Страница:
— Что же ты молчишь?
— Я… я не знаю, что говорить, — прошептала Агнесса, оробевшая под этим взглядом, холодным и одновременно притягивающим, как лунный свет.
— Меня интересует, где ты была и с кем.
Тон ее оставался спокойным, и Агнесса, справившись с собою, проговорила:
— Мне нечего скрывать. Да, я встречалась с одним человеком…
Голос девушки дрогнул, когда она увидела выражение лица матери: никакая сила духа и воли не могла помочь Аманде скрыть в этот момент свое потрясение.
— Да? — Аманда сделала легкое движение дрожащей рукой. — Это интересно. И кто же он?
— Его зовут Джек, он работает на конном заводе.
Аманда, как ни странно, не удивилась; во всяком случае, так казалось со стороны.
— И у тебя с ним роман? — спросила она с прежней усмешкой.
— Мы любим друг друга.
На сей раз наступило молчание.
— И давно ты познакомилась с этим… ну, с этим человеком? — спросила наконец Аманда.
— За день до вашего отъезда.
— Все время встречалась с ним?
— Да.
— И потому ты обманывала сестер Райт?
— Да.
Миссис Митчелл приподняла брови.
— Терри знала?
— Я скрывала и от нее.
Аманда говорила очень спокойно, и так же ей отвечала Агнесса, хотя внутри вся дрожала от волнения. Она ждала бурных выкриков, обвинений, и тем больше напугало ее это странное спокойствие матери, в которомгнесса чувствовала угроза.
— Так, — сказала Аманда, — что же ты намерена делать?
Это был трудный вопрос, но девушка знала, что ответить.
— Я хочу выйти замуж за Джека и уехать с ним.
Решиться выложить все до конца, сказать правду о том, что никакого настоящего замужества не будет и в помине, Агнесса не смогла бы никогда и старалась не думать об этом мучительно непреодолимом обстоятельстве.
— Выйти замуж? — Аманда слегка повысила голос. — Уехать?! Ого! Да он не дурак, этот твой Джек! Жениться на девочке с таким приданым! У самого-то, небось, ни гроша за душой!
— Да, — подтвердила Агнесса, — он беден, но ему не нужны ваши деньги. Только я.
Аманда улыбнулась.
— Тоже не мало. Я считала тебя взрослой девушкой, Агнесса, но ты, оказывается, еще ребенок! Ты поставила меня сегодня в неловкое положение перед миссис Райт, но я все-таки думаю, она ни о чем не догадалась, если только ее барышни не видели тебя с этим твоим кавалером… А почему ты не захотела встречаться с Марией-Кристиной и Эйлин? Они не понравились тебе?
— Не знаю… Нет, то есть они мне понравились, но я познакомилась с Джеком и уже не могла встречаться с ними.
— А как ты вообще с ним познакомилась?
Агнесса рассказала.
— Да что ты, девочка, — нервно рассмеялась Аманда, — с ума, что ли, сошла?! У меня в голове не укладывается все, что ты тут говоришь… Ты же вела себя, как…— Она не закончила фразу, но Агнесса, вспомнив сцену на конном заводе после того, как ей пришлось ночевать у Джека, поняла, что имела в виду мать; слезы навернулись на глаза: собственно, она была не так уж далека от истины. — И с кем!.. Так он какой-нибудь фермерский сын?
— Нет, у Джека нет родных. Ни отца, ни матери.
— Час от часу не легче!.. Сколько ему лет?
— Ему… ему… двадцать.
Аманда расхохоталась.
— А, благородный рыцарь с конюшни и юная наивная пансионерка, препятствия к браку и бегство с тайным венчанием! В каком романе ты вычитала эту историю со счастливым концом?
— Зачем вы смеетесь надо мной? — тихо проговорила Агнесса.
— Затем, что мне смешно! Смешно, что моя дочь такая глупая! Подумать только: будучи в обществе хорошо воспитанных, образованных молодых людей, связаться черт знает с кем! Ты же не в хлеву родилась!
«В публичном доме», — подумала Агнесса, но промолчала.
— Кстати, ты слышала о помолвке Эйлин и мистера Дейара?
— Мария-Кристина говорила.
Глаза Аманды под тяжелыми веками мстительно сузились.
— Ей повезло: дядя мистера Дейара был очень богат, и сам Ричард — скромный воспитанный юноша. А ты, значит, желаешь выйти замуж за этого, без роду, без племени? На какие же средства ты думаешь существовать?
Агнесса понимала, что насмешки Аманды — лишь прелюдия к настоящему разговору, который пойдет наверняка совсем в ином тоне, но вынуждена была отвечать:
— Мы сами, заработаем себе на жизнь.
— Вопрос, на какую! Ты опять смешишь меня, девочка. Взгляни на свои руки: что ты умеешь делать!
— Я научусь.
— Полно! Не для того я столько лет выбивалась из сил, выучила тебя в таком хорошем заведении, чтобы ты уехала потом куда-то с первым попавшимся проходимцем!
— Не называйте его так! — воскликнула Агнесса. — Вы его совсем не знаете!
— А мне и знать его не нужно! Как будто мне неизвестно, какие парни нравятся семнадцатилетним девчонкам! Красивый, смелый, с огнем в глазах, я угадала? Перед этим трудно устоять, я понимаю, только надо и о другом подумать: что он за человек, подходит ли тебе и ради чего, собственно, так уж необходимо жертвовать собой!
— Почему именно жертвовать?! Да он лучше всех ваших мистеров Дейаров! — не выдержав, вскочила, непроизвольно сжимая кулаки. — И мне не нужно ваше благословение, я все равно уеду!
— О! Ты, никак, угрожаешь мне? — холодно удивилась Аманда, заметив ее жест. — Ты была тихоней! Это твой кавалер научил тебя?.. Быстро же ты переняла его науку — месяца не прошло! Чтобы сделать из тебя леди, десяти лет оказалось мало; вот уж правду говорят: у кого какие склонности! Наставницы твои только и твердили: «Агнесса Митчелл — сама скромность и послушание! Пример для всех барышень!» Ничего себе пример! Что ж, дорогая, притворяться умеешь хорошо, поздравляю! — Тон ее становился все более издевательским, Аманда уже не могла сдерживаться: слишком неожиданным и сильным оказался удар судьбы, невыносимо было видеть, как годами возводимая крепость в одночасье разваливается на куски, и первой ее часть, которая, казалось, защищена от ветров и бурь особенно надежно и прочно. — Знаешь, милая моя, я скажу, какое тебя ждет счастье: холодная лачуга, бесцветные тряпки, грязные кастрюли, хлеб и вода. Помяни мое слово! Любовных признаний бывает достаточно, пока ты тут бегаешь на свидания, мечтаешь да глядишь на луну. Потом ты на нее завоешь! Я прожила на свете больше тебя и кое-что знаю… Джеку твоему не нужны ни музыка, ни книжки, ни твои мечты — уж поверь мне! Зачем тебе муж, который будет грубить тебе, после пьянки оскорблять и бить тебя (Агнесса гневно вздрогнула) и тебе же жаловаться на свою несчастную жизнь. Днем не будет считать тебя за человека, а ночью сам превращаться в животное!.. Конечно, моего благословения ты не получишь, не надейся, и денег я тебе не дам! Уезжай, ради Бога, но, когда ты в один прекрасный день надумаешь вернуться, да еще, глядишь, с ребенком, знай: я тебя не приму! И прощения моего тебе не дождаться! В этой жизни можешь больше на меня не рассчитывать.
