Страница:
Однако будь он проклят, если позволит каким-то симам говорить с ним свысока. Кроме того, они до сих пор смеются.
— Жанна! — рявкнул Ним. — Твои воссоздатели уничтожили твои воспоминания о том, как ты умерла. А тебя, между прочим, сожгли на костре.
— Ерунда! — усмехнулась Жанна. — Меня оправдали по всем пунктам обвинения. Я — святая.
— Живых святых не бывает! Я изучал твои базовые блоки данных. Твоя церковь предпочитает делать святыми только тех, кто наверняка мертв!
Жанна пренебрежительно фыркнула. Ним усмехнулся.
— Посмотри-ка на это!
И в воздухе виртуального пространства, прямо перед Жанной, вспыхнула полоса огня. Жанна даже не шелохнулась, хотя языки пламени извивались почти у самого ее лица и противно потрескивали.
— Я вела в битву тысячи солдат и благородных рыцарей, — сказала Жанна. — Неужели ты думаешь, что меня напугает солнечный лучик, отразившийся от узкого клинка?
— Я пока еще не нашел подходящего способа, чтобы стереть их надежно, — сказал Ним президенту. — Но я найду, не сомневайтесь!
— Я думал, это обычная процедура, — недовольно проворчал президент. — Давай скорее!
— Стирать такие обширные личностные симуляторы, со множеством перекрещивающихся обратных связей — это очень и очень непросто…
— Мне не нужно, чтобы ты их сохранял! Забудь об этом! Я не собираюсь возвращать их обратно в исходный объем в целости и сохранности. Просто уничтожь их. и все!
— Но это же…
— Просто выруби их из сети!
— До чего это завораживает — слушать, как боги обсуждают чью-то судьбу, — заметил Вольтер.
Ним зловеще усмехнулся и глянул на Вольтера.
— А что касается тебя — ты стал относиться к религии помягче только потому, что Марк стер из твоей памяти все неприятности, которые ты претерпел от светских и религиозных властей, начиная с твоего отца.
— Моего отца? У меня никогда не было отца. Ним усмехнулся.
— Это только доказывает, что я прав.
— Как вы смеете копаться в моих воспоминаниях! — возмутился Вольтер. — Жизненный опыт — это источник всех знаний. Вы читали когда-нибудь Локка? Немедленно возвратите мне все, что вы у меня забрали!
— Потише, ты! А то, если ты не заткнешься, прежде чем я уничтожу вас обоих, я восстановлю всю память, которую стерли у нее! Ты-то прекрасно знаешь, что ее и в самом деле сожгли на костре, а пепел развеяли по ветру!
— Тебе нравится быть жестоким, вот как? — Казалось, Вольтер изучает Нима, словно они вдруг поменялись местами. Очень странно — этот сим ничуть не беспокоится из-за того, что ему угрожает небытие.
— Уничтожь их! — заорал президент.
— Что они хотят уничтожить? — спросил Официант.
— Скальпель и Розу, — ответил Вольтер. — Очевидно, мы не подходим для этого смятенного века.
Официант взял двумя из своих четырех рук человеческую ладонь золотоволосой девушки-буфетчицы и спросил:
— Мы тоже?
— Конечно же! — фыркнул Вольтер. — Вы здесь только потому, что были нужны для нас. Вы — массовка, третьеразрядные актеры. Ходячие декорации.
— Ну что ж, мы неплохо провели время, — сказала золотоволосая буфетчица. — Хотя мне бы хотелось увидеть побольше. Мы не можем ходить по улицам этого города. Ноги отказываются нести нас за пределы кафе, хотя мы можем смотреть издалека, что происходит там, вдали.
— Все вы — декорации, — пробормотал Ним, сосредоточенный на решении задачи, которая становилась все сложнее и сложнее по мере того, как он увязал в решении. Тонкие потоки личностных данных расползлись повсюду, разбежались по разветвлениям компьютерной сети, как… как крысы по городской канализации…
— Вы присвоили власть над почти божественными силами, — подчеркнуто небрежно сказал Вольтер. — Хотя явно не способны с ними совладать.
— Что?! — уставился на него президент. — Здесь распоряжаюсь я! Оскорбления…
— Ага! Вот это может сработать, — сказал Ним.
— Сделай же что-нибудь! — воскликнула Жанна, выхватывая из ножен бесполезный сейчас меч.
— Au revoir, моя милая pucelle! Официант, Амана, au revoir! Может быть, когда-нибудь мы свидимся снова. А может быть, и нет.
Все четыре голограммы бросились друг другу в объятия.
Тем временем Ним запустил в работу только что просчитанную последовательность команд. Это была программа-ищейка, которая разнюхивала соединения и грубо их разрывала. Ним наблюдал, как она работает, и думал: где заканчивается стирание компьютерной программы и начинается убийство?
— Не вздумай вытворить какой-нибудь фокус! — предупредил президент.
А на экране Вольтер печально процитировал собственные стихи:
— Кажется, дела у нас идут не слишком хорошо. Мы можем никогда больше не встретиться… Но если мы все же встретимся снова — клянусь, я изменю определение «человек».
Экран погас.
Президент торжествующе рассмеялся.
— Ты сделал это! Прекрасно! — Он похлопал Нима по плечу. — Теперь мы можем выпутаться из этой неприятной истории. Свалим все на Марка и Сибил.
Ним неловко улыбался, а президент расхаживал по кабинету и неудержимым фонтаном извергал грандиозные планы на будущее, обещал Ниму всяческое покровительство и поддержку в продвижении по службе. Ним, в общем-то, понял содержание дебатов, однако информация, которая за последние несколько минут прошла у него на глазах через виртуальное пространство, складывались в очень странную и непростую картину. Во всех пластах информации Ним заметил нечто странное, и это странное всерьез обеспокоило его.
Ним знал, что Марк предоставил Вольтеру доступ ко всевозможным методикам — хотя это и было серьезным нарушением правил обращения с симуляторами. И что, собственно, искусственно созданная личность, заведомо ограниченная в возможностях, может такого сделать с какими-то добавочными соединениями сети? Разве что порыскать по сети, подбирая повсюду дополнительные поддерживающие программы, да еще программы по отслеживанию новых возможностей?
