Басби Ширли. Возьми мое сердце

   — Какой ужас! — воскликнула Эллен, когда Хью закончил рассказ. — Мистер Уокер, по-моему, очень хороший человек, и его жена, должно быть, такая же замечательная. Представляю себе, каково это — столько лет мечтать о ребенке и увидеть его мертвым.
   — Но самое неприятное даже не это, — сухо сказал Чанс, — а то, что наследником Сэма считается теперь его сводный брат и наш дражайший кузен Джонатан.
   — Джонатан Уокер — достойный человек, — резко произнесла Фэнси, — и вам не подобает говорить о нем дурно, когда он не может возразить.
   Чан с усмешкой взглянул на нее.
   — Какой прекрасной женой вы будете для Джонатана, — заметил он. — Тут же бросаетесь его защищать, а негодяя, распустившего язык, пытаетесь поставить на место.
   — Вы просто ее не так поняли! — воскликнула Эллен, с тревогой глядя на сестру. — Она совсем не то хотела сказать. Именно Джонатан пригласил нас в Виргинию, и было бы непорядочно в благодарность за все, что он для нас сделал, злословить о нем.
   Фэнси отметила про себя, что Эллен не стала поправлять Чанса и говорить, кто на самом деле будущая невеста Джонатана. Она поступала так уже не в первый раз. Очевидно, подумала Фэнси, Эллен не хочет посвящать Хью и Чанса в свои планы. Вот еще один повод для беспокойства и тревожных раздумий.
   На слова Эллен Чанс отреагировал совсем по-иному, чем на реплику Фэнси.
   — Возможно, я действительно не прав, — улыбнулся он. — Но клянусь, больше не скажу ничего плохого о человеке, который вас сюда пригласил.
   — Спасибо, — кивнула Эллен. — А теперь расскажите, пожалуйста, о том, как вы ребенком попали от отца Хью к вашему дяде Эндрю. Мне кажется, это очень таинственная и захватывающая история.
   Услышав ее просьбу, Хью едва не пролил кофе и виновато посмотрел на Чанса.
   — Я не хотел рассказывать, правда, — извиняющимся тоном пролепетал он. — Просто вырвалось однажды в разговоре.
   — Вырвалось? — с иронией в голосе переспросил Чанс. — Я смотрю, за эту неделю вы стали близкими друзьями, уже говорите о старых семейных историях.
   Эллен покраснела и очень смутилась.
   — Так получилось… — Она пыталась защитить себя и Хью. — Если бы мы не были все это время вместе, мы подружились бы позже. Пожалуйста, не сердитесь на Хью — он лишь хотел немного развлечь меня. Если вам и вправду неприятно рассказывать об этом, прошу, извините меня, и давайте поговорим о чем-нибудь другом.
   — Мне не неприятно, — спокойно ответил Чане, — но думаю, что говорить о моих родителях или, вернее, об их отсутствии сейчас неуместно, да и неинтересно. — Он бросил на Хью сердитый взгляд. — Я бы предложил тебе больше никогда не касаться этой темы.
   Они заговорили о чем-то другом, однако нежелание Чанса рассказывать о своих родителях только разожгло в Фэнси любопытство. Она решила при первой же возможности выудить из Хью все подробности этой истории. Ждать удобного случая пришлось недолго. На следующий день, когда солнце стояло в зените, а они искали тенистое место, чтобы переждать жару, Чане пошел на разведку, а заодно решил подстрелить что-нибудь на ужин. Когда стоянка была наконец устроена, он скрылся в чаще, оставив Хью охранять женщин.
   Первые несколько минут разговор явно не клеился.
   — Знаете, — начала Фэнси, — меня очень заинтриговало, почему Чанс так упорно не хочет говорить о конфликте между вашим отцом и его двоюродным братом. Это было такой трагедией? — Она с интересом взглянула на Хью.
   Тот ответил не сразу. После того, что вечером сказал Чанс, ему не хотелось ни о чем распространяться.
   — Нет, — нехотя ответил он после недолгого молчания. — Просто Чанс принимает все это близко к сердцу.
