удерживает в этом деле первенство.
- О, духи небесные, как же не понять, что победа эта ничего не стоит,
если она достигнута ценою лишения собственного народа самых элементарных
средств для существования. Знаешь ли ты, например, такую подробность. Когда
Курчатову нужно было провести первые свои испытания по ядерной бомбе,
потребовалось повергнуть чуть не целую область во мрак на несколько месяцев,
то есть полностью отключить электроснабжение. И это было сделано. Возможно
ли такое в какой либо из цивилизованных стран?
Левчук безнадежно махнул рукой и предложил.
- Давай посидим в ближайшей забегаловке. Там и поговорим. Развеемся
немного. Знаю, ты по ресторанам не ходишь. За мой счет. Годиться?
- Дело не в этом, - замялся Володя, - зарплату как раз сегодня
получили, но, видишь ли...
Петр его перебил, не дав ему объяснить причину своего скверного
настроения.
- Вот что, если ты друг мне, то сделай одолжение, подари мне часа два -
три. Охота с тобой поговорить по душам.
- Часа два - три, пожалуй, могу.
Они прокатились на метро к центру города. На выходе Петро решительно,
не колеблясь, направился со своим другом к одному из известных ресторанов.
Уверенно вошел в зал, и занял удобный столик у окна с красивым видом на
городской парк. Володя понял, - его друг здесь бывал не раз.
Обсудили меню, сделали заказ. Потом курили, и каждый думал о своем.
Петр пришел в институт недавно, год тому назад. Ему не понадобилось
много времени, чтобы быстро войти в дело, и завязать знакомство с теми, кто
представляет для него интерес. Когда возникает необходимость, может
совершенно незаметно, без тени собственного превосходства, оказать помощь
сослуживцу с переводом трудного текста по медицине или технике. Его перевод
почти не нуждается в какой либо правке.
Вне службы Левчук человек совершенно иного склада, и отличается он
легкомысленно мальчишеской бесшабашностью весельчака и насмешника. Ему
ничего не стоит разыграть кого ни будь первого апреля, вставить в разговор
остроумный анекдот или просто разрядить атмосферу удачной шуткой.
Многоликость характера порождала многочисленный и разнообразный круг
друзей и знакомых.
- Вряд ли ты догадываешься, почему я вдруг загорелся пригласить тебя в
ресторан.
- Почему же? Вероятно, хочешь сообщить, как обстоит дело с отзывом на
мою работу от киберов. И так как затея, видимо, провалилась, то решил
скрасить неудачу дружеской попойкой в ресторане.
- Такое подумать обо мне!? Однако, я не из обидчивых. А что касается
твоей работы и моем обещании, то я еще за это не брался. Не до этого было.
Последние слова и необычное для Петра серьезное, озабоченное выражение
лица указывало на то, что желание "поговорить по душам", было преднамеренным
и вполне определенным.
Петр готовился к важному разговору. По тому, как он вдруг опять взялся
за папиросу, чувствовалось, что задуманное дается ему не просто. Он
откинулся назад в кресле, глубоко затянулся и все еще отмалчивался.
Владимир продолжал о своем:
- Насчет отзыва на мою работу, - не переживай. Выйдем как ни будь из
положения.
Левчук решительно наклонился к столу, протянул руку к пепельнице и
стряхнул над ней папиросу:
- Еще раз говорю, что не об этом речь. Дело, если хочешь знать,
касается меня лично.
Их взгляды встретились. В одном было легкое недоумение, в другом -
назревающая необходимость освободиться от какого то душевного дискомфорта.
Официант поставил на стол холодную рыбную закуску, рюмки и небольшой
графин с водкой.
- Давай выпьем за искренность. - Предложил Петр, заполняя рюмки. - Для
прямого разговора лучшего средства, чем эта прозрачная жидкость, и не
придумаешь. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
- Жена моя, - вставил Володя, - всегда отчаянно защищает выпивох
различного пошиба. Она говорит, они более чистосердечны и жертвенны
трезвенников.
- С этим, пожалуй, вполне можно согласиться, - Петр осушил свою рюмку и
подтвердил сказанное характерным движением головы.
Володе уже не терпелось знать, по какой причине они с Левчуком
оказались в ресторане.
- Что ж, теперь, друг, выкладывай, чего хотел сказать. Я слушаю тебя.
Петр задумался. Локтями уперся об стол, поглаживая сомкнутыми руками
выступающий вперед крупный подбородок. Владимир расценил молчание, как
стремление более обстоятельно взвесить степень откровенности, которую можно
доверить другу. И так, чтобы все выглядело правдиво, естественно. Иначе
разговор может и не получиться. По всему видно было, что речь пойдет о чем -
то существенном, важном для Петра. Но то, что он, наконец, сказал, могло
только удивить собеседника.
- Собственно говоря, - Петр глубоко вздохнул, - ничего особенного не
произошло. Хочу поблагодарить тебя и Аню твою за то, что приняли мое
приглашение и пришли в прошлом месяце на мой день рождения.
Владимир с удивлением посмотрел на Петра. Вилка с куском рыбы в его
руках повисла в воздухе.
- В прошлом месяце... и сейчас только благодаришь!? Для этого ты позвал
меня в ресторан? Что - то ты, милый, скрываешь или не договариваешь. Мог бы,
я думаю, сказать мне значительно раньше об этом. К, примеру, когда еще
сидели у тебя дома за столом, или на прощание, когда уходили. В конце
концов, назавтра во время перекура на работе.
Левчук устроился в кресле поудобней, и выпрямился..
- Спасибо тебе дружище, что ты этого пока не понял.
Володя ответил спокойно:
- Действительно, не понял. Поэтому, если нужно, так продолжай. Ты уже
достиг своего на первом этапе разговора. Заинтриговал меня. Теперь я слушаю
тебя.
- Ты заметил, что кроме тебя с Аней, никого больше из института в тот
вечер не было, хотя я пригласил еще несколько близких мне людей?
- Ну и что, в следующий раз придут. Не смогли, значит, по разным
причинам.
- Слушай, похоже, ты ничего не знаешь о том, что я выкинул несколько
недель тому назад.
- Знаю. Весь институт знает. Ну, был в стельку пьян, поздняя ночь,
зима, зверский мороз, мог замерзнуть и не дошел до родного дома, а спьяну
оказался в проходной института и попросил или потребовал, чтобы тебя
пропустили в лабораторию. С кем этого не бывает. Тем более, в России живем.
Лучше расскажи, чем все это кончилось. Надеюсь, тебя оставили в покое?
- Понимаешь, год держался после того, как поступил к вам на работу.
