школе, на улице, в спортклубе, пионерском лагере предлагало им прическу в
виде длинной лохматой косы; жесткие, словно кровельное железо, джинсы с
рваным дырами на коленях; громыхающий на всю мощь шейк, наркотики, курение.
Попытка отвлечь их внимание и приобщить, к примеру, к классической музыке не
имела успеха. Стасик заявил маме, что от классической музыки у него всегда
болит живот, а Алеша считал, что она постепенно исчезнет, не выдержав
соревнования с современной эстрадной музыкой. Но на спорт они охотно
согласились и регулярно посещали секцию футбола на стадионе "Динамо".
Острый момент наступал в десятом, последнем классе школы, когда
возникли серьезные споры, чем заниматься в дальнейшем, какой работе или
учебе отдать предпочтение. В это время родители обнаруживают, что скудные
знания полученные в школе не могут, по их мнению, гарантировать поступление
в высшую школу. Но и на этот раз, слава богу, их волнения были напрасны.
Алеша, а затем и Стасик благополучно выдержали вступительные экзамены.
А дальше сладостные мечты и надежды родителей, - удачно женить и,
наконец, дождаться внуков.
И вот наступил такой день.
Он стоял в застывшей позе у окна. Она прохаживалась туда и обратно
вдоль комнаты, казалось, уже в сотый раз. Оба молчали. Им было сказано
сидеть дома и ждать "хороших" новостей. Прошло уже больше часа.
Долгожданный телефонный звонок внезапно прорезал тревожную тишину.
Трубка аппарата мгновенно оказалась в его руках.
- Бабушка Аня и дедушка Владимир, - вещал Стас, - приветствую вас от
имени вашей внучки Леночки весом в три с половиной и ростом около полу
метра. Ее Мамочка - в полном порядке.
- Повтори! - С облегчением выдохнул задыхающийся от нахлынувшей радости
Владимир и мгновенно передал трубку оказавшейся рядом Анне. Она прислонила
ее к правому уху и сжала обеими руками с такой силой, что казалось
подаренное ей только - что счастье отныне останется вечным и незыблемым.
Спустя двадцать с лишним лет она получила то, о чем мечтала в первые
годы своего замужества. Боже мой, - девочка, внучка... малиновый бантик на
темноволосой головке..., нет, сиреневый, конечно ярко сиреневый на
переливающихся светлыми бликами золотистых мягких и нежных, нежных
кудряшках... Тщательно выглаженное платьице, короткое, совсем короткое...
ножки беленькие, пухлые, пятки румяные... И вся она - радость, тепло и
свет... Острое желание - сейчас, немедленно заполучить нежное тельце в свои
руки и осторожно окунуть его в теплую воду. Потом, после купания,
запеленать, уложить в кроватку и спеть на сон грядущий колыбельную
песенку...
В голове целый сумбур новых ощущений и желаний. Аня долго ждала и
готовилась к этому моменту, но не могла даже в самом приближенном виде
представить насколько это счастье велико и многогранно. Она уже бабушка, вот
в чем дело! Совсем другое восприятие, - готовое, без предшествующих проблем
и забот, которые выпали на долю молодых родителей. Сразу, - получай,
радуйся, люби. И расти уверенно. Ведь многое из всего этого уже было
пройдено и изведано раньше.
- Ну что, старушка? А звучит, надо сказать, совсем неплохо. Вот ты уже
и бабушка. Поздравляю.
Володя подошел к Анне вплотную, обнял, поцеловал и, посмотрев на часы,
добавил:
- Сейчас шесть вечера. Твой самолет улетает через пятнадцать часов, а
чемодан стоит раскрытый и еще пустой.
Анна уезжала в очередную командировку в Ташкент. Совещание по обмену
опытом. Утром, обдумывая основные положения своего доклада, они казались ей
очень важными и существенными. И знала она наперед, что они не будут приняты
там на "ура". Слишком они кардинальны и, чтобы добиться хотя бы самого
малого, потребуется пройти через шеренгу поверхностных и не очень грамотных
возражений. При этом, нужно проявить адскую терпимость. Деловая ее жизнь,
хотя и представляла для нее интерес, но в значительной степени ослабляла
душевные силы, ее естественное устремление к простому семейному,
человеческому счастью.
А сейчас вдруг оказалось, что маленькое, немощное еще существо одним
лишь своим появлением на свет божий может по-иному расставить семейные
ценности.
- Слушай, Влад, - Анна положила свою теплую, нежную руку на слегка
тронутую сединой голову мужа, который нагнулся, чтобы закрыть уложенный
чемодан, - " Дедушка", "бабушка" это тебе, милый мой, не просто слова.
Крутиться придется нам с тобой и так, чтобы заслужить это почетное звание.
Понял?
- Понял. А куда крутиться, в какую сторону?
Владимир выпрямился и увидел направленную на него веселую злорадную
улыбку.
- Пока я буду лакомиться там фаршированным верблюдом у быстрой речушки
с видом на горный хребет (такое вот нам обещали после совещания), ты тут
развернешь бурную деятельность, и к моему приезду определишь, какую лучше
всего купить нам детскую коляску. Побегай по магазинам и изучи этот вопрос.
Леночка росла веселой белокурой шалуньей с хитрой улыбкой и упрямым
характером. Уложить ее спать было совсем не просто. Она каждый раз
становилась в своей кроватке на ноги, и, держась за поручни одной ручкой,
второй ухитрялась стаскивать с себя рубашечку и победоносным жестом
смахивать ее на пол. Потом вскидывала искрящиеся глазенки на своего
воспитателя с четким и явным выражением давала понять: " А я вот не хочу
спать и не буду".
Совсем еще молодые родители учились только лишь на втором курсе
института, постоянно находились в цейтноте и нуждались в помощи. И когда
Леночка стала ходить, ее привозили на выходные дни к бабушке и дедушке, для
которых это было великой наградой. А спустя некоторое время была нанята няня
из фирмы "Заря" и внучка всю неделю находилась у них, а на выходные
возвращалась к своим родителям.
Вечерами, после работы, все разговоры вертелись вокруг Леночки, ее
успехов. Леночка сама стала кушать; любит, когда ей рассказывают или читают
сказки; она стала говорить целыми фразами; Леночка забавно танцует под
музыку; а как она восприняла купленное ей новое платьице в полоску, по много
раз красуясь у зеркала... И так было до четырехлетнего возраста, пока ее
родители учились в институте.
Однажды Аня поздно вернулась с партийного собрания и, снимая обувь у
вешалки, сказала Владимиру:
- Целых два с половиной часа слушала невыносимо занудные речи о
подготовке к избирательной кампании. Вертелась на своем месте, дремала.
