Бэлоу Мэри. Наперекор судьбе

   — Мама, — защебетала Кристина, находясь у отца на плечах, — когда они будут здесь?
   Этот вопрос она часто задавала в течение последующих полутора часов. Но ожидаемая процессия все не появлялась. Иногда в столпе раздавались взволнованные возгласы, а или два кто-то даже начинал хлопать. Но всякий раз это оказывались ложные сигналы. Кое-кто начал строить предположения, что, мол, море вчера, в день прибытия, было слишком бурным, хотя до столицы уже долетело известие, что “Неуязвимый” благополучно добрался до Дувра вместе со своими важными пассажирами. Однако возможно, что в Дувре была какая-то задержка и высоким гостям пришлось остаться там на день для чествований. Ведь почти половина армии прибыла туда, чтобы приветствовать их.
   — Ну когда же они приедут? — Голосок у Кристины сделался плаксивым.
   Тут Элизабет повисла на руке Кристофера, и когда он быстро оглянулся на нее, то увидел, что лицо у нее побелело, а глаза закрылись. Он торопливо опустил Кристину на землю и подхватил ее мать.
   — Элизабет? — окликнул он.
   Кристина прижалась к ней и не отрываясь смотрела на свою мать.
   — Ox, — вырвалось у Элизабет, когда она глубоко вздохнула. — Как глупо получилось. Это все оттого, что мы долго стоим на одном месте в такой тесноте. Мне очень жаль. Извините.
   Но Кристофер уже развернулся, собираясь выбраться из этого столпотворения.
   — Даме стало плохо! — громко крикнула полная женщина, и толпа расступилась, давая им проход.
   — Мне уже лучше, — говорила Элизабет, — как неудобно.
   — Думаю, — начал Кристофер, поддерживая за талию Элизабет и глядя на свою дочь, — что они могут задержаться надолго, Кристина. Давайте уйдем? Эти гости пробудут в Лондоне несколько недель, и у нас еще будет возможность увидеть их, когда мы будем точнее знать о времени их появления.
   Кристина покорно кивнула.
   — Да, сэр. Я понимаю. — Он приподнял ее лицо.
   — Я отведу вас с мамой к себе, в отель “Палтни”, — . казал Кристофер. — И мы будем пить чай с пирожными, хоть ещё только полдень. Хорошо?
   Кристина просияла.
   — Тебе не нужно поддерживать меня, — сказала Элизабет Кристоферу. — Просто я вдруг почувствовала слабость. Сейчас мне уже хорошо.
   И они снова пошли по обеим сторонам от Кристины, взяв ее да руки. Правда, теперь девочка уже не скакала и не щебетала. Когда они подходили к “Палтни” со стороны Пиккадилли, к отелю подъехал скромный экипаж, и выбежавшие слуги выстроились в ряд, пока высокий мужчина, улыбаясь, выходил из экипажа. Он посмотрел на окна первого этажа и помахал рукой.
   — Господи, — вырвалось у Кристофера, — смотрите, в окне великая княгиня Екатерина. Должно быть, это ее брат.
   — Царь? — спросила Элизабет.
   — Русский царь? — закричала Кристина. — Это он, да, мама?
   — Думаю, да, милая, — ответила Элизабет, когда молодой человек повернулся, помахал им рукой и улыбнулся, прежде чем поспешить вдоль выстроившихся слуг в отель. — Но что он здесь делает, Кристофер?
   — Скрывается, полагаю, — ответил Кристофер. — Должно быть, он услышал о собравшейся толпе и въехал в Лондон другой дорогой. И видимо, решил навестить свою сестру перед большим приемом.
   Кристина весело запрыгала на месте.
   — Мы видели его! — воскликнула она. — Только мы и тот джентльмен через дорогу. А все эти люди стоят там и ждут, а мы одни увидели его. И он улыбнулся мне. Мама, он мне улыбнулся!
   — Да, милая. — засмеялась Элизабет. — Так и было. Как удачно, что мы решили уйти оттуда и что лорд Тревельян привел нас сюда.
   — Мы пойдем в тот же дом, что и русский царь? — недоверчиво спросила Кристина.
