Беломлинская Юля. Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

   Кассеты у меня взялись вот откуда.
   Я однажды заманила к себе в дом знаменитого украинского кинорежиссера Сашу Игнатушу, которому негде было жить, и уговорила сыграть мне на гитаре. Купила микрофон, и мы все эти песни записали. Половину с Игнатушей, а еще половину с Алешей Слепаком - тоже случайно пойманным и хитростью заманенным в дом, гитаристом. Игнатуша попал в Америку случайно, на какой-то фестиваль. И обнаружил, что его знаменитый фильм, его же братья- украинцы распечатали пиратским методом и крутят вовсю. Он поклялся не уезжать, пока не выведет их на чистую воду - три года он прожил среди нас. Без ни хуя документов, денег и английского. То копал какие-то огороды, то долбил асфальт. Иногда жил с какой-нибудь красавицей.
   У меня он жил последние две недели. Ничего он толком не победил. А уж домой ехать боялся - через три года, начинает полностью казаться, что Старого света - не было и нет, а есть только Америка.
   Он сидел в моем роскошном красном кресле (вещи, найденные на помойке в Квинсе или в Бруклине - они всегда роскошные - бархатные, позолоченные, потому что только роскошные люди, позволяют себе менять мебель и выкидывать ее на помойку), и говорил:
   Боюсь ехать. Все уж забыли про меня. Про кино мое. Кто ж меня теперь впустит обратно в режиссеры? Ладно. Пойду в трактористы... Отец был пастухом - и ничего. А мать - почтальоном. А я - в трактористы пойду.
   С ним было легче, чем с Лешей Слепаком, у которого родители московская интеллигенция, а дядя и вовсе знаменитый правозащитник.
   А все равно - трудно. Их обоих заносило, то в рок, то в попсу. А я точно знала - КАК НЕ НАДО. Вообще - точно знать, КАК НЕ НАДО- это очень важно. Потому что - КАК НЕ НАДО - еще можно узнать. А уж КАК НАДО сдохнешь, не разберешься. Про то, как не надо, я точно знала, благодаря одному ужасному случаю:
   Мы с Юзом Алешковским очень друг другу симпатизируем. И хорошо друг друга понимаем. Однажды он даже спас меня от мамы.
   Она требовала, чтоб я устроилась на работу, перестала забивать детям голову всякой хуйней и под видом мифической Русской идеи протаскивать идею безделья и лени. Из-за детей она сильно переживала. Особенно когда Лизочка отказалась посещать компьютерные курсы, а вместо этого пошла изучать реставрацию, и на мамино замечание, что этим много не заработаешь, ответила,
   ( нет, не с еврейским акцентом из анекдота - так разговаривают почти все эмигрантские дети - это "английский" акцент!):
   -Мама, ты не родила детей, которые интересуются зарабатывать деньги. Ты родила детей, которые интересуются совсем другими вещами.
   Я понимаю, как ужасно услышать такое от собственного ребенка в Нью-Йорк-городе 1998-го года. Это настоящая ЕРЕСЬ. Ересь и сектантство. Причем, они меня вырастили в этой секте - питерской интеллигенции, они же меня приучили с трех лет не предавать и не отрекаться, а там, в Америке ужаснулись тому, что сделали, а было уже поздно. И с детьми - было уже поздно. Я панически "держала" в этой ереси свою дочь, а заодно и сестру. И сразу нашла всяких подходящих американцев - Селинджера, Бредбери, Леонарда Коэна и Тома Уэйтса, Кустурицу и Роберта Альтмана, а потом уж и сами дети подтянули живую "человечью фасоль" - таких же потерянных эмигрантских деток - всех цветов и народов. А все равно их компания считается "русская". Говорят по-английски - это единственный общий язык. Значит "русская" - за Русскую Идею.
   Селинджера и Бредбери мама мне как раз и принесла в клюве - лет в тринадцать. С этого возраста мы с ней уже читали одни и те же книжки. Алешковского - немного позже - с пятнадцати. По крайней мере - он был серьезный авторитет. И вот когда он однажды позвонил и, ничтоже сумняшись, объявил маме, что от всей русской литературы 20-го века останутся только три книжки:
   первая - его "Николай Николаевич"
   вторая - "Москва-Петушки" и
   третья - моя "Мечта о лошади"
   Это произвело сильное впечатление.