   Эллен подняла голову и бросила на Хью умоляющий взгляд.
   — Пожалуйста, Хью, расскажите нам, как все было, — сказала она. — Мы очень просим! Неужели Чанс сам не знает, кто его родители? — с нетерпением спросила она, заметив, что Хью еще колеблется, но тут же смутилась. — Я, наверное, позволила себе лишнее.
   — Нет. — Хью улыбнулся и покачал головой. — Как вы вчера сказали, мы живем сейчас не вполне обычной жизнью, то есть можем изменять по своему усмотрению стандартные нормы поведения. — Его лицо стало серьезным. — Вообще-то люди уже много лет спорят о том, кто все-таки родители Чанса. Почти все считают, что он незаконный сын моего отца, Морли, который почему-то не хочет этого признавать. — Он покраснел.
   — Так, значит, вы с Чансом братья? — Фэнси широко раскрыла рот от удивления. Хью задумался.
   — Не знаю, — ответил он, помолчав. — Одно могу сказать твердо: пока отец не расскажет то, что ему известно, все так и останется тайной.
   — Эта история больше похожа на небылицу, — сказала Фэнси. — Вы уверены, что Чанс действительно не знает, кто его родители?
   — Единственный человек, кто, возможно, знает что-то, — мой отец. — Хью поморщился. — Но он упорно отказывается говорить на эту тему. Если верить слухам, тридцать четыре года назад, в апреле, он неожиданно явился к своему двоюродному брату Эндрю с завернутым в одеяло ребенком. Этим ребенком был Чанс. Своих детей у Эндрю и его жены Марты не было, и они не стали задавать вопросов. А отец… отдал им ребенка и попросил присмотреть за ним, пока он все не уладит.
   — Уладит? — переспросила Фэнси нахмурившись. — Что он имел в виду?
   — Этого никто не знает. Отец так ничего и не сделал. Чанс вырос у Эндрю и Марты, и, насколько я знаю, они заботились о нем как о родном сыне. Пока были живы, разумеется.
   — А они уже умерли? — спросила Эллен.
   — Когда Чансу исполнилось десять, Марта осенью того же года умерла от лихорадки, — вздохнул Хью, — а Эндрю через шесть лет убили индейцы. Когда Чанс узнал об этом, он тут же отправился искать их. Совсем один, без чьей-либо помощи. — В голосе Хью звучала гордость за старшего товарища. — Он выследил их, пришел в их лагерь и спросил, кто убил Эндрю. — Хью покачал головой. Казалось, он и сейчас не верит в то, что подобное могло произойти. — Вождь племени был настолько поражен храбростью Чанса, что указал ему на убийцу. Чанс тут же вызвал негодяя на поединок, и они дрались на ножах. И, — Хью улыбнулся, — судя по тому, что Чанс сейчас здесь, с нами, ему удалось отомстить за Эндрю.
   — Он хладнокровно убил человека? — ужаснулась Фэнси.
   Хью посмотрел ей в глаза.
   — По-моему, вы не совсем поняли, — произнес он. — После смерти Марты Эндрю заменял Чансу и отца, и мать — одним словом, стал для него всем. Эндрю был очень хорошим человеком, преподавал в школе, много знал, любил книги, ему нравилось заниматься с детьми, в том числе и с Чансом. Его отзывчивость поистине не знала границ. Он был готов обогреть и накормить любого, кто приходил к нему, даже индейцев. И вот такого человека, — голос Хью стал суровым, — зверски убили, а его школу сожгли. Индеец, которого вам так жалко, — убийца! Он убил человека, которого Чанс называл отцом. Скажите, мог ли Чанс не отомстить?
   Фэнси не ответила. Нет, подумала она, отворачиваясь и глядя в сторону, Чанс не мог поступить иначе. Если кто-то нападает на близких ему людей, он тут же встает на их защиту.
   — И ему было всего шестнадцать лет? — Эллен взглянула на Хью широко раскрытыми от удивления глазами.
   Хью кивнул.
   На некоторое время воцарилось молчание. Почувствовав вскоре, что оно становится тягостным, Фэнси вновь заговорила.
