Байерс Ричард Ли. Ярость

   Вдруг зенты закричали. Дорн сразу понял, что их напугало. На галеру неслась Кара. А это было пострашнее любых других атак, потому что Кара уничтожала всех, кто попадал под струю пламени, которую она выпускала из пасти. Вернейший способ уничтожить зентов.
   Дорну и его товарищам пришлось спасаться. Оглядевшись, Дорн понял, что ему остается только прыгнуть за борт. Он бросил меч, перелез через ограждение и вцепился в планшир, думая, что сможет удержаться. Но дерево уже прогнило и раскрошилось. Дорн бухнулся в воду.
   Плыть он не мог. Железо тянуло ко дну. Он яростно барахтался в холодной воде, пытаясь зацепиться за борт судна. Воткнув железные когти в корпус корабля, он вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух. Над палубой мелькнула вспышка желтого пламени, зенты дико закричали и, обожженные, попадали в воду.
   Потом корабль под тяжестью чего-то неведомого накренился, отчего голова Дорна оказалась под водой. Он испугался было, что сейчас захлебнется, как вдруг корабль снова выровнялся. Когда Дорн вынырнул, кашляя и отплевываясь, прямо около него возникло какое-то огромное полотнище. Глаза его были залиты водой, и вначале он решил, что это упавший с корабля парус, но затем понял, что это такое.
   Он помедлил, но, убедившись, что его когти не повредят крыло, уцепился за него. Кара подняла крыло и вытащила Дорна из воды.
   Зенты лежали без признаков жизни, либо покалеченные, либо убитые. Уилл и Аламарайна были, однако, живы. У жрицы, правда, остались раны на предплечье и икрах, но ее молитвы или заклинания Павела способны были остановить кровотечение, предотвратить заражение и ускорить процесс заживления.
   Кара вдруг одним ловким движением взмахнула крылом, отчего Дорн, не удержавшись, скатился ей на спину.
   – Держись крепче! – прокричала она, и едва Дорн успел последовать ее приказу, как она сорвалась с палубы и взмыла в небо.
   Хлопая крыльями, Кара набирала высоту. Голос ее стал выше, и она запела еще одну суровую и в то же время прекрасную песнь битвы.
   Дорн чувствовал себя не в своей тарелке. По плану он не должен был принимать участие в этой части рейда и, видят боги, ни за что в жизни не сел бы по собственной воле верхом на такую мерзкую тварь, как дракон.
   Но он взял себя в руки, ему придется, хоть и нехотя, смириться с таким положением, тем более что не так уж это было и неприятно. Нестись над водами залива было скорее весело, полет будоражил кровь. Промокшая насквозь одежда развевалась на ветру. А может, это пение Кары так подняло ему настроение? Дорн знал, что пение бардов может воздействовать на людей особым образом, заставляя их испытывать несвойственные им ранее чувства.
   Когда Кара смолкла, чтобы перевести дух, он прокричал:
   – Рэрун, Павел и остальные!
   – С ними все порядке, – ответила она. – Смотрите, мы нашли сторожевую лодку.
   Под ними на волнах покачивалось небольшое сторожевое суденышко. Став свидетелями несчастий, постигших товарищей на других лодках, команда небольшой одномачтовой парусной шлюпки решила уходить, но безуспешно. Они не могли оторваться от летевшего за ними дракона, и ночная темнота не могла скрыть их от всевидящих глаз Кары.
   На шлюпке уже поняли, что дракон их скоро настигнет; кто-то, съежившись на палубе, выл в голос, несколько человек прыгнули за борт, остальные приготовились сражаться. Если бы на борту был хоть один заклинатель, у них еще была бы надежда, но Дорн не сомневался, что заклинателя у них нет. Он предполагал, что все маги и колдуны находятся на больших кораблях.
