Страница:
– Ну и что?
– Как что? Вы должны вернуться домой. Напоминаю вам, что вы помолвлены.
– Что мне до этого? Я хочу оставаться около тебя!
– А я этого не хочу! И прекратите говорить мне «ты»! В глупости, которую мы совершили, есть большая доля моей вины, и я не хочу это продолжать... Мои дети не будут жить под одной крышей с моей любовницей, а вы ею тогда станете. Они этого не вынесут.
– Особенно ваша драгоценная Элизабет! А я думала, что вы меня любите!
– Разве я когда-нибудь это говорил? Спуститесь на землю, Лорна! Между любовью и желанием целая пропасть, и мы ее никогда не перешагнем.
– Какая глупость! Хотите пари?
– Я никогда не держу пари. Что касается детей, то об этом попросил Артур, он потребовал вашего отъезда, когда узнал, что Франсуа должен немедленно отправляться в Лондон. Он попросил меня съездить за вами, чтобы вы смогли путешествовать под охраной Франсуа, но месье Ньель не может ждать...
– И он совершенно прав! У меня нет никакого желания возвращаться. Если ты не хочешь, чтобы я была в Тринадцати Ветрах, я остаюсь здесь! Вот и все!
– Артур не позволит. Дом его, а вам наскучит долгое пребывание в одиночестве.
– Вы могли бы приезжать иногда, чтобы развлечь меня. Почему я не могу привыкнуть делать то, что моя мать делала с такой радостью? Я дам вам гораздо больше, чем она, потому что я молода!
В стремлении одержать любой ценой победу она сказала глупость, но поняла это слишком поздно, когда гнев исказил лицо Гийома и глаза его запылали. Мгновенно он преобразился.
– Вы не та женщина, которую я любил. Вы всего лишь бледная копия той, да еще одержимая демоном разврата. Если вы надеялись занять однажды ее место около меня, то зря потеряли время. Уезжайте к себе! Выходите замуж за вашего герцога! Я никогда больше не прикоснусь к вам.
Слова свистели, как пули. Сейчас он ненавидел эту женщину, рабом которой едва не стал. Гнев, волна отвращения захлестнули желание, которое на протяжении всего пути заставляло его сердце тяжело биться. Совершенно очевидный призыв в ее взволнованных глазах и влажные улыбающиеся губы подействовали на него как холодный душ. Если бы он оставил ее возле себя, то потерял бы собственную душу...
Видя, как он берет свое пальто, оставленное на спинке кресла, Лорна хотела броситься к нему, но он удержал ее повелительным жестом, который стоил ему усилия всей его воли. Она застыла на месте.
– Оставайтесь там, где вы стоите! Она воскликнула с болью:
– Ты не можешь уйти! Куда ты идешь?
– Ночевать в трактир. Вы видите, я отдаю должное вашему обаянию, поскольку предпочитаю уйти. Завтра я вернусь за вами. Предупредите Перье!
Когда он открыл дверь, то застал того на пороге. Не дав ему времени проронить ни слова, Тремэн объявил, что у него дела в Порт-Байе и что он там заночует, а утром приедет за своей племянницей.
– Заприте как следует двери и следите за ней, – добавил он так тихо, чтобы она не слышала. – Я не хочу, чтобы она попыталась поехать за мной. Она на все готова, и это опасно!
Слуга кивком головы дал знать, что понял. Он не был любопытен и не задавал лишних вопросов, и Тремэн знал, что его распоряжения будут исполнены буквально. С чувством, что ему удалось избежать опасности, он уехал под проливным дождем и сильными порывами ветра.
Трактир был омерзительный, постель жесткой. Помимо всего, донимали клопы. Однако Тремэн после мучительной бессонной ночи и изнурительной дороги спал, как князь, убаюканный приятным чувством победы над самим собой и над злой волшебницей. На этот раз замысел Цирцеи[15] провалился: Гийом не был обращен в свинью...
Он так хорошо спал, что, когда вернулся в Овеньер, было уже позднее утро. Цирцея была уже готова. Одетая в дорожное платье, она ждала его, сидя в зале с непроницаемым лицом. Не глядя на него, она направилась к карете и молча села, а Тремэн тем временем отдавал старому слуге последние указания, деньги и на прощание пожал ему руку.
Украдкой бросив взгляд на молодую женщину, он отметил, что она была бледна, черты ее лица вытянулись, как бывает после бессонной ночи. Он испытал несколько жестокое, чисто мужское удовольствие. Однако радоваться было рано. Его прекрасная спутница была далека от отчаяния и еще более – от упадка духа. То, что произошло накануне, было для нее не чем иным, как объявлением войны по всей форме. А война редко кончается одним сражением. Особенно у нее!
В любовной стратегии высокочтимая Лорна Тримэйн не имела себе равных. Для нее значение имела только цель, и бессонная ночь, проведенная в одиночестве, дала ей то преимущество, что позволила, как только успокоилось оскорбленное самолюбие, поразмыслить над случившимся. Не могло быть и речи выйти из игры и уехать из Тринадцати Ветров! Она твердо решила зацепиться там любым способом. Нужно лишь дождаться, чтобы война в самом деле разразилась, а в этом она могла полностью положиться на этого корсиканского смутьяна, которого однажды встретила в Париже. Как все люди, знающие, чего они хотят, такие, как она, Лорна не теряла времени... Все пойдет быстро. Нескольких дней будет достаточно... Свое оружие она держала в тайне...
Под складками широкого манто ее рука незаметно скользнула в карман и нащупала небольшой флакончик, оправленный в серебряную сетку. Его содержимое оказалось однажды очень полезным, чтобы разжечь генетический пыл Гийома. В прошлом году она получила это снадобье в подарок от одного из своих «друзей», управляющего Вест-Индской компании и близкого человека принца Уэльского, с которым Лорна поддерживала прекрасные отношения после того, как однажды оказала ему некоторые «услуги», чем заслужила его благосклонность. Зелье было опасным, она использовала всего лишь несколько капель. Во флаконе оставалось еще достаточно для того, чтобы заставить Гийома больше ценить свои «чувства» к ней...
Уверенная в своем будущем, Лорна устроилась поудобнее, подложила свою большую муфту себе под голову и уснула так крепко, будто карета ехала по ровной песчаной дороге. Чего на самом деле не было...
В этот момент на галерее Тринадцати Ветров Китти остановила Артура, который с книгами под мышкой выходил из своей комнаты, чтобы вместе с Адамом пойти в классную комнату на занятия с мистером Брентом. Предстоял урок географии.