Петр явно проговорился, и понял, что придется продолжать дальше. Может
быть, до самого конца, чтобы обрести, наконец, душевное равновесие. И чтобы
запастись временем предложил:
- Давай, выпьем еще по одной.
Никогда Володя не подумал бы раньше, что Петр серьезно причащается к
спиртному. Перед ним всегда было чисто выбритое моложавое лицо, аккуратно
выглаженные брюки и рубашка, уверенные движения, острый ум. Володя
почувствовал, что история, которая случилась с Петром и которая стала
известна в институте, это только небольшая часть чего - то более серьезного.
Проницательности Аньки можно было только позавидовать. Володя ей как -
то рассказал о том, что случилось с Левчуком. И, когда они вскоре после
этого были приглашены на день рождения к Петру, она вдруг выпалила твердое
"нет" и добавила, что и ему, Володе, не советует посещать его дом. Когда же
он заявил, что не может иначе, Аня тут же смягчилась: " Хорошо, - сказала
она, - пойду с тобой только потому, что хочу знать, что собой представляет
твой друг и его семья".
Каково же было их удивление, когда они оказались в чистой, аккуратно
ухоженной и с большим вкусом обставленной квартире с солидной библиотекой на
русском и английском языках. Молодая хозяйка дома Жанна и ее мама, Галина
Сергеевна, сразу покорили гостей ненавязчивым, интеллигентным обхождением,
непринужденными разговорами о простых житейских делах.
Жанна оказалась рослой привлекательной женщиной с неторопливой манерой
в разговоре, в каждом слове и движении которой угадывался строгий,
безкомпромиссный нрав. Очень скоро она вошла в контакт с Аней. Жанна
оказалась преподавательницей английского, а Аня уже больше полугода
занималась его изучением в связи с предстоящими заграничными командировками.
После этого вечера Аня немного успокоилась, но не надолго.
А Володя посчитал, что пьяная история с Петром дело случайное.
И вдруг, такое ресторанное откровение.
- Сегодня, - вторая рюмка придала Петру больше свободы, - я объявляю
день открытых дверей и моя душа, Володь, будет перед тобой на распашку.
Если, конечно, тебе приятно будет соприкоснуться с ее содержимым. Знаешь,
может быть, как распоясавшемуся на балу пьяному поручику царской армии был
брошен доброжелательный совет: " Князь, возьмите себя в руки ". На что тот,
с выражением явной гадливости на лице, возмутился: "Такое дерьмо, и в
собственные руки?!".
Володе откровения друга были сейчас ни к чему. В голове непрерывно
возникали варианты разговора, который ему придется завтра вести с лечащими
врачами. Перед митингом, он просидел в библиотеке целый час и тщетно пытался
найти подтверждение того, что рак не передается по наследству. Наивно было,
конечно, рассчитывать с налету найти какие либо сведения на этот счет.
А Петр неторопливо продолжал разговор, обдумывая каждое слово.
- Ты меня извини, Володька, но я попал в петлю, которая с каждым днем
все туже затягивается. И мне начинает казаться, что, если все до конца
расскажу человеку, которого глубоко уважаю, то я, как бы, окажусь в
дальнейшем под чьим то надзором, как это было при жизни мамульки моей,
которую очень любил, люблю и недавно потерял.. И тогда может быть, легче
будет противостоят дьяволу, поселившемуся в моем теле. Иногда достаточно
было одного лишь ее взгляда, чтобы удержать меня от глупого поступка, Я
очень прошу тебя, Владимир, выслушать меня и только.
- Я, конечно, Петр, выслушаю тебя, - оторопело отозвался Володя, - но
если ты алкоголик, то нужно к врачу...
Петр кисло усмехнулся. И в самом деле, - трудолюбивый человек, с ясным
взглядом и твердыми намерениями. Возможно, ли заподозрить его в склонности к
пьянству?
- Слушай и не перебивай, а то скоро тебе возвращаться домой. Так вот,
кончаю институт иностранных языков, получаю направление в Новую Зеландию на
должность переводчика в одну научно - исследовательскую океанологическую
экспедицию. Начало просто сказочное. На последних курсах института я
неоднократно задумывался над тем печальным фактом, что кончается золотая,
неповторимая пора студенческой жизни. Впереди рутинная, унылая ежедневная
работа переводчика в каком либо бумажном учреждении или повторения одного и
того же на преподавательской работе. Разговоры об этом я не раз слышал от
выпускников прошлых лет, которые посещали институтские вечера. Неожиданно
вышло совсем по - другому. Работа и проживание в столь уникальной стране не
только обогащала мой английский. Я познавал многое в искусстве, культуре,
экономике, медицине и даже в технике. Затерянная в далеких водах Тихого
океана страна оказалась, вопреки моим ожиданиям, совсем не провинциальной.
Международные спортивные соревнования, фестивали искусств, туризм,
спортивные сооружения мирового класса. Неповторимой красоты природа.
Ледники, нескончаемые пляжи, гейзеры, леса и гроты, национальные парки,
рыбалка, горнолыжный спорт. Умопомрачительные развлечения. Банжи, слыхал
такое? Бросаешься вниз с моста, и у самой воды тебя подхватывает
страховочный трос. А пляжи с высокими, крутыми дюнами. Загораешь наверху,
жарко стало, - скатываешься по склону прямо в голубую прозрачную океанскую
волну.
- Три года напряженного вдохновенного труда. Начальство было довольно
мной. Была там небольшая русскоязычная компания. Вместе посещали кафе,
рестораны, насколько позволял кошелек. Выезжали на форельную рыбалку,
горнолыжный курорт.
- Но, - продолжал Петр, - Всевышний, видимо, посчитал мою жизнь
недостаточно полной и для разнообразия подкинул мне девицу. Если бы встретил
одетой на улице, не обратил бы никакого внимания, прошел бы мимо. Смазливое,
круглое, как луна, светлое лицо с черной копной волос над ним. Сверлящие
карие глаза. В общении звезд с неба не хватает. Но, стать, Володька!
Насмерть приковывает к себе магическое раскачивание бедер, жесты, манера
говорить, улыбаться?! Достаточно одного лишь блиц - взгляда на ее тело и,
зародившийся в сердце бурный ураган, вмиг выметает из мужицкой головы всякое
благоразумие, не оставляя и пылинки от множества опусов о морали,
наработанных человечеством за всю свою историю.
Петр тяжело заерзал в своем кресле и на минуту прикрыл глаза. Но вслед
за тем улыбнулся, желая наперед несколько смягчить впечатление от своей
истории.