   Моряки начали обстреливать их из луков и даже выпустили несколько огненных зарядов. Кара вздрогнула, наверное, один из зарядов задел ее. Но все же это была слишком слабая магия, достаточная, чтобы уничтожить немало людей, но не способная задержать дракона. Кара доказала это, выпустив на палубу испепеляющие языки пламени, убившие людей и поджегшие паруса, канаты и даже шпангоуты. Потом Кара взмыла вверх и понеслась прочь, оставляя объятое огнем судно.
   – Если мы хотим получить работоспособную команду, – крикнула она, – мы должны захватить последнюю лодку, не поджигая ее.
   – Понял! – ответил Дорн.
   Потребовалось некоторое время, чтобы найти еще одну лодку. Кара, запев свою песню, понеслась вниз сквозь град летевших в нее стрел. В спину ей вонзился дротик, совсем рядом с Дорном, затем дротик растаял, превратившись в разъедающую кислоту, которая прожгла плоть до костей. Боль наверно ка была очень сильной, и Дорн вдруг почувствовал жалость к Каре, а еще желание отомстить тому, кто причинил эту боль. Сам Дорн мог только проявить сострадание. Он не был ни священником, ни целителем, и у него не было никаких средств, чтобы снять действие кислоты.
   К счастью, как и магические заряды, кислота была недостаточно сильным средством, чтобы остановить Кару. Почти над самой лодкой она широко расправила крылья и быстро захлопала ими, чтобы замедлить свое стремительное падение. И все равно она со всего разгона грохнулась на нос судна, так что оно чуть не ушло под воду.
   Наклоненная палуба была не слишком-то надежной опорой, но Дорн решил все равно вступить в бой. Ему очень не хватало лука или хотя бы длинного меча, которые он потерял, упав за борт военной галеры. Без них невозможно было сразиться с врагом, сидя верхом на Каре. Дорн слез со спины дракона и направился к корме.
   Зенты тут же на него напали. Он отразил атаку железной рукой, а затем ударом снизу разбил противнику челюсть и сломал ему шею. В этот момент другой солдат уже собирался нанести Дорну удар шпагой, но тот увернулся и, приблизившись к противнику вплотную, всадил зенту нож между ребер. Воин рухнул на палубу, а Дорн наклонился и забрал его меч.
   Неожиданно судно накренилось, и Дорн чуть не потерял равновесие. Затем лодка выровнялась. Даже не оборачиваясь, он понял, в чем дело. Это Кара обратилась в человека, потому что иначе она своим весом потопила бы судно или повредила бы его.
   Она могла сражаться, используя свои магические способности, если у нее еще остались в запасе какие-нибудь заклинания. И все же теперь она была намного уязвимее, чем раньше, а это давало новую надежду зентам, которые еще не успели погибнуть или сгинуть в волнах залива, С боевым кличем они кинулись к Каре, и Дорн стремглав побежал им наперерез.
   Он обезглавил одного из них железными когтями, а другого насадил на меч. Кара запела – мелодия напоминала Дорну колыбельную, – и еще двое зентов упали, потеряв сознание.
   Дорн оказался лицом к лицу с бритоголовым человеком в широких одеяниях, усеянных знаками и эмблемами. Конечно, это и был тот заклинатель, который послал дротик, превратившийся в кислоту на спине Кары. Он успел произнести еще одно заклинание, чтобы подготовиться к встрече с Дорном. Из обеих его рук исходили длинные струи ярко-красного пламени. И хотя Дорн никогда раньше не сталкивался с подобной магией, он не сомневался, что эти потоки пламени не менее опасны, чем обычные мечи.
   Дорн начал наступать в своей обычной манере – выставив вперед железный бок. Колдун немного отступил, и тут же вдруг прыгнул вперед с ловкостью, которая сделала бы честь любому воину. Возможно, он использовал магию, чтобы стать проворнее и быстрее. Колдун полоснул огненным клинком прямо перед глазами Дорна.
   Охотник вскинул вверх железную руку, успев защититься от удара. К счастью, прочный металл остановил казавшееся нереальным пламя, хотя Дорн не почувствовал никакого толчка от удара. Он сделал выпад мечом, направив его в живот колдуна.