   Особенно если учесть, что мама в ту пору уже была дважды номинирована на "Букера" и даже вышла в финал, и по-честному, получила из России тыщу баксов. Она, конешно, работая на складе комиссионного магазина, не особо поняла, чего такое случилось и откуда деньги, но все же какое -то смутное осознание себя не только в качестве кладовщицы, к ней постепенно стало возвращаться и, ясное дело, я ей казалась ничем другим, кроме как злостной саботажницей. И к моменту, когда Алешковский позвонил - она со мной уже пару месяцев не разговаривала. А ему - поверила! Простила меня. Сразу легше жить стало. И главное дети-то вышли хорошие.
   А случай то с Алешковским вышел вовсе нехороший. Был его вечер в "Самоваре" - но сам он не пел, а только рассказывал, а когда надо петь, включал запись. Я знала, что его кассету записал Макаревич. Слушая это унылое правильное пение, я решила, что сам Макаревич и поет. Вот такое свое обычное, не хуже чем "Унтер-апельсины" - "недовложение мясного продукта". Как поет Юз - я несколько раз слышала. Да и пару раз и вместе пели в гостях. Он пел здорово. И вот в "Самоваре" я подошла к нему и сказала:
   - Одного я не понимаю, как ты мог разрешить петь твои песни этому человеку, который никакого отношения не имеет ни к тебе, ни к этим песням, ни к их героям...
   Ты совсем, что ли ебнулась, старуха? Какой на хуй, человек?
   Макаревич. Это ж он поет?
   Это я пою! Какой на хуй Макаревич? Он запись делал. Я пою. Да, я первый раз в жизни пою - НОРМАЛЬНО. Трезвый, с НОРМАЛЬНЫМИ музыкантами. Стараюсь слушать музыку. НОРМАЛЬНО, в общем, пою. ПРОФЕССИОНАЛЬНО. Андрюша сделал наконец ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ запись. И я ему страшно благодарен.
   От Юза конешно не убудет - найдутся люди, которые по-прежнему будут петь его НЕПРОФЕССИОНАЛЬНО.
   Я же первая. Я не всегда пою свои - у меня есть еще две другие программы "Любимые песни" одна - про Любовь и войну, другая про Тюрьму и суму, там всегда "Окурочек" и "Лесбийская".
   А тогда я, конешно, расстроилась - распереживалась, но он-то спьяну не особо прочувствовал, как я невпопад выступила.
   В общем, КАК НЕ НАДО, я точно знала и мучила своих музыкантов.
   В результате, кассету мы записали, но уж ни о каком романе, нечего было и мечтать - оба они сказали, что ни одна баба их отродясь так не дрочила, и без содрогания они смотреть на меня больше не могут.
   При этом Игнатуша со своими пастухами и почтальонами все же врубился в то, что мы сделали, полюбил эти песни и признал, что все мы правильно сделали, а уж Слепак, так до сих пор и прибывает в твердой уверенности, что я - буйно помешанная.
   А оба они пришли в мой дом, думая, что все это, ну такая форма ухаживанья (моего за ними!) - типа, пойдем ко мне, посидим, песни попоем. Вот они и пошли, потому что СОГЛАСНЫЕ БЫЛИ. А после этих песен, они уже были заебанные мною, до такой степени, что ни на что уж не согласные! А может даже и не способные уже... от усталости.
   Тем не менее, кассеты были, мы с Полей их тоже продали и спокойно себе заплатили рент. И на счета еще хватило. Я с тех пор всегда говорю, что русской поэзией в Нью-Йорк- городе можно заработать неплохие бабки - штуку за вечер. Ну не так чтобы очень, но все же... Не всем это конешно удается в общем, то только мне и Бродскому, но смело можно сказать, что русский поэт - в Нью-Йорке - хлебная профессия.