Потом взяла себя в руки и принялась, муж мой, за весьма полезное занятие.
- А именно?
- Задумалась и решила, в этом году отдыхать будем втроем, - я, ты и
Леночка на Черном море.
- Спроси сначала согласия у ее родителей.
- Они нам только спасибо скажут. Насколько я знаю, они уже намылились
ехать вдвоем на Валдай с друзьями - однокурсниками и там отметить окончание
учебы в институте.
- Но спросить все равно нужно.
- А после моря, осенью, отгрохаем с тобой день рождения Леночки. Пять
лет - это тебе не что ни будь. Считай, юбилейная дата. Родителям некогда, и
мы все возьмем на себя. А потом отметим 24-ю пред серебряную свадьбу и
начнем жизнь с тобой по-новому.
- Это еще, что такое? Не желаю по новому. Пусть как было.
- А это как раз, что называется, настоящий застой. Застой в семье -
застой и в государстве. Ты этого хочешь?
- Что это ты загадками одними сегодня говоришь.
- В нашей с тобой лихорадочной жизни некогда остановится и задуматься.
А тут сходила на собрание и, спасаясь от глупых, тошных дебатов, ушла в
себя, все обдумала и рассчитала. Думаю, скоро нам и Алешка подкинет внука.
Вот и пойдут наши с тобой будни по новому кругу. А пока что, - будет отдых
на Черном море.
Остаток вечера прошел в воспоминаниях о тех прекрасных днях на юге,
куда они часто приезжали вместе с детьми в очередной отпуск. В наступившей
ночной тишине они сидели рядом допоздна за фотоальбомами. Давно они в них не
заглядывали. Рассматривали одну фотографию за другой. Каждая из них
восстанавливала в памяти самые замечательные, смешные, печальные, забавные
случаи их пребывания на юге.
Одна из них доставила им особое удовольствия, и они вдоволь посмеялись.
Юг, за обеденным столиком в ресторане вся семейка. На столе одна только
тарелка с пышной отбивной, и колоритным гарниром, где сидит Аня. А около
Володи, Стасика, Алеши глубокие тарелки с... манной кашей. Мама с
подчеркнутым удовольствием и издевательской, победоносной улыбкой подносит
на вилке небольшой, и, чувствуется, аппетитный кусок мяса. Остальные с
недовольными лицами и недоумением разглядывают содержимое своих тарелок,
которое явно не сможет утолить их звериный аппетит после длительного купания
в море.
Это была остроумно задуманная месть Ани после того, как Володя с
Алешей, не предупредив мать, пустились в плавание по глубокому месту до
Медвежьей горы.
- Не забуду, как Стасик канючил, - вспомнил Володя, - Мамочка, говорил
он, а меня за что? А ты ему, - мальчики должны друг за друга отвечать.
- А как же, - энергично подчеркнула Аня, продолжая листать альбом, -
сын с малых лет должен знать, что такое мужская солидарность.
В руках у Володи задержалась полюбившаяся ему фотография с Аниным
силуэтом после купания на фоне заходящего над морем огромного солнечного
диска. Он неоднократно пытался поймать подходящий момент для такого снимка.
Но излишняя в этом случае взыскательность, стремление получить безупречный
сюжет и высокое качество долго мешало ему остановиться на сколько ни будь
удачной Аниной позе и подходящем пейзаже с солнечным закатом. Сложность еще
была в том, что для получения естественного изображения, Аня не должна была
знать о намерении Володи.
События давно минувших дней представали перед ними одно за другим в
ярких волнующих красках. Однако, быть может, много ярче, им представлялось
желанное предстоящее, - как они вместе с Леночкой выйдут на широкий
солнечный берег и она первый раз в жизни увидит бушующую безграничную водную
даль под ярким голубым небом. И, конечно, чертовски интересно будет,
испугается ли она или радостно побежит навстречу могучей стихии,
предлагающей человеку живительную прохладу и ласку набегающих волн!?
Аня вернулась из среднеазиатской командировки полная самых радостных
впечатлений. Выглядела она бодрой, здоровой, жизнерадостной. Удалось по
многим пунктам предложений уломать местное руководство. Многочисленные
встречи со специалистами и, в заключении, прощальный пикник в живописнейшей
долине на берегу горной реки с обильными угощениями от национальной средне
азиатской кухни остались незабываемым свидетельством удивительной
благожелательности и гостеприимства ради дела, удовольствия и простой
дружбы.
- Ну-ка, дружище Владимир, открывай быстрей вот этот ящик, - радостно
попросила Аня, с возвращением домой испытывающая заметное возбуждение, - Там
лишь десятая доля того, что пытались мне всучить на дорогу. Еле отбилась.
За окном в столице стояла снежная, декабрьская, морозная зима, а на
столе два огромных свеженьких, будто только что с плантации, арбуза и гора
крупного, отборного винограда...
Возвратившаяся с дальней командировки хозяйка дома смотрела на
разложенные фрукты и говорила:
- Муж, попробуй. Такая вкуснота может только присниться. Такого нет
нигде в мире. Бывает только в Средней Азии.
Всем своим видом Аня излучала удовлетворение, радость и счастье от
своей поездки.
А спустя два дня Анна совместно с другими сотрудниками института
проходила обычную ежегодную диспансеризацию...
Слышно было, как ключ вошел в замок входной двери. Вошел до конца и
медленно, неуверенно провернулся. Как - то отрешенно с тяжелым скрипом
отворилась дверь. Неторопливые, нечеткие шаги в прихожей. В свисающей правой
руке - шляпка. Шубка распахнута. Синий костюм, ладно сидящие на ногах черные
полусапожки. Встала у входа в комнату, облокотилась, прислонила голову к
косяку двери. На мгновенье - потупленный взгляд. Подняла голову. Милые,
знакомые, крупные черты. На бледном лице - невеселая улыбка.
- Муж, не пугайся, - юг отменяется.
Остановилось сердце, застыла кровь.
- Знаешь, что мне сказали врачи? - слегка заметная дрожь в голосе.
Влажная пелена в глазах собралась в две слезинки, полные какой-то
беззащитной детской обиды и отчаяния.
Владимир замер. Стоял, молчал - слова застряли в горле.
А Аня после некоторого раздумья продолжала:
- Они, без всяких обиняков сказали: " Вы наша больная". Как они могли
так прямо, с первого раза? А? Володя, скажи? Как?
А билеты на юг были уже закуплены. Год целый жила мечтой побывать с
внучкой на море...
