Байерс Ричард Ли. Ярость

   Тэган ударил Циллу плоской поверхностью шпаги по виску. Чары колдуньи могли рассеять дымку, размывавшую его очертания, но удар пришелся как раз в цель, и она покачнулась. Опустившись на помост, Тэган понесся вперед.
   Он надеялся, что сможет остановить мечи, но этого не произошло. Они все еще преследовали его и были уже готовы нанести ему смертельный удар. Если бы не действие чар, удвоившее быстроту его реакции, даже Тэган со всем своим мастерством не смог бы отразить атаку сразу двух мечей.
   Краем глаза учитель фехтования заметил какое-то движение в углу комнаты. Цилла с залитым кровью лицом рухнула на пол и осталась лежать неподвижно, но другой заклинатель, маленький сухопарый человечек, держал в руке палку с наконечником в виде черепа, вроде той, что была в руках у сидевшего верхом на драконе оккультиста во время боя на площади. Этой палкой, направленной на авариэля, заклинатель чертил в воздухе какие-то символы. Тэган хотел было вернуться и напасть на оккультиста, но это было невозможно, ему мешали мечи, посланные Циллой.
   Как раз когда он раздумывал, сможет ли пережить еще одно проклятие, в шуме битвы вдруг раздались свирепые и в то же время прекрасные звуки гимна. Кара, полностью преобразившись в дракона, напала на маленького заклинателя и, разорвав его пополам, обернулась к трем абишаям, пытавшимся напасть на нее сзади. Она выдохнула поток дыма и искрящегося света, который наполнил воздух запахом озона и сжег демонов прямо в воздухе. После этого она бросилась на других противников, оставив Тэгана сражаться с летающими мечами.
   К счастью, без Циллы это было не так уж трудно. Как и многие фехтовальщики, эти мечи знали всего несколько приемов, которые использовали снова и снова, и когда Тэган увидел, что это за приемы, он смог обороняться и одновременно следить за ходом битвы. Авариэль с облегчением обнаружил, что дела у его товарищей идут ничуть не хуже, чем у него самого. К этому времени чары Циллы уже потеряли силу, мечи вновь превратились в короткие кинжалы и со звоном упали на пол, на чем бой и закончился.
   Рэрун зарубил своим ледовым топором последнего белого абишая. Павел жезлом раздробил кости зомби. Те из оккультистов, кто еще мог двигаться, спаслись бегством через небольшие отверстия в стене. Уилл, сменив пращу на короткий меч, погнался следом за ними.
   – Пусть уходят, – сказал Дорн. – Не стоит преследовать их по лабиринтам катакомб, которые они знают как свои пять пальцев, а мы нет. Мы же получили то, за чем пришли. Кто-нибудь ранен?
   – У меня царапины на руке и колене, – сказал Рэрун.
   – Я получил шлепок по спине, – сказал Уилл. – Вряд ли это серьезно.
   Вдруг Тэган заметил, что певчая дракониха вся дрожит и сгибается, словно ее тошнит, а челюсти у нее красны от крови.
   – Кара? – позвал он. – Кара! Что с тобой?
   – Ничего, – вздохнула она, – Запах крови вызывает вспышки безумия, но я могу с ними бороться.
   Ее гибкое змеевидное тело стало уменьшаться в размерах, длинная шея укоротилась, крылья и хвост исчезли, и перед ними снова появилась стройная молодая женщина. Она яростно вытерла губы и руки подолом платья, словно желая содрать кожу.
   Тэган и охотники отвернулись, видя, что ей необходимо побыть одной. Павел тем временем осмотрел у всех раны, полученные в бою. Все они оказались поверхностными.
   – Нам повезло, – сказал Рэрун, и Тэган с ним согласился.
   – Надо только выяснить, насколько нам повезло, – сказал маэстро и, подойдя, встряхнул очнувшуюся Циллу. – Нужно найти уютное местечко и послушать, что нам расскажет эта очаровательная дама.
   При других обстоятельствах Кара предпочла бы как можно скорее убраться из катакомб, и не только потому, что в любой момент для спасения своей предводительницы могла подоспеть еще одна группа оккультистов. Сама атмосфера этого подземелья, наполненная духом некромантии, была удушающей для тех, кто чувствителен к подобным проявлениям, особенно в таком смятенном состоянии духа, как у Кары. Но гораздо разумнее было допросить Хозяйку Порфиры на месте, чем тащить ее по улицам, рискуя привлечь внимание стражи. Поэтому они нашли зал, явно обставленный для бесед и отдыха, и толкнули Циллу в самое неудобное на вид кресло. Рэрун в качестве дозорного встал в дверях. Все смотрели на пленницу враждебно и недоверчиво.