   — И все-таки непонятно, почему ваш отец до сих пор не хочет ничего рассказать о том, кто настоящие родители Чанса, — задумчиво проронила она. — В конечном счете с того времени прошло уже немало лет, и, что бы он ни говорил, это не вызовет скандала. Даже если заявит, что Чанс его сын — все и так давно в этом уверены.
   — А о матери Чанса что-нибудь известно? — тихо спросила Эллен. — Есть какие-нибудь предположения?
   — Нет. — Хью покачал головой. — Все так и осталось тайной, а отец просто выходит из комнаты, если кто-нибудь начинает разговор. Я думаю, он так ничего и не расскажет.
   — Было бы неплохо, — раздался позади них громкий голос, — если бы ты тоже держал язык за зубами.
   Из-за деревьев показался Чанс.
   Фэнси было так неудобно, что она залилась румянцем и не знала, что сказать. Первой нашлась Эллен.
   — Пожалуйста, Чанс, не сердитесь на Хью, — умоляющим тоном произнесла она. — Это мы во всем виноваты, но, право же, мы совсем не хотели вмешиваться в ваши дела.
   Чанс что-то невнятно пробормотал в ответ, и разговор снова прервался. Между тем было ясно, что рано или поздно он возобновится — тайна Чанса заинтриговала сестер, и они горели желанием узнать все до конца. Вечером, когда они, как обычно, сидели у костра, Эллен, правда, нерешительно, вновь заговорила о том, что не давало покоя ни ей, ни Фэнси.
   — Признаться, нам очень неудобно перед вами, Чанс, — сказала она. — Мы стали расспрашивать Хью о ваших родителях, не подумав о том, как вам бывает неприятно, если кто-нибудь вдруг начинает говорить об этом.
   Очарование Эллен подкупило Чанса.
   — Дело не в этом, — дружелюбно отозвался он. — Я просто думаю, тема не особенно интересна.
   — Ну что вы! — возразила Фэнси, и глаза ее блеснули любопытством. — Насколько я поняла из рассказов Хью, никто не знает, кто ваши родители. Фактически ваша жизнь началась с того, что отец Хью отдал вас Эндрю.
   — Может, здесь и есть тайна, — Чанс пожал плечами, — однако все это уже давно в прошлом, и я, как, кстати, все Уокеры, предпочитаю больше не говорить об этом. В конечном счете, человек сам должен пробивать себе дорогу в жизни, не так ли? — Он с усмешкой взглянул на Фэнси, и ее сердце тревожно забилось. — Вот уже много лет, как я прекрасно обхожусь без родителей.
   — Но все-таки не забывай, — заметил Хью, что, кем бы ни были твои родители, отец так и остался в роду Уокеров паршивой овцой. Более того, я даже иногда думаю, что обязан этому случаю своим рождением.
   — Что вы имеете в виду? — Эллен в замешательстве переводила взгляд то на Чанса, то на Хью.
   — До появления Чанса отец катился по наклонной плоскости — пил, гулял и тратил все деньги на вино и женщин…
   — Так, по крайней мере, говорят некоторые Уокеры, — заметил Чанс. — Но я не особенно верю.
   — А после того как вы появились на свет, он изменился? — Фэнси удивленно подняла брови.
   — Да, многие утверждают, что именно так и произошло. — Чанс вздохнул и помешал палкой тлеющие головни. — Если верить сестре Эндрю, тете Миллисент, с того дня Морли стал совсем другим человеком: больше не ходил по тавернам, а если и пил, то совсем мало. Более того, именно тогда он начал, не покладая рук работать на Сэма, не требуя никакого вознаграждения. Как и сейчас. — Чанс нахмурился. — Будто он чувствует за собой какую-то вину и делает все, чтобы загладить ее.
   — Верно, — со смехом добавил Хью. — Сэм часто вспоминает, как, вернувшись, домой из Англии, он вместо вечно пьяного бездельника Морли увидел трезвого и трудолюбивого человека, на которого всегда можно положиться. Ведь когда у Летти родился мертвый ребенок, Сэм увез ее в Англию, и они прожили там четыре года.