Двадцать с лишним лет прошло после первого звонка, известившего о том,
что коварная страшная болезнь постоянно где - то рядом. Тогда чудом удалось
избежать ее. А может быть и не чудом. Ей были противопоставлены молодость,
лихость, безумие и она, болезнь, дрогнула, не посмела, отступила. Думалось,
что насовсем. Но, оказывается, - нет. Теперь, спустя столько времени, она
опять готова в любую минуту обрушиться своей смертельной угрозой на
беззащитного человека, которого медицина пока - что не может спасти.
Что можно сделать сейчас? Задавал себе вопрос Владимир. Заключение
получено от весьма авторитетного профессора. Опять пренебречь им? На этот
раз он сразу почувствовал, что Аня ему не союзник. Он вдруг понял страшную
истину. В таком возрасте никто не вправе распоряжаться жизнью другого
человека. Будь он тебе самым близким, самим любимым, самим дорогим. Страшно
подумать о том, что пораженный болезнью человек должен сам, несмотря на свою
немощность, наедине с самим собой обдумать и потом самостоятельно
распорядится своей судьбой. Это обстоятельство особенно трагично для
больного обладающего мужеством терпеть, молчать, не ставить в
затруднительное положение преданного ему человека, который, если что, всю
жизнь будет раскаиваться в том, что его совет привел к роковым последствиям.
Аня проходила вначале клинические обследования и курсы лечения, которые
действовали на нее довольно изнуряюще.
Несмотря на ее болезнь, они продолжали давнюю их традицию выезжать в
свободное от работы время на прогулку в загородный лес.
Поселок Опалиха. Всего в тридцати минутах от Москвы. Просторная зеленая
поляна в лесу с единственной сосной в центре была излюбленным местом для Ани
и Володи. Там был простор для игры на зеленой, густой траве. В жаркую погоду
можно было отдохнуть в густой тени под широко раскинутыми хвойными ветвями.
Как-то за полгода до страшного известия о ее болезни они затеяли здесь
игру в... футбол. Эта идея возникла в споре во время прогулки по лесу.
Анька, как это бывало неоднократно, горячо доказывала, что в любом деле
женщина может дать фору мужчине. Володя предложил футбол. Она согласилась.
Они всегда брали с собой в лес волейбольный мяч, и на этот раз он был
использован, как футбольный.
Тогда в разгаре игры он поскользнулся и упал. Возникла опасность, что
Анька забьет гол в его "ворота". Ему удалось быстро вскочить на ноги,
забежать вперед, и, преградив ей путь, широко, свободно сомкнуть руки в
кольцо вокруг своего противника, - яростного, потного, разгоряченного
звереныша с горящими от азарта и негодования глазами, готовыми поразить его
на повал из глубины свисающего над ними буйным хохолком. Пока он
запыхавшийся твердил, что со столь очаровательной особой футбол может быть
лишь только футболом с поцелуями, она, отчаянно протестуя, беспомощно
колотила его в грудь со сжатыми до бледности в пальцах кулаками. В его
власти оказалась буйная, непокорная любовь и кровь его все больше закипала
безумной, счастливой страстью.
Тогда энергия, задор, пульс жизни еще бил ключом, хотя обоим было уже
без малого шестьдесят ...
А потом, всего лишь через полгода...
Здесь, у любимой сосны посреди небольшой солнечной поляны они отдыхали
после игры в бадминтон. Это была одна из последних поездок загород. Он уже
знал всю суровую правду от врачей. А она? Надеялась и говорила, что пока она
чувствует себя еще не важно. После нескольких сеансов химиотерапии ей уже
было тяжело играть. Временами останавливалась и не надолго прикладывала руку
к правому боку. Он решил не отказывать ей ни в чем, - она сама попросила
поиграть. Может быть, чтобы подбодрить ее и себя. Каждое ее удачное движение
порождало в нем надежду на то, что врачи ошибаются. Он смотрел на это
румяное лицо и алые губы, на живые, умные глаза, из глубины которых сквозь
еле заметную пелену печали по прежнему светила ему жгучая, неспокойная,
безмерно счастливая заря, - и не мог, никак не мог, заставить свое сердце
поверить, что впереди, - роковой исход. Временами, оставаясь наедине с
собой, со своими горькими мыслями, он до крови сдавливал челюсти и сквозь
зубы цедил: " Не быть тому! Такое совсем исчезнуть не может и не должно!
Великий создатель не в состоянии поднять руку на собственное неповторимое
детище. Не может! Иначе..., - фатальное крушение веры в жизнь, ее красоту,
смысл и, да простят меня люди на этой земле, полный провал веры в
существовании Благосклонного, Всемогущего бога на небесах!"
В чем только надежда на ее выздоровление не толкала его искать свое
подтверждение. Сколько раз он загадывал. Едет он в автобусе мимо театральных
афиш. Мелькают названия театральных представлений, кинофильмов. И словно
наваждение: "Потухшие зори", "Над пропастью", " Крах вселенной". Володя
вздрагивал, ладонью закрывал глаза... Но проходило немного времени, и
надежда вновь оживала.
Лежали они рядом в тени раскидистой нестройной, одинокой сосны и
смотрели сквозь ее ветви в голубое небо. Протянувшиеся в разные стороны
длинные толстые стволы светились позолоченной корой. Даже, когда солнце
скрывалось за облаками, они отдавали благородством своей позолоты.
Вот и сейчас рядом с Аней у сосны он опять принялся за свое. Он обратил
свой взгляд на начало одной ветви, кора которой особенно поражала своей
яркостью.
" Не нужно больше загадывать. Хватит! Думай о другом!"
Назойливое желание подтвердить свою веру в благополучный исход упорно
сверлило мозг, лишало покоя. Но риск может не оправдаться и тогда, -
отчаяние и страх могут совсем выбить его из колеи. С диким усилием
удерживает свой взгляд в начале ветки. Ему хочется видеть, куда дальше она
устремилась, - ввысь к свету или печально склонилась к земле. Ощущение,
словно стоит у края пропасти, и загадочная сила увлекает его сделать шаг в
сторону черной бездны.
И вдруг Анин голос.
- Смотри, какой светлый и теплый над нами шатер. Сколько веток и все
устремились в разные стороны. Интересно, почему сосна не выросла стройной?
- Не знаю. Видимо, порода такая.
- А я знаю. В стройной сосне одна только судьба, одна жизнь. Пусть
блистательная, счастливая, но одна. А вот в этой, - сколько веток, столько
судеб.
- Ты о чем? - встревожился он.
- Смотри сюда, там смелый, дальний вылет и дружное устремление иголок
ввысь. А вот с другой стороны...
