Ширли Басби
Скандал ей к лицу
Моему брату Биллу Игану, слишком долго ждавшему эту книгу.
Братья бывают разные. Я счастлива и горда тем, что ты – мой брат.
Малыш, ты отлично справился.
И разумеется, Ховарду, моему мужу, который делит со мной это приключение... и сына.
А приключений было!.. И каких!
Глава 1
Кошмар пришел отчаянным криком из глубин сна. Нелл металась в постели, стремясь вырваться из плена страшных образов, мелькавших в мозгу, но... Ей хорошо было известно по другим таким же страшным ночам, что все это бесполезно.
Как бывало и раньше, она оказалась беспомощной зрительницей отвратительных, ужасных действий. Обстановка была такой же: какое-то темное место, по всей вероятности, какая-то полузабытая темница, запрятанная глубоко под фундаментом древнего родового дома. Стены и пол были сложены из массивных, грубо обработанных, закопченных серых камней... колеблющееся пламя свечей бросало тусклые блики на орудия пытки, оставшиеся от давних, более жестоких времен английской истории. Эти орудия он применял... под настроение...
Жертвой нынешней ночи, как и в другие разы, была женщина, молодая, хорошенькая и напуганная. Широко распахнутые голубые глаза были полны отчаянного страха, ужаса, который явно доставлял палачу большое удовольствие. Свет свечей всегда падал на лица женщин, мужчина оставался в тени. Его лицо и тело никогда не были видны целиком, но каждое его действие, совершаемое над несчастной, было видно Нелл с омерзительной четкостью. А в самом конце, после того как, совершив худшее, он небрежно швырял труп в старый сток в темнице, свет тускнел, и Нелл наконец могла с трудом выбраться из царства этого кошмара.
Сегодня было точно так же. Освободившись от страшных образов, еле сдерживая рвущийся из горла крик, Нелл резко села на постели. Ее глаза, зеленые, как морская волна, сверкали непролитыми слезами.
Подавив крик, Нелл огляделась, и ее затопило облегчение, когда она осознала, что это был всего лишь ночной кошмар, и она находится в безопасности, в лондонском доме отца. В бликах гаснущего пламени камина слабо проступала обстановка ее спальни, нежный рассвет проникал в комнату сквозь тяжелые бархатные гардины... За окном звучали привычные лондонские шумы, цокот копыт по булыжной мостовой, стук колес телег, фургонов и других повозок. Издалека уже доносились крики уличных торговцев, славивших свои товары: метлы, овощи, фрукты, молоко.
Дрожь сотрясла все тело Нелл. Господи Боже! Она прижала ладони к лицу и, содрогаясь, подумала: неужели эти кошмары никогда не кончатся? Единственное, что спасало ее от безумия, – это их нерегулярность. Никто – в этом она была убеждена – не смог бы оставаться в здравом уме, если б вынужден был наблюдать такие зверства ночь за ночью.
Нелл сделала глубокий вдох и откинула назад упавшие на грудь тяжелые золотисто-русые волосы. Наклонившись, она дотянулась до кувшина, который горничная всегда ставила на мраморный столик у постели, нащупала рядом с ним маленький стакан, налила воды и жадно выпила.
Ей стало легче. Она спустила ноги на пол и уставилась в темноту спальни, пытаясь собраться с мыслями и найти утешение в том, что она в безопасности... в отличие от несчастных жертв в ее кошмаре. С большим усилием Нелл постаралась перевести мысли на что-то другое. В конце концов, напомнила она себе, это всего лишь сон, ужасный, страшный, но нереальный.
Элинор, Нелл, Энслоу в детстве никогда не снились кошмары. Никакие жуткие сновидения не тревожили ее до того трагического случая, когда в девятнадцать лет она чуть не погибла.
«Странно, – подумала она, – какой чудесной была жизнь до той трагедии и как все изменилось в месяцы, последовавшие за этим прикосновением к смерти».
Весна того страшного года началась с ее триумфального лондонского сезона и обручения с наследником герцогства.
Губы Нелл искривила усмешка. Теперь, только что отпраздновав в сентябре свое двадцатидевятилетие, она оглядывалась на свое прошлое десятилетней давности, и ей казалось невероятным, что это она была той беспечной, уверенной в себе девушкой, помолвленной с самым завидным женихом сезона, старшим сыном герцога Бетьюна. Когда Обри Фоулкс, маркиз Джиффард, наследник отца-герцога, объявил, что намерен жениться на дочери простого баронета, пусть и очень богатого, шумные сплетни захлестнули свет. Разговоры о предполагаемом браке длились всю весну 1794 года. Но их было еще больше после того, как в том же году помолвка была расторгнута. Нелл тогда перенесла страшное падение с лошади, которое привело ее на грань смерти и оставило с искалеченной ногой. С тех пор Нелл заметно прихрамывала.
Встав с постели, Нелл подошла к высокому окну, смотревшему в сад сбоку от дома. Отодвинув розовую занавеску, она распахнула высокие двойные двери, выходившие на маленький балкон, перешагнула порог и посмотрела на каменную террасу внизу. Сиреневое сияние зари светлело, и розово-золотые лучи солнца уже коснулись верхушек самых высоких кустов роз. Предстоял чудесный октябрьский день... Именно в такой бодрящий и солнечный день октября она выехала на ту роковую прогулку, которая навсегда изменила ее жизнь.
Тогда, десять лет назад, в Медоули, семейном поместье близ дорсетского побережья, она рано проснулась и поспешила в конюшню. Пренебрегая раздраженными настояниями отца, чтобы она никогда не ездила одна вдоль скал, Нелл отмахнулась от услуг грума, и едва ее бойкая гнедая кобылка Искорка была оседлана, галопом поскакала прочь от дома. Обе, и Нелл, и кобылка, стремились поскорее окунуться в сверкание солнечного света и помчались, наслаждаясь прохладой утреннего ветра.
Никогда так и не выяснилось, что стало причиной несчастного случая. Придя в себя, Нелл ничего не смогла вспомнить. Вроде бы ее лошадка не то споткнулась, не то попятилась, и они свалились с края утеса. Единственное, что спасло тогда Нелл от смерти, – это маленький уступ, на который она приземлилась. Искорка же разбилась насмерть на омываемых морем скалах.
Нелл хватились лишь через несколько часов, а нашли только на закате. К счастью, все это время она находилась без сознания. Даже когда ее наконец доставили домой и врач осмотрел ее увечья, соединил сломанные кости на ногах и руках, она не пошевелилась. В те первые дни, когда Нелл лежала как неживая, все боялись, что она никогда не поправится.
Разумеется, лорду Джиффарду немедленно сообщили о случившемся. И надо отдать ему должное: он тут же приехал и оставался в Медоули долгие две недели, пока все ждали, когда Нелл очнется, сомневаясь, произойдет ли это.