– Я хотела бы поговорить с вами, мистер Артур. У нас происходят странные вещи, которые меня беспокоят... Давайте зайдем на секунду в спальню вашей сестры.
Они пересекли коридор, камеристка достала ключ из кармана фартука, открыла дверь и впустила мальчика... Он осмотрел комнату, она была в полном порядке.
– Самое интересное не здесь. Зайдите в гардеробную!
Там картина была иной. Все содержимое шкафов валялось на полу: белье, платья, шляпы были разбросаны вперемешку, а шкаф открыт. Картина напоминала ураган, пронесшийся среди мебели и разбросавший все по комнате...
– Что это? – спросил Артур. – Какой беспорядок, кто бы мог это сделать?
– Мне тоже интересно узнать это, мистер Артур... потому что я уже в третий раз застаю эту комнату в таком состоянии. К тому же сюда могу войти только я одна.
– Как это?
– Очень просто! Мисс Лорна не совсем доверяет людям этого дома, и она очень хочет, чтобы только я занималась ее вещами. Я попросила Потантена оставить эту работу за мной. Так как горничным в связи с этим убавилось работы, то он охотно согласился и дал мне ключ. Каждое утро я захожу сюда подметать, вытирать пыль, открывать окна. Вечером я их закрываю, но ключ всегда лежит у меня в кармане. И я уже сказала вам, что я третий день застаю этот хаос.
– И вы никому ничего не рассказали?
– Нет. Никому, потому что я хотела попытаться сама узнать. Я наблюдаю, слежу, но пока безрезультатно. Кроме того, я повторяю, ключ всегда при мне...
– Наверное, должен быть запасной ключ?
– Я уже думала об этом. Вчера я сделала вид, что потеряла свой ключ. Я притворилась огорченной, жаловалась самым убедительным образом. Мадам Белек и Потантен поссорились. Мадам Белек говорила, что смешно не иметь нескольких ключей от каждой из комнат и что она уже предупреждала однажды, что может получиться неприятность. Он, со своей стороны, отвечал, что месье Тремэн настаивал, что в доме все должны чувствовать себя действительно дома и совершенно спокойно. Итак, имеется только один ключ! Правда, чтобы меня утешить, Потантен обещал позвать сегодня же слесаря из Сен-Васта, чтобы тот изготовил второй ключ. Тогда я, конечно, нашла свой. И вот результат.
– Странно! А когда отец и сестра возвращаются?
– Месье Гийом надеялся вернуться сегодня вечером, если погода наладится. Или завтра утром, если ураган будет продолжаться, иначе дорога будет очень трудной для дамы... и для лошади. В этом случае он сделает остановку в Валони... Судя по тому, как все складывается, они приедут только завтра.
Артур подумал секунду и решил:
– Уберите все еще раз, моя бедная Китти, а потом постарайтесь передать мне ключ тайком. Никто – вы понимаете меня – никто не должен узнать, что он у меня есть.
– Я сделаю, как вы хотите! Но можно спросить...
– О моих намерениях? Провести ночь в этой комнате. Я приду сюда, когда все лягут спать. Я хочу своими глазами посмотреть, кто делает эту прекрасную работу.
– Вы не боитесь, что это может оказаться опасным?
– Будьте спокойны, Китти, я буду вооружен. Я знаю, где отец хранит пистолеты и боеприпасы. В крайнем случае, это может быть очень забавным.
И Артур легким шагом пошел учить географию. Или скорее делать вид. Взбудораженный предстоящей операцией, он рассеянно слушал на утреннем уроке рассказ о реках и речках Франции.
Когда Тремэн и его спутница доехали до Валони, совсем стемнело... Погода за это время развеялась. Дождя больше не было. Однако конь Кентавр, покрытый грязью и слегка поранивший правую ногу отскочившим камнем, нуждался в отдыхе и уходе. Гийом решил остановиться.
Это вернуло надежду молодой женщине. Ночь, проведенная в «Большом турке», могла помочь осуществлению ее планов. Ужин наедине и затем... Тем более что по дороге она хорошо выспалась и чувствовала себя бодрой. Поэтому она была крайне разочарована, когда услышала, что Тремэн попросил прибежавшего трактирщика дать ему свежую лошадь. Дагэ завтра придет за Кентавром. Пока меняли лошадей, Гийом и его пассажирка охотно съели немного горячего супа, ломтик пирога и выпили бутылку сидра. Молчание, царившее от самого Овеньера, внезапно взорвалось.
– Вы собираетесь возвращаться в Тринадцать Ветров среди ночи? – язвительно спросила она.
– Именно так. И это не впервые. Дальше дорога будет легче, чем мы только что проехали. Идите съешьте что-нибудь!
– Пусть нам принесут сандвичи. Это будет более удобно.
– Сандвичи? Что это такое?
– Недавнее изобретение одного из моих хороших друзей, графа Сандвича. Его повар намазывает два ломтика хлеба маслом, кладет между ними кусок ветчины или холодного мяса, сыра или все, что угодно, для того, чтобы его хозяин мог перекусить, не выходя из-за игорного стола. Вы можете это позаимствовать. Это позволит вам одной рукой управлять лошадью, а другой есть...
– Хотя идея и английская, но она мне кажется превосходной! – одобрил Гийом, не обращая внимания на ее сарказм. – Я этим воспользуюсь, но сегодня вечером нас очень хорошо подкрепит горячий суп...
Чтобы не терять времени и воспользоваться улучшением погоды, Тремэн попросил, чтобы еду подали в карету после того, как его спутница «разомнет ноги», и затем они снова отправятся в путь.
– Не дуйтесь так! – рассмеялся он, хлопая вожжами по крупу лошади. – Через два часа вы будете спать в своей постели. Это лучше, чем в трактире, и вы будете меня за это благодарить.
Оптимизм его был чрезмерным...
Глава XII
– Как что? Вы должны вернуться домой. Напоминаю вам, что вы помолвлены.
– Что мне до этого? Я хочу оставаться около тебя!
– А я этого не хочу! И прекратите говорить мне «ты»! В глупости, которую мы совершили, есть большая доля моей вины, и я не хочу это продолжать... Мои дети не будут жить под одной крышей с моей любовницей, а вы ею тогда станете. Они этого не вынесут.
– Особенно ваша драгоценная Элизабет! А я думала, что вы меня любите!
– Разве я когда-нибудь это говорил? Спуститесь на землю, Лорна! Между любовью и желанием целая пропасть, и мы ее никогда не перешагнем.
– Какая глупость! Хотите пари?