   Кара предпочитала разделить общее настроение, чем постоянно думать о тошнотворном, но притягательном вкусе человеческой крови, который она все еще ощущала во рту, и о постыдных, соблазнительных мыслях и желаниях. Лучше, чем вспоминать о том, что Дорн видел, как она была на краю безумия. Хотя вряд ли его отношение к ней могло бы стать еще хуже, и это было мучительнее всего.
   Тэган улыбнулся Цилле и сказал:
   – Как я и предвидел, без вуали вы еще более обворожительны.
   И хотя бровь у нее была рассечена и из раны сочилась кровь, а ее захватчики сняли с нее балахон с бесчисленными кармашками для талисманов и вместилищ заклинаний, Цилла ответила насмешливо и спокойно, с завидным самообладанием.
   – Вам следовало бы отдать том, когда я попросила вас об этом, маэстро. Вы думаете, что одержали победу, но это иллюзия. Вы с вашей жалкой кучкой друзей умрете в наказание за то, что содеяли.
   – Но не сегодня, – сказал Уилл, – и скорее всего вы увидите Девять Кругов раньше нас. Займите для меня местечко поближе к элю.
   – Если бы вы хотели меня убить, – ответила предводительница Культа, – то могли бы сделать это еще в ритуальном зале.
   Хафлинг хитро взглянул на нее и сказал:
   – А что, если Тэган считает, что за ваши злодеяния вам надо вырвать ногти, поджарить пятки в горящих углях и только после этого перерезать вам глотку?
   Цилла посмотрела на Павела и ответила:
   – Я вижу среди вас жреца бога утра. – Ее взгляд скользнул на Кару. – И певчего дракона. Вы двое не допустите пыток, даже если эти головорезы и решатся на них.
   – Может, вы и правы, – сказал кареглазый священник. – Но Летандер не запрещает нам передать вас в руки королевской стражи для повешения, сожжения или другого наказания, положенного предателям и ведьмам.
   – И это подводит нас к интересному вопросу, – растягивая слова, произнес Тэган. – К какому типу оккультистов вы относитесь, милая? Допрашивая сегодня вечером ваших последователей, мы выявили две разновидности. Одни – что-то вроде лунатиков, фанатично преданных Саммастеру и готовых умереть за его дело. Другие же – лицемеры, служащие Культу только в надежде получить богатство и славу. И те, и другие решили предать вас ради спасения своей шкуры.
   Цилла внимательно посмотрела на него:
   – Не уверена, что, ответь я на ваши вопросы, вы отпустите меня на свободу.
   – Ожидаете мести? – спросил авариэль, приподняв бровь. – Что ж, вы правы. Я бы с большим удовольствием пронзил вашу алебастровую грудь шпагой и посмотрел, как ваше прелестное безжизненное тело рухнет на пол. Но к счастью для вас, я многим обязан моим товарищам, а для них важно получить от вас кое-какие сведения. Кроме того, я не собираюсь лишаться удовольствия. Мы не обещаем вам неприкосновенности, только преимущество. Рыцари рано или поздно узнают о вашей измене, и к тому моменту вам лучше ретироваться. Вам придется всю оставшуюся жизнь прятаться, убегать и оглядываться. Вы никогда больше не увидите свою семью и друзей. Никогда не будете больше наслаждаться удобствами и почетом в Лирабаре, которые удовлетворили бы любого, кто признает приличия и имеет хоть каплю разума.
   – Да что вы об этом знаете? – бросила она в ответ. – Вы понаторели в трюках, но по сравнению с истинной магией вы ничто. Я – настоящая колдунья. Любые доступные людям магические силы меркнут в сравнении с силой, которой мы обладаем благодаря интеллекту и долгому и упорному труду и учебе. Даже в Импилтуре я должна улыбаться тем, кто стал лордом просто по праву рождения или потому, что умеет раболепствовать. А я… – Она оборвала речь на полуслове и горько улыбнулась. – Извините, маэстро. Вы коснулись больного вопроса, но полагаю, нам нужно перейти к делу. Дайте мне минуту, чтобы обдумать ваше предложение.
