Страница:
И все же она смогла полюбить Дэвида, которого считала виновным в безобразных поступках, не зная всей правды. Она полюбила его, несмотря на то что у самого Дэвида на совести прегрешения куда более худшие. В Крыму у него был роман с замужней дамой, а потом Дэвид стрелял в Джулиана, который пытался вмешаться в его неизбежное столкновение с оскорбленным мужем. Ребекка все-таки любила Дэвида, несмотря на то что ои признал себя убийцей Джулиана. Хорошо еще, что смерть Джулиана оказалась мнимой…
Ну что ж, тем более нет никаких оснований для того, чтобы любовь Ребекки к Джулиану исчезла из-за того, что он признался в некоторых слабостях. Да, выяснилось, что в детстве он был озорным, беспечным, порой жестоким мальчиком. Да, он совратил и бросил Флору, и потом его, несомненно, долгие годы мучила совесть. Но кто такая Ребекка, чтобы взять на себя роль судьи? Ведь Флора и сама, быть может, в этом деле вела себя отнюдь не безупречно. Весьма маловероятно, что Джулиан взял ее силой.
Для того чтобы ненавидеть и презирать Джулиана, нет никаких причин. Ребекка безгранично любила его с самого начала – как только способна любить девушка. А потом вышла за него замуж. Она все еще любит его. Она испытывает к нему глубокую нежность. Если бы она и сейчас постаралась, то, видимо, ее любовь вновь обрела бы прежнюю силу. Возможно, Ребекка полюбила бы его, как только способна любить женщина. Так, как она полюбила Дэвида. Но, едва подумав об этом, Ребекка поняла, что этого никогда не случится.
Дэвид когда-то уверял ее, что для создания крепкой семьи достаточно и обычной душевной привязанности. Да, но ведь она ощущает сильнейшую привязанность к Джулиану. Даже если бы не было ничего другого, то привязанность была и остается. И ее будет достаточно,
– Ты испытываешь ко мне отвращение, Бекка? – нарушил Джулиан затянувшееся молчание. – Ты ненавидишь меня?
– Нет, конечно же, нет, – ответила она. – Нам всем свойственны ошибки. Мы все порой совершаем проступки, о которых потом отчаянно сожалеем. И временами кажется, что ничего нельзя исправить. Но надо стараться. Надо жить дальше. И не мне тебя судить. Мне и самой есть в чем себя упрекать и винить.
– Тебе, Бекка? – сказал Джулиан. – Да ты просто ангел. – Он наклонил голову и быстро поцеловал ее в губы.
«И все же, – подумала она, – я совершаю один из самых тяжких грехов. Я люблю мужчину, который не является моим мужем. Но я буду бороться с этим. Всю оставшуюся жизнь».
Ребекка собиралась вновь всем сердцем полюбить Джулиана и вскоре по-настоящему стать его женой. Она заставит себя сделать это, и чувство долга защитит ее от колебаний. Она заставит себя сделать это во имя тех двух счастливых лет, которые она прожила с Джулианом.
Может быть, каким-то странным образом ей будет легче вновь полюбить после того, что она теперь узнала о нем. Он оказался всего-навсего обычным человеком, а человеку свойственно ошибаться. Она улыбнулась Джулиану:
– К тебе в любом случае трудно было бы отнестись пристрастно.
– Я – кающийся грешник. Признаю все предъявленные мне обвинения, – сказал он и поцеловал Ребекку. – Мой милый ангел. Моя любимая.
Она расслабилась от его поцелуя и подумала, видел ли Джулиан своего сына. Пытался ли он вообще когда-нибудь с ним повидаться? Но ни расспрашивать Джулиана, ни погружаться в эти размышления ей больше не хотелось. Впереди была целая весна. Лучше наслаждаться ею. И любовью Джулиана.
* * *
Дэвида с сыном встретили в холле только граф и Луиза. Рядом с ними не было никого, и Дэвид вздохнул с облегчением. Луиза крепко обняла его и поцеловала в щеку, а отец пожал ему руку и, как, обычно, оглядел его сверху вниз.
Но Чарльз, сидевший на руках няни, выглядел, уставшим и сердитым, как всегда, когда его отвлекали от привычного послеобеденного сна, не принял поцелуи Луизы и громко запротестовал, когда няня понесла его наверх в детскую комнату. Чарльз хотел остаться со своим отцом и собирался оповестить об этом всех, находившихся, в пределах слышимости.
Дэвид взял его у няни и кивнул ей, давая понять, что позже сам принесет ребенка наверх. Луиза лестью выжимала из Чарльза улыбку, пока Дэвид и его отец обменивались новостями.
– Джулиан мне рассказал, что он просил привезти малыша, – сказал граф. – Я это одобрил. Ребекка очень нуждается в сыне, Дэвид.
– Но Ребекка не знает о письме Джулиана, – добавила Луиза. – Джулиан очень опасался, что ты будешь против приезда Чарльза, и это ее разочарует.
– Неужели я мог не захотеть, чтобы его собственная мать повидалась с ним?.. Не тяни папу за волосы, любимый.
– Они на прогулке, – сообщила Луиза. – Кажется, они пошли к озеру.
– Хорошо, – сказал Дэвид. – До их возвращения Чарльз сможет подремать. Он сейчас в свирепом настроении. Правда, чертенок? Да пойми же ты – больно когда дергают за волосы.
Дэвид хотел укрыться наверху. Приехав, он понял, что совершил ошибку, отправившись в эту поездку. Он на самом деле не хотел повидаться с Ребеккой. Такая встреча, думал он, не принесет никакой пользы и только разбередит начавшие заживать раны.
– Я отнесу мальчика наверх. – Но едва он направился к лестнице, как позади него открылась парадная дверь. Он обернулся.
– Привет, Дэйв, – весело произнес Джулиан. – Итак, ты приехал и привез ребенка. Ты поступил правильно. Я убедил Дэйва, дорогая, сделать сюрприз и привезти твоего сына. – Он рассмеялся.
Ребекку было не узнать. Только сердце подсказало Дэвиду, что это она. Она выглядела тоненькой даже в пышной юбке и в скроенном под корсаж жакете. Ее лицо было худым и бесцветным. Глаза казались просто темными пятнами. Волосы потеряли блеск. Она стояла абсолютно неподвижно, и ее взгляд, не остановившись на Дэвиде, сосредоточился на Чарльзе, вцепившемся в шею отца и глазевшем по сторонам.
– О, – произнесла она.
Это был даже не звук, а так – скорее легкое дуновение, но Чарльз резко повернул голову. Он тут же потянулся к матери, чуть ли не вырвавшись из рук Дэвида, и стал жалобно плакать. Дэвид поспешно двинулся в сторону Ребекки.
Она осталась стоять на прежнем месте, но ее глаза стали огромными, и к моменту, когда Дэвид приблизился, в них заблестели слезы.
