Бэлоу Мэри. Наперекор судьбе

Мэри БЭЛОУ
НАПЕРЕКОР СУДЬБЕ

Глава 1

   С палубы корабля, медленно поднимавшегося по Темзе, Лондон выглядел необычно. На самом деле он ничуть не изменился и выглядел так же, как всегда. Можно было предположить, что за семь лет здесь многое изменилось, хотя путешественник, стоявший у борта корабля и разглядывавший берег, проплывавшие мимо пристани, склады и маячивший вдали город, понимал всю нелепость этой мысли. Семь лет, показавшиеся ему семью десятилетиями, были лишь мгновением в жизни большого города.
   — Какая красота! — с восторгом произнес стоявший рядом с ним человек. — Это поистине город городов, монсеньор.
   — Да… — Путешественник сощурился и посмотрел на видневшийся вдали купол собора Святого Павла. — Нью-Йорк и Монреаль не идут с ним ни в какое сравнение.
   Антуан Бушар всегда думал, что центром Вселенной является Монреаль. На Нью-Йорк парень отреагировал, побывав там, так же, как сейчас на Лондон.
   Ему не следовало находиться на палубе. Он должен был бы сейчас ущупывать в каюте вещи хозяина и готовиться сойти с корабля, но продолжал оставаться на палубе, ухватившись за поручни, широко расставив сильные ноги, хотя в этом не было необходимости, поскольку река была спокойной.
   Антуан не был обычным слугой, он даже никогда не считал себя таковым. Пять лет назад он спас жизнь своему нынешнему компаньону, когда тот был клерком Северо-Западной компании в Канаде, занимавшейся пушным промыслом в глубине американского континента. Антуан был в то время мелким служащим этой компании. Однажды он вонзил нож в живот одному индейцу, который собирался сделать то же самое с клерком. С тех пор он привязался к спасенному им человеку и последовал за ним сначала в Монреаль, а затем в Нью-Йорк. Сейчас Антуан прибыл в Англию в качестве его слуги или компаньона — даже невозможно было точно определить его роль.
   — Когда-нибудь у тебя будет возможность получше узнать Лондон, Антуан, — произнес путешественник. — Этот город слишком прекрасен, чтобы можно было упустить такой шанс. Но на этот раз мы пробудем в Лондоне недолго. Мы проведем здесь всего одну ночь, купим лошадей и карету и отправимся дальше.
   — В Пен-хэл-лоу-у, — сказал Антуан, произнеся название с сильным французским акцентом.
   — Да, — подтвердил его спутник. — В Пенхэллоу, в Девоншир.
   Это была главная причина его возвращения. Когда он покидал Англию, то поклялся, что ноги его больше не будет на этом берегу. И, едва поднявшись на корабль, он сразу спустился в каюту и не выходил на палубу, пока они не оказались в открытом море.
   — Прощай, Англия, — шептал он тогда, глядя на восток. Это прозвучало несколько театрально, хотя рядом никого не было и никто не услышал его слова. Он почувствовал пустоту и боль утраты. — Прощай… — Но он не смог произнести ее имя и закрыл глаза, тщетно пытаясь сдержать навернувшиеся слезы. — Я никогда не вернусь назад, — еле слышно прошептал он.
   Губы мужчины скривились в полуулыбке презрения и сочувствия к тому глупому, впечатлительному и трусливому мальчишке, каким он когда-то был. “Мальчишка” — самое подходящее для него слово, хотя в то время ему уже было двадцать четыре года. Возникли трудности, которые никто не мог предвидеть и с которыми он не смог справиться. Все в его жизни запуталось, и он не нашел способа все это распутать. Он говорил правду, но ему никто не верил. И этот юноша не смог доказать, что он не лгал. Поэтому он просто сбежал, оставив поле битвы тем, кому удалось разрушить его жизнь.
