Страница:
— Это не имеет значения, хочу я или нет, — сказала она. — Но я поеду, несмотря ни на что. Я боюсь, что ты навлечешь на себя беду. Может, мне удастся предотвратить ее. Не знаю. Возможно, Элизабет простит меня скорее, чем тебя. Может, герцог прислушается ко мне. А может быть, Джон — возможно, Джон прислушается. В любом случае я должна быть там. Как можно оставаться здесь и представлять все самое страшное?
Кристофер сжал плечо сестры.
— Ты замечательная сестра, Нэнси, — произнес он. — Самая лучшая. Мне очень жаль, что я втянул тебя во все это. — Нэнси посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Кристофер еще сильнее сжал ее плечо.
— Господи, Нэнси, — зашептал он. — У меня есть дочь. Я — отец.
Девушка обняла его и прижалась головой к груди.
Уинни сильно изменилась. Это была уже не та веселая, жизнерадостная и кокетливая девушка, которая строила глазки многим мужчинам, включая и его, но которая тем не менее ждала того единственного, кто навсегда завоюет ее сердце. Она подурнела и потеряла былую привлекательность. Ее глаза, обычно сияющие и смеющиеся, теперь стали тусклыми и настороженными. Девушка всегда старалась отвести взгляд, особенно если разговаривала с мужчиной.
И все-таки она каждый день встречалась с Антуаном. Антуан чувствовал, что ей нужны эти встречи, и девушка была признательна ему за это. Они не делали тайны из своих встреч.
Антуан понимал, что другие слуги наверняка считали их любовниками. Но все видели, что Уинни была несчастна и очень напугана. И все, вероятно, считали Антуана жестоким и ревнивым любовником. Они не любили его, что было вполне естественно. Однако их враждебность не трогала Антуана, он не испытывал желания оправдываться перед людьми.
Англия, как и сами англичане не слишком интересовали его, хотя Антуану хотелось узнать побольше о Лондоне с того дня, когда они приехали из Нью-Йорка.
Уинни, похоже, воспринимала Антуана как старшего брата. Она рассказывала ему о себе, своей семье и своих мечтах. У нее был младший брат, которому граф уже предложил работу, как только мальчику исполнится шестнадцать. Это будет в следующем месяце. Теперь Уинни не одна будет помогать матери.
И Антуан поверял ей свои мысли; он ни с кем не был так откровенен, с тех пор как покинул Монреаль. Он рассказал ей о тяжелой, полной опасностей и приключений работе человека, занимающегося скупкой мехов в самых глухих районах Канады, о желании всех скупщиков накопить достаточно денег, чтобы купить небольшую ферму под Монреалем, на водном пути Святого Лаврентия. Но со скупщиками мехов рассчитывались в Монреале после их возвращения из долгих и утомительных поездок по стране, и они начинали тратить деньги на еду и на выпивку. И таким образом у них не оставалось ничего, и им опять приходилось отправляться на заработки.
— Я согласился остаться с ним, — говорил Антуан девушке, кивнув в сторону дома, — потому что у меня появится возможность накопить немного денег. Я люблю его, хотя и не люблю рассыпаться в благодарностях. — Антуан пожал плечами. — Но однажды я вернусь назад, Уинни, куплю ферму, о которой мечтаю, и буду сеять пшеницу и растить детей. Много детей. У моей мамы нас было четырнадцать. Двенадцать из них живы. А у меня будет семь или восемь. Я не собираюсь выжимать все соки из своей жены, ведь правда?
Уинни засмеялась. Она теперь редко смеялась, да и то только тогда, когда была рядом с ним. Он был единственным мужчиной, до которого она могла дотронуться и которому могла позволить прикоснуться к себе. Она всегда брала его под руку во время прогулок. Если девушка встречала Мартина Ханивуда, ее одолевали страшные воспоминания, и она искала утешения в объятиях Антуана.
Однажды она сама обняла Антуана за шею и радостно улыбнулась ему, потому что Мартин уехал из Пенхэллоу и не собирался возвращаться.
— Наконец-то я в безопасности, мистер Бушар, — сказала она. — Вы не можете представить, что я переживала, когда встречалась с ним на лестнице или в коридоре. Меня охватывал ужас. — Но ее улыбка вдруг исчезла. — Неужели я никогда больше не буду чувствовать себя чистой? — с тоской спросила она Антуана. — Как вы думаете, смогу ли я забыть то, что произошло?
После отъезда Мартина, когда девушка встретилась с Антуаном, она выглядела взволнованной. На следующее утро Нэнси уезжала в Лондон, и Уинни должна была отправиться вместе с ней.
— Мы едем в Лондон, мистер Бушар, — говорила она. — Но я не могу туда ехать. Там так много людей. И он тоже там!
— Ты поедешь в Лондон, Уинни, — сказал Антуан. — И ты пройдешь с высоко поднятой головой, если вновь увидишь его. Антуан позаботится о твоей безопасности, моя малышка. И может быть, у него появится шанс воткнуть нож в улыбающегося мистера Ханивуда.
— Нет, — тревожно заговорила девушка. — Вы не должны делать этого ради меня, мистер Бушар. Пожалуйста, даже не думайте об этом. А вы тоже собираетесь в Лондон?
— Ну да, — ответил он. — Граф никуда не ездит без меня. Да что мне здесь делать одному?
— Как же я не догадалась, что вы тоже едете! Тогда в Лондоне я буду чувствовать себя спокойнее. Мистер Бушар, я не надоела вам? Я не хочу быть обузой для вас. — Глаза девушки наполнились слезами. — Только рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Со временем я преодолею это, правда? Я все забуду. Антуан взял девушку под руку.
— Так мы идем гулять? — спросил он. — А то скоро надо будет упаковывать вещи. Ох уж эти сундуки с вещами! Ох уж эти богатые англичане! У них одежды больше, чем они могут надеть. Сколько раз в день ты можешь плакать? Вчера два раза?! Стыд какой! Сегодня уже три или четыре раза.
— А я не считала! — ответила девушка, засмеявшись, и в это мгновение она напомнила Антуану ту маленькую хорошенькую служанку, чье кокетство так ему нравилось. Маленькая служанка, ее душа была растоптана мужчиной. Но он убьет его, отомстив за девушку.
Око за око, мрачно подумал Антуан. Вернее, два глаза за один, что отвечало истинному духу диких просторов, да и справедливости тоже.
Кристина сидела с няней, у нее на коленях лежала открытая книга. Девочка вскрикнула, отбросила книгу и подбежала к матери.