   — Конечно, — отозвался Кристофер, когда они подошли ко входу, расположенному между двумя колоннами.
   Царь уже ушел к своей сестре, а внизу все еще царила суматоха. Управляющий преградил путь Кристоферу, похоже, не сразу узнав его.
   — Лорд Тревельян, — напомнил ему Кристофер.
   — Да, конечно, прошу вас, милорд. — Управляющий низко поклонился ему. — А эти леди, милорд? Вы, наверное, уже знаете, что сюда только что прибыл русский царь.
   — Эти леди — мои жена и дочь, — ответил Кристофер. Управляющий, несомненно, был в курсе жизни английской аристократии и наверняка знал, что у графа Тревельяна не было ни жены, ни дочери, но его голова была занята совсем другим. Он снова поклонился и пробормотал:
   — Конечно, милорд. — Потом он еще раз поклонился Элизабет и Кристине и пропустил их.
   Скоро они были в гостиной номера Кристофера и подошли к окну, глядя, как толпы людей валили к “Палтни”. Видно, каким-то образом распространилась весть о том, что долгожданный гость уже в отеле.
   — Через пять минут отель будет напоминать осажденную крепость, — заметил Кристофер. — Думаю, мы появились здесь вовремя.

* * *

   Только послав Антуана вниз, Кристофер через полчаса получил пирожные и чай. Но этого вовсе не требовалось для того, чтобы поднять настроение Кристине. Ей было гораздо интереснее наблюдать в окно за собравшейся толпой, чем есть пирожные. Громкий рев и веселые возгласы были вызваны скорее всего появлением на балконе русского царя, пояснил девочке Кристофер. Но будет не слишком благоразумно сейчас выходить на улицу.
   А Кристине и не хотелось выходить. Она была очень счастлива, потому что находилась в одном доме с русским царем. Девочка даже важно надула щеки. Отойдя от окна и устроившись в своем кресле, Кристина вдруг захихикала.
   — А помните, что вы сказали? — спросила она. Кристофер вопросительно поднял брови.
   — Сказал? Что? Когда?
   — Внизу, тому человеку, — пояснила девочка. Она подняла плечики и наморщила носик. — Вы сказали, что мама и я — ваши жена и дочь. Как смешно. — И она снова засмеялась.
   — Да, я так сказал, — спокойно признал Кристофер. Элизабет взглянула на него и напряглась, сердце у нее замерло от страха.
   — Твой папа умер? — спросил он. — В Канаде? — Кристина кивнула, ее смех затих. “Нет, — молча умоляла Элизабет. — Не надо, Кристофер. Я не готова к этому”. Но Кристофер не смотрел в ее сторону.
   — А что, если он не умер? — спросил Кристофер. — Что, если твоя мама думала, что он умер, и сказала так тебе, а он на самом деле не умер и вернется к тебе?
   Кристина склонила голову набок и посмотрела на него.
   — Мой папа умер, — ответила девочка. — Был пожар, и он погиб, спасая маленькую девочку. Девочка осталась жива.
   Элизабет закрыла глаза, когда Кристофер наконец взглянул на нее. Ей хотелось, чтобы Кристина считала своего отца героем. Теперь эта ложь казалась глупой и ненужной.
   — И он тоже спасся, — продолжал Кристофер. — Он исчез в дыму, но не погиб.
   Глаза у Кристины округлились, когда до нее дошел смысл сказанного.
   — Вы знали моего папу? — спросила она. — Вы там были?
   — Да, я был там, Кристина, — ответил он. Его голос оставался спокойным. Но каждое слово точно нож вонзалось в сердце Элизабет. — Я был в Канаде, а потом вернулся домой. Я встретился с твоей мамой, которая раньше была моей женой. И я только недавно узнал, что есть такая маленькая девочка — Кристина. Мне хотелось поскорее увидеть ее. Увидев ее, я обнаружил, что у нее темные волосы и голубые глаза, как у меня, и что ее зовут Кристина, ее имя похоже на мое.