В длинных овалах глаз голубые зрачки, словно два драгоценных камня,
медленно и прерывисто уходили вправо, обозначая свой путь звездными
вспышками. Не спеша подняла руку вверх к другому стволу. В плавной,
спокойной гармонии от плеча к тонким, нежным пальцам таилась бездна
женственности, обаяния и выразительности.
- Рядом, - совсем другое. Сколько скорби под грузом жизненных невзгод в
согнутой ветке?! А приспущенные в глубокой печали хвойные окончания?! -
продолжала она, постепенно извлекая из памяти нужные слова.
Пытаясь скрыть нарастающую в сердце боль, Володя энергично встал, и
поспешил прервать Аню.
- Если хочешь, тут и о нас с тобой. Смотри на эту пару. Одна из них
прямолинейно уходит к синему небу, а вторая увивается вокруг нее и тоже
тянется за ней к свету.
Он наклоняется к жене, берет ее за руки, нежно их целует и бережно
ставит ее на ноги. В страхе выдать свои чувства он находит выход. Повернулся
к ней спиной и произнес:
- Между прочим, куда подевался наш волан?
Медленно шагает он по траве к месту, где находится волан, не спеша,
поднимает его и, убедившись, что способен держать себя в руках, идет обратно
ей навстречу.
На миг посмотрел ей в глаза и прочитал в свой адрес:
"Друг мой, если бы ты знал, как мне тяжело. Тебе, однако, не легче. Я
очень и очень устала молчать. Боже, как я устала!? А сказать, что нужно, не
могу. Хоть на минутку склонить бы голову к тебе на плечи, выплакаться,
зарыдать... Но, увы, нельзя! Сам знаешь, что нельзя! Жизнь раньше времени
погаснет. Как же, если ты останешься без меня!? Об этом мне бы нужно..."
День рождения Леночки. Пять лет ей исполнилось. Не суждено было
осуществиться счастью сполна. Аня не в силах была взять на себя всю заботу и
провести этот праздник по- своему, ярко и красочно, как мечтала.
Стоя у зеркала, она приводит в порядок свою прическу, которая еще не
совсем потеряла своего очарования, хотя признаки разрушительного действия
лечебных процедур уже проглядываются. С острой жалостью в груди Володя
наблюдает за ней. Он был готов, в случае, если Аня об этом заговорит,
сказать несколько утешительных слов о том, что, это не беда, со временем,
мол, все восстановится. Но Аня продолжала делать свое дело, не проронив ни
слова.
После некоторого раздумья, она выбрала светлое салатного цвета длинное
платье с оригинальным вырезом на груди, прикрыв шею и грудь легким шелковым
платочком, завязанным впереди малым узелком с торчащими в разные стороны
концами. Молочного цвета туфли гармонично заканчивали нарядность свисающего
к ним слегка расклешенного внизу платья.
Приехав к сыну, Аня сидела за столом, рядом с Владимиром, а Леночка
непрерывно носилась по квартире, и предлагала бабушке посмотреть и поделится
с ней по поводу новых игрушек, показать рисунки, которые она нарисовала,
познакомить со своими друзьями, приглашенными сегодня на день ее рождения.
- Бабуленька, - шепотом спросила Леночка прильнув к бабушке, - а ты не
забудешь через год взять меня с собой на море. У Таньки очень много красивых
ракушек. А у меня нет, ни одной.
- Конечно, девочка моя, не забуду. Но почему ты говоришь со мной
шепотом? - Аня обнимает ее и надолго замирает в поцелуе.
Леночка тем временем скашивает свои глазки в сторону своих родителей и
тихонько ей на ухо отвечает:
- Мама с папой просили меня о море ничего тебе не говорить, и я
обещала. Но мне, бабуленька, только хочется знать, когда поедем и больше
ночегошеньки, ничегошеньки... Честное, честное слово.
В руках у Ани кудрявая светло-русая головка внучки. Они заглядывают
друг другу в глаза. В одних - страх и мольба за будущее маленького родного
существа, встречающего жизнь с такой бурной, ничего не подозревающей
радостью, в других - недоумение и настороженность при первой в жизни встрече
с глубокой печалью.
В уставшем взгляде Ани мелькнул неожиданный замысел:
- Давай-ка, Леночка, ландыш ты мой, устроим хоровод. Давай? Зови-ка
всех на круг.
Держали друг друга за руки, и хором пели, а Леночка стояла в центре
круга, заливалась звонким смехом и вся сияла бликами светлого счастья и
радости:
Как на Ленины именины,
Испекли каравай,
Вот такой ширины,
Вот такой вышины,
Вот такой ужины.
Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай.
На последних словах круг расширялся, и пораженная игрой Леночка с
приоткрытым от удивления ртом и восторженными округленными глазками
застывала в нерешительности перед предложенным ей выбором.
Анна смотрела на растерявшуюся внучку свою и думала о том, что примерно
так складывается жизнь человека, когда в окружающем непрерывном коловороте
нужно решительно делать правильный выбор. И кто его знает, какой из них, на
самом деле, может привести к счастью, удаче, благополучию? ...
За два дня до серебряной свадьбы не стало Ани. Ушла мужественно,
спокойно, мудро. Так, как она жила.
Большое кладбище на окраине города. У последнего пристанища
родственники, друзья, знакомые, сослуживцы.
Владимир нагнулся, взял пригоршню земли в руки, выпрямился, немного
постоял неподвижно. Справа от себя он услышал слова рядом стоящего человека,
которые прозвучали тихо, неторопливо, печально:
- Владимир, дорогой, считай, тебе в жизни здорово повезло. Ты -
счастливейший человек.
Протянув вперед руку, Володя разжал свой кулак. Пригоршня земли ушла в
свободный полет к только что ушедшей из жизни любимой женщине в знак
благодарности, что четверть века она была рядом с ним, - счастливейшим на
земле человеком...
Хозяйка пожелала приятного отдыха, объяснила, где что находится,
сказала, что едет к мужу в соседнюю деревню на два дня, попрощалась и
закрыла за собой дверь. Как раз два дня его и устраивало. Владимир завернул
в этот приморский городок по дороге, возвращаясь из командировки домой.
Минуту назад стоял перед ним человек, нужно было поддерживать разговор,
и он делал над собой огромное усилие, чтобы собраться с мыслями,
разбежавшимися по всей его прошедшей жизни. Но вот он опять один. Усталый от
дороги прилег на кровать, и отступившее на короткое время горе, вернулось и
нахлынуло на него с новой силой, повергло в полубред, полусон. Думы
становились неподвластны ему, текли непрерывно, помимо его воли, словно
виде длинной лохматой косы; жесткие, словно кровельное железо, джинсы с
рваным дырами на коленях; громыхающий на всю мощь шейк, наркотики, курение.