   Вот такой черный юмор. А жизнь продолжалась, и на следующий месяц пришел новый рент...
   Но сейчас мы не будем о грустном.
   Все равно моя жизнь с того дня переменилась. Выяснилось, что люди перевоспитываются в сущих ангелов - ужасно быстро. Они все согласились! С этой моей Русской идеей. И перевели меня из Городских сумасшедших - в Матушку-Пророчицу и в настоящую Нашу Ахматову.
   Я стала тогда дальше всюду выступать - уже без Поли, которая отвалила в свою Онианту, но зато со Слепаком, или с какими-нибудь другими, достаточно случайными гитаристами. Триста человек уже не приходили, но приходило иногда человек сто пятьдесят.
   Это очень много для такой Бедной Девушки, как я.
   И для Русской идеи - тоже много.
   Детей стали приводить. Я говорю:
   Вы что? У меня мат-перемат!
   А они отвечают:
   Насчет мата - у тебя мания величия. Ну, есть пару раз. Ничего, пой, не обращай на детей внимания. Все равно никакого другого места, кроме твоих концертов, где дети могут учиться хорошему русскому языку - тут нету.
   Вот так люди начали мне доверять, и уже не надо было им ничего рассказывать про измену и отречение, потому как никто отрекаться больше не хотел. Все теперь хотели Любви и России.
   Любовь и Россию лучше всего было организовать в ресторане "Русский Самовар". Чем я и занялась.
   ДАВАЙТЕ ВСЕ ВМЕСТЕ, ВЫПЬЕМ СТАКАНЧИК ВИНЦА.
   "Самовар" место недешевое. Но мне по-прежнему хотелось именно туда. Так уж сложилось за годы работы в Гармент-дистрикте, что именно это было мое место. Когда-то была работа, были деньги на "Самовар", потом все изменилось, а кошачья привязанность к этому месту, и собачья, к идее этого места, остались. И в церковь я перестала ходить по субботам. Я научилась там - как исправить все внутри себя, вся злоба из меня улетучилась, а потом и мир вокруг немного получшал. И мне хотелось какой-то смеси церкви и кабака. Я все вспоминала этих стариков в синагоге с буквой "М", как они пьют лимонад с селедкой и поют:
   Давайте все вместе, выпьем стаканчик винца!
   Прямо там, в синагоге они так пели. За большим длинным столом. Молились и пели. И на свадьбах пели эту же. Тогда они вставали - много стариков - и пели изо всех сил - не хуже казачьего хора.
   В общем, я решила как-то подтянуть к любимому "Самовару" свою новорожденную паству. Опять же Бедных девушек. Чтобы там, не отрываясь от стаканчика винца, продолжать свои проповеди. Для этого первым делом требовалось научить богатых и бедных осуществлять вот это самое ДВЕСТИ ВМЕСТЕ!
   Теперь уже на своих концертах я не рассказывала про абстрактную Русскую идею, а все больше про суп и бутерброды. Ну, о том, что бедные могут встречаться с богатыми в "Самоваре", но тогда не надо там брать суп или бифштекс. Потому что это неловко и неправильно что-то жевать, когда напротив сидит человек и ничего не жует. И нельзя ему протягивать свою тарелку, со словами:
   - Хочешь супу отхлебнуть?
   И не надо говорить:
   -Пойдем, я тебя угощаю.
   Потому что есть очень много людей, которые не хотят, чтобы их угощали.
   По крайней мере, вот в такой форме.
   Они тогда чувствуют себя "приживалами".
   А Бедные девушки - "интересантками".
   Об этом столько всего написано в русской литературе. И в нерусской тоже. Но никто не дает советов - чего делать- то? А я - знаю:
   Бедному - вообще лучше всюду ходить с фляжечкой. И потихоньку из нее наливать.
   А богатому лучше взять себе такую еду, из которой легко получается много бутербродов - тарелку с разными кусочками, или паштет, или всякие "соленья".
   (Подобно тому, как знаменитые Десять заповедей, на самом деле, сочинялись для жителей маленькой деревни, и оттого иногда звучат странно и даже непонятно в нашем большом мире, все мои рекомендации касались исключительно "Русского Самовара" и его меню).
