ни смешно, но он не мог идентифицировать ее с именем Бет. Бет была женой Натана. Англичанка была его женщина! И мысль о том, что она могла лежать в объятиях Натана, наполняла его яростью и болью. Он не мог смириться с мыслью, что какой-то другой мужчина, кем бы он ни был, имел право на это стройное тело с белой кожей, что кто-то другой мог претендовать на ее любовь.
   «Чем она отличается от других?» — зло задавал он себе вопрос, еще и еще раз глядя на красивое лицо и прекрасное тело женщины, сидящей по другую сторону стола.
   Ему в жизни встречались многие красивые женщины, может быть, не такие красивые, как она. Он нехотя признал, что ни у какой другой просто не может быть таких изумительных серебристых волос и таких бездонных фиолетовых глаз. Не было в мире и такого совершенного тела, неповторимого от макушки до лодыжек, красивого и желанного. И опять он попытался убедить, что знавал многих красавиц, но кто-то упорный долбил его мозг: Но Англичанка несравнима ни с кем! Причем она все время не хотела сдаваться ему. Он прекрасно помнил, как она старалась не смотреть на него, когда он появился впервые и пытался выведать у Стеллы имя этого прекрасного создания. Он в мыслях поднялся на высокий поэтический уровень, сравнивая ее глаза с аметистами, а волосы — с сиянием луны. —Он и не подозревал раньше, что сердце — это тот самый орган, который может болеть, а не просто автоматически перегонять кровь.
   Ну а как же она поступила с ним? Он припомнил, что она стремилась игнорировать его, не замечая, что это опасно для молодого человека, числящегося ее мужем. Рафаэлю так хотелось бы снять с него скальп! Его бесило собственное отношение к ней и возрастающая зависимость от нее. Ведь он точно знал, что она шлюха. Она была готова изменить ему даже с таким романтиком, как Себастиан, да и с другими при первой же возможности.
   И он, невольно кривя рот, думал с презрением о себе: «Ты все знаешь и понимаешь, так почему же ты так хочешь ее? Ведь ни одна женщина никогда не имела над тобой такой власти».
   Он заводил и заводил себя и к концу ужина так ненавидел Бет Риджвей, как никого и никогда на этом свете. Ну уж нет, ни одной из этих потаскух он не позволит пробраться в свое сердце… И этой тоже!
   Только Себастиан, время от времени бросавший любопытные взгляды на кузена, отметил, что тот как-то неестественно молчалив. Кстати, Себастиан с удивлением обнаружил, что не так уж страшна встреча с Бет, как он воображал.
   Ничего в их отношениях не изменилось. Она была так же доброжелательна к нему, как всегда, слегка подтрунивая, но и одновременно мягко улыбаясь его шуткам. Его это поражало, потому что он с трудом представлял, как женщина может так спокойно себя вести, сидя за столом в присутствии мужа и любовника.
   Как бы там ни было, он был очень рад концу трапезы. Он понимал, что только дон Мигуэль и донья Маделина искренне радовались ужину и внешне приятному вечеру. Эти святые души не ощущали напряженности в атмосфере.
   Ситуация осложнилась тем, что Бет, уверенная в том, что Натан объявит об их отъезде, ничего не говорила, а тот, наоборот, ждал, что это сделает его жена.
   И никто не мог предположить, какая буря эмоций бушевала за этим внешне спокойным столом.
   Но Бет, предвидя окончание ужина, решилась:
   — Не могу не сказать от себя и своего мужа, что нам было очень приятно гостить у вас, но тем не менее настала минута прощания. Вы были так добры к нам, что мы будем вспоминать вас на пути в Натчез.
   Наступила тишина, которая для Бет была предвестником опасности, но тут же дон Мигуэль и донья Маделина выразили свои искренние чувства: они хотели бы, чтобы гости остались еще…
   Бет растерялась, но Натан пришел ей на выручку, заявив твердым тоном, что совершенно неотложные дела требуют их возвращения домой.
   Первым отреагировал Себастиан:
   — Жаль, что вы больше не можете воспользоваться гостеприимством моих родственников, но уж, пожалуйста, не удивляйтесь, когда увидите мою физиономию еще в этом году в вашем Натчезе. Я думаю, что неплохо заработаю, купив те земли, которые мы с Рафаэлем только что обследовали. А уж потом я спущусь вниз по реке и нанесу вам визит. Надеюсь, вы не отменили ваше приглашение?
   Натан вполне серьезно подтвердил, что все сказанное ранее действительно. А потом, обращаясь ко всему семейству Сантана, торжественно заверил, что все они вместе или порознь будут желанными гостями в поместье Бриарвуд, если им случится оказаться на востоке от Миссисипи.
   Все это было произнесено очень элегантно, и вся атмосфера вечера была обычной для такой ситуации — гостям пора уезжать, хозяева это понимают, но все же по канонам гостеприимства пытаются их задержать. Все были спокойны, только не Рафаэль.