— Я никогда не вернусь к вам! — воскликнула Агнесса. — Все, что вы мне говорите, — ложь! Джек совсем не такой, и я не променяю его на ваши безделушки!
— Не на безделушки, дура, а на нормальную человеческую жизнь! — Аманда устало провела рукой по лицу, а потом, собравшись с мыслями, заговорила спокойнее, стараясь придать голосу глубину и проникновенность:— Девочка моя, подумай, чего ты лишаешь себя: балы, театры, путешествия, интересные знакомства, красивые платья… Ты называешь это безделушками, но ведь именно из них и складывается жизнь. Или не складывается… Хорошо, я допускаю, что твой избранник сам по себе человек не плохой, и все же пойми: с ним тебе никогда не стать дамой из общества, никогда не подняться выше отмеченной линии. Девочка, знай: есть такие законы — возможно, они не записаны нигде, но ты даже представить себе не можешь их силы, — эти законы нельзя переступать. Если переступишь, то раз и навсегда лишаешься права быть среди тех, кто их соблюдает, а это лучшая часть общества… Тебе кажется, что ты не свободна? Нет, ты свободна, уверяю тебя! Ты можешь целыми днями делать все, что заблагорассудится: читать книги, музицировать, развлекаться, гулять… Любишь лошадей? У тебя будет самая красивая породистая лошадь в округе. Тебе не нравятся сестры Райт? Но скоро мы уедем в столицу, там ты познакомишься с массой интересных людей и найдешь среди них друзей. Найдешь и поклонников, красивее, умнее твоего Джека. Кроме того, они будут хорошо одеты, воспитаны, с ними тебе никогда не придется ни скучать, ни, тем более, думать о куске хлеба. Замуж выйдешь за того, кого полюбишь. А не хочешь — можешь не спешить с этим. Пойми, если ты совершишь ошибку сейчас, исправить ее будет невозможно! Ты будешь обречена обманывать всех, вечно что-то скрывать… Вот когда ты станешь несвободной: когда не сможешь позволить себе то, что хочешь; другие смогут, а ты нет. Пожалеешь, девочка, да будет поздно!
Агнесса сидела притихшая; казалось, слова матери подействовали на нее, она одумалась и все поняла. Так решила и Аманда; с облегчением вздохнув, она придвинулась ближе к девушке, так, что та смогла бы при желании разглядеть сквозь тонкую ткань густо-розового пеньюара ее сухощавое смуглое тело.
— Теперь скажи мне только, — произнесла Аманда, положив пальцы на руку дочери, — он тебя не обесчестил?
Это было хуже пощечины — Агнесса отшатнулась. Увидев выражение ее лица, ее слезы и жест, Аманда сразу успокоилась.
— Слава Богу, — она, — хотя бы тут тебе хватило ума. Много я видела девушек, которые пропадали ни за что! Ну, иди теперь к себе, посиди еще и подумай, чтобы окончательно выкинуть из головы свои глупые бредни. Поняла? Что сидишь, иди, я сказала!
— Мне не над чем думать, — упавшим голосом произнесла Агнесса, — я давно решила: я люблю Джека и выйду за него несмотря ни на что.
— Дура! — в бешенстве вскричала Аманда, приподнимаясь с места. — Какая же ты дура! Господи, никогда себе не прощу, что уехала и оставила тебя без присмотра! И что отдала тебя в этот чертов пансион, где тебя напичкали сказками! Да если бы ты с детства навидалась всякой гадости, может, сейчас была бы умнее!
Миссис Митчелл тряхнула дочь за плечи, голова Агнессы мотнулась и остановилась. Аманда стиснула зубы, натолкнувшись на иконку — это был портрет Джеральда Митчелла.
— А это у тебя откуда?! — изумилась Аманда, заметив портрет.
— Из шкатулки!
— Из моей шкатулки? Но как…
— Да! — воскликнула Агнесса, не давая Аманде опомниться. — Я все про вас знаю, кем вы были и как получили свои деньги!
— Ты… Терри тебе сказала?
— Терри тут ни при чем, я сама видела ваши бумаги.
— Ах ты…— задохнулась Аманда. — Да кто тебя воспитал, такую тварь! Врешь, воруешь, читаешь чужие письма, дерзишь, заводишь дружков! И еще смеешь судить меня, девчонка, смеешь позорить! Чем тебе не нравится моя жизнь? Я жила не хуже других, не грабила, не убивала! Конечно, — язвительным тоном продолжала она, — ты выше всего этого, это все для тебя грязь! Ты можешь презирать деньги, рассуждать о том, что любовь важнее, корчить из себя мечтательницу, отрешенную от земных забот! Можешь, потому что я дала тебе возможность не заботиться ни о чем! Да, со мной рядом не было никого, кто подсказал бы мне, как жить, но я выкарабкалась сама, я создала все это для тебя, дрянь, чтобы ты наслаждалась этой самой жизнью! — Она сделала шаг и что есть силы несколько раз ударила девушку по лицу. — Негодная, неблагодарная тварь!
Агнесса рыдала, закрыв руками лицо.
— Не захлебнись, дура! — презрительно произнесла Аманда. Она держалась с убийственным высокомерием. — Иди к себе. Мы уедем через два дня, поняла? Можешь начать собираться. И больше ни шагу без моего разрешения, запомни ты, дрянь!
— Я уеду… но без… вас…— с трудом выговорила Агнесса.
— Попробуй только!
Она схватила Агнессу за руку и потянула к дверям. Девушка попробовала упираться, но рука Аманды оказалась неожиданно сильной. Втащив дочь в комнату, швырнула ее на пол.
— До отъезда пробудешь тут.
С этими словами она захлопнула дверь и два раза повернула ключ. Агнесса осталась одна.
Постепенно она пришла в себя. Встала, подошла к окну и стала смотреть вдаль. С равнины дул резкий ветер, очертания горизонта быстро исчезали в зловещей тьме. Девушка не зажигала свечей; она, как завороженная, смотрела и смотрела в мрачную пустоту ночи. Ей казалось, что если она прыгнет туда, вниз, то исчезнет без следа, растворится во всепоглощающей холодной темноте. Где-то слышались неясные шорохи, завывания Агнессе казалось, что она сходит с ума. Одиночество захлестнуло ее, сдавило горло ледяной петлей — никогда не подумала бы она, что так страшна может быть ночь. Терри не могла прийти к ней, но Джек… Не может быть, чтобы он не дождался!