   Это был бы смертельный удар, если бы кончик клинка не скользнул в сторону, словно напоровшись на стальные доспехи. Это явно сработало какое-то защитное заклинание. Колдун атаковал Дорна еще раз.
   Боль обожгла грудь охотника, и он отскочил назад. Благодаря хорошей реакции и доспехам пламя не задело жизненно важных органов. Дорн сменил позицию, словно желая проверить, не опасна ли полученная им рана, и колдун клюнул на приманку. Зент ринулся вперед, и полуголем сделал резкий выпад. Железной кистью он выбил оба огненных меча из рук колдуна, а затем нанес удар своим клинком.
   Невидимые доспехи мага не выдержали. Клинок вошел глубоко в шею зента, и тот повалился на палубу. Дорн обернулся и увидел, что Кара добивает еще одного черного воина волшебным лазурным дротиком. Кажется, это был последний зент.
   – Вы целы? – задыхаясь, спросила Кара.
   Дорн с облегчением заметил, что она не проявляет признаков безумия. Он стиснул зубы от боли:
   – Вроде да. А вы?
   – Я тоже.
   На шее у нее был сильный ожог, на всем теле виднелись мелкие ушибы и ссадины. Вокруг ее стройных ног палуба была усеяна стрелами и дротиками, которые были пущены в нее, когда она была в обличье дракона. К счастью, они не смогли пробить толстую драконью шкуру и, когда Кара приняла человеческий облик, просто попадали вниз.
   – Некоторые из зентов еще живы, – сказал она. – Кто-то из них даже не ранен, просто спит.
   – Их нельзя отпускать, иначе они расскажут другим, что произошло.
   – Знаю. Просто… я привыкла убивать тех, кто опасен для людей, а не самих людей. Я донимаю, что такое зенты, какому богу служат, какие зверства творят, но…
   – Мне доводилось убивать людей, в том числе и беспомощных, – сказал Дорн, не считая нужным упоминать о том, что это было ему не слишком приятно. – Я разделаюсь с ними, и мы повернем лодку.
   И он начал выбрасывать тела за борт. Один из спящих воинов проснулся, и Дорну пришлось вонзить ему в сердце свои железные шипы.

Глава девятнадцатая
13-е Тарсака, год Бешеных Драконов

   В черном небе сверкали белые молнии, гром так грохотал, что у Тэгана стучали зубы, или это ему только казалось. Хлынул проливной дождь. Гроза началась ранним утром, и авариэль никак не мог решить, хорошо это или плохо. Ливень, конечно, мешал ему – вокруг ничего не было видно, передвигаться приходилось с трудом, – но ведь дождь точно так же мешал и его преследователям, солдатам Рангрима, выжившим после сражения. Враги не хотели, чтобы хоть кто-то добрался до королевы и подтвердил, что Культ Дракона действительно обосновался в самом сердце Серого Леса.
   Продолжая путь, Тэган был начеку и старался не шуметь. Все тело у него онемело от холода и усталости, только горячая, пульсирующая боль в обожженном крыле не затихала. Он уже давно израсходовал все свои заклинания. Он был голоден, одинок, тучи закрывали луну и звезды, а потому авариэль мог просто ходить по лесу кругами.
   «Черт бы тебя побрал, Горстаг, ты же знал, что Келсандас предатель. Почему же ты не предупредил меня? Почему ты не позаботился как следует о моем спасении? Если бы я не истекал кровью, я бы, возможно, сказал тебе все, что думаю».
   Тэган всего лишь воображал такой разговор, но это было словно наяву и означало, что от истощения или даже лихорадки он бредит, находясь во власти галлюцинации. Еще один дурной знак, еще одно подтверждение тому, что его бесславный конец близок. Тэгану была ненавистна мысль, что он умрет вот так, в диком лесу, что его выследят и уничтожат какие-то звери. Такая смерть пристала обычному эльфу, каким он был когда-то, но не культурному и образованному человеко-эльфу, которым он стал в результате упорного труда.