- Это произошло на одном великолепном, бело-песчаном пляже с высокими
крутыми дюнами. Растянувшись во весь рост, и заложив руки за голову, я лежал
на западном скате и любовался сказочной красотой и богатством островного
Тихоокеанского пейзажа в лучах заката. Голубое небо с проплывающими мимо
легкими, воздушными облачками над синей бирюзой гладких волн, и половина
раскаленного солнечного мениска над горной вершиной, зарождало в душе целую
симфонию чувств и желаний. Я решил последний раз скатиться вниз к воде. Мое
уставшее от дневной жары тело стремительно понеслось вниз, и я с закрытыми
глазами и выброшенными вперед руками оказался под водой и тут же наткнулся
на человеческое тело. Это была она. Мы потом громко смеялись на берегу. Она
говорила на русском. Приехала в длительную командировку от Министерства
внешней торговли.
- Извини, друг. Кажется, я уже заболтал тебя. Нет, говоришь? Тогда,
продолжаю.
- Нелепо пытаться рассказывать, что и как у нас с ней было потом. Об
этом не говорят. Это сокровенная ценность каждого человека.
Петр замолк. Раскуривая очередную папиросу, запрокинул голову назад, с
шумом выдыхал голубые клубы дыма.
- Мне пришлось, - продолжал он, отклонившись несколько в сторону и
опять оттягивая суть затеянного разговора, - ... пришлось в студенческие
годы побывать на практике в Англии. И как можно было там не посмотреть
стриптиз? Как только не охаивали у нас в Союзе это зрелище. И, признаться, я
сам по дороге туда думал о том, насколько отвратительно выставлять свое тело
на показ публике, тем более за деньги. И вот, пришел, занял место. И
случилось так, что за моей спиной, в соседнем ряду, неожиданно раздался
русский говор двух женщин. С их слов я понял, - они пришли не только из
простого человеческого любопытства, а как знатоки театра, изобразительного
искусства, балета. Они открыли для меня совершенно неожиданную сторону этого
зрелища. Они говорили о том, что человечество только недавно сумело вскрыть
и показать неисчерпаемую глубину и многогранность чувственных проявлений
женского тела. Искусство стриптиза, говорили они, раскрывают глаза женщины
на ее неограниченные возможности глубже познать себя и обогатить интимные
отношения очарованием, женственностью, вознести их до уровня наивысшего
счастья на земле.
Слушая эту лекцию о стриптизе, Володя стал сомневаться в том,
действительно ли его друг оказался в безвыходном положении. Так и хотелось
остановить его и сказать: " Похоже, про роковую петлю, которая все туже
затягивается вокруг твоей шеи, придумано тобою для того, чтобы позабавиться,
как я от жалости к тебе горькую слезу уроню". Но надо знать Петра. Сколько
замешано в его характере серьезного наряду с легкомысленным, чтобы проявить
терпение и выслушать его до конца.
- Извини, пожалуйста, - Володя постарался заметить помягче, - какое
отношение имеет все это к тому, что ты в ту ночь оказался в проходной
института?
Петру пришлось остановить свой рассказ. За его прямым, задумчивым
взглядом, с которым встретился Владимир, стояло все то, что его мучило и
нуждалось во внимании со стороны собеседника.
Левчук продолжал, не обращая внимания на вопрос.
- С этой роковой встречи на берегу океана все пошло прахом. Сослуживцы
и начальство стали замечать мою несобранность и невнимательность на работе.
Не прошло это и мимо внимания жены. Да, забыл сказать тебе, что к тому
времени я уже год, как был женат на Жане. Она преподавала английский для
детей и сотрудников посольства.
- Ты хочешь сказать, что у тебя с Жанной неудачный брак?
- В том то и дело, что такого сказать никак не могу.
- Тогда, видимо, тебя мучает совесть.
- Представляешь, Володька, ни то ни другое. Жанна очаровательная,
умная, преданная жена, которую уважаю, люблю и ценю. В особенности, за
готовность любой ценой сохранить нашу семью. Знаешь ли ты, на какое
самопожертвование она пошла, когда ей стало известна моя интрижка? Прежде
всего, сделала вид, что ничего не знает о том, что на самом деле со мной
происходит. Ни одного вопроса, никаких сцен. Она знала о моей дружбе с двумя
молодыми сотрудниками посольства, которые часто приглашали меня в ресторан
по разному поводу, и относилась к этим парням весьма настороженно,
неоднократно предостерегая меня против этой компании. Я же пользовался этим,
чтобы прикрывать позднее мое возвращение домой.
- Прошло несколько месяцев. Жанна не потеряла надежду спасти положение.
И главным ее оружием было молчать и не заводить разговора о случившейся со
мной беде. В последнее время, после каждой моей встречи с моей любовницей, я
в алкогольном дыму клялся всеми святыми, что это в последний раз и больше
никогда не повторится.
- Как-то вечером Жанна мне говорит, что не станет продлевать
заканчивающийся в следующем месяце контракт на работу в посольстве.
Поверишь, мы посмотрели друг другу в глаза, и все стало ясно для нас обоих.
Обессиленный в борьбе с самим собой, я согласился вернуться с ней в Россию.
Поглядывая на Петра и слушая его, Владимир позавидовал ему, его умению
в разговоре о своих грехах сохранить достоинство, полное уважение к себе, и
не допускать жалости со стороны.
- Как я понимаю, дело прошлое уже теперь. Однако, любопытно знать, чем
же девица тебя так заворожила, если ты "любишь" свою "очаровательную" Жанну?
Может, жена твоя, извиняюсь, фригидна, совсем не удовлетворяет тебя.
- И это не так. Как раз наоборот. У нас был, можно сказать, медовый
год.
- Ну, ты и силен. Просто позавидуешь.
Петр отвечал на вопросы с видом человека, которого меньше всего
волновали собственные прегрешения, как таковые. Для него важно было скорее
другое, - заглянуть в корень, разобраться в себе самом. В откровенном
разговоре с другом прояснить, как и почему такое могло случиться.
Однако, вместо этого он наткнулся на неожиданный выпад.
- Так что же ты, милый, еще хочешь? Жена, не жена..., даже слов не
подберу, - богиня, очаровательная женщина, богатейший человек. И любовница -
на стороне. Жил бы и наслаждался жизнью, раз уж с собой ничего поделать не
можешь. И, кстати, пока жена терпит твои проделки.
