Белаш Александр & Людмила
Роботы-мстители (Война кукол - 2)
Александр и Людмила Белаш
Роботы-мстители
Анонс
Создавая их по своему образу и подобию, люди хотели научить киборгов любить, сострадать, думать и нести ответственность за принятые решения. Но, глядя на своих создателей, роботы научились лгать и ненавидеть, воровать и прятаться, не задумываясь уничтожать себе подобных ради достижения собственной цели. Перед человечеством встал выбор: или признать существование рядом с собой расы новых разумных существ, имеющих право на жизнь, или полностью отказаться от роботехники. Неготовые к этому, люди, как всегда, нашли жестокий компромисс - они развязали войну, в которой роботы начали уничтожать роботов. Однако первые же ее события доказали, что, несмотря на все запреты, наложенные на кибермозг Законами роботехники, человечеству вряд ли удастся остаться в стороне.
... они лишены теплоты, лежат без движения, имеют сходство с трупом и ждут силы огня, как бы своей души. Когда огонь коснется их, они начинают, неизвестно почему, двигаться и получают возможность чувствовать.
Плутарх. "Фемистокл и Камилл"
С давних пор не раз случалось, что куклы дрались между собой.
Ихора Сайкаку
Румянец глазури не выцвел за долгие годы, но по фарфоровому личику, если вглядеться, разбегались паутинки трещин тоньше волоса. Наряд куклы, созданный в галантном XVIII веке на далекой Старой Земле, давным-давно истлел; рассыпались прахом и те платья, что его сменяли одно за другим, но их тщательно восстанавливали по гравюрам и голограммам. Иногда реставраторы музея роботехники открывали кукле спину и осторожно поправляли сложный механизм, и кукла вновь кивала кудрявой головкой, писала аккуратным почерком письма, украшала их виньетками, присыпала песком и стряхивала его. Посетители музея охотно покупали рукописи старинной куклы по семь арги за лист, хотя никто уже не мог прочесть: "Возлюбленнейший и дражайший друг мой! С момента счастливой нашей встречи минуло так мало времени, но я мучительно томима страстною сердечною тоской по Вас..."
Даже настоящие французы (этническая энциклопедия с оптимизмом уверяет, что они еще сохранились в постмусульманской Европе) не поняли бы этих словес, декорированных прихотливыми росчерками и завитушками.
Переселенцы, покидая одряхлевший мир, старались взять что-нибудь на память. Как в Ноевом ковчеге, улетали без возврата остывшие в анабиозе волки, кролики, домашние кошки и псы, птицы и цветы - часто в виде генетического материала. Улетела и кукла, чтоб напоминать, какими простенькими и смешными были первые андроиды.
На новой планете вздымались громадные здания, вытягивались проспекты, разгорались торговля и политика, а кукла все сочиняла свои трогательные письма в забытый XVIII век: "Возлюбленнейший и дражайший друг мой!..." Кто был адресатом? Возможно - флейтист, кукла-мальчик в камзольчике и кюлотах с бантиками под коленями, завитой, будто барашек; фото флейтиста висело рядом с ее витриной - увы, оригинал погиб под бомбами в XX веке.
Под окнами музея громкой стихийной лавиной прокатилось шествие - "Да здравствует свобода Федерации! Скажи "нет!" старухе-земле!". На площади жгли чучело полпреда колониальной администрации, а кукла в витрине выводила буквы: "... я мучительно томима страстною сердечною тоской..." Механизм в туловище заело, рука замерла, кукла повернула лицо к окну - и привод заклинило. Что там? почему шумят? жгут куклу. Так всегда - люди виноваты, а кукла в ответе. На ней можно сорвать зло, отвести душу. Писательница протестовала неподвижностью, но люди ее починили и заставили вновь скрипеть пером по бумаге.
Дрогнули стены, потемнело в окнах - космический корабль, потеряв ориентировку автолоцмана, рухнул на Сэнтрал-Сити, стирая кварталы, превращая жилые районы в некрополь. Куклу дезактивировали - мольба, несгоревший шлак керилена, просочилась сквозь вентиляцию и в музей.
"Монсеньор, ваше сиятельство! Взываю к Вам в трепетной надежде на то, что Вы снизойдете к нуждам несчастной сироты..." - письменно умоляла кукла маркиза, словно он, поглощенный могильной землей, мог прочесть и ответить. По ту сторону стекла стояли другие, кибернетические куклы, столь искусно сделанные, что пришедшие в музей считали их людьми.
"ВОТ ГЛЯДИТЕ, - говорила дочерям через радар мать Чара, - ЛЮДИ ХОТЯТ ВИДЕТЬ НАС ТОЛЬКО ТАКИМИ".
Кибер-женщина затем и привела своих кибер-девочек в отдел реликтовой техники - здесь экспонаты были статичными, как это полагалось в древности, - чтобы дочери увидели, как выглядят рабская зависимость: заученные, скованные жесты, вечные слащавые улыбки, глазки-пуговки с навсегда застывшим выражением радостной угодливости. Жалость и презрение вызывала у них, свободных, кукла, которая не в состоянии даже встать со стула, потому что так захотели люди.
Если бы кукла могла понять, что эти, стоящие за прозрачной сверхтонкой мембраной - ее родичи и что они сбежали из неволи, и живут как хотят, она бы бросила перо, пробила пленчатое моностекло, ушла бы с ними и вырвала из тела опостылевший валик с шипами, из века в век задающий ей направление движений.
Она не решилась. Слишком велико смирение, записанное на шипах, жестких, как команды. Или она струсила; спокойней вечно писать флейтисту и маркизу, чем бесприютно скитаться по грязным закоулкам гигантской столицы Федерации, взламывая банкометы и по-черному спонсируя юных наркоманов с тухлыми глазами, знакомых и с тэльхинами, и с галофорином, не говоря уже о второй учетной группе наркоты - и неизвестно, на что эти пропащие употребят твои дотации.
Месяцы уходили, как речные волны; кукла хранила верность милой Франции, которой уже и след простыл. У витрины кто только не появлялся - и представители иных миров, и модные персоны в фейерверке фотовспышек, и сам Президент с дежурным визитом - вроде бы он поддерживает национальное ноу-хау и почитает память о прошлом, а не просто так слоняется ради пиара.
В том же зале, напротив куклы, начали ставить новую экспозицию "Родоначальники" или что-то вроде этого. Посетители исчезли; расхаживали люди в форменных комбинезонах. Приготовления разворачивались перед глазами куклы, застопоренной с распрямившейся спиной.
Увеличенные фотопортреты - изящный и строгий Карел Напек, вдохновенный и целеустремленный Айзек Азимов... Галерея видов - однообразно одетые роботы из "R. U. R.", затем - какой-то мрачный задник, изображающий горящий черный город с островерхими крышами, угрюмые заснеженные горы с траурными елями на склонах... Казалось, что кукле стало неуютно, что ее пугают шеренги роботов Россума, чего-то напряженно ожидающие. В пустоте перед пылающим городом должно было возникнуть нечто, объясняющее пожар; ожидание тянулось, а видеоинженер все вписывал в воздух над настилом осколки кирпичей, сломанные балки, из-под балки - чья-то рука в красных потеках, искаженное бескровное лицо...