Агнесса быстро, задыхаясь от волнения, переоделась в костюм для верховой езды и принялась лихорадочно складывать вещи в приготовленную сумку. Без сожаления поспешно отбрасывала шелковые платья — они ей больше не понадобятся; затолкала сверху несколько книжек и нотную тетрадь, куда еще в пансионе начала переписывать любимые произведения… Дрожащей рукой на писала записку для Терри…
Она смотрела вниз, и ей казалось, что деревья в саду призывно шепчут: «Агнесса!» Она боялась высоты и как могла подавляла в себе этот страх. Она не помнила, как удалось ей выбраться из окна и невредимой очутиться на земле; она всегда удивлялась потом, думая об этом. К ней подбежали собаки, она гладила их, а они поскуливали тихонько. Потом перебралась через ограду и побежала прочь от серого особняка.
ГЛАВА X
— Я… я не знаю, что говорить, — прошептала Агнесса, оробевшая под этим взглядом, холодным и одновременно притягивающим, как лунный свет.
— Меня интересует, где ты была и с кем.
Тон ее оставался спокойным, и Агнесса, справившись с собою, проговорила:
— Мне нечего скрывать. Да, я встречалась с одним человеком…
Голос девушки дрогнул, когда она увидела выражение лица матери: никакая сила духа и воли не могла помочь Аманде скрыть в этот момент свое потрясение.
— Да? — Аманда сделала легкое движение дрожащей рукой. — Это интересно. И кто же он?
— Его зовут Джек, он работает на конном заводе.
Аманда, как ни странно, не удивилась; во всяком случае, так казалось со стороны.
— И у тебя с ним роман? — спросила она с прежней усмешкой.
— Мы любим друг друга.
На сей раз наступило молчание.
— И давно ты познакомилась с этим… ну, с этим человеком? — спросила наконец Аманда.
— За день до вашего отъезда.
— Все время встречалась с ним?
— Да.
— И потому ты обманывала сестер Райт?
— Да.
Миссис Митчелл приподняла брови.
— Терри знала?
— Я скрывала и от нее.
Аманда говорила очень спокойно, и так же ей отвечала Агнесса, хотя внутри вся дрожала от волнения. Она ждала бурных выкриков, обвинений, и тем больше напугало ее это странное спокойствие матери, в которомгнесса чувствовала угроза.
— Так, — сказала Аманда, — что же ты намерена делать?
Это был трудный вопрос, но девушка знала, что ответить.
— Я хочу выйти замуж за Джека и уехать с ним.
Решиться выложить все до конца, сказать правду о том, что никакого настоящего замужества не будет и в помине, Агнесса не смогла бы никогда и старалась не думать об этом мучительно непреодолимом обстоятельстве.
— Выйти замуж? — Аманда слегка повысила голос. — Уехать?! Ого! Да он не дурак, этот твой Джек! Жениться на девочке с таким приданым! У самого-то, небось, ни гроша за душой!
— Да, — подтвердила Агнесса, — он беден, но ему не нужны ваши деньги. Только я.
Аманда улыбнулась.
— Тоже не мало. Я считала тебя взрослой девушкой, Агнесса, но ты, оказывается, еще ребенок! Ты поставила меня сегодня в неловкое положение перед миссис Райт, но я все-таки думаю, она ни о чем не догадалась, если только ее барышни не видели тебя с этим твоим кавалером… А почему ты не захотела встречаться с Марией-Кристиной и Эйлин? Они не понравились тебе?
— Не знаю… Нет, то есть они мне понравились, но я познакомилась с Джеком и уже не могла встречаться с ними.
— А как ты вообще с ним познакомилась?
Агнесса рассказала.
— Да что ты, девочка, — нервно рассмеялась Аманда, — с ума, что ли, сошла?! У меня в голове не укладывается все, что ты тут говоришь… Ты же вела себя, как…— Она не закончила фразу, но Агнесса, вспомнив сцену на конном заводе после того, как ей пришлось ночевать у Джека, поняла, что имела в виду мать; слезы навернулись на глаза: собственно, она была не так уж далека от истины. — И с кем!.. Так он какой-нибудь фермерский сын?
— Нет, у Джека нет родных. Ни отца, ни матери.
— Час от часу не легче!.. Сколько ему лет?
— Ему… ему… двадцать.
Аманда расхохоталась.
— А, благородный рыцарь с конюшни и юная наивная пансионерка, препятствия к браку и бегство с тайным венчанием! В каком романе ты вычитала эту историю со счастливым концом?
— Зачем вы смеетесь надо мной? — тихо проговорила Агнесса.
— Затем, что мне смешно! Смешно, что моя дочь такая глупая! Подумать только: будучи в обществе хорошо воспитанных, образованных молодых людей, связаться черт знает с кем! Ты же не в хлеву родилась!
«В публичном доме», — подумала Агнесса, но промолчала.
— Кстати, ты слышала о помолвке Эйлин и мистера Дейара?
— Мария-Кристина говорила.
Глаза Аманды под тяжелыми веками мстительно сузились.
— Ей повезло: дядя мистера Дейара был очень богат, и сам Ричард — скромный воспитанный юноша. А ты, значит, желаешь выйти замуж за этого, без роду, без племени? На какие же средства ты думаешь существовать?
Агнесса понимала, что насмешки Аманды — лишь прелюдия к настоящему разговору, который пойдет наверняка совсем в ином тоне, но вынуждена была отвечать:
— Мы сами, заработаем себе на жизнь.
— Вопрос, на какую! Ты опять смешишь меня, девочка. Взгляни на свои руки: что ты умеешь делать!
— Я научусь.
— Полно! Не для того я столько лет выбивалась из сил, выучила тебя в таком хорошем заведении, чтобы ты уехала потом куда-то с первым попавшимся проходимцем!
— Не называйте его так! — воскликнула Агнесса. — Вы его совсем не знаете!
— А мне и знать его не нужно! Как будто мне неизвестно, какие парни нравятся семнадцатилетним девчонкам! Красивый, смелый, с огнем в глазах, я угадала? Перед этим трудно устоять, я понимаю, только надо и о другом подумать: что он за человек, подходит ли тебе и ради чего, собственно, так уж необходимо жертвовать собой!
— Почему именно жертвовать?! Да он лучше всех ваших мистеров Дейаров! — не выдержав, вскочила, непроизвольно сжимая кулаки. — И мне не нужно ваше благословение, я все равно уеду!