   Но тем не менее все сложилось не так уж плохо для него. Судьба, выбрав корабль, раньше других отправлявшийся из Лондона, забросила его в Канаду, где для него нашлась работа в процветающей компании, занимавшейся торговлей пушниной. Три года, проведенных в отдаленных районах страны, закалили его физически и помогли снова обрести цель в жизни. Когда мальчишка едва не расстался с жизнью, он понял, что все еще дорожит ею. А четыре года, проведенные в Нью-Йорке, где ему удалось проделать путь до равноправного партнера в другой меховой компании, развили его ум и укрепили чувство собственного достоинства.
   Робкий, неуверенный в себе мальчишка, покинувший Лондон почти семь лет назад, вырос. Возможно, какие-то черты, присущие ему, остались в мужчине, занявшем его место. Не каждому удается легко справиться с природной замкнутостью, не каждый может открыть свою душу постороннему человеку, разве что только самым близким друзьям. Трудно заставить себя быть любезным или просто часто улыбаться без привычки к этому с юных лет.
   Внешние изменения были не так заметны. Но внутренне он очень изменился. Если бы то, что случилось семь лет назад, произошло сейчас, то он бы уже не сбежал, не отступил. Он бы даже сам бросился в атаку и убедил в своей правоте всех, кто ему не верил, — весь свет, если на то пошло.
   Мужчина стиснул зубы. Теперь, когда он вернулся, он узнает всю правду, распутает этот грязный клубок, даже если многое за семь лет забылось. Он встретится с ней и скажет ей всю правду. Он будет наблюдать за ней, когда та наконец поймет, что потеряла из-за своего недоверия и малодушия. Ведь ее лицо всегда было очень выразительным.
   Но все это будет потом. Сначала нужно поехать в Пенхэллоу, который теперь, после смерти отца, принадлежал ему. Судьба его снова изменилась, и это случилось в тот момент, когда он добился успеха в Канаде. Странно, но он никогда не задумывался, что однажды именно это событие заставит его вернуться в Англию. Как и все сыновья, он думал, что отец будет жить вечно. Его отцу едва исполнилось шестьдесят.
   Антуан перегнулся через поручень, наблюдая, как корабль вставал на якорь. Его спутник невидящим взглядом продолжал смотреть на город. Руки мужчины спокойно лежали на поручнях. Это были красивые руки с длинными пальцами; правда, ногти были коротко подстрижены, а ладони загрубели от тяжелой работы.
   Их обладатель был высоким, гораздо выше своего коренастого слуги. Широкие плечи, крепкие мускулы делали его стройным и привлекательным. На узком лице выделялся орлиный нос и высокие скулы, а губы были сжаты в тонкую линию. В годы своей работы в компании по заготовке пушнины его прозвали Ястребом. И это прозвище действительно подходило ему. В его лице не было никаких признаков мягкости или робости — только сила, решимость и даже жестокость. Глаза, устремленные на величественные очертания Лондона, были пронзительно-голубого цвета.
   — А куда нам ехать, монсеньор? — Антуан сделал широкий жест в сторону города, и в его голосе прозвучало беспокойство.
   — Мы возьмем экипаж, — пояснил компаньон, вернувшись к действительности, — до отеля “Палтни” на Пиккадилли. Это самый лучший отель в Лондоне. А завтра отправимся в Девоншир.
   — Вот так, — откликнулся Антуан. — Все самое лучшее для графа Тревельяна. И все самое лучшее для его слуги. — Он хмыкнул.
   — Думаю, лучше не называться графом, пока завтра не уедем из Лондона, — произнес его спутник. — Я не хочу, чтобы узнали о моем возвращении, Антуан. Сегодня вечером я буду просто мистером Кристофером…
   — Бушаром? — предположил Антуан.
   — Кристофером Бушаром, — согласился граф Тревельян. Антуан улыбнулся и спустился вниз, чтобы заняться вещами, разбросанными по всей каюте хозяина.
