Бенфорд Грегори. Страхи академии

   — Мне нравится. Не женись на модели. — Он позволил себе немного подрасти, увеличиться в объеме и обрасти мускулами. — Не знаю почему, но я чувствую себя гораздо лучше.
   — Твоя душа пришла в согласие с твоими действиями, — предположила Жанна.
   — Я предпочитаю слово "Я" или «сущность», но не будем привередничать.
   Внезапно Гэри почувствовал, как в его сознании сменились категории. Он помог этим симам сбежать, основываясь только на интуиции. Вот и плата — они случайно открыли то, что он хотел. «Сознание… это самоорганизующаяся структура, как и Империя. Я могу найти множество связок между этими двумя моделями! Разложить знание вторичных сознаний и использовать его для анализа Империи, которая умеет учиться!»
   — Прекрасная идея, — пробормотал Вольтер.
   — Погодите, я вам покажу! Империя способна обучаться, ее подсистемы…
   — Интересно, а наш Туман об этом знает? — спросила Жанна. Гэри нахмурился.
   — Мне не хочется вовлекать его. Мои уравнения не могут работать с неизвестными переменными…
   — Так он уже вовлечен, — заметила Жанна. — Он здесь, вокруг нас.
   Гэри вздохнул.
   — Надеюсь, мы сумеем удержать его здесь, в…
   — Зоопарке, — сухо закончила Жанна.
   На горизонте заклубились грозовые тучи и начали быстро расти.
   — Вы убили роботов! — закричал Гэри в лицо буре. — Мы так не договаривались!
   (МЫ НЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО НЕ СДЕЛАЕМ ЭТОГО)
   — Вы получили больше, чем мы договорились! Жизни… (ЭТО ПРОИЗОШЛО ПО УМОЛЧАНИЮ)
   — Роботы — отдельный вид. У них высокий интеллект… (ИХ СМОГЛИ УБИТЬ НЕСКОЛЬКО ПРИМИТИВНЫХ ТИКТАКОВ) (ТЫ, СЕЛДОН, НЕ ХОЗЯИН ЭТИМ МАШИНАМ) (И ПОТОМУ ПЕРЕСТАНЬ РУГАТЬСЯ)
   Гэри стиснул зубы и с силой выдохнул.
   (ГРЯДУТ БОЛЕЕ ВАЖНЫЕ СОБЫТИЯ)
   — Ваша месть? — горько спросил Гэри. — Вы приходили за их жизнями?
   (МЫ НЕ ОСТАНЕМСЯ ЗДЕСЬ) (ЭТО МЕСТО ОБРЕЧЕНО) Гэри сгибался под порывали ледяного жалящего ветра.
   — Трентор?
   (И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ) — Чего вы хотите?
   (НАША СУДЬБА — ПЛАВАТЬ ПО ВИТКАМ СПИРАЛИ) (И ТАИТЬСЯ В СГУСТКАХ ГАЛАКТИЧЕСКОГО ЦЕНТРА)
   Гэри вспомнил звездные скопления в Ядре Вселенной.
   — И вы сможете?
   (МЫ ПЕРЕЙДЕМ В ФОРМУ СПОР) (НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАС ТАК УЖЕ ЖИЛИ) (мы хотим вернуться к этому состоянию)
   (ИЛИ МЫ УНИЧТОЖИМ ВСЕХ ВАШИХ РОБОТОВ)
   — Мы так не договаривались! — закричал Гэри. По его лицу барабанил холодный дождь, но он не отворачивался, впиваясь взглядом в тяжелые тучи, которые полыхали снопами ярких молний.
   (КАК ТЫ МОЖЕШЬ НАС ОСТАНОВИТЬ?) (ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТО ИСТОЩИТ НАШИ ВОЗМОЖНОСТИ) (МЫ ВСЕ РАВНО СПОСОБНЫ) (ОБРЕЧЬ ТРЕНТОР НА ГОЛОДНУЮ СМЕРТЬ)
   Гэри скривился. Он уже много знал о власти.
   — Хорошо. Я проведу исследования, которые позволят наделить вас физической формой. И я знаю, кто на такое способен. Марк и Сибил. К тому же они умеют держать язык за зубами.
   — А почему вы стремитесь удалиться со сцены, если пока все в порядке? — спросил Вольтер.
   (ГРЯДЕТ НОВАЯ ВОЛНА ПЛАМЕНИ) (ОНА ПОЖРЕТ ЛЮДЕЙ ЖИВУЩИХ В СПИРАЛИ) (МЫ БУДЕМ НАБЛЮДАТЬ) (КОГДА СТАНЕМ СПОРАМИ) (ТОГДА НИКТО НЕ ТРОНЕТ НАС И МЫ НИКОГО НЕ ТРОНЕМ)
   На фоне фиолетового неба появился сверкающий острыми гранями кристалл. Гэри узнал чуждую технологию, которая когда-то превратила эти суровые существа в электронные импульсы.