И Вольтер, и Жанна получили при подготовке к дебатам огромные объемы памяти, целое отдельное королевство в компьютерном пространстве, принадлежащее только им двоим. Однако пока они упражнялись в краснобайстве и оттачивали свои речи, растекшись по всей сети… не могли ли они сработать, как заражающий агент? Проходя сквозь самые разные базы данных, не могли ли они оставить в разных местах скрытые оттиски фрагментов собственной личности?
Каскад данных, который Ним только что наблюдал, свидетельствовал в пользу того, что это не только возможно, но даже вполне вероятно. Определенно — в последние несколько часов нечто использовало в своих тайных целях те огромные массы данных, которые перерабатывали компьютеры «Технокомпании».
— Нам придется прикрыть наши задницы каким-нибудь официальным заявлением, — увлеченно вещал президент. — Стоит только чуть-чуть просчитаться — и все это просто взлетит на воздух!
— Да, сэр.
— Селдона будем держать подальше. Чтобы никаких намеков о нем имперским служкам, понятно? Потом он нас отблагодарит — когда станет премьер-министром.
— Да, сэр, конечно же, да, сэр.
Ним лихорадочно размышлял. Он по-прежнему получал стабильный дополнительный доход от этого парня, Оливо. Постоянно держать Оливо в курсе всех событий не составляло особого труда. Конечно, это было прямым нарушением его контракта с «Технокомпанией», ну и что с того? Должен же человек как-то сводить концы с концами, правильно? Каждому охота заработать на кусок хлеба, и желательно — с маслом. Ниму просто повезло, что президент сейчас потребовал сделать то, за что Оливо ему, Ниму, уже заплатил, — уничтожить симы. Кому будет хуже от того, что человек дважды получит деньги за одну и ту же работу?
Или, может, только за видимость работы? Ним пожевал губу. В конце концов, кому какое дело до кучки циферок?
И вдруг Ним застыл. Его как громом поразила мысль: а исчезли ли на самом деле вспомогательные симуляторы — ресторанчик, Официант, улица? Обычно они постепенно рассасывались, когда надобность в них отпадала. Симуляторы — это комплексные программы, сами по себе они просто не в состоянии остановить все сложные взаимодействия своих внутренних подпрограмм, которые отключаются почти одновременно. Но это сплетение симов было слишком необыкновенным… Может, они и в этом не такие, как остальные?
— Ну, что, готово? Прекрасно! — Президент снова похлопал Нима по плечу.
Ним чувствовал себя усталым, выжатым, как лимон. Когда-нибудь ему еще придется объясняться с Марком… Уничтожено столько трудов…
Но Марк и Сибил исчезли, растворились в толпе Колизея.
Мало того, они не появились и на работе, и даже не вернулись больше в свои прежние квартиры. Они пустились в бега. И вместе с ними пропала надежда на Юнинское Возрождение, развеялась в воздухе вместе с дымом, потонула в разгуле жестокости, когда в секторе начались поджоги и общественные беспорядки.
Даже Ниму было жаль, что такая прекрасная идея с треском провалилась, что Возрождение так и не состоялось. Такая продвинутая, пассионарная идея! Вольтер и Жанна должны были стать чем-то вроде последней, решающей капли в разрешении извечного спора между Разумом и Верой. Но Империя в конце концов задавила эту пассионарность. Империи нестабильность не нужна.
Естественно, все выступления тиктаков тоже должны быть решительно подавлены. Ним запечатал найденный у Марка блок данных о состоявшихся восемь тысяч лет назад дебатах, в которых участвовали те самые симы. Несомненно, эти «роботы», чем бы они ни были, были слишком сомнительным вопросом, чтобы выставлять его на обсуждение в любом разумном обществе.
Ним вздохнул. Он-то прекрасно знал, что всего лишь разорвал электрические цепи. Профессионалы никогда о таком не забывают.
Это было мучительно больно — видеть, как это происходит. Как все просачивается у тебя сквозь пальцы, словно горсть цифр-песчинок сыплется куда-то в неясные глубины виртуального сим-времени.
А Дорс восприняла это как уступку ее привычкам. Она жила среди людей и полагалась на выражение их лиц и жесты, непроизвольные, а потому чаще всего искренние, выдающие истинные чувства. Дорс не имела ни малейшего понятия о том, чем Оливо занимается большую часть времени. Может быть, роботов достаточно много, чтобы образовать целое сообщество? Она никогда об этом не задумывалась. А в те редкие минуты, когда ее посещала такая мысль, Дорс только удивлялась: как это ей раньше не приходило в голову? Но вот он заговорил…
— Симуляторы личностей надежно уничтожены?
Дорс старалась говорить ровно и спокойно, чтобы голос не выдал ее волнения.
— По-видимому, да.
— Какие есть тому доказательства?
— В «Технокомпании» уверены, что это так.
— Человек из «Технокомпании», который работает на меня, не так уж уверен в этом.
— Он твой шпион?
— Мне необходимо иметь несколько выходов на любую критическую ситуацию. Нужно было подавить стремление тиктаков к независимости и подорвать идею Юнинского Возрождения — это слишком сильные дестабилизирующие факторы. Мне казалось, что будет достаточно воздействовать на ситуацию через эти личностные симуляторы. Однако я не предполагал, что сейчас специалисты-компьютерщики не настолько хорошо разбираются в своем деле, как их коллеги пятнадцать тысяч лет назад.
Дорс нахмурилась.
— А такой уровень рассеивания… разве допустим?
— Не забывай о Нулевом Законе.
Дорс сумела справиться со своими чувствами, и они никак не отразились ни в выражении ее лица, ни в голосе.
— Надеюсь, симуляторы действительно уничтожены.
— Я тоже. Но мы должны знать это наверняка.
— Я наняла нескольких специалистов, чтобы отыскать их следы в компьютерной сети Трентора. До сих пор ничего не обнаружено.
— Гэри об этом знает?
— Нет, конечно.
Оливо внимательно посмотрел ей в глаза.
— Он и не должен ничего узнать. Мы с тобой должны не просто заботиться о его безопасности, чтобы он мог плодотворно работать. Мы должны еще и направлять его изыскания.
— Обманом?
Лицо Оливо снова застыло — он смотрел, не моргая, и ни один мускул на его лице не двигался.
— Так должно быть.
— Мне не нравится его обманывать.
— Напротив, ты помогаешь ему. Помогаешь избежать ненужных ошибок.
— Мне… Это вызывает у меня эмоциональные затруднения…
— Блокируй их. Ты очень человечна — можешь воспринимать это как комплимент.
— Мне бы хотелось делать Гэри только хорошее — к примеру, защищать его… Но не обманывать.
— Конечно, — лицо Оливо по-прежнему оставалось неподвижным, как маска. — Но таким образом ты тоже защищаешь его. Мы живем сейчас в самую зловещую и страшную эру за всю истории Галактики.
— Гэри тоже начинает это подозревать.
— Расцвет Нового Возрождения на Сарке — это отдаленная опасность, одна из многих, с которыми нам уже пришлось столкнуться. Но то, что они раскопали эти древние личностные симуляторы, — гораздо опаснее. Беспорядки в секторе Юнин — всего лишь первые признаки того, что может произойти. Исследование этих симуляторов может привести к возникновению совершенно новой расы роботов. Этого нельзя допустить, поскольку это угрожает провалом всей нашей миссии.
— Я понимаю. Я пыталась уничтожить ферритовые контейнеры с симуляторами…
— Знаю, это все было в твоих докладах. Не вини себя.
— Я хотела бы сделать больше, но я слишком занята, охраняя Гэри.
— Понимаю. Как бы то ни было, крайне нежелательно, чтобы древние личностные симуляторы снова появились здесь.
— Почему? — не поняла Дорс.
— Я говорил тебе о примитивной теории истории, на которую мы опирались в течение десятка тысячелетий. Это грубая модель психоистории. Так вот, согласно этой теории, симуляторы, которых я… которых мы подавили восемь тысяч лет назад, в эти дни снова выйдут на сцену истории…
— Ваша теория настолько хороша, что предсказывает даже это?
— Как заметил однажды Гэри, история склонна к повторениям, но она не заикается. Я понимаю, что невозможно было уничтожить абсолютно все копии личностных симуляторов, рассеянные по всей Галактике. — Оливо поднял руки и пристально посмотрел на них, словно изучая. — Когда у мятежных общественных элементов пробуждается вкус к такого рода вещам, они появляются в истории снова и снова.
— Как жаль, что мне не удалось уничтожить их сразу!
— Боюсь, в это дело вмешались такие силы, воздействие которых ты не можешь просчитать. Не стоит печалиться из-за перемены погоды. Вместо этого надо готовится к медленной и долгой смене климата.
Оливо погладил Дорс по руке. Она посмотрела ему в лицо. Наверное, для того, чтобы ее успокоить, Оливо снова вернулся к полному воспроизведению человеческой мимики, включая даже движения адамова яблока, когда он глотал. Для этого потребовалось подключить лишь несколько дополнительных подпрограмм, но Дорс оценила его внимание.
— Значит, я теперь могу полностью посвятить себя охране Гэри? И забыть о симуляторах?
— Да. Я сам ими займусь. Я должен найти способ нейтрализовать их воздействие. Эти симуляторы — крепкий орешек. Но я знаю их, я работал с ними — давным-давно.
— Как они могут быть крепче, чем мы? Чем ты?
— Они симулируют людей. А я — совсем другое существо. Как и ты.
— Но ты ведь справлялся с обязанностями премьер-министра…
— Я действовал, как человек — отчасти. Для нас это прекрасный способ заслужить всеобщее уважение. Очень тебе рекомендую.
— Отчасти?
Оливо мягко сказал:
— Есть много такого, чего мы просто не можем делать.
— Но я веду себя, как человек. Я общаюсь с людьми, я работаю…
— Но дружба, семья, вся сложная сеть взаимоотношений, которая соединяет человечество в одну общность, в коллектив, — все эти мелкие, тонкие особенности человеческого поведения нам недоступны.
— Но я и не хочу…
— Вот именно. Ты тонко и точно настроена на определенную задачу.
— Но ведь ты руководил людьми. Как премьер-министр…
— И я достиг своего предела. И потому оставил этот пост.
— При тебе в Империи все было хорошо…
— И постепенно пришло в упадок. Как и предполагал Гэри. А наша примитивная теория истории даже не смогла этого предсказать.
— Но зачем тогда ты посоветовал Клеону назначить его премьер-министром?! — вспылила Дорс.
— Он должен достичь такого общественного положения, которое даст ему достаточно свободы в решениях и достаточно власти, чтобы реально воздействовать на имперскую политику — тогда, когда он начнет лучше понимать психоисторию. Гэри Селдон может стать временным ограничивающим фактором огромной мощности.
— Но эта работа может отвлечь его от создания психоистории!
— Нет. Гэри найдет, как использовать свой опыт и свои разработки. Одна из его сильных сторон — которая, кстати, довольно часто встречается у людей с таким высоким уровнем интеллекта, как у него, — состоит в том, что он умеет извлекать уроки из любых жизненных перипетий.
— Но Гэри не хочет становиться премьер-министром!
— В самом деле? — Оливо приподнял бровь, выражая удивление.
— Разве его личные чувства не имеют никакого значения?
— Мы здесь для того, чтобы направлять человечество, не позволяя ему бродить без цели, растрачивая свой потенциал.
— Но опасность…
— Он нужен Империи. И что еще более важно — ему нужно стать премьер-министром, пусть даже сам он пока об этом и не догадывается. Став премьер-министром, он получит доступ ко всем необходимым ему данным обо всей Империи — для того, чтобы применять психоисторию на практике.
— У него и так уже собрано очень много данных…
— Для разработки полной действующей модели истории потребуется гораздо больше наблюдений. Кроме того, в будущем ему понадобится реальная власть, чтобы иметь возможность действовать по-крупному.
— Но это «по-крупному» может оказаться фатальным. Такие люди, как, например, этот Ламерк, — я уверена, они могут быть опасными.
— Согласен. Именно потому я полагаю, что забота о безопасности Гэри — твоя первостепенная задача.
— Иногда я готова сорваться, мои суждения…
— В эмоциональном плане ты гораздо более точное подобие человека, чем я. Поэтому научись принимать как должное все неприятные следствия этого.
Дорс кивнула.
— Мне бы хотелось видеться с тобой почаще. У меня возникает столько вопросов…
— Я очень много путешествую по Империи, разбираюсь с теми делами, которые могу решить только я. Я не был на Тренторе с тех пор, как оставил пост премьер-министра.
— Ты уверен, что для тебя не опасно так много путешествовать?
— У меня очень хорошие средства защиты от любых сканирующих устройств, которые могут определить мою истинную природу. А у тебя защита еще лучше, поскольку ты более естественна.
— И все же я не могу пройти сквозь экран-детектор полного сканирования, такой, как вокруг Императорского Дворца.
Оливо покачал головой.
— Да, когда появилась эта новая технология, она заметно ухудшила нашу способность скрывать свою природу. Когда я был премьер-министром, мне удалось избежать разоблачения только потому, что никто не отважился меня проверить.
— Таким образом, я не могу защищать Гэри, пока он во Дворце.
— А тебе и не придется его там защищать. Когда он станет премьер-министром, ты сможешь вместе с ним проходить мимо любых детекторов. Кроме того, самые мощные детекторы применяются только в особых случаях.
— А пока он не стал премьер-министром…
— Опасность наиболее велика.
— Ну, хорошо, я буду заниматься исключительно безопасностью Гэри. Я совершенно не против, если этих симов возьмешь на себя ты.
— Боюсь, симы и весь Сарк займут меня полностью и надолго. Я заходил в Колизей в секторе Юнин, посмотрел на то безобразие, которое они там устроили. Ну, что ж, проблема тиктаков заняла людские умы — как мы и хотели.
— А эти тиктаки, они действительно не могут достичь нашего Уровня самосознания?
Губы Оливо впервые за все время свидания изогнулись в Улыбке.
— Почему бы и нет?
— Если люди будут их направлять?
— Они очень скоро смогли бы составить нам конкуренцию.
— Значит, наше великое предназначение…
— Можно было бы выбросить на мусорную кучу.
— Такая перспектива меня совсем не радует, — сказала Дорс и покраснела.
— И все древние запреты, тщательно разработанные для таких, как мы, перестанут действовать — возможно, навсегда.
— Так говорит твоя… наша теория истории?
— Она не настолько хороша, чтобы что-то говорить. Но в отличие от всех предпосылок к стабильности, которые обеспечили долгое благополучное существование Империи, симуляторы личностей — фактор дестабилизации. К чему это все приведет? Никто — ни люди, ни роботы — этого не знает. — Лицо Оливо снова утратило всякое выражение — словно от невыносимой тяжести возложенной на него задачи. — Мы обязаны, насколько хватит наших сил, повернуть ход истории на благо людей.
— И Гэри.
— И его — в особенности.
ЧАСТЬ 3
Глава 1
— Жанна! — рявкнул Ним. — Твои воссоздатели уничтожили твои воспоминания о том, как ты умерла. А тебя, между прочим, сожгли на костре.
— Ерунда! — усмехнулась Жанна. — Меня оправдали по всем пунктам обвинения. Я — святая.
— Живых святых не бывает! Я изучал твои базовые блоки данных. Твоя церковь предпочитает делать святыми только тех, кто наверняка мертв!
Жанна пренебрежительно фыркнула. Ним усмехнулся.
— Посмотри-ка на это!
И в воздухе виртуального пространства, прямо перед Жанной, вспыхнула полоса огня. Жанна даже не шелохнулась, хотя языки пламени извивались почти у самого ее лица и противно потрескивали.
— Я вела в битву тысячи солдат и благородных рыцарей, — сказала Жанна. — Неужели ты думаешь, что меня напугает солнечный лучик, отразившийся от узкого клинка?
— Я пока еще не нашел подходящего способа, чтобы стереть их надежно, — сказал Ним президенту. — Но я найду, не сомневайтесь!
— Я думал, это обычная процедура, — недовольно проворчал президент. — Давай скорее!
— Стирать такие обширные личностные симуляторы, со множеством перекрещивающихся обратных связей — это очень и очень непросто…
— Мне не нужно, чтобы ты их сохранял! Забудь об этом! Я не собираюсь возвращать их обратно в исходный объем в целости и сохранности. Просто уничтожь их. и все!
— Но это же…
— Просто выруби их из сети!
— До чего это завораживает — слушать, как боги обсуждают чью-то судьбу, — заметил Вольтер.
Ним зловеще усмехнулся и глянул на Вольтера.
— А что касается тебя — ты стал относиться к религии помягче только потому, что Марк стер из твоей памяти все неприятности, которые ты претерпел от светских и религиозных властей, начиная с твоего отца.
— Моего отца? У меня никогда не было отца. Ним усмехнулся.
— Это только доказывает, что я прав.
— Как вы смеете копаться в моих воспоминаниях! — возмутился Вольтер. — Жизненный опыт — это источник всех знаний. Вы читали когда-нибудь Локка? Немедленно возвратите мне все, что вы у меня забрали!
— Потише, ты! А то, если ты не заткнешься, прежде чем я уничтожу вас обоих, я восстановлю всю память, которую стерли у нее! Ты-то прекрасно знаешь, что ее и в самом деле сожгли на костре, а пепел развеяли по ветру!
— Тебе нравится быть жестоким, вот как? — Казалось, Вольтер изучает Нима, словно они вдруг поменялись местами. Очень странно — этот сим ничуть не беспокоится из-за того, что ему угрожает небытие.
— Уничтожь их! — заорал президент.
— Что они хотят уничтожить? — спросил Официант.
— Скальпель и Розу, — ответил Вольтер. — Очевидно, мы не подходим для этого смятенного века.
Официант взял двумя из своих четырех рук человеческую ладонь золотоволосой девушки-буфетчицы и спросил:
— Мы тоже?
— Конечно же! — фыркнул Вольтер. — Вы здесь только потому, что были нужны для нас. Вы — массовка, третьеразрядные актеры. Ходячие декорации.
— Ну что ж, мы неплохо провели время, — сказала золотоволосая буфетчица. — Хотя мне бы хотелось увидеть побольше. Мы не можем ходить по улицам этого города. Ноги отказываются нести нас за пределы кафе, хотя мы можем смотреть издалека, что происходит там, вдали.
— Все вы — декорации, — пробормотал Ним, сосредоточенный на решении задачи, которая становилась все сложнее и сложнее по мере того, как он увязал в решении. Тонкие потоки личностных данных расползлись повсюду, разбежались по разветвлениям компьютерной сети, как… как крысы по городской канализации…
— Вы присвоили власть над почти божественными силами, — подчеркнуто небрежно сказал Вольтер. — Хотя явно не способны с ними совладать.
— Что?! — уставился на него президент. — Здесь распоряжаюсь я! Оскорбления…
— Ага! Вот это может сработать, — сказал Ним.
— Сделай же что-нибудь! — воскликнула Жанна, выхватывая из ножен бесполезный сейчас меч.
— Au revoir, моя милая pucelle! Официант, Амана, au revoir! Может быть, когда-нибудь мы свидимся снова. А может быть, и нет.
Все четыре голограммы бросились друг другу в объятия.
Тем временем Ним запустил в работу только что просчитанную последовательность команд. Это была программа-ищейка, которая разнюхивала соединения и грубо их разрывала. Ним наблюдал, как она работает, и думал: где заканчивается стирание компьютерной программы и начинается убийство?
— Не вздумай вытворить какой-нибудь фокус! — предупредил президент.
А на экране Вольтер печально процитировал собственные стихи:
Вольтер протянул руку и нежно коснулся груди Жанны.
Что жизнь, коль за свершенные деянья
Не суждено в посмертье воздаянье?..
Все может быть прекрасно — надежды прочен плен.
Прекрасно все сейчас — то лишь иллюзий тлен.
— Кажется, дела у нас идут не слишком хорошо. Мы можем никогда больше не встретиться… Но если мы все же встретимся снова — клянусь, я изменю определение «человек».
Экран погас.
Президент торжествующе рассмеялся.
— Ты сделал это! Прекрасно! — Он похлопал Нима по плечу. — Теперь мы можем выпутаться из этой неприятной истории. Свалим все на Марка и Сибил.
Ним неловко улыбался, а президент расхаживал по кабинету и неудержимым фонтаном извергал грандиозные планы на будущее, обещал Ниму всяческое покровительство и поддержку в продвижении по службе. Ним, в общем-то, понял содержание дебатов, однако информация, которая за последние несколько минут прошла у него на глазах через виртуальное пространство, складывались в очень странную и непростую картину. Во всех пластах информации Ним заметил нечто странное, и это странное всерьез обеспокоило его.
Ним знал, что Марк предоставил Вольтеру доступ ко всевозможным методикам — хотя это и было серьезным нарушением правил обращения с симуляторами. И что, собственно, искусственно созданная личность, заведомо ограниченная в возможностях, может такого сделать с какими-то добавочными соединениями сети? Разве что порыскать по сети, подбирая повсюду дополнительные поддерживающие программы, да еще программы по отслеживанию новых возможностей?
И Вольтер, и Жанна получили при подготовке к дебатам огромные объемы памяти, целое отдельное королевство в компьютерном пространстве, принадлежащее только им двоим. Однако пока они упражнялись в краснобайстве и оттачивали свои речи, растекшись по всей сети… не могли ли они сработать, как заражающий агент? Проходя сквозь самые разные базы данных, не могли ли они оставить в разных местах скрытые оттиски фрагментов собственной личности?
Каскад данных, который Ним только что наблюдал, свидетельствовал в пользу того, что это не только возможно, но даже вполне вероятно. Определенно — в последние несколько часов нечто использовало в своих тайных целях те огромные массы данных, которые перерабатывали компьютеры «Технокомпании».
— Нам придется прикрыть наши задницы каким-нибудь официальным заявлением, — увлеченно вещал президент. — Стоит только чуть-чуть просчитаться — и все это просто взлетит на воздух!
— Да, сэр.
— Селдона будем держать подальше. Чтобы никаких намеков о нем имперским служкам, понятно? Потом он нас отблагодарит — когда станет премьер-министром.
— Да, сэр, конечно же, да, сэр.
Ним лихорадочно размышлял. Он по-прежнему получал стабильный дополнительный доход от этого парня, Оливо. Постоянно держать Оливо в курсе всех событий не составляло особого труда. Конечно, это было прямым нарушением его контракта с «Технокомпанией», ну и что с того? Должен же человек как-то сводить концы с концами, правильно? Каждому охота заработать на кусок хлеба, и желательно — с маслом. Ниму просто повезло, что президент сейчас потребовал сделать то, за что Оливо ему, Ниму, уже заплатил, — уничтожить симы. Кому будет хуже от того, что человек дважды получит деньги за одну и ту же работу?
Или, может, только за видимость работы? Ним пожевал губу. В конце концов, кому какое дело до кучки циферок?
И вдруг Ним застыл. Его как громом поразила мысль: а исчезли ли на самом деле вспомогательные симуляторы — ресторанчик, Официант, улица? Обычно они постепенно рассасывались, когда надобность в них отпадала. Симуляторы — это комплексные программы, сами по себе они просто не в состоянии остановить все сложные взаимодействия своих внутренних подпрограмм, которые отключаются почти одновременно. Но это сплетение симов было слишком необыкновенным… Может, они и в этом не такие, как остальные?
— Ну, что, готово? Прекрасно! — Президент снова похлопал Нима по плечу.
Ним чувствовал себя усталым, выжатым, как лимон. Когда-нибудь ему еще придется объясняться с Марком… Уничтожено столько трудов…
Но Марк и Сибил исчезли, растворились в толпе Колизея.
Мало того, они не появились и на работе, и даже не вернулись больше в свои прежние квартиры. Они пустились в бега. И вместе с ними пропала надежда на Юнинское Возрождение, развеялась в воздухе вместе с дымом, потонула в разгуле жестокости, когда в секторе начались поджоги и общественные беспорядки.
Даже Ниму было жаль, что такая прекрасная идея с треском провалилась, что Возрождение так и не состоялось. Такая продвинутая, пассионарная идея! Вольтер и Жанна должны были стать чем-то вроде последней, решающей капли в разрешении извечного спора между Разумом и Верой. Но Империя в конце концов задавила эту пассионарность. Империи нестабильность не нужна.
Естественно, все выступления тиктаков тоже должны быть решительно подавлены. Ним запечатал найденный у Марка блок данных о состоявшихся восемь тысяч лет назад дебатах, в которых участвовали те самые симы. Несомненно, эти «роботы», чем бы они ни были, были слишком сомнительным вопросом, чтобы выставлять его на обсуждение в любом разумном обществе.
Ним вздохнул. Он-то прекрасно знал, что всего лишь разорвал электрические цепи. Профессионалы никогда о таком не забывают.
Это было мучительно больно — видеть, как это происходит. Как все просачивается у тебя сквозь пальцы, словно горсть цифр-песчинок сыплется куда-то в неясные глубины виртуального сим-времени.
ВСТРЕЧА
Р. Дэниел Оливо придал своему лицу выражение сосредоточенного внимания. Такая маленькая, тесная комнатка вряд ли способна была вместить его дурное настроение.А Дорс восприняла это как уступку ее привычкам. Она жила среди людей и полагалась на выражение их лиц и жесты, непроизвольные, а потому чаще всего искренние, выдающие истинные чувства. Дорс не имела ни малейшего понятия о том, чем Оливо занимается большую часть времени. Может быть, роботов достаточно много, чтобы образовать целое сообщество? Она никогда об этом не задумывалась. А в те редкие минуты, когда ее посещала такая мысль, Дорс только удивлялась: как это ей раньше не приходило в голову? Но вот он заговорил…
— Симуляторы личностей надежно уничтожены?
Дорс старалась говорить ровно и спокойно, чтобы голос не выдал ее волнения.
— По-видимому, да.
— Какие есть тому доказательства?
— В «Технокомпании» уверены, что это так.
— Человек из «Технокомпании», который работает на меня, не так уж уверен в этом.
— Он твой шпион?
— Мне необходимо иметь несколько выходов на любую критическую ситуацию. Нужно было подавить стремление тиктаков к независимости и подорвать идею Юнинского Возрождения — это слишком сильные дестабилизирующие факторы. Мне казалось, что будет достаточно воздействовать на ситуацию через эти личностные симуляторы. Однако я не предполагал, что сейчас специалисты-компьютерщики не настолько хорошо разбираются в своем деле, как их коллеги пятнадцать тысяч лет назад.
Дорс нахмурилась.
— А такой уровень рассеивания… разве допустим?
— Не забывай о Нулевом Законе.
Дорс сумела справиться со своими чувствами, и они никак не отразились ни в выражении ее лица, ни в голосе.
— Надеюсь, симуляторы действительно уничтожены.
— Я тоже. Но мы должны знать это наверняка.
— Я наняла нескольких специалистов, чтобы отыскать их следы в компьютерной сети Трентора. До сих пор ничего не обнаружено.
— Гэри об этом знает?
— Нет, конечно.
Оливо внимательно посмотрел ей в глаза.
— Он и не должен ничего узнать. Мы с тобой должны не просто заботиться о его безопасности, чтобы он мог плодотворно работать. Мы должны еще и направлять его изыскания.
— Обманом?
Лицо Оливо снова застыло — он смотрел, не моргая, и ни один мускул на его лице не двигался.
— Так должно быть.
— Мне не нравится его обманывать.
— Напротив, ты помогаешь ему. Помогаешь избежать ненужных ошибок.
— Мне… Это вызывает у меня эмоциональные затруднения…
— Блокируй их. Ты очень человечна — можешь воспринимать это как комплимент.
— Мне бы хотелось делать Гэри только хорошее — к примеру, защищать его… Но не обманывать.
— Конечно, — лицо Оливо по-прежнему оставалось неподвижным, как маска. — Но таким образом ты тоже защищаешь его. Мы живем сейчас в самую зловещую и страшную эру за всю истории Галактики.
— Гэри тоже начинает это подозревать.
— Расцвет Нового Возрождения на Сарке — это отдаленная опасность, одна из многих, с которыми нам уже пришлось столкнуться. Но то, что они раскопали эти древние личностные симуляторы, — гораздо опаснее. Беспорядки в секторе Юнин — всего лишь первые признаки того, что может произойти. Исследование этих симуляторов может привести к возникновению совершенно новой расы роботов. Этого нельзя допустить, поскольку это угрожает провалом всей нашей миссии.
— Я понимаю. Я пыталась уничтожить ферритовые контейнеры с симуляторами…
— Знаю, это все было в твоих докладах. Не вини себя.
— Я хотела бы сделать больше, но я слишком занята, охраняя Гэри.
— Понимаю. Как бы то ни было, крайне нежелательно, чтобы древние личностные симуляторы снова появились здесь.
— Почему? — не поняла Дорс.
— Я говорил тебе о примитивной теории истории, на которую мы опирались в течение десятка тысячелетий. Это грубая модель психоистории. Так вот, согласно этой теории, симуляторы, которых я… которых мы подавили восемь тысяч лет назад, в эти дни снова выйдут на сцену истории…
— Ваша теория настолько хороша, что предсказывает даже это?
— Как заметил однажды Гэри, история склонна к повторениям, но она не заикается. Я понимаю, что невозможно было уничтожить абсолютно все копии личностных симуляторов, рассеянные по всей Галактике. — Оливо поднял руки и пристально посмотрел на них, словно изучая. — Когда у мятежных общественных элементов пробуждается вкус к такого рода вещам, они появляются в истории снова и снова.
— Как жаль, что мне не удалось уничтожить их сразу!
— Боюсь, в это дело вмешались такие силы, воздействие которых ты не можешь просчитать. Не стоит печалиться из-за перемены погоды. Вместо этого надо готовится к медленной и долгой смене климата.
Оливо погладил Дорс по руке. Она посмотрела ему в лицо. Наверное, для того, чтобы ее успокоить, Оливо снова вернулся к полному воспроизведению человеческой мимики, включая даже движения адамова яблока, когда он глотал. Для этого потребовалось подключить лишь несколько дополнительных подпрограмм, но Дорс оценила его внимание.
— Значит, я теперь могу полностью посвятить себя охране Гэри? И забыть о симуляторах?
— Да. Я сам ими займусь. Я должен найти способ нейтрализовать их воздействие. Эти симуляторы — крепкий орешек. Но я знаю их, я работал с ними — давным-давно.
— Как они могут быть крепче, чем мы? Чем ты?
— Они симулируют людей. А я — совсем другое существо. Как и ты.
— Но ты ведь справлялся с обязанностями премьер-министра…
— Я действовал, как человек — отчасти. Для нас это прекрасный способ заслужить всеобщее уважение. Очень тебе рекомендую.
— Отчасти?
Оливо мягко сказал:
— Есть много такого, чего мы просто не можем делать.
— Но я веду себя, как человек. Я общаюсь с людьми, я работаю…
— Но дружба, семья, вся сложная сеть взаимоотношений, которая соединяет человечество в одну общность, в коллектив, — все эти мелкие, тонкие особенности человеческого поведения нам недоступны.
— Но я и не хочу…
— Вот именно. Ты тонко и точно настроена на определенную задачу.
— Но ведь ты руководил людьми. Как премьер-министр…
— И я достиг своего предела. И потому оставил этот пост.
— При тебе в Империи все было хорошо…
— И постепенно пришло в упадок. Как и предполагал Гэри. А наша примитивная теория истории даже не смогла этого предсказать.
— Но зачем тогда ты посоветовал Клеону назначить его премьер-министром?! — вспылила Дорс.
— Он должен достичь такого общественного положения, которое даст ему достаточно свободы в решениях и достаточно власти, чтобы реально воздействовать на имперскую политику — тогда, когда он начнет лучше понимать психоисторию. Гэри Селдон может стать временным ограничивающим фактором огромной мощности.
— Но эта работа может отвлечь его от создания психоистории!
— Нет. Гэри найдет, как использовать свой опыт и свои разработки. Одна из его сильных сторон — которая, кстати, довольно часто встречается у людей с таким высоким уровнем интеллекта, как у него, — состоит в том, что он умеет извлекать уроки из любых жизненных перипетий.
— Но Гэри не хочет становиться премьер-министром!
— В самом деле? — Оливо приподнял бровь, выражая удивление.
— Разве его личные чувства не имеют никакого значения?
— Мы здесь для того, чтобы направлять человечество, не позволяя ему бродить без цели, растрачивая свой потенциал.
— Но опасность…
— Он нужен Империи. И что еще более важно — ему нужно стать премьер-министром, пусть даже сам он пока об этом и не догадывается. Став премьер-министром, он получит доступ ко всем необходимым ему данным обо всей Империи — для того, чтобы применять психоисторию на практике.
— У него и так уже собрано очень много данных…
— Для разработки полной действующей модели истории потребуется гораздо больше наблюдений. Кроме того, в будущем ему понадобится реальная власть, чтобы иметь возможность действовать по-крупному.
— Но это «по-крупному» может оказаться фатальным. Такие люди, как, например, этот Ламерк, — я уверена, они могут быть опасными.
— Согласен. Именно потому я полагаю, что забота о безопасности Гэри — твоя первостепенная задача.
— Иногда я готова сорваться, мои суждения…
— В эмоциональном плане ты гораздо более точное подобие человека, чем я. Поэтому научись принимать как должное все неприятные следствия этого.
Дорс кивнула.
— Мне бы хотелось видеться с тобой почаще. У меня возникает столько вопросов…
— Я очень много путешествую по Империи, разбираюсь с теми делами, которые могу решить только я. Я не был на Тренторе с тех пор, как оставил пост премьер-министра.
— Ты уверен, что для тебя не опасно так много путешествовать?
— У меня очень хорошие средства защиты от любых сканирующих устройств, которые могут определить мою истинную природу. А у тебя защита еще лучше, поскольку ты более естественна.
— И все же я не могу пройти сквозь экран-детектор полного сканирования, такой, как вокруг Императорского Дворца.
Оливо покачал головой.
— Да, когда появилась эта новая технология, она заметно ухудшила нашу способность скрывать свою природу. Когда я был премьер-министром, мне удалось избежать разоблачения только потому, что никто не отважился меня проверить.
— Таким образом, я не могу защищать Гэри, пока он во Дворце.
— А тебе и не придется его там защищать. Когда он станет премьер-министром, ты сможешь вместе с ним проходить мимо любых детекторов. Кроме того, самые мощные детекторы применяются только в особых случаях.
— А пока он не стал премьер-министром…
— Опасность наиболее велика.
— Ну, хорошо, я буду заниматься исключительно безопасностью Гэри. Я совершенно не против, если этих симов возьмешь на себя ты.
— Боюсь, симы и весь Сарк займут меня полностью и надолго. Я заходил в Колизей в секторе Юнин, посмотрел на то безобразие, которое они там устроили. Ну, что ж, проблема тиктаков заняла людские умы — как мы и хотели.
— А эти тиктаки, они действительно не могут достичь нашего Уровня самосознания?
Губы Оливо впервые за все время свидания изогнулись в Улыбке.
— Почему бы и нет?
— Если люди будут их направлять?
— Они очень скоро смогли бы составить нам конкуренцию.
— Значит, наше великое предназначение…
— Можно было бы выбросить на мусорную кучу.
— Такая перспектива меня совсем не радует, — сказала Дорс и покраснела.
— И все древние запреты, тщательно разработанные для таких, как мы, перестанут действовать — возможно, навсегда.
— Так говорит твоя… наша теория истории?
— Она не настолько хороша, чтобы что-то говорить. Но в отличие от всех предпосылок к стабильности, которые обеспечили долгое благополучное существование Империи, симуляторы личностей — фактор дестабилизации. К чему это все приведет? Никто — ни люди, ни роботы — этого не знает. — Лицо Оливо снова утратило всякое выражение — словно от невыносимой тяжести возложенной на него задачи. — Мы обязаны, насколько хватит наших сил, повернуть ход истории на благо людей.
— И Гэри.
— И его — в особенности.
ЧАСТЬ 3
ГОСУДАРСТВО
АКАДЕМИЯ, РАННЯЯ ИСТОРИЯ — …первые упоминания о психоистории как о возможной научной дисциплине относятся к раннему периоду политической деятельности Селдона, о котором сохранилось относительно мало достоверных сведений. Хотя Император Клеон возлагал большие надежды на возможности психоистории, эта наука считалась в широких политических кругах чем-то отвлеченным, несущественным, а зачастую ее вообще принимали за шутку. Такое отношение к психоистории во многом можно объяснить интригами самого Селдона, который никогда не называя свои психоисторические разработки тем, чем они являлись на самом деле. Даже в течение этого раннего периода он, вероятно, понимал, что широкое распространение знаний о психоистории и основанные на этих знаниях политические решения приведут к снижению достоверности научных психоисторических предсказаний, — поскольку всегда найдется немало желающих предотвратить нежелательные для себя предсказанные события или извлечь какую-нибудь личную выгоду, исходя из выводов психоистории. Некоторые могут назвать Селдона эгоистом за «сокрытие» методов психоистории, однако не стоит забывать о напряженности политической жизни в те далекие дни…
«ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»
«ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»
Глава 1
Гэри Селдону позвонила его секретарша и сообщила, что Марджетта Мунроуз просит ее принять.
Гэри взглянул на трехмерное голографическое изображение энергичной дамы, повисшее перед ним в воздухе.
— М-м-м… А кто она такая?
Обычно секретарша не прерывала его во время работы, за исключением тех случаев, когда дело было действительно важным.
— По нашим данным, она — ведущий журналист и политический обозреватель мультимедийного комплекса…
— Это все понятно, но почему вы сочли ее просьбу настолько важной, что оторвали меня от работы?
— Согласно перекрестному опросу общественного мнения она входит в число пятидесяти самых известных людей на Тренторе. И я предположила…
— Никогда о ней не слышал, — сказал Гэри, уселся в кресле поудобнее и пригладил волосы ладонью. — А, наверное, должен был слышать. Полный фильтр, пожалуйста.
— Прошу прощения, фильтры сейчас проходят профилактику у них разладилась регулировка… Если…
— Черт возьми, они у вас уже целую неделю не работают!
— Прошу прощения, но наемный механик, который устанавливал новую регулировку, допустил брак в работе…
Да, последнее время механики — они из самых высокоорганизованных тиктаков — слишком часто дают сбои… А после беспорядков в секторе Юнин случались даже разбойные нападения на механиков. Гэри вздохнул и сказал:
— Ладно, все равно включите ее.
Гэри так давно привык пользоваться голофильтром, что сейчас, при прямом разговоре по видеофону, просто не мог скрыть свои чувства. Служащие Клеона обеспечили Селдона прекрасным программным набором мимики и жестов. Чтобы должным образом общаться с Имперскими Советниками, передатчик голоса Гэри был модулирован и приобрел глубокий, приятный тембр и доверительные нотки. Если Гэри хотел, он мог даже запустить подпрограмму с нужным набором слов. Он делал такое довольно часто — прибегал к помощи этого усовершенствованного автоответчика, когда нужно было объясняться с кем-то просто и кратко.
— Господин академик! — радостно начала Мунроуз. — Я очень вам благодарна за то, что вы согласились немного со мной побеседовать.
Гэри взглянул на трехмерное голографическое изображение энергичной дамы, повисшее перед ним в воздухе.
— М-м-м… А кто она такая?
Обычно секретарша не прерывала его во время работы, за исключением тех случаев, когда дело было действительно важным.
— По нашим данным, она — ведущий журналист и политический обозреватель мультимедийного комплекса…
— Это все понятно, но почему вы сочли ее просьбу настолько важной, что оторвали меня от работы?
— Согласно перекрестному опросу общественного мнения она входит в число пятидесяти самых известных людей на Тренторе. И я предположила…
— Никогда о ней не слышал, — сказал Гэри, уселся в кресле поудобнее и пригладил волосы ладонью. — А, наверное, должен был слышать. Полный фильтр, пожалуйста.
— Прошу прощения, фильтры сейчас проходят профилактику у них разладилась регулировка… Если…
— Черт возьми, они у вас уже целую неделю не работают!
— Прошу прощения, но наемный механик, который устанавливал новую регулировку, допустил брак в работе…
Да, последнее время механики — они из самых высокоорганизованных тиктаков — слишком часто дают сбои… А после беспорядков в секторе Юнин случались даже разбойные нападения на механиков. Гэри вздохнул и сказал:
— Ладно, все равно включите ее.
Гэри так давно привык пользоваться голофильтром, что сейчас, при прямом разговоре по видеофону, просто не мог скрыть свои чувства. Служащие Клеона обеспечили Селдона прекрасным программным набором мимики и жестов. Чтобы должным образом общаться с Имперскими Советниками, передатчик голоса Гэри был модулирован и приобрел глубокий, приятный тембр и доверительные нотки. Если Гэри хотел, он мог даже запустить подпрограмму с нужным набором слов. Он делал такое довольно часто — прибегал к помощи этого усовершенствованного автоответчика, когда нужно было объясняться с кем-то просто и кратко.
— Господин академик! — радостно начала Мунроуз. — Я очень вам благодарна за то, что вы согласились немного со мной побеседовать.