В жизни не может быть большей радости, подумала Элизабет, обнимая свою дочь и прижимая ее к груди. Как ей недоставало ребенка! Элизабет не смогла сдержать рыданий.
— Мама! — Кристина тоже плакала.
— Милая! — Элизабет еще крепче прижала к себе ребенка. — Наконец я дома. Как я скучала по тебе!
Няня подняла книгу и тихо вышла из комнаты. Кристина плакала навзрыд.
— Мама, — говорила она рыдая. Элизабет прошла через комнату с девочкой на руках и села в низкое кресло. Дочь еще сильнее прижалась к матери. — Мамочка, я больше не буду плохой. Я обещаю хорошо себя вести. Только не оставляй меня, мамочка.
— Плохой? — Элизабет поцеловала ее в щеку, убрав темные волнистые волосы с ее худенького личика. — Мой ангел, ты никогда не была плохой.
— Я плакала в твой самый счастливый день, — всхлипывала Кристина, — и поэтому ты исчезла. Я больше никогда так не сделаю, мама. Пусть он станет моим папой, только не оставляй меня, мамочка. Обещаешь? Обещай мне, мамочка.
Элизабет покачала девочку.
— Меня увезли силой, — ответила она, — но я вернулась, как только смогла, Кристина. Я сразу поднялась к тебе в комнату, я еще не поздоровалась с дедушкой. Я никогда не оставлю тебя, милая, даже если ты будешь плакать целыми днями. Даже если бы ты была плохой. Ты ведь моя родная девочка, как я могу жить без тебя?
Кристина еще немного поплакала, но это были слезы радости.
— Это дедушка сказал, что я плохая, — сказала она немного погодя.
Элизабет поцеловала ее в висок.
— А дядя Мартин приказал няне держать меня в детской, чтобы меня не было слышно, — продолжала Кристина.
— Они просто беспокоились, потому что маму увезли и никто не знал куда, — пояснила Элизабет. — Но теперь я вернулась.
— Дядя Джон читал мне вчера вечером сказки, пока я не уснула, — сказала девочка.
— Дядя Джон дома? — Элизабет поцеловала ее и стала снова укачивать, пока ярко-голубые глаза ребенка не сомкнулись. Через несколько минут девочка крепко спала.
Это настоящее счастье, подумала Элизабет. Дом, покой и радость — спящий на руках ребенок. Она посмотрела на Кристину, на ее маленькое личико, прямой носик, длинные ресницы. Вьющиеся темные волосы красиво обрамляли детское личико.
Господи, как же они похожи? Неудивительно, что, даже глядя на портрет, можно было определить ее отца. Счастье, охватившее Элизабет, улетучилось. Она держала на руках ребенка, ее сердце было занято ребенком. Но нужен отец девочки, нужно, чтобы все они были вместе, и нужна надежда иметь еще детей.
Иногда люди желают невозможного. Прошлой осенью она вернулась в Лондон, пытаясь найти себе другого мужа — Манли. Но ведь Манли не отец Кристины.
Отец девочки — Кристофер. Сердце Элизабет снова заныло.
Кто-то открыл дверь. Элизабет подняла голову, обрадовавшись, что может отвлечься от своих тяжелых мыслей. Она улыбнулась в ответ на улыбку стоявшего в дверях высокого мужчины.
— Джон! — вскрикнула она. Джон подошел к Элизабет и взглянул на Кристину.
— Она спит, — прошептал Джон. — Давай я отнесу ее в кроватку.
Он наклонился, взял девочку на руки и понес ее в спальню. Элизабет укрыла Кристину.
— Джон, — заговорила она, когда они вернулись в детскую, — ты дома. Ты жив и здоров.
— Я могу сказать то. же и о тебе, — ответил Джон, крепко обняв сестру. — Я очень беспокоился.
Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо.
— Столько событий произошло за это время, — произнеси ла она. — Иногда мне казалось, что нет надежды на возвращение домой. — Она провела пальцем по шраму на левой щеке брата, который протянулся от уха до самого подбородка.
— Меня пытались побрить шпагой, — улыбнувшись, сказал Джон. — Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось.
Элизабет вздрогнула. Чуть ниже — и ему бы перерезали горло. И он бы не стоял, улыбаясь, рядом.
— Мартин рассказал нам с папой какую-то ужасно запутанную историю, — сказал Джон. — Он что-то говорил о бегстве из экипажа, ударе головой о камень, о потере памяти, о скрывшихся негодяях и о добропорядочной женщине, ухаживавшей за тобой. Потом он говорил, что отправился тебя искать с портретом Кристины, который помог тебе вернуть память. Все очень драматично, но совершенно неправдоподобно. Похоже, он не сказал всю правду, да?
— Да, — нехотя признала Элизабет. — Но я действительно почти три недели не знала, кто я. Это правда, Джон.
— Ну хорошо. — Улыбка исчезла с лица Джона, он пытливо посмотрел на сестру. — Можно только догадываться, что же произошло на самом деле. Ты должна мне все рассказать, когда сможешь это сделать. А пока пусть будет так. Конечно, люди этому не поверят, но и не смогут опровергнуть. Ты готова вынести это, Элизабет? Мартин говорит, что ты и слышать не хочешь, чтобы переждать в Кингстоне, пока не улягутся страсти и в центре скандала не окажется кто-нибудь другой.
— Я вынесу это, — ответила Элизабет. — На этот раз я не собираюсь отсиживаться в Кингстоне, Джон.
— Умница, — ответил брат улыбнувшись. — Я всегда знал, что ты очень смелая женщина.
— Мне нужно спуститься и поздороваться с отцом, — сказала Элизабет.
— Господи, конечно, — согласился Джон. — У тебя гораздо больше мужества, чем мне казалось, если ты осмелилась сначала подняться в детскую, прежде чем доложить о себе в штабе. Лучше мне пойти с тобой, пусть мой меч будет тебе защитой. Черт, я же не ношу его теперь.
— Все равно пойдем, — сказала Элизабет, взяв брата под руку. — Как хорошо, что ты жив и здоров, Джон.
— И невредим! — добавил он. — Похоже, ты не спала целую неделю, Элизабет.
Сестра улыбнулась ему в ответ. Он такого же роста, что и Кристофер, подумала Элизабет.
Правда, она заметила это еще семь лет назад. Элизабет заставила себя снова улыбнуться.
Не каждому путешественнику разрешалось жить в одной гостинице с великой княгиней. Но когда стало известно, что вновь прибывшие гости — — граф Тревельян и его сестра леди Нэнси, им были предоставлены свободные комнаты, и они поднялись в свои апартаменты.