   Взявши тарелку с чем-нибудь, легко разделяемым на несколько порций, богатый человек может сказать невзначай:
   - Давайте - закусывать. А то без закуски - опьянеем.
   Невзначай! Закусывать спиртное - это очень важно. Особенно важно, чтобы Бедные девушки закусывали - иначе они напьются. Натощак, да еще и с недосыпу - можно сильно опьянеть, а кому нужна пьяная девушка? Нужна - ВЫПИВШАЯ, а это совсем другое слово и состояние.
   Еще бедные могут не стесняться и сами брать себе это Сырье для бутербродов - в складчину - одну тарелку на пятерых. Так не разоришься.
   Я не сама все это придумала. Мои родители были первые стиляги. Художники и их чувихи. И они ходили в ресторан "Восток". Денег у них не было. Сначала они шли в столовую напротив и там плотно обедали. Потом в уже шли в "Восток".
   Брали там бутылку водки на всю компанию. А закусывать все равно надо. И они брали самое дешевое, что там было - гречневую кашу - большую порцию на всех! И никаких комплексов.
   Однажды, мама рассказывала, официантка вдруг принесла им вместо гречневой каши целую тарелку разных закусок. Мальчики занервничали, но не решились говорить: "Уноси - денег нет" - неудобно им было перед Бедными девушками. Прикинули - у кого-то часы с собой есть, оставим в залог, потом как-нибудь да отдадим, и все съели. А потом говорят:
   - Роза, сколько мы тебе должны?
   А она отвечает:
   -Только за водку. А закуска - это я вам принесла, чего другие не докушали!
   С официантками все они дружили. Это даже я помню - родители приводили меня маленькую в "Крышу", и официантка кричала повару:
   -Сень, клади ПОЛНЫЕ порции. МОИ ГОСТИ пришли!
   И все люди с других столиков начинали внимательно глядеть в наши тарелки - какие такие ПОЛНЫЕ порции?
   Вот так они жили. А теперь этот поезд ушел - он мчится в Чаттанугу-Чучу....
   "Чучу" я потом специально сочинила так, чтобы это выглядела, текстом тех лет, когда вся эта "Чуча" - печаталась на рентгеновских снимках.
   ...Но пускай твердят, что ты нелеп и смешон
   И пускай хохочет нам вослед саксофон
   Брось, себя не мучай,
   Вспомни, МАМБУ - ЧУЧУ
   Я танцую только с тобой!...
   Вот такие истории я рассказывала на своих концертах, и все смеялись. А потом точно так и поступали. И богатые и бедные. От этого в "Самоваре" началось уже совсем невообразимое веселье, и полное братание всех социальных групп. А уж Бедные девушки начали ходить толпами.
   Первым эту мою идею воспринял сам Каплан, и теперь в красивой зале наверху по вторникам читали стихи, а потом все выпивали, и он нас угощал всякими кусочками на тарелочках. Потом люди шли вниз и еще выпивали по моему методу. В результате, "Самовар" не разорился, а начал расцветать все больше и больше.
   Стихи и Бедные девушки, Любовь и Россия - вдруг оказались невероятно притягательными для народа вещами. И народ - повалил валом...
   Не знаю, насколько актуальна эта проблема для нынешней России - как бедным людям посещать рестораны? Может пока еще и не актуальна.
   Но зато я видела вчера - как молодой человек - дал нищему хабарик - он бросил его на землю. А дядька этот бомж - кричал:
   -Да не бросай! Да что ж ты на землю-то бросаешь...
   И ясно совершенно, что ему не за себя обидно - он то из помойки есть может, а как раз именно - за Державу.
   Вот как надо давать хабарик.
   Или вообще не давай, или дай человеку хабарик, прямо в руку и скажи:
   - Возьмите, пожалуйста.
   Или скажи:
   - Курите на здоровье, дяденька.
   Или:
   - Курите на здоровье, дедушка.
   А говорить:
   - Кури, дед,
   Это - тоже не совсем правильно.
