Бенедикт Барбара. Счастливая встреча

   —А те, кто участвовал в этом рейде? — спросил Такер: неужели и на Билли лежит вина за смерть его матери? Тогда на него нельзя полагаться.
   —Их всех, кроме «серых призраков», уже закопали в землю. Как через полчаса закопают и тебя.
   —Не выйдет мистер! Я этого не допущу.
   В двери слева стоял Рустер, целясь в Бафорда из огромного ружья, которое он с трудом удерживал худыми руками.Такер чуть не застонал, видя, что мальчишка не умеет управляться с ружьем.
   — И я, — раздался за спиной у Такера голос Кристофера. «От тебя тоже мало толку», — подумал Такер. Его плечо напоминало ему, как плохо стреляет Кристофер. Если эта парочка начнет палить, они с тем же успехом могут ранить Гинни или Джуди. Да и вообще неизвестно, останется ли кто-нибудь в живых.
   — Если наша дружба что-то для тебя еще значит, — прошипел Такер, протягивая руку Билли, — отдай мне револьвер.
   — Какая там еще дружба! — крикнул Бафорд — Лейтенант, исполняй приказ!
   Билли грустно покачал головой:
   — Извините, капитан, но вам не следовало убивать мать Джесса.
   У Такера возродилась вера в людей. И в ту же минуту Билли сунул ему в руку «кольт». Ему хотелось верить, что Билли знал про появление Рустера и Кристофера и просто ждал, когда они займут удобную позицию.
   Такер смотрел на Джуди. Обстоятельства явно изменились, Клейборн вовсе не горел желанием положить жизнь за Бафорда.
   — Ты проиграл, Бафорд, — сказал Такер, кивая на Гинни. — Сейчас появятся ее сыновья с полицией.
   Бафорд злобно рассмеялся:
   — Вот уж не думал, что тебе захочется разговаривать с полицией. Мне стоит им только сказать, что ты — знаменитый бандит Джесс Холланд, и тебя тут же отправят в тюрьму в Миссури. А может быть, будут судить здесь, в Луизианне, — мы оставили на месте убийства Морто достаточно изобличающих тебя улик.
   Такеру вовсе не хотелось в тюрьму: на его плечах лежала ответственность за братьев.
   — Это мы еще поглядим, — холодно ответил он. — А ты сам-то неужели надеешься выйти сухим из воды, когда на тебя нацелены четыре дула?
   — Не на меня одного, а на нас троих. Да к тому же эти мальчишки и стрелять-то толком не умеют.
   — Нет, нас пятеро против двух, — сказал Латур, который каким-то образом ухитрился обезоружить Бреди и теперь целился ему в голову.
   У Бафорда в глазах мелькнуло беспокойство, и он стал пятиться поближе к Клейборну.
   — Ну и что, зато у нас ваши женщины, — сказал он, давая своему сообщнику знак двигаться к гостиной. — Вы же не станете рисковать их жизнью.
   Такер понимал, что чувствует Латур. Он был метким стрелком, но лишь усилием воли держался на ногах и не был уверен, что попадет в цель. Такер поглядел на Бафорда. Тот свирепо оскалился.
   — Где Кокран? — крикнул он. — И куда подевался рыжий мальчишка с ружьем?
   — Не знаю, я следил за Латуром, — ответил Ренни, еще больше разозлив Бафорда.
   — Отведи девчонку в гостиную, — рявкнул Бафорд, который был явно вне себя от ярости и готов в любую секунду начать стрелять. — Заберем сумку с деньгами и смоемся.
   Такер проник в гостиную раньше, чем Бафорд и Ренни затащили туда вырывавшихся женщин. Увидев, что сумки на диване нет, Бафорд застыл на месте. У него вздулись вены на лбу.
   — Проклятие! — прорычал он. — Когда это ты успел зацапать мои деньги, Бун?
   Такер теперь понял, куда подевался Билли, но не стал отрицать обвинений Бафорда.
   — Отдавай женщин — получишь назад деньги, — сблефовал он.