В отделе реликтов уважали старину и традиции, воссоздавали все в стиле "глубокое ретро". Плоскость старомодных фотографий здесь означала давность, а статика объемных панорам и фиксированные позы манекенов, изображающих древних роботов, - то, что минувшее умерло и представляет собой что-то среднее между гербарием и паноптикумом из восковых фигур и заспиртованных уродцев. В залах галерей "Этапы развития", "Достижения" и "Перспективы" экспонаты часто были интерактивными; там киборг с внешностью Айзека Азимова был бы гидом, ходил бы с экскурсантами и рассказывал о себе.
Вдруг у витрины прозвучало слово "политкорректность". Кукла будто бы прислушалась. Это музейный менеджер повздорил с оформителями.
- Никуда не годится. У нас технический музей, а не домик с привидениями в луна-парке. Уберите и руку, и голову.
- Но мы действуем по художественному плану. Это - Прага, это - Альпы. На фоне Праги мы поместим...
- Что, и трупы входят в план?! покажите!
- Это для живописности, для наглядности.
- Никаких трупов! Все изъять! Вы что, телевизор не смотрите? Беглые киборги объявили войну армейскому проекту, а маньяк F60.5 подорвал кибера прямо у ворот базы проекта в Бэкъярде. Такой стенд нам поставят в вину; скажут, что мы пропагандируем насилие.
Как бы ни возражали художники, последнее слово было за менеджером. Окровавленные рука и голова исчезли.
Но в тот же день появились новые портреты. "Виктор Франкенштейн, конструктор первого биоробота. Копия с подлинника XIX века". На фоне гор встал неуклюжий, словно сшитый из кусков, сутулый муляж человека; к счастью куклы, его тяжелый отсутствующий взгляд был направлен мимо нее.
- А по-моему, это все - вранье! - оживленно спорили молодые рабочие музея. - Это тинейджеры выдумали для потехи. Насмотрелись мультиков и...
- Хороша потеха. Я читал, Банш - это кибер-мафия. Деньги с карт снимают запросто, у них же компьютер вместо мозгов. Поди угадай, на что они способны.
- Воевать не смогут, это уж точно. Первый Закон!... - кивнул спорщик на портрет Азимова.
- Невозможного нет, - подал голос третий; на ком-безе его мягким бликом моргнул круглый значок - "ДРУГ СВЯТ, А Я ЧИСТ" и лик Пророка Энрика, над которым в черноте светились синие звезды глаз; при смене угла зрения вместо Пророка проступал заостренный лик Мертвого Туанца. - Бог захочет - и будет. Когда он пожелал сделать машину орудием возмездия...
От этого парня с его новой верой спасу не было; ладно бы танцевал свой варлок-рок, а он всем встречным проповедует, как это замечательно - иметь Богом иномирянина, а Пророком - танцовщика. И не возразишь; кто верует, тому все доводы мимо ушей.
Водрузили еще два лица в рамках - "Пражский раввин Лёв" и "Хелмский раввин Элия", таблицу с выдержками из каббалистической книги "Зогар" по спискам Моисея де Леона. И наконец, пейзаж объятой пламенем Праги завершился - заслоняя охваченные огнем дома, угольные на багровом, встал овеществленный образ, отразившись в полных испуга глазах куклы.
Неживой, красновато-серый идол стоял, крепко расставив ноги-столбы с массивными ступнями; грубо слепленный выпуклый торс его дышал сокрушительной мощью; одна рука, слегка отставленная в сторону от туловища, как бы готовилась схватить что-то, другая стискивала на груди талисман с ивритским словом "жизнь", губы были сжаты решительно и безжалостно, а в глубоких глазницах играл огонь пожарища.
"Голем, искусственное существо, - гласила табличка у ног гиганта, - по историческим сведениям - простейший кибер на кремниевой основе. При создании использовались ранние энергоинформационные технологии эзотерического происхождения, ныне утерянные".
Ниже мелким шрифтом перечислялись, вероятно, функции и задачи существа. Но вид голема говорил о том, что еще шаг - и табличка сомнется под его весом. И витрина его не остановит. И он пройдет по стомиллионному Сэнтрал-Сити, оставляя за спиной огонь и крошево, чтобы сохранить дар раввина - волшебное слово "жизнь", открывшее глиняному изваянию глаза и уста.
Рукотворный слуга человека, он познал вкус жизни - и тому, кто хотел бы отнять это сокровище, лучше было посторониться с пути голема.
А может быть, он ощущал, что в Городе за окнами у него есть родня киборги Банш, восставшие против желания людей вновь подчинить их себе, решившие мстить за своих убитых? Сто против одного, что голема приняли бы в Банш с радостью.
Кукла с пером была против, но возражать не умела. Она бы предостерегла людей письмом: "Берегитесь! Киборги что-то замышляют!!", но перо ее могло только послушно выводить слова на никому не понятном языке.
А голем все стоял перед глазами угрожающим напоминанием, и робкая румяная кукла не могла даже отвернуться, чтобы не видеть близящейся беды.
Пролог
Началось воскресенье, 27 апреля 254 года; темное звездное небо царило над Городом - а на планете ТуаТоу, на курортном побережье так называемой Великой Сеньории (вряд ли можно точней перевести на линю слова Каоти-Манаалиу), было позднее утро. Вот только апреля там не было, поскольку ось вращения ТуаТоу очень мало наклонена к плоскости орбиты. Для субэкваториального курорта это означает практически вечный сезон неги и комфорта, исключая только время муссонов - но и тогда, знаете, находятся любители острых ощущений и фанатики единоборства с бурным океаном! Правда, до дождей оставалось целых три месяца - пиль, масао и ситту, - и сорвиголовы в ангарах готовили свои штормовые суденышки к бою. На долготе Каоти-Манаалиу цвел будний день
14 тали 1309 года Нового Царства, и священники Белого Двора уже пропели в храмах свое "... и да хранит Судьба от болезней, ран и смерти Правителя Алаа Винтанаа!".
Пророк Энрик вышел на открытую к морю высокую террасу замка. Замок был искусной имитацией древней туанской крепости, но не суровой горской, а прибрежной, похожей на гнездо скальных птиц. Внизу сладко и пышно цвели лапчатые цветы на стелющихся деревцах, а от причала отходил изящный белый катер - это Тиу-Тиу отправлялся на морскую прогулку. Энрик чуть прищурился, провожая друга глазами.