   — Подумать только! — воскликнула Фэнси. — Так, значит, Сэм четыре года провел в Англии?
   — Да. — Хью кивнул. — Если верить нашим семейным преданиям, Сэм неожиданно вернулся домой через два дня после родов. Увидев, что Летти убита горем, он тут же велел ей собираться, и они уехали в Англию. — Он взглянул на увлеченно слушавшую Эллен и столь же серьезно продолжал: — Сэм, правда, не хотел надолго оставлять Уокер-Ридж, но его двоюродный брат Джереми сказал, что в колонии, где все будет напоминать Летти о неудачных родах, она вряд ли придет в себя. И вот тогда Сэм поручил вести дела одному из своих агентов, а сам стал жить как настоящий английский джентльмен. В конце концов, Летти понемногу оправилась, и они вернулись в Уокер-Ридж.
   — Не секрет, что Морли всегда очень уважал Сэма, — сказал Чанс. — Я часто спрашиваю себя: хотел ли Морли, отдав меня Эндрю и Марте, вернуться потом в Уокер-Ридж, чтобы поговорить с ним?
   Хью пожал плечами:
   — Но если отец собирался поступить именно так, у него бы ничего не вышло, потому что, пока он отвозил тебя к Эндрю, Сэм успел вернуться домой и снова уехать. Отец не застал бы его. Он мог бы написать Сэму в Англию, но так как речь, очевидно, шла о какой-то тайне, решил не делать этого — видимо, боялся, что письмо не дойдет.
   — А когда Сэм, наконец, вернулся в Уокер-Ридж, прошло уже четыре года и разговаривать было больше не о чем, — спокойно, словно подводя черту, произнес Чанс.
   Не в силах сказать ни слова, Фэнси молча всматривалась в загорелое лицо Чанса, на котором застыло загадочное выражение. В глубине души она чувствовала жалость — правда, не к мрачному человеку, сидевшему напротив нее, а к маленькому мальчику, каким Чанс когда-то был. Да, ему пришлось несладко. Как ужасно — не знать своих родителей, слышать вокруг бесконечные сплетни и пересуды!
   Чанс, задумчиво смотревший на огонь, внезапно поднял голову и взглянул на Фэнси.
   — Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство, — сквозь зубы процедил он. — И, графиня, мне бы не хотелось, чтобы вы испытывали сочувствие ко мне. Я совершенно не нуждаюсь в жалости таких людей, как вы.
   Фэнси почувствовала, как зародившаяся в ее душе симпатия сменяется возмущением и желанием еще раз дать Чансу пощечину.
   — Вы говорите о жалости? — Она с негодованием встала и поправила платье. — Боюсь, вы ошибаетесь. Если я к кому-то и испытываю жалость, то не к вам, а к мистеру Уокеру и его жене. Судьба несправедливо обошлась с ними — их сын умер, а вы остались живы.

Часть 2
ЧАНС

   Легче всего обмануть самого себя.
   Эдуард Булвер-Литтон «Изгнанный из дома»

Глава 6

   Какие ужасные слова! Устроившись на ночь у костра, Фэнси сгорала от стыда. Беспокойно ворочаясь под одеялом и снова и снова укоряя себя за несдержанность, она пыталась забыться сном. Сон, однако, не приходил, а безжалостное пожелание, сорвавшееся с языка, не давало покоя.
   Что с ней происходит? За всю жизнь Фэнси ни с кем не говорила так грубо, как с Чансом. Она считала себя спокойной и уравновешенной и никогда не выходила из себя. Но когда рядом появлялся Чанс Уокер, на нее как будто что-то находило, и любое его ироническое замечание или даже усмешка вызывали у нее бурю гнева. В такие моменты она забывала о вежливости и приличиях и могла сказать все, что угодно! Фэнси поморщилась. Но ведь на Чанса не действовали ее обидные слова. Когда же, наконец, закончатся их мучительные скитания и она перестанет каждый день видеть его? Оставалось лишь надеяться, что, добравшись до Уокер-Ридж, она по-иному взглянет на случившееся, найдет в Чансе что: то положительное и обретет свое обычное расположение духа.