   — Нашел дурака! — Бафорд и Ренни стали отступать со своими заложницами к двери, ведущей на веранду. — Эти бабы — моя единственная гарантия. Иначе мне отсюда живым не выбраться. Денег у меня и так предостаточно. Может, мне лучше основать империю в Миссури. Я там знаю отличную ферму, которую скоро продадут с аукциона за неуплату налогов.
   «Только через мой труп», — подумал Такер, взвешивая свои шансы. Успеет он обезоружить Бафорда, пока тот будет протискиваться с Джуди в дверь?
   — Дай нам время, — предупредил его Бафорд, видимо, разгадав его намерения. — Сосчитай до ста. Если я увижу тебя рядом — стреляю девчонке в голову.
   Нет, с одним оставшимся патроном и одним союзником — Кристофером — Бун не смел рисковать.
   — А ну, хватай со стола лампу, Ренни, — скомандовал Бафорд и сам схватил лампу с каминной полки. И на всякий случай прихватил бидон с керосином, который стоял у двери.
   Такер глядел вслед Бафорду и Ренни, выбравшимся на веранду вместе со своими пленницами. Зачем он оставил их в темноте? Не иначе как собирается поджечь дом. И всех их зажарить.
   — Помоги отцу, — сказал он Кристоферу, выйдя обратно в прихожую. — Вытащи его наружу, да побыстрее.
   — А ты побежишь за ними? Но он же сказал…
   — Он так и так убьет Джуди. Надо их догнать… Вопреки обыкновению Кристофер не стал спорить. Он молча кивнул и подошел к отцу.
   Такер выскочил из парадной двери и, завернув за угол дома, увидел Рустера, который старательно целился из ружья. Он хотел крикнуть «Не стреляй», опасаясь, что тот попадет в Джуди, но не успел. Прогремел выстрел.
   Клейборн упал на землю, схватившись за ногу. Лампа вылетела у него из руки и упала рядом с Бафордом. Керосин вылился на землю и поджег сухую траву. В свете вспыхнувшего огня Такер увидел, как Джуди вырвалась и бросилась к дому.
   Тогда он сосредоточил внимание на Бафорде. Оправившись от неожиданности и игнорируя горящую у него под ногами траву, Бафорд прицелился в Рустера. Один патрон, подумал Такер, поднимая «кольт». Без права на ошибку. Целясь в черное сердце этого негодяя, Такер вспомнил, как ему однажды пришлось пристрелить свою собаку. Он сделал это, чтобы избавить ее от лишних мучений. А этого человека он убьет, чтобы избавить от мучений Джуди и ее родных.
   Но в тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, Бафорд шагнул в сторону, спасаясь от наползавшего на него огня. И Такер вместо него попал в бидон с керосином.
   Бафорд страшно выругался и круто повернулся, выпустив из рук Гинни. Керосин забрызгал его брюки. Он вскинул револьвер, и в тот же миг одежда вспыхнула на нем и он превратился в огненный факел.
   Такер подбежал к Гинни, оттолкнул ее подальше и принялся сбивать пламя с ее юбки.
   — Помогите же ему! — крикнула она, с ужасом глядя на горящего Бафорда, с воем бегавшего по двору.
   Такер медлил — да пусть испытает на своей шкуре, каково пришлось его матери, но Гинни дергала его за руку, и в нем проснулась совесть. И тут Джуди и Рустер выбежали из дома с ведрами воды, чтобы залить пламя, приближавшееся к стенам. Такер взял ведро у Рустера и окатил водой Бафорда, который уже упал на землю и не выл, а только жалобно скулил.
   Послав Рустера за новым ведром воды, Такер подошел к Джуди, но она встретила его враждебным взглядом.
   — Я и сам его ненавижу, — сказал Такер, — но, как напомнила мне твоя мать, мы не можем опуститься до его уровня.
   В эту минуту подошла Гинни и положила руку ему на рукав.
   — Вы опоздали, мистер Бун. Он умер и уже не чувствует боли. — Она оглянулась на Бафорда и содрогнулась. — Спасибо вам за то, что вы попытались его спасти. Ланс был страшный человек, но такой ужасной смерти я никому не пожелаю.