— О-о-о! — воскликнула Нэнси, когда дверь за ними закрылась и они остались одни. Она подошла к окну и посмотрела на Пиккадилли и Грин-парк. — Отсюда видны башни Вестминстерского аббатства, Кристофер. И Букингемский дворец. Какой чудесный вид!
Кристофер подошел к окну и встал рядом с ней. — Лондон, — произнес он. — Что может сравниться с ним? Я много путешествовал и видел много других городов. Но в Лондоне есть что-то такое, что задевает за душу и заставляет нас гордиться тем, что мы англичане. Ты тоже чувствуешь это? Теперь ты не жалеешь о том, что оставила свой уединенный уголок в Пенхэллоу ради Лондона, Нэнси?
Кристофер с любопытством посмотрел на сестру. На ее щеках играл румянец, глаза блестели, она выглядела так же, как и во время своего первого посещения Лондона. Она просто ожила в те дни и наслаждалась каждым моментом, по крайней мере так ему казалось. Но после его помолвки с Элизабет она была вынуждена уехать вместе с ними в Кингстон-Парк и оставаться там. Ее удерживало их желание обвенчаться как можно быстрее. Но даже тогда Нэнси не казалась несчастной. Пока однажды вечером она вдруг не пришла к нему и не заявила, что очень тоскует по дому и не может больше находиться вдали от Пенхэллоу, не может выдержать и недели, что осталась до их с Элизабет свадьбы. Она уехала на следующее утро.
Кристофер тогда очень рассердился на Нэнси и чувствовал себя оскорбленным. Но он был слишком занят своей свадьбой, чтобы интересоваться истинной причиной ее отъезда. Потом у него тоже не было возможности это сделать. Но сейчас он задумался над этим. Почему вдруг красивая двадцатилетняя девушка неожиданно возвращается в отдаленное имение отца и заявляет о своем желании провести там всю оставшуюся жизнь? Особенно в тот период, когда она так наслаждалась своим успешным выходом в свет?
“Неужели тогда что-то произошло?” — подумал Кристофер, и ему стало стыдно, что он не задумывался над этим раньше.
— Нет, — ответила Нэнси. — Я не жалею, что приехала сюда, Кристофер. Меня беспокоит только то, что тебе грозит опасность. Мне всегда хотелось еще раз побывать в Лондоне. — Она повернулась к брату и широко улыбнулась. — Город наших юношеских радостей.
Трудно было поверить, что ей исполнилось двадцать семь. Нэнси отличалась тем типом красоты, которая не исчезала вместе с юношеским румянцем. Казалось, зрелость только добавила ей прелести.
— Возможно, этой весной у нас будет гораздо больше развлечений, — сказал Кристофер. — У нас будет выбор. Улыбка исчезла с лица Нэнси.
— Что ты собираешься делать? — спросила она. — Попытаешься увидеть ребенка, а потом уедешь? Но они никогда не позволят тебе это сделать.
Кристофер покачал головой.
— Да, они не позволят. Пытаться проникнуть к ним в дом на Гросвенор все равно что пытаться пробить головой кирпичную стену. Я буду действовать по-другому, Нэнси. А ты хочешь побыть в обществе таких известных персон, как принц-регент, русский царь и король Пруссии?
Нэнси удивленно подняла брови.
— Я собираюсь наносить визиты, — пояснил Кристофер. — Досадно, что тетя Хильда переехала жить в Шотландию, но надеюсь, ее отсутствие не помешает нам. В конце концов, я — граф Тревельян, владелец огромного поместья и приличного состояния, а ты — дочь и сестра графа. Я довольно известная личность, это делает меня неотразимым и притягательным для общества. Я буду необычным и привлекательным, ты понимаешь, Нэнси? Нас будут везде приглашать.
— О Кристофер, — сказала Нэнси, — а тебе не надоест быть в центре внимания?
— Нас будут приглашать туда, где будет и она, — продолжал Кристофер. — Рано или поздно наши пути пересекутся. Общество обожает такие спектакли, Нэнси. Все будут сгорать от любопытства, желая увидеть, как мы встретимся через семь лет после такого горького финала нашего короткого брака.
Нэнси подошла и взяла брата за руки.
— Давай попросим принести чаю и немного отдохнем, — сказала она. — Мне не нравится, когда у тебя такое выражение лица, а голос становится напряженным. Итак, мы снова будем вести светскую жизнь? Я этого не ожидала. От одной мысли у меня бросило в жар и стало так трудно дышать, словно я пробежала целую милю! Тогда мне нужно заняться покупками. Мне нечего надеть.
— Завтра утром мы отправимся вместе, — сказал Кристофер. — Интересно, узнает ли Элизабет о моем появлении до того, как мы встретимся с ней? Надеюсь, что нет. Но она ведь не может прятаться вечно, правда? Рано или поздно леди Элизабет Уорд должна будет многое объяснить мне.
Глава 15
Кристофер сжал плечо сестры.
— Ты замечательная сестра, Нэнси, — произнес он. — Самая лучшая. Мне очень жаль, что я втянул тебя во все это. — Нэнси посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Кристофер еще сильнее сжал ее плечо.
— Господи, Нэнси, — зашептал он. — У меня есть дочь. Я — отец.
Девушка обняла его и прижалась головой к груди.
* * *
Антуан чувствовал, что другие слуги, воспринимавшие его вначале как некую диковинку, теперь стали относиться к нему враждебно, особенно дворецкий и один конюх. Антуана не очень это волновало, ведь он знал, что в ближайшие дни уезжает с графом в Лондон.Уинни сильно изменилась. Это была уже не та веселая, жизнерадостная и кокетливая девушка, которая строила глазки многим мужчинам, включая и его, но которая тем не менее ждала того единственного, кто навсегда завоюет ее сердце. Она подурнела и потеряла былую привлекательность. Ее глаза, обычно сияющие и смеющиеся, теперь стали тусклыми и настороженными. Девушка всегда старалась отвести взгляд, особенно если разговаривала с мужчиной.
И все-таки она каждый день встречалась с Антуаном. Антуан чувствовал, что ей нужны эти встречи, и девушка была признательна ему за это. Они не делали тайны из своих встреч.
Антуан понимал, что другие слуги наверняка считали их любовниками. Но все видели, что Уинни была несчастна и очень напугана. И все, вероятно, считали Антуана жестоким и ревнивым любовником. Они не любили его, что было вполне естественно. Однако их враждебность не трогала Антуана, он не испытывал желания оправдываться перед людьми.