   Я этому научилась из книжки "Братья Карамазовы" - там Алеша все носит и носит деньги - капитану Снегиреву. А если не читать "Братья Карамазовы" кто этому научит? Раньше люди, откуда- то узнавали об этом. А сейчас дети дикие. Их только на балет водят и на фигурное катание. Или обучают английскому языку.
   Покажите мне человека, который стал лучше от просмотра "Лебединого озера"?
   А в Мариинке - идет игра в Казаки-Разбойники - вот по какому поводу:
   Там разная цена за билеты для, наших, и для иностранцев. Ну, это нормально - и деньги надо собирать с туристов, и Бедной Девушке надо попадать на это самое озеро - особенно если ей уж лет 70, и она интеллигентная питерская старушка. Но так сложилось, что мир становится все больше и больше общим, и у многих питерских детей есть друзья - заграничные дети. И они все - сильно небогатые. Ну и конешно русские детки пытаются своих друзей проводить по русским билетам. Или хотя бы брать два - один подешевле - плохой иностранный, и второй, русский - хороший. И вот все тетки и бабки в театре - СТРАСТНО этих ребят отлавливают.
   Требуют для проверки правильно произносить русские слова. Почти как казачий разъезд, который говорил жиду:
   - Скажи "кукуруза"!
   Они азартно вылавливают этих бедных студентов, чтоб те не сели на место получше. Они вообще - нашли наконец свое место - все эти вохровки растерявшиеся на некоторое время:
   - Кого ж теперь "Держать и не пущать"?
   Теперь они все в Мариинке снова при деле. В лучших традициях советского времени.
   В общем, непонятно - откуда узнавать про то, как давать хабарик. И вообще,
   как давать?
   Это важный вопрос, а никто не учит. А мне про хабарик как-то неловко. Вот если бы наши мужские герои - ну которые стоят перед стадионами - Шевчук, Кинчев что-нибудь такое сказали.
   Но они что-то все время выкрикивают про Родину. Вообще про высокое. Получается то же "Лебединое озеро" - только не в пачках, а в "ирокезах" - но тоже - красочное зрелище, много звуков - и ничего о душе. Все это "Кимвал, попусту бряцающий". Крик в небо и полное нежелание подмести под ногами.
   И очень грустно наблюдать, как все эти люди потом огорчаются, что крик их - там, в небе - не слышат. Вот с такими классными усилителями - самой лучшей системы - и... не слышат. Лучше бы они хоть раз шепотом про хабарик рассказали...
   Конешно - легше призывать бедных пойти и у богатых попросту все отобрать. Как там у Лимона?
   - Шахтерам винтовки, банкиров - повесить!
   И - антитеза, что-нибудь такое из старой жизни:
   - А мы - черной кости, кухаркиным детям, скажем - в рыло!
   Тоже - легше.
   И никогда сумасшедшим не прослывешь. И про Русскую идею - хорошо - меня вот за это из Городских Сумасшедших перевели на повышение в Матушки Пророчицы.
   А про ресторан и о том, как совместно выпивать - с таким разговором можно конешно нарваться на многие нарекания.
   Но я продолжала вести все эти разговоры, и все вокруг возмечтали выпить совместно стаканчик винца.
   Россия к этому времени окончательно сконцентрировалась на территории "Русского Самовара", и Любовь тоже стала туда подтягиваться.
   В этом важную роль сыграл сам Каплан. Во-первых, он - настоящий РОСКОШНЫЙ МУЖЧИНА. Не хуже моего Захар Михалыча.
   И по-англицки говорит с оксфордским акцентом.
   Во- вторых, будучи типичным питерским шестидесятником, он сильно далек от идеи женского равноправия и потому всех женщин, находящихся в его ресторане, считал своим личным имуществом. И по этой причине - он их защищал от любых притязаний со стороны. Там в "Самоваре" - никогда мужчинам кадрить дам, не разрешалось. Выведут и все.