   Джуди выплеснула воду из своего ведра на кучу тлевших листьев. Раздалось шипение, потом вдруг наступила гробовая тишина. Такер заметил, что Ренни Клейборн сумел скрыться в лесу. Уполз, наверное, — на раненой ноге далеко не уйдешь.
   Гинни со вздохом повернулась к Джуди:
   — Если я тебе не нужна, я пойду к Рафу.
   — Он во дворе с Кристофером, — сказал ей Такер, взгляд которого был прикован к останкам Бафорда. — С ними обоими все в порядке, не то что с этим.
   Гинни перевела взгляд с него на Джуди, слабо улыбнулась и ушла. Опять навалилась тишина.
   Такер глядел на Джуди, на ее ссадины и царапины — свидетельства силы и мужества — и не знал, как с ней заговорить.
   Ему хотелось обнять и успокоить ее, но Джуди словно отталкивала его взглядом.
   Такер не сводил с нее глаз, стараясь запомнить каждую черточку ее лица, заново удивляясь силе своего чувства: все его мечты и надежды были связаны с этой женщиной.
   — Слава Богу, все кончилось, — беспомощно проговорил он.
   — Да, все кончилось, — тусклым голосом ответила Джуди, глядя в сторону.
   — Я хочу тебе все объяснить. Я не отрицал дурацких обвинений Бафорда, потому что…
   — Не надо ничего объяснять, — напряженным голосом проговорила Джуди. — Все это не имеет ни малейшего значения.
   — Как не имеет?! — воскликнул Такер, шагнув к ней. — Надо же нам объясниться. Что с нами будет дальше?
   — Дальше? — резко спросила Джуди, отступая от него. — Какое может быть «дальше»?
   Такера раздирали два чувства — гнев и страх.
   — Но, Джуди, не думаешь же ты…
   — Я не знаю, что думать! — крикнула она. — Ты лгал мне, и продолжал лгать, даже когда в этом не было нужды. И у тебя так хорошо это получается, тебе так легко поверить. Я никогда не буду знать, лжешь ты или говоришь правду.
   Гнев победил страх в душе Такера.
   — Можешь ты по крайней мере взглянуть мне в глаза? — прорычал он. — Разве ты не обещала доверять мне?
   — Обещала? Сам посмотри мне в глаза, Бун, и скажи, что ты не знал, зачем они искали Рафа, что ты не взялся им помогать за деньги. Если так, нам еще имеет смысл разговаривать.
   У нее был холодный, отчужденный голос. Что он может сказать? Он действительно совершил все то, в чем она его обвиняла. Какой смысл городить одну ложь на другую?
   Джуди тяжело вздохнула.
   — Кажется, подходит лодка. Это, наверное, братья с полицией. Тебе лучше убраться отсюда, пока они не стали копаться в твоем прошлом.
   — Не надо обо мне заботиться!
   — Я забочусь не о тебе, — холодно сказала Джуди, все еще отказываясь посмотреть ему в глаза. — Я забочусь о твоих братьях. Мне хочется, чтобы ферма осталась за ними. — Джуди обхватила себя руками, словно ее вдруг зазнобило. — Пусть пока поживут здесь. А ты пришлешь за ними, когда разберешься с делами в Миссури.
   — Джуди… — просительно проговорил Такер, протягивая к ней руки. Ему так хотелось согреть ее. Но она отшатнулась от него.
   — Извини, мне надо узнать, как себя чувствует Раф.
   Она пошла к дому, и Такер даже не попытался ее задержать, не попытался напомнить ей, что с Рафом все в порядке. Она опять скажет, что ни одному его слову нельзя верить.
   — Не принимай ее слова близко к сердцу, — сказал подошедший Рустер. — Дай ей время, и она отойдет.
   — Нет, не отойдет. — Такер взял из рук мальчика ведро и облил дымящиеся листья, а то, не дай Бог, опять вспыхнут. С реки доносились звуки причаливающей лодки. — Действительно, надо уходить.