Англия, как и сами англичане не слишком интересовали его, хотя Антуану хотелось узнать побольше о Лондоне с того дня, когда они приехали из Нью-Йорка.
Уинни, похоже, воспринимала Антуана как старшего брата. Она рассказывала ему о себе, своей семье и своих мечтах. У нее был младший брат, которому граф уже предложил работу, как только мальчику исполнится шестнадцать. Это будет в следующем месяце. Теперь Уинни не одна будет помогать матери.
И Антуан поверял ей свои мысли; он ни с кем не был так откровенен, с тех пор как покинул Монреаль. Он рассказал ей о тяжелой, полной опасностей и приключений работе человека, занимающегося скупкой мехов в самых глухих районах Канады, о желании всех скупщиков накопить достаточно денег, чтобы купить небольшую ферму под Монреалем, на водном пути Святого Лаврентия. Но со скупщиками мехов рассчитывались в Монреале после их возвращения из долгих и утомительных поездок по стране, и они начинали тратить деньги на еду и на выпивку. И таким образом у них не оставалось ничего, и им опять приходилось отправляться на заработки.
— Я согласился остаться с ним, — говорил Антуан девушке, кивнув в сторону дома, — потому что у меня появится возможность накопить немного денег. Я люблю его, хотя и не люблю рассыпаться в благодарностях. — Антуан пожал плечами. — Но однажды я вернусь назад, Уинни, куплю ферму, о которой мечтаю, и буду сеять пшеницу и растить детей. Много детей. У моей мамы нас было четырнадцать. Двенадцать из них живы. А у меня будет семь или восемь. Я не собираюсь выжимать все соки из своей жены, ведь правда?
Уинни засмеялась. Она теперь редко смеялась, да и то только тогда, когда была рядом с ним. Он был единственным мужчиной, до которого она могла дотронуться и которому могла позволить прикоснуться к себе. Она всегда брала его под руку во время прогулок. Если девушка встречала Мартина Ханивуда, ее одолевали страшные воспоминания, и она искала утешения в объятиях Антуана.
Однажды она сама обняла Антуана за шею и радостно улыбнулась ему, потому что Мартин уехал из Пенхэллоу и не собирался возвращаться.
— Наконец-то я в безопасности, мистер Бушар, — сказала она. — Вы не можете представить, что я переживала, когда встречалась с ним на лестнице или в коридоре. Меня охватывал ужас. — Но ее улыбка вдруг исчезла. — Неужели я никогда больше не буду чувствовать себя чистой? — с тоской спросила она Антуана. — Как вы думаете, смогу ли я забыть то, что произошло?
После отъезда Мартина, когда девушка встретилась с Антуаном, она выглядела взволнованной. На следующее утро Нэнси уезжала в Лондон, и Уинни должна была отправиться вместе с ней.
— Мы едем в Лондон, мистер Бушар, — говорила она. — Но я не могу туда ехать. Там так много людей. И он тоже там!
— Ты поедешь в Лондон, Уинни, — сказал Антуан. — И ты пройдешь с высоко поднятой головой, если вновь увидишь его. Антуан позаботится о твоей безопасности, моя малышка. И может быть, у него появится шанс воткнуть нож в улыбающегося мистера Ханивуда.
— Нет, — тревожно заговорила девушка. — Вы не должны делать этого ради меня, мистер Бушар. Пожалуйста, даже не думайте об этом. А вы тоже собираетесь в Лондон?
— Ну да, — ответил он. — Граф никуда не ездит без меня. Да что мне здесь делать одному?
— Как же я не догадалась, что вы тоже едете! Тогда в Лондоне я буду чувствовать себя спокойнее. Мистер Бушар, я не надоела вам? Я не хочу быть обузой для вас. — Глаза девушки наполнились слезами. — Только рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Со временем я преодолею это, правда? Я все забуду. Антуан взял девушку под руку.
— Так мы идем гулять? — спросил он. — А то скоро надо будет упаковывать вещи. Ох уж эти сундуки с вещами! Ох уж эти богатые англичане! У них одежды больше, чем они могут надеть. Сколько раз в день ты можешь плакать? Вчера два раза?! Стыд какой! Сегодня уже три или четыре раза.
— А я не считала! — ответила девушка, засмеявшись, и в это мгновение она напомнила Антуану ту маленькую хорошенькую служанку, чье кокетство так ему нравилось. Маленькая служанка, ее душа была растоптана мужчиной. Но он убьет его, отомстив за девушку.
Око за око, мрачно подумал Антуан. Вернее, два глаза за один, что отвечало истинному духу диких просторов, да и справедливости тоже.
* * *
Элизабет понимала, что, как только она приедет домой, ей следует сразу заглянуть к отцу. Но пусть это сделает Мартин и пусть расскажет все так, как они решили. Даже не взглянув на открывшего ей дверь дворецкого, она побежала по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и распахнула дверь детской.Кристина сидела с няней, у нее на коленях лежала открытая книга. Девочка вскрикнула, отбросила книгу и подбежала к матери.
В жизни не может быть большей радости, подумала Элизабет, обнимая свою дочь и прижимая ее к груди. Как ей недоставало ребенка! Элизабет не смогла сдержать рыданий.
— Мама! — Кристина тоже плакала.
— Милая! — Элизабет еще крепче прижала к себе ребенка. — Наконец я дома. Как я скучала по тебе!
Няня подняла книгу и тихо вышла из комнаты. Кристина плакала навзрыд.
— Мама, — говорила она рыдая. Элизабет прошла через комнату с девочкой на руках и села в низкое кресло. Дочь еще сильнее прижалась к матери. — Мамочка, я больше не буду плохой. Я обещаю хорошо себя вести. Только не оставляй меня, мамочка.
— Плохой? — Элизабет поцеловала ее в щеку, убрав темные волнистые волосы с ее худенького личика. — Мой ангел, ты никогда не была плохой.
— Я плакала в твой самый счастливый день, — всхлипывала Кристина, — и поэтому ты исчезла. Я больше никогда так не сделаю, мама. Пусть он станет моим папой, только не оставляй меня, мамочка. Обещаешь? Обещай мне, мамочка.
Элизабет покачала девочку.
— Меня увезли силой, — ответила она, — но я вернулась, как только смогла, Кристина. Я сразу поднялась к тебе в комнату, я еще не поздоровалась с дедушкой. Я никогда не оставлю тебя, милая, даже если ты будешь плакать целыми днями. Даже если бы ты была плохой. Ты ведь моя родная девочка, как я могу жить без тебя?