   — Они все-таки узнали о нашем приезде, — сказал Антуан. — И по этому поводу торжества, да, монсеньор? — Он взглянул на своего спутника, и белозубая улыбка осветила его бронзовое лицо.
   — Ну вот еще! — откликнулся Кристофер и улыбнулся в ответ.
   На лондонских улицах действительно царило необычайное оживление, повсюду было огромное количество флагов, развевающихся почти на каждом здании, включая отель “Палтни”.
   — В Лондоне произошло что-то необычное? — спросил он служащего отеля, заказав на ночь номера для себя и слуги. Служащий недоуменно посмотрел на Кристофера.
   — А разве вы не знаете, мистер Бушар? — спросил он. — Вы француз? Эмигрант, наверное?
   — Мы только что прибыли из Нью-Йорка, — пояснил Кристофер.
   Служащий кивнул, словно это объясняло неведение только что прибывших гостей.
   — Франция оккупирована, — пояснил он. — Париж взят союзниками. Веллингтон из Испании двинулся на юг Франции. Бонапарт низложен. Война наконец закончена, сэр. Мы победили. Эта радостная новость получена вчера из Парижа.
   Война. Конечно, она затронула и Америку, и Канаду. Но Кристофер почти ничего не знал об этом. он совсем забыл про войну. Шел апрель 1814 года, военные действия завершились. Он непроизвольно выбрал хорошее время для возвращения домой.
   — Праздновали всю прошлую ночь, — пояснил служащий. — Несомненно, праздник продлится и сегодня вечером. Наслаждайтесь праздником, мистер Бушар. Вы прибыли в Англию в замечательное время.
   Но у Кристофера не было желания выходить из отеля для участия в веселье, хотя эта мысль показалась ему весьма заманчивой. Нигде не умеют веселиться так, как в Англии. Но он не пойдет на улицу. Пока они ехали в экипаже от Темзы до отеля, Кристофер поймал себя на мысли, что он смотрит не на здания, а на людей. Он надеялся увидеть знакомые лица, и его охватил непонятный страх. Правда, такая встреча была маловероятной. Большую часть своей жизни Кристофер провел в Пенхэллоу и всего один год — в Лондоне. И все же он боялся, что в отеле может столкнуться с кем-то из своих знакомых.
   Кристофер не был готов к этому. Он не боялся, нет, просто не был готов. Этот момент наступит, может быть, летом или осенью, но только не сейчас.
   Конечно, можно было бы пообедать и в номере, но Кристофер больше не был трусом. Пусть он еще не готов, но он не собирается сидеть взаперти из страха, что его могут увидеть и узнать. Кристофер спустился вниз, в ресторан. Он дружески кивнул джентльмену, сидевшему за соседним столиком, перекинулся с ним несколькими фразами о погоде и не возразил, когда тот пригласил его за свой столик.
   — Сет Уикенхем, — представился джентльмен, протянув руку. — Все восхищаются иллюминацией и прославляют победу. Мы же можем пообедать в пустом ресторане.
   Кристофер согласился. Во время обеда он рассказал ему о некоторых своих приключениях за прошедшие семь лет и, в ответ услышал подробности о победе союзников и о решающей роли в победе Англии, которая открыла дверь на континент, освободила от французов сначала Португалию, Испанию и затем вступила на территорию Франции. Герцог Веллингтон, похоже, стал героем дня.
   — Подходящее время и для свадьбы. — произнес мистер Уикенхем. когда все наиболее важные темы для разговора были исчерпаны.
   Кристофер вопросительно взглянул на своего собеседника в ожидании пояснений.
   — Завтра в церкви Святого Георгия состоится венчание особ высшего общества, — сообщил мистер Уикенхем. — Я слышал, что съедутся сотни гостей. Там будет весь цвет общества. Добрая половина лондонцев тоже соберется на площади, чтобы поглазеть. Победные торжества только разожгли их аппетит к празднествам.
   — Да, наверное, — согласился Кристофер. — Жених и невеста из высшего общества?