   — Ну что ж, уходить так уходить, — произнес Рустер, с тоской поглядев на дом Латуров. — Дай мне полчаса — и мы с близнецами будем готовы.
   Такер тоже смотрел на дом, где он оставлял самое дорогое.
   — Я сейчас не могу забрать братьев, Рустер. Джуди сказала, что им можно пожить здесь, пока я не улажу дела. Я надеялся, что ты останешься с ними.
   — А я думал, что мы с тобой в одной упряжке. Такер положил мальчику руку на плечо:
   — Конечно, мы в одной упряжке, сынок, и мне будет очень нужна твоя помощь, когда я оформлю документы на ферму. А сейчас ты больше нужен Джуди. Заботься о ней, старайся ее развеселить. Сделаешь это для меня?
   Рустера явно не устраивал такой вариант, но он кивнул.
   — Я за тобой пришлю, — сказал Такер, ласково сжимая его плечо. — Клянусь! При первой возможности.
   — Ну ладно.
   Такеру стало не по себе: в голосе мальчика сквозило недоверие. Даже Рустер ему больше не верит.
   — Пожалуйста, оседлай лошадей и проводи меня до Роузленда. Надо сказать близнецам, чтобы ждали меня.
   — Они не захотят ждать — так же как и я не хочу. Неужели ты не понимаешь, Бун, мы должны быть все вместе.
   — Иди седлай лошадей, Рустер.
   Рустер сердито повернулся и ушел. У Такера самого было тяжело на душе, и он пошел к парадному входу, надеясь найти там Джуди и еще раз попытаться с ней объясниться. Но все Латуры уже ушли в дом.
   — Джуди пошла наверх с Рафом и Гинни, — сказал Кристофер, который сторожил вход. — Твой дружок Бреди задал стрекача, как только услышал выстрел. И крикнул остальным, что пора смываться. По-моему, тебе следует сделать то же самое, Бун.
   Все хотят побыстрее от него избавиться!
   — Мне надо сначала поговорить с Джуди, — упрямо проговорил Такер.
   Кристофер загородил ему дорогу:
   — Джуди не хочет с тобой разговаривать. Достаточно она от тебя натерпелась. Вали-ка ты отсюда и оставь нашу семью в покое.
   Она велела брату избавиться от него. Это ясно как день. У Такера было чувство, словно перед ним захлопнулась еще одна дверь. «Дай людям возможность помочь тебе», — сказала ему тогда Джуди. Теперь она, может, поймет, почему он предпочитает жизнь одинокого волка.
   Такер сунул руку за пазуху и достал медальон. Больше уже нет смысла его носить. Но, держа медальон в руках, он вдруг осознал, что этот кусочек серебра укреплял его дух. Поддерживал в нем надежду.
   Такер решительно положил медальон на столик в прихожей. Что это там говорил Билли про судьбу? Как ни пытайся изменить свою жизнь, все равно от судьбы не уйдешь.
   Да, ничего не изменилось, подумал Такер, выходя из дома. Что бы там ни произошло между ним и Джуди, он остался все тем же одиноким волком. Видно, так ему на роду написано.

Глава 24

   Джуди смотрела в окно, сжимая в руке медальон и не зная, хочет ли она увидеть Буна на подъездной аллее или боится этого. Да откуда ему взяться — прошла ведь почти неделя с тех пор, как она прогнала его, неделя бесконечных разговоров с полицией и прочими официальными лицами. Но теперь наконец вина Бафорда окончательно установлена юридически. И Джуди постепенно начинала сознавать, что она, может быть, навсегда распрощалась с Такером Буном.
   «Я не знаю, что думать», — сказала она ему в тот последний вечер и до сих пор не знала, что думать, хотя все дни и ночи напролет перебирала в памяти все, что между ними было. Здравый смысл говорил ей, что Бун лгал ей и с ним не следует иметь больше дела. Но когда она вспоминала выражение его лица в тот день на ферме, вспоминала жар их объятий, ей хотелось верить, что у него были веские причины поступить так, как он поступил. «Ты тоже захотела бы отомстить за смерть матери», — твердило ей сердце, но разум тут же возражал: если он такой благородный, зачем он увез сумку с деньгами? И если он взял деньги, чтобы выкупить свою ферму, почему он до сих пор не прислал за братьями?