Она протянула руки. Дэвид передал ей их сына, и она приняла его в свои обьятия, а Чарльз обвил руками ее шею. Ребекка закрыла глаза и зашлась в беззвучном крике.
Дэвид отступил в сторону, а его сын плакал и льнул к матери, которую не видел более месяца. Ребекка же в исступлении крепко прижимала Чарльза к себе. Потом она резко повернулась и быстро пошла через весь холл.
– Откройте дверь, – сказал граф стоявшему там слуге.
Ребекка скрылась в салоне, и слуга прикрыл за ней дверь.
– Я же написал тебе, Дэйв, что он ей нужен, – сказал Джулиан, стоявший позади него. – Ты смог сам убедиться в этом. Женщины обычно относятся к своим детям именно так. Ты согласен со мной? Наверное, это результат тех девяти месяцев, в течение которых они вынашивают внутри себя своих потомков. Через один-два дня, которые Ребекка проведет с мальчиком, ей станет лучше.
Дэвиду следовало бы повернуться и поздороваться с Джулианом. Сказать ему что-нибудь приятное. В конце концов Джулиан был виноват только в том, что не погиб от предназначенной ему пули. Было неразумно и нечестно за это его ненавидеть и обижаться на него.
– Когда в последний раз она прилично ела или прилично спала ночью? – спросил Дэвид. Он говорил холодным, обвиняющим тоном. – Разве ты, Джулиан, не в состоянии получше заботиться о ней?
– Она так сильно скучала по ребенку, – оправдывался Джулиан. – Я делаю все, что могу, Дэйв. Вот я например, просил привезти его.
Дэвид повернулся и протянул руку.
– Прости меня, – сказал он. – Да, ты действительно прав. Благодарю тебя. Чарльз тоже нуждается в ней. Оказывается, возвращение домой тебе дается трудно.
Джулиан сжал его руку и что-то произнес, но Дэвид не уловил смысла сказанного. Он был способен сейчас лишь думать о том, что пожимает руку, прикасающуюся по ночам к Ребекке. Прикасающуюся к его, Дэвида, жене. От ненависти у него перехватило дыхание.
И все-таки Ребекка выглядела настолько изможденной, что была почти неузнаваема. Неужели только потому, что ей так долго недоставало Чарльза? Но эту печаль могла бы хоть как-то ослабить радость, безудержная радость от возвращения возлюбленного. Почему же этого не происходит? Что здесь не так?
– Я лучше поднимусь наверх и скажу няне, что Чарльз остался с Ребеккой и что его принесут попозже, – промолвил Дэвид, резко повернувшись и направившись к лестнице.
– Сразу же после этого приходите в гостиную попить чаю, – сказала Луиза.
* * *
Он был мягкий и теплый и пахнул пудрой и мылом. Он явно вырос и потяжелел, хотя, возможно, это было только в ее воображении. Он просто не мог так вырасти за месяц. Чарльз мертвой хваткой держался за шею Ребекки, и не было никаких признаков того, что он вскоре собирается перестать плакать.
Вряд ли когда-либо в своей жизни она испытывала большее счастье. Ей доводилось и страдать, но она с этим справлялась. А счастье, истинное счастье случается в жизни так редко. Ребекка знала по опыту, что следует с благодарностью пользоваться каждым таким моментом. Вот и сейчас она наслаждалась каждым мгновением своего счастья.
– Тише, милый мой, тише, – напевала она своему сыну. – С твоей мамой ты в безопасности. Тебя никто не собирается отнять. На свете, мой миленький, только ты и мама. Ш-ш…
Она укачивала сына, нежно разговаривала с ним, терлась щекой о его мягкие волосики и прислушивалась, как его плач переходит в сонные всхлипы, прерываемые молчанием. Чарльз удобнее устроился щекой на плече Ребекки. Он издавал все меньше звуков, его тельце потеплело, и вскоре Ребекка поняла, что он заснул. Она продолжала укачивать его.
Через спинку кресла была перекинута забытая шаль Луизы. Ребекка взяла ее, поуютнее устроилась в кресле и убаюкивала сына. Она укутала его в шаль и полностью отдалась своей новой радости – держать на руках спящего ребенка. Раньше она всегда укладывала сына, как только он засыпал. Она где-то вычитала, что можно испортить ребенка, если слишком долго держать его на руках. Но сейчас она и гроша ломаного не дала бы за все эти умные теории. Она была готова сидеть здесь все время, пока сыночек спит. Она держалась бы за свой маленький кусочек счастья столько, сколько смогла бы.
Во сне Чарльз широко раскрыл рот. Ребекка слышала его глубокое и ровное дыхание.
Примерно через полчаса в комнату на цыпочках вошла Луиза и поставила у локтя Ребекки чашку чая и кусок кекса. Луиза улыбнулась, ничего при этом не сказав, и импульсивно наклонилась вперед, чтобы поцеловать Ребекку.
Вновь оставшись одна, Ребекка откинула голову назад и сомкнула глаза.
Она задумалась: "Дэвид потерял в весе. Лицо у него опять худое и строгое, глаза холодные. Он снова выглядит в значительной мере таким, каким был, возвратившись домой с войны. Он явно страдает. Возможно, в нашем браке и не было любви, а только влечение, но он был важен для Дэвида. Он страдает.
Бедный Дэвид. Наверное, он виновник всех страданий – моего, Джулиана, своего собственного. Но за свои грехи ему приходится дорого платить. Слишком дорого".
Глава 26
Ну что ж, тем более нет никаких оснований для того, чтобы любовь Ребекки к Джулиану исчезла из-за того, что он признался в некоторых слабостях. Да, выяснилось, что в детстве он был озорным, беспечным, порой жестоким мальчиком. Да, он совратил и бросил Флору, и потом его, несомненно, долгие годы мучила совесть. Но кто такая Ребекка, чтобы взять на себя роль судьи? Ведь Флора и сама, быть может, в этом деле вела себя отнюдь не безупречно. Весьма маловероятно, что Джулиан взял ее силой.
Для того чтобы ненавидеть и презирать Джулиана, нет никаких причин. Ребекка безгранично любила его с самого начала – как только способна любить девушка. А потом вышла за него замуж. Она все еще любит его. Она испытывает к нему глубокую нежность. Если бы она и сейчас постаралась, то, видимо, ее любовь вновь обрела бы прежнюю силу. Возможно, Ребекка полюбила бы его, как только способна любить женщина. Так, как она полюбила Дэвида. Но, едва подумав об этом, Ребекка поняла, что этого никогда не случится.
Дэвид когда-то уверял ее, что для создания крепкой семьи достаточно и обычной душевной привязанности. Да, но ведь она ощущает сильнейшую привязанность к Джулиану. Даже если бы не было ничего другого, то привязанность была и остается. И ее будет достаточно,
– Ты испытываешь ко мне отвращение, Бекка? – нарушил Джулиан затянувшееся молчание. – Ты ненавидишь меня?