– Я никогда не держу пари. Что касается детей, то об этом попросил Артур, он потребовал вашего отъезда, когда узнал, что Франсуа должен немедленно отправляться в Лондон. Он попросил меня съездить за вами, чтобы вы смогли путешествовать под охраной Франсуа, но месье Ньель не может ждать...
– И он совершенно прав! У меня нет никакого желания возвращаться. Если ты не хочешь, чтобы я была в Тринадцати Ветрах, я остаюсь здесь! Вот и все!
– Артур не позволит. Дом его, а вам наскучит долгое пребывание в одиночестве.
– Вы могли бы приезжать иногда, чтобы развлечь меня. Почему я не могу привыкнуть делать то, что моя мать делала с такой радостью? Я дам вам гораздо больше, чем она, потому что я молода!
В стремлении одержать любой ценой победу она сказала глупость, но поняла это слишком поздно, когда гнев исказил лицо Гийома и глаза его запылали. Мгновенно он преобразился.
– Вы не та женщина, которую я любил. Вы всего лишь бледная копия той, да еще одержимая демоном разврата. Если вы надеялись занять однажды ее место около меня, то зря потеряли время. Уезжайте к себе! Выходите замуж за вашего герцога! Я никогда больше не прикоснусь к вам.
Слова свистели, как пули. Сейчас он ненавидел эту женщину, рабом которой едва не стал. Гнев, волна отвращения захлестнули желание, которое на протяжении всего пути заставляло его сердце тяжело биться. Совершенно очевидный призыв в ее взволнованных глазах и влажные улыбающиеся губы подействовали на него как холодный душ. Если бы он оставил ее возле себя, то потерял бы собственную душу...
Видя, как он берет свое пальто, оставленное на спинке кресла, Лорна хотела броситься к нему, но он удержал ее повелительным жестом, который стоил ему усилия всей его воли. Она застыла на месте.
– Оставайтесь там, где вы стоите! Она воскликнула с болью:
– Ты не можешь уйти! Куда ты идешь?
– Ночевать в трактир. Вы видите, я отдаю должное вашему обаянию, поскольку предпочитаю уйти. Завтра я вернусь за вами. Предупредите Перье!
Когда он открыл дверь, то застал того на пороге. Не дав ему времени проронить ни слова, Тремэн объявил, что у него дела в Порт-Байе и что он там заночует, а утром приедет за своей племянницей.
– Заприте как следует двери и следите за ней, – добавил он так тихо, чтобы она не слышала. – Я не хочу, чтобы она попыталась поехать за мной. Она на все готова, и это опасно!
Слуга кивком головы дал знать, что понял. Он не был любопытен и не задавал лишних вопросов, и Тремэн знал, что его распоряжения будут исполнены буквально. С чувством, что ему удалось избежать опасности, он уехал под проливным дождем и сильными порывами ветра.
Трактир был омерзительный, постель жесткой. Помимо всего, донимали клопы. Однако Тремэн после мучительной бессонной ночи и изнурительной дороги спал, как князь, убаюканный приятным чувством победы над самим собой и над злой волшебницей. На этот раз замысел Цирцеи[15] провалился: Гийом не был обращен в свинью...
Он так хорошо спал, что, когда вернулся в Овеньер, было уже позднее утро. Цирцея была уже готова. Одетая в дорожное платье, она ждала его, сидя в зале с непроницаемым лицом. Не глядя на него, она направилась к карете и молча села, а Тремэн тем временем отдавал старому слуге последние указания, деньги и на прощание пожал ему руку.
Украдкой бросив взгляд на молодую женщину, он отметил, что она была бледна, черты ее лица вытянулись, как бывает после бессонной ночи. Он испытал несколько жестокое, чисто мужское удовольствие. Однако радоваться было рано. Его прекрасная спутница была далека от отчаяния и еще более – от упадка духа. То, что произошло накануне, было для нее не чем иным, как объявлением войны по всей форме. А война редко кончается одним сражением. Особенно у нее!
В любовной стратегии высокочтимая Лорна Тримэйн не имела себе равных. Для нее значение имела только цель, и бессонная ночь, проведенная в одиночестве, дала ей то преимущество, что позволила, как только успокоилось оскорбленное самолюбие, поразмыслить над случившимся. Не могло быть и речи выйти из игры и уехать из Тринадцати Ветров! Она твердо решила зацепиться там любым способом. Нужно лишь дождаться, чтобы война в самом деле разразилась, а в этом она могла полностью положиться на этого корсиканского смутьяна, которого однажды встретила в Париже. Как все люди, знающие, чего они хотят, такие, как она, Лорна не теряла времени... Все пойдет быстро. Нескольких дней будет достаточно... Свое оружие она держала в тайне...
Под складками широкого манто ее рука незаметно скользнула в карман и нащупала небольшой флакончик, оправленный в серебряную сетку. Его содержимое оказалось однажды очень полезным, чтобы разжечь генетический пыл Гийома. В прошлом году она получила это снадобье в подарок от одного из своих «друзей», управляющего Вест-Индской компании и близкого человека принца Уэльского, с которым Лорна поддерживала прекрасные отношения после того, как однажды оказала ему некоторые «услуги», чем заслужила его благосклонность. Зелье было опасным, она использовала всего лишь несколько капель. Во флаконе оставалось еще достаточно для того, чтобы заставить Гийома больше ценить свои «чувства» к ней...
Уверенная в своем будущем, Лорна устроилась поудобнее, подложила свою большую муфту себе под голову и уснула так крепко, будто карета ехала по ровной песчаной дороге. Чего на самом деле не было...
В этот момент на галерее Тринадцати Ветров Китти остановила Артура, который с книгами под мышкой выходил из своей комнаты, чтобы вместе с Адамом пойти в классную комнату на занятия с мистером Брентом. Предстоял урок географии.
– Я хотела бы поговорить с вами, мистер Артур. У нас происходят странные вещи, которые меня беспокоят... Давайте зайдем на секунду в спальню вашей сестры.
Они пересекли коридор, камеристка достала ключ из кармана фартука, открыла дверь и впустила мальчика... Он осмотрел комнату, она была в полном порядке.
– Самое интересное не здесь. Зайдите в гардеробную!
Там картина была иной. Все содержимое шкафов валялось на полу: белье, платья, шляпы были разбросаны вперемешку, а шкаф открыт. Картина напоминала ураган, пронесшийся среди мебели и разбросавший все по комнате...
– Что это? – спросил Артур. – Какой беспорядок, кто бы мог это сделать?
– Мне тоже интересно узнать это, мистер Артур... потому что я уже в третий раз застаю эту комнату в таком состоянии. К тому же сюда могу войти только я одна.