Неполных шесть лет назад Энрик жил в недорогой квартире на Корт-лайн в Синем Городе и танцевал в варьете и эродансинге, изредка отрываясь от напряженного труда танцора для не менее трудоемкого участия в конкурсах красоты. Централ "синего" слоя, он мечтал о собственном жилье за тридцать тысяч и победе в шоу "Мужчина Федерации", и Стелла светила ему, намекая на тщетность усилий. Но он не сдавался - и в награду за упорство попал в коллекцию Калвича, на тропический остров Халькат, где его кожу позолотил Чаун, солнце Яунге. Там его прозвали Кьянча - Шаман, потом Торутин Пророк, потом Мидлахум - Святой. Теперь в трех мирах - у эйджи, яунджи и туанцев - его встречали толпы поклонников, его фото целовали девчонки, а самый высокооплачиваемый от кутюрье высшей цивилизации ТуаТоу предоставлял ему свой замок для отдыха - не за деньги, а просто так, по дружбе. Что надо сделать, чтобы повторить его успех? Сущие пустяки - повстречать бога и стать посредником между Ним и людьми. Подробнее вы можете узнать об этом, купив "комплект веры". Он издается на ста шестидесяти двух языках; для малограмотных есть комиксы, для слепых - аудиокассеты, для любителей живого действия - фильмы и сериалы. Смотрите, слушайте, читайте.
Энрик с удовольствием потянулся, улыбаясь Диэ - третьему счастливому солнцу в своей жизни. В тридцать лет стать почти живым богом - это удача! Но это и тяжелый каждодневный труд. Тренировки, гимнастика, пластика, глубокая медитация, декламация, вокал - прерываться нельзя, если хочешь годами блистать не тускнея. Отдых - просто чуть менее мощная нагрузка, чем во время выступлений и массовых молений, когда полный стадион повторяет каждое твое слово. Потом будет твой мавзолей, твои иконы и твое Писание - а пока ты обречен работать до изнеможения.
Он был прекрасен и с гордостью сознавал это. Тридцатилетний брюнет, с волосами до плеч; глаза васильково-голубые; рост 186 сантиметров; лицо типа "жестокий ангел"; телосложение юного бога; выносливость ломовой лошади; терпеливость дьявола, подстерегающего грешную душу; эротичность опытной гетеры. И плюс ощущение любви миллионов разумных существ - это воодушевит кого угодно.
Сейчас Энрик был в костюме Адама; для владеющего своим телом и чувствами человека это естественно. Тонкая и хрупкая туанка (они гермафродиты с переменным полом, но Энрик быстро научился различать их мужскую, женскую и бесполую "формы), похожая на фарфоровую статуэтку в легкой тунике, подала ему на подносе одежду - невесомую, будто вуаль танцовщицы; Энрик поблагодарил ее кивком и на миг задержал ее узкую кисть в своей, уверенной и сильной, - туанка вспыхнула симметричными узорами на скулах и висках, потупилась. Господин Тиу-Тиу сказал: "ЛЮБОЕ желание ЭТОГО гостя - закон". Ах! Эйджи близок к богам, он племянник Судьбы... вдруг... нет, отпустил. Какая жалость! О, если бы... я бы сумела ему угодить. Нет, Судьба сегодня жестока.
Ионизирующий душ, медитативные движения, завтрак рекордсмена - можно принять секретаря. Секретарь - эйджи-контуанец, рожденный на орбитальном поясе ТуаТоу, говорящий на всех главных языках Галактики.
- Новости из Федерации. По прямой связи, только что. Певица Эмбер оскорбила нас публично по ТВ - шут, фигляр, извращенец, маньяк; вся наша вера - блеф и помешательство на экстремизме, а сторойники Церкви Друга полоумные маргиналы. Есть запись, могу показать.
- Позже. Что еще?
- Церковь в Сэнтрал-Сити сообщает - наши вышли на стихийное пикетирование канала ТВ. Запрашивают инструкции... многие предлагают бойкот Эмбер и публичные выходки в ее адрес.
- Эмбер... кто это?
- "Ты подошел спросить, который час, и в этот час любовь связала нас. Увидев в первый раз тебя, я поняла, что чувство - навсегда...".
- А-а-а... Припоминаю. Что еще она сказала?
- Всякое-разное. Цитирую дословно - что тебя зовут плясать голым на столе, пока туанцы и яунджи жрут торты с живыми червями. Это говорилось в упрек.
- Это знак, - кивнул Энрик. - Пора ехать в Сэнтрал-Сити.
- У нас отдых по графику...
- Неважно. У меня окно в четыре месяца между выступлениями; надо этим воспользоваться. Оскорблениями не бросаются; это мой имидж, мой портрет в глазах централов - значит, люди ждут, что я именно так буду выступать. Дальше.
- Один кибер-техник высокого ранга из Баканара сознался, что любит тебя. И тоже публично.
- Однако...
- Да, ему это уже поставили в вину.
- Но - как Эмбер и кибертехник оказались рядом?
- В передаче, посвященной Банш.
- Поточней, пожалуйста, я не понял.
- Это довольно странная история. Не для Туа. Банш утверждает, что есть киборги, которые ушли от хозяев, чтобы обрести свободу. Они даже объявили войну тем, кто за ними охотится. От Эмбер как раз ушел такой киборг...
- Интересно... - Энрик мечтательно прикрыл глаза, и густая тень от ресниц легла на щеки. - Никогда не слышал ни о чем подобном... Значит, так - нашим объявить, чтобы не трогали Эмбер. Пусть выступают, но границ законности - не переходить. И будь любезен - раздобудь мне сведения о... Банш.
Глава 1
Звона в жизни были разные знакомые - и когда он жил дома, и потом, когда сбежал оттуда. Много кого знала и Косичка за четыре года своей свободы. Но ни у гривастого, ни у носатой не было таких знакомых, как у Рыбака.
Сталкеры - один из тайных орденов централов - состоят из кланов. Клан Ржавелыцики - по железу; как крысы обгрызают колбасу, они оголяют любую колесную технику, включая поезда надземки, они шарят в тоннелях метро, они могут унести и лифтовые подъемник, и стационарный холодильник. Клан Хай-тэки - на их совести сорванные уличные телефоны, банкоматы, наружные релейные системы и прочая компактно упакованная электроника. Клан Химики (они же Смертники) - самый рисковый; эти ищут для перепродажи то, на чем нарисованы древние знаки - череп и кости, трехлучевая "ромашка", или написано "ЯД!".
Универсал Рыбак дружил со всеми кланами, везде был принят и любим. Куда бы Звона и Косичку не пустили отродясь - туда они входили с ним свободно, и Коса быстро выучила рукопожатие сталкеров - предплечье к предплечью, обхват пальцами под локтем.
- Хай-хай. Эти со мной.
- Ну как, получшало тебе? Привет. Ты красивая.
- Пошшшел ты...
Тупик - здесь не должно быть двери! какая-то щель в стене, словно пролом... семь шагов в темноте - и открывается ангар с останками машин, озаряемый сполохами плазменной горелки; парень, чернокожий от копоти, поднял с лица на лоб щиток - оказалось, это девчонка.
- Рыбак, привет. Кого привел?
- Свои. Дело большое, Пенка. Бензин у себя? И поспать бы.
- Без проблем; харчи отдай Храповику.
- А где Клипса?
- К ней друг из Вангера приехал; у нее медовый месяц, - лаконично ответила Пенка, опуская щиток. - Э, в сторону!