– Нет, конечно же, нет, – ответила она. – Нам всем свойственны ошибки. Мы все порой совершаем проступки, о которых потом отчаянно сожалеем. И временами кажется, что ничего нельзя исправить. Но надо стараться. Надо жить дальше. И не мне тебя судить. Мне и самой есть в чем себя упрекать и винить.
– Тебе, Бекка? – сказал Джулиан. – Да ты просто ангел. – Он наклонил голову и быстро поцеловал ее в губы.
«И все же, – подумала она, – я совершаю один из самых тяжких грехов. Я люблю мужчину, который не является моим мужем. Но я буду бороться с этим. Всю оставшуюся жизнь».
Ребекка собиралась вновь всем сердцем полюбить Джулиана и вскоре по-настоящему стать его женой. Она заставит себя сделать это, и чувство долга защитит ее от колебаний. Она заставит себя сделать это во имя тех двух счастливых лет, которые она прожила с Джулианом.
Может быть, каким-то странным образом ей будет легче вновь полюбить после того, что она теперь узнала о нем. Он оказался всего-навсего обычным человеком, а человеку свойственно ошибаться. Она улыбнулась Джулиану:
– К тебе в любом случае трудно было бы отнестись пристрастно.
– Я – кающийся грешник. Признаю все предъявленные мне обвинения, – сказал он и поцеловал Ребекку. – Мой милый ангел. Моя любимая.
Она расслабилась от его поцелуя и подумала, видел ли Джулиан своего сына. Пытался ли он вообще когда-нибудь с ним повидаться? Но ни расспрашивать Джулиана, ни погружаться в эти размышления ей больше не хотелось. Впереди была целая весна. Лучше наслаждаться ею. И любовью Джулиана.
* * *
Дэвида с сыном встретили в холле только граф и Луиза. Рядом с ними не было никого, и Дэвид вздохнул с облегчением. Луиза крепко обняла его и поцеловала в щеку, а отец пожал ему руку и, как, обычно, оглядел его сверху вниз.
Но Чарльз, сидевший на руках няни, выглядел, уставшим и сердитым, как всегда, когда его отвлекали от привычного послеобеденного сна, не принял поцелуи Луизы и громко запротестовал, когда няня понесла его наверх в детскую комнату. Чарльз хотел остаться со своим отцом и собирался оповестить об этом всех, находившихся, в пределах слышимости.
Дэвид взял его у няни и кивнул ей, давая понять, что позже сам принесет ребенка наверх. Луиза лестью выжимала из Чарльза улыбку, пока Дэвид и его отец обменивались новостями.
– Джулиан мне рассказал, что он просил привезти малыша, – сказал граф. – Я это одобрил. Ребекка очень нуждается в сыне, Дэвид.
– Но Ребекка не знает о письме Джулиана, – добавила Луиза. – Джулиан очень опасался, что ты будешь против приезда Чарльза, и это ее разочарует.
– Неужели я мог не захотеть, чтобы его собственная мать повидалась с ним?.. Не тяни папу за волосы, любимый.
– Они на прогулке, – сообщила Луиза. – Кажется, они пошли к озеру.
– Хорошо, – сказал Дэвид. – До их возвращения Чарльз сможет подремать. Он сейчас в свирепом настроении. Правда, чертенок? Да пойми же ты – больно когда дергают за волосы.
Дэвид хотел укрыться наверху. Приехав, он понял, что совершил ошибку, отправившись в эту поездку. Он на самом деле не хотел повидаться с Ребеккой. Такая встреча, думал он, не принесет никакой пользы и только разбередит начавшие заживать раны.
– Я отнесу мальчика наверх. – Но едва он направился к лестнице, как позади него открылась парадная дверь. Он обернулся.
– Привет, Дэйв, – весело произнес Джулиан. – Итак, ты приехал и привез ребенка. Ты поступил правильно. Я убедил Дэйва, дорогая, сделать сюрприз и привезти твоего сына. – Он рассмеялся.
Ребекку было не узнать. Только сердце подсказало Дэвиду, что это она. Она выглядела тоненькой даже в пышной юбке и в скроенном под корсаж жакете. Ее лицо было худым и бесцветным. Глаза казались просто темными пятнами. Волосы потеряли блеск. Она стояла абсолютно неподвижно, и ее взгляд, не остановившись на Дэвиде, сосредоточился на Чарльзе, вцепившемся в шею отца и глазевшем по сторонам.
– О, – произнесла она.
Это был даже не звук, а так – скорее легкое дуновение, но Чарльз резко повернул голову. Он тут же потянулся к матери, чуть ли не вырвавшись из рук Дэвида, и стал жалобно плакать. Дэвид поспешно двинулся в сторону Ребекки.
Она осталась стоять на прежнем месте, но ее глаза стали огромными, и к моменту, когда Дэвид приблизился, в них заблестели слезы.
Она протянула руки. Дэвид передал ей их сына, и она приняла его в свои обьятия, а Чарльз обвил руками ее шею. Ребекка закрыла глаза и зашлась в беззвучном крике.
Дэвид отступил в сторону, а его сын плакал и льнул к матери, которую не видел более месяца. Ребекка же в исступлении крепко прижимала Чарльза к себе. Потом она резко повернулась и быстро пошла через весь холл.
– Откройте дверь, – сказал граф стоявшему там слуге.
Ребекка скрылась в салоне, и слуга прикрыл за ней дверь.
– Я же написал тебе, Дэйв, что он ей нужен, – сказал Джулиан, стоявший позади него. – Ты смог сам убедиться в этом. Женщины обычно относятся к своим детям именно так. Ты согласен со мной? Наверное, это результат тех девяти месяцев, в течение которых они вынашивают внутри себя своих потомков. Через один-два дня, которые Ребекка проведет с мальчиком, ей станет лучше.
Дэвиду следовало бы повернуться и поздороваться с Джулианом. Сказать ему что-нибудь приятное. В конце концов Джулиан был виноват только в том, что не погиб от предназначенной ему пули. Было неразумно и нечестно за это его ненавидеть и обижаться на него.
– Когда в последний раз она прилично ела или прилично спала ночью? – спросил Дэвид. Он говорил холодным, обвиняющим тоном. – Разве ты, Джулиан, не в состоянии получше заботиться о ней?
– Она так сильно скучала по ребенку, – оправдывался Джулиан. – Я делаю все, что могу, Дэйв. Вот я например, просил привезти его.
Дэвид повернулся и протянул руку.
– Прости меня, – сказал он. – Да, ты действительно прав. Благодарю тебя. Чарльз тоже нуждается в ней. Оказывается, возвращение домой тебе дается трудно.
Джулиан сжал его руку и что-то произнес, но Дэвид не уловил смысла сказанного. Он был способен сейчас лишь думать о том, что пожимает руку, прикасающуюся по ночам к Ребекке. Прикасающуюся к его, Дэвида, жене. От ненависти у него перехватило дыхание.