Попытка отвлечь их внимание и приобщить, к примеру, к классической музыке не
имела успеха. Стасик заявил маме, что от классической музыки у него всегда
болит живот, а Алеша считал, что она постепенно исчезнет, не выдержав
соревнования с современной эстрадной музыкой. Но на спорт они охотно
согласились и регулярно посещали секцию футбола на стадионе "Динамо".
Острый момент наступал в десятом, последнем классе школы, когда
возникли серьезные споры, чем заниматься в дальнейшем, какой работе или
учебе отдать предпочтение. В это время родители обнаруживают, что скудные
знания полученные в школе не могут, по их мнению, гарантировать поступление
в высшую школу. Но и на этот раз, слава богу, их волнения были напрасны.
Алеша, а затем и Стасик благополучно выдержали вступительные экзамены.
А дальше сладостные мечты и надежды родителей, - удачно женить и,
наконец, дождаться внуков.
И вот наступил такой день.
Он стоял в застывшей позе у окна. Она прохаживалась туда и обратно
вдоль комнаты, казалось, уже в сотый раз. Оба молчали. Им было сказано
сидеть дома и ждать "хороших" новостей. Прошло уже больше часа.
Долгожданный телефонный звонок внезапно прорезал тревожную тишину.
Трубка аппарата мгновенно оказалась в его руках.
- Бабушка Аня и дедушка Владимир, - вещал Стас, - приветствую вас от
имени вашей внучки Леночки весом в три с половиной и ростом около полу
метра. Ее Мамочка - в полном порядке.
- Повтори! - С облегчением выдохнул задыхающийся от нахлынувшей радости
Владимир и мгновенно передал трубку оказавшейся рядом Анне. Она прислонила
ее к правому уху и сжала обеими руками с такой силой, что казалось
подаренное ей только - что счастье отныне останется вечным и незыблемым.
Спустя двадцать с лишним лет она получила то, о чем мечтала в первые
годы своего замужества. Боже мой, - девочка, внучка... малиновый бантик на
темноволосой головке..., нет, сиреневый, конечно ярко сиреневый на
переливающихся светлыми бликами золотистых мягких и нежных, нежных
кудряшках... Тщательно выглаженное платьице, короткое, совсем короткое...
ножки беленькие, пухлые, пятки румяные... И вся она - радость, тепло и
свет... Острое желание - сейчас, немедленно заполучить нежное тельце в свои
руки и осторожно окунуть его в теплую воду. Потом, после купания,
запеленать, уложить в кроватку и спеть на сон грядущий колыбельную
песенку...
В голове целый сумбур новых ощущений и желаний. Аня долго ждала и
готовилась к этому моменту, но не могла даже в самом приближенном виде
представить насколько это счастье велико и многогранно. Она уже бабушка, вот
в чем дело! Совсем другое восприятие, - готовое, без предшествующих проблем
и забот, которые выпали на долю молодых родителей. Сразу, - получай,
радуйся, люби. И расти уверенно. Ведь многое из всего этого уже было
пройдено и изведано раньше.
- Ну что, старушка? А звучит, надо сказать, совсем неплохо. Вот ты уже
и бабушка. Поздравляю.
Володя подошел к Анне вплотную, обнял, поцеловал и, посмотрев на часы,
добавил:
- Сейчас шесть вечера. Твой самолет улетает через пятнадцать часов, а
чемодан стоит раскрытый и еще пустой.
Анна уезжала в очередную командировку в Ташкент. Совещание по обмену
опытом. Утром, обдумывая основные положения своего доклада, они казались ей
очень важными и существенными. И знала она наперед, что они не будут приняты
там на "ура". Слишком они кардинальны и, чтобы добиться хотя бы самого
малого, потребуется пройти через шеренгу поверхностных и не очень грамотных
возражений. При этом, нужно проявить адскую терпимость. Деловая ее жизнь,
хотя и представляла для нее интерес, но в значительной степени ослабляла
душевные силы, ее естественное устремление к простому семейному,
человеческому счастью.
А сейчас вдруг оказалось, что маленькое, немощное еще существо одним
лишь своим появлением на свет божий может по-иному расставить семейные
ценности.
- Слушай, Влад, - Анна положила свою теплую, нежную руку на слегка
тронутую сединой голову мужа, который нагнулся, чтобы закрыть уложенный
чемодан, - " Дедушка", "бабушка" это тебе, милый мой, не просто слова.
Крутиться придется нам с тобой и так, чтобы заслужить это почетное звание.
Понял?
- Понял. А куда крутиться, в какую сторону?
Владимир выпрямился и увидел направленную на него веселую злорадную
улыбку.
- Пока я буду лакомиться там фаршированным верблюдом у быстрой речушки
с видом на горный хребет (такое вот нам обещали после совещания), ты тут
развернешь бурную деятельность, и к моему приезду определишь, какую лучше
всего купить нам детскую коляску. Побегай по магазинам и изучи этот вопрос.
Леночка росла веселой белокурой шалуньей с хитрой улыбкой и упрямым
характером. Уложить ее спать было совсем не просто. Она каждый раз
становилась в своей кроватке на ноги, и, держась за поручни одной ручкой,
второй ухитрялась стаскивать с себя рубашечку и победоносным жестом
смахивать ее на пол. Потом вскидывала искрящиеся глазенки на своего
воспитателя с четким и явным выражением давала понять: " А я вот не хочу
спать и не буду".
Совсем еще молодые родители учились только лишь на втором курсе
института, постоянно находились в цейтноте и нуждались в помощи. И когда
Леночка стала ходить, ее привозили на выходные дни к бабушке и дедушке, для
которых это было великой наградой. А спустя некоторое время была нанята няня
из фирмы "Заря" и внучка всю неделю находилась у них, а на выходные
возвращалась к своим родителям.
Вечерами, после работы, все разговоры вертелись вокруг Леночки, ее
успехов. Леночка сама стала кушать; любит, когда ей рассказывают или читают
сказки; она стала говорить целыми фразами; Леночка забавно танцует под
музыку; а как она восприняла купленное ей новое платьице в полоску, по много
раз красуясь у зеркала... И так было до четырехлетнего возраста, пока ее
родители учились в институте.
Однажды Аня поздно вернулась с партийного собрания и, снимая обувь у
вешалки, сказала Владимиру:
- Целых два с половиной часа слушала невыносимо занудные речи о
подготовке к избирательной кампании. Вертелась на своем месте, дремала.