   — О да! — Мистер Уикенхем подозвал официанта и попросил его принести еще вина. — Жених — лорд Пул. Барон. Один из видных членов партии вигов, что не очень хорошо для него, особенно сейчас, когда победа принесла популярность тори. Но в такой свободной стране, как наша, нам нужны обе партии, не так ли, сэр? Я всегда так говорю.
   Кристофер помнил лорда Пула — худощавого мужчину, еще не старого, — ему сейчас должно быть чуть за сорок. Его невеста, кто бы она ни была, наверняка выходит замуж за него ради его титулов и богатства, бедняжка.
   — Он женится на дочери герцога Чичели, — добавил мистер Уикенхем.
   — На ком, вы говорите? — Кристоферу вдруг показалось, что стало очень холодно, а звуки голоса доносились откуда-то издалека. Словно сосед Кристофера сидел в конце длинного туннеля.
   — На дочери Чичели, герцога, — повторил мистер Уикенхем. — На леди Элизабет Уорд.
   Уорд. Леди Элизабет Уорд. Кристофер покачал головой.
   — Благодарю вас, — сказал он. — Я должен вернуться в номер и пораньше лечь спать. Надеюсь, вы простите меня. Не так-то легко снова ходить по земле после стольких недель плавания на корабле.
   Мистер Уикенхем хмыкнул, увидев, как Кристофер, вставая, слегка покачнулся.
   — Спокойной ночи, — коротко сказал Кристофер. — Благодарю вас за компанию и приятную беседу, сэр.
   Мистер Уикенхем поклонился и наполнил свой бокал.
   Господи! Только оказавшись на улице, Кристофер понял, что на нем плащ и шляпа, а в руке — трость. Он совершенно не помнил, как заходил в свой номер. Он не знал, куда шел. Кристофер недоуменно смотрел на фейерверк, осветивший небо над Гайд-парком.
   Элизабет. Он глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и медленно выдохнул.
   Элизабет. Она ничего не значит для него теперь, совсем ничего. Пусть выходит замуж за кого угодно, даже за Пула. Именно за Пула. Господи, она заслужила такого мужа. Кристофер сильно сжал ручку трости. Вряд ли он пожелал бы ей лучшего спутника жизни, если бы мог выбирать.
   Элизабет! О Господи!
   Кристофер шел и шел, изредка оглядываясь, чтобы понять, где он. Как странно, что он опять в Англии. Он пытался размышлять о победе, которая занимала умы его соотечественников, Но как можно было думать о таких пустяках?
   Он думал об Элизабет. Неожиданно его охватила ярость, а затем — боль и паника. Завтра утром в церкви Святого Георгия, на Ганновер-сквер. Пул. Она собирается замуж за Пула. Завтра.
   Не заметив, Кристофер повернул назад, к отелю. И чем ближе он подходил к нему, тем быстрее шел. Он и не подозревал, что ушел так далеко. До отеля он добрался почти бегом.

Глава 2

   Это был день ее свадьбы.
   Леди Элизабет Уорд осталась одна в своей комнате. Она отпустила служанку, и все, кроме ее отца и сводного брата, уже отправились в церковь. Это день ее свадьбы. Девушка стояла перед большим зеркалом и смотрела на свое отражение. День совсем не был праздничным, да и сама она не очень-то похожа на невесту.
   Невестам обычно лет семнадцать или восемнадцать, а не двадцать пять; они одеты в белое платье, сшитое по последней парижской моде, с букетиком флердоранжа в волосах и цветами в руках. Невесты взволнованны, их щеки пылают, а глаза горят от возбуждения.
   Элизабет была одета в бледно-голубое платье, всего несколько цветков украшали ее волосы, букета в руках не было. Она наделась, что Манли не будет возражать против такого наряда. Ему известно, что она не девочка, и белое платье было бы не совсем уместно. Пышная свадебная церемония в церкви Святого Георгия казалась тоже неуместной. Но на этом настояли и Манли, и ее отец. Манли — из-за своих политических амбиций, а папа хотел, чтобы она всему свету показала, что с прошлым покончено навсегда.