Однако и придя в сознание, она несколько дней пребывала в смятении, так что заговорили о том, будто она повредилась в уме. При таком мрачном раскладе никто не удивился, когда ее отец, сэр Эдвард, сообщил Джиффарду и герцогу, что поймет, если они захотят разорвать помолвку. Джиффард схватился за его слова, потому что, в конце концов, его жене предстояло в один прекрасный день стать герцогиней и искалеченное, что-то невнятно бормотавшее существо, которое лежало в спальне Медоули, было не той женой, которую он себе представлял, делая предложение. Тем же ноябрем обручение было тихо расторгнуто, через пять коротких месяцев после объявления о нем.
Выздоровление Нелл шло медленно, но к следующей весне путаница в ее голове рассеялась, рука срослась без ущерба, и она смогла с помощью трости ковылять по саду вокруг дома. Со временем исчезли все последствия этой близкой встречи со смертью, кроме хромоты и... ночных кошмаров.
Большую часть того, что происходило во время ее выздоровления, Нелл не помнила. Единственное, что четко запечатлелось в ее мозгу с тех дней, – это кошмар, преследовавший ее, несмотря на бесчувствие. Первый из них, как бы плававший в голове, отличался от последующих, которые продолжали тревожить ее сны. Жертвой в нем был джентльмен, а происходило все в рощице. Однако окончание его было таким же: страшная смерть от руки смутной фигуры. Только в дальнейших кошмарах добычей его были женщины и сценой, где творились пытки и убийства, была темница.
Выздоровление шло, и Нелл стала надеяться, что кошмары поблекнут... исчезнут, что они были как-то странным образом связаны с ее падением. Когда в первое лето они пропали, радости Нелл не было предела. Настала осень, потом зима, и она месяц за месяцем наслаждалась глубоким безмятежным сном. Она не сомневалась, что наконец избавилась от последствий трагедии. До тех пор, пока они не вернулись в полном своем ужасе, чтобы мучить ее в снах.
Вздохнув, Нелл отвернулась от сада и, войдя в комнату, пошевелила кочергой тлеющие в камине угли. Как и хромота, кошмары стали неотъемлемой частью ее жизни. Впрочем, с благодарностью подумала Нелл, они преследовали ее не так часто. Иногда целый год проходил в покое, но потом они возвращались. Кошмары всегда возвращались, единственное, что менялось в них, – это лица женщин и степень жестокости. Сегодня, с холодным отчаянием подумала Нелл, ей пришлось пережить этот ужас в третий раз за последний год.
Третий раз за год. У Нелл перехватило дыхание. Осознание происходящего, которого она старательно избегала с момента пробуждения, пронзило ее остро и неотложно: кошмары нарастали, лица женщин менялись с жуткой регулярностью. Но хуже всего, что молодая женщина из сегодняшнего сна была ей знакома... она ее уже видела.
Оставив огонь в покое, Нелл подобрала с кресла халат и надела его. Нет, она решительно сходит с ума, если ей кажется, что узнала нынешнюю жертву. Это полная чепуха. Кошмар, ужас, несомненно, но ведь не реальность! И если она настолько глупа, что решила, будто узнала эту девушку, то следует скорее признать это простым совпадением. Нет, яростно подумала Нелл, это всего лишь сон!
Твердым шагом она направилась в примыкавшую к спальне гардеробную и налила воду из разрисованного фиалками фарфорового кувшина в такой же тазик. Умывание и чистка зубов отвлекли ее от тревожных мыслей. Сегодня ей предстоял очень напряженный день. Через неделю весь дом, со слугами и домочадцами, возвращался на зиму в Медоули, так что дел было невпроворот.
Когда Нелл вошла в утреннюю столовую, то, несмотря на ранний час, застала там отца и не удивилась, что он встал раньше ее.
Чмокнув его в лысеющую макушку, она прошла мимо стола, за которым он сидел, к буфету красного дерева. Из выставленных на нем разнообразных блюд она выбрала лишь кусочек поджаренного хлеба и немножко копченой селедки и, налив себе чашку кофе, присоединилась к отцу.
В свои шестьдесят девять лет сэр Эдвард, несмотря на редеющую шевелюру, оставался очень красивым мужчиной. Дочь унаследовала его глаза, высокую и стройную фигуру, но золотисто-каштановые локоны и тонкие черты лица перешли к ней от матери.
Заметив лиловые тени под глазами дочери, сэр Эдвард проницательно взглянул на нее и осведомился:
– Очередной кошмар?
Нелл кивнула.
– Но тебе не стоит беспокоиться. Мне удалось проспать почти всю ночь до того, как он случился.
– Послать за врачом? – нахмурился сэр Эдвард.
– Ни в коем случае! Он заставит меня пить какое-нибудь гадкое лекарство, покачает с умным видом головой и выставит неимоверный счет за услуги, – усмехнулась Нелл. – Всего лишь очередной кошмар, папа. Тебе не о чем беспокоиться.
В прошлом сэру Эдварду приходилось иногда просыпаться от криков дочери, когда ужас ее снов становился невыносимым, так что теперь он усомнился в ее словах, но настаивать не стал. Его Нелл могла быть на редкость упрямой. Он улыбнулся: эту черту она точно унаследовала от матери.
На мгновение лицо его затуманилось. Жена его умерла четырнадцать лет назад, и хотя он научился жить без ее кроткого присутствия, бывали времена, когда ему отчаянно ее не хватало. Особенно когда одолевали тревоги из-за Нелл. Анна наверняка знала бы, как поступить. Девочкам всегда необходимо материнское руководство.
Дверь в столовую отворилась, и появление сына оборвало грустные мысли. Сэр Эдвард улыбнулся и сказал:
– Ты сегодня рано поднялся, мой мальчик. Тебе предстоят какие-то важные дела?
Роберт скривился и, положив на тарелку толстый ломоть ветчины с яичницей, бросил через плечо:
– Я обещал Эндрю, что поеду с ним посмотреть какую-то чертову лошадь, которая, по его уверениям, побьет серую лорда Эпсома. Эта скотина обретается где-то в деревне, и сделка не состоится, если я не соглашусь выехать с ним из Лондона сегодня не позднее восьми утра. Я, наверное, был не в своем уме, когда согласился.
Роберту было тридцать два года. Он был старшим из трех сыновей сэра Эдварда и его наследником. Он был внешне достаточно похож на отца, высокий и сухощавый, с глазами того же цвета и твердым упрямым подбородком. Однако свои золотисто-каштановые волосы он унаследовал от матери и гордился их густотой.
Обычно Роберт не останавливался в родовом городском особняке. Его собственные комнаты были расположены на Джермин-стрит, но в июле, уезжая из дома, он их закрыл, и только необходимость приехать за новомодным фаэтоном, заказанным у лондонского каретника, вынудила его приехать в город. Его брат Эндрю предложил пригнать новый экипаж в поместье, но Роберт и слышать об этом не хотел. Как поведал он отцу, прибыв во вторник в Лондон: «Я ценю его предложение – не думай, что это не так, – но скорей позволю отогнать его домой слепому, чем моему разудалому братцу. Дрю свернет его в канаву, не проехав и десяти миль». Сэр Эдвард втайне согласился с ним. Бесшабашность Эндрю была широко известна.