– Как это?
– Очень просто! Мисс Лорна не совсем доверяет людям этого дома, и она очень хочет, чтобы только я занималась ее вещами. Я попросила Потантена оставить эту работу за мной. Так как горничным в связи с этим убавилось работы, то он охотно согласился и дал мне ключ. Каждое утро я захожу сюда подметать, вытирать пыль, открывать окна. Вечером я их закрываю, но ключ всегда лежит у меня в кармане. И я уже сказала вам, что я третий день застаю этот хаос.
– И вы никому ничего не рассказали?
– Нет. Никому, потому что я хотела попытаться сама узнать. Я наблюдаю, слежу, но пока безрезультатно. Кроме того, я повторяю, ключ всегда при мне...
– Наверное, должен быть запасной ключ?
– Я уже думала об этом. Вчера я сделала вид, что потеряла свой ключ. Я притворилась огорченной, жаловалась самым убедительным образом. Мадам Белек и Потантен поссорились. Мадам Белек говорила, что смешно не иметь нескольких ключей от каждой из комнат и что она уже предупреждала однажды, что может получиться неприятность. Он, со своей стороны, отвечал, что месье Тремэн настаивал, что в доме все должны чувствовать себя действительно дома и совершенно спокойно. Итак, имеется только один ключ! Правда, чтобы меня утешить, Потантен обещал позвать сегодня же слесаря из Сен-Васта, чтобы тот изготовил второй ключ. Тогда я, конечно, нашла свой. И вот результат.
– Странно! А когда отец и сестра возвращаются?
– Месье Гийом надеялся вернуться сегодня вечером, если погода наладится. Или завтра утром, если ураган будет продолжаться, иначе дорога будет очень трудной для дамы... и для лошади. В этом случае он сделает остановку в Валони... Судя по тому, как все складывается, они приедут только завтра.
Артур подумал секунду и решил:
– Уберите все еще раз, моя бедная Китти, а потом постарайтесь передать мне ключ тайком. Никто – вы понимаете меня – никто не должен узнать, что он у меня есть.
– Я сделаю, как вы хотите! Но можно спросить...
– О моих намерениях? Провести ночь в этой комнате. Я приду сюда, когда все лягут спать. Я хочу своими глазами посмотреть, кто делает эту прекрасную работу.
– Вы не боитесь, что это может оказаться опасным?
– Будьте спокойны, Китти, я буду вооружен. Я знаю, где отец хранит пистолеты и боеприпасы. В крайнем случае, это может быть очень забавным.
И Артур легким шагом пошел учить географию. Или скорее делать вид. Взбудораженный предстоящей операцией, он рассеянно слушал на утреннем уроке рассказ о реках и речках Франции.
Когда Тремэн и его спутница доехали до Валони, совсем стемнело... Погода за это время развеялась. Дождя больше не было. Однако конь Кентавр, покрытый грязью и слегка поранивший правую ногу отскочившим камнем, нуждался в отдыхе и уходе. Гийом решил остановиться.
Это вернуло надежду молодой женщине. Ночь, проведенная в «Большом турке», могла помочь осуществлению ее планов. Ужин наедине и затем... Тем более что по дороге она хорошо выспалась и чувствовала себя бодрой. Поэтому она была крайне разочарована, когда услышала, что Тремэн попросил прибежавшего трактирщика дать ему свежую лошадь. Дагэ завтра придет за Кентавром. Пока меняли лошадей, Гийом и его пассажирка охотно съели немного горячего супа, ломтик пирога и выпили бутылку сидра. Молчание, царившее от самого Овеньера, внезапно взорвалось.
– Вы собираетесь возвращаться в Тринадцать Ветров среди ночи? – язвительно спросила она.
– Именно так. И это не впервые. Дальше дорога будет легче, чем мы только что проехали. Идите съешьте что-нибудь!
– Пусть нам принесут сандвичи. Это будет более удобно.
– Сандвичи? Что это такое?
– Недавнее изобретение одного из моих хороших друзей, графа Сандвича. Его повар намазывает два ломтика хлеба маслом, кладет между ними кусок ветчины или холодного мяса, сыра или все, что угодно, для того, чтобы его хозяин мог перекусить, не выходя из-за игорного стола. Вы можете это позаимствовать. Это позволит вам одной рукой управлять лошадью, а другой есть...
– Хотя идея и английская, но она мне кажется превосходной! – одобрил Гийом, не обращая внимания на ее сарказм. – Я этим воспользуюсь, но сегодня вечером нас очень хорошо подкрепит горячий суп...
Чтобы не терять времени и воспользоваться улучшением погоды, Тремэн попросил, чтобы еду подали в карету после того, как его спутница «разомнет ноги», и затем они снова отправятся в путь.
– Не дуйтесь так! – рассмеялся он, хлопая вожжами по крупу лошади. – Через два часа вы будете спать в своей постели. Это лучше, чем в трактире, и вы будете меня за это благодарить.
Оптимизм его был чрезмерным...
Глава XII
ОГОНЬ
В течение почти всего пути Гийом надеялся, что его предположения сбудутся. Ветер стал дуть в другую сторону. На ясном небе светила полная луна, освещавшая всю округу, лес, деревья, отбрасывающие причудливые тени. Тем не менее дорога была нелегкой, три раза пришлось выходить из кареты и разбирать завалы из ветвей, обломанных во время бури. И поэтому, свернув с дороги, идущей на Кетеу, чтобы ехать прямо в Ла Пернель через Фановиль и Урвиль, и наткнувшись на самое настоящее дерево, оказавшееся под ногами у лошади, Гийом выругался сквозь зубы, остановил карету и вышел из нее, чтобы устранить новое препятствие. К счастью, дерево было нетяжелым. Один мужчина вполне мог бы с ним справиться...
Он наклонился, чтобы поднять дерево, и вдруг услышал крик молодой женщины. Он обернулся, но не успел заметить, как его ударили дубиной по голове, да так сильно, что он упал без сознания лицом на землю, раскинув руки.
Лорна с крепко завязанным ртом смотрела на нападавших широко раскрытыми от ужаса глазами. Она увидела человек десять, одетых в черное с головы до ног, с черными лицами, похожих на демонов или на существ из кошмарных сновидений, которые неожиданно появились в ночи, ставшей вдруг похожей на преисподнюю. Четверо из них уносили на плечах безжизненное тело Тремэна, двое других заставили молодую женщину выйти из кабриолета, чтобы затем увести ее в лес.