— О! Ты, никак, угрожаешь мне? — холодно удивилась Аманда, заметив ее жест. — Ты была тихоней! Это твой кавалер научил тебя?.. Быстро же ты переняла его науку — месяца не прошло! Чтобы сделать из тебя леди, десяти лет оказалось мало; вот уж правду говорят: у кого какие склонности! Наставницы твои только и твердили: «Агнесса Митчелл — сама скромность и послушание! Пример для всех барышень!» Ничего себе пример! Что ж, дорогая, притворяться умеешь хорошо, поздравляю! — Тон ее становился все более издевательским, Аманда уже не могла сдерживаться: слишком неожиданным и сильным оказался удар судьбы, невыносимо было видеть, как годами возводимая крепость в одночасье разваливается на куски, и первой ее часть, которая, казалось, защищена от ветров и бурь особенно надежно и прочно. — Знаешь, милая моя, я скажу, какое тебя ждет счастье: холодная лачуга, бесцветные тряпки, грязные кастрюли, хлеб и вода. Помяни мое слово! Любовных признаний бывает достаточно, пока ты тут бегаешь на свидания, мечтаешь да глядишь на луну. Потом ты на нее завоешь! Я прожила на свете больше тебя и кое-что знаю… Джеку твоему не нужны ни музыка, ни книжки, ни твои мечты — уж поверь мне! Зачем тебе муж, который будет грубить тебе, после пьянки оскорблять и бить тебя (Агнесса гневно вздрогнула) и тебе же жаловаться на свою несчастную жизнь. Днем не будет считать тебя за человека, а ночью сам превращаться в животное!.. Конечно, моего благословения ты не получишь, не надейся, и денег я тебе не дам! Уезжай, ради Бога, но, когда ты в один прекрасный день надумаешь вернуться, да еще, глядишь, с ребенком, знай: я тебя не приму! И прощения моего тебе не дождаться! В этой жизни можешь больше на меня не рассчитывать.
— Я никогда не вернусь к вам! — воскликнула Агнесса. — Все, что вы мне говорите, — ложь! Джек совсем не такой, и я не променяю его на ваши безделушки!
— Не на безделушки, дура, а на нормальную человеческую жизнь! — Аманда устало провела рукой по лицу, а потом, собравшись с мыслями, заговорила спокойнее, стараясь придать голосу глубину и проникновенность:— Девочка моя, подумай, чего ты лишаешь себя: балы, театры, путешествия, интересные знакомства, красивые платья… Ты называешь это безделушками, но ведь именно из них и складывается жизнь. Или не складывается… Хорошо, я допускаю, что твой избранник сам по себе человек не плохой, и все же пойми: с ним тебе никогда не стать дамой из общества, никогда не подняться выше отмеченной линии. Девочка, знай: есть такие законы — возможно, они не записаны нигде, но ты даже представить себе не можешь их силы, — эти законы нельзя переступать. Если переступишь, то раз и навсегда лишаешься права быть среди тех, кто их соблюдает, а это лучшая часть общества… Тебе кажется, что ты не свободна? Нет, ты свободна, уверяю тебя! Ты можешь целыми днями делать все, что заблагорассудится: читать книги, музицировать, развлекаться, гулять… Любишь лошадей? У тебя будет самая красивая породистая лошадь в округе. Тебе не нравятся сестры Райт? Но скоро мы уедем в столицу, там ты познакомишься с массой интересных людей и найдешь среди них друзей. Найдешь и поклонников, красивее, умнее твоего Джека. Кроме того, они будут хорошо одеты, воспитаны, с ними тебе никогда не придется ни скучать, ни, тем более, думать о куске хлеба. Замуж выйдешь за того, кого полюбишь. А не хочешь — можешь не спешить с этим. Пойми, если ты совершишь ошибку сейчас, исправить ее будет невозможно! Ты будешь обречена обманывать всех, вечно что-то скрывать… Вот когда ты станешь несвободной: когда не сможешь позволить себе то, что хочешь; другие смогут, а ты нет. Пожалеешь, девочка, да будет поздно!
Агнесса сидела притихшая; казалось, слова матери подействовали на нее, она одумалась и все поняла. Так решила и Аманда; с облегчением вздохнув, она придвинулась ближе к девушке, так, что та смогла бы при желании разглядеть сквозь тонкую ткань густо-розового пеньюара ее сухощавое смуглое тело.
— Теперь скажи мне только, — произнесла Аманда, положив пальцы на руку дочери, — он тебя не обесчестил?
Это было хуже пощечины — Агнесса отшатнулась. Увидев выражение ее лица, ее слезы и жест, Аманда сразу успокоилась.
— Слава Богу, — она, — хотя бы тут тебе хватило ума. Много я видела девушек, которые пропадали ни за что! Ну, иди теперь к себе, посиди еще и подумай, чтобы окончательно выкинуть из головы свои глупые бредни. Поняла? Что сидишь, иди, я сказала!
— Мне не над чем думать, — упавшим голосом произнесла Агнесса, — я давно решила: я люблю Джека и выйду за него несмотря ни на что.
— Дура! — в бешенстве вскричала Аманда, приподнимаясь с места. — Какая же ты дура! Господи, никогда себе не прощу, что уехала и оставила тебя без присмотра! И что отдала тебя в этот чертов пансион, где тебя напичкали сказками! Да если бы ты с детства навидалась всякой гадости, может, сейчас была бы умнее!
Миссис Митчелл тряхнула дочь за плечи, голова Агнессы мотнулась и остановилась. Аманда стиснула зубы, натолкнувшись на иконку — это был портрет Джеральда Митчелла.
— А это у тебя откуда?! — изумилась Аманда, заметив портрет.
— Из шкатулки!
— Из моей шкатулки? Но как…
— Да! — воскликнула Агнесса, не давая Аманде опомниться. — Я все про вас знаю, кем вы были и как получили свои деньги!
— Ты… Терри тебе сказала?
— Терри тут ни при чем, я сама видела ваши бумаги.
— Ах ты…— задохнулась Аманда. — Да кто тебя воспитал, такую тварь! Врешь, воруешь, читаешь чужие письма, дерзишь, заводишь дружков! И еще смеешь судить меня, девчонка, смеешь позорить! Чем тебе не нравится моя жизнь? Я жила не хуже других, не грабила, не убивала! Конечно, — язвительным тоном продолжала она, — ты выше всего этого, это все для тебя грязь! Ты можешь презирать деньги, рассуждать о том, что любовь важнее, корчить из себя мечтательницу, отрешенную от земных забот! Можешь, потому что я дала тебе возможность не заботиться ни о чем! Да, со мной рядом не было никого, кто подсказал бы мне, как жить, но я выкарабкалась сама, я создала все это для тебя, дрянь, чтобы ты наслаждалась этой самой жизнью! — Она сделала шаг и что есть силы несколько раз ударила девушку по лицу. — Негодная, неблагодарная тварь!
Агнесса рыдала, закрыв руками лицо.
— Не захлебнись, дура! — презрительно произнесла Аманда. Она держалась с убийственным высокомерием. — Иди к себе. Мы уедем через два дня, поняла? Можешь начать собираться. И больше ни шагу без моего разрешения, запомни ты, дрянь!
— Я уеду… но без… вас…— с трудом выговорила Агнесса.
— Попробуй только!
Она схватила Агнессу за руку и потянула к дверям. Девушка попробовала упираться, но рука Аманды оказалась неожиданно сильной. Втащив дочь в комнату, швырнула ее на пол.
— До отъезда пробудешь тут.