   Сонм мыслей роился у нее в голове, гордость боролась с сердечной тоской, надежда тлела в груди, несмотря ни на что. Она твердила себе, что поступила правильно, что жизнь с Буном могла принести ей только горе, но в глубине души знала, что до самого смертного часа не забудет выражение его лица, когда она назвала его лжецом. Он сказал ей однажды: «Есть люди, которые не стоят того, чтобы их спасать». И, отвернувшись от него в тот вечер, она словно признала, что он один из таких людей.
   Джуди сжимала медальон, и слезы катились у нее по щекам.
   — Ну почему, Бун? — шептала она. — Разве мы не могли бы вместе отстроить твою ферму?
   Не говори глупостей, одернула она себя. Чтобы жить вместе, им надо выговориться, как-то преодолеть разделяющую их пропасть — ас каждым днем эта пропасть становится все шире. Раз Бун не пытается ее вернуть, значит, он предпочитает и дальше жить так, как жил прежде, — одиноким волком, не обремененным никакими привязанностями.
   — Я помню, как я подарила тебе этот медальон, — сказала вошедшая в комнату Гинни. — Что случилось? — мягко спросила она, садясь рядом с Джуди. — Отчего у тебя такой грустный вид?
   — Я не знаю, о чем ты говоришь.
   Гинни улыбнулась, вспомнив, что в эту игру в словесные прятки они не раз играли и прежде.
   — Ты поклялась беречь этот медальон и потом передать его своей собственной дочке. Видимо, Такер Бун немало для тебя значил, если ты отдала ему медальон.
   — Ты знаешь?
   — Я твоя мать. Неужели же я не замечу, что моя дочь подарила кому-то свое сердце? — ласково произнесла Гинни.
   И тут Джуди не выдержала. Слишком много на нее обрушилось: тоска одиночества, страх, что она больше никогда не увидит Буна. Она с рыданиями бросилась в объятия матери.
   — О, Гинни, я так его люблю! Почему я полюбила такого неподходящего человека?
   Гинни молча гладила ее волосы, выслушивая исповедь дочери. Джуди рассказала ей все, начиная с момента их встречи, кроме того, что она отдалась Буну. Она была счастлива излить душу, но, кончив, ощутила какую-то пустоту.
   — А теперь, — всхлипнула она, отодвинувшись от Гинни, — я не знаю, чему верить. Ты слышала, что говорил Ланс. Мне не хочется думать, что деньги для Буна важнее всех нас, а как еще истолковать его поведение?
   — Это ты должна решить сама — сердцем, — сказала Гинни.
   — Как странно, Бун всегда внушал мне, что думать надо не сердцем, а головой.
   — Естественно, он же мужчина, — со смешком проговорила Гинни. — Мужчины боятся доверять своим чувствам.
   — Раф же доверяет.
   Гинни покачала головой, подумав, как ее упрямый муж настоял сегодня утром на поездке в Новый Орлеан, чтобы решить все дела с юристами, хотя сам пока ходит с трудом, опираясь на палку.
   — Раф делает успехи, однако работы еще предстоит много. — Гинни погладила Джуди по руке. — Но он все же признал бы, что тебе следует верить. Ты прекрасно разбираешься в людях.
   — Но с Рустером мне не сравниться, — с улыбкой сказала Джуди — А что говорит Рустер? Что надо немедленно ехать в Миссури?
   Рустер каждый день уговаривал Джуди ехать к Буну, уверяя ее, что тот без них ужасно страдает.
   — Рустер и без того пилит меня день и ночь, и близнецы тоже. Неужели он и тебя уговорил?