Потом взяла себя в руки и принялась, муж мой, за весьма полезное занятие.
- А именно?
- Задумалась и решила, в этом году отдыхать будем втроем, - я, ты и
Леночка на Черном море.
- Спроси сначала согласия у ее родителей.
- Они нам только спасибо скажут. Насколько я знаю, они уже намылились
ехать вдвоем на Валдай с друзьями - однокурсниками и там отметить окончание
учебы в институте.
- Но спросить все равно нужно.
- А после моря, осенью, отгрохаем с тобой день рождения Леночки. Пять
лет - это тебе не что ни будь. Считай, юбилейная дата. Родителям некогда, и
мы все возьмем на себя. А потом отметим 24-ю пред серебряную свадьбу и
начнем жизнь с тобой по-новому.
- Это еще, что такое? Не желаю по новому. Пусть как было.
- А это как раз, что называется, настоящий застой. Застой в семье -
застой и в государстве. Ты этого хочешь?
- Что это ты загадками одними сегодня говоришь.
- В нашей с тобой лихорадочной жизни некогда остановится и задуматься.
А тут сходила на собрание и, спасаясь от глупых, тошных дебатов, ушла в
себя, все обдумала и рассчитала. Думаю, скоро нам и Алешка подкинет внука.
Вот и пойдут наши с тобой будни по новому кругу. А пока что, - будет отдых
на Черном море.
Остаток вечера прошел в воспоминаниях о тех прекрасных днях на юге,
куда они часто приезжали вместе с детьми в очередной отпуск. В наступившей
ночной тишине они сидели рядом допоздна за фотоальбомами. Давно они в них не
заглядывали. Рассматривали одну фотографию за другой. Каждая из них
восстанавливала в памяти самые замечательные, смешные, печальные, забавные
случаи их пребывания на юге.
Одна из них доставила им особое удовольствия, и они вдоволь посмеялись.
Юг, за обеденным столиком в ресторане вся семейка. На столе одна только
тарелка с пышной отбивной, и колоритным гарниром, где сидит Аня. А около
Володи, Стасика, Алеши глубокие тарелки с... манной кашей. Мама с
подчеркнутым удовольствием и издевательской, победоносной улыбкой подносит
на вилке небольшой, и, чувствуется, аппетитный кусок мяса. Остальные с
недовольными лицами и недоумением разглядывают содержимое своих тарелок,
которое явно не сможет утолить их звериный аппетит после длительного купания
в море.
Это была остроумно задуманная месть Ани после того, как Володя с
Алешей, не предупредив мать, пустились в плавание по глубокому месту до
Медвежьей горы.
- Не забуду, как Стасик канючил, - вспомнил Володя, - Мамочка, говорил
он, а меня за что? А ты ему, - мальчики должны друг за друга отвечать.
- А как же, - энергично подчеркнула Аня, продолжая листать альбом, -
сын с малых лет должен знать, что такое мужская солидарность.
В руках у Володи задержалась полюбившаяся ему фотография с Аниным
силуэтом после купания на фоне заходящего над морем огромного солнечного
диска. Он неоднократно пытался поймать подходящий момент для такого снимка.
Но излишняя в этом случае взыскательность, стремление получить безупречный
сюжет и высокое качество долго мешало ему остановиться на сколько ни будь
удачной Аниной позе и подходящем пейзаже с солнечным закатом. Сложность еще
была в том, что для получения естественного изображения, Аня не должна была
знать о намерении Володи.
События давно минувших дней представали перед ними одно за другим в
ярких волнующих красках. Однако, быть может, много ярче, им представлялось
желанное предстоящее, - как они вместе с Леночкой выйдут на широкий
солнечный берег и она первый раз в жизни увидит бушующую безграничную водную
даль под ярким голубым небом. И, конечно, чертовски интересно будет,
испугается ли она или радостно побежит навстречу могучей стихии,
предлагающей человеку живительную прохладу и ласку набегающих волн!?
Аня вернулась из среднеазиатской командировки полная самых радостных
впечатлений. Выглядела она бодрой, здоровой, жизнерадостной. Удалось по
многим пунктам предложений уломать местное руководство. Многочисленные
встречи со специалистами и, в заключении, прощальный пикник в живописнейшей
долине на берегу горной реки с обильными угощениями от национальной средне
азиатской кухни остались незабываемым свидетельством удивительной
благожелательности и гостеприимства ради дела, удовольствия и простой
дружбы.
- Ну-ка, дружище Владимир, открывай быстрей вот этот ящик, - радостно
попросила Аня, с возвращением домой испытывающая заметное возбуждение, - Там
лишь десятая доля того, что пытались мне всучить на дорогу. Еле отбилась.
За окном в столице стояла снежная, декабрьская, морозная зима, а на
столе два огромных свеженьких, будто только что с плантации, арбуза и гора
крупного, отборного винограда...
Возвратившаяся с дальней командировки хозяйка дома смотрела на
разложенные фрукты и говорила:
- Муж, попробуй. Такая вкуснота может только присниться. Такого нет
нигде в мире. Бывает только в Средней Азии.
Всем своим видом Аня излучала удовлетворение, радость и счастье от
своей поездки.
А спустя два дня Анна совместно с другими сотрудниками института
проходила обычную ежегодную диспансеризацию...
Слышно было, как ключ вошел в замок входной двери. Вошел до конца и
медленно, неуверенно провернулся. Как - то отрешенно с тяжелым скрипом
отворилась дверь. Неторопливые, нечеткие шаги в прихожей. В свисающей правой
руке - шляпка. Шубка распахнута. Синий костюм, ладно сидящие на ногах черные
полусапожки. Встала у входа в комнату, облокотилась, прислонила голову к
косяку двери. На мгновенье - потупленный взгляд. Подняла голову. Милые,
знакомые, крупные черты. На бледном лице - невеселая улыбка.
- Муж, не пугайся, - юг отменяется.
Остановилось сердце, застыла кровь.
- Знаешь, что мне сказали врачи? - слегка заметная дрожь в голосе.
Влажная пелена в глазах собралась в две слезинки, полные какой-то
беззащитной детской обиды и отчаяния.
Владимир замер. Стоял, молчал - слова застряли в горле.
А Аня после некоторого раздумья продолжала:
- Они, без всяких обиняков сказали: " Вы наша больная". Как они могли
так прямо, с первого раза? А? Володя, скажи? Как?
А билеты на юг были уже закуплены. Год целый жила мечтой побывать с
внучкой на море...