   Вдруг послышался звук, похожий на волчий вой. Он доносился откуда-то справа, наверное, зверь был где-то совсем рядом, но, оглядевшись вокруг, Тэган никого не увидел. Где-то в лесу в ответ завыли другие волки. Такие звуки издают страшилища в ответ на сигнал охотничьего рога.
   Тэган не знал, что делать. Звуки раздавались со всех сторон. Он бросился бежать наугад и вдруг заметил вблизи какое-то движение. Тэган отпрыгнул и выхватил шпагу как раз в тот момент, когда зверь набросился на него.
   Удар пришелся прямо противнику в грудь, зверь повалился наземь с застрявшим глубоко в теле клинком. В темноте под дождем его было трудно отличить от обычного волка, но, когда зверь отполз назад, вытащив из груди шпагу авариэля, Тэган понял, что это оборотень, ходящий на четырех лапах. Ни один из обычных волков не смог бы драться, получив такое ранение.
   Тэган не знал, есть хоть какая-то надежда убить эту тварь, пока она не разорвала его в клочья. Действие заклинания для шпаги уже давным-давно прошло, и сейчас Тэган не имел возможности произнести другое. Его оружие было всего-навсего куском стали, мало пригодным для поединков с призраками, оборотнями и подобными тварями. Но другого оружия у него не было.
   Тэган накинулся на оборотня, пока тот еще не успел прийти в себя, и обрушил клинок ему на голову. Лезвие пробило кости черепа, но это не остановило врага. Он зарычал и бросился на авариэля.
   Учитель фехтования отпрыгнул назад и протянул вперед руку. Тэган сделал обманное движение, словно собирался полоснуть оборотня по глазам, а сам нанес удар по передней лапе противника. На лапе осталась глубокая рана, но оборотень продолжал наступать. Держа искалеченную лапу на весу, но двигаясь не намного медленнее, оборотень начал обходить Тэгана справа. Авариэль обернулся и оказался лицом к лицу с врагом. Оборотень вдруг отскочил влево и напал на Тэгана сбоку. Авариэль сделал выпад шпагой, хотя и знал, что это не остановит противника.
   Оборотень вцепился зубами в ногу Тэгана, но авариэль не мог сказать наверняка, прокусил ли волк башмак. Оборотень дернул его за ногу и повалил на землю, а потом вскочил верхом на крылатого эльфа, собираясь перегрызть ему горло.
   Тэган вонзил шпагу в грудь оборотня, схватился за эфес двумя руками и из последних сил надавил на клинок. Оборотень разинул пасть, все еще пытаясь укусить эльфа. Тэган, дрожа от напряжения, сдерживал напор.
   Затем оборотень дернулся, пытаясь освободиться от клинка. Он начал превращаться в человеко-волка, наверное решив, что в такой ситуации пара рук ему не помешает. Скорее всего оборотень убил бы Тэгана, если бы успел перевоплотиться, но он не успел.
   Шпага проткнула оборотню спину. Такая сквозная рана даже для него была смертельной. Волк конвульсивно дернулся, у него пошла горлом кровь, он обмяк и повалился на эльфа.
   Тяжело дыша, Тэган спихнул с себя мертвое тело, сел и проверил, цела ли нога. Клыки оборотня порвали башмак и штанину, но даже не оцарапали ногу. Это означало, что Тэган сам не станет оборотнем.
   Сначала авариэль почувствовал облегчение, но затем горько усмехнулся, подумав о том, насколько нелепы его опасения. Даже если бы оборотень укусил его, Тэгану потребовалось бы время, чтобы самому сделаться оборотнем, а именно времени ему катастрофически не хватало. Убитый оборотень успел позвать своих товарищей еще до того, как напал на Тэгана, – сквозь шум хлеставшего дождя Тэган слышал их голоса. Они окружали его, и в его теперешнем состоянии у него не было никакой надежды на то, что он сможет вести бой со всеми сразу. Авариэль с трудом поднялся на ноги и вытащил шпагу из тела оборотня. Он решил, что попробует убить хотя бы одного или двух, прежде чем они прикончат его. Стоило попытаться.