Роберт бросил взгляд на сестру и поинтересовался:
– Он что-нибудь рассказывал тебе об этом коне, которого так загорелся купить?
Нелл отхлебнула кофе и кивнула:
– А как же. Последние две недели он только о нем и говорил.
– Как по-твоему, есть шанс, что он хоть наполовину так хорош, как заявляет Дрю?
Нелл покачала головой, в глазах ее замелькали лукавые смешинки.
– Я видела его в первый день, когда нынешний владелец привез его в город. Это красивый гнедой жеребец. Смотреть на него одно удовольствие, но вот насчет его выносливости и характера... не уверена.
Роберт испустил стон.
– О Боже, я знал, что так и будет, но надеялся, что братец извлек урок из последней покупки!
– Пожалейте мальчика, – пробормотал сэр Эдвард. – Он не виноват, что не разбирается в лошадях так, как вы с Нелл.
– Мальчика? – расхохоталась Нелл. – Папа, ты забыл, что Эндрю и Генри уже по тридцать? Ни того, ни другого мальчиком не назовешь!
Предметы их обсуждения в этот момент вошли в комнату, и с первого взгляда было ясно, что это близнецы. Эндрю был на каких-то полдюйма выше ростом и на десять минут старше брата Генри. Немногие, за исключением родственников, могли различить братьев. У обоих были орлиные носы, упрямые подбородки и материнские золотисто-каштановые волосы и золотисто-карие глаза. Они были покоренастее Роберта, чуть выше шести футов, но такого же худощавого сложения, как и остальные члены семьи.
Эндрю, майор кавалерии, служил в Индии под началом полковника Артура Уэллсли, будущего герцога Веллингтона. В последние дни войны с маратхами его тяжело ранили, и вот уже несколько месяцев, как он жил в Англии, выздоравливая. В начале следующего года он должен был вернуться к Уэллсли. Генри тоже был майором, но служил в пехотном полку. Некоторое время он воевал в Европе, однако, к своему сожалению, был нынче приписан к конногвардейскому полку в Лондоне. Только возобновление войны с Наполеоном давало ему надежду на то, что он скоро оставит канцелярские обязанности и окажется в гуще битв на континенте.
– Ага, – заметил Эндрю с лукавой улыбкой, – ты уже встал. А я держал небольшое пари с Генри, что нам придется тебя будить.
– Ты проиграл, – фыркнул Роберт, поднимаясь из-за стола. – Я готов. Поехали, посмотрим на твоего чудо-коня.
Генри из-за плеча Эндрю скорчил гримасу и покачал головой.
– Пустая трата времени, – беззвучно шевеля губами, сообщил он Роберту.
Роберт пожал плечами и попрощался с сэром Эдвардом и Нелл. Мужчины вышли, и в комнате воцарилась тишина.
– А что собираешься делать сегодня ты? – немного погодя спросил сэр Эдвард у дочери.
– Ничего столь волнующего, как покупка коня, – с улыбкой ответила Нелл. – Если мы собираемся уехать в понедельник, как планировали, я должна окончательно все обговорить с миссис Филдс и Чатемом. Ты намерен оставить здесь несколько слуг? Или забираем всех с нами в Медоули?
– Не вижу разумных причин оставлять здесь кого-либо. А как считаешь ты?
– Вдруг дом ограбят.
Сэр Эдвард покачал головой:
– Мы заберем с собой все серебро и посуду, так что, кроме мебели, воровать будет нечего.
Глаза Нелл заискрились смехом.
– А винный погреб?
– Он в безопасности за крепкой дверью, за мощными засовами и замками, – улыбнулся сэр Эдвард. – Чатем утверждает, что до моих вин никто не доберется.
– Что ж, тогда я займусь сборами, – сказала Нелл. Когда она проходила мимо отца, он потянулся и поймал ее за руку. Нелл удивленно посмотрела на него:
– Что такое?
Он тихо спросил:
– Ты получила удовольствие от Лондона, Нелл? Знаю, что ты приехала сюда впервые за много лет. Было очень плохо? – И тревожно добавил: – Трудно было видеть Бетьюна и его жену?
– Бетьюна? – удивленно переспросила она. – Ох, папа, я давно забыла о нем. Ведь прошло десять лет. – И, видя, что не убедила его, поцеловала отца в голову и пробормотала: – Все в порядке, папа. Мое сердце не разбито, хотя когда-то я так считала. – Она лукаво улыбнулась: – А что касается его жены... он получил именно то, что заслужил. Не стоило ему так поспешно меня бросать.
– Если бы я тогда не поторопился предложить ему свободу, вместо того чтобы запереть тебя в деревне и поручить стать моей хозяйкой, ты была бы сейчас герцогиней, возглавляла бы светское общество, – произнес он, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– И отчаянно бы скучала, – сморщила носик Нелл. – И была бы несчастной. Я очень рада, что ты предложил ему свободу... и что он ее принял. Если он так мало любил меня, что поспешил разорвать помолвку, мне лучше быть без него. – Она похлопала отца по руке: – Папа, я повторяю тебе в который раз, что очень довольна своей жизнью. Я ни о чем не жалею, и тебе не стоит жалеть. Даже о том, что ты не получил пышного титула для дочери.
– Не будь смешной! Ты же знаешь, что первая моя забота – это твое счастье. И Бог с ними, с титулами. – Сэр Эдвард задумчиво поднял брови. – Хотя должен признаться, что гордился тем, что ты станешь герцогиней. В общем, с титулом или без титула, но я просто хочу, чтобы мои дети переженились и завели свои семьи. – Он вздохнул. – Честно говоря, Нелл, я недоумеваю, почему никто из вас до сих пор не в браке. Роберт – мой наследник. Он должен был бы давно жениться и завести полный дом детей. Мне хотелось бы успеть покачать на коленях парочку внуков. А что касается близнецов... Я полагал, что к этому времени по крайней мере один из них точно женится.
Нелл не знала, что сказать отцу. Свое безбрачие она принимала спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Поначалу она приняла как данность, что, несмотря на большое приданое, мало найдется мужчин, которые захотели бы иметь хромую жену. И не важно, что теперь хромота ее стала почти незаметной, она все равно оставалась. А кроме того, в обществе было известно, что, придя в себя, Нелл какое-то время оставалась несколько... странной. Никто из родовитых джентльменов не хотел иметь жену, которая могла стать обитательницей сумасшедшего дома.
Взгляд Нелл ожесточился.
За эти слухи она должна поблагодарить Бетьюна. Он очень хотел, чтобы никто его не винил в разрыве помолвки, так что он и его семья постарались известить всех о ее умственном состоянии, представив его гораздо хуже, чем было на самом деле. Свинья надменная!