   Кристина смотрела на него открыв рот. Потом она быстро вскочила на ноги, подбежала к Элизабет, забралась к ней на колени и спрятала личико на груди у матери. Элизабет заметила, что глаза у Кристофера подозрительно заблестели. Ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется.
   — Лорд Тревельян — твой папа, милая, — сказала Элизабет.
   — Нет! — заплакала Кристина. — Мой папа умер. — Элизабет взглянула на Кристофера и поразилась, увидев, что его лицо стало совершенно белым, как и у нее, когда она была близка к обмороку.
   — Он не умер, родная, — повторила она. — И теперь он вернулся домой.
   Кристина расплакалась. Она рыдала навзрыд несколько минут, в то время как Элизабет успокаивала ее, а Кристофер сидел неподвижно, словно окаменел.
   — Тогда почему ты сказала, что он умер? — Голос у девочки дрожал.
   — Все тогда думали, что он умер, — оправдывалась Элизабет, презирая себя за эту ложь. Но как объяснить всю правду шестилетнему ребенку?
   — Но почему ты раньше ничего мне не сказала? — Кристина наконец подняла голову, ее глаза стали красными и сердитыми. — Ты сказала, что это лорд Тревельян.
   — Мы подумали, что тебе следовало сначала поближе узнать его и полюбить, моя милая, — тихо пояснила Элизабет, — прежде чем сказать тебе, что он — твой папа.
   — А почему он не приехал в дом дедушки, если он мой папа? — спросила Кристина. — Почему он живет здесь?
   — Мы совсем не ждали его, Кристина, мы думали, что он погиб, — ответила Элизабет. — Я ведь собиралась выйти замуж за лорда Пула.
   — Я ненавижу лорда Пула, — со злостью ответила Кристина.
   Элизабет не одернула девочку, как делала это обычно. Установилась тишина, которую ни она, ни Кристофер не решались нарушить. Шумное веселье на улице казалось слишком громким.
   Неожиданно Кристина набросилась с обвинениями на Кристофера.
   — Почему ты уехал и бросил меня? — спросила она его. — У других мальчиков и девочек, которых я знаю, есть папы. Ты не любил меня, да? Ты меня ненавидишь? — Кристофер сделался еще бледнее.
   — Милая…
   Но Элизабет опередила его:
   — Лорд Трев… твой папа ничего не знал о тебе. Он не знал, что у него родилась маленькая дочка. Он сразу полюбил бы тебя и приехал, если бы все знал. И он приехал бы гораздо раньше.
   — Я очень люблю тебя, — заговорил Кристофер. Его голос был тихим и немного хриплым. — Как только я увидел тебя, Кристина, ты сразу стала светом моей жизни.
   — Нет, неправда! — яростно воспротивилась девочка. — Только мама называет меня светом своей жизни. Я обуза для всех остальных. Никто не любит меня, кроме мамы. — Тут девочка заколебалась, честность заставила ее преодолеть чувство жалости к себе. — Думаю, и дяди Джона.
   Кристофер прошел по комнате и присел возле кресла Элизабет.
   — Я люблю тебя, Кристина, — сказал он. — Ты наша с мамой маленькая девочка. Ты — моя дочка. — Он протянул к ней руки, но не прикоснулся к ней, а с мольбой стал смотреть на дочь.
   Элизабет с такой силой прикусила нижнюю губу, что ощутила солоноватый привкус крови во рту. Ей не следовало никого слушать. Она должна была слушать только голос своего сердца и свою совесть. Ей нужно было написать Кристоферу, даже если она и не знала, куда отправлять письмо. Она могла написать его отцу или Нэнси. Они бы переслали ему это письмо. Она должна была рассказать ему о Кристине. Но их тоже нельзя винить — ее отца и Мартина. Она сама виновата. Ведь это она была его женой и матерью Кристины.
   Кристина продолжала смотреть на него, обиженно выпятив нижнюю губу. Потом она дотронулась пальцем до его груди и тут же отдернула руку.
   — Ты снова уедешь в Канаду, — заявила она.
   — Нет. — Кристофер отрицательно замотал головой. — Я всегда буду твоим папой, Кристина. Я хочу взять тебя с собой в Пенхэллоу, хочу, чтобы ты увидела море и песчаный берег. — Но ты же не будешь мне строить замок из песка, — настаивала девочка.