   Среди деревьев по левую руку от него появились огни. Тэган подумал, что это фонари, потому что дождь залил бы факелы с открытым огнем. Страшилище тоже увидело огни в лесу и что-то прокричало своим товарищам, после чего они начали стремительно удаляться.
   За спиной Тэгана послышались невнятные голоса людей, затем все стихло. Справа от него появились несколько промокших насквозь, забрызганных грязью рыцарей на боевых конях, но, опять столкнувшись с врагами, от которых они уже бежали этим утром, повернули коней назад и поскакали прочь. Рыцари кричали и пришпоривали обессиленных лошадей, заставляя тех нестись галопом в темноту леса. Оборотни, почуяв легкую добычу, бросились в погоню за рыцарями.
   Когда все они скрылись из виду, Тэган опять остался в одиночестве среди бушующего леса, под дождем и раскалывающими небо молниями. Время шло, а оборотни все не появлялись, и Тэган решил, что уже, наверно, и не появятся.
   Внезапно прямо перед ним возникло какое-то существо, как будто оно и раньше здесь находилось, оставаясь невидимым. Нервы Тэгана были как натянутая струна, и он чуть было не нанес зверю удар, когда понял, что к чему.
   Это был дракон или подобие дракона, от улыбки во всю зубастую пасть и до кончика змеиного хвоста он был размером с ладонь эльфа. Авариэль не мог определить его цвет в сгущавшихся сумерках, но поблескивавшая в темноте шкура напоминала радужный блеск чешуи Кары. Дракон завис над авариэлем в воздухе, крылья его переливчато сверкали, напоминая скорее крылья бабочки, чем летучей мыши.
   – Приветствую тебя. Я Дживекс, – пропищал миниатюрный дракон, – король леса. – Он засмеялся, – Ну пусть не совсем так. Но я спас тебя, так что тебе следует поблагодарить меня.
   – Благодарю…
   – Ты ведь эльф, не так ли? Что ты здесь делаешь?
   – Я родился авариэлем, и мое имя – Тэган Найтуинд. И пришел я сюда с войсками королевы Самбрил, чтобы разбить врагов королевства, обосновавшихся в этом лесу.
   Дживекс широко улыбнулся и сказал:
   – Ваши дела не очень-то хороши, как я погляжу. И зачем вы все это затеяли? Насколько я знаю, люди и эльфы больше не живут в Сером Лесу.
   Этот поток вопросов разозлил Тэгана, хотя и походил на вполне невинное любопытство.
   – Эти негодяи задумывают нанести вред всему королевству, – сказал он. – А теперь не убраться ли нам отсюда, пока гоблины и волки не вернулись?
   – Если они и вернутся, – сощурившись, сказал Дживекс, – я опять обману их с помощью миража. Именно так волшебные драконы избегают опасности. Но ты в таком плачевном состоянии, что мне, наверное, лучше отвести тебя куда-нибудь. Пошли. – И он упорхнул на несколько шагов вперед. – И что это за коварный план?
   Перелетая с места на место, постоянно задавая вопросы, маленький змей повел авариэля через лес. Тэган отвечал вполголоса, чтобы враг ненароком не подслушал их разговор. Мало-помалу он рассказал своему новому товарищу об убийстве Горстага и о последующей борьбе с Культом примерно так же, как он поведал об этом королеве и ее рыцарям, хотя сейчас его рассказ был более сбивчивым.
   Более или менее уловив суть дела, дракон прошипел:
   – Я не хочу впадать в бешенство!
   Тэган приподнял крыло в тщетной надежде хоть немного облегчить боль и сказал:
   – А разве ваш род тоже подвержен безумию?