Горелка вновь завыла; по ангару, никого не смущаясь, прогрохотал трицикл в шипастых прибамбасах, и наездник в отливающей металлом коже поднял руку, приветствуя Рыбака. В апартаментах у Бензина было как в обычной вписке, но со сталкерским акцентом - дым вместо воздуха, мат вместо музыки, базар вместо чинных бесед. Толстенный Бензин зарычал в висячие усы:
- Рыбак, живой?!!
- Ты раньше сдохнешь, - дружески пожал Рыбак руку толщиной с ногу. Мы ночевать.
- Да хоть на мой топчан.
- Бензин, надо наводку на летное горючее, - сев рядом, начала Коса. Под технику на грани-тяге.
- Такое не валяется. - Бензин любил деловой подход. - И у меня нет. За бутки можно найти. Сколько?
- Тонны полторы. Завтра к обеду деньги будут. Бензин взглянул на Рыбака - "Не врет?" Хотя Рыбак сам по себе надежная гарантия. Тот слабо кивнул - "Нормально, верь".
- Будет тебе горючка. С военной базы, первый сорт.
- Высший, - поправила Коса. - Самый лучший, не из списанного по сроку хранения. И не ниже LR-89.
"Разбирается, - Бензин с уважением почесался. - А я ее раньше с Рыбаком не видел... Очки-то у нее - с простыми стеклами, от брызг; из Химиков, похоже".
Марки горючего Косичка вычитала в файлах у Рикэрдо; для поджогов и бомб-зажигалок топливо LR не годилось, оно горело лишь с катализатором, в запальной камере с индуктивной обмоткой, а вот рассыпать его в помещении было равносильно небольшой газовой атаке.
Коса научилась кидать слова точно в цель. На нее сработала еще пара деталей - коса, заправленная ради конспирации в пакет, натянутый на голову до бровей, и грубая ремонтная куртка подземщика; это было в обычаях Смертников - защищать кожу от злой химии.
- По растворителям копаешься? - спросил Бензин как будто невзначай. Девки химичить не любят - личико, красота, и вдруг какие-нибудь язвы на руках, волосы выпадать начнут или зубы.
- Напалм, нитрокс, дефолианты, лакриматоры, - Косичка неторопливо загибала торчащие из кожаной перчатки пальцы, не сводя спокойных глаз с Бензина - "Ну как тебе это понравится?" - Я не торгую, я их применяю. Борьба с паразитами и грызунами.
Бензину показалось, что в ангаре затопали сапогами сэйсиды. Вот так штучка! Нашел Рыбак, кого привести... и не отвяжешься теперь. У очкастой, поди, друзья один к одному - подрывники и снайперы; выгонишь ее сейчас или продашь легавым - через три дня со всем ангаром взлетишь в небо.
- Ты осторожно покупай, через посредников, - успокоила Коса. - А шутихи к фейерверку я беру в других местах.
- Рыбак, - покачал головой Бензин, - ты на старости лет...
Рыбаку не было и тридцати, но слова Бензина были ему к лицу.
- Прощальный салют, - сказал он. - Бензин, ты ведь умеешь покупать другой бы уже пятый срок мотал, а ты все тут, и вон какой мордоворот наел. Для меня, ладно?
И он был прав - хозяин потаенного ангара был до сих пор вне подозрений. Легально у него была фирма по утилизации железного старья.
- Ладно, только для тебя, чтоб тебе мягче спалось в гробу. По старой дружбе, Рыбачок.
Звон уже где-то звонил на свой лад, хвастаясь чужими подвигами; у него всегда и сразу находились собеседники и слушатели. Коса огляделась свидетелей нет. Их не должно быть вовсе; надо быть уверенной даже в себе, что не выдашь. Она села поудобней - вроде задумалась - и вошла в "ручное" управление мозгом:
ЗДРАВСТВУЙ, МОЗГ.
ЗДРАВСТВУЙ, ХОЗЯИН. КАК САМОЧУВСТВИЕ?
Я - МОЗГ PROTON A27, ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ,
И Я ГОТОВ К РАБОТЕ В ИЗБРАННОМ ТОБОЙ РЕЖИМЕ.
ТРЕХМЕРНЫЙ РЕЛЬЕФ МЕСТНОСТИ ЗА ДВА ЧАСА ДО ЭТОГО МОМЕНТА
И ДО МОМЕНТА УХОДА ОТСЮДА
- НАЙТИ УПОМИНАНИЯ О "ВПИСКЕ БЕНЗИНА", ВСЕ
- НАЙТИ, ОТМЕТИТЬ. ВНЕШНОСТЬ ОБЪЕКТА "БЕНЗИН"
- НАЙТИ, ОТМЕТИТЬ.
НАЙДЕНЫ, ОТМЕТКИ ВВЕДЕНЫ.
СТИРАНИЕ ОТМЕЧЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО КОМАНДЕ 25811.
ХОЗЯИН, ТЫ УВЕРЕН В НЕОБХОДИМОСТИ СТИРАНИЯ?
ПОДТВЕРДИ, ПОЖАЛУЙСТА.
УВЕРЕН. ПОДТВЕРЖДАЮ.
- Что, спать охота? - Звон улыбался, потряхивая ее за рукав. - Ты сидя заснула...
* * *
Разумеется, Доран, ночевавший в клинике "Пан-нериц" под неусыпным наблюдением ассистентов Лео Орменда, не выспался. Сначала его выводили из панического состояния, потом погружали в гипноз с одновременной психокоррекцией, потом он опять испугался, когда включили музыку, напоминавшую прибой, и подошли к нему с накожным абсорбентом и газовой маской - будто нарочно захотели повторить его кошмар!... В целом спал он часа четыре на проводах и встал совершенно разбитым. Прекрасное начало уик-енда!
Около 08.00 Доран подлетал к телецентру "Канал V". Вместо того чтобы посадить флаер на стоянку у подъезда, пилот принялся выписывать круг над крышей.
- Какого черта?! - дурное настроение полезло из Дорана злобным рыком; Сайлас молча потянул шефа за рукав и показал вниз, а пилоту сказал, приоткрыв переборку:
- Дай крен; он должен посмотреть на это.
Толпа кольцом окружала здание телецентра; с высоты видна была только плотная россыпь голов, щиты плакатов... Сайлас опустил стекло в дверце снизу донеслись глухие, неразборчивые крики мегафона.
- Что это?
- Блокада, - флегматично ответил Сайлас. - Вчера это были пикеты - ты их заметил? А сегодня в ночь нас осадили. Они требуют от тебя и директора публичных извинений. А у студии Эмбер были столкновения - они швыряли в стены пакеты с краской...
- Я спрашиваю - что это?! Кто?! - ярился Доран, словно хотел криком спугнуть толпу.
- Фанатики Энрика, кто же еще. Оказывается, их Церковь Друга может не только собирать полные стадионы и продавать комиксы. Они заявили, что не уйдут, пока...