   Ночь была темной, и Фэнси не видела Чанса, хотя он сидел всего в полутора метрах от нее, прислонившись спиной к дереву и сжимая в руках ружье. Чанс слышал, как она ворочается под одеялом, пытаясь заснуть. Но даже если бы между ним и Фэнси было не полтора, а добрых два десятка метров, от него все равно не ускользнуло бы ни малейшее ее движение. Помимо своей воли Чанс прислушивался к каждому ее вздоху и… ругал себя за это.
   В первые дни Чанс считал, что, пообщавшись с баронессой, он скоро потеряет к ней всякий интерес. Более того, ему казалось, что в лесу, увидев, что она собой представляет, он вообще перестанет ее замечать. Но случилось как раз обратное — баронесса казалась Чансу все более привлекательной, и это было ему очень не по душе.
   В последние дни все шло совсем не так, как предполагал Чанс. В пути, по его мнению, Фэнси должна была проявить себя с самой худшей стороны, однако она вела себя безукоризненно: была любезна и отзывчива — по крайней мере, к сестре и Хью, — не надоедала никому бесконечными просьбами, не жаловалась и не плакала. Баронесса, правда, лишила его душевного равновесия, но она тут ни при чем!
   До Уокер-Ридж оставалось уже совсем немного, и Чансу вдруг захотелось оттянуть момент возвращения в усадьбу, ведь тогда ему больше не надо будет заботиться о Фэнси. Он успел привязаться к ней, привыкнуть к ее негромкому серебристому смеху, блеску, появлявшемуся в ее янтарных глазах, когда она сердилась, грациозной походке и, наконец, к ее улыбке, при виде которой он чувствовал прилив сил — даже когда баронесса улыбалась не ему.
   Совсем скоро эта улыбка и стройное прекрасное тело будут принадлежать Джонатану, мрачно подумал Чанс. Сделать уже ничего нельзя! Эта мысль не давала ему покоя, и, вспоминая о поцелуе на поляне, он мечтал о том, как бы вырвать Фэнси из рук Джонатана.
   Почему она должна достаться ему, с горечью спрашивал себя Чанс. Ведь Джонатан явно недостоин ее. Когда Чанс вспоминал о Джонатане, в нем неизменно просыпалась ненависть, и он начинал думать о мести. Похожие чувства владели им и сейчас. Джонатан похитил самое дорогое, что было у Чанса, бесчеловечно надругался над его любимой и хладнокровно бросил ее. Когда Чанс уже после смерти жены выяснил, что она была беременна не от него, он чуть с ума не сошел. Даже теперь, вспоминая о Дженни, он чувствовал невыносимую душевную боль и острое желание перерезать Джонатану горло.
   Прошел не один месяц, прежде чем Чанс окончательно смирился с мыслью о том, что Дженни больше нет. Раньше, представляя перепуганную, умирающую Дженни, он хотел крушить все без разбора, чтобы дать выход эмоциям. Но время шло, и Чанс начал думать о случившемся более спокойно. Поразмыслив, он пришел к заключению, что Джонатаном двигало не столько желание завладеть Дженни, сколько стремление нанести удар ему, Чансу. Да, именно так! Проиграв десять тысяч акров земли, Джонатан поклялся отомстить, и Чанс ни минуты не сомневался, что соблазнение Дженни — месть его недруга. Вряд ли Джонатан предвидел, что Дженни забеременеет, а затем покончит с собой. Смерть жены требовала мщения. Джонатан должен испытать такие же страдания, думал Чанс, и самый лучший способ покарать его — совершить то, что сделал когда-то он, то есть украсть его любимую женщину.
   Чанс прищурился. Нет, соблазнить Фэнси и выставить Джонатана рогоносцем слишком просто и грубо. Нет, нужно сделать не так — отбить Фэнси у Джонатана и жениться на ней самому! Если это получится, Джонатана до конца дней будет терзать мысль о том, что человек, которого он ненавидит больше всех, отнял у него невесту, — точно так же Чанс постоянно вспоминал о трагической гибели Дженни.