Кристина еще немного поплакала, но это были слезы радости.
— Это дедушка сказал, что я плохая, — сказала она немного погодя.
Элизабет поцеловала ее в висок.
— А дядя Мартин приказал няне держать меня в детской, чтобы меня не было слышно, — продолжала Кристина.
— Они просто беспокоились, потому что маму увезли и никто не знал куда, — пояснила Элизабет. — Но теперь я вернулась.
— Дядя Джон читал мне вчера вечером сказки, пока я не уснула, — сказала девочка.
— Дядя Джон дома? — Элизабет поцеловала ее и стала снова укачивать, пока ярко-голубые глаза ребенка не сомкнулись. Через несколько минут девочка крепко спала.
Это настоящее счастье, подумала Элизабет. Дом, покой и радость — спящий на руках ребенок. Она посмотрела на Кристину, на ее маленькое личико, прямой носик, длинные ресницы. Вьющиеся темные волосы красиво обрамляли детское личико.
Господи, как же они похожи? Неудивительно, что, даже глядя на портрет, можно было определить ее отца. Счастье, охватившее Элизабет, улетучилось. Она держала на руках ребенка, ее сердце было занято ребенком. Но нужен отец девочки, нужно, чтобы все они были вместе, и нужна надежда иметь еще детей.
Иногда люди желают невозможного. Прошлой осенью она вернулась в Лондон, пытаясь найти себе другого мужа — Манли. Но ведь Манли не отец Кристины.
Отец девочки — Кристофер. Сердце Элизабет снова заныло.
Кто-то открыл дверь. Элизабет подняла голову, обрадовавшись, что может отвлечься от своих тяжелых мыслей. Она улыбнулась в ответ на улыбку стоявшего в дверях высокого мужчины.
— Джон! — вскрикнула она. Джон подошел к Элизабет и взглянул на Кристину.
— Она спит, — прошептал Джон. — Давай я отнесу ее в кроватку.
Он наклонился, взял девочку на руки и понес ее в спальню. Элизабет укрыла Кристину.
— Джон, — заговорила она, когда они вернулись в детскую, — ты дома. Ты жив и здоров.
— Я могу сказать то. же и о тебе, — ответил Джон, крепко обняв сестру. — Я очень беспокоился.
Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо.
— Столько событий произошло за это время, — произнеси ла она. — Иногда мне казалось, что нет надежды на возвращение домой. — Она провела пальцем по шраму на левой щеке брата, который протянулся от уха до самого подбородка.
— Меня пытались побрить шпагой, — улыбнувшись, сказал Джон. — Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось.
Элизабет вздрогнула. Чуть ниже — и ему бы перерезали горло. И он бы не стоял, улыбаясь, рядом.
— Мартин рассказал нам с папой какую-то ужасно запутанную историю, — сказал Джон. — Он что-то говорил о бегстве из экипажа, ударе головой о камень, о потере памяти, о скрывшихся негодяях и о добропорядочной женщине, ухаживавшей за тобой. Потом он говорил, что отправился тебя искать с портретом Кристины, который помог тебе вернуть память. Все очень драматично, но совершенно неправдоподобно. Похоже, он не сказал всю правду, да?
— Да, — нехотя признала Элизабет. — Но я действительно почти три недели не знала, кто я. Это правда, Джон.
— Ну хорошо. — Улыбка исчезла с лица Джона, он пытливо посмотрел на сестру. — Можно только догадываться, что же произошло на самом деле. Ты должна мне все рассказать, когда сможешь это сделать. А пока пусть будет так. Конечно, люди этому не поверят, но и не смогут опровергнуть. Ты готова вынести это, Элизабет? Мартин говорит, что ты и слышать не хочешь, чтобы переждать в Кингстоне, пока не улягутся страсти и в центре скандала не окажется кто-нибудь другой.
— Я вынесу это, — ответила Элизабет. — На этот раз я не собираюсь отсиживаться в Кингстоне, Джон.
— Умница, — ответил брат улыбнувшись. — Я всегда знал, что ты очень смелая женщина.
— Мне нужно спуститься и поздороваться с отцом, — сказала Элизабет.
— Господи, конечно, — согласился Джон. — У тебя гораздо больше мужества, чем мне казалось, если ты осмелилась сначала подняться в детскую, прежде чем доложить о себе в штабе. Лучше мне пойти с тобой, пусть мой меч будет тебе защитой. Черт, я же не ношу его теперь.
— Все равно пойдем, — сказала Элизабет, взяв брата под руку. — Как хорошо, что ты жив и здоров, Джон.
— И невредим! — добавил он. — Похоже, ты не спала целую неделю, Элизабет.
Сестра улыбнулась ему в ответ. Он такого же роста, что и Кристофер, подумала Элизабет.
Правда, она заметила это еще семь лет назад. Элизабет заставила себя снова улыбнуться.
* * *
Сначала казалось, что Кристоферу и Нэнси не удастся снять номера в отеле “Палтни”. По случаю празднования победы над Наполеоном принц-регент пригласил в Лондон европейских правителей и других известных лиц. Великая княгиня Екатерина, сестра русского царя, сделала “Палтни” своей резиденцией, ожидая прибытия своего брата.Не каждому путешественнику разрешалось жить в одной гостинице с великой княгиней. Но когда стало известно, что вновь прибывшие гости — — граф Тревельян и его сестра леди Нэнси, им были предоставлены свободные комнаты, и они поднялись в свои апартаменты.
— О-о-о! — воскликнула Нэнси, когда дверь за ними закрылась и они остались одни. Она подошла к окну и посмотрела на Пиккадилли и Грин-парк. — Отсюда видны башни Вестминстерского аббатства, Кристофер. И Букингемский дворец. Какой чудесный вид!
Кристофер подошел к окну и встал рядом с ней. — Лондон, — произнес он. — Что может сравниться с ним? Я много путешествовал и видел много других городов. Но в Лондоне есть что-то такое, что задевает за душу и заставляет нас гордиться тем, что мы англичане. Ты тоже чувствуешь это? Теперь ты не жалеешь о том, что оставила свой уединенный уголок в Пенхэллоу ради Лондона, Нэнси?
Кристофер с любопытством посмотрел на сестру. На ее щеках играл румянец, глаза блестели, она выглядела так же, как и во время своего первого посещения Лондона. Она просто ожила в те дни и наслаждалась каждым моментом, по крайней мере так ему казалось. Но после его помолвки с Элизабет она была вынуждена уехать вместе с ними в Кингстон-Парк и оставаться там. Ее удерживало их желание обвенчаться как можно быстрее. Но даже тогда Нэнси не казалась несчастной. Пока однажды вечером она вдруг не пришла к нему и не заявила, что очень тоскует по дому и не может больше находиться вдали от Пенхэллоу, не может выдержать и недели, что осталась до их с Элизабет свадьбы. Она уехала на следующее утро.