- Ну и пошляк же ты, друг мой закадычный! Да, да, ты, а не я грешный. -
И дальше продолжал с видом человека, умудренного жизненным опытом, -
Наверно, тебе и невдомек, что предмет разговора нашего - материя тонкая,
нежная и вместе с тем высокая, святая. Если хочешь знать, сверхчеловеческая
и в этом именно закавыка. Не нам ее решать и не здесь, на земле очерненной
нашими грязными деяниями.
- Ах, ты так, значить. Ну, и не надо за бога решать. Пусть он за нас
сам это делает, но действуй в ту или другую сторону и живи спокойно.
Собственно, в чем проблема? Любовница у него, видите ли, и он вынужден
скрывать это от жены. Мучается, переживает, несчастный такой, что за ради
душевного облегчения иногда заливает это дело горькой. О, господи, да
начиная, хотя бы, со святых времен Давида, когда совершенно открыто можно
было иметь целый гарем, и до наших цивилизованных, просвещенных дней,
сильные и не сильные мира сего имели и имеют любовниц. И никто особенно не
бьет тревогу в набат. Так тихо и мирно, временами спорят, и все остается,
как было. Вон известный французский писатель Виктор Гюго ухитрился даже
отбить любовницу у своего сына родного, и ничего, - вошел в историю, как
выдающийся писатель, поэт, гражданин. Остался навеки в почете и уважении у
народов всего мира.
- Какая же мелкота в твоем мышлении? Что - то от чиновника. По верхам и
обязательно чтобы по форме, а потом захлопнуть папку и с довольным видом
закрыть дело. Задумывался ли ты над тем, какими интимными пружинами наделил
нас бог и почему. Законная жена отдает тебе всю свою страсть, красоту,
обольстительность и разжигает тебя настолько, что тебе уже становится
недостаточно того, на что она способна. И невольно начинаешь посматривать по
сторонам...
- Ход, надо сказать, просто сногсшибательный и умопомрачительный!
Оказывается это она, суженная... в ней все дело. Как говорится, даже лучшая
песенка приедается. А тут, к счастью, на горизонте мелькнул вожделенный
образ женской наготы в магическом, гипнотизирующем, все покоряющем танце.
Божественное колдовское действо, в орбите которого шире раскрывается и
удерживается мужская страсть...
Володя вошел в раж и даже не подумал о том, насколько, легко, просто и
логично складывается мнение о чужих проблемах. Насколько ясно и вполне
определенно вырисовываются пути их решения даже, если они касаются самого
близкого человека. Может быть, ничего удивительного и тем более плохого в
этом нет. Друг, товарищ видит все со стороны, и на некотором расстоянии, с
которого несущественные мелочи, затемняющие общую картину, не видны и потому
их советы могут быть оправданы. Но по логике вещей для более верного совета
следовало бы еще примерять ситуацию к себе.
- Друг называется. Я к тебе с открытой душой, а ты еще немного и
сотрешь меня в порошок. - Подумав немного, добавил Петр: - О главном, из-за
чего я притащил тебя сюда, я тебе еще не сказал. Эта дама из Внешторга
вернулась в Россию, выследила меня и в тот злополучный зимний день я
возвращался от нее, и спьяну угодил в проходную института.
- И теперь у тебя опять все по новой?
- Не знаю, дорогой, не знаю. Во всяком случае, сегодня, на этот раз ты
меня спас. Если бы не согласился со мной в ресторане посидеть, может быть
и...
- Что ж, выходит, зря вы с Жанной пожертвовали карьерой в этой
прекрасной стране?
- Нет, не зря. Но об этом разговор особый. Как ни будь.
- Да, мне пора. Завтра у меня тревожный день. Аня моя в больнице. Врачи
подозревают опухоль. Иду на прием к врачу.
- Что же ты мне сразу не сказал? Морочил тебе голову столько времени.
Причем, всякой ерундой.
- Перед тем, как на что-то решиться, нужно дать мозгам отдохнуть. Так
что, - все путем, Петр.
- Что ты имеешь в виду?
Владимир долго раскуривал папиросу, и, наконец, дал волю желанию
поделиться с другом.
- Картина такая. Аня моя должна в скором времени поехать в Париж на
международную конференцию по стандартизации. И вот, накануне поездки
проходит обследование, чтобы получить необходимую для выезда за границу
справку о состояния здоровья и выясняется, что организм ее расположен к
онкологическим заболеваниям.
Володя потупил взгляд и покивал несколько раз головой. Выйдя из транса,
выпил остаток водки в своей рюмке и продолжал начатое с неторопливой
подчеркнутой интонацией.
- По закону подлости это называется удар судьбы ниже пояса. И момент то
какой выбран. Когда человек ценой упорного труда взошел на вершину своей
жизни. Именно в этот момент камень из под его ног срывается вниз, а сам он
повисает над пропастью... Но это еще не все. Кому - то нужно еще насладиться
падением человека, только что ощутившего радость достигнутого... Если бы
только секундное падение и... вечность... Достиг вершины, покупался самую
малость в лучах славы и собственного самодовольствия и с этой радостью и
сознанием того, что чего - то стоил в этом мире, да прямым ходом и туда,
откуда возврата нет... Так нет же! Вместо награды на прощанье, при последнем
роковом твоем падении, тебе приготовлены нестерпимые изуверские телесные и
духовные страдания... Там, во мраке узкой и глубокой скалистой расщелины,
куда безжалостно тебя сваливает судьба, острые выступы и каждая из них
вонзается в кровоточащее тело и наносит ему у порога вечного покоя страшную,
сводящую с ума боль за болью. И это вместо благодарности, признательности за
честно прожитую жизнь..., жизнь уникальную, неповторимую, обогащающую все
сущее вокруг... Спрашивается, почему и зачем. Если так уж необходима,
неизбежна смерть, ... почему не достойная, тихая, спокойная, разумная и
может даже с радостным чувством исполненного долга перед теми, кто еще
остается жить. Кому нужно это чудовищное надругательство в последние минуты
жизни?!
Петр был глубоко взволнован от услышанного. Он даже сразу не нашелся,
что сказать своему другу, а только пристально смотрел на него с выражением
человека ошеломленного неожиданным поворотом разговора.
- Чего это ты сразу так?
- Передо мной, друг, скончавшаяся несколько лет тому назад моя
сестричка...