Двадцать с лишним лет прошло после первого звонка, известившего о том,
что коварная страшная болезнь постоянно где - то рядом. Тогда чудом удалось
избежать ее. А может быть и не чудом. Ей были противопоставлены молодость,
лихость, безумие и она, болезнь, дрогнула, не посмела, отступила. Думалось,
что насовсем. Но, оказывается, - нет. Теперь, спустя столько времени, она
опять готова в любую минуту обрушиться своей смертельной угрозой на
беззащитного человека, которого медицина пока - что не может спасти.
Что можно сделать сейчас? Задавал себе вопрос Владимир. Заключение
получено от весьма авторитетного профессора. Опять пренебречь им? На этот
раз он сразу почувствовал, что Аня ему не союзник. Он вдруг понял страшную
истину. В таком возрасте никто не вправе распоряжаться жизнью другого
человека. Будь он тебе самым близким, самим любимым, самим дорогим. Страшно
подумать о том, что пораженный болезнью человек должен сам, несмотря на свою
немощность, наедине с самим собой обдумать и потом самостоятельно
распорядится своей судьбой. Это обстоятельство особенно трагично для
больного обладающего мужеством терпеть, молчать, не ставить в
затруднительное положение преданного ему человека, который, если что, всю
жизнь будет раскаиваться в том, что его совет привел к роковым последствиям.
Аня проходила вначале клинические обследования и курсы лечения, которые
действовали на нее довольно изнуряюще.
Несмотря на ее болезнь, они продолжали давнюю их традицию выезжать в
свободное от работы время на прогулку в загородный лес.
Поселок Опалиха. Всего в тридцати минутах от Москвы. Просторная зеленая
поляна в лесу с единственной сосной в центре была излюбленным местом для Ани
и Володи. Там был простор для игры на зеленой, густой траве. В жаркую погоду
можно было отдохнуть в густой тени под широко раскинутыми хвойными ветвями.
Как-то за полгода до страшного известия о ее болезни они затеяли здесь
игру в... футбол. Эта идея возникла в споре во время прогулки по лесу.
Анька, как это бывало неоднократно, горячо доказывала, что в любом деле
женщина может дать фору мужчине. Володя предложил футбол. Она согласилась.
Они всегда брали с собой в лес волейбольный мяч, и на этот раз он был
использован, как футбольный.
Тогда в разгаре игры он поскользнулся и упал. Возникла опасность, что
Анька забьет гол в его "ворота". Ему удалось быстро вскочить на ноги,
забежать вперед, и, преградив ей путь, широко, свободно сомкнуть руки в
кольцо вокруг своего противника, - яростного, потного, разгоряченного
звереныша с горящими от азарта и негодования глазами, готовыми поразить его
на повал из глубины свисающего над ними буйным хохолком. Пока он
запыхавшийся твердил, что со столь очаровательной особой футбол может быть
лишь только футболом с поцелуями, она, отчаянно протестуя, беспомощно
колотила его в грудь со сжатыми до бледности в пальцах кулаками. В его
власти оказалась буйная, непокорная любовь и кровь его все больше закипала
безумной, счастливой страстью.
Тогда энергия, задор, пульс жизни еще бил ключом, хотя обоим было уже
без малого шестьдесят ...
А потом, всего лишь через полгода...
Здесь, у любимой сосны посреди небольшой солнечной поляны они отдыхали
после игры в бадминтон. Это была одна из последних поездок загород. Он уже
знал всю суровую правду от врачей. А она? Надеялась и говорила, что пока она
чувствует себя еще не важно. После нескольких сеансов химиотерапии ей уже
было тяжело играть. Временами останавливалась и не надолго прикладывала руку
к правому боку. Он решил не отказывать ей ни в чем, - она сама попросила
поиграть. Может быть, чтобы подбодрить ее и себя. Каждое ее удачное движение
порождало в нем надежду на то, что врачи ошибаются. Он смотрел на это
румяное лицо и алые губы, на живые, умные глаза, из глубины которых сквозь
еле заметную пелену печали по прежнему светила ему жгучая, неспокойная,
безмерно счастливая заря, - и не мог, никак не мог, заставить свое сердце
поверить, что впереди, - роковой исход. Временами, оставаясь наедине с
собой, со своими горькими мыслями, он до крови сдавливал челюсти и сквозь
зубы цедил: " Не быть тому! Такое совсем исчезнуть не может и не должно!
Великий создатель не в состоянии поднять руку на собственное неповторимое
детище. Не может! Иначе..., - фатальное крушение веры в жизнь, ее красоту,
смысл и, да простят меня люди на этой земле, полный провал веры в
существовании Благосклонного, Всемогущего бога на небесах!"
В чем только надежда на ее выздоровление не толкала его искать свое
подтверждение. Сколько раз он загадывал. Едет он в автобусе мимо театральных
афиш. Мелькают названия театральных представлений, кинофильмов. И словно
наваждение: "Потухшие зори", "Над пропастью", " Крах вселенной". Володя
вздрагивал, ладонью закрывал глаза... Но проходило немного времени, и
надежда вновь оживала.
Лежали они рядом в тени раскидистой нестройной, одинокой сосны и
смотрели сквозь ее ветви в голубое небо. Протянувшиеся в разные стороны
длинные толстые стволы светились позолоченной корой. Даже, когда солнце
скрывалось за облаками, они отдавали благородством своей позолоты.
Вот и сейчас рядом с Аней у сосны он опять принялся за свое. Он обратил
свой взгляд на начало одной ветви, кора которой особенно поражала своей
яркостью.
" Не нужно больше загадывать. Хватит! Думай о другом!"
Назойливое желание подтвердить свою веру в благополучный исход упорно
сверлило мозг, лишало покоя. Но риск может не оправдаться и тогда, -
отчаяние и страх могут совсем выбить его из колеи. С диким усилием
удерживает свой взгляд в начале ветки. Ему хочется видеть, куда дальше она
устремилась, - ввысь к свету или печально склонилась к земле. Ощущение,
словно стоит у края пропасти, и загадочная сила увлекает его сделать шаг в
сторону черной бездны.
И вдруг Анин голос.
- Смотри, какой светлый и теплый над нами шатер. Сколько веток и все
устремились в разные стороны. Интересно, почему сосна не выросла стройной?
- Не знаю. Видимо, порода такая.
- А я знаю. В стройной сосне одна только судьба, одна жизнь. Пусть
блистательная, счастливая, но одна. А вот в этой, - сколько веток, столько
судеб.
- Ты о чем? - встревожился он.
- Смотри сюда, там смелый, дальний вылет и дружное устремление иголок
ввысь. А вот с другой стороны...