   Впрочем, завладеть баронессой Чанс хотел не только из мести. Воспоминания о том захватывающем моменте, когда они поцеловались, внезапно нахлынули на него. Да, он отобьет у Джонатана невесту!
   Фэнси заметила, что утром Чанс находился в приподнятом настроении, однако сочла, что он радуется скорому окончанию скитаний. За завтраком Чанс сказал, что, если ничего не случится, они проведут последнюю ночь под открытым небом.
   — Завтра вечером, — сказал он, — вы уже будете нежиться на пуховых перинах в Уокер-Ридж.
   Слова Чанса не вызвали ни у кого восторга. У Фэнси внезапно стало тяжело на душе. Конечно, ей очень хотелось, чтобы путешествие, доставившее ей столько мучений, поскорее закончилось, а этот грубый и отвратительный Чанс Уокер навсегда ушел из ее жизни. И все-таки она не радовалась, да и Эллен прореагировала довольно сдержанно. Она посерьезнела и за весь день ни разу не улыбнулась. Хотя все самое неприятное было, казалось, позади, последний вечер под открытым небом прошел в тягостном молчании. Лишь Чанс пребывал в подозрительно хорошем настроении.
   Фэнси не раз испытующе смотрела на Чанса, пытаясь понять, что у него на душе. Его ликование понятно, думала она: ведь он сделал то, что хотел, — разыскал их живыми и невредимыми и доставил Джонатану.
   Наступал вечер, и идти в темноте не имело смысла. Чанс и Хью решили переночевать в лесу.
   — Зачем понапрасну изматывать себя переходами? — сказал Чанс, останавливаясь на небольшой поляне. — Все равно завтра к полудню мы уже будем в Уокер-Ридж. А это место прекрасно подходит для стоянки.
   Место, выбранное Чансом, оказалось очень живописным. Со всех сторон поляну окружали дубы и ивы, а совсем рядом с ней протекала небольшая речка. Землю сплошным толстым ковром покрывала трава. В лесу быстро набрали сухих веток для костра. Чанс оставил Хью охранять женщин, а сам ушел на охоту.
   Для того чтобы как-то провести время, а заодно найти что-нибудь к ужину, Фэнси и Эллен пошли собирать ежевику. Хью издали наблюдал за ними, готовый броситься защищать сестер в любой момент. В глубине души, правда, он, считал, что здесь, совсем рядом с Уокер-Ридж, с ними уже ничего не случится.
   Несколько минут Фэнси и Эллен собирали ягоды в молчании.
   — Ты, наверное, удивляешься, почему я не возражаю, когда тебя называют невестой Джонатана, — заговорила наконец Эллен.
   Застыв на месте, Фэнси взглянула на сестру. Та, казалось, была всецело поглощена сбором ягод.
   — Да, честно говоря, это показалось мне странным, — спокойно ответила Фэнси. — Почему?
   — Понимаешь, — неуверенно и печально произнесла Эллен, — это очень трудно выразить словами. Мне кажется, я сама еще не до конца разобралась в своих чувствах.
   Опять воцарилось молчание.
   — Насколько я понимаю, — наконец сказала Фэнси, — ты передумала выходить замуж за Джонатана?
   — Когда мы уезжали из Лондона, я была уверена, что люблю Джонатана и хочу стать его женой. — Эллен покачала головой. — Но, едва мы приехали в Виргинию, Джонатан сильно изменился. — Она украдкой взглянула на сестру. — Да, когда мы уехали из Ричмонда, и он, и его мать стали обращаться со мной хорошо, хотя до этого меня почти не замечали. Вспомни, встречаясь с кем-нибудь из знакомых, они, прежде всего, представляли тебя, баронессу Мерривейл. А на меня никто даже не смотрел, и я чувствовала себя лишней.
   — Эллен, дорогая, — произнесла Фэнси, пораженная словами сестры. — Мне очень жаль, что тебе было так неприятно. Я тоже думала об этом, но всякий раз уговаривала себя, будто мне просто показалось.
   — Значит, нам с тобой показалось одно и то же, — грустно заметила Эллен. — Во всяком случае, я уверена — если бы тогда, в Ричмонде, я все время сидела на постоялом дворе и не ходила ни на какие приемы, Джонатан и Констанция ничуть бы не огорчились.