Обернувшись, она увидела третью группу людей, уводивших лошадь и карету в совершенно другом направлении. Все происходило без единого звука, без единого приказа, в полной тишине, не слышно было даже дыхания, как хорошо отрепетированный спектакль. Эта тишина была страшнее душераздирающих воплей. Впервые в жизни прекрасная мисс Тримэйн, привыкшая к почестям, оказалась беззащитной и одинокой среди людей, не знающих жалости. Впервые в жизни ей стало страшно...
Второй раз менее чем за двое суток Гийома окатили холодной водой, и он пришел в себя. С того момента, как его огрели дубиной, он находился между жизнью и смертью. С трудом открыв глаза, он понял, что положение его было незавидным: с руками, связанными за спиной, и спутанными ногами он лежал на спине и ощущал под собой мокрую землю. От острой стреляющей боли голова его гудела, как церковный колокол.
Вокруг него в свете фонаря, стоящего на земле, сидели люди в грязной черной одежде. На вымазанные сажей лица были надвинуты черные колпаки или шляпы, похожие на перевернутое ведро. На некоторых была накидка из плетеного тростника, которую жители болот надевают во время дождя. Все они сидели, обхватив руками колени, не шевелясь, похожие на камни. Пленник подумал, что волчьи стаи, о которых ему рассказывали, когда он ребенком жил в Канаде, были похожи на них. Кроме, конечно, того, что у волков нет ни четок из самшита, ни грубо вышитого на груди сердца, проткнутого крестом, но глаза их сверкали столь же свирепо...
Тот, кто окатил водой пленника, – единственный из всех, кто стоял, – обратился к нему хриплым голосом, не оставившим Гийому и тени надежды. Действительно, Гийому показалось, что он узнал этого человека, несмотря на вымазанное сажей лицо.
– Хватит спать! – приказал бандит. – Для встречи с хозяевами нужна ясная голова...
– С хозяевами? У тебя есть еще другие хозяева, кроме несчастных старых дев Може? Я плохо себе их представляю в роли главарей банды...
– Это не твое дело, Тремэн! На твоем месте я бы не очень умничал. Ты здесь, и тебя ждет суд...
– В самом деле? Ну что же, подождем! Тем не менее я хочу знать, что ты и твои люди сделали с женщиной, которая ехала со мной.
– Ничего не сделали! Она тут рядом! Ну, вы, помогите!
Двое из «волков» встали, подхватили Тремэна под мышки, подтащили к стене и прислонили к ней. Тогда он увидел Лорну.
Она находилась напротив него, почти в таком же положении, с той лишь разницей, что ноги ее не были связаны, а тряпка закрывала ей лицо и затыкала рот. Поверх тряпки ее широко раскрытые от ужаса глаза были похожи на болото при свете заходящего солнца, но они блестели, и блеск их объяснялся слезами. Ее отчаяние тронуло Тремэна.
– Я искренне огорчен тем, что вовлек вас в эту авантюру, – сказал Тремэн по-английски. – Постарайтесь быть мужественной, держите себя в руках. Нельзя допустить, чтобы эти люди чрезмерно радовались своей победе. Не забывайте, что вы носите имя Тримэйн...
Урбен ударил Гийома ногой в живот.
– Разговаривать запрещено! Иначе кляп! А если очень хочешь поговорить, поговори со мной. Кто эта женщина?
– Моя племянница. Дочь моего сводного брата, она англичанка. Поэтому я с ней говорил по-английски, чтобы успокоить ее...
– По-моему, нет смысла! Хозяева уже предупреждены! Они скоро будут здесь, и вы сможете попрощаться... Но лучше на честном языке! Это будет забавнее!
Гийом пожал плечами. Не имея желания поддерживать разговор с этой деревенщиной, он закрыл глаза, это помогало думать. Его новое местоположение позволило ему рассмотреть место, где он находился: это была старая полуразрушенная башня недалеко от Ля Круа д'Урвиль, где некогда Агнес встречалась с Пьером Аннеброном, в те времена, когда он был ее любовником. Укромное место, конечно, но слишком близкое к усадьбам, расположенным вокруг Ла Пернеля, и пригодное лишь для случайных встреч. Ничто не обнаруживало здесь даже временного пребывания: ни следа костра, ни остатков пищи. Тут не было даже соломы, которая могла служить постелью. Только немного сухой травы, проросшей между каменными плитами пола, местами вился плющ. Пол был усыпан опавшими листьями, занесенными сюда ветром. Бандитский же притон банды Марьяжа наверняка находился в другом месте, но где? И кто были эти «хозяева», о которых этот негодяй говорил с таким почтением?
Тремэна интриговало то, что говорилось о них во множественном числе. Банда, достойная этого названия, могла иметь только одного главаря, а не полдюжины. Гийом не сомневался, что одним из главарей мог быть Марьяж, и был рад вскоре встретиться с ним даже в таких драматических обстоятельствах. Но другой или другие?
Прошло около часа. Несмотря на неудобное положение, Гийом пытался использовать его, чтобы ослабить веревки, стягивавшие ему руки. Это затруднялось тем, что веревка намокла, но он упорно старался ослабить ее, либо дергая, либо перетирая о шершавую поверхность стены, к которой был прислонен. Напротив него сидела Лорна с закрытыми глазами, и он надеялся, что она уснула.
Единственное, чего он не мог понять, каким образом удалось так просто захватить их и как эти люди смогли узнать время их возвращения, хотя он сам точно его не знал. Должно быть, они были хорошо осведомлены обо всем, и, значит, кто-то оказался предателем. Но кто и где?..
Дважды прокричала сова, другая, неподалеку, ответила ей. Ясно, что это был условный сигнал. Люди зашевелились. Несколько человек встали в тот момент, когда через низкую дверь, завешенную мешковиной, чтобы снаружи не был виден огонь, в помещение вошли две темные фигуры. Увидев их, Гийом был ошеломлен. Это был бородатый священник вместе с невысокой женщиной, лицо которой было закрыто креповой вуалью.
Первым впечатлением было, что перед ним разыгрывают дурную комедию, вторым, что он круглый идиот и сейчас выставляет на всеобщее осмеяние свою собственную глупость, глупость Ронделера и всех, кто в течение трех месяцев охотился за ворами и убийцами. Его парни оказались правы, они точно все поняли, но при мысли о смертельной опасности, которой они подвергались, приближаясь к дому каторжника, у Гийома по спине пробежал холодок. «Добрейшие девицы Може», достойные всяческих похвал, и святой отец не были способны на жалость, так как, по всей видимости, они и были хозяевами! Что касается их притона, он находился в одном из его, Тремэна, поместий. В это трудно было поверить! Но это еще не был конец испытания. Он услышал, как слуга Божий – настоящий или мнимый – поздравлял Урбена:
– Хорошая работа, парень! И как быстро! Вот удача, что вы схватили их этой ночью!