- Подожди, подожди... Насколько я понял, Аня еще в больнице на
обследовании, а диагноз еще не окончательный. Стоит ли сейчас так
расстраиваться. И потом разреши-ка мне припомнить, что говорилось в статье,
которую я переводил с полгода тому назад для доктора Семенова. Ну да,
конечно, там было сказано, что практически все люди, так или иначе,
расположены к раку. Но заболевают те, у которых в организме отсутствуют
- О, духи небесные, как же не понять, что победа эта ничего не стоит,
если она достигнута ценою лишения собственного народа самых элементарных
средств для существования. Знаешь ли ты, например, такую подробность. Когда
Курчатову нужно было провести первые свои испытания по ядерной бомбе,
потребовалось повергнуть чуть не целую область во мрак на несколько месяцев,
то есть полностью отключить электроснабжение. И это было сделано. Возможно
ли такое в какой либо из цивилизованных стран?
Левчук безнадежно махнул рукой и предложил.
- Давай посидим в ближайшей забегаловке. Там и поговорим. Развеемся
немного. Знаю, ты по ресторанам не ходишь. За мой счет. Годиться?
- Дело не в этом, - замялся Володя, - зарплату как раз сегодня
получили, но, видишь ли...
Петр его перебил, не дав ему объяснить причину своего скверного
настроения.
- Вот что, если ты друг мне, то сделай одолжение, подари мне часа два -
три. Охота с тобой поговорить по душам.
- Часа два - три, пожалуй, могу.
Они прокатились на метро к центру города. На выходе Петро решительно,
не колеблясь, направился со своим другом к одному из известных ресторанов.
Уверенно вошел в зал, и занял удобный столик у окна с красивым видом на
городской парк. Володя понял, - его друг здесь бывал не раз.
Обсудили меню, сделали заказ. Потом курили, и каждый думал о своем.
Петр пришел в институт недавно, год тому назад. Ему не понадобилось
много времени, чтобы быстро войти в дело, и завязать знакомство с теми, кто
представляет для него интерес. Когда возникает необходимость, может
совершенно незаметно, без тени собственного превосходства, оказать помощь
сослуживцу с переводом трудного текста по медицине или технике. Его перевод
почти не нуждается в какой либо правке.
Вне службы Левчук человек совершенно иного склада, и отличается он
легкомысленно мальчишеской бесшабашностью весельчака и насмешника. Ему
ничего не стоит разыграть кого ни будь первого апреля, вставить в разговор
остроумный анекдот или просто разрядить атмосферу удачной шуткой.
Многоликость характера порождала многочисленный и разнообразный круг
друзей и знакомых.
- Вряд ли ты догадываешься, почему я вдруг загорелся пригласить тебя в
ресторан.
- Почему же? Вероятно, хочешь сообщить, как обстоит дело с отзывом на
мою работу от киберов. И так как затея, видимо, провалилась, то решил
скрасить неудачу дружеской попойкой в ресторане.
- Такое подумать обо мне!? Однако, я не из обидчивых. А что касается
твоей работы и моем обещании, то я еще за это не брался. Не до этого было.
Последние слова и необычное для Петра серьезное, озабоченное выражение
лица указывало на то, что желание "поговорить по душам", было преднамеренным
и вполне определенным.
Петр готовился к важному разговору. По тому, как он вдруг опять взялся
за папиросу, чувствовалось, что задуманное дается ему не просто. Он
откинулся назад в кресле, глубоко затянулся и все еще отмалчивался.
Владимир продолжал о своем:
- Насчет отзыва на мою работу, - не переживай. Выйдем как ни будь из
положения.
Левчук решительно наклонился к столу, протянул руку к пепельнице и
стряхнул над ней папиросу:
- Еще раз говорю, что не об этом речь. Дело, если хочешь знать,
касается меня лично.
Их взгляды встретились. В одном было легкое недоумение, в другом -
назревающая необходимость освободиться от какого то душевного дискомфорта.
Официант поставил на стол холодную рыбную закуску, рюмки и небольшой
графин с водкой.
- Давай выпьем за искренность. - Предложил Петр, заполняя рюмки. - Для
прямого разговора лучшего средства, чем эта прозрачная жидкость, и не
придумаешь. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
- Жена моя, - вставил Володя, - всегда отчаянно защищает выпивох
различного пошиба. Она говорит, они более чистосердечны и жертвенны
трезвенников.
- С этим, пожалуй, вполне можно согласиться, - Петр осушил свою рюмку и
подтвердил сказанное характерным движением головы.
Володе уже не терпелось знать, по какой причине они с Левчуком
оказались в ресторане.
- Что ж, теперь, друг, выкладывай, чего хотел сказать. Я слушаю тебя.
Петр задумался. Локтями уперся об стол, поглаживая сомкнутыми руками
выступающий вперед крупный подбородок. Владимир расценил молчание, как
стремление более обстоятельно взвесить степень откровенности, которую можно
доверить другу. И так, чтобы все выглядело правдиво, естественно. Иначе
разговор может и не получиться. По всему видно было, что речь пойдет о чем -
то существенном, важном для Петра. Но то, что он, наконец, сказал, могло
только удивить собеседника.
- Собственно говоря, - Петр глубоко вздохнул, - ничего особенного не
произошло. Хочу поблагодарить тебя и Аню твою за то, что приняли мое
приглашение и пришли в прошлом месяце на мой день рождения.
Владимир с удивлением посмотрел на Петра. Вилка с куском рыбы в его
руках повисла в воздухе.
- В прошлом месяце... и сейчас только благодаришь!? Для этого ты позвал
меня в ресторан? Что - то ты, милый, скрываешь или не договариваешь. Мог бы,
я думаю, сказать мне значительно раньше об этом. К, примеру, когда еще
сидели у тебя дома за столом, или на прощание, когда уходили. В конце
концов, назавтра во время перекура на работе.
Левчук устроился в кресле поудобней, и выпрямился..
- Спасибо тебе дружище, что ты этого пока не понял.
Володя ответил спокойно:
- Действительно, не понял. Поэтому, если нужно, так продолжай. Ты уже
достиг своего на первом этапе разговора. Заинтриговал меня. Теперь я слушаю
тебя.
- Ты заметил, что кроме тебя с Аней, никого больше из института в тот
вечер не было, хотя я пригласил еще несколько близких мне людей?
- Ну и что, в следующий раз придут. Не смогли, значит, по разным
причинам.
- Слушай, похоже, ты ничего не знаешь о том, что я выкинул несколько
недель тому назад.
- Знаю. Весь институт знает. Ну, был в стельку пьян, поздняя ночь,
зима, зверский мороз, мог замерзнуть и не дошел до родного дома, а спьяну
оказался в проходной института и попросил или потребовал, чтобы тебя
пропустили в лабораторию. С кем этого не бывает. Тем более, в России живем.
Лучше расскажи, чем все это кончилось. Надеюсь, тебя оставили в покое?
- Понимаешь, год держался после того, как поступил к вам на работу.