   – Подумайте вот о чем, – сказал Уилл. – Вы надеетесь обмануть нас, но Павел, хоть и выглядит идиотом, обладает способностью распознавать ложь. Вы надеетесь, что мы не выдадим вас властям. Мы, конечно, не собираемся делать это сейчас. Но до сего дня они вряд ли верили печально знаменитому учителю фехтования и кучке чужеземцев. А теперь мы можем в подтверждение наших слов показать им катакомбы. Вы, наверное, надеетесь, что вам удастся выкрутиться, если рыцари начнут допрашивать вас. Но думаю, у них тоже есть способы установить истину, и поверьте, вы оставили в катакомбах немало доказательств вашей причастности ко всему, что здесь происходило. И наконец, помните, что после того, как мы помешали вашей затее здесь, в городе, и после того, как вы откроете нам кое-какие тайны, Культ Дракона будет сам вас преследовать. Поэтому вам ничего не остается, как рассказать нам все как есть и исчезнуть.
   – Хватит болтать! – гаркнул Дорн. Он поднял свою железную руку – как и жезл Павела, она вся была в запекшейся крови – и ткнул в лицо Цилле. – Может, мои товарищи и щепетильны в вопросе применения пыток и убийства пленников, а я – нет. Так что говорите. Иначе я размозжу ваш череп и размажу мозги по стене.
   – Хорошо, – вздохнула Цилла. – Что вы хотите знать?
   Павел пробормотал заклинание и медальоном начертил в воздухе замысловатую фигуру, оставляющую за собой сверкающий хвост. Несколько секунд знак, нарисованный в воздухе, мерцал в полумраке комнаты, а затем исчез.
   – Объясните все, – сказала Кара. Ее больше не тошнило, чувство стыда прошло. Она жаждала получить ответы на свои вопросы. – В чем заключается великая стратегия Саммастера? Почему он заставляет последователей Культа похищать для него золото и драгоценности? Что вы знаете о бешенстве?
   – Я расскажу вам все, что знаю, – с едва заметной злобной улыбкой сказала Цилла и продолжила: – Правда, это не поможет вам остановить то, что уже началось. Скорее всего это только разобьет вам сердце.

Глава четырнадцатая
9-е Уктара, год Дикой Магии

   Даже осенью, когда опавшие листья ложатся на землю сухим, шуршащим ковром, ветви древних деревьев Серого Леса, тесно переплетенные друг с другом, закрывают солнце, оставляя лесные опушки в густой тени. Поэтому кустарник в лесу почти не рос, и путешествовать по Серому Лесу было легко. Саммастер любил этот величественный лес, как любил все дикие места. Здесь были нетронутые уголки, куда никогда не ступала нога человека, а ведь немало лесов вырубали, строя города.
   Однако его спутники не разделяли восторгов Саммастера. Обливаясь потом, замирая от страха, они вздрагивали и нервно оглядывались при каждом шорохе. Им все время чудилось шипение, свист и рев Священных, о которых они слышали в предсказаниях, и хотя они поклонялись этим существам, опасность пугала. Но по крайней мере, путники вели себя лучше мулов, нагруженных поклажей. Животные вообще отказались войти в лес. Поэтому пришлось привязать их к деревьям и оставить на краю леса, а мешки, полные монет, слоновой кости, янтаря, вина и других даров, тащить на своих собственных спинах.
   Цилла Мориет ускорила шаг, чтобы догнать Саммастера, шедшего во главе колонны.
   – Драконы уже впали в бешенство? – спросила она.
   Саммастер изобразил улыбку на своем лице, которое у него было в обычной жизни, чтобы скрыть сморщенное череповидное лицо мертвяка, и сказал:
   – По большей части да, но они все еще переговариваются, чтобы образовать подходящую стаю. Вот почему им нужно звать друг друга. Вам что, страшно?
   – Полагаю, мне не должно быть страшно, – ответила она с кривой улыбкой, – пока я с вами.
   – Разумеется. Хотя, в конечном счете, вы должны научиться сами общаться с драконами. В мире, который скоро изменится, вы, как их доверенное лицо, должны будете давать им советы. Вы, может, даже…
   Вдруг справа от них раздался оглушительный скрипучий звук.
   – О, кто-то учуял или услышал, что мы идем. – Саммастер оглянулся, его спутники разбрелись кто куда. – Держитесь вместе, как я вас учил. Иначе мы с Хозяйкой Порфиры не сможем защитить вас.