   Когда Бет обнародовала свое решение, он буквально окаменел. Бет знала, что рисковала — Рафаэль мог учинить какую-нибудь провокацию. Она была внутренне готова к чему угодно, но только не к тому, что заявил он! Даже в страшном сне ей не привиделось бы, что он выразит пожелание сопровождать их в Сан-Антонио. Теперь до нее дошло, что остаться на гасиенде было бы гораздо спокойнее — ведь здесь были другие члены семьи.
   Теперь же она и Натан окажутся в безлюдной степи с глазу на глаз с этим дикарем, чьи порывы необузданны. Она в который раз вспомнила о страшной смерти Консуэлы и опять подумала, не было ли это подстроено им самим.
   Натан, не знавший о терзаниях жены, горячо поддержал предложение Рафаэля. А тот сделал очередной шаг:
   — Я надеюсь, что в Сан-Антонио вы проведете несколько дней в моем доме.
   Бет хотела немедленно отказаться, но ее опередил удивленный вопрос Себастиана:
   — А когда ты успел приобрести дом? Дон Мигуэль ответил вместо сына:
   — Дом Рафаэлю оставил в наследство его дед Хаукинс. Он умер несколько лет назад.
   Натан, к ужасу Бет, подтвердил, что они с благодарностью принимают любезное приглашение Рафаэля. Ей было страшно подумать о замыслах, которые могли родиться в этой буйной голове.
   Она зло корила себя за пассивное поведение. Ведь было совершенно ясно, что Рафаэль Сантана опасен, слишком опасен для ее душевного равновесия. Ей вспомнились слова леди Кэролайн, сказанные много десятилетий назад по адресу франтоватого лорда Байрона: «Сумасшедший, плохой, опасный для знакомства!» Это все очень подходило к Рафаэлю Сантане.
   Потом Бет долго не могла заснуть, ее мысли разбегались и путались. Она все время вспоминала рассказ Мануэлы о цепочке событий, приведших Консуэлу к страшному концу. Она лежала и размышляла, мог ли он устроить это. Ее ум восставал против такого предположения. Да, Рафаэль мог быть опасным, «сумасшедшим и плохим», но он не был подлым. Ему, наверное, было бы проще самому задушить ее голыми руками, но не втягивать в это убийц-команчей.
   Бет говорила себе, что если бы она хоть на минуту могла заподозрить Рафаэля в совершении такой подлости, то ни за что не сделала бы ни одного шага за пределы гасиенды.
   Понемногу улеглась и ее паника по другому поводу. Рафаэль ничем не выдал их знакомства. О Боже! Зачем она приняла приглашение Консуэлы в тот злосчастный день в Новом Орлеане?
   Утром ее озадачил Натан. Когда он увидел, как поспешно пакуются их вещи, то огорченно пробормотал:
   — Боже! Как стыдно уезжать от этих замечательных людей в такой панике. Разве нельзя было пожить еще несколько дней?
   Бет кинула на него почти испуганный взгляд, но поняв, что каких-либо подозрений у него нет, почти прошептала:
   — Мне казалось, что тебе очень хочется домой. Поэтому я и стала спешно собираться.
   Натан внимательно посмотрел на нее. Его серые глаза отметили синяки у нее под глазами, морщинки в уголках нежного рта. Может быть, не слишком высоко ценя притягательность Рафаэля Сантаны для противоположного пола, Натан все же был уверен, что в поведении жены появились определенные странности с того времени, как они приехали на гасиенду, и тем более с того дня, как там появился сын дона Мигуэля. Он слишком хорошо знал Бет, чтобы не заметить, что ее что-то гнетет. Он несколько раз пытался помочь ей выговориться, но она уклонялась, как и сейчас.
   И вот настал момент прощания. По мнению Бет, все получилось слишком эмоционально. Ей было ужасно грустно расставаться с Себастианом, оказалось, что он для нее много значит. И было неудобно перед доньей Маделиной и доном Мигуэлем, которые были так к ним добры, за то, что они уезжали столь поспешно. У доньи Маделины глаза подозрительно блестели, и она долго не выпускала из своих крепких объятий Бет. А дон Мигуэль поцеловал очень нежно ее в лоб и прошептал:
   — Я всегда буду хранить в памяти ваш визит, дорогая моя девочка. — И тепло улыбнувшись, пошутил:
   — Кое-кто мог бы подумать, что, уже имея пятерых дочерей, я буду возражать против шестой, но если бы она была похожа на вас, то я благодарил бы Бога!
   Это было так искренне сказано, что Бет не выдержала и расплакалась.
   Дон Мигуэль настоял, чтобы по дороге в Сан-Антонио их сопровождали десять вооруженных всадников. Хорошо вооруженная группа покинула гасиенду. Впереди скакал Рафаэль, напоминавший кентавра на своем мощном сером жеребце. Выражения его лица понять было нельзя, оно было скрыто большими полями сомбреро. Бет не забывала о той опасности, которая могла прийти от него. А вид его огромного револьвера, болтавшегося на бедре, и мощных винтовок у других всадников напомнил ей, что путешествие очень опасно, и все это не выдуманные, а реальные опасности.