Петр явно проговорился, и понял, что придется продолжать дальше. Может
быть, до самого конца, чтобы обрести, наконец, душевное равновесие. И чтобы
запастись временем предложил:
- Давай, выпьем еще по одной.
Никогда Володя не подумал бы раньше, что Петр серьезно причащается к
спиртному. Перед ним всегда было чисто выбритое моложавое лицо, аккуратно
выглаженные брюки и рубашка, уверенные движения, острый ум. Володя
почувствовал, что история, которая случилась с Петром и которая стала
известна в институте, это только небольшая часть чего - то более серьезного.
Проницательности Аньки можно было только позавидовать. Володя ей как -
то рассказал о том, что случилось с Левчуком. И, когда они вскоре после
этого были приглашены на день рождения к Петру, она вдруг выпалила твердое
"нет" и добавила, что и ему, Володе, не советует посещать его дом. Когда же
он заявил, что не может иначе, Аня тут же смягчилась: " Хорошо, - сказала
она, - пойду с тобой только потому, что хочу знать, что собой представляет
твой друг и его семья".
Каково же было их удивление, когда они оказались в чистой, аккуратно
ухоженной и с большим вкусом обставленной квартире с солидной библиотекой на
русском и английском языках. Молодая хозяйка дома Жанна и ее мама, Галина
Сергеевна, сразу покорили гостей ненавязчивым, интеллигентным обхождением,
непринужденными разговорами о простых житейских делах.
Жанна оказалась рослой привлекательной женщиной с неторопливой манерой
в разговоре, в каждом слове и движении которой угадывался строгий,
безкомпромиссный нрав. Очень скоро она вошла в контакт с Аней. Жанна
оказалась преподавательницей английского, а Аня уже больше полугода
занималась его изучением в связи с предстоящими заграничными командировками.
После этого вечера Аня немного успокоилась, но не надолго.
А Володя посчитал, что пьяная история с Петром дело случайное.
И вдруг, такое ресторанное откровение.
- Сегодня, - вторая рюмка придала Петру больше свободы, - я объявляю
день открытых дверей и моя душа, Володь, будет перед тобой на распашку.
Если, конечно, тебе приятно будет соприкоснуться с ее содержимым. Знаешь,
может быть, как распоясавшемуся на балу пьяному поручику царской армии был
брошен доброжелательный совет: " Князь, возьмите себя в руки ". На что тот,
с выражением явной гадливости на лице, возмутился: "Такое дерьмо, и в
собственные руки?!".
Володе откровения друга были сейчас ни к чему. В голове непрерывно
возникали варианты разговора, который ему придется завтра вести с лечащими
врачами. Перед митингом, он просидел в библиотеке целый час и тщетно пытался
найти подтверждение того, что рак не передается по наследству. Наивно было,
конечно, рассчитывать с налету найти какие либо сведения на этот счет.
А Петр неторопливо продолжал разговор, обдумывая каждое слово.
- Ты меня извини, Володька, но я попал в петлю, которая с каждым днем
все туже затягивается. И мне начинает казаться, что, если все до конца
расскажу человеку, которого глубоко уважаю, то я, как бы, окажусь в
дальнейшем под чьим то надзором, как это было при жизни мамульки моей,
которую очень любил, люблю и недавно потерял.. И тогда может быть, легче
будет противостоят дьяволу, поселившемуся в моем теле. Иногда достаточно
было одного лишь ее взгляда, чтобы удержать меня от глупого поступка, Я
очень прошу тебя, Владимир, выслушать меня и только.
- Я, конечно, Петр, выслушаю тебя, - оторопело отозвался Володя, - но
если ты алкоголик, то нужно к врачу...
Петр кисло усмехнулся. И в самом деле, - трудолюбивый человек, с ясным
взглядом и твердыми намерениями. Возможно, ли заподозрить его в склонности к
пьянству?
- Слушай и не перебивай, а то скоро тебе возвращаться домой. Так вот,
кончаю институт иностранных языков, получаю направление в Новую Зеландию на
должность переводчика в одну научно - исследовательскую океанологическую
экспедицию. Начало просто сказочное. На последних курсах института я
неоднократно задумывался над тем печальным фактом, что кончается золотая,
неповторимая пора студенческой жизни. Впереди рутинная, унылая ежедневная
работа переводчика в каком либо бумажном учреждении или повторения одного и
того же на преподавательской работе. Разговоры об этом я не раз слышал от
выпускников прошлых лет, которые посещали институтские вечера. Неожиданно
вышло совсем по - другому. Работа и проживание в столь уникальной стране не
только обогащала мой английский. Я познавал многое в искусстве, культуре,
экономике, медицине и даже в технике. Затерянная в далеких водах Тихого
океана страна оказалась, вопреки моим ожиданиям, совсем не провинциальной.
Международные спортивные соревнования, фестивали искусств, туризм,
спортивные сооружения мирового класса. Неповторимой красоты природа.
Ледники, нескончаемые пляжи, гейзеры, леса и гроты, национальные парки,
рыбалка, горнолыжный спорт. Умопомрачительные развлечения. Банжи, слыхал
такое? Бросаешься вниз с моста, и у самой воды тебя подхватывает
страховочный трос. А пляжи с высокими, крутыми дюнами. Загораешь наверху,
жарко стало, - скатываешься по склону прямо в голубую прозрачную океанскую
волну.
- Три года напряженного вдохновенного труда. Начальство было довольно
мной. Была там небольшая русскоязычная компания. Вместе посещали кафе,
рестораны, насколько позволял кошелек. Выезжали на форельную рыбалку,
горнолыжный курорт.
- Но, - продолжал Петр, - Всевышний, видимо, посчитал мою жизнь
недостаточно полной и для разнообразия подкинул мне девицу. Если бы встретил
одетой на улице, не обратил бы никакого внимания, прошел бы мимо. Смазливое,
круглое, как луна, светлое лицо с черной копной волос над ним. Сверлящие
карие глаза. В общении звезд с неба не хватает. Но, стать, Володька!
Насмерть приковывает к себе магическое раскачивание бедер, жесты, манера
говорить, улыбаться?! Достаточно одного лишь блиц - взгляда на ее тело и,
зародившийся в сердце бурный ураган, вмиг выметает из мужицкой головы всякое
благоразумие, не оставляя и пылинки от множества опусов о морали,
наработанных человечеством за всю свою историю.
Петр тяжело заерзал в своем кресле и на минуту прикрыл глаза. Но вслед
за тем улыбнулся, желая наперед несколько смягчить впечатление от своей
истории.