И все-таки Ребекка выглядела настолько изможденной, что была почти неузнаваема. Неужели только потому, что ей так долго недоставало Чарльза? Но эту печаль могла бы хоть как-то ослабить радость, безудержная радость от возвращения возлюбленного. Почему же этого не происходит? Что здесь не так?
– Я лучше поднимусь наверх и скажу няне, что Чарльз остался с Ребеккой и что его принесут попозже, – промолвил Дэвид, резко повернувшись и направившись к лестнице.
– Сразу же после этого приходите в гостиную попить чаю, – сказала Луиза.
* * *
Он был мягкий и теплый и пахнул пудрой и мылом. Он явно вырос и потяжелел, хотя, возможно, это было только в ее воображении. Он просто не мог так вырасти за месяц. Чарльз мертвой хваткой держался за шею Ребекки, и не было никаких признаков того, что он вскоре собирается перестать плакать.
Вряд ли когда-либо в своей жизни она испытывала большее счастье. Ей доводилось и страдать, но она с этим справлялась. А счастье, истинное счастье случается в жизни так редко. Ребекка знала по опыту, что следует с благодарностью пользоваться каждым таким моментом. Вот и сейчас она наслаждалась каждым мгновением своего счастья.
– Тише, милый мой, тише, – напевала она своему сыну. – С твоей мамой ты в безопасности. Тебя никто не собирается отнять. На свете, мой миленький, только ты и мама. Ш-ш…
Она укачивала сына, нежно разговаривала с ним, терлась щекой о его мягкие волосики и прислушивалась, как его плач переходит в сонные всхлипы, прерываемые молчанием. Чарльз удобнее устроился щекой на плече Ребекки. Он издавал все меньше звуков, его тельце потеплело, и вскоре Ребекка поняла, что он заснул. Она продолжала укачивать его.
Через спинку кресла была перекинута забытая шаль Луизы. Ребекка взяла ее, поуютнее устроилась в кресле и убаюкивала сына. Она укутала его в шаль и полностью отдалась своей новой радости – держать на руках спящего ребенка. Раньше она всегда укладывала сына, как только он засыпал. Она где-то вычитала, что можно испортить ребенка, если слишком долго держать его на руках. Но сейчас она и гроша ломаного не дала бы за все эти умные теории. Она была готова сидеть здесь все время, пока сыночек спит. Она держалась бы за свой маленький кусочек счастья столько, сколько смогла бы.
Во сне Чарльз широко раскрыл рот. Ребекка слышала его глубокое и ровное дыхание.
Примерно через полчаса в комнату на цыпочках вошла Луиза и поставила у локтя Ребекки чашку чая и кусок кекса. Луиза улыбнулась, ничего при этом не сказав, и импульсивно наклонилась вперед, чтобы поцеловать Ребекку.
Вновь оставшись одна, Ребекка откинула голову назад и сомкнула глаза.
Она задумалась: "Дэвид потерял в весе. Лицо у него опять худое и строгое, глаза холодные. Он снова выглядит в значительной мере таким, каким был, возвратившись домой с войны. Он явно страдает. Возможно, в нашем браке и не было любви, а только влечение, но он был важен для Дэвида. Он страдает.
Бедный Дэвид. Наверное, он виновник всех страданий – моего, Джулиана, своего собственного. Но за свои грехи ему приходится дорого платить. Слишком дорого".
Глава 26
Ночные раздумья привели Дэвида к решению не задерживаться в Крейборне. Он вернется за Чарльзом спустя неделю, а может быть, две. Отец сказал ему, что одобряет намерение Джулиана как можно скорее увезти отсюда Ребекку. Можно с уверенностью предположить, что они покинут Крейборн через одну-две недели. До этого времени, сказал граф, Чарльзу следует оставаться с матерью, пусть даже самому Дэвиду и будет без него тяжело.
Весь остаток дня Ребекка провела с сыном. Она просидела с ним в салоне, пока он спал, держа его, по словам Луизы, на руках, а потом отнесла его в детскую комнату, где с ним играла, кормила его, убаюкивала на ночь. Дэвид же туда не приходил.
Он поднялся в детскую комнату утром. Дэвид надеялся, что в такое раннее время успеет посмотреть на Чарльза до прихода Ребекки. Но он уже застал ее лежащей на полу на спине. Кэти устроилась у нее на животе, а Чарльз ползал вокруг головы матери и улегся ей на лицо. Ребекка была необычно взъерошена. Она смеялась.
Дэвид постоял в дверях минуту-другую, пока сын не заметил его и не пополз к нему. Ребекка подняла Кэти и поставила ее на ноги, отряхнула свою пышную юбку и попыталась привести в порядок волосы. По сравнению со вчерашним днем ее лицо не было таким бесцветным. На Дэвида Ребекка не смотрела.
Дэвид поднял на руки сына. Чарльз немного позабавился с цепочкой его часов и подергал отца за волосы, а потом вывернулся из его объятий. Он пополз мимо Кэти к двум их няням, которые сидели в углу и болтали.
– Чарльз выглядит хорошо, – сказала Ребекка, остановив взгляд где-то на галстуке Дэвида. – Я беспокоилась, когда узнала, что он переболел корью.
– Болезнь протекала довольно тяжело, – ответил Дэвид.
– Ты, Дэвид, должен был уведомить меня, – упрекнула его Ребекка. – Я должна была знать о его болезни.
– Я велел сиделке повременить, – сказал он. – Я не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за того, что Чарльз в Стэдвелле, а ты здесь.
– Я бы приехала, – возразила Ребекка. Еще несколько минут назад, играя с детьми, она казалась бодрее и румянее, но сейчас выглядела снова такой же бледной и изможденной, как и вчера. Похоже, она все-таки чувствует себя несчастной.
– Сегодня во второй половине дня я возвращаюсь поездом домой, – сказал Дэвид. Ребекка посмотрела ему в глаза. – Нет-нет. Чарльз останется здесь на одну-две недели. Тебе удобнее будет общаться с ним, когда я уеду. Тем не менее нам нужно обсудить несколько вопросов. – Дэвид заметил, что обе пожилые няни умолкли, хотя болтовня Кэти, должно быть, мешала им подслушивать.
– Может быть, нам лучше поговорить в другом месте? – спросил Дэвид.
Какое-то мгновение Ребекка колебалась, а потом подошла к нему. Он открыл перед ней дверь и обнял Ребекку за талию. Жест этот был столь привычным, что Дэвид не осознавал, что делает, до тех пор, пока Ребекка не отстранилась от него и не пошла впереди по коридору, который вел в другую гостиную.
Дэвид прикрыл за ними дверь.