С этими словами она захлопнула дверь и два раза повернула ключ. Агнесса осталась одна.
Постепенно она пришла в себя. Встала, подошла к окну и стала смотреть вдаль. С равнины дул резкий ветер, очертания горизонта быстро исчезали в зловещей тьме. Девушка не зажигала свечей; она, как завороженная, смотрела и смотрела в мрачную пустоту ночи. Ей казалось, что если она прыгнет туда, вниз, то исчезнет без следа, растворится во всепоглощающей холодной темноте. Где-то слышались неясные шорохи, завывания Агнессе казалось, что она сходит с ума. Одиночество захлестнуло ее, сдавило горло ледяной петлей — никогда не подумала бы она, что так страшна может быть ночь. Терри не могла прийти к ней, но Джек… Не может быть, чтобы он не дождался!
Агнесса быстро, задыхаясь от волнения, переоделась в костюм для верховой езды и принялась лихорадочно складывать вещи в приготовленную сумку. Без сожаления поспешно отбрасывала шелковые платья — они ей больше не понадобятся; затолкала сверху несколько книжек и нотную тетрадь, куда еще в пансионе начала переписывать любимые произведения… Дрожащей рукой на писала записку для Терри…
Она смотрела вниз, и ей казалось, что деревья в саду призывно шепчут: «Агнесса!» Она боялась высоты и как могла подавляла в себе этот страх. Она не помнила, как удалось ей выбраться из окна и невредимой очутиться на земле; она всегда удивлялась потом, думая об этом. К ней подбежали собаки, она гладила их, а они поскуливали тихонько. Потом перебралась через ограду и побежала прочь от серого особняка.
ГЛАВА X
Агнесса в полнейшем беспамятстве добежала до рощи и очнулась уже на поляне, вдали от жилья. Было очень темно, деревья столпились грозной стеной и гневно шумели, нагибаясь к Агнессе. Она беспомощно озиралась вокруг, как вдруг что-то черное возникло из темноты животное или человек — и стало приближаться к ней. Она отступила за деревья и остановилась, не смея подать голос. Она тряслась от подступившей жути, и тело ее содрогалось от бесшумных рыданий.
— Агнес! — раздалось в ночи, и она почувствовала разом, как в нее, ослабевшую, вливаются силы жизни.
— Я здесь, Джекки! — прошептала она, устремляясь вперед.
От радости они долго не могли разомкнуть лихорадочных объятий.
— Ты все-таки пришла, наконец-то! — повторял он. — Я жду тебя уже очень давно и решил после полуночи идти к твоему дому!
— Я говорила… с нею… Это было ужасно, она меня ударила, заперла в комнате… Я выбралась через окно, — бессвязно лепетала Агнесса.
— Агнес!
— Я даже не простилась с Терри…
—Это было необходимо?
— Наверное.
— Успокойся, Агнес! — Джек погладил ее по голове. — Все позади! Теперь ты со мной, и никто тебя не обидит. Где твои вещи?
— Вот. — Она протянула сумку. — У меня нет денег, но я взяла свои украшения, их можно продать.
— Ничего, не волнуйся, деньги у меня есть. Ты замерзла?
— Нет…
— Но ты вся дрожишь…
— Не знаю, что со мной такое, — проговорила Агнесса, прижимая ладони к горящим щекам, — переволновалась, наверное. Я будто не понимаю ничего…
— Успокойся, сейчас поедем, и все пройдет. Идем же! Невдалеке, за кустарником, были привязаны лошади.
Джек передал повод одного коня Агнессе и помог ей забраться в седло, на другого сел сам. Агнесса даже не спросила, в какую сторону они едут, где и когда сделают остановку, — она всецело полагалась на Джека. И странно: ее не покидало ощущение того, что и это путешествие прогулка, после которой она вернется домой, в свою комнату, как возвращалась всегда, и уснет спокойным сном в уютной теплой постели. Ее душа словно бы и сейчас еще пребывала там.
— Как ты, Агнес? — спросил Джек, когда они уже ехали рядом.
— Хорошо. Все хорошо. Немного страшно только.
— Даже со мной? — улыбнулся он.
— А ты разве не боишься? — Она решила говорить хоть о чем-нибудь, лишь бы отвлечься от мыслей о недавно пережитом и о том, что еще предстоит только испытать.
— Нет, Агнес, а чего бояться? Луны не видно из-за туч, оттого так темно, но я знаю этот путь. А в привидения я не верю.
— Да, Джекки, а как твоя рана, болит?
— О, пустяки! Я уже почти забыл об этом.
— Не жалко тебе покидать эти места? Ведь ты здесь родился и вырос? — спросила девушка.
— Да, жаль немного, но я нигде же не бывал, ничего не видел, интересно поглядеть и на другие края. И потом, о чем можно жалеть, если теперь со мной ты! А ты разве жалеешь?
Агнесса представила перекошенное злобой лицо Аманды.
— Нет!
Они проехали мили три, когда стал накрапывать дождь.
— Не везет нам на погоду! — сказал Джек. — Придется искать пристанища на какой-нибудь ферме.
Дорога сделалась неровной, то и дело попадались глубокие рытвины, и путникам стоило труда не угодить в одну из них. Агнесса, натянув посильнее повод, ехала следом за Джеком. Дождь усилился, ветер разбрызгивал колючие капли, и кругом не было видно ни зги.
Джек успокаивал Агнессу, говоря, что поблизости должно быть несколько ферм, где они сумеют укрыться от непогоды. И в самом деле, вскоре впереди блеснул огонь человеческого жилья.
Через четверть часа путники подъехали к воротам фермы. Джек соскочил с коня и, подойдя ближе, постучал в ворота. Во дворе залились лаем псы. Долго никто не отвечал, потом раздались шаги и окрик: «Цыц, проклятые!» Затем тот же голос негромко спросил:
— Кто?
— Путешественники, — ответил Джек. — Хотим переночевать. Впустите?
— А сколько вас?
— Двое.
Ворота скрипнули, и в образовавшемся проеме показалась голова. Мужчина пытался разглядеть путников, но тусклый свет фонаря слабо рассеивал тьму.
— Что ж, войдите, — с сомнением в голосе произнес хозяин и шире открыл ворота.
Джек сделал знак Агнессе. Она слезла с лошади, подошла, отряхивая мокрую одежду, и поздоровалась.
— О, да это женщина! — приглядевшись, сказал фермер. — Входите, мисс! Мы тут боимся грабителей, шляются, знаете ли, по дорогам! А приличных людей отчего бы не впустить!
— Мы вам заплатим, — Джек и спросил: — Скажите, куда можно завести лошадей?
— Вон там конюшня! — показал фермер, отгоняя рычащих псов. — Идите за мной, мисс! — позвал он Агнессу.
Дом был низкий, но довольно большой, окруженный множеством пристроек. Агнесса пробралась по двору вслед за хозяином и вошла в комнаты. Здесь было сухо и светло. Мебель простая, но чисто, уютно. Хозяйка встретила девушку довольно приветливо.