- Это произошло на одном великолепном, бело-песчаном пляже с высокими
крутыми дюнами. Растянувшись во весь рост, и заложив руки за голову, я лежал
на западном скате и любовался сказочной красотой и богатством островного
Тихоокеанского пейзажа в лучах заката. Голубое небо с проплывающими мимо
легкими, воздушными облачками над синей бирюзой гладких волн, и половина
раскаленного солнечного мениска над горной вершиной, зарождало в душе целую
симфонию чувств и желаний. Я решил последний раз скатиться вниз к воде. Мое
уставшее от дневной жары тело стремительно понеслось вниз, и я с закрытыми
глазами и выброшенными вперед руками оказался под водой и тут же наткнулся
на человеческое тело. Это была она. Мы потом громко смеялись на берегу. Она
говорила на русском. Приехала в длительную командировку от Министерства
внешней торговли.
- Извини, друг. Кажется, я уже заболтал тебя. Нет, говоришь? Тогда,
продолжаю.
- Нелепо пытаться рассказывать, что и как у нас с ней было потом. Об
этом не говорят. Это сокровенная ценность каждого человека.
Петр замолк. Раскуривая очередную папиросу, запрокинул голову назад, с
шумом выдыхал голубые клубы дыма.
- Мне пришлось, - продолжал он, отклонившись несколько в сторону и
опять оттягивая суть затеянного разговора, - ... пришлось в студенческие
годы побывать на практике в Англии. И как можно было там не посмотреть
стриптиз? Как только не охаивали у нас в Союзе это зрелище. И, признаться, я
сам по дороге туда думал о том, насколько отвратительно выставлять свое тело
на показ публике, тем более за деньги. И вот, пришел, занял место. И
случилось так, что за моей спиной, в соседнем ряду, неожиданно раздался
русский говор двух женщин. С их слов я понял, - они пришли не только из
простого человеческого любопытства, а как знатоки театра, изобразительного
искусства, балета. Они открыли для меня совершенно неожиданную сторону этого
зрелища. Они говорили о том, что человечество только недавно сумело вскрыть
и показать неисчерпаемую глубину и многогранность чувственных проявлений
женского тела. Искусство стриптиза, говорили они, раскрывают глаза женщины
на ее неограниченные возможности глубже познать себя и обогатить интимные
отношения очарованием, женственностью, вознести их до уровня наивысшего
счастья на земле.
Слушая эту лекцию о стриптизе, Володя стал сомневаться в том,
действительно ли его друг оказался в безвыходном положении. Так и хотелось
остановить его и сказать: " Похоже, про роковую петлю, которая все туже
затягивается вокруг твоей шеи, придумано тобою для того, чтобы позабавиться,
как я от жалости к тебе горькую слезу уроню". Но надо знать Петра. Сколько
замешано в его характере серьезного наряду с легкомысленным, чтобы проявить
терпение и выслушать его до конца.
- Извини, пожалуйста, - Володя постарался заметить помягче, - какое
отношение имеет все это к тому, что ты в ту ночь оказался в проходной
института?
Петру пришлось остановить свой рассказ. За его прямым, задумчивым
взглядом, с которым встретился Владимир, стояло все то, что его мучило и
нуждалось во внимании со стороны собеседника.
Левчук продолжал, не обращая внимания на вопрос.
- С этой роковой встречи на берегу океана все пошло прахом. Сослуживцы
и начальство стали замечать мою несобранность и невнимательность на работе.
Не прошло это и мимо внимания жены. Да, забыл сказать тебе, что к тому
времени я уже год, как был женат на Жане. Она преподавала английский для
детей и сотрудников посольства.
- Ты хочешь сказать, что у тебя с Жанной неудачный брак?
- В том то и дело, что такого сказать никак не могу.
- Тогда, видимо, тебя мучает совесть.
- Представляешь, Володька, ни то ни другое. Жанна очаровательная,
умная, преданная жена, которую уважаю, люблю и ценю. В особенности, за
готовность любой ценой сохранить нашу семью. Знаешь ли ты, на какое
самопожертвование она пошла, когда ей стало известна моя интрижка? Прежде
всего, сделала вид, что ничего не знает о том, что на самом деле со мной
происходит. Ни одного вопроса, никаких сцен. Она знала о моей дружбе с двумя
молодыми сотрудниками посольства, которые часто приглашали меня в ресторан
по разному поводу, и относилась к этим парням весьма настороженно,
неоднократно предостерегая меня против этой компании. Я же пользовался этим,
чтобы прикрывать позднее мое возвращение домой.
- Прошло несколько месяцев. Жанна не потеряла надежду спасти положение.
И главным ее оружием было молчать и не заводить разговора о случившейся со
мной беде. В последнее время, после каждой моей встречи с моей любовницей, я
в алкогольном дыму клялся всеми святыми, что это в последний раз и больше
никогда не повторится.
- Как-то вечером Жанна мне говорит, что не станет продлевать
заканчивающийся в следующем месяце контракт на работу в посольстве.
Поверишь, мы посмотрели друг другу в глаза, и все стало ясно для нас обоих.
Обессиленный в борьбе с самим собой, я согласился вернуться с ней в Россию.
Поглядывая на Петра и слушая его, Владимир позавидовал ему, его умению
в разговоре о своих грехах сохранить достоинство, полное уважение к себе, и
не допускать жалости со стороны.
- Как я понимаю, дело прошлое уже теперь. Однако, любопытно знать, чем
же девица тебя так заворожила, если ты "любишь" свою "очаровательную" Жанну?
Может, жена твоя, извиняюсь, фригидна, совсем не удовлетворяет тебя.
- И это не так. Как раз наоборот. У нас был, можно сказать, медовый
год.
- Ну, ты и силен. Просто позавидуешь.
Петр отвечал на вопросы с видом человека, которого меньше всего
волновали собственные прегрешения, как таковые. Для него важно было скорее
другое, - заглянуть в корень, разобраться в себе самом. В откровенном
разговоре с другом прояснить, как и почему такое могло случиться.
Однако, вместо этого он наткнулся на неожиданный выпад.
- Так что же ты, милый, еще хочешь? Жена, не жена..., даже слов не
подберу, - богиня, очаровательная женщина, богатейший человек. И любовница -
на стороне. Жил бы и наслаждался жизнью, раз уж с собой ничего поделать не
можешь. И, кстати, пока жена терпит твои проделки.