– Чарльзу нужны мы оба, – начал он. – А нам обоим нужен он. Следовало бы, Ребекка, прийти к какой-то договоренности. Пусть наш сын проводит часть времени с каждым из нас. Самого Чарльза такой план, конечно, не полностью удовлетворит, однако в нынешних обстоятельствах это наилучший выход.
– Ты хочешь разрешить мне проводить с сыном какое-то время? – спросила Ребекка. Она снова смотрела на его галстук.
– Конечно, – ответил он. – Ты его мать. Ты вчера убедилась, как он скучает по тебе, и мне стало до боли ясно, как сильно ты скучаешь по нему. Совершенно не нужно, чтобы и ты, и Чарльз так мучились. В конце концов ни один из вас не заслужил такого наказания.
Ребекка на мгновение закрыла глаза.
– Мне так важно хотя бы изредка видеть его, – сказала она. – Ты даже не можешь понять, Дэвид, как много это будет значить для меня.
– Может быть, все-таки могу, – заметил он. – Джулиан сказал, что он против этого возражать не станет. Насколько я понимаю, вы с ним вскоре уезжаете?
– Он собирается взять меня с собой в путешествие, – ответила Ребекка. – Мне трудно дождаться этого момента. Джулиан говорит, что мы будем отсутствовать год-два, но если мне можно видеться с Чарльзом, то я постараюсь убедить Джулиана раз в несколько месяцев возвращаться в Англию хотя бы на недельку. Это не будет слишком часто, Дэвид?
– Нет, – ответил он.
– Благодарю тебя. – Она опустила глаза: видимо, они заполнились слезами. Ребекка не любила демонстрировать свои эмоции. – Благодарю тебя, Дэвид.
Он на несколько шагов приблизился к ней, хотя понимал, что должен быстро попрощаться и уйти.
– Он хорошо обращается с тобой, Ребекка? – спросил Дэвид.
– Да. – Она бросила взгляд на его лицо и снова опустила глаза. – Он мой муж и любит меня. А я его.
– Да. – Он криво улыбнулся при мысли о том, насколько глупо теперь мучиться из-за этого. – Тогда ты не можешь сейчас нормально есть или спать только из-за Чарльза?
– Что заставляет тебя так думать о моем состоянии?
– Достаточно просто взглянуть на тебя, – ответил он. – Так это из-за Чарльза?
Ребекка тяжело вздохнула.
– Это отнюдь не легко, – сказала она, – так резко отказаться от прежнего образа жизни. Как там поживают соседи – Эпплби, Шарпы, Мэнтреллы, все остальные? По-прежнему ли дети ходят в школу? А мои дамы продолжают вязать? А мои девушки все еще учатся искусству шитья? Ты построил еще новые коттеджи? Собирается ли Стефани в Лондон на второй светский сезон? Ты продолжаешь играть с Чарльзом? Он, наверное, плакал, вспоминая обо мне? – Ребекка сделала глубокий вдох. – Я не жду твоих ответов. Но все-таки тяжело без новостей из Стэдвелла.
Значит, Джулиан не способен заменить ей все это. Она выглядит глубоко несчастной.
– Я думаю, – сказал он, – что мне тогда надо было задержаться там подольше, опуститься на колени у тела Джулиана и как следует прощупать его руку. Возможно, я в конце концов понял бы, что пульс не остановился.
– Но ты этого не сделал, – сказала она.
– Да, не сделал.
Она вытянула руки перед собой, посмотрела на ладони, затем сжала пальцы и опустила руки вдоль боков.
– Итак, я вернусь за Чарльзом через неделю или дней через десять, – сказал он.
– Да. Спасибо тебе, Дэвид.
– Ну что ж, до свидания.
– До свидания.
Однако вместо того, чтобы повернуться и сразу выйти из комнаты, Дэвид протянул ей руку. Она повисла на полпути. Нет, не надо было этого делать. Но он не смог ее тут же опустить. На какое-то мгновение, показавшееся Дэвиду бесконечным, Ребекка задержала взгляд на его руке, а затем стала поднимать свою, пока кончики их пальцев не соприкоснулись. Ребекка закрыла глаза.
Возможно ли такое? Возможно ли, что сейчас в ее страданиях повинен и он? Ведь она любит Джулиана. Она всегда его любила. Это было ясно Дэвиду и тогда, когда она согласилась стать его женой. И появившиеся проблески надежды абсолютно бессмысленны. Ребекка – жена Джулиана. Она просто воплощение чести.
– Дэвид, – прошептала Ребекка, не открывая глаз, – я с ним не спала.
Дэвид почувствовал, как усиливается в нем эта его глупая, бессмысленная надежда.
– Я не могу положить конец ощущению, что я замужем за тобой. – Она по-прежнему говорила шепотом. – Говорить тебе такое для меня ужасно грешно. Вот почему я хочу уехать отсюда. Я люблю его. Я хочу быть его женой. Я хочу быть хорошей женой.
Но как же тогда быть с ощущением, что она замужем за Дэвидом?
– Ты понимаешь, – спросил Дэвид, – что я женился на тебе не только потому, что чувствовал свою ответственность за тебя? Или потому, что мне нужна была помощь в Стэдвелле?
Она покачала головой и опустила руку. – Не надо, Дэвид. Прошу тебя, не надо. С нашей стороны ужасный грех предаваться таким мыслям. Я принадлежу Джулиану. Я люблю его.
«…Предаваться таким мыслям… я не могу положить конец ощущению, что я замужем за тобой… я с ним не спала…»
Дэвид тоже опустил руку. Да, это глупо и бессмысленно потакать своим желаниям. И тем не менее он хотел сказать ей те самые слова. И услышать их от нее.
– Но ничего этого не случилось бы… если бы не та женщина, – заметила она. – И если бы Джулиан не попытался предотвратить дуэль. О, к чему все это? – Она закрыла лицо руками.
Дэвид повернулся и собрался уйти.
– Дэвид. – Её голос остановил его на мгновение. – Я знаю о Флоре и Ричарде. И обо всех тех детских проступках. Джулиан мне вчера рассказал.
«Но не стал же он рассказывать о Синтии Шерер?» – подумал Дэвид. Он медленно повернул круглую дверную ручку.
– И родной брат не любил бы Джулиана сильнее тебя, не был бы преданнее тебя, – сказала она. – Если бы я с детства знала всю правду!
Зачем? Разве это сказалось бы на их отношениях? Разве она полюбила бы его, если бы узнала, что он, Дэвид, не способен на подобные мелкие жестокости? Полюбила бы сильнее, чем Джулиана? Джулиана с его солнечным очарованием?
– Если бы я тогда знала правду, – тихо сказала Ребекка. – Я была глупой девочкой. Я думала, что любовь следует заслужить. Я выросла под влиянием церкви, но тем не менее я недостаточно понимала религию, чтобы верить в это.
Он открыл дверь, вышел в холл и тихо затворил ее за собой.