— Проходите, мисс! — пригласила она. — Вот, присядьте сюда. Или нет, идите-ка лучше к огню. Вы вся промокли. Мы сегодня камин затопили ради такой непогоды.
Агнесса поблагодарила. Она сняла шляпу — волосы были мокры. Да и в сапогах хлюпала вода. Вернулись хозяин и Джек.
— Пусть переночуют у нас, — сказал фермер жене. Она согласилась:
— Отчего же нет? Места хватит.
— Где можно переодеться? — спросила Агнесса.
— Сейчас покажу, идемте, мисс!
Хозяйка провела ее в соседнюю небольшую комнату, где было одно маленькое окно, стояла кровать, старый комод и несколько стульев. На полу лежал лоскутный коврик.
— Вот, я вам здесь постелю, — сказала фермерша и предложила: — Кладите сюда вещи. Есть у вас что надеть?
— Да, — ответила Агнесса, раскрывая сумку. — Спасибо.
— Далеко едете? — спросила словоохотливая хозяйка.
— Неблизко.
— По делу или так?..
— Путешествуем…
— Вы муж и жена? — поинтересовалась женщина. Глазки ее показались Агнессе проницательно-острыми.
— Д-да, — чуть запнувшись, произнесла девушка: ей нелегко было отвечать на такие вопросы.
— Недавно поженились?
Агнесса кивнула.
— Я так и подумала! — с удовлетворенным видом проговорила хозяйка. — Смотрю, оба такие молоденькие, симпатичные… Вы одевайтесь, а я пойду накрою на стол. Одежду принесите в комнату — высушим у огня.
Агнесса вытащила из сумки скромное серое платье из плотной ткани с отделкой из желтоватого цвета тесьмы и сняла мокрый костюм. Ей не удалось досуха вытереть волосы, и она зачесала их назад, собрав на затылке в узел. В комнате было зеркало: взглянув на свое испуганное и словно бы вмиг осунувшееся лицо, Агнесса почувствовала досаду, но ничего не могла поделать, как не могла унять мелкую дрожь в коленках, и только повторяла себе, что все будет хорошо: она сделала правильный выбор.
Вскоре она вошла в гостиную. Хозяин о чем-то беседовал с Джеком, хозяйка хлопотала возле стола. Джек радостно улыбнулся Агнессе, и она, немного повеселев, села рядом с ним. Ужин прошел хорошо, фермеры ни о чем больше не спрашивали, и девушка на время отвлеклась от своих тревог; в их бегстве с Джеком было, однако ж, что-то интригующее, захватывающее своей игрой. А главное, теперь он был рядом, и она могла открыто, ни от кого не таясь, смотреть ему в глаза. Он сжал ее руку под столом и не сводил с лица девушки своего горящего взгляда, так, словно они были здесь одни. Агнесса чувствовала приятное волнение, но одновременно и беспокойство… Она старалась не думать об Аманде и Терри, которые, наверное, уже хватились ее, — все это должно было остаться в прошлом.
Потом она заметила, с каким любопытством глядит на них хозяйка, и догадалась: женщина распознала в ней барышню иного круга и сейчас, вероятно, ломала голову над тем, что за странная перед ними пара? Это позабавило девушку, ей хотелось быть смелой: пусть думают, что хотят, все равно!
После ужина Джек, не доверяя хозяевам, сам пошел поить лошадей, а Агнесса, взяв у хозяйки свечу, отправилась в отведенную им комнату.
Оставшись одна, она подошла к окошку. Дождь все лил и лил, тонкие струйки бежали по стеклу, капли постукивали по окнам, по крыше; стук этот рождал спокойствие, но какое-то странное, зыбкое… Агнесса знала, что сейчас вернется Джек… Она вдруг подумала о том, что раньше почти не приходило ей в голову: она плохо представляла себе то, что должно было случиться рано или поздно… Ее, воспитанницу пансиона благородных девиц, никто никогда не готовил к таинству любви, и она испытывала теперь только страх перед совершенно неведомым… Любознательные подруги намекали на нечто не вполне пристойное, но, между тем, вполне оправданное браком. Но ведь они с Джеком не были обвенчаны; значит, между ними не могло быть ничего того, что возможно между настоящими мужем и женой. А если он станет настаивать? Что-то подсказывало Агнессе, что Джек именно так и поступит. Этот дом вдруг показался ей чужим, да он и был чужим: с незнакомым запахом старого дерева, с темными стенами и низким, нависшим над головой потолком. И ничто в этой тесной комнатушке не напоминало воображаемый альков с белой кроватью под пологом из кисеи.
Она чувствовала: это последние мгновения, когда еще можно вернуться в прежнюю жизнь, но даже если бы ей захотелось этого до смерти, она, гордая девочка, не призналась бы в том даже самой себе. Агнесса, увлекшись, забыла, что жизнь не игра, в которой сама назначаешь правила и которую можно оборвать, начав все с начала, как только она надоест или станет опасной. Но и отступать она не умела.
Когда Джек вошел, Агнесса все еще стояла у окна и размышляла. Он окликнул ее:
— Агнес!
Она обернулась.
— Извини, — сказал он, — я задержался с лошадьми.
— Дождь не перестает…
— Ничего, к утру он кончится. Я запру дверь на ключ, ты не возражаешь, Агнес? — Она ничего не ответила, и он запер дверь, а потом подошел к девушке. — Ты грустишь, Агнес, отчего? Что-нибудь не так?..
— Мне… мне не нравится здесь, Джекки, — призналась она.
— Да? — удивился он. — А по-моему, тут неплохо. Во всяком случае, мы не пробудем здесь долго. Я и сам не хотел останавливаться на ферме, и если бы не дождь… Ну что с тобой, девочка? — Он обнял ее сзади. — Агнес! Чего ты хочешь? Скажи!
— Цветов, — тихо произнесла она первое, что пришло на ум.
Удивленный, он разжал руки.
— Цветов? Каких?
— Все равно.
— Но сейчас темно и ливень… Ты любишь меня, Агнес?
— Да, Джекки.
Оба замолчали. Агнесса замерла, и Джек вдруг почувствовал нерешительность. Если бы здесь перед ним стояла девица вроде Маркизы Шейлы, Джек бы не растерялся, но как вести себя с этой девочкой с тонким станом и мечтательными глазами, он не знал и только чувствовал, что ее легко обидеть. А Агнесса все еще втайне наивно надеялась, что все останется, как прежде.
Джек не двигался, не смея поверить в то, что девушка эта через несколько мгновений будет принадлежать ему, но вскоре страсть взяла верх, и он стал целовать шею Агнессы и ее чуть приоткрытые плечи.
— Агнес! — прошептал он. — Агнес! Ведь теперь ты моя, правда?!
Она задрожала.