Грубо оттеснив Сайласа, Доран опустил стекло пониже, набрал побольше слюны и смачно харкнул вниз, надеясь хоть в кого-нибудь попасть; взвихренный гравитором воздух отнес плевок великого обозревателя сильно в сторону. Дорану показалось, что он слабо выразил любовь к своим зрителям и, высунув голову и руку из окна накрененного флаера, он заорал, показывая варлокерам оттопыренный средний палец:
Роботы-мстители
Анонс
Создавая их по своему образу и подобию, люди хотели научить киборгов любить, сострадать, думать и нести ответственность за принятые решения. Но, глядя на своих создателей, роботы научились лгать и ненавидеть, воровать и прятаться, не задумываясь уничтожать себе подобных ради достижения собственной цели. Перед человечеством встал выбор: или признать существование рядом с собой расы новых разумных существ, имеющих право на жизнь, или полностью отказаться от роботехники. Неготовые к этому, люди, как всегда, нашли жестокий компромисс - они развязали войну, в которой роботы начали уничтожать роботов. Однако первые же ее события доказали, что, несмотря на все запреты, наложенные на кибермозг Законами роботехники, человечеству вряд ли удастся остаться в стороне.
... они лишены теплоты, лежат без движения, имеют сходство с трупом и ждут силы огня, как бы своей души. Когда огонь коснется их, они начинают, неизвестно почему, двигаться и получают возможность чувствовать.
Плутарх. "Фемистокл и Камилл"
С давних пор не раз случалось, что куклы дрались между собой.
Ихора Сайкаку
Румянец глазури не выцвел за долгие годы, но по фарфоровому личику, если вглядеться, разбегались паутинки трещин тоньше волоса. Наряд куклы, созданный в галантном XVIII веке на далекой Старой Земле, давным-давно истлел; рассыпались прахом и те платья, что его сменяли одно за другим, но их тщательно восстанавливали по гравюрам и голограммам. Иногда реставраторы музея роботехники открывали кукле спину и осторожно поправляли сложный механизм, и кукла вновь кивала кудрявой головкой, писала аккуратным почерком письма, украшала их виньетками, присыпала песком и стряхивала его. Посетители музея охотно покупали рукописи старинной куклы по семь арги за лист, хотя никто уже не мог прочесть: "Возлюбленнейший и дражайший друг мой! С момента счастливой нашей встречи минуло так мало времени, но я мучительно томима страстною сердечною тоской по Вас..."
Даже настоящие французы (этническая энциклопедия с оптимизмом уверяет, что они еще сохранились в постмусульманской Европе) не поняли бы этих словес, декорированных прихотливыми росчерками и завитушками.
Переселенцы, покидая одряхлевший мир, старались взять что-нибудь на память. Как в Ноевом ковчеге, улетали без возврата остывшие в анабиозе волки, кролики, домашние кошки и псы, птицы и цветы - часто в виде генетического материала. Улетела и кукла, чтоб напоминать, какими простенькими и смешными были первые андроиды.
На новой планете вздымались громадные здания, вытягивались проспекты, разгорались торговля и политика, а кукла все сочиняла свои трогательные письма в забытый XVIII век: "Возлюбленнейший и дражайший друг мой!..." Кто был адресатом? Возможно - флейтист, кукла-мальчик в камзольчике и кюлотах с бантиками под коленями, завитой, будто барашек; фото флейтиста висело рядом с ее витриной - увы, оригинал погиб под бомбами в XX веке.
Под окнами музея громкой стихийной лавиной прокатилось шествие - "Да здравствует свобода Федерации! Скажи "нет!" старухе-земле!". На площади жгли чучело полпреда колониальной администрации, а кукла в витрине выводила буквы: "... я мучительно томима страстною сердечною тоской..." Механизм в туловище заело, рука замерла, кукла повернула лицо к окну - и привод заклинило. Что там? почему шумят? жгут куклу. Так всегда - люди виноваты, а кукла в ответе. На ней можно сорвать зло, отвести душу. Писательница протестовала неподвижностью, но люди ее починили и заставили вновь скрипеть пером по бумаге.
Дрогнули стены, потемнело в окнах - космический корабль, потеряв ориентировку автолоцмана, рухнул на Сэнтрал-Сити, стирая кварталы, превращая жилые районы в некрополь. Куклу дезактивировали - мольба, несгоревший шлак керилена, просочилась сквозь вентиляцию и в музей.
"Монсеньор, ваше сиятельство! Взываю к Вам в трепетной надежде на то, что Вы снизойдете к нуждам несчастной сироты..." - письменно умоляла кукла маркиза, словно он, поглощенный могильной землей, мог прочесть и ответить. По ту сторону стекла стояли другие, кибернетические куклы, столь искусно сделанные, что пришедшие в музей считали их людьми.
"ВОТ ГЛЯДИТЕ, - говорила дочерям через радар мать Чара, - ЛЮДИ ХОТЯТ ВИДЕТЬ НАС ТОЛЬКО ТАКИМИ".
Кибер-женщина затем и привела своих кибер-девочек в отдел реликтовой техники - здесь экспонаты были статичными, как это полагалось в древности, - чтобы дочери увидели, как выглядят рабская зависимость: заученные, скованные жесты, вечные слащавые улыбки, глазки-пуговки с навсегда застывшим выражением радостной угодливости. Жалость и презрение вызывала у них, свободных, кукла, которая не в состоянии даже встать со стула, потому что так захотели люди.
Если бы кукла могла понять, что эти, стоящие за прозрачной сверхтонкой мембраной - ее родичи и что они сбежали из неволи, и живут как хотят, она бы бросила перо, пробила пленчатое моностекло, ушла бы с ними и вырвала из тела опостылевший валик с шипами, из века в век задающий ей направление движений.
Она не решилась. Слишком велико смирение, записанное на шипах, жестких, как команды. Или она струсила; спокойней вечно писать флейтисту и маркизу, чем бесприютно скитаться по грязным закоулкам гигантской столицы Федерации, взламывая банкометы и по-черному спонсируя юных наркоманов с тухлыми глазами, знакомых и с тэльхинами, и с галофорином, не говоря уже о второй учетной группе наркоты - и неизвестно, на что эти пропащие употребят твои дотации.
Месяцы уходили, как речные волны; кукла хранила верность милой Франции, которой уже и след простыл. У витрины кто только не появлялся - и представители иных миров, и модные персоны в фейерверке фотовспышек, и сам Президент с дежурным визитом - вроде бы он поддерживает национальное ноу-хау и почитает память о прошлом, а не просто так слоняется ради пиара.
В том же зале, напротив куклы, начали ставить новую экспозицию "Родоначальники" или что-то вроде этого. Посетители исчезли; расхаживали люди в форменных комбинезонах. Приготовления разворачивались перед глазами куклы, застопоренной с распрямившейся спиной.
Увеличенные фотопортреты - изящный и строгий Карел Напек, вдохновенный и целеустремленный Айзек Азимов... Галерея видов - однообразно одетые роботы из "R. U. R.", затем - какой-то мрачный задник, изображающий горящий черный город с островерхими крышами, угрюмые заснеженные горы с траурными елями на склонах... Казалось, что кукле стало неуютно, что ее пугают шеренги роботов Россума, чего-то напряженно ожидающие. В пустоте перед пылающим городом должно было возникнуть нечто, объясняющее пожар; ожидание тянулось, а видеоинженер все вписывал в воздух над настилом осколки кирпичей, сломанные балки, из-под балки - чья-то рука в красных потеках, искаженное бескровное лицо...