Тронутая волнением отца, Нелл опустилась на соседний с ним стул и, наклонившись вперед, очень серьезно произнесла:
– Папа, ты знаешь, что я не горю желанием выйти замуж. Мы обсуждали это много раз... И это вовсе не потому, что я страдаю по Бетьюну. Я просто не встретила ни одного джентльмена, который пробудил бы во мне интерес. – Она улыбнулась. – С моим состоянием мне нет необходимости выходить замуж. Даже когда ты нас покинешь – и я молю Бога, чтобы это случилось как можно позже, – я буду хорошо обеспечена. Тебе не нужно обо мне беспокоиться.
– Но это неестественно, чтобы ты осталась незамужней, – проворчал сэр Эдвард. – Ты красивая молодая женщина и, как сама только что сказала, богатая. И хоть мы не обладаем высоким титулом, происхождение наше достаточно знатное.
Нелл опустила глаза и с притворной кротостью протянула:
– Ну-у, есть еще лорд Тиндейл...
Сэр Эдвард едва не задохнулся от возмущения.
– Этот негодяй! Он проиграл и потратил на шлюх все свое состояние. Все знают, что он кругом в долгах, так что, несмотря на свое пэрство, может скоро оказаться в долговой тюрьме. – Отец погрозил Нелл пальцем. – Все знают, что он отчаянно стремится найти богатую жену. Я слышал от лорда Винтона, что он попытался похитить наследницу Арнеттов. Говорят, что ее отец догнал их до того, как случилось непоправимое. Ты должна быть очень осторожна с ним. Если не будешь следить за каждым своим шагом, можешь оказаться в том же положении. – Сэр Эдвард снова погрозил ей пальцем и сурово объявил: – Я, знаешь ли, не слепой. Я видел, как он весь прошлый месяц крутился возле тебя. Возможно, он решил, что твое состояние его вполне устроит. Помяни мои слова, детка, что, вытягивая себя из долгов, он пустит тебя по миру. – Гнев его утих, но все-таки он осведомился с тревогой: – Ты ведь не всерьез задумалась о подобном браке?
Нелл подняла на отца смеющийся взгляд:
– Папа! Как ты мог подумать!.. Конечно, у меня и в мыслях нет ничего такого. Чтобы я связалась с подобным типом!.. Я отлично осведомлена о его репутации – даже о случае с наследницей Арнеттов – и уверяю тебя, что веду себя с ним очень осторожно. Если я и выйду замуж, то не за такое жалкое существо, как Тиндейл.
Сэр Эдвард расслабился, и губы его изогнулись в улыбке.
– Ты не должна так дразнить своего бедного старого отца, дорогая моя, – попенял он. – Смотри, отправишь меня на тот свет раньше, чем всем нам хотелось бы.
Нелл насмешливо фыркнула. Поднявшись, она снова поцеловала отца в лысинку и, направившись к двери, бросила через плечо:
– Папа, ты слишком о нас тревожишься. Роберт в конце концов женится, и я уверена, что близнецы скоро последуют его примеру. Пройдет немного лет, и ты будешь качать на коленях внуков. Подожди и увидишь.
Несколько часов спустя на другом краю города в роскошном лондонском особняке графов Уиндемов произошел похожий разговор. Нынешний лорд Уиндем, десятый граф, с трудом выдержавший один несчастливый брак ради титула и рода, не собирался жениться вторично. Какие бы слезливые сцены ни устраивала его молодая мачеха.
Глядя поверх остатков их завтрака в ее полные слез глаза, лорд Уиндем пробормотал:
– А теперь позволь же мне повторить, чтобы удостовериться, что я правильно вас понял. Вы хотите, чтобы я женился на вашей крестнице, потому что если я умру, то ваша крестница, предположительно одарив меня наследником, обеспечит ваше благополучное будущее. Так?
Графиня Уиндем, выглядевшая слишком молодой, чтобы быть его мачехой, ответила ему неприязненным взглядом. Она была прелестной миниатюрной женщиной с выразительными бархатно-карими глазами и чудными темными локонами, обрамлявшими ее очаровательное личико. Ей было тридцать пять лет, то есть она была на три года моложе своего пасынка.
– Я не понимаю, – пробормотала она, – почему вы разговариваете со мной таким тоном. Неужели трудно войти в мое положение? Если вы умрете без наследника, титул перейдет к вашему кузену Чарлзу, который ждет не дождется, когда займет ваше место. Вы же знаете, что он тут же вышвырнет на улицу меня и мое бедное дорогое дитя.
– Я полагал, что вам нравится Чарлз, – с невинным видом откликнулся лорд Уиндем, но глаза его сверкали весельем.
– Мне действительно нравится Чарлз, – признала графиня Уиндем. – Он может быть очень мил и забавен, но он повеса и безрассуден до крайности. А его женщины! Вы прекрасно знаете, что если Чарлз унаследует титул, он не станет терпеть ни меня, ни Элизабет. Вы знаете, что он вышвырнет нас на улицу.
Лорд Уиндем ухмыльнулся:
– Да, он, по всей вероятности, вышвырнет вас на улицу... – на улицу, где вы с Элизабет встряхнетесь, подниметесь на ноги и прикажете вашему кучеру отвезти вас в поместье Уиндемов во вдовий домик.
Изящные пальчики графини нервно сжали фарфоровую чашку.
– Да, это верно, что мы можем жить там... похороненные в сельской глуши, в доме, который десятки лет стоял пустым и нуждается в ремонте. Также верно, что ваш отец, когда мы поженились, положил на мое имя солидную сумму, – она наклонилась вперед, – но разве вы не понимаете, Джулиан, что дело не только в деньгах? Вы не должны забывать, что наследником может стать не Чарлз. Вспомните, что он едва спасся прошлым летом, когда затонула его яхта... а потом был этот жуткий несчастный случай с его лошадью. С его бесшабашностью Чарлз может умереть раньше вас, и тогда наследником станет Рауль. – Графиня задумчиво огляделась вокруг. – Я люблю Софию Уэстон, но вы должны признать, что мать Рауля – женщина властная. Если титул унаследует Рауль, она позаботится, чтобы он, не тратя времени, женился на какой-нибудь мышке, которую миссис Уэстон будет держать под каблуком, а не на моей милой крестнице Джорджетте. Миссис Уэстон станет графиней Уиндем во всем, кроме имени. Если титул наследуют Чарлз или Рауль, я, по всей вероятности, не смогу никогда ступить в эти стены. – Она прижала к носику кружевной платочек. – В эти стены, эти залы, – бормотала графиня приглушенно, – куда пять лет назад привез меня невестой ваш дорогой отец... Как было бы чудесно, если бы вы женились на Джорджетте! Она бы позаботилась, чтобы мне всегда здесь были рады. И Элизабет тоже. Если только она не сбежит и не выйдет замуж за этого ужасного капитана Карвера. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Вы ведь знаете его, этого кавалерийского капитана, который выглядит таким лихим и романтичным с его раненой рукой на черной перевязи. Право, я думаю, он не слишком в ней и нуждается и носит только чтобы произвести впечатление на мое дорогое дитя.