* * *
Поезд опаздывал. Дул свежий мартовский ветер, и Дэвид поеживался, прохаживаясь по перрону. Он мог бы вернуться в отцовский экипаж, который все еще стоял перед входом в вокзал. Он сказал Винни, что тот может уехать, но грум, подчинившись приказам своего хозяина, должен был ждать до отхода поезда.
Дэвиду было странно остаться одному – без Чарльза. Еще более странно покажется ему без него дома.
Здание, которое в последний месяц без Ребекки выглядело большим, молчаливым и облезлым, в отсутствие Чарльза будет походить на могилу. Дэвид начал понимать, какую пустоту стала испытывать Ребекка после того, как у нее забрали Чарльза. Но тогда она полагала, что вновь своего сына уже никогда не увидит.
Поезд наконец подошел с опозданием на добрых двадцать минут. Его задержали с отходом из Лондона. Дэвид видел вырывающийся в небо пар, слышал ритмичное пыхтение паровоза, наблюдал, как состав проезжает мимо него и медленно тормозит. Он засунул руки глубже карманы и вновь поежился. Хорошо бы укрыться от ветра в вагоне, подумал он. Эта погода испортила в остальном восхитительный весенний день.
Дэвид подождал, пока из вагона не выйдут на платформу пять пассажиров. Он кивнул вышедшему первым деревенскому кузнецу и обменялся шутками с его спутниками. Потом Дэвид услышал, как его окликают, и испытал странное ощущение, будто когда-то с ним это уже случалось.
– А, майор, – добродушно воскликнул сэр Джордж Шерер и протянул руку. – Рад вас встретить. Вы, похоже, возвращаетесь в Стэдвелл? А сына на время оставили с леди Кардвелл? С вашей стороны это в самом деле очень великодушно. Ты не согласна, Синтия?
Как всегда, леди Шерер держалась позади своего мужа подобно безмолвной тени. Она не ответила Джорджу и не взглянула на Дэвида.
– Что вы здесь делаете, Шерер? – спросил он, даже не пытаясь сохранить вежливый тон. Почему здесь очутился Шерер, ему было абсолютно ясно. Он оказался как всегда, хорошо информированным. Дэвиду стало интересно, какие же слуги в Стэдвелле и Крейборне богатеют на взятках, раздаваемых Шерером.
– Мы совершенно случайно узнали – не правда ли, любовь моя? – что капитан Кардвелл все-таки выжил на Крымской войне, – объяснил сэр Джордж. – За всю нашу жизнь мы ни разу не испытали большего счастья. Особенно Синтия. Вы же знаете, как она некогда любила его. Нам ничто не могло помешать приехать сюда засвидетельствовать свое почтение.
– Если вы сочли нужным это сделать, то было бы лучше прибегнуть к письменной форме, – заметил Дэвид. – Почему бы вам не сесть со мной на поезд и не поехать посетить родственников леди Шерер в Глостере?
Сэр Джордж рассмеялся.
– Между капитаном сэром Джулианом Кардвеллом и мною осталось неурегулированным одно дело.
Да, конечно. Дэвид уже задавался вопросом, сколько времени потребуется этому человеку на то, чтобы узнать, что Джулиан до сих пор жив. Кое-что им действительно нужно будет между собой выяснить, подумал Дэвид, поскольку обманутый муж не получил в Крыму сатисфакции. И Шерер, конечно же, не из тех, кто позволяет себе забыть прошлое. Но в Крейборне сейчас находится Ребекка. И с ней Чарльз. А Шерер уже продемонстрировал, что его граничащая с безумием ненависть касается не только самого Джулиана. Сэр Джордж распространил ее на всех его близких, включая и того, кто спас ему жизнь, выстрелив в Джулиана.
Дэвид кивнул кондуктору поезда, который уже с некоторым нетерпением на него поглядывал, и дал ему знак отъезжать.
– У вокзала стоит экипаж, – сказал он. – Я провожу вас, Шерер, и вашу жену в гостиницу, и там вы сможете снять комнату на ночь, Я подожду вас там и провожу в Крейборн. Возможно, Джулиан выразит согласие переговорить с вами.
– Вы чрезвычайно любезны, – сказал сэр Джордж. Его слова почти заглушило громкое шипение пара, предшествовавшее отходу поезда. – Ведь он сама любезность, любовь моя Синтия, не правда ли? Вы сказали, что речь идет о деревенской гостинице? Граф Хартингтон не столь гостеприимен как вы, майор? – Он захихикал.
Дэвид пошел вперед по направлению к выходу с вокзала, жалея сейчас о том, что не позволил в свое время сопернику Шерера убить его, поддавшись искушению вмешаться в дела Джулиана. Он был не в силах безучастно наблюдать, как пытаются убить безоружного человека, и решил его спасти. Спасти того, кто, как выяснилось позже, за несколько мгновений до этого сам собирался вонзить саблю в спину капитана Кардвелла. Дэвид помешал Джулиану прикончить Шерера. И теперь этот человек долгие годы мучает свою жену за ее тогдашнюю измену. Более того, он наметил в качестве очередной жертвы жену своего обидчика, выслеживает ее и явно строит козни. А сейчас сэр Джордж решил разобраться с самим Джулианом, лишившим его удовольствия насладиться местью и выжившим после выстрела Дэвида.
Как бы хотелось Дэвиду, чтобы в тот злополучный момент туман оказался гуще и сквозь его клубы нельзя было заметить той роковой сцены. Или удалось бы хотя бы на секунду позже.
Весь остаток дня Ребекка провела с сыном. Она просидела с ним в салоне, пока он спал, держа его, по словам Луизы, на руках, а потом отнесла его в детскую комнату, где с ним играла, кормила его, убаюкивала на ночь. Дэвид же туда не приходил.
Он поднялся в детскую комнату утром. Дэвид надеялся, что в такое раннее время успеет посмотреть на Чарльза до прихода Ребекки. Но он уже застал ее лежащей на полу на спине. Кэти устроилась у нее на животе, а Чарльз ползал вокруг головы матери и улегся ей на лицо. Ребекка была необычно взъерошена. Она смеялась.
Дэвид постоял в дверях минуту-другую, пока сын не заметил его и не пополз к нему. Ребекка подняла Кэти и поставила ее на ноги, отряхнула свою пышную юбку и попыталась привести в порядок волосы. По сравнению со вчерашним днем ее лицо не было таким бесцветным. На Дэвида Ребекка не смотрела.
Дэвид поднял на руки сына. Чарльз немного позабавился с цепочкой его часов и подергал отца за волосы, а потом вывернулся из его объятий. Он пополз мимо Кэти к двум их няням, которые сидели в углу и болтали.
– Чарльз выглядит хорошо, – сказала Ребекка, остановив взгляд где-то на галстуке Дэвида. – Я беспокоилась, когда узнала, что он переболел корью.
– Болезнь протекала довольно тяжело, – ответил Дэвид.