   — Я построю тебе самый большой замок. Обещаю.
   Элизабет сидела очень тихо. Она поступила очень подло. Поступила бездушно и некрасиво. Не важно, как он поступил с ней, она не имела права таким образом мстить ему. Она ответила злом на зло.
   Тут Кристина потянулась к нему, прикоснулась к плечам Кристофера, который подхватил ее за талию и легко поднял на руки. Он встал, прижимая девочку к себе. Кристина обвила его шею руками и прижалась к нему щекой.
   — Я хочу, чтобы моим папой был ты, а не лорд Пул, — прошептала она ему на ухо. Но Элизабет слышала каждое слово.
   — Правда? — спросил Кристофер.
   — Да, — ответила Кристина. — Потому что ты — мой настоящий папа и ты любишь меня. Да?
   — Я люблю тебя, родная, — подтвердил он и, отвернувшись, отошел с девочкой к окну.
   Элизабет поняла, что он отошел потому, что заплакал, но не хотел, чтобы она видела его слезы. Она осталась сидеть на месте.
   — Я расскажу дяде Джону, что у меня есть папа, — заговорила Кристина. Она подняла голову и заглянула ему в лицо. — Вот он удивится, правда?
   — Да, милая, — ответил Кристофер. — Думаю, он будет рад. Девочка освободила руку и провела ладошкой по его щеке.
   — Не плачь, папа, — сказала она. — Глупый, почему ты плачешь?
   Кристофер засмеялся:
   — Потому что я держу на руках свою маленькую девочку, и я счастлив.
   — Глупый, — повторила Кристина, вытирая его щеки обели ручками. — Это глупо, папа. Нужно плакать только тогда, когда больно.
   Но слезы из его глаз покатились еще сильнее. Кристофер плакал и смеялся, затем дал ей большой носовой платок, чтобы очка вытирала его слезы. Элизабет опустила голову, чтобы не было видно, как повлажнели ее глаза.
   “Теперь у меня связаны руки”, — подумала она. Выбора у нее совеем не оставалось. Но она не знала, жалеет она об этом или нет. Она была уверена только в одном: она чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Больше всего ей хотелось встать, подойти к окну н обнять их обоих, чтобы они могли вновь стать одной семьей.
   Но это невозможно. Семь лет нельзя так легко вычеркнуть из жизни и забыть. Нельзя простить того, кто об этом не просит и даже не испытывает сожаления.
   Но она очень хотела простить его и сама хотела получить прощение.
   Внезапно дверь в гостиную резко открылась, и на пороге появились Нэнси и Джон, смеющиеся и очень довольные.

* * *

   Нэнси и Джон в это время тоже были на улице и наблюдали за прибытием гостей. Им повезло больше, чем Кристоферу и Элизабет, они видели приезд фельдмаршала фон Блюхера и вместе с толпой приветствовали его, когда он проезжал по улице в Карлтон-Хаусе. Потом они ушли, больше занятые собой и своими свадебными планами, чем историческими событиями, взбудоражившими всех жителей Лондона.
   Им пришлось пробиваться сквозь толпу, собравшуюся возле отеля “Палтни”, а потом убеждать портье, что у них есть законное право сюда войти. Они весело смеялись, когда Нэнси открыла дверь и они увидели Кристофера с Кристиной на руках и Элизабет.
   — О, — воскликнул Джон, — да здесь вечеринка! Похоже, это тебя здесь все приветствуют, да, Кристина?
   — Нет! — Девочка радостно засмеялась и помахала белым носовым платком. — Здесь русский царь. Мы его видели. Он мне улыбнулся.
   — А-а, — протянул Джон. — Так ты стала знаменитой.
   — У меня есть папа, — продолжала Кристина. Джон поджал губы и посмотрел на Кристофера, а затем на Элизабет.
   — Мой настоящий папа, — лепетала Кристина. — Он не умер, дядя Джон, и он вернулся из Канады, чтобы увидеть меня. Он любит меня и останется здесь. А еще он обещал построить мне самый большой замок из песка. Правда, папа? — победно заключила она.