   Поэтому там развелось столько самостоятельных Бедных девушек - девушкам как раз можно было все что угодно. И этот вариант многих устраивал. То есть - сначала ты ведешь, себя как полная... ФЕМИНИСТКА, флиртуешь, с кем твоей душеньке заблагорассудится, поешь и отплясываешь, а в случае чего - Роман Аркадьич - тебя завсегда прикроет. Хулиганов он не терпел - сам-то был страшный матершинник, но всегда говорил:
   Здесь достаточно одного человека с тяжелым характером.
   Было очевидно, что хозяин "Самовара" любит в этой жизни три вещи:
   РОССИЮ,
   БЕДНЫХ ДЕВУШЕК,
   и стишки.
   В результате этих любовей, и моих проповедей, там постепенно расцвела полная Феденькопротасовщина, Невечерняя Заря и Загадошная Славянская Душа.
   Работницы топлессов и эскорт-сервисов из "Дяди Вани" частично перекочевали в "Самовар", некоторое колличество набриолиненной молодежи из "Рюмки"- тоже.
   Саша Журбин молотил по клавишам белого рояля, и все пели хором:
   Черный ворон,
   Черный ворон,
   Черный ворон,
   Переехал мою маленькую жисть!
   Иногда он давал мне микрофон, и я одна пела что-нибудь задушевное:
   "С одесского кичмана, бежали два уркана...", или
   "Ваше величество, женщина, вы неужели ко мне?"
   А то еще бывало:
   "Я милого узнаю по походочке...", или
   "Перестаньте летать надо мной, журавли!"
   Петь я, с его помощью, все же немножко научилась.
   Вот такое ЗАБУБЕННОЕ веселье журбинских дней, сменялось НУТРЯНОЮ Русскою Тоскою - когда работал Саша Избицер.
   С Сашей никто не пел хором, но сам он пел так - что невозможно было слушать без слез.
   ...Девушку из маленькой таверны
   Полюбил угрюмый капитан
   За глаза пугливой серой серны
   За улыбку и за тонкий стан...
   И еще Вертинского и про "Товарищ, мы едем далеко..." пел Саша Избицер потомок древнего раввинского рода, пианист из Малого Оперного.
   Саша расцвел в Америке - там, в Питере, он прожил бы жизнь - так никогда и не узнав, что может быть, вот таким потрясающим шансонье.
   Поначалу он был в ужасе оттого, что надо не только играть на рояле, а еще и ПЕТЬ. Перед пьяными купчиками! Ему - серьезному пианисту из Малигота.
   И вообще приличному еврейскому дитяти, жизнь которого шла строго по определенному маршруту - Школа при Консерве, Консерва, Малый оперный.
   Шаг влево, шаг вправо - считается побег. Если бы Саша нашел в Нью-Йорке более академическую работу - ну, например сразу сел бы куда-нибудь преподавать или даже играть в балетной школе, жизнь его наверное не слишком бы изменилась. Но в "Самоваре" с ним, конешно, случилось чудо. Сначала он пел Вертинского "под Вертинского", а все остальное и вовсе не понимал, как надо петь и зачем.
   Однажды я пришла, а Саша в истерике:
   - Что делать? Там пьяные гуляют, они мне дали СТО долларов и велели петь о Сталине! А я больше не знаю!
   - Ну а, сколько ты уже спел? Десять спел?
   - Восемь! Больше не знаю.
   - "Карась" - он всегда "карась" - песня - десять баксов. Значит надо еще две. "Товарищ Сталин, вы большой ученый" ты им пел?
   - Но им надо сталинские, а не антисталинские!
   - А кто это оговаривал? Пой спокойно, а последнюю я сама спою.
   Саша спел Алешковского, а потом я попросила его играть "Семеновну", и Оратория о великом вожде была закончена, на достаточно сильной ноте:
   Семеновна - баба русская
   Жопа толстая - юбка узкая!
   Семеновна - баба хитрая
   Была за Сталина - теперь за Гитлера!
   Была за Сталина, за конституцию
   Теперь за Гитлера, за проституцию!
   А кто скажет, что эта песня не про Сталина? Хорошая песня. Мама научила.
   Саша в ужасе был. Ему казалось, что он герой повести Куприна "Гамбринус". Тот самый Сашка.