– О! Не сегодня ночью, так завтра! Мы бы ждали их сколько потребуется, потому что точно знали, что они должны вернуться в ближайшие два дня...
В это время послышался смех. Странный скрипучий язвительный смех старой злобной женщины, от которого Гийом ужаснулся.
– Конечно, но лучше, что это случилось сегодня ночью! Будет великолепный праздник, и я надеюсь, что наш друг насладится им в полной мере! Там все готово?
– Вы имеете в виду Тринадцать Ветров? Нет причин, чтобы что-либо сорвалось. Кола знает, что ему надо делать, и я послал Донатьена помочь ему. Усадьба и конюшня – это многовато для одного!
Вновь послышался нервный смех, страшно раздражавший Тремэна. У него сжалось сердце при мысли об опасности, грозившей тем, кого он любил. В какую, черт возьми, ловушку он угодил? И что это были за демоны, чье присутствие он обнаружил вблизи своего дома? Кола?.. Кола был вместе с ними? И Потантен нанял его, доверившись этому человеку с честным, простодушным лицом и ясными глазами! И если сегодня ночью он останется жив, бедный старик никогда не оправится от такого удара! А если ему каким-то чудом удастся уцелеть, Гийом поклялся давить Кола своими собственными руками до тех пор, пока тот не превратится в месиво!..
Мечта прекрасная, но неосуществимая. Эти негодяи были абсолютно уверены в своей безнаказанности, поскольку осмелились называть имена в его присутствии... И еще эти чертовы веревки никак не хотели поддаваться!..
Тем временем черный силуэт медленно приближался к Лорне, молча разглядывая ее, радуясь тому, как у молодой женщины от ужаса широко раскрывались глаза. Гийом видел, как он наклонился к ней, прошептал несколько слов, которых он не расслышал, но которые наверняка были гнусными. Охваченная паническим страхом, молодая женщина извивалась, связанная веревками. И снова послышался смех... Гийом взорвался:
– Иди поговори со мной, старая дрянь! Эта дама вам ничего не сделала, прекратите ее мучить! Что вы пристали к этому невинному созданию, у вас душа такая же черная и отталкивающая, как и лицо, которое вы прячете под вуалью...
– Невинное создание? Ты сошел с ума, Тремэн!.. Она более виновна, чем та женщина, на которую она так похожа и которая помогла тебе убить жену.
Голос был низким, мягким, приглушенным, тем не менее он пробуждал у него смутные далекие воспоминания, но Тремэн никак не мог вспомнить имя этой женщины. Она продолжала говорить, приближаясь к нему:
– Хочешь знать, что ее ждет? Сначала, после того как ты насладишься перед смертью великолепным спектаклем, ты сможешь насладиться еще одним: мои люди по очереди пройдут через нее. А потом я тебя убью своими собственными руками, пока будут рыть могилу для вас обоих... но она еще будет жива, когда ее туда опустят, привязав к твоему трупу...
– Вы сошли с ума! – воскликнул Тремэн с омерзением. – Как мужчины, рожденные женщиной, могут служить такому чудовищу, как вы?
– Очень просто, я им даю то, что они хотят: девочек и деньги, чтобы немного скрасить жизнь. Что касается меня, я получу то, о чем мечтала уже очень давно. Позже ты будешь чересчур занят и не сможешь по достоинству оценить вкус этого...
Вуаль неожиданно соскользнула, обнажив лицо без единого ожога, без единого шрама, на нем остались лишь следы десяти прожитых лет, которые можно было засчитать вдвойне: невыразительное лицо, бывшее когда-то привлекательным, с желтеющей кожей и потускневшими глазами, лицо Адели Амель, кузины Гийома, его заклятого врага, женщины, ловко манипулировавшей ревностью Агнес, прежде чем предать ее, затравить и отдать в руки палача. Адель, которую Гийом поклялся убить и которую он много лет разыскивал.
Замерев от изумления и отвращения, Гийом молчал.
– Вижу, что ты меня узнал, кузен. Давай обнимемся, как добрые родственники! – проскрежетала Адель. – Эй вы, держите его!
Его схватили мертвой хваткой, и Гийом, бессильный что-либо предпринять, с искаженным лицом вынужден был выдержать хищный поцелуй самого ненавистного ему на свете существа. Он стиснул зубы, стараясь подавить рвоту, но когда наконец она его отпустила, реакция его была мгновенной: он плюнул ей в лицо. Он, впрочем, не достиг своей цели: священник отстранил Адель.
– Теперь моя очередь! – проворчал он.
– Ты тоже хочешь меня поцеловать? – яростно завыл Тремэн.
– Нет... я предпочитаю это!
И он ударил Гийома ногой в низ живота. Задохнувшись от боли, Гийом согнулся пополам, сердце его остановилось, и перехватило дыхание. Негодяй хотел ударить его еще раз, но сообщница остановила его:
– Хватит! Ты убьешь его, а еще слишком рано.
– Твоя правда! Пусть очухается... хотя бы на время, чтобы вспомнить, кто я. Ну, Тремэн, посмотри на меня... Поищи в своей памяти!..– В моей памяти! – сказал Гийом. – Если бы... если бы такой подлец, как вы... нашел место в моих воспоминаниях... я бы его никогда не забыл!..
– Но ты ведь меня не забыл, я в этом уверен. Ну-ка, вспомни! Вспомни зиму, которую ты провел у меня с переломанными ногами, в самом жалком состоянии, когда убили твоего прекрасного коня! И эту несчастную идиотку Юло, побежавшую за помощью! Видишь, я, как и Адель, долго ждал своего часа, чтобы отомстить тебе, и наконец дождался!
Николя!.. Теперь Николя Валет! Нет, конечно, Гийом никогда не забудет мучительные месяцы, проведенные в логове этого полусумасшедшего среди болот, которые проливные дожди делали непроходимыми. Несмотря на боль, пронизывающую его тело, он вновь увидел перед собой узкое белесое лицо этой дикарки, сделавшей все возможное, чтобы его спасти...
Он наклонился, чтобы поднять дерево, и вдруг услышал крик молодой женщины. Он обернулся, но не успел заметить, как его ударили дубиной по голове, да так сильно, что он упал без сознания лицом на землю, раскинув руки.