— Но, Джекки…
— Агнес! — Он заглянул в ее умоляющие, испуганные глаза. — Мы же теперь как бы муж и жена и, значит, можем… Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей, понимаешь? Ничего плохого в этом нет, мы будем счастливы…
Ничего не слушая больше, он подхватил ее на руки и понес… Агнесса не была готова к такой жгучей страсти, которую он обрушил на нее. Ошеломленная, она безропотно принимала его ласки и невольно вздрогнула, впервые почувствовав прикосновение его губ там, где под упругой и нежной оболочкой билось ее взволнованное сердце, а роковой момент был близок и неотвратим, как сама смерть.
Она не могла заснуть, потрясенная тем, что произошло между ними. Агнесса не знала, плакать ли ей, радоваться ли; она чувствовала только, что, утратив невинность, потеряла все, что имела раньше, все, что хоть как-то связывало ее с прежней жизнью, в которую уже нет возврата, ибо теперь она оказалась за чертой. Шаг в реальность был сделан окончательно и бесповоротно, и некого было винить, потому что выбор она сделала сама. Человеку бывает тяжело осознавать свою ответственность и вину, хотя бы даже (а может, именно) перед самим собой Агнесса первый раз и очень остро это ощутила. И там, по ту сторону невидимой границы, она уже будет считаться преступившей.
— Агнес! — раздалось в ночи, и она почувствовала разом, как в нее, ослабевшую, вливаются силы жизни.
— Я здесь, Джекки! — прошептала она, устремляясь вперед.
От радости они долго не могли разомкнуть лихорадочных объятий.
— Ты все-таки пришла, наконец-то! — повторял он. — Я жду тебя уже очень давно и решил после полуночи идти к твоему дому!
— Я говорила… с нею… Это было ужасно, она меня ударила, заперла в комнате… Я выбралась через окно, — бессвязно лепетала Агнесса.
— Агнес!
— Я даже не простилась с Терри…
—Это было необходимо?
— Наверное.
— Успокойся, Агнес! — Джек погладил ее по голове. — Все позади! Теперь ты со мной, и никто тебя не обидит. Где твои вещи?
— Вот. — Она протянула сумку. — У меня нет денег, но я взяла свои украшения, их можно продать.
— Ничего, не волнуйся, деньги у меня есть. Ты замерзла?
— Нет…
— Но ты вся дрожишь…
— Не знаю, что со мной такое, — проговорила Агнесса, прижимая ладони к горящим щекам, — переволновалась, наверное. Я будто не понимаю ничего…
— Успокойся, сейчас поедем, и все пройдет. Идем же! Невдалеке, за кустарником, были привязаны лошади.
Джек передал повод одного коня Агнессе и помог ей забраться в седло, на другого сел сам. Агнесса даже не спросила, в какую сторону они едут, где и когда сделают остановку, — она всецело полагалась на Джека. И странно: ее не покидало ощущение того, что и это путешествие прогулка, после которой она вернется домой, в свою комнату, как возвращалась всегда, и уснет спокойным сном в уютной теплой постели. Ее душа словно бы и сейчас еще пребывала там.
— Как ты, Агнес? — спросил Джек, когда они уже ехали рядом.
— Хорошо. Все хорошо. Немного страшно только.
— Даже со мной? — улыбнулся он.
— А ты разве не боишься? — Она решила говорить хоть о чем-нибудь, лишь бы отвлечься от мыслей о недавно пережитом и о том, что еще предстоит только испытать.
— Нет, Агнес, а чего бояться? Луны не видно из-за туч, оттого так темно, но я знаю этот путь. А в привидения я не верю.
— Да, Джекки, а как твоя рана, болит?
— О, пустяки! Я уже почти забыл об этом.
— Не жалко тебе покидать эти места? Ведь ты здесь родился и вырос? — спросила девушка.
— Да, жаль немного, но я нигде же не бывал, ничего не видел, интересно поглядеть и на другие края. И потом, о чем можно жалеть, если теперь со мной ты! А ты разве жалеешь?
Агнесса представила перекошенное злобой лицо Аманды.
— Нет!
Они проехали мили три, когда стал накрапывать дождь.
— Не везет нам на погоду! — сказал Джек. — Придется искать пристанища на какой-нибудь ферме.
Дорога сделалась неровной, то и дело попадались глубокие рытвины, и путникам стоило труда не угодить в одну из них. Агнесса, натянув посильнее повод, ехала следом за Джеком. Дождь усилился, ветер разбрызгивал колючие капли, и кругом не было видно ни зги.
Джек успокаивал Агнессу, говоря, что поблизости должно быть несколько ферм, где они сумеют укрыться от непогоды. И в самом деле, вскоре впереди блеснул огонь человеческого жилья.
Через четверть часа путники подъехали к воротам фермы. Джек соскочил с коня и, подойдя ближе, постучал в ворота. Во дворе залились лаем псы. Долго никто не отвечал, потом раздались шаги и окрик: «Цыц, проклятые!» Затем тот же голос негромко спросил:
— Кто?
— Путешественники, — ответил Джек. — Хотим переночевать. Впустите?
— А сколько вас?
— Двое.
Ворота скрипнули, и в образовавшемся проеме показалась голова. Мужчина пытался разглядеть путников, но тусклый свет фонаря слабо рассеивал тьму.
— Что ж, войдите, — с сомнением в голосе произнес хозяин и шире открыл ворота.
Джек сделал знак Агнессе. Она слезла с лошади, подошла, отряхивая мокрую одежду, и поздоровалась.
— О, да это женщина! — приглядевшись, сказал фермер. — Входите, мисс! Мы тут боимся грабителей, шляются, знаете ли, по дорогам! А приличных людей отчего бы не впустить!
— Мы вам заплатим, — Джек и спросил: — Скажите, куда можно завести лошадей?
— Вон там конюшня! — показал фермер, отгоняя рычащих псов. — Идите за мной, мисс! — позвал он Агнессу.
Дом был низкий, но довольно большой, окруженный множеством пристроек. Агнесса пробралась по двору вслед за хозяином и вошла в комнаты. Здесь было сухо и светло. Мебель простая, но чисто, уютно. Хозяйка встретила девушку довольно приветливо.
— Проходите, мисс! — пригласила она. — Вот, присядьте сюда. Или нет, идите-ка лучше к огню. Вы вся промокли. Мы сегодня камин затопили ради такой непогоды.
Агнесса поблагодарила. Она сняла шляпу — волосы были мокры. Да и в сапогах хлюпала вода. Вернулись хозяин и Джек.
— Пусть переночуют у нас, — сказал фермер жене. Она согласилась:
— Отчего же нет? Места хватит.
— Где можно переодеться? — спросила Агнесса.
— Сейчас покажу, идемте, мисс!
Хозяйка провела ее в соседнюю небольшую комнату, где было одно маленькое окно, стояла кровать, старый комод и несколько стульев. На полу лежал лоскутный коврик.
— Вот, я вам здесь постелю, — сказала фермерша и предложила: — Кладите сюда вещи. Есть у вас что надеть?
— Да, — ответила Агнесса, раскрывая сумку. — Спасибо.
— Далеко едете? — спросила словоохотливая хозяйка.
— Неблизко.
— По делу или так?..