Как бывало и раньше, она оказалась беспомощной зрительницей отвратительных, ужасных действий. Обстановка была такой же: какое-то темное место, по всей вероятности, какая-то полузабытая темница, запрятанная глубоко под фундаментом древнего родового дома. Стены и пол были сложены из массивных, грубо обработанных, закопченных серых камней... колеблющееся пламя свечей бросало тусклые блики на орудия пытки, оставшиеся от давних, более жестоких времен английской истории. Эти орудия он применял... под настроение...
Жертвой нынешней ночи, как и в другие разы, была женщина, молодая, хорошенькая и напуганная. Широко распахнутые голубые глаза были полны отчаянного страха, ужаса, который явно доставлял палачу большое удовольствие. Свет свечей всегда падал на лица женщин, мужчина оставался в тени. Его лицо и тело никогда не были видны целиком, но каждое его действие, совершаемое над несчастной, было видно Нелл с омерзительной четкостью. А в самом конце, после того как, совершив худшее, он небрежно швырял труп в старый сток в темнице, свет тускнел, и Нелл наконец могла с трудом выбраться из царства этого кошмара.
Сегодня было точно так же. Освободившись от страшных образов, еле сдерживая рвущийся из горла крик, Нелл резко села на постели. Ее глаза, зеленые, как морская волна, сверкали непролитыми слезами.
Подавив крик, Нелл огляделась, и ее затопило облегчение, когда она осознала, что это был всего лишь ночной кошмар, и она находится в безопасности, в лондонском доме отца. В бликах гаснущего пламени камина слабо проступала обстановка ее спальни, нежный рассвет проникал в комнату сквозь тяжелые бархатные гардины... За окном звучали привычные лондонские шумы, цокот копыт по булыжной мостовой, стук колес телег, фургонов и других повозок. Издалека уже доносились крики уличных торговцев, славивших свои товары: метлы, овощи, фрукты, молоко.
Дрожь сотрясла все тело Нелл. Господи Боже! Она прижала ладони к лицу и, содрогаясь, подумала: неужели эти кошмары никогда не кончатся? Единственное, что спасало ее от безумия, – это их нерегулярность. Никто – в этом она была убеждена – не смог бы оставаться в здравом уме, если б вынужден был наблюдать такие зверства ночь за ночью.
Нелл сделала глубокий вдох и откинула назад упавшие на грудь тяжелые золотисто-русые волосы. Наклонившись, она дотянулась до кувшина, который горничная всегда ставила на мраморный столик у постели, нащупала рядом с ним маленький стакан, налила воды и жадно выпила.
Ей стало легче. Она спустила ноги на пол и уставилась в темноту спальни, пытаясь собраться с мыслями и найти утешение в том, что она в безопасности... в отличие от несчастных жертв в ее кошмаре. С большим усилием Нелл постаралась перевести мысли на что-то другое. В конце концов, напомнила она себе, это всего лишь сон, ужасный, страшный, но нереальный.
Элинор, Нелл, Энслоу в детстве никогда не снились кошмары. Никакие жуткие сновидения не тревожили ее до того трагического случая, когда в девятнадцать лет она чуть не погибла.
«Странно, – подумала она, – какой чудесной была жизнь до той трагедии и как все изменилось в месяцы, последовавшие за этим прикосновением к смерти».
Весна того страшного года началась с ее триумфального лондонского сезона и обручения с наследником герцогства.
Губы Нелл искривила усмешка. Теперь, только что отпраздновав в сентябре свое двадцатидевятилетие, она оглядывалась на свое прошлое десятилетней давности, и ей казалось невероятным, что это она была той беспечной, уверенной в себе девушкой, помолвленной с самым завидным женихом сезона, старшим сыном герцога Бетьюна. Когда Обри Фоулкс, маркиз Джиффард, наследник отца-герцога, объявил, что намерен жениться на дочери простого баронета, пусть и очень богатого, шумные сплетни захлестнули свет. Разговоры о предполагаемом браке длились всю весну 1794 года. Но их было еще больше после того, как в том же году помолвка была расторгнута. Нелл тогда перенесла страшное падение с лошади, которое привело ее на грань смерти и оставило с искалеченной ногой. С тех пор Нелл заметно прихрамывала.
Встав с постели, Нелл подошла к высокому окну, смотревшему в сад сбоку от дома. Отодвинув розовую занавеску, она распахнула высокие двойные двери, выходившие на маленький балкон, перешагнула порог и посмотрела на каменную террасу внизу. Сиреневое сияние зари светлело, и розово-золотые лучи солнца уже коснулись верхушек самых высоких кустов роз. Предстоял чудесный октябрьский день... Именно в такой бодрящий и солнечный день октября она выехала на ту роковую прогулку, которая навсегда изменила ее жизнь.
Тогда, десять лет назад, в Медоули, семейном поместье близ дорсетского побережья, она рано проснулась и поспешила в конюшню. Пренебрегая раздраженными настояниями отца, чтобы она никогда не ездила одна вдоль скал, Нелл отмахнулась от услуг грума, и едва ее бойкая гнедая кобылка Искорка была оседлана, галопом поскакала прочь от дома. Обе, и Нелл, и кобылка, стремились поскорее окунуться в сверкание солнечного света и помчались, наслаждаясь прохладой утреннего ветра.
Никогда так и не выяснилось, что стало причиной несчастного случая. Придя в себя, Нелл ничего не смогла вспомнить. Вроде бы ее лошадка не то споткнулась, не то попятилась, и они свалились с края утеса. Единственное, что спасло тогда Нелл от смерти, – это маленький уступ, на который она приземлилась. Искорка же разбилась насмерть на омываемых морем скалах.
Нелл хватились лишь через несколько часов, а нашли только на закате. К счастью, все это время она находилась без сознания. Даже когда ее наконец доставили домой и врач осмотрел ее увечья, соединил сломанные кости на ногах и руках, она не пошевелилась. В те первые дни, когда Нелл лежала как неживая, все боялись, что она никогда не поправится.
Разумеется, лорду Джиффарду немедленно сообщили о случившемся. И надо отдать ему должное: он тут же приехал и оставался в Медоули долгие две недели, пока все ждали, когда Нелл очнется, сомневаясь, произойдет ли это.
Однако и придя в сознание, она несколько дней пребывала в смятении, так что заговорили о том, будто она повредилась в уме. При таком мрачном раскладе никто не удивился, когда ее отец, сэр Эдвард, сообщил Джиффарду и герцогу, что поймет, если они захотят разорвать помолвку. Джиффард схватился за его слова, потому что, в конце концов, его жене предстояло в один прекрасный день стать герцогиней и искалеченное, что-то невнятно бормотавшее существо, которое лежало в спальне Медоули, было не той женой, которую он себе представлял, делая предложение. Тем же ноябрем обручение было тихо расторгнуто, через пять коротких месяцев после объявления о нем.