– Ты, Дэвид, должен был уведомить меня, – упрекнула его Ребекка. – Я должна была знать о его болезни.
– Я велел сиделке повременить, – сказал он. – Я не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за того, что Чарльз в Стэдвелле, а ты здесь.
– Я бы приехала, – возразила Ребекка. Еще несколько минут назад, играя с детьми, она казалась бодрее и румянее, но сейчас выглядела снова такой же бледной и изможденной, как и вчера. Похоже, она все-таки чувствует себя несчастной.
– Сегодня во второй половине дня я возвращаюсь поездом домой, – сказал Дэвид. Ребекка посмотрела ему в глаза. – Нет-нет. Чарльз останется здесь на одну-две недели. Тебе удобнее будет общаться с ним, когда я уеду. Тем не менее нам нужно обсудить несколько вопросов. – Дэвид заметил, что обе пожилые няни умолкли, хотя болтовня Кэти, должно быть, мешала им подслушивать.
– Может быть, нам лучше поговорить в другом месте? – спросил Дэвид.
Какое-то мгновение Ребекка колебалась, а потом подошла к нему. Он открыл перед ней дверь и обнял Ребекку за талию. Жест этот был столь привычным, что Дэвид не осознавал, что делает, до тех пор, пока Ребекка не отстранилась от него и не пошла впереди по коридору, который вел в другую гостиную.
Дэвид прикрыл за ними дверь.
– Чарльзу нужны мы оба, – начал он. – А нам обоим нужен он. Следовало бы, Ребекка, прийти к какой-то договоренности. Пусть наш сын проводит часть времени с каждым из нас. Самого Чарльза такой план, конечно, не полностью удовлетворит, однако в нынешних обстоятельствах это наилучший выход.
– Ты хочешь разрешить мне проводить с сыном какое-то время? – спросила Ребекка. Она снова смотрела на его галстук.
– Конечно, – ответил он. – Ты его мать. Ты вчера убедилась, как он скучает по тебе, и мне стало до боли ясно, как сильно ты скучаешь по нему. Совершенно не нужно, чтобы и ты, и Чарльз так мучились. В конце концов ни один из вас не заслужил такого наказания.
Ребекка на мгновение закрыла глаза.
– Мне так важно хотя бы изредка видеть его, – сказала она. – Ты даже не можешь понять, Дэвид, как много это будет значить для меня.
– Может быть, все-таки могу, – заметил он. – Джулиан сказал, что он против этого возражать не станет. Насколько я понимаю, вы с ним вскоре уезжаете?
– Он собирается взять меня с собой в путешествие, – ответила Ребекка. – Мне трудно дождаться этого момента. Джулиан говорит, что мы будем отсутствовать год-два, но если мне можно видеться с Чарльзом, то я постараюсь убедить Джулиана раз в несколько месяцев возвращаться в Англию хотя бы на недельку. Это не будет слишком часто, Дэвид?
– Нет, – ответил он.
– Благодарю тебя. – Она опустила глаза: видимо, они заполнились слезами. Ребекка не любила демонстрировать свои эмоции. – Благодарю тебя, Дэвид.
Он на несколько шагов приблизился к ней, хотя понимал, что должен быстро попрощаться и уйти.
– Он хорошо обращается с тобой, Ребекка? – спросил Дэвид.
– Да. – Она бросила взгляд на его лицо и снова опустила глаза. – Он мой муж и любит меня. А я его.
– Да. – Он криво улыбнулся при мысли о том, насколько глупо теперь мучиться из-за этого. – Тогда ты не можешь сейчас нормально есть или спать только из-за Чарльза?
– Что заставляет тебя так думать о моем состоянии?
– Достаточно просто взглянуть на тебя, – ответил он. – Так это из-за Чарльза?
Ребекка тяжело вздохнула.
– Это отнюдь не легко, – сказала она, – так резко отказаться от прежнего образа жизни. Как там поживают соседи – Эпплби, Шарпы, Мэнтреллы, все остальные? По-прежнему ли дети ходят в школу? А мои дамы продолжают вязать? А мои девушки все еще учатся искусству шитья? Ты построил еще новые коттеджи? Собирается ли Стефани в Лондон на второй светский сезон? Ты продолжаешь играть с Чарльзом? Он, наверное, плакал, вспоминая обо мне? – Ребекка сделала глубокий вдох. – Я не жду твоих ответов. Но все-таки тяжело без новостей из Стэдвелла.
Значит, Джулиан не способен заменить ей все это. Она выглядит глубоко несчастной.
– Я думаю, – сказал он, – что мне тогда надо было задержаться там подольше, опуститься на колени у тела Джулиана и как следует прощупать его руку. Возможно, я в конце концов понял бы, что пульс не остановился.
– Но ты этого не сделал, – сказала она.
– Да, не сделал.
Она вытянула руки перед собой, посмотрела на ладони, затем сжала пальцы и опустила руки вдоль боков.
– Итак, я вернусь за Чарльзом через неделю или дней через десять, – сказал он.
– Да. Спасибо тебе, Дэвид.
– Ну что ж, до свидания.
– До свидания.
Однако вместо того, чтобы повернуться и сразу выйти из комнаты, Дэвид протянул ей руку. Она повисла на полпути. Нет, не надо было этого делать. Но он не смог ее тут же опустить. На какое-то мгновение, показавшееся Дэвиду бесконечным, Ребекка задержала взгляд на его руке, а затем стала поднимать свою, пока кончики их пальцев не соприкоснулись. Ребекка закрыла глаза.
Возможно ли такое? Возможно ли, что сейчас в ее страданиях повинен и он? Ведь она любит Джулиана. Она всегда его любила. Это было ясно Дэвиду и тогда, когда она согласилась стать его женой. И появившиеся проблески надежды абсолютно бессмысленны. Ребекка – жена Джулиана. Она просто воплощение чести.
– Дэвид, – прошептала Ребекка, не открывая глаз, – я с ним не спала.
Дэвид почувствовал, как усиливается в нем эта его глупая, бессмысленная надежда.
– Я не могу положить конец ощущению, что я замужем за тобой. – Она по-прежнему говорила шепотом. – Говорить тебе такое для меня ужасно грешно. Вот почему я хочу уехать отсюда. Я люблю его. Я хочу быть его женой. Я хочу быть хорошей женой.
Но как же тогда быть с ощущением, что она замужем за Дэвидом?
– Ты понимаешь, – спросил Дэвид, – что я женился на тебе не только потому, что чувствовал свою ответственность за тебя? Или потому, что мне нужна была помощь в Стэдвелле?
Она покачала головой и опустила руку. – Не надо, Дэвид. Прошу тебя, не надо. С нашей стороны ужасный грех предаваться таким мыслям. Я принадлежу Джулиану. Я люблю его.
«…Предаваться таким мыслям… я не могу положить конец ощущению, что я замужем за тобой… я с ним не спала…»
Дэвид тоже опустил руку. Да, это глупо и бессмысленно потакать своим желаниям. И тем не менее он хотел сказать ей те самые слова. И услышать их от нее.