Лорна с крепко завязанным ртом смотрела на нападавших широко раскрытыми от ужаса глазами. Она увидела человек десять, одетых в черное с головы до ног, с черными лицами, похожих на демонов или на существ из кошмарных сновидений, которые неожиданно появились в ночи, ставшей вдруг похожей на преисподнюю. Четверо из них уносили на плечах безжизненное тело Тремэна, двое других заставили молодую женщину выйти из кабриолета, чтобы затем увести ее в лес.
Обернувшись, она увидела третью группу людей, уводивших лошадь и карету в совершенно другом направлении. Все происходило без единого звука, без единого приказа, в полной тишине, не слышно было даже дыхания, как хорошо отрепетированный спектакль. Эта тишина была страшнее душераздирающих воплей. Впервые в жизни прекрасная мисс Тримэйн, привыкшая к почестям, оказалась беззащитной и одинокой среди людей, не знающих жалости. Впервые в жизни ей стало страшно...
Второй раз менее чем за двое суток Гийома окатили холодной водой, и он пришел в себя. С того момента, как его огрели дубиной, он находился между жизнью и смертью. С трудом открыв глаза, он понял, что положение его было незавидным: с руками, связанными за спиной, и спутанными ногами он лежал на спине и ощущал под собой мокрую землю. От острой стреляющей боли голова его гудела, как церковный колокол.
Вокруг него в свете фонаря, стоящего на земле, сидели люди в грязной черной одежде. На вымазанные сажей лица были надвинуты черные колпаки или шляпы, похожие на перевернутое ведро. На некоторых была накидка из плетеного тростника, которую жители болот надевают во время дождя. Все они сидели, обхватив руками колени, не шевелясь, похожие на камни. Пленник подумал, что волчьи стаи, о которых ему рассказывали, когда он ребенком жил в Канаде, были похожи на них. Кроме, конечно, того, что у волков нет ни четок из самшита, ни грубо вышитого на груди сердца, проткнутого крестом, но глаза их сверкали столь же свирепо...
Тот, кто окатил водой пленника, – единственный из всех, кто стоял, – обратился к нему хриплым голосом, не оставившим Гийому и тени надежды. Действительно, Гийому показалось, что он узнал этого человека, несмотря на вымазанное сажей лицо.
– Хватит спать! – приказал бандит. – Для встречи с хозяевами нужна ясная голова...
– С хозяевами? У тебя есть еще другие хозяева, кроме несчастных старых дев Може? Я плохо себе их представляю в роли главарей банды...
– Это не твое дело, Тремэн! На твоем месте я бы не очень умничал. Ты здесь, и тебя ждет суд...
– В самом деле? Ну что же, подождем! Тем не менее я хочу знать, что ты и твои люди сделали с женщиной, которая ехала со мной.
– Ничего не сделали! Она тут рядом! Ну, вы, помогите!
Двое из «волков» встали, подхватили Тремэна под мышки, подтащили к стене и прислонили к ней. Тогда он увидел Лорну.
Она находилась напротив него, почти в таком же положении, с той лишь разницей, что ноги ее не были связаны, а тряпка закрывала ей лицо и затыкала рот. Поверх тряпки ее широко раскрытые от ужаса глаза были похожи на болото при свете заходящего солнца, но они блестели, и блеск их объяснялся слезами. Ее отчаяние тронуло Тремэна.
– Я искренне огорчен тем, что вовлек вас в эту авантюру, – сказал Тремэн по-английски. – Постарайтесь быть мужественной, держите себя в руках. Нельзя допустить, чтобы эти люди чрезмерно радовались своей победе. Не забывайте, что вы носите имя Тримэйн...
Урбен ударил Гийома ногой в живот.
– Разговаривать запрещено! Иначе кляп! А если очень хочешь поговорить, поговори со мной. Кто эта женщина?
– Моя племянница. Дочь моего сводного брата, она англичанка. Поэтому я с ней говорил по-английски, чтобы успокоить ее...
– По-моему, нет смысла! Хозяева уже предупреждены! Они скоро будут здесь, и вы сможете попрощаться... Но лучше на честном языке! Это будет забавнее!
Гийом пожал плечами. Не имея желания поддерживать разговор с этой деревенщиной, он закрыл глаза, это помогало думать. Его новое местоположение позволило ему рассмотреть место, где он находился: это была старая полуразрушенная башня недалеко от Ля Круа д'Урвиль, где некогда Агнес встречалась с Пьером Аннеброном, в те времена, когда он был ее любовником. Укромное место, конечно, но слишком близкое к усадьбам, расположенным вокруг Ла Пернеля, и пригодное лишь для случайных встреч. Ничто не обнаруживало здесь даже временного пребывания: ни следа костра, ни остатков пищи. Тут не было даже соломы, которая могла служить постелью. Только немного сухой травы, проросшей между каменными плитами пола, местами вился плющ. Пол был усыпан опавшими листьями, занесенными сюда ветром. Бандитский же притон банды Марьяжа наверняка находился в другом месте, но где? И кто были эти «хозяева», о которых этот негодяй говорил с таким почтением?
Тремэна интриговало то, что говорилось о них во множественном числе. Банда, достойная этого названия, могла иметь только одного главаря, а не полдюжины. Гийом не сомневался, что одним из главарей мог быть Марьяж, и был рад вскоре встретиться с ним даже в таких драматических обстоятельствах. Но другой или другие?
Прошло около часа. Несмотря на неудобное положение, Гийом пытался использовать его, чтобы ослабить веревки, стягивавшие ему руки. Это затруднялось тем, что веревка намокла, но он упорно старался ослабить ее, либо дергая, либо перетирая о шершавую поверхность стены, к которой был прислонен. Напротив него сидела Лорна с закрытыми глазами, и он надеялся, что она уснула.
Единственное, чего он не мог понять, каким образом удалось так просто захватить их и как эти люди смогли узнать время их возвращения, хотя он сам точно его не знал. Должно быть, они были хорошо осведомлены обо всем, и, значит, кто-то оказался предателем. Но кто и где?..
Дважды прокричала сова, другая, неподалеку, ответила ей. Ясно, что это был условный сигнал. Люди зашевелились. Несколько человек встали в тот момент, когда через низкую дверь, завешенную мешковиной, чтобы снаружи не был виден огонь, в помещение вошли две темные фигуры. Увидев их, Гийом был ошеломлен. Это был бородатый священник вместе с невысокой женщиной, лицо которой было закрыто креповой вуалью.