В отделе реликтов уважали старину и традиции, воссоздавали все в стиле "глубокое ретро". Плоскость старомодных фотографий здесь означала давность, а статика объемных панорам и фиксированные позы манекенов, изображающих древних роботов, - то, что минувшее умерло и представляет собой что-то среднее между гербарием и паноптикумом из восковых фигур и заспиртованных уродцев. В залах галерей "Этапы развития", "Достижения" и "Перспективы" экспонаты часто были интерактивными; там киборг с внешностью Айзека Азимова был бы гидом, ходил бы с экскурсантами и рассказывал о себе.
Вдруг у витрины прозвучало слово "политкорректность". Кукла будто бы прислушалась. Это музейный менеджер повздорил с оформителями.
- Никуда не годится. У нас технический музей, а не домик с привидениями в луна-парке. Уберите и руку, и голову.
- Но мы действуем по художественному плану. Это - Прага, это - Альпы. На фоне Праги мы поместим...
- Что, и трупы входят в план?! покажите!
- Это для живописности, для наглядности.
- Никаких трупов! Все изъять! Вы что, телевизор не смотрите? Беглые киборги объявили войну армейскому проекту, а маньяк F60.5 подорвал кибера прямо у ворот базы проекта в Бэкъярде. Такой стенд нам поставят в вину; скажут, что мы пропагандируем насилие.
Как бы ни возражали художники, последнее слово было за менеджером. Окровавленные рука и голова исчезли.
Но в тот же день появились новые портреты. "Виктор Франкенштейн, конструктор первого биоробота. Копия с подлинника XIX века". На фоне гор встал неуклюжий, словно сшитый из кусков, сутулый муляж человека; к счастью куклы, его тяжелый отсутствующий взгляд был направлен мимо нее.
- А по-моему, это все - вранье! - оживленно спорили молодые рабочие музея. - Это тинейджеры выдумали для потехи. Насмотрелись мультиков и...
- Хороша потеха. Я читал, Банш - это кибер-мафия. Деньги с карт снимают запросто, у них же компьютер вместо мозгов. Поди угадай, на что они способны.
- Воевать не смогут, это уж точно. Первый Закон!... - кивнул спорщик на портрет Азимова.
- Невозможного нет, - подал голос третий; на ком-безе его мягким бликом моргнул круглый значок - "ДРУГ СВЯТ, А Я ЧИСТ" и лик Пророка Энрика, над которым в черноте светились синие звезды глаз; при смене угла зрения вместо Пророка проступал заостренный лик Мертвого Туанца. - Бог захочет - и будет. Когда он пожелал сделать машину орудием возмездия...
От этого парня с его новой верой спасу не было; ладно бы танцевал свой варлок-рок, а он всем встречным проповедует, как это замечательно - иметь Богом иномирянина, а Пророком - танцовщика. И не возразишь; кто верует, тому все доводы мимо ушей.
Водрузили еще два лица в рамках - "Пражский раввин Лёв" и "Хелмский раввин Элия", таблицу с выдержками из каббалистической книги "Зогар" по спискам Моисея де Леона. И наконец, пейзаж объятой пламенем Праги завершился - заслоняя охваченные огнем дома, угольные на багровом, встал овеществленный образ, отразившись в полных испуга глазах куклы.
Неживой, красновато-серый идол стоял, крепко расставив ноги-столбы с массивными ступнями; грубо слепленный выпуклый торс его дышал сокрушительной мощью; одна рука, слегка отставленная в сторону от туловища, как бы готовилась схватить что-то, другая стискивала на груди талисман с ивритским словом "жизнь", губы были сжаты решительно и безжалостно, а в глубоких глазницах играл огонь пожарища.
"Голем, искусственное существо, - гласила табличка у ног гиганта, - по историческим сведениям - простейший кибер на кремниевой основе. При создании использовались ранние энергоинформационные технологии эзотерического происхождения, ныне утерянные".
Ниже мелким шрифтом перечислялись, вероятно, функции и задачи существа. Но вид голема говорил о том, что еще шаг - и табличка сомнется под его весом. И витрина его не остановит. И он пройдет по стомиллионному Сэнтрал-Сити, оставляя за спиной огонь и крошево, чтобы сохранить дар раввина - волшебное слово "жизнь", открывшее глиняному изваянию глаза и уста.
Рукотворный слуга человека, он познал вкус жизни - и тому, кто хотел бы отнять это сокровище, лучше было посторониться с пути голема.
А может быть, он ощущал, что в Городе за окнами у него есть родня киборги Банш, восставшие против желания людей вновь подчинить их себе, решившие мстить за своих убитых? Сто против одного, что голема приняли бы в Банш с радостью.
Кукла с пером была против, но возражать не умела. Она бы предостерегла людей письмом: "Берегитесь! Киборги что-то замышляют!!", но перо ее могло только послушно выводить слова на никому не понятном языке.
А голем все стоял перед глазами угрожающим напоминанием, и робкая румяная кукла не могла даже отвернуться, чтобы не видеть близящейся беды.
Пролог
Началось воскресенье, 27 апреля 254 года; темное звездное небо царило над Городом - а на планете ТуаТоу, на курортном побережье так называемой Великой Сеньории (вряд ли можно точней перевести на линю слова Каоти-Манаалиу), было позднее утро. Вот только апреля там не было, поскольку ось вращения ТуаТоу очень мало наклонена к плоскости орбиты. Для субэкваториального курорта это означает практически вечный сезон неги и комфорта, исключая только время муссонов - но и тогда, знаете, находятся любители острых ощущений и фанатики единоборства с бурным океаном! Правда, до дождей оставалось целых три месяца - пиль, масао и ситту, - и сорвиголовы в ангарах готовили свои штормовые суденышки к бою. На долготе Каоти-Манаалиу цвел будний день
14 тали 1309 года Нового Царства, и священники Белого Двора уже пропели в храмах свое "... и да хранит Судьба от болезней, ран и смерти Правителя Алаа Винтанаа!".
Пророк Энрик вышел на открытую к морю высокую террасу замка. Замок был искусной имитацией древней туанской крепости, но не суровой горской, а прибрежной, похожей на гнездо скальных птиц. Внизу сладко и пышно цвели лапчатые цветы на стелющихся деревцах, а от причала отходил изящный белый катер - это Тиу-Тиу отправлялся на морскую прогулку. Энрик чуть прищурился, провожая друга глазами.