   Внезапно показались три змея, два зеленых и один черный, они рычали и явно собирались напасть. Несмотря на приказ Саммастера, кое-кто из людей Циллы в ужасе бросился бежать, пытаясь спастись от гибели. Один из зеленых бросился за ними вдогонку.
   Саммастер в раздражении скрежетал зубами. Теперь эти идиоты умрут, и он никак не сможет этому помешать. Он должен был направить все свои силы на тех двух драконов, что летели прямо на него. Их безграничная мощь могла сокрушить даже такого могущественного колдуна, сила которого вызывала зависть и страх у самой Мистры.
   Остроконечный гребень зеленой драконихи раздулся – она собиралась выпустить струю едкого пара. Черный дракон бросился вперед – очевидно, его жажду крови могла удовлетворить только разорванная в клочья плоть. Саммастер произнес слова заклинания и сделал необходимые движения руками, разбрасывая вокруг сверкающую пыль.
   До того как он разгадал недовольство, снедавшее Циллу, и пригласил ее в свое тайное общество, она была всего лишь учителем низшей магии, призванной помогать и защищать корабли на море. Под его руководством она сильно продвинулась вперед, но ей все еще не хватало внутренней силы, чтобы сравниться с ним. К счастью, он снабдил ее свитком, на котором было написано такое же заклинание; и, сдержав свой страх перед огромными, несущимися на них чудовищами, она дрожащим голосом прочитала начальную фразу магической формулы. Вместе они смогли расчистить место для защиты всех, кто стоял вблизи.
   Дракон выпустил из глотки струю желто-зеленого дыма, окутавшего сбившихся в кучу людей, являвших собой такую соблазнительную добычу. Испарения разрушили бы их легкие, если бы проникли сквозь купол, только что созданный магами для защиты. Черный дракон попытался прорваться сквозь защитный свод Саммастера, отскочил от него, снова яростно бросился на него всем своим телом, но тщетно.
   Некоторые из людей были не в состоянии вынести близость таких огромных свирепых чудовищ, рвущихся сквозь защитный купол всего в нескольких дюймах от них, – оглушительный рев был невыносим, – и они попытались убежать. К счастью, они не могли выбраться из кольца невидимых стен, так же как и Священные не могли прорваться внутрь. Если люди в панике не задавят и не покалечат друг друга, они останутся целы и невредимы…
   Наверное, Саммастер мог бы успокоить их, но он предпочел неотрывно следить за змеями, потому что те тоже были волшебниками и колдунами. Наверняка существовало заклинание, с помощью которого можно разрушить возведенный им купол, и надо было не дать Священным произнести магическую формулу.
   И хотя Саммастер был уверен, что сможет защититься, ему бы не хотелось причинять вред драконам, поэтому он был рад, что до этого не дошло. Либо у них не было подходящего заклинания, либо в одурманенном состоянии они просто не могли его вспомнить. Зеленая дракониха послала на них шквал острых ледяных градин. Черный же предпринял попытку магического растворения. Когда их волшебные силы иссякли, они продолжили атаковать людей с помощью грубой животной силы. Черноголовый дракон взмыл в воздух и обрушился на верхушку купола, надеясь, что его вес и инерция разрушат его, забыв о риске получить множество порезов и ушибов, а также о возможности переломать кости.
   Оракул Культа Дракона дал возможность гигантским рептилиям продолжать попытки прорыва, демонстрируя всю тщетность этих усилий, – так отец, крепко держа ребенка под мышкой, позволяет ему биться в истерике, давая понять, кто сильнее. Саммастер на самом деле уважал и почитал драконов. Хотя и считал, что из-за своей гордыни они бывают слишком упрямыми, своевольными и несговорчивыми и могут действовать недальновидно. При всей их мудрости, они могли вести себя словно дети, и ему часто приходилось направлять их и даже призывать к порядку, как любящий отец иногда вынужден поступать со своими чадами, ведь, по предсказанию Магласа, драконы должны были со временем превратиться во всесильных повелителей мира.
   Решив, что хватит уже терпеть их выходки, он сконцентрировался и обуздал изводившее их бешенство. Прошептав слова магической формулы на драконьем языке, он приказал их ярости испариться.
   Оба дракона замерли, отползли назад, припали к земле и уставились на оккультистов. Разум вернулся к ним, но они все еще не успокоились, не до конца осознавая случившееся, но, догадываясь, что один из «малого народа» имеет над ними власть.