   – Мы ведь драконы, не так ли? У меня были дурные предчувствия, да и характер начал портиться, становлюсь сварливым и раздражительным.
   Обессилевший, трясущийся от лихорадки, Тэган сдержал нервный смех, представив себе, как крохотные волшебные драконы впадут в бешенство подобно своим гигантским сородичам. Хотя на самом деле это было вовсе не смешно. Какими бы ловкими ни были эти маленькие существа, они тоже наверняка погибнут, если вдруг решат объявить войну человечеству. Судя по Дживексу. весь его род был безобидным и даже благожелательным и не заслуживал такой судьбы.
   – Несколько мудрых людей, – сказал авариэль, – пытаются предотвратить бешенство.
   Это было лучшее, что он мог сказать, не вдаваясь в подробности о бумагах Саммастера.
   – А тем временем мы, слуги Ее Величества, должны найти способ остановить последователей Культа, чтобы они не смогли создать драконов-мертвяков, которые опустошат наши земли. Сомневаюсь, что твои призраки спасут тебя от таких тварей.
   – Ты удивишься… – сказал Дживекс. Он подлетел к дереву, ободрал кору, зубами достал что-то из дупла, проглотил и полетел дальше. – Но это не важно.
   – Да?
   – Можно сказать, что с тех пор, как здесь появились гоблины, страшилища и оборотни, Серый Лес испортился, но эти существа – часть природы. Мы, волшебные драконы, ничего не имеем против их соседства, пока они не натворят беды. Но мертвяки – это мерзость. Само их существование отравляет землю и воздух. Если лес захватят такие могущественные и сверхъестественные существа, как драконы-мертвяки, все живое здесь наверняка погибнет.
   Тэган вспомнил Павела и Бримстоуна и сказал:
   – У меня есть друг, который согласился бы с тобой, и знакомый, который думает иначе.
   – И очень хорошо, что ты эльф, – продолжал Дживекс свою мысль.
   – Это почему?
   – После битвы, произошедшей сегодня утром, я видел немало воинов, спасавшихся бегством, но я не помог ни одному из них. Моя раса с недоверием относится к людям. Бывают хорошие люди, но другие не раз пытались убить нас или посадить в клетку. А старые предания говорят, что эльфы были нашими друзьями, пока не ушли на запад.
   – И поэтому ты решил спасти меня.
   – Правильно, и именно поэтому у нас есть надежда остановить этих оккультистов, их омерзительных змеев и прочих тварей.
   – Если я смогу добраться до Лирабара.
   – Но ведь это займет слишком много времени:
   пока ты туда доберешься, пока соберешь войска и приведешь их обратно, учитывая, что твоя королева и лорды не очень-то этого хотят. Разве Культ не окрепнет за это время? Может, нам удастся сокрушить их сейчас, если нам помогут другие эльфы.
   Тэган покачал головой. Не ослышался ли он из-за усталости, болезни и шума ливня?
   – Я думал, ты сказал, что эльфы ушли из леса, – сказал авариэль.
   Он сам точно никогда не слышал о поселении эльфов в Сером Лесу.
   – И да и нет, – ответил Дживекс. – Увидишь. Я надеюсь, что своего они признают и будут с тобой говорить. Меня они обычно в расчет не принимают.
   Это было непонятное заявление, и Тэган даже подумал, что волшебный дракон не только странный, а просто-напросто сумасшедший. Но ведь он спас авариэлю жизнь, и оставалось только последовать за маленьким драконом. По крайней мере, они все больше удалялись от возможных преследователей.
   Дживекс все летел вперед, а Тэган тащился за ним следом, когда гроза наконец закончилась, а сквозь густую листву начали пробиваться первые утренние лучи. Теперь авариэль увидел, что крылья дракона были серебристого цвета, а чешуя переливалась всеми цветами радуги. Вскоре они подошли к выстроившимся в круг высоченным деревьям с серой корой и листвой. Интересно, подумал Тэган, не из-за них ли лес получил свое название. Хотя всю свою юность Тэган провел в самом сердце Земляного Леса, таких деревьев он никогда раньше не видел.