   — Конечно, милая, — ответил Кристофер, улыбаясь ей. Нэнси впервые увидела свою племянницу. Она стояла очень тихо и смотрела на девочку. Как она была похожа на Кристофера! А каким он был счастливым! Он выглядел таким же счастливым, как в Кингстоне, когда… Но нет. Утром они с Джоном решили, что не будут портить этот день разговорами и воспоминаниями о случившемся.
   — Ты удивлен, дядя Джон? — спросила Кристина.
   — Да ты просто ошеломила меня своей новостью, — ответил он. — Это самый приятный сюрприз за этот день. Даже лучше, чем мой.
   — А у тебя какой сюрприз? — спросила она. — О, о нем лучше и не говорить, по сравнению с твоим он выглядит очень бледно.
   — Дядя Джон! — запротестовала Кристина. — Ну хорошо, — ответил Джон, повернувшись и обняв Нэнси за плечи. — Два сюрприза сразу, хитрюга. Это твоя тетя Нэнси. Думаю, что ты не встречалась с ней раньше? Это сестра твоего папы. Она в любом случае стала бы твоей тетей, твоей единственной тетей. Тетя Нэнси станет моей женой.
   Нэнси отметила, что девочка посмотрела на нее с любопытством. Она не осмеливалась взглянуть на Элизабет. Но Элизабет быстро встала и подошла к Нэнси,
   — Я так рада, — сказала она. — Я всегда удивлялась, почему этого не произошло раньше. Казалось, вы так нравились друг другу. Но я рада. что теперь вы наконец обрели друг друга. — Она обняла и поцеловала Джона, потом повернулась и, немного поколебавшись, обняла Нэнси. — Я очень рада, — повторила Элизабет. — Прости меня за все, Нэнси. Я знаю, что любовь к брату — очень сильное чувство.
   Нэнси тоже обняла ее.
   — Я бы послал за шампанским, — сказал Кристофер, — но знаю, что все слуги в этом отеле просто парализованы от страха, связанного с прибытием сюда русского царя. Как насчет почти остывшего чая и почти свежих пирожных?
   Джон повернулся к Нэнси и улыбнулся:
   — Полагаю, мы всегда будем помнить, почему пили холодный чай и ели почти свежие пирожные, когда праздновали нашу помолвку, правда? Нам будет что рассказывать нашим внукам. моя любимая.
   — Лорд Пул не станет моим новым папой, — радостно сообщила Кристина, обнимая за шею Кристофера, — потому что мой настоящий папа вернулся домой.

Глава 26

   Джон проводил Элизабет и Кристину домой. Он отнес свою племянницу наверх, в детскую. Элизабет шла рядом.
   — Не знаю, почему я несу шестилетнюю девочку, — сказал он. — Разве только потому, что ее сюрприз оказался чудеснее, чем мой. Я действительно чуть не упал от удивления.
   Кристина фыркнула:
   — Я вот только не знаю, почему мой папа не пошел домой с нами, а остался в отеле.
   — Он хочет побыть рядом с царем, — ответил Джон. — Кроме того, он должен присматривать за тетей Нэнси, пока она не вышла за меня замуж. Ты же знаешь, что она не может находиться в отеле одна. Леди так не положено.
   — Она могла бы тоже приехать сюда, — предложила девочка.
   — Нет, пока мы не поженимся, это невозможно, — твердо сказал Джон. — Давай пока все сохраним в тайне. Пусть это будет только между нами — тобой, твоей мамой и мной. Ладно?
   — А почему? — спросила Кристина.
   — Потому что секреты — это всегда очень весело, малышка, — ответил он, опуская девочку на пол в детской и улыбнувшись няне. — Мы подождем подходящего момента, чтобы рассказать это всем. Хорошо?
   — Хорошо, — согласилась она и улыбнулась Джону и маме. — Это замечательный секрет.
   — Почему ты уверен, что она все сохранит в тайне? — спросила Элизабет Джона, когда они вышли из детской.