   — Меня незачем уговаривать. Я знаю, что ты хочешь туда поехать. — Гинни улыбнулась. — Не бойся, детка. Любовь — это большой риск. Нам с Рафом тоже было нелегко, но если бы мы очертя голову не бросились друг к другу в объятия, то не нашли бы своего счастья.
   — Как я могу ему верить? Он мне лгал.
   — Позволь ему по крайней мере объяснить, почему он это делал. Мы все уверены, что ты не могла полюбить плохого человека. Дело не в том, веришь ли ты ему, а в том, веришь ли ты сама себе.
   Джуди посмотрела на медальон. Да, надо верить себе. Гинни права, она полюбила Буна, не вдаваясь в рассуждения. Она с первой минуты разгадала в нем порядочного человека. И она знает, что нужна Такеру Буну. А он нужен ей.
   Джуди обвела взглядом спальню, где провела много лет, посмотрела на свою приемную мать, которая помогла ей преодолеть немало трудностей.
   — Но, Гинни, как же я уеду из Камелота? У Гинни тоже навернулись на глаза слезы.
   — Конечно, нам тебя будет не хватать, но мы с Рафом всегда мечтали, чтобы наши дети нашли свое счастье. Если твои мечты зовут тебя в Миссури — ну что ж, это не так уж далеко. Мы будем навещать друг друга.
   — Так едем или нет? — спросил внезапно возникший в дверях Рустер. — Коб и Джерми лопаются от нетерпения.
   Джуди торопливо вытерла слезы и сказала с напускной строгостью:
   — Рустер, у ребят есть имена. Зачем ты придумал им клички?
   — Пускай, — сказал Джекоб, сунув голову в дверь. — Раньше нам не придумывали кличек — никому не было до нас дела. Правда, Джерми?
   Рядом возникла улыбающаяся физиономия Джереми.
   — Правда. Мне так даже больше нравится. Вроде как мы все — одна большая дружная семья.
   — Тогда найдите и мне кличку, — раздался голос Кристофера, появившегося в дверях позади мальчиков. — Не воображайте, что я отпущу Джуди одну.
   — Ты же ненавидишь Буна, — с удивлением произнесла Джуди. — Сколько раз ты говорил, что не доверяешь ему.
   Кристофер пожал плечами и сказал, опустив глаза:
   — Не хочется признаваться, но, кажется, я просто ревновал тебя к нему. И к Рустеру тоже. Мне хотелось плохо думать о них обоих. — Он посмотрел на Джуди. — Я наблюдал за Буном, когда Бафорд лил на него грязь. Бун делал все, чтобы защитить тебя. И я подумал: раз уж он так заботится о благополучии моей сестренки, он заслуживает хотя бы того, чтобы его выслушали.
   — Ты серьезно, Кристофер? — Джуди с трудом скрывала свою радость. — Ты вправду поедешь со мной в Миссури?
   — На время. Надо же кому-то оберегать тебя от Рустера. Видя, что Рустер собрался огрызнуться, Джуди захлопала в ладоши.
   — Тогда чего вы тут стоите разинув рты? Идите собирайтесь в дорогу!
   Мальчики разразились восторженными воплями.
   — Знаешь, как я тебя буду звать? — услышала она из коридора слова Рустера, обращенные к ее брату. — Я придумал тебе кличку — Кип.
   — Через мой труп. Тогда я буду звать тебя Майки.
   — А в лоб хочешь?
   Джуди закатила глаза — ну парочка! Потом с широкой улыбкой повернулась к Гинни:
   — Будешь молиться за меня? Кажется, я еду в Миссури со всей своей дружной семьей.

* * *

   Бун вошел в кабинет адвоката с тяжелым сердцем. У него с собой была лишь половина нужной суммы, и он почти не надеялся, что кто-нибудь посочувствует ему и пойдет навстречу. Но выхода у него не было. Или он убедит суд дать ему отсрочку, или через шесть часов он навсегда лишится фермы.
   Он подумал о своих братьях и Рустере, которые дожидаются его в Луизиане. Мальчики, наверное, ломают голову, куда он запропастился. Но он не мог ни сам к ним поехать, ни послать за ними: каждый цент был на счету, от каждого зависело их будущее. Эта алчная баба Лила ограбила его вчистую.