   Саммастер знал, что продемонстрировать уверенность – лучший способ предотвратить возможные враждебные действия драконов. Для начала он избавился от своего человеческого облика. Некоторые из его спутников застонали и сжались от страха, но им пришлось совладать со своими чувствами. Затем он взмахнул рукой и разрушил защитный купол. Это был риск. Обладая особой остротой чувств, змеи наверняка поняли, что преграды пали, и могли решиться на немедленное нападение. И все же ему необходимо было сделать первый шаг, и дело было в том, что его последователи, как бы высоко он их ни ценил, были разменной монетой в его игре.
   Он взглянул на зеленую дракониху и сказал:
   – Здравствуй, Нидл. – Затем он перевел взгляд на черного дракона с дряблыми морщинами вокруг глаз и ноздрей. – Здравствуй. Вы помните меня?
   – Да, Саммастер, – прошипела Нидл.
   Мертвяк вспомнил, что она славилась деликатностью, с какой использовала свои чудовищно огромные когти, когда хотела помучить свою жертву. Некоторые несчастные, попав в ее лапы, умирали медленно, по нескольку часов.
   – Хорошо, – сказал колдун, – я так и думал, что помните. Я навещал вас не раз за последние столетия. Время от времени к вам обращались и мои собратья по вере всегда принося с собой подношения, полезные сведения или предлагая вам посильную помощь. Сегодня мы принесли вам особые дары.
   Он указал костлявей рукой скелета на мешки с сокровищами. Некоторые из них лопнули – когда драконы напали, люди, несшие тюки с дарами, в панике побросав все, бросились бежать, – и теперь содержимое мешков посверкивало на земле.
   – Хорошо, – пробурчал Дрансагалор.
   – Конечно, – сказал Саммастер, – самый драгоценный наш дар не какая-нибудь побрякушка, а власть и бессмертие, которые вы отвергли, когда я пришел к вам в первый раз.
   Нидл фыркнула, и спутники мертвяка закашлялись от остатков ядовитого газа, струйку которого она выпустила из ноздрей.
   – Избавь нас от твоих призывов и пророчеств, – сказала дракониха. – Может, однажды, когда наши дни подойдут к концу, мы и решим продлить свое существование, став ожившими мертвецами, но сейчас у нас нет никаких причин лишать себя всех удовольствий обычной жизни.
   Как часто Саммастер получал такой резкий отказ. С самого своего основания Культ Дракона вел непримиримую войну с Мистрой, Избранными, Арфистами, а также с монархами и благородными рыцарями, которые вмешивались в его дела по всему Фаэруну. Но даже несмотря на это, самой серьезной причиной провала его планов было то, что сами драконы не хотели принимать избранную им судьбу. Вот почему равнодушие Нидл и Дрансагалора вызвало у него только легкую досаду, не больше. Он знал, как открыть им глаза на истинное положение дел.
   – Несколько минут назад, – сказал он, – вы безоглядно и безрассудно пытались атаковать нас. Глупо.
   Нидл показала клыки и прошипела:
   – И что из того? Нам все равно не страшны такие жалкие и презренные существа, как люди.
   – Если бы захотел, – ответил Саммастер, ~ я бы мог причинить вам вред. Это могут и другие колдуны и заклинатели.
   – Это все безумие, – сказал Дрансагалор, пожав черными крыльями.
   – Да, – ответил мертвяк, – я знаю.
   – Оно настигло всех драконов в лесу, – прошипела Нидл. – Думаю, то же самое произошло и с обитателями Твердых Гор. Скоро мы соберемся в стаи и отправимся убивать, уничтожать и разрушать.
   – Ты словно этого уже ждешь, – сказал Саммастер, – и я понимаю почему. Людям тоже нравится сходить с ума. Мы пьем вино и нюхаем дурман-траву. Некоторые из нас старательно вынашивают свой гнев, пока он не выльется в насилие. Мы устраиваем фестивали, во время которых по неписаному закону на день или два люди дают волю своей похоти и диким наклонностям, которые до того сдерживали. Но мало кто из моего народа хотел бы впасть в безумие навсегда. Уверен, и среди вас тоже таких немного. Но именно эта участь вас ожидает.
   – О чем ты говоришь? – прорычала Нидл.
   – Как тебе известно, – сказал Саммастер, – я изучил все, что касается Священных. Я знаю, время от времени вы впадаете в ярость, но я выяснил и еще кое-что. Грядет очередное бешенство, но оно будет существенно отличаться от всех предыдущих, потому что никогда не закончится. И это низведет вас до уровня обычных бешеных чудовищ.