   “Да, он прав”, — решила Элизабет, отвернувшись от зеркала и подумав, что лучше было бы надеть шляпку, а не украшать себя этими цветочками. Она заплатила дань прошлому. Семь лет добровольного заточения в поместье стали огромной платой. Сначала ей не хотелось даже жить, но Элизабет все преодолела ради близких. Потом она снова собралась с силами и сама стала распоряжаться своей жизнью, сделавшись хозяйкой Ричмонда, главного имения своего отца.
   Элизабет взрослела, и ей нужна была более полноценная жизнь, нежели это уединенное существование. Ей снова нужен был мужчина и, конечно, брак. Но брак не просто в качестве духовной опоры, Всю жизнь она чувствовала поддержку мужчин — отца, брата Джона, сводного брата Мартина… Элизабет прекратила перечисление. Нет, ей больше не нужен мужчина, который помогал бы ей жить. Ей нужен человек, с которым можно было бы разделить жизнь.
   Зимой Элизабет приехала в Лондон, несмотря на уговоры Мартина, который все эти годы провел в поместье вместе с ней, нежно заботясь о ее душевном спокойствии, оказывая ей поддержку и сочувствие, в которых она так нуждалась. Милый Мартин. Она была слишком эгоистичной, лишая его возможности устроить свою собственную жизнь. Но он никогда не жаловался и даже пытался убедить девушку изменить решение, когда она вознамерилась вернуться в свет.
   Элизабет остановила свой выбор на Манли Хилле, лорде Пуле. Он был почти на двадцать лет старше и, хотя не был красавцем, выглядел замечательно. Но гораздо важнее его возраста или внешности было то, что он слыл влиятельным и честолюбивым политиком. Правда, он принадлежал к партии вигов, а не тори, но Элизабет всегда искренне уважала чужие убеждения, даже если они отличались от ее собственных. И она, став его женой, будет работать вместе с ним, помогать ему, сможет вести плодотворную и интересную жизнь.
   Элизабет выбирала мужа разумом, а не сердцем. Нет больше той наивной молодой девушки, которая искренне верила, что следование зову сердца приведет к вечному счастью. Счастье может ускользнуть. Но спокойная, полезная и целенаправленная жизнь — это именно то, к чему следует стремиться.
   Можно и не чувствовать себя невестой, подумала Элизабет, снова посмотревшись в зеркало. И даже не выглядеть как невеста это не так важно. Гораздо важнее быть женой. А она собиралась стать Манли хорошей женой.
   Но неожиданно Элизабет ощутила прилив какого-то волнения, почти паники, словно она сжигала все мосты, словно продолжала надеяться, как все эти долгие, бесцельные годы. Нет, надеяться больше не на что. Она оставила эти бессмысленные мечтания, когда приехала этой зимой в Лондон. Когда Элизабет решила снова выйти замуж, с глупыми мечтами было покончено.
   Она сделала свой выбор и была вполне довольна. Девушка гордо подняла подбородок и улыбнулась своему отражению. Затем ее взгляд скользнул от зеркала к открытой двери комнаты, в которой появился ее сводный брат, одетый в красивый костюм.
   — Ты выглядишь потрясающе, Мартин, — с улыбкой заметила Элизабет. — Ты скорее похож на жениха, а не на брата невесты.
   Мартин рассмеялся, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки.
   — Это тебя нужно осыпать комплиментами, Лиззи, — парировал он. — Ты просто восхитительна, как я и ожидал. Волнуешься?
   — Нет, ничуть, — коротко бросила она. Но, встретившись с ним взглядом, Элизабет заулыбалась. — Ну конечно, волнуюсь. Кристина была вся в слезах, когда я отправила ее в церковь.
   — Кристина привыкнет, — твердо заявил Мартин. — А ты, Лиззи, уверена, что это только волнение, а не отвращение или нежелание выходить замуж? Если ты изменишь свое решение, я пойду и сообщу об этом Пулу. Мы сможем снова вернуться в Кингстон — ты и я, даже если разразится скандал. Что ты на это скажешь?
   Элизабет нервно передернула плечами.
   — Пожалуйста, Мартин, не сейчас, — произнесла она. — —Я и так вся как на иголках. Но ты ведь этого не сделаешь, правда? Ведь ты не пойдешь в церковь Святого Георгия с таким заявлением, да? Я знаю, что тебя беспокоит мой выбор. Я знаю, ты считаешь, что мне следовало бы дождаться любви. — Она подошла к Мартину и протянула ему руки. — Но я знаю, что делаю. Я выхожу замуж для того, чтобы начать новую жизнь, обрести в ней смысл и цель. У меня нет никаких сомнении, просто я волнуюсь. Мартин, ведь это церковь Святого Георгия, и половина представителей высшего общества ждет меня там!
   Мартин взял в руки ее похолодевшие пальцы и нежно сжал их,
   — Хорошо, что ты уверена, Лиззи, — ответил он. — Ты ведь знаешь, я желаю тебе счастья. Я всегда буду рядом с тобой, не важно, замужем ты или нет.
   Девушка приподнялась и поцеловала его в щеку.
   — Да, я знаю, — ответила она. — Ты мне как настоящий брат, Мартин.
   — Как близнец? — улыбнулся он, напомнив ей одну из их старых шуток. Они были очень похожи друг на друга — примерно одного роста, со светлыми золотистыми волосами и серыми глазами. Мартин и Лиззи были неразлучны с двухлетнего возраста, с того времени, когда герцог Чичели женился на матери Мартина, также недавно овдовевшей. Мартин был на три месяца старше Элизабет.
   — Пора тебе подумать и о своей собственной жизни, — сказала Элизабет. — Ты слишком много времени провел в Кингстоне, Мартин, только потому, что был нужен мне. Я всегда с благодарностью буду помнить об этом. Но пришло время и тебе подумать о женитьбе.
   Глаза Мартина улыбались. Мартин самый добрый и преданный человек, которого она когда-либо встречала. И не только потому, что он был ее лучшим другом и почти братом. Мартина любили все.
   — Я не спешу с женитьбой, — ответил он.
   Конечно! — Элизабет прищелкнула языком и рассмеялась. — Женщина в двадцать пять — это уже старуха, а мужчина — просто юноша. В этом мире нет справедливости.
   — Ты никогда не будешь старухой, Лиззи, — спокойно ответил Мартин. — Особенно для меня.
   Как бы мне хотелось, чтобы Джон был здесь, — сказала Элизабет, внезапно подумав, что праздник не будет полным, потому что ее старший брат, полковник кавалерии Веллингтона, еще не вернулся из Испании. — Но я не жалуюсь. Самый большой подарок, который я могла получить на свадьбу, — это известие об окончании войны. Возможно, он скоро будет дома.
   — Будем надеяться, — отозвался Мартин. — Нам пора идти, Лиззи. Знаешь, невесте не следует опаздывать на собственную свадьбу.
   — И папа, наверное, сгорает от нетерпения, — добавила она. Девушка глубоко вздохнула. — Ну вот. Пожелай мне удачи, Мартин.
   — Это будет самый счастливый день в твоей жизни, Лиззи, — ответил Мартин и, прежде чем предложить руку, поцеловал ее в обе щеки.
   Самый счастливый день в ее жизни? Лучше бы он не говорил этого. Она выходит замуж не ради счастья. Девушку вдруг охватило непонятное чувство, будто она уже слышала эти слова раньше: “самый счастливый день в твоей жизни”. Ее начало знобить, когда они спускались по лестнице. Не нужно думать о прошлом, сегодня у нее начинается новая жизнь. Элизабет хотелось, чтобы воспоминания остались в прошлом, чтобы все начать сначала. Но это невозможно.
   Ее отец стоял внизу, у лестницы, тяжело опираясь на трость; он с нежностью смотрел на дочь. Несколько слуг тоже пришли посмотреть на невесту. Их лица светились от радости. Две служанки и дворецкий в восторге даже захлопали при ее появлении.
   “Это день моей свадьбы”, — снова подумала Элизабет и улыбнулась.
   Толпа любопытных собралась на Ганновер-сквер, чтобы поглазеть на чудесное зрелище — такие иногда происходили в столице весной — на свадьбу представителей высшего общества. Эта свадьба привлекала особое внимание еще и потому, что была первой в этом году. Было тепло и солнечно, в городе все еще царило праздничное настроение. Кроме того, жених был бароном. а невеста — дочерью герцога. Несколько лет назад она была участницей какого-то публичного скандала, и некоторые пришли только ради этого. Многие стояли на площади уже довольно долго.
   Пышное зрелище приковало внимание толпы: нескончаемый поток роскошных экипажей тянулся к площади, останавливаясь возле церкви, из них выходили великолепно одетые господа Зеваки вытягивали шеи, пытаясь выяснить, кто приехал.
   Громкий гул голосов прокатился по площади, когда прибыл взволнованный жених с двумя джентльменами, и присутствующие женщины отметили, что он весьма красив. Мужчины же просто завидовали жениху, которого ожидала брачная ночь, хотя невесты еще никто не видел.
   На площади наступило затишье, но невеста все еще не появлялась. Однако никто и не думал расходиться. Все ожидали кульминации утреннего развлечения, желая взглянуть на невесту. После ее появления многие уйдут с площади, не дождавшись окончания свадебной церемонии, когда жених и невеста под звон колоколов выйдут из церкви. Но пока никто не двигался с места.
   Никто из присутствующих и не догадывался, что их ждет необычайное зрелище, которого раньше они не видели и вряд ли увидят еще когда-либо. Люди сгорали от нетерпения, повернув головы и напряженно всматриваясь в ту сторону, откуда должен был появиться экипаж невесты.
   Наконец появился элегантный темно-голубой экипаж с фамильными гербами герцога Чичели, запряженный белыми лошадьми с заплетенными гривами и золотистыми султанами, с важными форейторами в париках и в голубых с позолотой ливреях. Толпа загудела и продвинулась вперед, послышались одобрительные возгласы.
   Едва открылась дверца, из экипажа выпрыгнул молодой человек и наклонился, помогая кому-то выйти.
   — Это брат невесты, — послышалось в толпе.
   — Сводный брат, — поправил кто-то, и вскоре все решили, что молодой человек действительно был сводным братом невесты — мистером Мартином Ханивудом.
   Мистер Ханивуд выглядел великолепно. На нем был голубой костюм с серебряной отделкой. Он помог выбраться из экипажа своему отчиму.
   — Старый герцог страдает от подагры, — пояснили в толпе. Когда герцог стоял на мостовой, одной рукой опираясь на трость, а другой ухватившись за плечо форейтора, мистер Ханивуд снова повернулся к экипажу и протянул руку. Зрители замерли в ожидании. Наконец появилась невеста, закутанная в шуршащее облако бледноголубого шелка.
   — Ax! — восторженно воскликнули некоторые женщины. Невеста была прекрасна, как принцесса, — под шелковым платьем угадывалась тонкая и стройная фигурка, волосы, украшенные цветами, были цвета меда.
   Но когда она ступила на мостовую, все зеваки неожиданно отвернулись от созерцаемой ими красоты. Послышался громкий стук копыт, и на площади появилась темная лошадь с закутанным во все черное всадником. Люди замерли, увидев, что лицо всадника было закрыто черной маской с прорезями для глаз и рта. Позже некоторые утверждали, что его красные глаза метали молнии. Были даже люди, уверявшие, будто видели у всадника клыки. Но в момент его появления толпа оцепенела, не издав ни звука.