Кристофер тогда очень рассердился на Нэнси и чувствовал себя оскорбленным. Но он был слишком занят своей свадьбой, чтобы интересоваться истинной причиной ее отъезда. Потом у него тоже не было возможности это сделать. Но сейчас он задумался над этим. Почему вдруг красивая двадцатилетняя девушка неожиданно возвращается в отдаленное имение отца и заявляет о своем желании провести там всю оставшуюся жизнь? Особенно в тот период, когда она так наслаждалась своим успешным выходом в свет?
“Неужели тогда что-то произошло?” — подумал Кристофер, и ему стало стыдно, что он не задумывался над этим раньше.
— Нет, — ответила Нэнси. — Я не жалею, что приехала сюда, Кристофер. Меня беспокоит только то, что тебе грозит опасность. Мне всегда хотелось еще раз побывать в Лондоне. — Она повернулась к брату и широко улыбнулась. — Город наших юношеских радостей.
Трудно было поверить, что ей исполнилось двадцать семь. Нэнси отличалась тем типом красоты, которая не исчезала вместе с юношеским румянцем. Казалось, зрелость только добавила ей прелести.
— Возможно, этой весной у нас будет гораздо больше развлечений, — сказал Кристофер. — У нас будет выбор. Улыбка исчезла с лица Нэнси.
— Что ты собираешься делать? — спросила она. — Попытаешься увидеть ребенка, а потом уедешь? Но они никогда не позволят тебе это сделать.
Кристофер покачал головой.
— Да, они не позволят. Пытаться проникнуть к ним в дом на Гросвенор все равно что пытаться пробить головой кирпичную стену. Я буду действовать по-другому, Нэнси. А ты хочешь побыть в обществе таких известных персон, как принц-регент, русский царь и король Пруссии?
Нэнси удивленно подняла брови.
— Я собираюсь наносить визиты, — пояснил Кристофер. — Досадно, что тетя Хильда переехала жить в Шотландию, но надеюсь, ее отсутствие не помешает нам. В конце концов, я — граф Тревельян, владелец огромного поместья и приличного состояния, а ты — дочь и сестра графа. Я довольно известная личность, это делает меня неотразимым и притягательным для общества. Я буду необычным и привлекательным, ты понимаешь, Нэнси? Нас будут везде приглашать.
— О Кристофер, — сказала Нэнси, — а тебе не надоест быть в центре внимания?
— Нас будут приглашать туда, где будет и она, — продолжал Кристофер. — Рано или поздно наши пути пересекутся. Общество обожает такие спектакли, Нэнси. Все будут сгорать от любопытства, желая увидеть, как мы встретимся через семь лет после такого горького финала нашего короткого брака.
Нэнси подошла и взяла брата за руки.
— Давай попросим принести чаю и немного отдохнем, — сказала она. — Мне не нравится, когда у тебя такое выражение лица, а голос становится напряженным. Итак, мы снова будем вести светскую жизнь? Я этого не ожидала. От одной мысли у меня бросило в жар и стало так трудно дышать, словно я пробежала целую милю! Тогда мне нужно заняться покупками. Мне нечего надеть.
— Завтра утром мы отправимся вместе, — сказал Кристофер. — Интересно, узнает ли Элизабет о моем появлении до того, как мы встретимся с ней? Надеюсь, что нет. Но она ведь не может прятаться вечно, правда? Рано или поздно леди Элизабет Уорд должна будет многое объяснить мне.
Глава 15
Герцог Чичели удивил Элизабет, поддержав ее решение остаться в Лондоне. Он также был заинтересован в сохранении ее помолвки. Нужно было только назначить новую дату свадьбы. “Все нужно делать решительно, ничего не скрывая. Только тогда мы сможем убедить светское общество, что повода для скандала нет”.
Элизабет была согласна с планами отца, но она не была уверена в том, что сможет в ближайшее время выйти замуж за лорда Пула. Она не сможет пойти на такой шаг, не рассказав ему правду о том, что случилось с ней за время отсутствия. Но сейчас Элизабет согласилась встретиться со своим будущим мужем. Жизнь должна входить в нормальное русло. Она была очень осторожна, остановив свой выбор на Манли. Она считала, что именно он сможет предложить ей будущее, о котором мечтала. Элизабет все еще думала об этом. Чтобы начать новую жизнь, необходимо было забыть Кристофера. Конечно, решить это было легче, чем сделать, но самый лучший способ забыть его — это продолжать строить планы относительно своего будущего и будущего Кристины. Кристине нужен отец.
Манли Хилл, лорд Пул, был вполне подходящей партией. Он был не намного выше Элизабет и слегка располнел, но выглядел довольно моложаво. Его темные волосы немного поредели надо лбом, а виски тронула седина.
Он чуть нервничал, когда Элизабет спустилась в гостиную. Пул беседовал с герцогом. Он учтиво поклонился, взял руку Элизабет и поднес к губам.
— Элизабет, — произнес он.
— Манли. — Девушка робко улыбнулась. — Когда я выходила из экипажа у церкви Святого Георгия, вряд ли могла представить, что смогу увидеть вас только через три недели. Довольно необычная свадьба, не так ли?!
— Было не очень приятно, — заговорил он, — стоять в церкви в окружении представителей высшего общества и ждать невесту, которая так и не появилась.
— Думаю, вы еще больше разволновались, узнав, что случилось, — добавила Элизабет.
— Конечно, — сказал Пул, слегка поклонившись. — Я очень беспокоился о вас, Элизабет.
— Для меня это очень важно, — ответила она. Если бы Манли заключил ее в свои объятия, едва она появилась на пороге, ее бы удивил такой порыв. Элизабет понимала, что это нереально, ведь Манли не испытывает к ней сильных чувств, так же как и она к нему. Он остановил свой выбор на ней только потому, что Элизабет была дочерью герцога, богатого и уважаемого человека; его не смущал имевший место в прошлом скандал, в котором она была замешана.
Их связывали дружеские и теплые отношения. Именно этого и хотелось Элизабет. Было бы глупо испытывать разочарование от такого сдержанного приветствия после ее возвращения.