– Но ничего этого не случилось бы… если бы не та женщина, – заметила она. – И если бы Джулиан не попытался предотвратить дуэль. О, к чему все это? – Она закрыла лицо руками.
Дэвид повернулся и собрался уйти.
– Дэвид. – Её голос остановил его на мгновение. – Я знаю о Флоре и Ричарде. И обо всех тех детских проступках. Джулиан мне вчера рассказал.
«Но не стал же он рассказывать о Синтии Шерер?» – подумал Дэвид. Он медленно повернул круглую дверную ручку.
– И родной брат не любил бы Джулиана сильнее тебя, не был бы преданнее тебя, – сказала она. – Если бы я с детства знала всю правду!
Зачем? Разве это сказалось бы на их отношениях? Разве она полюбила бы его, если бы узнала, что он, Дэвид, не способен на подобные мелкие жестокости? Полюбила бы сильнее, чем Джулиана? Джулиана с его солнечным очарованием?
– Если бы я тогда знала правду, – тихо сказала Ребекка. – Я была глупой девочкой. Я думала, что любовь следует заслужить. Я выросла под влиянием церкви, но тем не менее я недостаточно понимала религию, чтобы верить в это.
Он открыл дверь, вышел в холл и тихо затворил ее за собой.
* * *
Поезд опаздывал. Дул свежий мартовский ветер, и Дэвид поеживался, прохаживаясь по перрону. Он мог бы вернуться в отцовский экипаж, который все еще стоял перед входом в вокзал. Он сказал Винни, что тот может уехать, но грум, подчинившись приказам своего хозяина, должен был ждать до отхода поезда.
Дэвиду было странно остаться одному – без Чарльза. Еще более странно покажется ему без него дома.
Здание, которое в последний месяц без Ребекки выглядело большим, молчаливым и облезлым, в отсутствие Чарльза будет походить на могилу. Дэвид начал понимать, какую пустоту стала испытывать Ребекка после того, как у нее забрали Чарльза. Но тогда она полагала, что вновь своего сына уже никогда не увидит.
Поезд наконец подошел с опозданием на добрых двадцать минут. Его задержали с отходом из Лондона. Дэвид видел вырывающийся в небо пар, слышал ритмичное пыхтение паровоза, наблюдал, как состав проезжает мимо него и медленно тормозит. Он засунул руки глубже карманы и вновь поежился. Хорошо бы укрыться от ветра в вагоне, подумал он. Эта погода испортила в остальном восхитительный весенний день.
Дэвид подождал, пока из вагона не выйдут на платформу пять пассажиров. Он кивнул вышедшему первым деревенскому кузнецу и обменялся шутками с его спутниками. Потом Дэвид услышал, как его окликают, и испытал странное ощущение, будто когда-то с ним это уже случалось.
– А, майор, – добродушно воскликнул сэр Джордж Шерер и протянул руку. – Рад вас встретить. Вы, похоже, возвращаетесь в Стэдвелл? А сына на время оставили с леди Кардвелл? С вашей стороны это в самом деле очень великодушно. Ты не согласна, Синтия?
Как всегда, леди Шерер держалась позади своего мужа подобно безмолвной тени. Она не ответила Джорджу и не взглянула на Дэвида.
– Что вы здесь делаете, Шерер? – спросил он, даже не пытаясь сохранить вежливый тон. Почему здесь очутился Шерер, ему было абсолютно ясно. Он оказался как всегда, хорошо информированным. Дэвиду стало интересно, какие же слуги в Стэдвелле и Крейборне богатеют на взятках, раздаваемых Шерером.
– Мы совершенно случайно узнали – не правда ли, любовь моя? – что капитан Кардвелл все-таки выжил на Крымской войне, – объяснил сэр Джордж. – За всю нашу жизнь мы ни разу не испытали большего счастья. Особенно Синтия. Вы же знаете, как она некогда любила его. Нам ничто не могло помешать приехать сюда засвидетельствовать свое почтение.
– Если вы сочли нужным это сделать, то было бы лучше прибегнуть к письменной форме, – заметил Дэвид. – Почему бы вам не сесть со мной на поезд и не поехать посетить родственников леди Шерер в Глостере?
Сэр Джордж рассмеялся.
– Между капитаном сэром Джулианом Кардвеллом и мною осталось неурегулированным одно дело.
Да, конечно. Дэвид уже задавался вопросом, сколько времени потребуется этому человеку на то, чтобы узнать, что Джулиан до сих пор жив. Кое-что им действительно нужно будет между собой выяснить, подумал Дэвид, поскольку обманутый муж не получил в Крыму сатисфакции. И Шерер, конечно же, не из тех, кто позволяет себе забыть прошлое. Но в Крейборне сейчас находится Ребекка. И с ней Чарльз. А Шерер уже продемонстрировал, что его граничащая с безумием ненависть касается не только самого Джулиана. Сэр Джордж распространил ее на всех его близких, включая и того, кто спас ему жизнь, выстрелив в Джулиана.
Дэвид кивнул кондуктору поезда, который уже с некоторым нетерпением на него поглядывал, и дал ему знак отъезжать.
– У вокзала стоит экипаж, – сказал он. – Я провожу вас, Шерер, и вашу жену в гостиницу, и там вы сможете снять комнату на ночь, Я подожду вас там и провожу в Крейборн. Возможно, Джулиан выразит согласие переговорить с вами.
– Вы чрезвычайно любезны, – сказал сэр Джордж. Его слова почти заглушило громкое шипение пара, предшествовавшее отходу поезда. – Ведь он сама любезность, любовь моя Синтия, не правда ли? Вы сказали, что речь идет о деревенской гостинице? Граф Хартингтон не столь гостеприимен как вы, майор? – Он захихикал.
Дэвид пошел вперед по направлению к выходу с вокзала, жалея сейчас о том, что не позволил в свое время сопернику Шерера убить его, поддавшись искушению вмешаться в дела Джулиана. Он был не в силах безучастно наблюдать, как пытаются убить безоружного человека, и решил его спасти. Спасти того, кто, как выяснилось позже, за несколько мгновений до этого сам собирался вонзить саблю в спину капитана Кардвелла. Дэвид помешал Джулиану прикончить Шерера. И теперь этот человек долгие годы мучает свою жену за ее тогдашнюю измену. Более того, он наметил в качестве очередной жертвы жену своего обидчика, выслеживает ее и явно строит козни. А сейчас сэр Джордж решил разобраться с самим Джулианом, лишившим его удовольствия насладиться местью и выжившим после выстрела Дэвида.
Как бы хотелось Дэвиду, чтобы в тот злополучный момент туман оказался гуще и сквозь его клубы нельзя было заметить той роковой сцены. Или удалось бы хотя бы на секунду позже.