— Путешествуем…
— Вы муж и жена? — поинтересовалась женщина. Глазки ее показались Агнессе проницательно-острыми.
— Д-да, — чуть запнувшись, произнесла девушка: ей нелегко было отвечать на такие вопросы.
— Недавно поженились?
Агнесса кивнула.
— Я так и подумала! — с удовлетворенным видом проговорила хозяйка. — Смотрю, оба такие молоденькие, симпатичные… Вы одевайтесь, а я пойду накрою на стол. Одежду принесите в комнату — высушим у огня.
Агнесса вытащила из сумки скромное серое платье из плотной ткани с отделкой из желтоватого цвета тесьмы и сняла мокрый костюм. Ей не удалось досуха вытереть волосы, и она зачесала их назад, собрав на затылке в узел. В комнате было зеркало: взглянув на свое испуганное и словно бы вмиг осунувшееся лицо, Агнесса почувствовала досаду, но ничего не могла поделать, как не могла унять мелкую дрожь в коленках, и только повторяла себе, что все будет хорошо: она сделала правильный выбор.
Вскоре она вошла в гостиную. Хозяин о чем-то беседовал с Джеком, хозяйка хлопотала возле стола. Джек радостно улыбнулся Агнессе, и она, немного повеселев, села рядом с ним. Ужин прошел хорошо, фермеры ни о чем больше не спрашивали, и девушка на время отвлеклась от своих тревог; в их бегстве с Джеком было, однако ж, что-то интригующее, захватывающее своей игрой. А главное, теперь он был рядом, и она могла открыто, ни от кого не таясь, смотреть ему в глаза. Он сжал ее руку под столом и не сводил с лица девушки своего горящего взгляда, так, словно они были здесь одни. Агнесса чувствовала приятное волнение, но одновременно и беспокойство… Она старалась не думать об Аманде и Терри, которые, наверное, уже хватились ее, — все это должно было остаться в прошлом.
Потом она заметила, с каким любопытством глядит на них хозяйка, и догадалась: женщина распознала в ней барышню иного круга и сейчас, вероятно, ломала голову над тем, что за странная перед ними пара? Это позабавило девушку, ей хотелось быть смелой: пусть думают, что хотят, все равно!
После ужина Джек, не доверяя хозяевам, сам пошел поить лошадей, а Агнесса, взяв у хозяйки свечу, отправилась в отведенную им комнату.
Оставшись одна, она подошла к окошку. Дождь все лил и лил, тонкие струйки бежали по стеклу, капли постукивали по окнам, по крыше; стук этот рождал спокойствие, но какое-то странное, зыбкое… Агнесса знала, что сейчас вернется Джек… Она вдруг подумала о том, что раньше почти не приходило ей в голову: она плохо представляла себе то, что должно было случиться рано или поздно… Ее, воспитанницу пансиона благородных девиц, никто никогда не готовил к таинству любви, и она испытывала теперь только страх перед совершенно неведомым… Любознательные подруги намекали на нечто не вполне пристойное, но, между тем, вполне оправданное браком. Но ведь они с Джеком не были обвенчаны; значит, между ними не могло быть ничего того, что возможно между настоящими мужем и женой. А если он станет настаивать? Что-то подсказывало Агнессе, что Джек именно так и поступит. Этот дом вдруг показался ей чужим, да он и был чужим: с незнакомым запахом старого дерева, с темными стенами и низким, нависшим над головой потолком. И ничто в этой тесной комнатушке не напоминало воображаемый альков с белой кроватью под пологом из кисеи.
Она чувствовала: это последние мгновения, когда еще можно вернуться в прежнюю жизнь, но даже если бы ей захотелось этого до смерти, она, гордая девочка, не призналась бы в том даже самой себе. Агнесса, увлекшись, забыла, что жизнь не игра, в которой сама назначаешь правила и которую можно оборвать, начав все с начала, как только она надоест или станет опасной. Но и отступать она не умела.
Когда Джек вошел, Агнесса все еще стояла у окна и размышляла. Он окликнул ее:
— Агнес!
Она обернулась.
— Извини, — сказал он, — я задержался с лошадьми.
— Дождь не перестает…
— Ничего, к утру он кончится. Я запру дверь на ключ, ты не возражаешь, Агнес? — Она ничего не ответила, и он запер дверь, а потом подошел к девушке. — Ты грустишь, Агнес, отчего? Что-нибудь не так?..
— Мне… мне не нравится здесь, Джекки, — призналась она.
— Да? — удивился он. — А по-моему, тут неплохо. Во всяком случае, мы не пробудем здесь долго. Я и сам не хотел останавливаться на ферме, и если бы не дождь… Ну что с тобой, девочка? — Он обнял ее сзади. — Агнес! Чего ты хочешь? Скажи!
— Цветов, — тихо произнесла она первое, что пришло на ум.
Удивленный, он разжал руки.
— Цветов? Каких?
— Все равно.
— Но сейчас темно и ливень… Ты любишь меня, Агнес?
— Да, Джекки.
Оба замолчали. Агнесса замерла, и Джек вдруг почувствовал нерешительность. Если бы здесь перед ним стояла девица вроде Маркизы Шейлы, Джек бы не растерялся, но как вести себя с этой девочкой с тонким станом и мечтательными глазами, он не знал и только чувствовал, что ее легко обидеть. А Агнесса все еще втайне наивно надеялась, что все останется, как прежде.
Джек не двигался, не смея поверить в то, что девушка эта через несколько мгновений будет принадлежать ему, но вскоре страсть взяла верх, и он стал целовать шею Агнессы и ее чуть приоткрытые плечи.
— Агнес! — прошептал он. — Агнес! Ведь теперь ты моя, правда?!
Она задрожала.
— Но, Джекки…
— Агнес! — Он заглянул в ее умоляющие, испуганные глаза. — Мы же теперь как бы муж и жена и, значит, можем… Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей, понимаешь? Ничего плохого в этом нет, мы будем счастливы…
Ничего не слушая больше, он подхватил ее на руки и понес… Агнесса не была готова к такой жгучей страсти, которую он обрушил на нее. Ошеломленная, она безропотно принимала его ласки и невольно вздрогнула, впервые почувствовав прикосновение его губ там, где под упругой и нежной оболочкой билось ее взволнованное сердце, а роковой момент был близок и неотвратим, как сама смерть.
Она не могла заснуть, потрясенная тем, что произошло между ними. Агнесса не знала, плакать ли ей, радоваться ли; она чувствовала только, что, утратив невинность, потеряла все, что имела раньше, все, что хоть как-то связывало ее с прежней жизнью, в которую уже нет возврата, ибо теперь она оказалась за чертой. Шаг в реальность был сделан окончательно и бесповоротно, и некого было винить, потому что выбор она сделала сама. Человеку бывает тяжело осознавать свою ответственность и вину, хотя бы даже (а может, именно) перед самим собой Агнесса первый раз и очень остро это ощутила. И там, по ту сторону невидимой границы, она уже будет считаться преступившей.