— Его светлость считает, что нам следует не отступать от наших планов по поводу брака, — сказал лорд Пул. — Я согласен с этим, Элизабет. Если мы откажемся от свадьбы, пойдут слухи о том, что вы решили выставить меня на посмешище, сбежав с человеком в маске. Это повредит нашей репутации. И тогда я буду выглядеть глупцом, а вы…
— Шлюхой? — перебила Элизабет.
Пул нахмурился.
— Ну зачем так? — произнес он.
— Меня ведь увезли насильно, Манли, — напомнила Элизабет. — По вы, без сомнения, правы, что все можно сгладить, следуя нашему плану.
— Я думаю, нам лучше перенести свадьбу на лето, — произнес Манли. — Я не согласен с его светлостью, что нам следует пожениться сейчас, до прибытия высоких гостей с континента. Все будут слишком заняты предстоящими торжествами, и наше бракосочетание останется без внимания.
Это был довольно странный повод для того, чтобы отложить свадьбу, но Элизабет ощутила облегчение и благодарность. Если бы Манли решил жениться на ней сейчас же, то ей пришлось бы рассказать, что не было никакой доброй женщины, ухаживавшей за ней. Что за ней ухаживал похититель, оказавшийся ее бывшим мужем.
Пока можно было отложить это признание. Конечно, перед свадьбой все равно придется все рассказать, но сейчас Элизабет была рада отсрочке. Она старалась убедить себя, что пока лучше оставить все так, как есть. Манли тоже понимал, что для них обоих будет лучше, если их помолвка останется нерасторгнутой.
И Элизабет ничего не сказала о своем похитителе и об их двухнедельной идиллии, которой она наслаждалась до того, как к ней вернулась память. По иронии судьбы она должна была наслаждаться медовым месяцем с новым супругом, но вместо этого у нее был медовый месяц с прежним мужем.
— Мне нравится ваша идея о том, чтобы отложить свадьбу до лета, Манли, — сказала Элизабет. — Это даст нам обоим возможность отойти от потрясений последних недель. Как хорошо снова оказаться дома! Я была счастлива вчера, увидев Кристину, и я очень рада, что вижу сегодня вас.
— Тогда решено, — заключил Манли; он взял руку Элизабет и поднес ее к губам. — Мы должны появиться в обществе как можно скорее и вместе, Элизабет. Это заставит замолчать недоброжелателей. Скоро леди Драммонд дает бал. Говорят, что там будет великая княгиня Екатерина. Это была бы прекрасная возможность для нас.
— Тогда мы должны пойти туда, — заключила Элизабет. — Приказать подать чай? Вы должны рассказать мне, что произошло в Лондоне за время моего отсутствия и чем были заняты вы.
— В другой раз, Элизабет, — ответил Манли. — У меня назначена встреча. Бедная принцесса Уэльская! Она так страдает от ужасного обращения регента, жалкого подобия мужа. И мы, виги, думаем, что можно сделать.
— А-а, — протянула Элизабет. Ей совсем не нравилась эта вульгарная принцесса. Но она не одобряла и отдалившегося от жены принца-регента. Она понимала, что это неподходящая пара для управления государством. — Тогда не смею вас задерживать. Очень рада была вас видеть.
— Ну что ж, — ответил Манли, — наши дела устроены. Думаю, все должно пройти хорошо. Ни о чем не беспокойтесь.
— Не буду. — Элизабет проводила Манли в холл. — Надеюсь увидеть вас перед балом, Манли. Вы зайдете на обед, а потом проводите меня?
— С удовольствием, — ответил Пул, откланиваясь. “Он не спросил, что я делала во время своего отсутствия, не поинтересовался ни моим здоровьем, ни настроением”, — подумала Элизабет, стоя в холле после его ухода и отрешенно глядя на парадные двери. Возможно, он просто проявил деликатность? Без сомнения, папа рассказал ему все, что с ней произошло, и Мартин наверняка тоже говорил с ним.
Но в любом случае Элизабет была рада, что он ничего не спрашивал. Ей не хотелось лгать. Он обязательно узнает правду до их свадьбы. Даже хорошо, что Манли был так сдержан. Элизабет не хотелось ни его любви, ни его заботы о ней. Ее устраивали отношения, построенные на взаимном уважении и доверии.
У нее уже было много любви, даже слишком много. Интересно, а что он делает сейчас? Стоит на мысу у Пенхэллоу? Прогуливается по берегу? Занят со своим управляющим? Думает ли о ней? Интересно, насмехался ли он над ней в то время, когда она ничего не помнила? Или он хоть немного любил ее в эти две недели? Раскаивался ли из-за того, что сделал семь лет назад и потерял ее? Или его радовал удавшийся обман?
Эти вопросы постоянно терзали Элизабет. Но теперь она научилась быть терпеливой. Ей следует думать о настоящем и о будущем. Помолвка с Манли остается в силе. Летом состоится их свадьба. Надо решить, где и в какой день это произойдет. Надо обсудить, стоит ли устраивать такое же пышное торжество, как они собирались в первый раз, или лучше ограничиться скромной церемонией.
А тут еще бал у леди Драммонд. Это уже завтра вечером. Элизабет должна решить, какое платье ей надеть.
Элизабет пошла к лестнице. Она думала о предстоящих хлопотах. Только в уголке ее сознания сохранилась укромная пещера на берегу в Пенхэллоу. Накидка, брошенная на песок, и она в объятиях сильного любимого мужчины.
Элизабет была согласна с планами отца, но она не была уверена в том, что сможет в ближайшее время выйти замуж за лорда Пула. Она не сможет пойти на такой шаг, не рассказав ему правду о том, что случилось с ней за время отсутствия. Но сейчас Элизабет согласилась встретиться со своим будущим мужем. Жизнь должна входить в нормальное русло. Она была очень осторожна, остановив свой выбор на Манли. Она считала, что именно он сможет предложить ей будущее, о котором мечтала. Элизабет все еще думала об этом. Чтобы начать новую жизнь, необходимо было забыть Кристофера. Конечно, решить это было легче, чем сделать, но самый лучший способ забыть его — это продолжать строить планы относительно своего будущего и будущего Кристины. Кристине нужен отец.
Манли Хилл, лорд Пул, был вполне подходящей партией. Он был не намного выше Элизабет и слегка располнел, но выглядел довольно моложаво. Его темные волосы немного поредели надо лбом, а виски тронула седина.
Он чуть нервничал, когда Элизабет спустилась в гостиную. Пул беседовал с герцогом. Он учтиво поклонился, взял руку Элизабет и поднес к губам.
— Элизабет, — произнес он.