   Мерзавка опустошила его счет в банке, и, если бы ее саму не ограбили и даже чуть не убили, Бун бы ей этого не спустил. Она получила сильные ожоги во время пожара в салуне, и ей предстояло влачить жалкое существование: из больницы ее переведут прямо в тюрьму, где она и останется до тех пор, пока не вернет жителям Салвейшена их вклады.
   Может, когда-нибудь он и получит свои деньги, но к тому времени будет слишком поздно. Разве что ему удастся уговорить адвоката.
   Он подумал о сумке Бафорда и заскрипел зубами. Теперь он понимал, что это были его деньги. Вспомнив ухмылку Билли, Такер представил себе, как шикует на них его старинный дружок где-нибудь далеко на Западе.
   Такер стоял в пустом кабинете, стиснув шляпу и глядя в окно. Где же адвокат? Это ожидание сводило его с ума. Именно в такие минуты на него наваливалась тоска, сожаление о том, что могло бы быть, но чего никогда не будет. Все это время он пытался себя убедить, что так лучше для всех, однако, ворочаясь ночью без сна, ясно понимал, что ему по крайней мере очень плохо.
   Ему не хватало даже шуточек Рустера, ему не хватало рассудительности Джекоба и глубокой привязанности Джереми. Но больше всего ему не хватало улыбки Джуди. И даже ее упрямства, ее стремления настоять на своем. Собственно говоря, чаще всего она была права.
   Бун судорожно сжимал шляпу. Без Джуди жизнь потеряла всякий смысл. Она каким-то образом сумела его убедить, что Такер Бун — вовсе не волк-одиночка, а просто одинокий человек.
   Нет, надо что-то сделать: без нее у него нет будущего.
   Поэтому он и пришел сюда, хотя по складу характера был больше склонен наплевать на все и уехать. Но у него впервые в жизни появилось дело, за которое он был готов сражаться до конца. Так или иначе, он вернет себе ферму — не только для того, чтобы у его братьев был дом, но главным образом чтобы вернуть Джуди. Он убедит ее, что ее место здесь, рядом с ним, каких бы унижений это ему ни стоило.
   — Такер Бун? — раздался голос в дверях.
   Обернувшись, Такер задохнулся, как от удара в солнечное сплетение. В дверях стоял вовсе не адвокат, а член конгресса Кэртис Холланд, его отец.
   Такер давно его не видел и предполагал, что отец постарел и поседел. Но Холланд выглядел очень моложаво. Зачем он явился? Еще не хватало призраков из прошлого.
   — Да, я Бун, — холодно сказал Такер.
   Холланд вошел в комнату, избегая взгляда сына.
   — Ты, наверное, удивляешься, зачем я пожаловал, — начал он и умолк. В комнате воцарилась мертвая тишина.
   — Почему же, совсем не удивляюсь. — Такеру было не до околичностей, и он решил взять быка за рога. — Вы хотите вернуть себе ферму. Надеетесь заполучить ее по дешевке. Только предупреждаю — я уже не беспомощный мальчик. Мама оставила близнецов на мое попечение, и я не позволю вам нас ограбить. Я обязан в память о маме. И неужели вам не приходит в голову, что вы также обязаны позаботиться о мальчиках, раз уж вы бросили на произвол судьбы их мать?
   — Вот как? — холодно осведомился Холланд. Такер собрался с духом. Он знал, что стоит Холланду свистнуть, и его приятель шериф арестует его и отведет в тюрьму. Но он решил хоть раз сказать этому человеку все, что он о нем думает.
   — За все эти годы мы ни разу не обратились к вам за помощью, ни разу не напомнили вам, что мы — ваши дети. Мы не мешали вам делать политическую карьеру. Более того, мама до самой смерти не сказала о вас ни одного дурного слова. Во имя ее памяти я прошу вас не отнимать у моих братьев последнюю надежду.
   В ответ Холланд глубоко вздохнул. В комнате опять наступила гробовая тишина.