Выздоровление Нелл шло медленно, но к следующей весне путаница в ее голове рассеялась, рука срослась без ущерба, и она смогла с помощью трости ковылять по саду вокруг дома. Со временем исчезли все последствия этой близкой встречи со смертью, кроме хромоты и... ночных кошмаров.
Большую часть того, что происходило во время ее выздоровления, Нелл не помнила. Единственное, что четко запечатлелось в ее мозгу с тех дней, – это кошмар, преследовавший ее, несмотря на бесчувствие. Первый из них, как бы плававший в голове, отличался от последующих, которые продолжали тревожить ее сны. Жертвой в нем был джентльмен, а происходило все в рощице. Однако окончание его было таким же: страшная смерть от руки смутной фигуры. Только в дальнейших кошмарах добычей его были женщины и сценой, где творились пытки и убийства, была темница.
Выздоровление шло, и Нелл стала надеяться, что кошмары поблекнут... исчезнут, что они были как-то странным образом связаны с ее падением. Когда в первое лето они пропали, радости Нелл не было предела. Настала осень, потом зима, и она месяц за месяцем наслаждалась глубоким безмятежным сном. Она не сомневалась, что наконец избавилась от последствий трагедии. До тех пор, пока они не вернулись в полном своем ужасе, чтобы мучить ее в снах.
Вздохнув, Нелл отвернулась от сада и, войдя в комнату, пошевелила кочергой тлеющие в камине угли. Как и хромота, кошмары стали неотъемлемой частью ее жизни. Впрочем, с благодарностью подумала Нелл, они преследовали ее не так часто. Иногда целый год проходил в покое, но потом они возвращались. Кошмары всегда возвращались, единственное, что менялось в них, – это лица женщин и степень жестокости. Сегодня, с холодным отчаянием подумала Нелл, ей пришлось пережить этот ужас в третий раз за последний год.
Третий раз за год. У Нелл перехватило дыхание. Осознание происходящего, которого она старательно избегала с момента пробуждения, пронзило ее остро и неотложно: кошмары нарастали, лица женщин менялись с жуткой регулярностью. Но хуже всего, что молодая женщина из сегодняшнего сна была ей знакома... она ее уже видела.
Оставив огонь в покое, Нелл подобрала с кресла халат и надела его. Нет, она решительно сходит с ума, если ей кажется, что узнала нынешнюю жертву. Это полная чепуха. Кошмар, ужас, несомненно, но ведь не реальность! И если она настолько глупа, что решила, будто узнала эту девушку, то следует скорее признать это простым совпадением. Нет, яростно подумала Нелл, это всего лишь сон!
Твердым шагом она направилась в примыкавшую к спальне гардеробную и налила воду из разрисованного фиалками фарфорового кувшина в такой же тазик. Умывание и чистка зубов отвлекли ее от тревожных мыслей. Сегодня ей предстоял очень напряженный день. Через неделю весь дом, со слугами и домочадцами, возвращался на зиму в Медоули, так что дел было невпроворот.
Когда Нелл вошла в утреннюю столовую, то, несмотря на ранний час, застала там отца и не удивилась, что он встал раньше ее.
Чмокнув его в лысеющую макушку, она прошла мимо стола, за которым он сидел, к буфету красного дерева. Из выставленных на нем разнообразных блюд она выбрала лишь кусочек поджаренного хлеба и немножко копченой селедки и, налив себе чашку кофе, присоединилась к отцу.
В свои шестьдесят девять лет сэр Эдвард, несмотря на редеющую шевелюру, оставался очень красивым мужчиной. Дочь унаследовала его глаза, высокую и стройную фигуру, но золотисто-каштановые локоны и тонкие черты лица перешли к ней от матери.
Заметив лиловые тени под глазами дочери, сэр Эдвард проницательно взглянул на нее и осведомился:
– Очередной кошмар?
Нелл кивнула.
– Но тебе не стоит беспокоиться. Мне удалось проспать почти всю ночь до того, как он случился.
– Послать за врачом? – нахмурился сэр Эдвард.
– Ни в коем случае! Он заставит меня пить какое-нибудь гадкое лекарство, покачает с умным видом головой и выставит неимоверный счет за услуги, – усмехнулась Нелл. – Всего лишь очередной кошмар, папа. Тебе не о чем беспокоиться.
В прошлом сэру Эдварду приходилось иногда просыпаться от криков дочери, когда ужас ее снов становился невыносимым, так что теперь он усомнился в ее словах, но настаивать не стал. Его Нелл могла быть на редкость упрямой. Он улыбнулся: эту черту она точно унаследовала от матери.
На мгновение лицо его затуманилось. Жена его умерла четырнадцать лет назад, и хотя он научился жить без ее кроткого присутствия, бывали времена, когда ему отчаянно ее не хватало. Особенно когда одолевали тревоги из-за Нелл. Анна наверняка знала бы, как поступить. Девочкам всегда необходимо материнское руководство.
Дверь в столовую отворилась, и появление сына оборвало грустные мысли. Сэр Эдвард улыбнулся и сказал:
– Ты сегодня рано поднялся, мой мальчик. Тебе предстоят какие-то важные дела?
Роберт скривился и, положив на тарелку толстый ломоть ветчины с яичницей, бросил через плечо:
– Я обещал Эндрю, что поеду с ним посмотреть какую-то чертову лошадь, которая, по его уверениям, побьет серую лорда Эпсома. Эта скотина обретается где-то в деревне, и сделка не состоится, если я не соглашусь выехать с ним из Лондона сегодня не позднее восьми утра. Я, наверное, был не в своем уме, когда согласился.
Роберту было тридцать два года. Он был старшим из трех сыновей сэра Эдварда и его наследником. Он был внешне достаточно похож на отца, высокий и сухощавый, с глазами того же цвета и твердым упрямым подбородком. Однако свои золотисто-каштановые волосы он унаследовал от матери и гордился их густотой.
Обычно Роберт не останавливался в родовом городском особняке. Его собственные комнаты были расположены на Джермин-стрит, но в июле, уезжая из дома, он их закрыл, и только необходимость приехать за новомодным фаэтоном, заказанным у лондонского каретника, вынудила его приехать в город. Его брат Эндрю предложил пригнать новый экипаж в поместье, но Роберт и слышать об этом не хотел. Как поведал он отцу, прибыв во вторник в Лондон: «Я ценю его предложение – не думай, что это не так, – но скорей позволю отогнать его домой слепому, чем моему разудалому братцу. Дрю свернет его в канаву, не проехав и десяти миль». Сэр Эдвард втайне согласился с ним. Бесшабашность Эндрю была широко известна.