- Ну и пошляк же ты, друг мой закадычный! Да, да, ты, а не я грешный. -
И дальше продолжал с видом человека, умудренного жизненным опытом, -
Наверно, тебе и невдомек, что предмет разговора нашего - материя тонкая,
нежная и вместе с тем высокая, святая. Если хочешь знать, сверхчеловеческая
и в этом именно закавыка. Не нам ее решать и не здесь, на земле очерненной
нашими грязными деяниями.
- Ах, ты так, значить. Ну, и не надо за бога решать. Пусть он за нас
сам это делает, но действуй в ту или другую сторону и живи спокойно.
Собственно, в чем проблема? Любовница у него, видите ли, и он вынужден
скрывать это от жены. Мучается, переживает, несчастный такой, что за ради
душевного облегчения иногда заливает это дело горькой. О, господи, да
начиная, хотя бы, со святых времен Давида, когда совершенно открыто можно
было иметь целый гарем, и до наших цивилизованных, просвещенных дней,
сильные и не сильные мира сего имели и имеют любовниц. И никто особенно не
бьет тревогу в набат. Так тихо и мирно, временами спорят, и все остается,
как было. Вон известный французский писатель Виктор Гюго ухитрился даже
отбить любовницу у своего сына родного, и ничего, - вошел в историю, как
выдающийся писатель, поэт, гражданин. Остался навеки в почете и уважении у
народов всего мира.
- Какая же мелкота в твоем мышлении? Что - то от чиновника. По верхам и
обязательно чтобы по форме, а потом захлопнуть папку и с довольным видом
закрыть дело. Задумывался ли ты над тем, какими интимными пружинами наделил
нас бог и почему. Законная жена отдает тебе всю свою страсть, красоту,
обольстительность и разжигает тебя настолько, что тебе уже становится
недостаточно того, на что она способна. И невольно начинаешь посматривать по
сторонам...
- Ход, надо сказать, просто сногсшибательный и умопомрачительный!
Оказывается это она, суженная... в ней все дело. Как говорится, даже лучшая
песенка приедается. А тут, к счастью, на горизонте мелькнул вожделенный
образ женской наготы в магическом, гипнотизирующем, все покоряющем танце.
Божественное колдовское действо, в орбите которого шире раскрывается и
удерживается мужская страсть...
Володя вошел в раж и даже не подумал о том, насколько, легко, просто и
логично складывается мнение о чужих проблемах. Насколько ясно и вполне
определенно вырисовываются пути их решения даже, если они касаются самого
близкого человека. Может быть, ничего удивительного и тем более плохого в
этом нет. Друг, товарищ видит все со стороны, и на некотором расстоянии, с
которого несущественные мелочи, затемняющие общую картину, не видны и потому
их советы могут быть оправданы. Но по логике вещей для более верного совета
следовало бы еще примерять ситуацию к себе.
- Друг называется. Я к тебе с открытой душой, а ты еще немного и
сотрешь меня в порошок. - Подумав немного, добавил Петр: - О главном, из-за
чего я притащил тебя сюда, я тебе еще не сказал. Эта дама из Внешторга
вернулась в Россию, выследила меня и в тот злополучный зимний день я
возвращался от нее, и спьяну угодил в проходную института.
- И теперь у тебя опять все по новой?
- Не знаю, дорогой, не знаю. Во всяком случае, сегодня, на этот раз ты
меня спас. Если бы не согласился со мной в ресторане посидеть, может быть
и...
- Что ж, выходит, зря вы с Жанной пожертвовали карьерой в этой
прекрасной стране?
- Нет, не зря. Но об этом разговор особый. Как ни будь.
- Да, мне пора. Завтра у меня тревожный день. Аня моя в больнице. Врачи
подозревают опухоль. Иду на прием к врачу.
- Что же ты мне сразу не сказал? Морочил тебе голову столько времени.
Причем, всякой ерундой.
- Перед тем, как на что-то решиться, нужно дать мозгам отдохнуть. Так
что, - все путем, Петр.
- Что ты имеешь в виду?
Владимир долго раскуривал папиросу, и, наконец, дал волю желанию
поделиться с другом.
- Картина такая. Аня моя должна в скором времени поехать в Париж на
международную конференцию по стандартизации. И вот, накануне поездки
проходит обследование, чтобы получить необходимую для выезда за границу
справку о состояния здоровья и выясняется, что организм ее расположен к
онкологическим заболеваниям.
Володя потупил взгляд и покивал несколько раз головой. Выйдя из транса,
выпил остаток водки в своей рюмке и продолжал начатое с неторопливой
подчеркнутой интонацией.
- По закону подлости это называется удар судьбы ниже пояса. И момент то
какой выбран. Когда человек ценой упорного труда взошел на вершину своей
жизни. Именно в этот момент камень из под его ног срывается вниз, а сам он
повисает над пропастью... Но это еще не все. Кому - то нужно еще насладиться
падением человека, только что ощутившего радость достигнутого... Если бы
только секундное падение и... вечность... Достиг вершины, покупался самую
малость в лучах славы и собственного самодовольствия и с этой радостью и
сознанием того, что чего - то стоил в этом мире, да прямым ходом и туда,
откуда возврата нет... Так нет же! Вместо награды на прощанье, при последнем
роковом твоем падении, тебе приготовлены нестерпимые изуверские телесные и
духовные страдания... Там, во мраке узкой и глубокой скалистой расщелины,
куда безжалостно тебя сваливает судьба, острые выступы и каждая из них
вонзается в кровоточащее тело и наносит ему у порога вечного покоя страшную,
сводящую с ума боль за болью. И это вместо благодарности, признательности за
честно прожитую жизнь..., жизнь уникальную, неповторимую, обогащающую все
сущее вокруг... Спрашивается, почему и зачем. Если так уж необходима,
неизбежна смерть, ... почему не достойная, тихая, спокойная, разумная и
может даже с радостным чувством исполненного долга перед теми, кто еще
остается жить. Кому нужно это чудовищное надругательство в последние минуты
жизни?!
Петр был глубоко взволнован от услышанного. Он даже сразу не нашелся,
что сказать своему другу, а только пристально смотрел на него с выражением
человека ошеломленного неожиданным поворотом разговора.
- Чего это ты сразу так?
- Передо мной, друг, скончавшаяся несколько лет тому назад моя
сестричка...
- Подожди, подожди... Насколько я понял, Аня еще в больнице на
обследовании, а диагноз еще не окончательный. Стоит ли сейчас так
расстраиваться. И потом разреши-ка мне припомнить, что говорилось в статье,
которую я переводил с полгода тому назад для доктора Семенова. Ну да,
конечно, там было сказано, что практически все люди, так или иначе,
расположены к раку. Но заболевают те, у которых в организме отсутствуют