   — Нет, это, конечно, не так! — возразила Фэнси. — Джонатан и его мать действительно были слегка невнимательны к тебе, но это все, в чем их можно упрекнуть. Знаешь, сейчас многие преклоняются перед дворянскими титулами, и Констанция, скорее всего, хотела произвести впечатление на своих друзей. Не волнуйся, они не забыли о тебе. Неужели ты хочешь бросить Джонатана только из-за этого? Он ведь очень приятный человек.
   — С каких это пор тебе так понравился Джонатан, Фэнси? — выпалила Эллен. — По-моему, ты никогда особенно не хотела, чтобы я стала его женой. Вспомни — в Англии именно ты воспротивилась нашему браку, сказав, что мне еще надо подумать и разобраться в своих чувствах.
   — Да, я действительно так говорила, — вздохнула Фэнси. — Но скажи, пожалуйста, какое это имеет отношение к тому, что ты, говоря с Чансом и Хью, делаешь вид, что невеста Джонатана я?
   Эллен ответила не сразу. Она некоторое время сосредоточенно собирала ягоды.
   — Ты, наверное, подумаешь, что я сошла с ума, но я, по-моему, влюбилась в Хью Уокера. — Эллен неуверенно взглянула на Фэнси. — Если Хью узнает, что я — невеста Джонатана, он тут же отвернется от меня. Дело даже не в том, что меня сочтут лгуньей, — Хью не особенно высокого мнения о Джонатане, как и Чанс. Фэнси, умоляю, скажи, что мне делать? — со слезами в голосе воскликнула Эллен.
   Фэнси задумалась. От нее не укрылось, что Эллен и Хью относятся друг к другу с большой симпатией, но мысль о том, что их взаимная привязанность может перерасти в любовь, не приходила ей в голову. Видимо, она слишком много думала о Чансе и не заметила, какие чувства вызывает Хью у ее впечатлительной и влюбчивой сестры. И это сейчас, подумала Фэнси, когда Джонатан уже готовится объявить о своей предстоящей помолвке с Эллен. Господи, как все неудачно складывается! С трудом подавив волнение, Фэнси обняла сестру.
   — Только не плачь, дорогая, — тихо сказала она. — Не все так ужасно, как тебе кажется. Мы ведь смогли ускользнуть от Тэкеров, а тогда было куда хуже. Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.
   — Ты всегда такая спокойная, Фэнси, рассудительная. — На лице Эллен появилась слабая улыбка. — По-моему, ты никогда не ошибаешься.
   Фэнси усмехнулась. Эллен, наверное, не стала бы говорить так, подумала она, если бы увидела, как ее сестра целовалась с Чансом. Вспоминая о поцелуе, Фэнси почему-то не чувствовала сожаления.
   — Напрасно считаешь меня святой, — сказала она, прикасаясь губами к волосам Эллен, — но дело сейчас не в этом. — Фэнси взглянула на сестру. Та, казалось, готова была расплакаться. — Хью знает?.. Ты с ним говорила?
   — Нет, что ты! Я боюсь — уж очень вежливо и неприступно он себя ведет. — Эллен грустно улыбнулась: — Мне кажется, он не воспринимает меня как женщину: все время подшучивает и смотрит на меня как на несмышленую младшую сестренку.
   — Ты уверена, что любишь его? — Фэнси посмотрела Эллен в глаза. — Или на тебя подействовали романтические обстоятельства нашего спасения? Конечно, сейчас Хью выглядит героем, но ведь ты совсем не знаешь его…
   Эллен отрицательно покачала головой:
   — Фэнси, в нашем спасении нет ничего романтического. Да, первые день или два я действительно смотрела на Чанса и Хью как на благородных рыцарей, спасших нас от смерти, но потом они предстали передо мной просто как люди. Я начала понимать, кто такой Хью, когда он помог мне избавиться от клеща, впившегося в мою щиколотку. — Вспомнив об этом неприятном случае, Эллен поморщилась. — По-моему, совершенно неромантично.