Роберт бросил взгляд на сестру и поинтересовался:
– Он что-нибудь рассказывал тебе об этом коне, которого так загорелся купить?
Нелл отхлебнула кофе и кивнула:
– А как же. Последние две недели он только о нем и говорил.
– Как по-твоему, есть шанс, что он хоть наполовину так хорош, как заявляет Дрю?
Нелл покачала головой, в глазах ее замелькали лукавые смешинки.
– Я видела его в первый день, когда нынешний владелец привез его в город. Это красивый гнедой жеребец. Смотреть на него одно удовольствие, но вот насчет его выносливости и характера... не уверена.
Роберт испустил стон.
– О Боже, я знал, что так и будет, но надеялся, что братец извлек урок из последней покупки!
– Пожалейте мальчика, – пробормотал сэр Эдвард. – Он не виноват, что не разбирается в лошадях так, как вы с Нелл.
– Мальчика? – расхохоталась Нелл. – Папа, ты забыл, что Эндрю и Генри уже по тридцать? Ни того, ни другого мальчиком не назовешь!
Предметы их обсуждения в этот момент вошли в комнату, и с первого взгляда было ясно, что это близнецы. Эндрю был на каких-то полдюйма выше ростом и на десять минут старше брата Генри. Немногие, за исключением родственников, могли различить братьев. У обоих были орлиные носы, упрямые подбородки и материнские золотисто-каштановые волосы и золотисто-карие глаза. Они были покоренастее Роберта, чуть выше шести футов, но такого же худощавого сложения, как и остальные члены семьи.
Эндрю, майор кавалерии, служил в Индии под началом полковника Артура Уэллсли, будущего герцога Веллингтона. В последние дни войны с маратхами его тяжело ранили, и вот уже несколько месяцев, как он жил в Англии, выздоравливая. В начале следующего года он должен был вернуться к Уэллсли. Генри тоже был майором, но служил в пехотном полку. Некоторое время он воевал в Европе, однако, к своему сожалению, был нынче приписан к конногвардейскому полку в Лондоне. Только возобновление войны с Наполеоном давало ему надежду на то, что он скоро оставит канцелярские обязанности и окажется в гуще битв на континенте.
– Ага, – заметил Эндрю с лукавой улыбкой, – ты уже встал. А я держал небольшое пари с Генри, что нам придется тебя будить.
– Ты проиграл, – фыркнул Роберт, поднимаясь из-за стола. – Я готов. Поехали, посмотрим на твоего чудо-коня.
Генри из-за плеча Эндрю скорчил гримасу и покачал головой.
– Пустая трата времени, – беззвучно шевеля губами, сообщил он Роберту.
Роберт пожал плечами и попрощался с сэром Эдвардом и Нелл. Мужчины вышли, и в комнате воцарилась тишина.
– А что собираешься делать сегодня ты? – немного погодя спросил сэр Эдвард у дочери.
– Ничего столь волнующего, как покупка коня, – с улыбкой ответила Нелл. – Если мы собираемся уехать в понедельник, как планировали, я должна окончательно все обговорить с миссис Филдс и Чатемом. Ты намерен оставить здесь несколько слуг? Или забираем всех с нами в Медоули?
– Не вижу разумных причин оставлять здесь кого-либо. А как считаешь ты?
– Вдруг дом ограбят.
Сэр Эдвард покачал головой:
– Мы заберем с собой все серебро и посуду, так что, кроме мебели, воровать будет нечего.
Глаза Нелл заискрились смехом.
– А винный погреб?
– Он в безопасности за крепкой дверью, за мощными засовами и замками, – улыбнулся сэр Эдвард. – Чатем утверждает, что до моих вин никто не доберется.
– Что ж, тогда я займусь сборами, – сказала Нелл. Когда она проходила мимо отца, он потянулся и поймал ее за руку. Нелл удивленно посмотрела на него:
– Что такое?
Он тихо спросил:
– Ты получила удовольствие от Лондона, Нелл? Знаю, что ты приехала сюда впервые за много лет. Было очень плохо? – И тревожно добавил: – Трудно было видеть Бетьюна и его жену?
– Бетьюна? – удивленно переспросила она. – Ох, папа, я давно забыла о нем. Ведь прошло десять лет. – И, видя, что не убедила его, поцеловала отца в голову и пробормотала: – Все в порядке, папа. Мое сердце не разбито, хотя когда-то я так считала. – Она лукаво улыбнулась: – А что касается его жены... он получил именно то, что заслужил. Не стоило ему так поспешно меня бросать.
– Если бы я тогда не поторопился предложить ему свободу, вместо того чтобы запереть тебя в деревне и поручить стать моей хозяйкой, ты была бы сейчас герцогиней, возглавляла бы светское общество, – произнес он, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– И отчаянно бы скучала, – сморщила носик Нелл. – И была бы несчастной. Я очень рада, что ты предложил ему свободу... и что он ее принял. Если он так мало любил меня, что поспешил разорвать помолвку, мне лучше быть без него. – Она похлопала отца по руке: – Папа, я повторяю тебе в который раз, что очень довольна своей жизнью. Я ни о чем не жалею, и тебе не стоит жалеть. Даже о том, что ты не получил пышного титула для дочери.
– Не будь смешной! Ты же знаешь, что первая моя забота – это твое счастье. И Бог с ними, с титулами. – Сэр Эдвард задумчиво поднял брови. – Хотя должен признаться, что гордился тем, что ты станешь герцогиней. В общем, с титулом или без титула, но я просто хочу, чтобы мои дети переженились и завели свои семьи. – Он вздохнул. – Честно говоря, Нелл, я недоумеваю, почему никто из вас до сих пор не в браке. Роберт – мой наследник. Он должен был бы давно жениться и завести полный дом детей. Мне хотелось бы успеть покачать на коленях парочку внуков. А что касается близнецов... Я полагал, что к этому времени по крайней мере один из них точно женится.
Нелл не знала, что сказать отцу. Свое безбрачие она принимала спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Поначалу она приняла как данность, что, несмотря на большое приданое, мало найдется мужчин, которые захотели бы иметь хромую жену. И не важно, что теперь хромота ее стала почти незаметной, она все равно оставалась. А кроме того, в обществе было известно, что, придя в себя, Нелл какое-то время оставалась несколько... странной. Никто из родовитых джентльменов не хотел иметь жену, которая могла стать обитательницей сумасшедшего дома.
Взгляд Нелл ожесточился.
За эти слухи она должна поблагодарить Бетьюна. Он очень хотел, чтобы никто его не винил в разрыве помолвки, так что он и его семья постарались известить всех о ее умственном состоянии, представив его гораздо хуже, чем было на самом деле. Свинья надменная!