В длинных овалах глаз голубые зрачки, словно два драгоценных камня,
медленно и прерывисто уходили вправо, обозначая свой путь звездными
вспышками. Не спеша подняла руку вверх к другому стволу. В плавной,
спокойной гармонии от плеча к тонким, нежным пальцам таилась бездна
женственности, обаяния и выразительности.
- Рядом, - совсем другое. Сколько скорби под грузом жизненных невзгод в
согнутой ветке?! А приспущенные в глубокой печали хвойные окончания?! -
продолжала она, постепенно извлекая из памяти нужные слова.
Пытаясь скрыть нарастающую в сердце боль, Володя энергично встал, и
поспешил прервать Аню.
- Если хочешь, тут и о нас с тобой. Смотри на эту пару. Одна из них
прямолинейно уходит к синему небу, а вторая увивается вокруг нее и тоже
тянется за ней к свету.
Он наклоняется к жене, берет ее за руки, нежно их целует и бережно
ставит ее на ноги. В страхе выдать свои чувства он находит выход. Повернулся
к ней спиной и произнес:
- Между прочим, куда подевался наш волан?
Медленно шагает он по траве к месту, где находится волан, не спеша,
поднимает его и, убедившись, что способен держать себя в руках, идет обратно
ей навстречу.
На миг посмотрел ей в глаза и прочитал в свой адрес:
"Друг мой, если бы ты знал, как мне тяжело. Тебе, однако, не легче. Я
очень и очень устала молчать. Боже, как я устала!? А сказать, что нужно, не
могу. Хоть на минутку склонить бы голову к тебе на плечи, выплакаться,
зарыдать... Но, увы, нельзя! Сам знаешь, что нельзя! Жизнь раньше времени
погаснет. Как же, если ты останешься без меня!? Об этом мне бы нужно..."
День рождения Леночки. Пять лет ей исполнилось. Не суждено было
осуществиться счастью сполна. Аня не в силах была взять на себя всю заботу и
провести этот праздник по- своему, ярко и красочно, как мечтала.
Стоя у зеркала, она приводит в порядок свою прическу, которая еще не
совсем потеряла своего очарования, хотя признаки разрушительного действия
лечебных процедур уже проглядываются. С острой жалостью в груди Володя
наблюдает за ней. Он был готов, в случае, если Аня об этом заговорит,
сказать несколько утешительных слов о том, что, это не беда, со временем,
мол, все восстановится. Но Аня продолжала делать свое дело, не проронив ни
слова.
После некоторого раздумья, она выбрала светлое салатного цвета длинное
платье с оригинальным вырезом на груди, прикрыв шею и грудь легким шелковым
платочком, завязанным впереди малым узелком с торчащими в разные стороны
концами. Молочного цвета туфли гармонично заканчивали нарядность свисающего
к ним слегка расклешенного внизу платья.
Приехав к сыну, Аня сидела за столом, рядом с Владимиром, а Леночка
непрерывно носилась по квартире, и предлагала бабушке посмотреть и поделится
с ней по поводу новых игрушек, показать рисунки, которые она нарисовала,
познакомить со своими друзьями, приглашенными сегодня на день ее рождения.
- Бабуленька, - шепотом спросила Леночка прильнув к бабушке, - а ты не
забудешь через год взять меня с собой на море. У Таньки очень много красивых
ракушек. А у меня нет, ни одной.
- Конечно, девочка моя, не забуду. Но почему ты говоришь со мной
шепотом? - Аня обнимает ее и надолго замирает в поцелуе.
Леночка тем временем скашивает свои глазки в сторону своих родителей и
тихонько ей на ухо отвечает:
- Мама с папой просили меня о море ничего тебе не говорить, и я
обещала. Но мне, бабуленька, только хочется знать, когда поедем и больше
ночегошеньки, ничегошеньки... Честное, честное слово.
В руках у Ани кудрявая светло-русая головка внучки. Они заглядывают
друг другу в глаза. В одних - страх и мольба за будущее маленького родного
существа, встречающего жизнь с такой бурной, ничего не подозревающей
радостью, в других - недоумение и настороженность при первой в жизни встрече
с глубокой печалью.
В уставшем взгляде Ани мелькнул неожиданный замысел:
- Давай-ка, Леночка, ландыш ты мой, устроим хоровод. Давай? Зови-ка
всех на круг.
Держали друг друга за руки, и хором пели, а Леночка стояла в центре
круга, заливалась звонким смехом и вся сияла бликами светлого счастья и
радости:
Как на Ленины именины,
Испекли каравай,
Вот такой ширины,
Вот такой вышины,
Вот такой ужины.
Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай.
На последних словах круг расширялся, и пораженная игрой Леночка с
приоткрытым от удивления ртом и восторженными округленными глазками
застывала в нерешительности перед предложенным ей выбором.
Анна смотрела на растерявшуюся внучку свою и думала о том, что примерно
так складывается жизнь человека, когда в окружающем непрерывном коловороте
нужно решительно делать правильный выбор. И кто его знает, какой из них, на
самом деле, может привести к счастью, удаче, благополучию? ...
За два дня до серебряной свадьбы не стало Ани. Ушла мужественно,
спокойно, мудро. Так, как она жила.
Большое кладбище на окраине города. У последнего пристанища
родственники, друзья, знакомые, сослуживцы.
Владимир нагнулся, взял пригоршню земли в руки, выпрямился, немного
постоял неподвижно. Справа от себя он услышал слова рядом стоящего человека,
которые прозвучали тихо, неторопливо, печально:
- Владимир, дорогой, считай, тебе в жизни здорово повезло. Ты -
счастливейший человек.
Протянув вперед руку, Володя разжал свой кулак. Пригоршня земли ушла в
свободный полет к только что ушедшей из жизни любимой женщине в знак
благодарности, что четверть века она была рядом с ним, - счастливейшим на
земле человеком...
Хозяйка пожелала приятного отдыха, объяснила, где что находится,
сказала, что едет к мужу в соседнюю деревню на два дня, попрощалась и
закрыла за собой дверь. Как раз два дня его и устраивало. Владимир завернул
в этот приморский городок по дороге, возвращаясь из командировки домой.
Минуту назад стоял перед ним человек, нужно было поддерживать разговор,
и он делал над собой огромное усилие, чтобы собраться с мыслями,
разбежавшимися по всей его прошедшей жизни. Но вот он опять один. Усталый от
дороги прилег на кровать, и отступившее на короткое время горе, вернулось и
нахлынуло на него с новой силой, повергло в полубред, полусон. Думы
становились неподвластны ему, текли непрерывно, помимо его воли, словно