   Натан забрался в повозку с той же грацией, с какой несколько дней назад соскочил с нее на землю гасиенды. И хотя еще совсем недавно он ворчал по поводу поспешных действий Бет, теперь, видя, как гасиенда по мере удаления становится все меньше, испытывал радостное волнение.
   Было совершенно очевидно, что Бет покидала поместье с большим огорчением. Может быть, она обнаружила, что Себастиан ей дорог гораздо больше, чем она думала? Мысли Натана пошли по этому направлению. После нескольких минут молчания он повернулся к Бет и прямо спросил ее:
   — Не захочешь ли ты все же найти возможность объяснить мне, почему мы так поспешно покинули этот гостеприимный кров?
   Бет, опустив глаза, смотрела на свои руки в перчатках, лежавшие на коленях, уставшая от лжи и полуправды. Наконец она произнесла:
   — Ты и в самом деле хочешь знать о подлинной причине?
   И вот теперь, когда она была готова открыть свои тайны, Натан впервые подумал, правильно ли это было бы для их дальнейших отношений. Он помолчал, раздумывая, а потом тихо произнес:
   — Нет, дорогая, я думаю, что этого делать не стоит. Она посмотрела на него и слабо улыбнулась:
   — Не помню, говорила ли я, дорогой Натан, что очень заботливо отношусь к тебе?
   Он с благодарностью посмотрел на нее.
   — О нет, ты никогда даже не упоминала об этом. — И потом, как бы прося повторить то, что он услышал, добавил:
   — Разве ты и вправду заботишься?
   — Очень, Натан, очень! — произнесла Бет с робкой улыбкой. Она помнила, что ее совесть по отношению к мужу нечиста, против своей воли она его обманывала.
   Каждый из них погрузился в собственные мысли. Натан поздравил себя с тем, что ему хватило мудрости не вытягивать из Бет признания, связанные с его подозрениями в отношении Себастиана и с ревностью из-за возможного чувства жены к этому юноше.
   Что касается Бет, то она не считала пустой фразой свои слова о том, что она заботится о Натане. Она действительно хотела уберечь его от возможного потрясения, если бы раскрылась страшная правда о ее отношениях с Рафаэлем. Она действительно верила, что дома сумеет забыть Рафаэля Сантану и вызванный им взрыв страстей. Она очень хотела укрепить свой брак с Натаном и наполнить их отношения новыми чувствами.
   Кроме того, Бет упорно полагала, что она не любит. Рафаэля. Она говорила себе: любовь не может прийти так скоро, к тому же против собственной воли. Любовью она считала те отношения, которые установились между нею и Натаном. Они медленно и ненавязчиво узнавали друг друга. С каждым днем они становились ближе, а это никак невозможно было сравнить с громом среди ясного неба. Это не было тем, что заставляло ее сердце беспорядочно биться, когда она видела Рафаэля, его высокую и сильную фигуру настоящего мужчины, что вызывало внутри ее трепет, когда она представляла себя в его объятиях и знала, как будут ласкать ее его сильные твердые губы. Нет, это не была любовь! Это была попросту вспышка глупой страсти, убеждала она себя, повторяя, что это просто глупая, дурацкая вспышка физической страсти. И утешала себя тем, что придется потерпеть всего несколько дней, а затем Рафаэль и все, что с ним связано, останутся далеко позади. А они с Натаном отправятся в свой любимый Бриарвуд.
   Но оказалось, что принять подобный обет было проще, чем выполнить. Они разбили свой маленький лагерь рядом с небольшим водопадом, выдолбившим в скале чашу озера с кристально чистой водой. В других обстоятельствах это романтическое окружение вызвало бы восторг Бет. Но сейчас поводов радоваться жизни она не видела. Наоборот, два обстоятельства очень огорчили и даже напугали ее.
   Во-первых, Натан, желая отпраздновать свое возвращение в цивилизованный мир, позволил себе слишком вольно обращаться с бренди, входившим в его запасы еще из Натчеза. Он выполз из повозки таким пьяным, каким Бет его вообще никогда не видела. Для нее это стало ударом. Она знала, что он пьет, и относилась к этому спокойно — таков был удел джентльменов. Но он не показывался ей раньше в подобном состоянии. Зрелище было довольно омерзительное. А во-вторых, ей не позволяло радоваться красивому закату и свежему бризу, который шевелил листву кленов, присутствие молчаливого Рафаэля.
   В течение всего дня он был безразлично вежлив, да, собственно, они практически и не виделись, потому что он предпочел седло комфорту повозки. Он вел себя так корректно, что на какой-то момент Бет упрекнула себя за нехорошие мысли о его подлинных планах в этой поездке.