Тронутая волнением отца, Нелл опустилась на соседний с ним стул и, наклонившись вперед, очень серьезно произнесла:
– Папа, ты знаешь, что я не горю желанием выйти замуж. Мы обсуждали это много раз... И это вовсе не потому, что я страдаю по Бетьюну. Я просто не встретила ни одного джентльмена, который пробудил бы во мне интерес. – Она улыбнулась. – С моим состоянием мне нет необходимости выходить замуж. Даже когда ты нас покинешь – и я молю Бога, чтобы это случилось как можно позже, – я буду хорошо обеспечена. Тебе не нужно обо мне беспокоиться.
– Но это неестественно, чтобы ты осталась незамужней, – проворчал сэр Эдвард. – Ты красивая молодая женщина и, как сама только что сказала, богатая. И хоть мы не обладаем высоким титулом, происхождение наше достаточно знатное.
Нелл опустила глаза и с притворной кротостью протянула:
– Ну-у, есть еще лорд Тиндейл...
Сэр Эдвард едва не задохнулся от возмущения.
– Этот негодяй! Он проиграл и потратил на шлюх все свое состояние. Все знают, что он кругом в долгах, так что, несмотря на свое пэрство, может скоро оказаться в долговой тюрьме. – Отец погрозил Нелл пальцем. – Все знают, что он отчаянно стремится найти богатую жену. Я слышал от лорда Винтона, что он попытался похитить наследницу Арнеттов. Говорят, что ее отец догнал их до того, как случилось непоправимое. Ты должна быть очень осторожна с ним. Если не будешь следить за каждым своим шагом, можешь оказаться в том же положении. – Сэр Эдвард снова погрозил ей пальцем и сурово объявил: – Я, знаешь ли, не слепой. Я видел, как он весь прошлый месяц крутился возле тебя. Возможно, он решил, что твое состояние его вполне устроит. Помяни мои слова, детка, что, вытягивая себя из долгов, он пустит тебя по миру. – Гнев его утих, но все-таки он осведомился с тревогой: – Ты ведь не всерьез задумалась о подобном браке?
Нелл подняла на отца смеющийся взгляд:
– Папа! Как ты мог подумать!.. Конечно, у меня и в мыслях нет ничего такого. Чтобы я связалась с подобным типом!.. Я отлично осведомлена о его репутации – даже о случае с наследницей Арнеттов – и уверяю тебя, что веду себя с ним очень осторожно. Если я и выйду замуж, то не за такое жалкое существо, как Тиндейл.
Сэр Эдвард расслабился, и губы его изогнулись в улыбке.
– Ты не должна так дразнить своего бедного старого отца, дорогая моя, – попенял он. – Смотри, отправишь меня на тот свет раньше, чем всем нам хотелось бы.
Нелл насмешливо фыркнула. Поднявшись, она снова поцеловала отца в лысинку и, направившись к двери, бросила через плечо:
– Папа, ты слишком о нас тревожишься. Роберт в конце концов женится, и я уверена, что близнецы скоро последуют его примеру. Пройдет немного лет, и ты будешь качать на коленях внуков. Подожди и увидишь.
Несколько часов спустя на другом краю города в роскошном лондонском особняке графов Уиндемов произошел похожий разговор. Нынешний лорд Уиндем, десятый граф, с трудом выдержавший один несчастливый брак ради титула и рода, не собирался жениться вторично. Какие бы слезливые сцены ни устраивала его молодая мачеха.
Глядя поверх остатков их завтрака в ее полные слез глаза, лорд Уиндем пробормотал:
– А теперь позволь же мне повторить, чтобы удостовериться, что я правильно вас понял. Вы хотите, чтобы я женился на вашей крестнице, потому что если я умру, то ваша крестница, предположительно одарив меня наследником, обеспечит ваше благополучное будущее. Так?
Графиня Уиндем, выглядевшая слишком молодой, чтобы быть его мачехой, ответила ему неприязненным взглядом. Она была прелестной миниатюрной женщиной с выразительными бархатно-карими глазами и чудными темными локонами, обрамлявшими ее очаровательное личико. Ей было тридцать пять лет, то есть она была на три года моложе своего пасынка.
– Я не понимаю, – пробормотала она, – почему вы разговариваете со мной таким тоном. Неужели трудно войти в мое положение? Если вы умрете без наследника, титул перейдет к вашему кузену Чарлзу, который ждет не дождется, когда займет ваше место. Вы же знаете, что он тут же вышвырнет на улицу меня и мое бедное дорогое дитя.
– Я полагал, что вам нравится Чарлз, – с невинным видом откликнулся лорд Уиндем, но глаза его сверкали весельем.
– Мне действительно нравится Чарлз, – признала графиня Уиндем. – Он может быть очень мил и забавен, но он повеса и безрассуден до крайности. А его женщины! Вы прекрасно знаете, что если Чарлз унаследует титул, он не станет терпеть ни меня, ни Элизабет. Вы знаете, что он вышвырнет нас на улицу.
Лорд Уиндем ухмыльнулся:
– Да, он, по всей вероятности, вышвырнет вас на улицу... – на улицу, где вы с Элизабет встряхнетесь, подниметесь на ноги и прикажете вашему кучеру отвезти вас в поместье Уиндемов во вдовий домик.
Изящные пальчики графини нервно сжали фарфоровую чашку.
– Да, это верно, что мы можем жить там... похороненные в сельской глуши, в доме, который десятки лет стоял пустым и нуждается в ремонте. Также верно, что ваш отец, когда мы поженились, положил на мое имя солидную сумму, – она наклонилась вперед, – но разве вы не понимаете, Джулиан, что дело не только в деньгах? Вы не должны забывать, что наследником может стать не Чарлз. Вспомните, что он едва спасся прошлым летом, когда затонула его яхта... а потом был этот жуткий несчастный случай с его лошадью. С его бесшабашностью Чарлз может умереть раньше вас, и тогда наследником станет Рауль. – Графиня задумчиво огляделась вокруг. – Я люблю Софию Уэстон, но вы должны признать, что мать Рауля – женщина властная. Если титул унаследует Рауль, она позаботится, чтобы он, не тратя времени, женился на какой-нибудь мышке, которую миссис Уэстон будет держать под каблуком, а не на моей милой крестнице Джорджетте. Миссис Уэстон станет графиней Уиндем во всем, кроме имени. Если титул наследуют Чарлз или Рауль, я, по всей вероятности, не смогу никогда ступить в эти стены. – Она прижала к носику кружевной платочек. – В эти стены, эти залы, – бормотала графиня приглушенно, – куда пять лет назад привез меня невестой ваш дорогой отец... Как было бы чудесно, если бы вы женились на Джорджетте! Она бы позаботилась, чтобы мне всегда здесь были рады. И Элизабет тоже. Если только она не сбежит и не выйдет замуж за этого ужасного капитана Карвера. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Вы ведь знаете его, этого кавалерийского капитана, который выглядит таким лихим и романтичным с его раненой рукой на черной перевязи. Право, я думаю, он не слишком в ней и нуждается и носит только чтобы произвести впечатление на мое дорогое дитя.