   – Эльфы, – закричал Дживекс, – посмотрите! Здесь один из ваших сородичей.
   Тэган в недоумении огляделся.
   – Ты к кому обращаешься? – спросил он. – Мы здесь одни.
   – Нет. Они вокруг нас.
   – Спрятались? Сделались невидимыми? Не переставая махать крыльями, волшебный дракон покачал головой:
   – Они – деревья.
   Учитель фехтования вздохнул. Все ясно. Дживекс сошел с ума.
   Оскорбленный недоверием, Дживекс сказал:
   – Они существуют. Когда пришло время уходить, некоторые не смогли расстаться с родным лесом. И превратились в серые деревья.
   – Как остроумно.
   – Просто им нужно время, чтобы проснуться. Или заметить гостей. Или остановить медленный поток своих древесных мыслей и вспомнить, как нужно разговаривать с такими быстрыми и маленькими существами, как мы.
   – Ну, если так, – сказал Тэган, – я, пожалуй, отдохну, пока они соберутся с мыслями. Мы здесь в безопасности?
   – Да. Эту опушку не сможет найти ни одно злое существо.
   – Я – злое существо. Можешь спросить лорда Орисеуса.
   – Что ты имеешь в виду? – встрепенулся Дживекс.
   – Я слишком устал, чтобы охранять самого себя. Если тебе не трудно, пожалуйста, покарауль первым.
   Тэган отстегнул пояс, на котором висела шпага, – и лег на мокрую землю, положив оружие рядом. Дживекс заметил летающее насекомое и устремился за ним.
   Поначалу пульсирующая боль в крыле была столь невыносимой, что авариэль не мог сомкнуть глаз. Он уже совсем потерял надежду на то, что сможет уснуть, когда наконец провалился в сон.
   Во сне он снова пережил все испытания и несчастья вчерашнего дня. Затем вдруг обнаружил, что снова стоит в центре круга серых деревьев. Мысли стали более ясными, он осознавал, что спит.
   Дживекс взлетел, сел на одну из длинных ветвей и ухмыльнулся:
   – Я же тебе говорил.
   – Что говорил?
   – Что старым эльфам проще иметь дело с тобой. Я рад, что они и меня признали.
   – О чем ты, мой доблестный друг? – спросил Тэган. – Ничего же не происходит. Да и сам ты – фикция. Настоящий Дживекс улетел за жуками к завтраку.
   Приветствуем тебя, авариэль, – сказал кто-то низким приглушенным голосом, и Тэган почувствовал, что это мысли, передаваемые на расстоянии. – Когда-то мы были лунными эльфами, и потому мы считаем тебя своим родственником. Мы также приветствуем и тебя, Дживекс, хотя ты часто досаждаешь нам своей болтовней и нескончаемыми вопросами.
   Тэган наконец-то понял, что это больше, чем сон, хотя помогут ли ему серые деревья, все еще было неясно. Он грациозно поклонился, несмотря на то что это причинило ему нестерпимую боль.
   – Очень рад встрече, – сказал он. – Мое имя – Тэган Найтуинд.
   Мы редко пользуемся своими именами.
   На миг на коре дерева проступило бледное лицо в смутном ореоле пламени.
   В этом больше нет необходимости. Через столько столетий наши сущности смешались также, как переплелись наши корни и ветви.
   – Я понимаю.
   На самом деле авариэль не очень понимал, но решил, что если притвориться, вреда не будет.
   Нам доставило радость узреть крылатого эльфа. Мы боялись, что род Арилтеля пресекся, – произнес другой голос, и еще одно лицо, женское, проступило сквозь прозрачную кору дерева.
   – е совсем, – сказал Тэган. – Горстка авариэлей выжила.