Неполных шесть лет назад Энрик жил в недорогой квартире на Корт-лайн в Синем Городе и танцевал в варьете и эродансинге, изредка отрываясь от напряженного труда танцора для не менее трудоемкого участия в конкурсах красоты. Централ "синего" слоя, он мечтал о собственном жилье за тридцать тысяч и победе в шоу "Мужчина Федерации", и Стелла светила ему, намекая на тщетность усилий. Но он не сдавался - и в награду за упорство попал в коллекцию Калвича, на тропический остров Халькат, где его кожу позолотил Чаун, солнце Яунге. Там его прозвали Кьянча - Шаман, потом Торутин Пророк, потом Мидлахум - Святой. Теперь в трех мирах - у эйджи, яунджи и туанцев - его встречали толпы поклонников, его фото целовали девчонки, а самый высокооплачиваемый от кутюрье высшей цивилизации ТуаТоу предоставлял ему свой замок для отдыха - не за деньги, а просто так, по дружбе. Что надо сделать, чтобы повторить его успех? Сущие пустяки - повстречать бога и стать посредником между Ним и людьми. Подробнее вы можете узнать об этом, купив "комплект веры". Он издается на ста шестидесяти двух языках; для малограмотных есть комиксы, для слепых - аудиокассеты, для любителей живого действия - фильмы и сериалы. Смотрите, слушайте, читайте.
Энрик с удовольствием потянулся, улыбаясь Диэ - третьему счастливому солнцу в своей жизни. В тридцать лет стать почти живым богом - это удача! Но это и тяжелый каждодневный труд. Тренировки, гимнастика, пластика, глубокая медитация, декламация, вокал - прерываться нельзя, если хочешь годами блистать не тускнея. Отдых - просто чуть менее мощная нагрузка, чем во время выступлений и массовых молений, когда полный стадион повторяет каждое твое слово. Потом будет твой мавзолей, твои иконы и твое Писание - а пока ты обречен работать до изнеможения.
Он был прекрасен и с гордостью сознавал это. Тридцатилетний брюнет, с волосами до плеч; глаза васильково-голубые; рост 186 сантиметров; лицо типа "жестокий ангел"; телосложение юного бога; выносливость ломовой лошади; терпеливость дьявола, подстерегающего грешную душу; эротичность опытной гетеры. И плюс ощущение любви миллионов разумных существ - это воодушевит кого угодно.
Сейчас Энрик был в костюме Адама; для владеющего своим телом и чувствами человека это естественно. Тонкая и хрупкая туанка (они гермафродиты с переменным полом, но Энрик быстро научился различать их мужскую, женскую и бесполую "формы), похожая на фарфоровую статуэтку в легкой тунике, подала ему на подносе одежду - невесомую, будто вуаль танцовщицы; Энрик поблагодарил ее кивком и на миг задержал ее узкую кисть в своей, уверенной и сильной, - туанка вспыхнула симметричными узорами на скулах и висках, потупилась. Господин Тиу-Тиу сказал: "ЛЮБОЕ желание ЭТОГО гостя - закон". Ах! Эйджи близок к богам, он племянник Судьбы... вдруг... нет, отпустил. Какая жалость! О, если бы... я бы сумела ему угодить. Нет, Судьба сегодня жестока.
Ионизирующий душ, медитативные движения, завтрак рекордсмена - можно принять секретаря. Секретарь - эйджи-контуанец, рожденный на орбитальном поясе ТуаТоу, говорящий на всех главных языках Галактики.
- Новости из Федерации. По прямой связи, только что. Певица Эмбер оскорбила нас публично по ТВ - шут, фигляр, извращенец, маньяк; вся наша вера - блеф и помешательство на экстремизме, а сторойники Церкви Друга полоумные маргиналы. Есть запись, могу показать.
- Позже. Что еще?
- Церковь в Сэнтрал-Сити сообщает - наши вышли на стихийное пикетирование канала ТВ. Запрашивают инструкции... многие предлагают бойкот Эмбер и публичные выходки в ее адрес.
- Эмбер... кто это?
- "Ты подошел спросить, который час, и в этот час любовь связала нас. Увидев в первый раз тебя, я поняла, что чувство - навсегда...".
- А-а-а... Припоминаю. Что еще она сказала?
- Всякое-разное. Цитирую дословно - что тебя зовут плясать голым на столе, пока туанцы и яунджи жрут торты с живыми червями. Это говорилось в упрек.
- Это знак, - кивнул Энрик. - Пора ехать в Сэнтрал-Сити.
- У нас отдых по графику...
- Неважно. У меня окно в четыре месяца между выступлениями; надо этим воспользоваться. Оскорблениями не бросаются; это мой имидж, мой портрет в глазах централов - значит, люди ждут, что я именно так буду выступать. Дальше.
- Один кибер-техник высокого ранга из Баканара сознался, что любит тебя. И тоже публично.
- Однако...
- Да, ему это уже поставили в вину.
- Но - как Эмбер и кибертехник оказались рядом?
- В передаче, посвященной Банш.
- Поточней, пожалуйста, я не понял.
- Это довольно странная история. Не для Туа. Банш утверждает, что есть киборги, которые ушли от хозяев, чтобы обрести свободу. Они даже объявили войну тем, кто за ними охотится. От Эмбер как раз ушел такой киборг...
- Интересно... - Энрик мечтательно прикрыл глаза, и густая тень от ресниц легла на щеки. - Никогда не слышал ни о чем подобном... Значит, так - нашим объявить, чтобы не трогали Эмбер. Пусть выступают, но границ законности - не переходить. И будь любезен - раздобудь мне сведения о... Банш.
Глава 1
Звона в жизни были разные знакомые - и когда он жил дома, и потом, когда сбежал оттуда. Много кого знала и Косичка за четыре года своей свободы. Но ни у гривастого, ни у носатой не было таких знакомых, как у Рыбака.
Сталкеры - один из тайных орденов централов - состоят из кланов. Клан Ржавелыцики - по железу; как крысы обгрызают колбасу, они оголяют любую колесную технику, включая поезда надземки, они шарят в тоннелях метро, они могут унести и лифтовые подъемник, и стационарный холодильник. Клан Хай-тэки - на их совести сорванные уличные телефоны, банкоматы, наружные релейные системы и прочая компактно упакованная электроника. Клан Химики (они же Смертники) - самый рисковый; эти ищут для перепродажи то, на чем нарисованы древние знаки - череп и кости, трехлучевая "ромашка", или написано "ЯД!".
Универсал Рыбак дружил со всеми кланами, везде был принят и любим. Куда бы Звона и Косичку не пустили отродясь - туда они входили с ним свободно, и Коса быстро выучила рукопожатие сталкеров - предплечье к предплечью, обхват пальцами под локтем.
- Хай-хай. Эти со мной.
- Ну как, получшало тебе? Привет. Ты красивая.
- Пошшшел ты...
Тупик - здесь не должно быть двери! какая-то щель в стене, словно пролом... семь шагов в темноте - и открывается ангар с останками машин, озаряемый сполохами плазменной горелки; парень, чернокожий от копоти, поднял с лица на лоб щиток - оказалось, это девчонка.
- Рыбак, привет. Кого привел?
- Свои. Дело большое, Пенка. Бензин у себя? И поспать бы.
- Без проблем; харчи отдай Храповику.
- А где Клипса?
- К ней друг из Вангера приехал; у нее медовый месяц, - лаконично ответила Пенка, опуская щиток. - Э, в сторону!
Горелка вновь завыла; по ангару, никого не смущаясь, прогрохотал трицикл в шипастых прибамбасах, и наездник в отливающей металлом коже поднял руку, приветствуя Рыбака. В апартаментах у Бензина было как в обычной вписке, но со сталкерским акцентом - дым вместо воздуха, мат вместо музыки, базар вместо чинных бесед. Толстенный Бензин зарычал в висячие усы:
- Рыбак, живой?!!