   — Она ничего не скажет, я точно знаю. Просто я не хочу, чтобы они омрачили ее радость, — пояснил Джон, похлопав Элизабет по плечу. — Я имею в виду папу и Мартина. Для них эти новости не будут такими уж радостными. — Мартин обрадуется, — возразила Элизабет. Но тут она нахмурилась. — Нет, скорее всего нет. Он считает, что мой шанс на счастье связан с Манли. Ему не понравится такое осложнение.
   — А ты сама что думаешь? — спросил Джон. Элизабет замялась. Они неторопливо спускались по лестнице.
   — Мне так нужно поговорить с кем-то, — сказала она. — Можно рассчитывать на тебя, Джон? Хотя у тебя, вероятно, и без этого хватает забот.
   — У меня нет никаких дел, — ответил он. — Пойдем в мою комнату, Элизабет, ты изольешь мне свою душу. У меня не так часто была возможность быть заботливым старшим братом! Не так ли?
   — Нет, — возразила Элизабет, пока он открывал дверь и пропускал ее вперед. — Я всегда искренне любила тебя, Джон. Когда я была девочкой, ты в моих глазах был настоящим героем. Но рядом всегда был Мартин, которому я поверяла свои мысли.
   — Но этого больше нет? — спокойно спросил он, плотно закрывая за собой дверь.
   — Нет, — ответила Элизабет, с тревогой посмотрев на Джона. — И я не знаю, в чем дело, Джон. Хотя нет, знаю. Что-то произошло. Но это относится ко мне, а не к нему. И мне кажется, что мое поведение по отношению к нему не совсем справедливо. Я больше не могу воспринимать его как свою вторую половину, как это было раньше. Я ненавижу себя за это. Он всегда был так добр ко мне. Ты не поверишь, как он был терпелив со мной после моего развода, Джон. Он оставил все свои развлечения только ради того, чтобы быть рядом со мной.
   — Да, — согласился Джон. — Возможно, я готов поверить в это. А почему все изменилось?
   — Даже не знаю. — Элизабет пожала плечами. — Он считает, что с Манли я буду спокойной и довольной жизнью. Это благоразумный совет. Даже лучше, чем тот, когда он советовал мне вернуться в Кингстон, где я смогла бы избежать всех сплетен, которые были вызваны появлением в городе Кристофера. Он даже был готов поехать вместе со мной. Он такой бескорыстный, Джон. Как я могу доверить ему все то смятение, которое творится в моей душе? У него на все готовы ответы, но я не уверена, что это именно то, что мне нужно. Думаю, мне нужно, чтобы кто-то помог мне самой отыскать ответы.
   — Тебе нужен слушатель, а не советчик, — подытожил Джон. — Я полностью к твоим услугам.
   Элизабет неуверенно посмотрела на него.
   — Я не совсем это имела в виду, — сказала она. — И мне неловко обременять тебя. У тебя сегодня такой чудесный день. Ты любишь Нэнси, правда? Я читала это в твоих глазах, когда ты смотрел на нее. И в ее глазах тоже светилась любовь. Я очень рада. Видишь ли, я могу доверить своего героического брата только той женщине, которая любит его.
   Джон улыбнулся.
   — А что произошло тогда, в последний раз, когда вы были вместе? — спросила она. — Тогда вы тоже были влюблены друг в друга. Но она неожиданно уехала. Ты чем-то напугал ее?
   Улыбка исчезла с его лица, и он сокрушенно покачал головой.
   — Кое-что произошло, — ответил он. — Но сейчас я не хочу говорить об этом. Давай поговорим о тебе, Элизабет. Ты хочешь снова выйти замуж за Кристофера, да? Он уже просил тебя об этом? И в чем же проблема?
   Она отвернулась, рассеянно играя расческой на туалетном столике.
   — Я жду ребенка, — произнесла Элизабет. Она слышала, как Джон перевел дыхание.
   — Тогда, черт возьми. Пулу лучше поторопиться со свадьбой, — произнес он сквозь зубы. — Я не позволю, чтобы моя сестра…
   — Ребенок не от Манли, — перебила она. — От Кристофера. — В комнате воцарилась тишина.
   — Но он приехал всего неделю назад, — произнес наконец Джон.
   — Он вернулся в Лондон из Америки в конце апреля, — продолжала Элизабет. — За день до моей свадьбы. Это он похитил меня и увез в Пенхэллоу. Падение из экипажа и потеря памяти — реальные факты. Когда я очнулась, он сказал мне, что я его жена, и мы жили с ним как муж и жена более двух недель, пока Мартин не отыскал меня. — Джон не проронил ни слова. Элизабет повернулась и посмотрела на него.
   — Я любила его, — сказала она. — Пока я все не вспомнила, пока Мартин не показал мне портрет Кристины. Я любила его, Джон. Любила сильнее, чем тогда, когда мы поженились. Тогда я была очень застенчивой, тосковала по дому и немного боялась его. В Пенхэллоу жизнь была настоящим раем.
   — Хорошо, — произнес Джон. — И что ты собираешься делать дальше, Элизабет?
   — Теперь я не могу выйти замуж за Манли, — ответила она. — Это абсолютно точно. Но я не могу разорвать помолвку. По крайней мере сейчас. Это самое неподходящее время. Он не заслуживает стать посмешищем. Я решила, что помолвка продлится еще месяц или два, а затем можно будет тихо расторгнуть ее, прежде чем вернуться домой, в Кингстон.
   — С Мартином, — добавил Джон.
   — Нет. — Элизабет нахмурилась. — Я больше не могу позволить ему жертвовать своей жизнью ради меня. Меня будет угнетать чувство вины. Нет, я должна сама распоряжаться своей жизнью. Мартин всегда готов прийти на помощь, но иногда мне кажется, что он слишком уж опекает меня. Наверное, это несправедливо, да?
   — Нет, — ответил Джон. — А что заставило тебя изменить свое отношение к нему? Его появление в Пенхэллоу, когда он разрушил вашу идиллию, да, Элизабет?
   — Возможно, и это тоже, — признала она. — Видишь ли, я совершенно не узнавала его, и сразу невзлюбила, и даже боялась. А когда однажды я пошла с ним прогуляться и он прикоснулся ко мне, как делал это раньше… О, Джон, это звучит просто ужасно, но у меня возникло такое чувство, будто он домогается меня. Я даже содрогнулась от ужаса. Бедный Мартин! Я чувствую себя такой виноватой перед ним. Но я не могу вернуться к нашей прежней дружбе.
   — Возможно, этого и не следует делать, — ответил Джон. — Ты сама говорила, Элизабет, что хочешь стать совершенно самостоятельным человеком. Тебе и так многого удалось достичь в этом направлении за последние несколько лет.
   — Ты так считаешь? — удивилась она.
   — Ты сказала, что уже решила, что делать, — напомнил ей Джон. — Но сейчас ты уже не так уверена в этом?
   — Кристина обрела отца, — заговорила Элизабет. — Рядом с ней всегда были папа и Мартин — и ты, когда ты был дома. Но я и сама вплоть до сегодняшнего дня. не осознавала, как ей не хватало отца. Того, который любил бы ее. Манли никогда не любил ее. Я была слишком эгоистичной, думая о своем браке с ним. А Кристофер души в ней не чает. Он даже заплакал, когда она наконец позволила ему сегодня взять себя на руки, после того как узнала правду. Это произошло как раз перед твоим появлением в отеле. Я думала, что у меня сердце разорвется. Джон кивнул.
   — И нашему будущему ребенку тоже нужен отец, — добавила Элизабет.
   Джон снова кивнул.
   Элизабет сделала глубокий вдох.
   — Я всегда считала, что вина за разрыв наших отношений и за развод лежала полностью на нем, — продолжила она. — Я всегда считала, что меня не в чем упрекнуть. Сейчас я знаю, что мои собственные поступки были такими же жестокими и неверными, как и его. Мы оба виноваты. Я утаила от него то, что у нас есть дочь. Теперь я верю, что он стал бы сражаться за меня и за наш брак, если бы знал про Кристину. Он мог бы попросить прощения у меня, и все бы наладилось. Я ужасно поступила тогда, Джон. А об этом ребенке он может знать с самого начала, если я так решу.