   – Почему? – спросил Дрансагалор. – Почему это явление должно стать более пагубным, чем все другие?
   – Этого я не знаю, – сказал мертвяк.
   Он не хотел лгать змеям, но пришлось – для их же собственной пользы.
   – Вряд ли ты вообще что-либо знаешь, – презрительно сказала Нидл. – Думаю, все это просто чушь.
   – Я уже доказал вам, что знаю кое-что о безумии, – сказал Саммастер. – Разве я не утихомирил вас? Вам нужны еще доказательства? Если хотите, я могу несколько раз ввергнуть вас в помешательство и вывести из него, но вряд ли вам это понравится.
   – Думаю, – прогремел Дрансагалор, – что бред этого мертвяка может стать правдой. Я видел в своих снах, что это безумие будет ужасающим бедствием. Надеюсь, это были всего лишь болезненные кошмары, но если Саммастер, который считается другом драконов, принес нам такие же вести…
   – Нам нечего бояться, – сказала Нидл, – потому что колдуны уже дали нам средство борьбы с безумием.
   – Жаль, но это не так, – сказал Саммастер. – Я могу предложить вам только временную отсрочку. Когда бешенство наберет силу и ужесточится, даже моя защита не сможет противостоять ему. Как и любая другая, кроме одной-единственной.
   Дракониха подозрительно взглянула на него и спросила:
   – Ты утверждаешь, что ожившие мертвецы не подвержены безумию?
   – Вот именно. И вы с вашей мудростью наверняка уже знаете, что мертвяки известны своей стойкостью против любой магической силы и воздействия на ум. Именно сейчас, Священные, кризис – или, вернее, стечение обстоятельств – может вознести вашу расу на высший пьедестал. Так позвольте себе это без страха и сожалений. Да, вам придется отказаться от некоторых удовольствии, которые дает вам существование во плоти. Кому, как не мне, об этом знать? Но это ничтожная плата за то, что ваши мощные и проницательные умы уцелеют и даже достигнут еще больших высот. Бессмертие десятикратно увеличит ваши способности и сделает вас полными хозяевами мира. Я знаю. Я вижу это так же ясно, как вижу сейчас вас самих, царственных и священных.
   Драконы несколько секунд смотрели на него в полном молчании.
   Наконец Нидл сказала:
   – Как же мы сможем это сделать?
   – А вот в этом-то и вся хитрость, – отвечал Саммастер. – Вам понадобятся филактерии, украшенные превосходнейшими драгоценными камнями, эликсир и другие редкие и дорогие ингредиенты… Если вы, драконы, поддержите нас в ответ на то, что мы поможем вам и обучим вас, то у нас найдется вдоволь талисманов и запасов зелья. И мы быстро создадим все необходимое для всех зеленых, черных, белых и красных драконов, живущих на земле.
   – И как же вы это сделаете? – спросил Дрансагалор.
   – Мы устроим тайные укрытия, – сказал Саммастер, – где заклинатели смогут в безопасности совершить все ритуалы, и ваш род подвергнется изменениям. Я хочу построить такую цитадель в этих краях. Ваши служители в Лирабаре обеспечат рабочих, необходимые инструменты и продовольствие. – Он улыбнулся и добавил: – Вряд ли нужно говорить, что драконы, которые примут участие в строительстве и защите этих бастионов, заслужат благодарность своих собратьев. И без сомнения, достигнут самого высокого положения в новом мире.
   – Пожалуй, это может нас заинтересовать, – сказала Нидл.
   – Тогда за работу, – сказал Саммастер. – Мне нужно найти и успокоить как можно больше здешних драконов, прежде чем они сорвутся с места и станут недосягаемыми. Нам необходима помощь зверей, живущих в лесу. Мы должны найти подходящее место, построить укрытия и укрепления, где мы спрячем наших магов, жрецов, ремесленников и припасы. И надо успеть до первого снега.

Глава пятнадцатая
15-е и 16-е Чеса, год Бешеных Драконов

   – Догадываюсь, – сказал Бримстоун, и Павела передернуло от его лживого, вкрадчивого шепота, – что когда Хозяйка Порфиры все вам рассказала, вы ее убили.
   – Нет, – сказал священник. – Мы отпустили ее, как и обещали.
   – Глупцы! – прорычал серый дракон, его красные глаза сверкали.