— Манли. — Девушка робко улыбнулась. — Когда я выходила из экипажа у церкви Святого Георгия, вряд ли могла представить, что смогу увидеть вас только через три недели. Довольно необычная свадьба, не так ли?!
— Было не очень приятно, — заговорил он, — стоять в церкви в окружении представителей высшего общества и ждать невесту, которая так и не появилась.
— Думаю, вы еще больше разволновались, узнав, что случилось, — добавила Элизабет.
— Конечно, — сказал Пул, слегка поклонившись. — Я очень беспокоился о вас, Элизабет.
— Для меня это очень важно, — ответила она. Если бы Манли заключил ее в свои объятия, едва она появилась на пороге, ее бы удивил такой порыв. Элизабет понимала, что это нереально, ведь Манли не испытывает к ней сильных чувств, так же как и она к нему. Он остановил свой выбор на ней только потому, что Элизабет была дочерью герцога, богатого и уважаемого человека; его не смущал имевший место в прошлом скандал, в котором она была замешана.
Их связывали дружеские и теплые отношения. Именно этого и хотелось Элизабет. Было бы глупо испытывать разочарование от такого сдержанного приветствия после ее возвращения.
— Его светлость считает, что нам следует не отступать от наших планов по поводу брака, — сказал лорд Пул. — Я согласен с этим, Элизабет. Если мы откажемся от свадьбы, пойдут слухи о том, что вы решили выставить меня на посмешище, сбежав с человеком в маске. Это повредит нашей репутации. И тогда я буду выглядеть глупцом, а вы…
— Шлюхой? — перебила Элизабет.
Пул нахмурился.
— Ну зачем так? — произнес он.
— Меня ведь увезли насильно, Манли, — напомнила Элизабет. — По вы, без сомнения, правы, что все можно сгладить, следуя нашему плану.
— Я думаю, нам лучше перенести свадьбу на лето, — произнес Манли. — Я не согласен с его светлостью, что нам следует пожениться сейчас, до прибытия высоких гостей с континента. Все будут слишком заняты предстоящими торжествами, и наше бракосочетание останется без внимания.
Это был довольно странный повод для того, чтобы отложить свадьбу, но Элизабет ощутила облегчение и благодарность. Если бы Манли решил жениться на ней сейчас же, то ей пришлось бы рассказать, что не было никакой доброй женщины, ухаживавшей за ней. Что за ней ухаживал похититель, оказавшийся ее бывшим мужем.
Пока можно было отложить это признание. Конечно, перед свадьбой все равно придется все рассказать, но сейчас Элизабет была рада отсрочке. Она старалась убедить себя, что пока лучше оставить все так, как есть. Манли тоже понимал, что для них обоих будет лучше, если их помолвка останется нерасторгнутой.
И Элизабет ничего не сказала о своем похитителе и об их двухнедельной идиллии, которой она наслаждалась до того, как к ней вернулась память. По иронии судьбы она должна была наслаждаться медовым месяцем с новым супругом, но вместо этого у нее был медовый месяц с прежним мужем.
— Мне нравится ваша идея о том, чтобы отложить свадьбу до лета, Манли, — сказала Элизабет. — Это даст нам обоим возможность отойти от потрясений последних недель. Как хорошо снова оказаться дома! Я была счастлива вчера, увидев Кристину, и я очень рада, что вижу сегодня вас.
— Тогда решено, — заключил Манли; он взял руку Элизабет и поднес ее к губам. — Мы должны появиться в обществе как можно скорее и вместе, Элизабет. Это заставит замолчать недоброжелателей. Скоро леди Драммонд дает бал. Говорят, что там будет великая княгиня Екатерина. Это была бы прекрасная возможность для нас.
— Тогда мы должны пойти туда, — заключила Элизабет. — Приказать подать чай? Вы должны рассказать мне, что произошло в Лондоне за время моего отсутствия и чем были заняты вы.
— В другой раз, Элизабет, — ответил Манли. — У меня назначена встреча. Бедная принцесса Уэльская! Она так страдает от ужасного обращения регента, жалкого подобия мужа. И мы, виги, думаем, что можно сделать.
— А-а, — протянула Элизабет. Ей совсем не нравилась эта вульгарная принцесса. Но она не одобряла и отдалившегося от жены принца-регента. Она понимала, что это неподходящая пара для управления государством. — Тогда не смею вас задерживать. Очень рада была вас видеть.
— Ну что ж, — ответил Манли, — наши дела устроены. Думаю, все должно пройти хорошо. Ни о чем не беспокойтесь.
— Не буду. — Элизабет проводила Манли в холл. — Надеюсь увидеть вас перед балом, Манли. Вы зайдете на обед, а потом проводите меня?
— С удовольствием, — ответил Пул, откланиваясь. “Он не спросил, что я делала во время своего отсутствия, не поинтересовался ни моим здоровьем, ни настроением”, — подумала Элизабет, стоя в холле после его ухода и отрешенно глядя на парадные двери. Возможно, он просто проявил деликатность? Без сомнения, папа рассказал ему все, что с ней произошло, и Мартин наверняка тоже говорил с ним.
Но в любом случае Элизабет была рада, что он ничего не спрашивал. Ей не хотелось лгать. Он обязательно узнает правду до их свадьбы. Даже хорошо, что Манли был так сдержан. Элизабет не хотелось ни его любви, ни его заботы о ней. Ее устраивали отношения, построенные на взаимном уважении и доверии.
У нее уже было много любви, даже слишком много. Интересно, а что он делает сейчас? Стоит на мысу у Пенхэллоу? Прогуливается по берегу? Занят со своим управляющим? Думает ли о ней? Интересно, насмехался ли он над ней в то время, когда она ничего не помнила? Или он хоть немного любил ее в эти две недели? Раскаивался ли из-за того, что сделал семь лет назад и потерял ее? Или его радовал удавшийся обман?
Эти вопросы постоянно терзали Элизабет. Но теперь она научилась быть терпеливой. Ей следует думать о настоящем и о будущем. Помолвка с Манли остается в силе. Летом состоится их свадьба. Надо решить, где и в какой день это произойдет. Надо обсудить, стоит ли устраивать такое же пышное торжество, как они собирались в первый раз, или лучше ограничиться скромной церемонией.
А тут еще бал у леди Драммонд. Это уже завтра вечером. Элизабет должна решить, какое платье ей надеть.
Элизабет пошла к лестнице. Она думала о предстоящих хлопотах. Только в уголке ее сознания сохранилась укромная пещера на берегу в Пенхэллоу. Накидка, брошенная на песок, и она в объятиях сильного любимого мужчины.