Первым впечатлением было, что перед ним разыгрывают дурную комедию, вторым, что он круглый идиот и сейчас выставляет на всеобщее осмеяние свою собственную глупость, глупость Ронделера и всех, кто в течение трех месяцев охотился за ворами и убийцами. Его парни оказались правы, они точно все поняли, но при мысли о смертельной опасности, которой они подвергались, приближаясь к дому каторжника, у Гийома по спине пробежал холодок. «Добрейшие девицы Може», достойные всяческих похвал, и святой отец не были способны на жалость, так как, по всей видимости, они и были хозяевами! Что касается их притона, он находился в одном из его, Тремэна, поместий. В это трудно было поверить! Но это еще не был конец испытания. Он услышал, как слуга Божий – настоящий или мнимый – поздравлял Урбена:
– Хорошая работа, парень! И как быстро! Вот удача, что вы схватили их этой ночью!
– О! Не сегодня ночью, так завтра! Мы бы ждали их сколько потребуется, потому что точно знали, что они должны вернуться в ближайшие два дня...
В это время послышался смех. Странный скрипучий язвительный смех старой злобной женщины, от которого Гийом ужаснулся.
– Конечно, но лучше, что это случилось сегодня ночью! Будет великолепный праздник, и я надеюсь, что наш друг насладится им в полной мере! Там все готово?
– Вы имеете в виду Тринадцать Ветров? Нет причин, чтобы что-либо сорвалось. Кола знает, что ему надо делать, и я послал Донатьена помочь ему. Усадьба и конюшня – это многовато для одного!
Вновь послышался нервный смех, страшно раздражавший Тремэна. У него сжалось сердце при мысли об опасности, грозившей тем, кого он любил. В какую, черт возьми, ловушку он угодил? И что это были за демоны, чье присутствие он обнаружил вблизи своего дома? Кола?.. Кола был вместе с ними? И Потантен нанял его, доверившись этому человеку с честным, простодушным лицом и ясными глазами! И если сегодня ночью он останется жив, бедный старик никогда не оправится от такого удара! А если ему каким-то чудом удастся уцелеть, Гийом поклялся давить Кола своими собственными руками до тех пор, пока тот не превратится в месиво!..
Мечта прекрасная, но неосуществимая. Эти негодяи были абсолютно уверены в своей безнаказанности, поскольку осмелились называть имена в его присутствии... И еще эти чертовы веревки никак не хотели поддаваться!..
Тем временем черный силуэт медленно приближался к Лорне, молча разглядывая ее, радуясь тому, как у молодой женщины от ужаса широко раскрывались глаза. Гийом видел, как он наклонился к ней, прошептал несколько слов, которых он не расслышал, но которые наверняка были гнусными. Охваченная паническим страхом, молодая женщина извивалась, связанная веревками. И снова послышался смех... Гийом взорвался:
– Иди поговори со мной, старая дрянь! Эта дама вам ничего не сделала, прекратите ее мучить! Что вы пристали к этому невинному созданию, у вас душа такая же черная и отталкивающая, как и лицо, которое вы прячете под вуалью...
– Невинное создание? Ты сошел с ума, Тремэн!.. Она более виновна, чем та женщина, на которую она так похожа и которая помогла тебе убить жену.
Голос был низким, мягким, приглушенным, тем не менее он пробуждал у него смутные далекие воспоминания, но Тремэн никак не мог вспомнить имя этой женщины. Она продолжала говорить, приближаясь к нему:
– Хочешь знать, что ее ждет? Сначала, после того как ты насладишься перед смертью великолепным спектаклем, ты сможешь насладиться еще одним: мои люди по очереди пройдут через нее. А потом я тебя убью своими собственными руками, пока будут рыть могилу для вас обоих... но она еще будет жива, когда ее туда опустят, привязав к твоему трупу...
– Вы сошли с ума! – воскликнул Тремэн с омерзением. – Как мужчины, рожденные женщиной, могут служить такому чудовищу, как вы?
– Очень просто, я им даю то, что они хотят: девочек и деньги, чтобы немного скрасить жизнь. Что касается меня, я получу то, о чем мечтала уже очень давно. Позже ты будешь чересчур занят и не сможешь по достоинству оценить вкус этого...
Вуаль неожиданно соскользнула, обнажив лицо без единого ожога, без единого шрама, на нем остались лишь следы десяти прожитых лет, которые можно было засчитать вдвойне: невыразительное лицо, бывшее когда-то привлекательным, с желтеющей кожей и потускневшими глазами, лицо Адели Амель, кузины Гийома, его заклятого врага, женщины, ловко манипулировавшей ревностью Агнес, прежде чем предать ее, затравить и отдать в руки палача. Адель, которую Гийом поклялся убить и которую он много лет разыскивал.
Замерев от изумления и отвращения, Гийом молчал.
– Вижу, что ты меня узнал, кузен. Давай обнимемся, как добрые родственники! – проскрежетала Адель. – Эй вы, держите его!
Его схватили мертвой хваткой, и Гийом, бессильный что-либо предпринять, с искаженным лицом вынужден был выдержать хищный поцелуй самого ненавистного ему на свете существа. Он стиснул зубы, стараясь подавить рвоту, но когда наконец она его отпустила, реакция его была мгновенной: он плюнул ей в лицо. Он, впрочем, не достиг своей цели: священник отстранил Адель.
– Теперь моя очередь! – проворчал он.
– Ты тоже хочешь меня поцеловать? – яростно завыл Тремэн.
– Нет... я предпочитаю это!
И он ударил Гийома ногой в низ живота. Задохнувшись от боли, Гийом согнулся пополам, сердце его остановилось, и перехватило дыхание. Негодяй хотел ударить его еще раз, но сообщница остановила его:
– Хватит! Ты убьешь его, а еще слишком рано.
– Твоя правда! Пусть очухается... хотя бы на время, чтобы вспомнить, кто я. Ну, Тремэн, посмотри на меня... Поищи в своей памяти!..– В моей памяти! – сказал Гийом. – Если бы... если бы такой подлец, как вы... нашел место в моих воспоминаниях... я бы его никогда не забыл!..
– Но ты ведь меня не забыл, я в этом уверен. Ну-ка, вспомни! Вспомни зиму, которую ты провел у меня с переломанными ногами, в самом жалком состоянии, когда убили твоего прекрасного коня! И эту несчастную идиотку Юло, побежавшую за помощью! Видишь, я, как и Адель, долго ждал своего часа, чтобы отомстить тебе, и наконец дождался!
Николя!.. Теперь Николя Валет! Нет, конечно, Гийом никогда не забудет мучительные месяцы, проведенные в логове этого полусумасшедшего среди болот, которые проливные дожди делали непроходимыми. Несмотря на боль, пронизывающую его тело, он вновь увидел перед собой узкое белесое лицо этой дикарки, сделавшей все возможное, чтобы его спасти...