   - Они пьяные! ПЬЯНЫЕ СТАЛИНИСТЫ! Они сейчас поймут, что мы над ними смеемся...
   - Саша, они ничего тебе не смеют сказать. Они дали стольник, ты сыграл им 10 песен. Тут не Одесса 1914-го, тут Нью-Йорк 89-го. Демократия и вообще ... еврейский город. Чего ты боишься? Ты свой "карась" отпел. Теперь пой, то, что хочется. Пой Вертинского спокойно.
   ...Не знаю, может в начале вечера они и были сталинисты, но к этому моменту они были уже обыкновенные, просто в жопу пьяные русские люди, и родная "Семеновна" привела их в такой восторг, что, уходя, они положили ему еще двадцатку. Саша ее трогательно презентовал мне на такси, и это было как всегда кстати.
   Но бояться он после этого вечера перестал. А потом сам запел и русские народные и цыганские - как будто выдохнул однажды все свои страхи и комплексы...
   А слава "Самовара" все росла и росла. И с любовью дело наладилось - она прочно поселилась в этом месте и то тут, то там вспыхивали ее очаги, разного вида - от банальных интрижек до матримониальных намерений.
   Постепенно Большой нерусский Нью-Йорк тоже заинтересовался "Самоваром". Бродвейские актеры захаживали туда по ночам и, конешно, полюбили все, что там происходило.
   В Нью-Йорке к тому времени подобное веселье бывало только в гейских барах (там и покруче бывало, как вы помните из предыдущих глав).
   А тут - гляди-ка, так оттягиваются разнополыя, разнополовоориентированныя, да еще и разноцветныя! Бармен Боря - через своих балетных друзей, приучил ходить в "Самовар" негритянских актеров и певцов.
   Это окончательно дополнило охуительный иммидж Русской идеи и Славянской души. Очень знаменитый черный бродвейский бас пел "Подмосковные вечера".
   Поля не сразу поверила мне, что "Самовар" это классное место. Она считала, что это что-то вроде бруклинских русских ресторанов - эдакая смесь Мюзик-Холла с привокзальным буфетом. Но однажды, я ее все же туда заманила, и на мое счастье, как раз пришел Джонни Депп.
   Джонни Депп - актер всяких молодежных культовых фильмов: "Бойцовской рыбки" и "Аризонской мечты". Поля говорит:
   - Гляди как этот русский парень за баром, на Джонни Деппа похож.
   - Да это настоящий Джонни Дэпп, дурища. И пока ты тут ушами хлопаешь, его уже проститучья "мамка" Сабина благополучно схватила за ручку и ведет к своему столику.
   Все же Поле удалось с ним немного поболтать - от Сабины он сбежал и снова оказался за баром. Но актеры - не так часто оказываются интересными собеседниками. Чаще всего они или - павлины, занятые собой или наоборот, люди крайне застенчивые, и с трудом вписывающиеся, в непринужденный разговор.
   Но то, что "Самовар" - " в законе", Поля после этого случая признала безоговорочно.
   В "Самоваре" иногда пел Посол Серега - человек, в течение всех этих смутных лет, представлявший человеческое лицо России в ООН. И за его живую, обаятельную и по-честному, человеческую физиономию, наверное и давали всякие займы.
   В такого Серегу - трудно не поверить - из-за него знаменитые нью-йоркские красавицы пили кислоту, а обманутые мужья стрелялись. Голос у него могучий, а любимая песня: "Есть только миг, между прошлым и будущим..."
   Еще - "Тетя Надя на параде".
   Время от времени он нас покидал - ездил в Москву - орден получать. Получит орден и никогда не пропивает его! Носить, правда, тоже не носил...
   Один миллиардер - главный по якутским брильянтам, изумительно пел джаз - всякого Армстронга по- английски. Все эти "Золотые московские мальчики" из которых потом получились капиталисты - всегда любили Америку. Да и знали ее немного получше других. Пораньше.
   Из девушек - я пела больше всех. Я была запевала. А уж потом девичий хор подтягивал. Была еще ослепительная красавица Лилька - она тоже пела и всегда приходила с мамой.