- Ты раньше сдохнешь, - дружески пожал Рыбак руку толщиной с ногу. Мы ночевать.
- Да хоть на мой топчан.
- Бензин, надо наводку на летное горючее, - сев рядом, начала Коса. Под технику на грани-тяге.
- Такое не валяется. - Бензин любил деловой подход. - И у меня нет. За бутки можно найти. Сколько?
- Тонны полторы. Завтра к обеду деньги будут. Бензин взглянул на Рыбака - "Не врет?" Хотя Рыбак сам по себе надежная гарантия. Тот слабо кивнул - "Нормально, верь".
- Будет тебе горючка. С военной базы, первый сорт.
- Высший, - поправила Коса. - Самый лучший, не из списанного по сроку хранения. И не ниже LR-89.
"Разбирается, - Бензин с уважением почесался. - А я ее раньше с Рыбаком не видел... Очки-то у нее - с простыми стеклами, от брызг; из Химиков, похоже".
Марки горючего Косичка вычитала в файлах у Рикэрдо; для поджогов и бомб-зажигалок топливо LR не годилось, оно горело лишь с катализатором, в запальной камере с индуктивной обмоткой, а вот рассыпать его в помещении было равносильно небольшой газовой атаке.
Коса научилась кидать слова точно в цель. На нее сработала еще пара деталей - коса, заправленная ради конспирации в пакет, натянутый на голову до бровей, и грубая ремонтная куртка подземщика; это было в обычаях Смертников - защищать кожу от злой химии.
- По растворителям копаешься? - спросил Бензин как будто невзначай. Девки химичить не любят - личико, красота, и вдруг какие-нибудь язвы на руках, волосы выпадать начнут или зубы.
- Напалм, нитрокс, дефолианты, лакриматоры, - Косичка неторопливо загибала торчащие из кожаной перчатки пальцы, не сводя спокойных глаз с Бензина - "Ну как тебе это понравится?" - Я не торгую, я их применяю. Борьба с паразитами и грызунами.
Бензину показалось, что в ангаре затопали сапогами сэйсиды. Вот так штучка! Нашел Рыбак, кого привести... и не отвяжешься теперь. У очкастой, поди, друзья один к одному - подрывники и снайперы; выгонишь ее сейчас или продашь легавым - через три дня со всем ангаром взлетишь в небо.
- Ты осторожно покупай, через посредников, - успокоила Коса. - А шутихи к фейерверку я беру в других местах.
- Рыбак, - покачал головой Бензин, - ты на старости лет...
Рыбаку не было и тридцати, но слова Бензина были ему к лицу.
- Прощальный салют, - сказал он. - Бензин, ты ведь умеешь покупать другой бы уже пятый срок мотал, а ты все тут, и вон какой мордоворот наел. Для меня, ладно?
И он был прав - хозяин потаенного ангара был до сих пор вне подозрений. Легально у него была фирма по утилизации железного старья.
- Ладно, только для тебя, чтоб тебе мягче спалось в гробу. По старой дружбе, Рыбачок.
Звон уже где-то звонил на свой лад, хвастаясь чужими подвигами; у него всегда и сразу находились собеседники и слушатели. Коса огляделась свидетелей нет. Их не должно быть вовсе; надо быть уверенной даже в себе, что не выдашь. Она села поудобней - вроде задумалась - и вошла в "ручное" управление мозгом:
ЗДРАВСТВУЙ, МОЗГ.
ЗДРАВСТВУЙ, ХОЗЯИН. КАК САМОЧУВСТВИЕ?
Я - МОЗГ PROTON A27, ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ,
И Я ГОТОВ К РАБОТЕ В ИЗБРАННОМ ТОБОЙ РЕЖИМЕ.
ТРЕХМЕРНЫЙ РЕЛЬЕФ МЕСТНОСТИ ЗА ДВА ЧАСА ДО ЭТОГО МОМЕНТА
И ДО МОМЕНТА УХОДА ОТСЮДА
- НАЙТИ УПОМИНАНИЯ О "ВПИСКЕ БЕНЗИНА", ВСЕ
- НАЙТИ, ОТМЕТИТЬ. ВНЕШНОСТЬ ОБЪЕКТА "БЕНЗИН"
- НАЙТИ, ОТМЕТИТЬ.
НАЙДЕНЫ, ОТМЕТКИ ВВЕДЕНЫ.
СТИРАНИЕ ОТМЕЧЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО КОМАНДЕ 25811.
ХОЗЯИН, ТЫ УВЕРЕН В НЕОБХОДИМОСТИ СТИРАНИЯ?
ПОДТВЕРДИ, ПОЖАЛУЙСТА.
УВЕРЕН. ПОДТВЕРЖДАЮ.
- Что, спать охота? - Звон улыбался, потряхивая ее за рукав. - Ты сидя заснула...
* * *
Разумеется, Доран, ночевавший в клинике "Пан-нериц" под неусыпным наблюдением ассистентов Лео Орменда, не выспался. Сначала его выводили из панического состояния, потом погружали в гипноз с одновременной психокоррекцией, потом он опять испугался, когда включили музыку, напоминавшую прибой, и подошли к нему с накожным абсорбентом и газовой маской - будто нарочно захотели повторить его кошмар!... В целом спал он часа четыре на проводах и встал совершенно разбитым. Прекрасное начало уик-енда!
Около 08.00 Доран подлетал к телецентру "Канал V". Вместо того чтобы посадить флаер на стоянку у подъезда, пилот принялся выписывать круг над крышей.
- Какого черта?! - дурное настроение полезло из Дорана злобным рыком; Сайлас молча потянул шефа за рукав и показал вниз, а пилоту сказал, приоткрыв переборку:
- Дай крен; он должен посмотреть на это.
Толпа кольцом окружала здание телецентра; с высоты видна была только плотная россыпь голов, щиты плакатов... Сайлас опустил стекло в дверце снизу донеслись глухие, неразборчивые крики мегафона.
- Что это?
- Блокада, - флегматично ответил Сайлас. - Вчера это были пикеты - ты их заметил? А сегодня в ночь нас осадили. Они требуют от тебя и директора публичных извинений. А у студии Эмбер были столкновения - они швыряли в стены пакеты с краской...
- Я спрашиваю - что это?! Кто?! - ярился Доран, словно хотел криком спугнуть толпу.
- Фанатики Энрика, кто же еще. Оказывается, их Церковь Друга может не только собирать полные стадионы и продавать комиксы. Они заявили, что не уйдут, пока...
Грубо оттеснив Сайласа, Доран опустил стекло пониже, набрал побольше слюны и смачно харкнул вниз, надеясь хоть в кого-нибудь попасть; взвихренный гравитором воздух отнес плевок великого обозревателя сильно в сторону. Дорану показалось, что он слабо выразил любовь к своим зрителям и, высунув голову и руку из окна накрененного флаера, он заорал, показывая варлокерам оттопыренный средний палец: