Бенфорд Грегори. Страхи академии

   — Эти симы и им подобные, — холодно сказал Дэниел, — все еще опасны. Гэри, я умоляю тебя…
   — Не волнуйся, я знаю. Я займусь ими. Меня больше беспокоят мемы.
   — Неужели они всех нас ненавидят? — тихо спросила Дорс, стараясь постигнуть смысл сказанного.
   — Людей? Да, но не так сильно, как роботов, любовь моя.
   — Нас? — удивилась она.
   — Давным-давно роботы причинили им вред.
   — Да! — громко сказал Дэниел металлическим голосом. — Чтобы защитить человечество.
   — И эти древние создания возненавидели вас за вашу жестокость. Когда роботы прочесали Галактику, мы обнаружили, что она легла нам в руки как спелый плод. — Гэри включил голоизображение. — Эту картину я скачал из памяти древних существ.
   Через черную равнину пролегла яркая полоса. Сильный ветер раздувал пламя и гнал по высокой зеленой траве. Языки пламени пожирали сочную траву и вбирали все новые и новые жертвы. А над жаркой линией огня поднимался густой смрадный дым.
   — Беспощадный огонь, — пояснил Гэри. — Именно так представлялись этим созданиям роботы-исследователи двадцать тысяч лет назад.
   — Мы выжгли Галактику? — ужаснулась Дорс.
   — Чтобы сделать ее безопасной для вашего бесценного человечества, — добавил Гэри.
   — И за это, — сказал Дэниел, — они хотят отомстить. Но почему именно сейчас?
   — Они наконец накопили сил… и сумели засечь вас, роботов. Отличить вас от тиктаков.
   — Каким же образом? — холодно спросил Дэниел.
   — Когда нашли сбежавших симов. Поработав над ними, они вышли на меня, а потом на Дорс. Дальше был ты.
   — У них такие длинные руки? — не поверила Дорс.
   — Задумайся, вся электронная почта, все показания датчиков и медицинских приборов, все микроустройства… У них много средств для охоты.
   — Им помог ты! — отрезал Дэниел.
   — Я связался с ними ради блага Империи.
   — Сперва они убили людей Ламерка, потом моих роботов. Напустили на каждого из них дюжину тиктаков и забили насмерть.
   — Всех? — прошептала Дорс.
   — Пожалуй, трое спаслись, — Дэниел выдавил слабую улыбку. — Мы намного совершенней, чем эти… автоматы.
   Гэри покачал головой.
   — Мы так не договаривались. Они… использовали меня.
   — Думаю, что всех нас использовали. — Дэниел горько посмотрел на Гэри. — Только по-разному.
   — Мне пришлось сделать это, старина Дэниел.
   Дорс не могла отвести от Гэри взгляда.
   — Я тебя не узнаю.
   — Иногда быть человеком — занятие более тяжкое, чем может показаться, — мягко ответил Гэри. Глаза Дорс вспыхнули.
   — Враги погубили мой народ!
   — Я должен был отыскать выход…
   — Роботы, особенно человекоподобные, всегда были слугами, они… — начала Дорс.
   — Моя дорогая, ты более человечна, чем кто-либо из тех, кого я знал.
   — Но убийство!
   — Убийства были и будут. И мы не в силах остановить эти странные создания.
   Гэри вздохнул и только сейчас осознал, как далеко он зашел. Это все власть, которая превращает мир в арену сражения и не выпускает тебя из когтей. Он стал частью этой силы и знал, что никогда больше ему не быть простым тихим и скромным математиком.
   — А ты уверен? — спросила Дорс. — Почему ты нам не рассказал, мы могли бы…
   — Мемы уже отыскали вас. Если бы я замешкался, они бы убили вас двоих и только потом напали на остальных.
   — А… мы? — напряженно спросил Дэниел.
   — Я спас вас обоих. Это часть сделки. Дэниел поник.
   — Наверное, я должен… поблагодарить тебя. Гэри посмотрел на старого друга с сочувствием.
   — Ты… взвалил на себя тяжелую ношу. Дэниел склонил голову.
   — Я пренебрег Законом и послушался тебя. Теперь склонил голову Гэри.
   — Ламерк. Я был там. Твои пчелы убили его.
   — Или так показалось со стороны.
   — Что? — Гэри уставился на Дэниела, который нажал какую-то точку на запястье, а затем повернулся к входной двери. Немного помедлив перед защитным экраном, в кабинет вошел ничем не примечательный человек в простом рабочем комбинезоне.
   — Наш мистер Ламерк, — представил прибывшего Дэниел.
   — Но это не… — начал Гэри и осекся, заметив явное сходство. Только у нового Ламерка был выпрямлен нос, скулы стали острее, волосы — тоньше и каштанового цвета, а уши прижались к черепу. — Но я видел его смерть собственными глазами!
   — Никто не отрицает. Электрический разряд оглушил его, и если бы не расторопность моих тайных помощников, которые сразу же оказали ему медицинскую помощь, он так и остался бы мертвым.
   — И вы сумели вернуть его к жизни после такого?!
   — Древнее искусство.
   — И как долго человек может пробыть мертвым, прежде…
   — При низкой температуре — около часа. Нам пришлось поторопиться, — спокойно сказал Дэниел.
   — Отдавая дань уважения Первому Закону, — добавил Гэри.
   — Обходной маневр. Ламерку не был причинен особый вред Теперь он сможет применить свои таланты на новом поприще.
   — Да ну? — не поверил Гэри, только сейчас заметив, что Ламерк все это время молчал. Он стоял, внимательно прислушиваясь к разговору, и не сводил глаз с Дэниела.
   — Я обладаю определенной позитивной властью над человеческим сознанием. Древний робот по имени Жискар научил меня влиять на нейронные связи головного мозга. Я изменил мотивации Ламерка и стер некоторые воспоминания.
   — И какие же? — недоверчиво спросила Дорс.
   Гэри понял, что для нее Ламерк так и останется врагом номер один, пока она не убедится в обратном. Дэниел махнул Ламерку рукой.
   — Говори.
   — Я понимаю, что вел себя не правильно. — Ламерк говорил сухим спокойным голосом, без обычной для него страстности. — Приношу свои извинения, особенно вам, Гэри. Я не могу перечислить свои ошибки, но сожалею о них. Теперь я стал лучше.
   — И тебе не жаль своих воспоминаний? — бросила Дорс пробный камень.
   — Мне они неприятны, — рассудительно ответил Ламерк. — Бесконечная череда варварских желаний и ненасытных амбиций, насколько я помню. Кровь и ярость. Ничего хорошего, так зачем это сохранять? Теперь я буду гораздо лучшим человеком.
   Гэри испытывал удивление и страх одновременно.
   — Если ты способен на такое, Дэниел, то почему ты тратил время и силы на споры со мной? Взял бы, да и изменил меня!
   — Я не осмелился, — спокойно ответил робот. — Ты не такой, как остальные.
   — Все дело в психоистории? Тебя удержала только она?
   — Да. К тому же ты не болел в детстве лихорадкой. В таких случаях я бессилен. Например, когда мы встретились на людях и ты попросил моей помощи, я не смог ощутить, что ты направишь тиктаков против людей Ламерка.
   — Понятно. — Гэри с ужасом осознал, какая тонкая нить удерживала его от провала. Стоило всего лишь переболеть парочкой детских болезней!
   — Я с нетерпением жду своего нового задания, — заявил Ламерк. — У меня будет новая жизнь.
   — И какое задание? — поинтересовалась Дорс.
   — Я оправлюсь в Зону Бенин в качестве регионального менеджера. Ответственность и много великолепных возможностей.
   — Прекрасно, — успокоилась Дорс.
   Что-то в поведении Ламерка бросало Гэри в дрожь. Вот это власть! Бессмертный робот был настоящим колдуном.
   — Ваш Нулевой Закон…
   — Очень важен для психоистории, — закончил Дэниел.
   Гэри нахмурился.
   — Как?
   — Нулевой Закон является следствием Первого Закона. Как еще защитить отдельного человека от повреждений, если не поддержкой порядка и нормального функционирования всего человеческого сообщества в целом?
   — Но, лишь имея на руках достоверную теорию о будущем, вы можете знать, что в данный момент является самым необходимым, — сказал Гэри.
   — Именно. Еще со времен, когда Жискар был молод, роботы трудились над созданием такой теории, но смогли составить лишь грубую и приблизительную модель. Таким образом, ты, Гэри, незаменим. Но я все же прошел по грани Первого Закона, когда выполнял твои приказы, отправляя роботов следить за приверженцами Ламерка.
   — Ты что-то почуял?
   — Сбои в позитронных связях проявляются в том, что мне трудно говорить и двигаться. Так все и было. Должно быть, я почувствовал, что посылаю моих роботов убивать людей. У древнего Жискара случались подобные трудности, когда пересекались Нулевой и Первый Законы.
   У Дорс задрожали губы от едва сдерживаемых чувств.
   — Все мы доверяли тебе решения, касающиеся противоречия двух основных Законов. Никто из нас не вынес бы напряжения, какое выпало на твою долю.
   Стараясь успокоить старого друга, Гэри сказал:
   — У тебя не было выбора, Дэниел. Я буквально вынудил тебя. Дэниел поднял глаза на Дорс, по его лицу скользнули тени обуревавших его чувств, походивших на предсмертные муки.
   — Нулевой Закон… Я жил с этим так долго… много тысяч лет… и уже…
   — Это явное противоречие, — мягко произнес Гэри, понимая, что вступает на запретную территорию и потому должен действовать осторожно. — Концептуальная проблема, которая рано или поздно встает перед любым человеком.
   — Она неразрешима для нас, — прошептала Дорс, — если только опасность не грозит самому нашему существованию.
   Дэниел опустил голову.
   — Когда я отдал приказ, в моем сознании поднялась волна агонии, которую мне удалось одолеть с огромным трудом.
   У Гэри к горлу подкатил комок, и он едва смог выдавить:
   — Старина, у тебя не было выбора. За все время, пока ты работаешь с людьми, неужели ты не сталкивался с подобными противоречиями?
   Дэниел подтвердил:
   — Бывало. И всякий раз я стоял на краю бездны.
   — Ты не можешь уйти, — заявила Дорс. — Ты самый лучший из нас. Все держится только на тебе.
   Дэниел посмотрел на них, словно ища поддержки. Лицо его засветилось надеждой. — Я думаю… Гэри проглотил ком, застрявший в горле.
   — Конечно! Без тебя все рухнет. Ты должен выдержать. Дэниел обратил взгляд в пространство и заговорил хриплым шепотом.
   — Моя работа… не закончена… следовательно… я не могу… отключиться. И все же я стремлюсь к этому. Настанет час, когда я завершу работу. И напряжение всех противоречий отпустит меня. Я взгляну в лицо черной пустоте… и это хорошо!
   Пылкая речь робота повергла Гэри в тихую грусть. Еще долго они, все трое, молча сидели в его кабинете. Ламерк стоял рядом и тоже молчал. Затем, без единого слова, они встали и разошлись по своим делам.

Глава 15

   Гэри сидел перед голоэкраном и в одиночестве смотрел на жадные языки пламени.
   Теперь на этом месте выросла Империя. Гэри знал, что он любит Империю, хотя и непонятно почему. Даже страшное откровение о том, что роботы принесли смерть и разрушение древнему электронному народу, не могло убить его любовь. Он надеялся, что никогда не узнает подробности этого древнего преступления.
   Впервые в жизни он не хотел знать, чтобы не заработать вечный комплекс вины.
   Империя развернулась перед ним еще более прекрасной, чем он ожидал. И более печальной.
   Кто бы мог подумать, что человечество не в силах контролировать свою судьбу… что история — это результат взаимодействия сил, которые недоступны человеческому пониманию? Империя выжила лишь благодаря своей метаприроде, а не из-за старания отдельных личностей или даже планет.
   Многие стали бы надрывать глотки, доказывая, что человек обладает свободой воли. Не то чтобы их аргументы были неверны или неважны — нет. Просто дело в другом. Они убеждены. Каждому хочется верить, что он хозяин своей судьбы. Логика здесь ни при чем.
   Даже Императору не дано большего — сухой лист, который носится по ветру, сам не зная, что его ждет.
   Вспомни об Императоре — он и появится. На экране возникло лицо Клеона.
   — Гэри! Где ты был?
   — Работал.
   — Надеюсь, что над своими уравнениями. Пора пустить их в ход. — Сир?
   — Только что Верховный Совет собрался на внеочередную сессию. После трагической, э-э, гибели Ламерка и его, э-э, соратников я объявил срочные выборы премьер-министра. — Клеон радостно подмигнул. — Ну, ты понимаешь, чтобы сохранить стабильность.
   — О, нет, — застонал Гэри.
   — О, да… мой премьер-министр.
   — Но разве… никто не заподозрил…
   — Тебя? Безвредный академик отправляет наемных убийц по всем секторам Трентора, так? Да не простых убийц, а тиктаков?
   — Ну, вы же знаете, что могут болтать… Клеон бросил на Гэри лукавый взгляд.
   — Послушай, Гэри… как тебе удалось это устроить?
   — Нанял банду выживших роботов.
   Клеон громко захохотал, хлопая ладонью по столу.
   — Никогда не подозревал, что ты такой шутник. Отлично, я все понял. Не буду выпытывать твои секреты.
   Гэри поклялся себе, что никогда не будет лгать Императору. То, что Клеон не поверил, даже к лучшему.
   — Заверяю вас, сир…
   — Конечно, можешь молчать. Я ведь не настолько наивен.
   — А я страшный лгун, сир. — Истинная правда. Пора закрывать эту тему.
   — Я хочу, чтобы ты пришел на официальный прием в Верховном Совете. Раз уж ты премьер-министр, пора выходить на публику. Но прежде я хотел бы, чтобы ты обдумал, что делать с Сарком.
   — Я могу сказать уже сейчас.
   — О? — Клеон просиял.
   — В истории существуют рычаги, которые поддерживают стабильность Империи, сир. Новое Возрождение нарушает основные законы и грозит всему человечеству в целом. Его нужно подавить.
   — Ты уверен?
   — Если мы ничего не предпримем… то человечество может погибнуть. — Гэри вспомнил картину, которую недавно видел в многомерном варианте. — Оставить Новое Возрождение, как есть, и Империя рухнет всего через несколько месяцев.
   Клеон нахмурился.
   — Так ли это? Что я должен делать?
   — Жестоко подавить их. Да, саркиане великолепны, но они не способны заботиться о людях. Они — пример того, что я называю «чумой солипсизма», чрезмерной веры в себя. А это заразно.
   — Человеку свойственно…
   — Спасите выживших. Пошлите имперские корабли через пространственно-временные тоннели — продовольствие, адвокатов, психиатров, если понадобится. Но лишь после того, как там закончатся беспорядки.
   — Ясно. — Клеон одарил его удивленным взглядом, в котором сквозило уважение. — А вы суровый человек, Гэри.
   — Когда речь идет о сохранении порядка, о самой Империи — да, сир.
   Клеон завел разговор о менее насущных делах, словно не желая продолжать тяжелый разговор. Гэри был рад, что Император не стал расспрашивать его дальше.
   Дальнейшие предсказания показывали ряд гибельных перемен, а это значило, что все прежние рычаги поддержания стабильности тоже приходят в негодность. Новое Возрождение было всего лишь самым ярким примером.
   Но повсюду, куда только ни обращался взгляд скованного сетью сенсоров Гэри, поднимались волны наступающего хаоса. Империя рушилась, и ни один человек не сумел бы остановить ее падение. Или даже осознать полностью.
   Итак, через несколько месяцев Империя начнет распадаться. Военной силой не поправишь нарушившиеся социальные связи и взаимоотношения. Центр не сумеет остановить хаос.
   Гэри мог немного замедлить падение — но не больше. Вскоре все Зоны вернутся к древним общественным формациям — феодализму, религиозному поклонению, матриархату…
   Конечно, это лишь предварительные выводы. Он надеялся, что свежие факты покажут, что он ошибается. Но сомнения глодали его сердце.
   Лишь через тридцать тысяч лет хаоса и смерти все начнет возвращаться к стабильности и порядку. Появится новый, централизующий фактор.
   Что-то подобное настоящей Империи? Он не знал.
   Все прояснится, если хорошенько вникнуть и проработать детали. Применить академические навыки…
   Какая-то идея промелькнула в его сознании. Академия? Что-то в этом есть…
   Но Клеон продолжал говорить о его обязанностях. Идея погасла.
   — Вместе мы многое сделаем, Гэри. Что ты думаешь о…
   Вот так всегда, стоит Клеону позвонить — и вся работа насмарку.
   Он никогда бы не сработался с Ламерком. Но теперь попался в ловушку власти. И как из нее выбраться?

Глава 16

   Два выходца из далекого седого прошлого парили в холодном электронном пространстве, дожидаясь возвращения своего спасителя.
   — Я верую, что он придет, — сказала Жанна.
   — Я больше полагаюсь на расчеты, — ответил Вольтер, поправляя свой наряд. Он сделал шелк своих узких парадных штанов более эластичным. Для этого просто пришлось поправить коэффициент натяжения, и ничего больше. Алгоритмы сводили сложные законы к обыкновенной арифметике. Даже смысл жизни был просто еще одним параметром.
   — И все же меня возмущает эта погода.
   Над пенными волнами завывала буря. Они парили над бушующим океаном и нежились в потоках теплого восходящего воздуха.
   — Это твоя идея — побыть птицами. — Вольтер был белым орлом.
   — Всегда завидовала им. Такие легкие, беспечные, один на один с воздухом.
   Он сложил крылья и поправил оперение на груди. Даже здесь жизнь состояла из сплошных мелочей.
   — Почему эти чужаки решили превратиться в погоду? — спросила Жанна.
   — Человек — спорит, природа — действует.
   — Но они вовсе не природа! Они — это странные создания…
   — Настолько странные, что мы вполне можем считать их природным явлением.
   — Мне трудно поверить, что Господь сотворил нечто подобное.
   — Точно так же я думал о многих парижанах.
   — Они представлялись нам бурями, горами, океанами. Если бы они объяснились…
   — Хочешь быть скучным — все объясняй.
   — Смотри! Он идет.
   Покачиваясь на крыльях, Жанна обросла доспехами. Эффект оказался неожиданным — представьте себе огромного стального сокола.
   — Моя дорогая, — сказал Вольтер, — ты не перестаешь удивлять меня. С тобой даже вечность не покажется пресной.
   Неподалеку в воздухе появился Гэри Селдон. Он еще не приспособился к изменившимся условиям и потому попытался найти почву под ногами. Потом бросил бесплодные попытки и посмотрел на симов, которые парили рядом с ним.
   — Я пришел, как только смог.
   — Ты, наверное, стал виконтом или герцогом? — предположила Жанна.
   — Что-то в этом роде, — согласился Гэри. — Пространство, в котором вы находитесь, я постарался… э-э…
   — Сохранить? — спросил Вольтер, хлопая крыльями рядом с изображением Гэри. Какое-то облако подплыло поближе, словно прислушиваясь.
   — Мы называем это «утвержденным периметром» в виртуальном пространстве.
   Господи, как поэтично! — приподнял бровь Вольтер.
   — Что-то сильно похоже на зоопарк, — нахмурилась Жанна.
   — Здесь и вы, и чуждые сознания могут находиться и жить спокойно, никто вас не потревожит.
   — Я не хочу быть запертой в клетку! — возмутилась Жанна. Гэри покачал головой.
   — Вы сможете связаться с любой точкой. Но больше никакого общения с тиктаками, идет?
   — Это не к нам, это к погоде, — ответила Жанна. Целый каскад ярко-желтых молний сорвался с неба.
   — Я только рад, что мемы не уничтожили всех роботов до единого, — вздохнул Гэри.
   — Похоже на англичан, которые убили провинившегося генерала, чтобы подбодрить остальных, — заметил Вольтер.
   — Мне ничего не оставалось, — сказал Гэри.
   Жанна расправила крылья и зависла напротив лица Гэри.
   — Ты расстроен.
   — Вы знали, что эти создания натравят тиктаков на роботов?
   — Нет, — ответила Жанна.
   — Хотя такое экономичное решение внушает уважение. Солидные ребята, ничего не скажешь.
   — Коварные, — добавил Гэри. — Не знаю, что еще они выкинут.
   — Надеюсь, они успокоились, — сказала Жанна. — В погоде чувствуется покой.
   — Я хочу поговорить с ними! — крикнул Гэри.
   — Как и короли, они любят, чтобы их упрашивали, — сказал Вольтер.
   — Я чувствую, как они собираются вместе, — обнадежила его Жанна. — Нужно помочь нашему другу разогнать досаду.
   — Мне? — спросил Гэри. — Мне не нравится убивать людей, если ты об этом.
   — В трудные времена не бывает безопасных путей, — сказала она. — Мне тоже пришлось убивать за правое дело.
   — Ламерк был слуга народа, и ценный…
   — Чепуха! — возмутился Вольтер. — Он умер, как и жил, — от удара исподтишка, честного поединка он не заслуживал! Он никогда бы не смирился, если бы ты пришел к власти. И даже если бы ты отступил — мой милый математик, вспомни, как опасно быть правым, если правительство ошибается!
   — И все же я до сих пор не могу успокоиться.
   — Ты должен, ведь ты человек праведный, — сказала Жанна. — Молись и не думай о себе.
   — А еще лучше загляни в себя, — посоветовал Вольтер. — Все дело в том, что твои вторичные сознания вступили в спор. Это так присуще человеку.
   Жанна махнула крылом на Вольтера, который вильнул в сторону.
   Гэри нахмурился.
   — Скорее это присуще механизму. Вольтер рассмеялся.
   — Если порядок — ты ведь приверженец порядка, правда? — означает предсказуемость, а предсказуемость значит предопределенность, а это порождает принуждение, а принуждение — не что иное, как несвобода, — тогда единственный путь к свободе — это беспорядок и хаос!
   Гэри свел брови. Вольтер сообразил, что если для него самого идеи просто игрушки, а парадоксы лишь заставляют кровь быстрее бежать в жилах, то для этого человека абстракции значат очень многое.
   — Наверное, ты прав, — сказал Гэри. — Люди чувствуют себя неуютно, если порядок слишком строг. Все эти иерархии, нормы, академические… — Он моргнул. — Какая-то интересная идея, я уже и не помню, о чем…
   — Даже ты, разве хотел бы ты быть орудием собственных генов, физики, экономики? — мягко спросил Вольтер.
   — Как мы можем быть свободными, если мы всего лишь механизмы? — спросил Гэри, словно обращаясь к самому себе.
   — Никто не хочет полного хаоса или полной предопределенности, — сказал Вольтер.
   — Но есть законы детерминизма…
   — И много их? Вмешалась Жанна.
   — Наш Господь даровал нам свободу выбора.
   — Свобода выбора заключается в том, чтобы выбирать не то, что тебе нравится, — ничего себе подарочек! — возмутился Вольтер.
   — Вы, господа, говорите о судьбе, не понимая смысла этого слова. Все существенное для человека — свобода, значение, ценность — все это исчезает при любом выборе.
   — Любовь моя, ты должна помнить, что Гэри математик. — Вольтер закружился, вероятно, находя приятным, что ветер ерошит его перья. — Порядок-беспорядок находит отражение в других дуэлях: природа-человек, естественное-искуственное, животные и природа — человек вне природы. Это так естественно.
   — То есть? — удивился Гэри.
   — Как мы определяем контраргумент? Мы говорим: «с другой стороны», так?
   Гэри кивнул.
   — Мы считаем, что лицо и изнанка отражают весь мир. Например, у нас две руки, и обе разные.
   — Хорошо. — Вольтер закружился вокруг стальной Жанны.
   — У Творца тоже две руки, — вмешалась Жанна. — По правую руку Всеблагого Отца сидит…
   Вольтер закаркал, как ворон.
   — Но вы оба забываете о своих "Я", которые можете увидеть в электронном отображении. Смотрите глубже — и вы увидите бесконечное множество деталей. Они объединяются в одно целое "Я", которое не может одинаково повиноваться каким-то определенным законам. Ты состоишь из множества связанных друг с Другом "Я".
   И Вольтер создал в воздухе трехмерное сообщение:
   — Сложные нелинейные системы непредсказуемы, даже если и предопределенны. Информационно-пропускная способность не в состоянии предсказать решение единого сознания, которое не менее сложно, чем сама Вселенная! Расчет последующего события займет больше времени, чем само событие. Именно эта особенность, определенная для нас Вселенной, и делает нас свободными.
   Гэри ответил:
   — Парадокс. Откуда система знает, что делать? Даже мощный компьютер в состоянии описать лишь крохотное изменение событий. Что делает данную систему быть способной к изменениям?
   Вольтер пожал плечами — довольно трудный для птицы жест.
   — Наконец вы дошли до вопроса, в котором не можете разобраться, — гордо сказала Жанна.
   От удивления Вольтер даже тряхнул головой.
   — Твой… Творец?
   — Твои уравнения хорошо описывают. Но что наделяет твои уравнения… — она помедлила, прежде чем сказать, — огнем?
   — Ты имеешь в виду Разум, который и контролирует Вселенную?
   — Нет, это вы имеете в виду.
   — Неплохо, — сказал Гэри. — Как гипотеза. Но почему этот Сверхразум заботится о нас, ничтожных пылинках?
   — Он проявил заботу, выделив тебя из окружающего хаоса, разве нет?
   — А, происхождение, — сказал Вольтер, уютно устроившись на восходящем потоке. Он обрадовался, вернувшись к знакомой теме. Точка зрения Жанны его забавляла. — Неразрешимый вопрос, конечно. Я предпочитаю иметь дело с моралью.
   — Мораль зависит только от нас, — отрезала Жанна.
   — Ерунда! — парировал Вольтер. — Мы развивались вместе с моралью, заложенной в нас Вселенной… Творцом, если пожелаешь.
   — Ты имеешь в виду эволюцию? — спросил Гэри. — Сатиры…
   — Конечно! — воскликнула Жанна. — Бог формирует мир, а мир формирует нас.
   Гэри сомневался, Жанна ликовала.
   — Мой математик, — сухо сказал Вольтер, — неужели ты веришь, что моральные нормы возникли как «спонтанный порядок из рационального упорядоченного поведения»? Так?
   Гэри заморгал.
   — Ну, нет…
   — Я цитировал одну из твоих работ. Сэр, вы забыли, что наши бесконечные модели мира основываются только на нашем, человеческом, опыте и восприятии.
   — Конечно, но…
   — И эти модели — все, что нам известно! Гэри неожиданно улыбнулся.