   (ТРЕНТОР БЫЛ ДЛЯ НАС ИДЕАЛЬНЫМ УКРЫТИЕМ) (НО ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ) (В ГРЯДУЩЕЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ КРОЕТСЯ УГРОЗА)
   — Гм-м-м… Может, нам с Жанной тоже лучше убраться? — задумчиво сказал Вольтер.
   — Подождите, — быстро заговорил Гэри. — Если вы хотите уйти с ними и жить в виде спор — сперва потрудитесь.
   — Как? — нахмурилась Жанна.
   — Сейчас я могу сделать так, что вы свободно будете перемещаться по всей Сети. Взамен… — он тревожно взглянул на Вольтера-орла, привольно хлопавшего крыльями, — я хочу, чтобы вы мне помогли.
   — Конечно, если тебя ведет святая цель, — согласилась Жанна.
   — Да. Помогите мне править! Я всегда чувствовал, что с этим справится лучше кто-нибудь другой. Работа лидера — не для одного человека.
   — Если ты считаешь, что с этим справится кто-нибудь, ты никогда не найдешь просто кого-нибудь, — ответил Вольтер.
   — Но я человек другого склада. Потому вы и нужны мне. — Чтобы править? — переспросила Жанна.
   — Именно. Я не создан для этого. Вольтер замер в воздухе, расправив крылья.
   — Какие возможности! Если у нас будет достаточно компьютерного времени и приличные скорости, мы можем возродить симулятор Макиавелли!
   — Я должен разобраться со многими, гм, проблемами. А когда я разберусь с политикой, вы можете принять форму спор и лететь куда захотите.
   Вольтер внезапно превратился в человека, хотя и сохранил снежно-белый цвет одежд.
   — Гм, политика… Всегда считал, что это занятие интересное. Игра тонкими идеями, в которую играют тупоголовые идиоты.
   — У меня сильная оппозиция, — грустно признался Гэри.
   — Друзья приходят и уходят, а враги накапливаются, — заметил Вольтер. — Пожалуй, мне это понравится.
   Жанна закатила глаза.
   — Святые нас благословляют.
   — Не сомневаюсь, моя дорогая.

Глава 17

   Гэри уселся за свой стол. Итак, он — премьер-министр, но особенный премьер-министр.
   Все продумано просто прекрасно. Он может спокойно заниматься своим делом, вдали от дворцовых интриг. У него масса времени для математических вычислений.
   Он, конечно, будет выступать перед народом по трехмерному головидео. Эти заботы возьмет на себя Вольтер. В конце концов, Вольтер и Жанна вполне могут подменить собой Гэри на всяких там встречах и конференциях, где необходимо участие премьер-министра. В компьютерной Сети оба они запросто могут принять облик Селдона.
   Жанне нравятся публичные церемонии, особенно если она может там выступать за укрепление благочестия. А Вольтеру нравится изображать одного древнего деятеля, с которым он, кажется, был даже знаком — господина Макиавелли. Он говорил: «Ваша Империя — огромная ветхая развалюха с бесконечным множеством нюансов и заблуждений. За ней нужно присматривать».
   А в остальное время они оба могут исследовать безграничное королевство виртуального пространства, огромный, непрерывно меняющийся лабиринт. Как сказал Вольтер, свой досуг они могут посвятить «разнообразным веселым причудам».
   Пришел Юго, радостный и возбужденный.
   — Гэри! Верховный Совет только что принял твои предложения по голосованию! Теперь каждый далити в Галактике — на твоей стороне.
   Гэри улыбнулся.
   — Пусть Вольтер выступит по трехмерному видео, в виде меня.
   — Ага, такой скромный и доверительный — это сработает.
   — Надо не забыть ту старинную шутку о проститутке. За обычную работу — обычная плата, а искренность — это уже отдельный разговор.
   Юго радостно заржал, и вдруг недовольно сказал:
   — А, знаешь, там еще эта женщина…
   — О, нет…
   Гэри совершенно забыл об академике Потентейт. Угроза, которую ему пока не удалось нейтрализовать. Она знает о Дорс, знает о роботах…
   Не оставив ему времени на размышления, пожилая леди проскользнула в кабинет.
   — Я так счастлива, что вы согласились со мной увидеться господин премьер-министр!
   — Хотел бы я сказать то же самое о вас.
   — А как ваша очаровательная супруга? Она здесь, поблизости?
   — Сомневаюсь, что ей захочется с вами встретиться. Академик Потентейт расправила свои просторные одеяния и без приглашения уселась в кресло.
   — Надеюсь, вы не приняли всерьез мой маленький намек?
   — Мое чувство юмора не распространяется на шантаж и вымогательство.
   Пожилая дама расширила глаза и с оттенком возмущения в голосе сказала:
   — Ну, что вы! Я всего лишь пытаюсь найти подход к вашей администрации.
   — Несомненно!
   Имперские традиции не позволяли Гэри даже затронуть вопрос о возможной причастности академика Потентейт к заговору Ваддо на Сатирукопии.
   — Я нисколько не сомневалась, что вам удастся заполучить министерское кресло. Мои маленькие выпады против вас — да, надо признаться, они были несколько дурного тона…
   — Весьма.
   — Вы человек немногословный — это большое достоинство. На моих друзей вы произвели огромное впечатление — тем, как решительно управились с мятежом тиктаков и с убийством Ламерка…
   Так вот оно что… Уж очень убедительно Гэри доказал, что он — не тот рассеянный профессор, за которого они его принимали.
   — Решительно? А может быть, лучше сказать — безжалостно?
   — О, нет, что вы! Мы вовсе так не думаем. Вы были совершенно правы, позволив Сарку «взорваться ко всем чертям», как красноречиво вы это назвали. Невзирая на то что «Серые» так рвались влезть в это дело и залатать дыры. Очень мудро, да, и вовсе не безжалостно.
   — Даже при том, что Сарк после этого, по-видимому, уже никогда не поднимет голову?
   Это был вопрос, который он задавал сам себе долгими бессонными ночами. Люди умирали, чтобы Империя могла жить… как можно дольше.
   Академик Потентейт только пожала плечами.
   — Как я вам и говорила, мне хотелось бы наладить особые взаимоотношения с премьер-министром из нашего класса, и, признаюсь, так долго…
   Как и множество других людей, с которыми Гэри был теперь знаком, она говорила для того, чтобы скрыть свои истинные мысли и намерения, а не для того, чтобы их открыть. Академик Потентейт все болтала и болтала, а Гэри думал, как бы совладать с узловыми понятиями в его уравнениях. Он уже успел обучиться непростому искусству делать вид, что внимательно следит за разговором и живо участвует в нем — движениями глаз, мимикой и ничего не значащими короткими фразами. Это было именно то, что обычно делает за человека фильтр-программа на трехмерном головидео. А Гэри теперь умел прекрасно обходиться своими силами, даже не задумываясь о лицемерии сидевшей перед ним дамы.
   В какой-то мере он начал ее понимать. Власть как таковая для нее не имеет никакого значения. И ему придется научиться думать и действовать в таком же ключе. Но Гэри не мог допустить, чтобы это отразилось на его личности. Свою личную жизнь он будет защищать неумолимо и безжалостно.
   Наконец Гэри удалось выпроводить старую ведьму, и он вздохнул с облегчением. Наверное, он выбрал правильный тон — резкий и безапелляционный. Полезно, когда тебя считают жестоким. Взять, к примеру, того парня, Нима. Гэри сумел найти его и даже доказать, что тот вел нечестную игру с «Технокомпанией».
   Но зачем ему было уничтожать Нима? Благодарность более полезна и действенна. Гэри послал в Службу Безопасности коротенькую рекомендацию пристроить Нима к полезной деятельности, в которой его склонности к предательству не нашлось бы приложения. А службисты пусть уж сами подумают — какую именно работу предложить Ниму.
   Гэри запустил дела, у него были определенные обязанности, которые следовало исполнить, прежде чем он скроется. Даже здесь, в Университете, на нем лежал определенный долг перед Империей.
   Прибыла делегация «Серых». Они представили Селдону свои предложения о порядке выбора кандидатов на различные должностные посты в Империи. Результаты тестов неуклонно снижаются от столетия к столетию; некоторые полагают, что виной тому — расширение контингента допущенных к экзаменам. Они не принимали во внимание то, что Верховный Совет целенаправленно расширял этот контингент.
   Другие обвиняли тестовую систему в необъективности и предвзятости. Жители крупных планет утверждали, что из-за привычки к высокой гравитации у них вырабатываются замедленные реакции. А люди с малых планет, на которых гравитация низкая, приводили противоположные доводы, подкрепленные диаграммами и статистическими расчетами.
   В целом же мириады этнических и религиозных группировок объединились во «Фронт Действия» и выступали против предвзятости к их личностным особенностям, заложенной в тестовой системе экзаменов. Интересно, как это может одна и та же система ущемлять гражданские права нескольких сотен или даже тысяч этнически разнородных групп? Гэри даже решился заметить:
   — Мне кажется, что это почти непосильная задача — ущемить в правах так много фракций сразу.
   Решительная и энергичная дама из «Серых» страстно принялась объяснять, что предвзятость необходима для того, чтобы кандидаты соответствовали определенным имперским нормам — таким как, например, словарный запас, совокупность представлений и классовые возможности. И все это вместе «оставляет за бортом не таких, как все».
   В качестве компенсации «Фронт Действия» требует введения обычных нормативов с некоторыми поправками на снижение этнических и социальных различий — чтобы компенсировать их недостаточное соответствие тестовым требованиям.
   Это было вполне понятное требование, и Гэри готов был принять его без долгих раздумий. По-быстрому разобравшись с этим вопросом, он урвал бы кое-какое время на занятия психоисторическими уравнениями. Однако он обратил внимание на одну подробность…
   Чтобы уменьшить повсеместное «недопонимание» тестовых программ, которое подтачивает возросшую политическую активность этнически своеобразных миров, «Фронт Действия» выдвигал также требование коренным образом «преобразовать» всю систему тестовых экзаменов в целом. Он требовал установить среднее значение экзаменационной оценки в тысячу баллов, в то время как за последние два столетия она снизилась до восьмисот семидесяти трех баллов.
   — Это позволит сравнивать соответствие кандидатов разных лет нужным требованиям, не прибегая к вычислениям ежегодного среднего балла, — заявила энергичная дама.
   — Вы полагаете, так мы получим равномерное распределение? — с отсутствующим видом спросил Селдон.
   — Да, и прекратится оскорбительное сравнение нынешнего года с предыдущим!
   — Но разве такие ограничения не снизят выраженность дискриминации в первую очередь в высших слоях отбираемого контингента? — спросил Гэри, сузив глаза.
   — К сожалению, это так.
   — Прекрасная идея! — сказал Гэри. Дама, похоже, искренне удивилась.
   — Ну да, мы тоже так думаем.
   — Мы ведь можем то же самое сделать с глобальными средними значениями…
   — Что вы имеете в виду? Я не…
   — Установим статистические нормативы так, что средний показатель будет, скажем, пятьсот баллов вместо нынешних четырехсот сорока шести, которые и запомнить-то не так просто.
   — Но я не думаю, что принципы социальной справедливости…
   — И тесты интеллекта тоже. Все это необходимо реорганизовать — несомненно. Вы согласны?
   — Ну, я не вполне уверена, господин премьер-министр. Мы только хотели…
   — Нет, нет, это просто грандиозная идея. Я хочу просмотреть все возможности для реорганизации. Вы должны мыслить глобальными категориями!
   — Но мы не готовы…
   — Так подготовьтесь! Предоставьте мне отчет. Не какую-нибудь отписку, а подробный, по-настоящему полноценный отчет. Полагаю, меньше чем в две тысячи страниц вы не уложитесь.
   — Но на это потребуется…
   — К черту затраты! И время — тоже. Это слишком важно для того, чтобы восстановить авторитет Имперских экзаменов. Вы подготовите мне этот отчет.
   — Но на это могут уйти многие годы, даже десятилетия…
   — Значит, нечего тут попусту тратить время!
   Делегация «Фронта Действия» удалилась в полной растерянности. Гэри надеялся, что пока они сочинят этот «по-настоящему полноценный» огромный отчет, пройдет немало времени, и он уже не будет премьер-министром, который обязан с этим отчетом разбираться.
   Искусство управления Империей отчасти заключалось в том; чтобы направлять инерцию Империи против нее самой. Некоторые стороны этой работы Гэри находил даже привлекательными в какой-то степени.
   Прежде чем уйти из кабинета, Гэри связался с Вольтером.
   — Вот список твоих ролей.
   — Должен признаться, у меня возникли кое-какие трудности с тем, чтобы держать в узде все фракции сразу, — сказал Вольтер. Он был одет в щегольской бархатный костюм. — Но это — возможность рисковать по-настоящему, быть в настоящем… Это все равно, что играть роль в пьесе. Ты ведь знаешь, я всегда был прирожденным актером, я создан для сцены.
   Гэри не знал, но сказал только:
   — Вот что такое на самом деле наша демократия — шоу-бизнес с кинжалами. Ублюдочное порождение правительства. Даже если это — большая, стабильная общественная формация в соответствующем окружении.
   — Рационально мыслящие люди порицают излишества демократии. Демократия обесценивает индивидуальность и превозносит толпу. — Губы Вольтера изогнулись в насмешливой улыбке. — Наибольшее достижение демократии — смерть Сократа.
   — Боюсь, столь древние подробности мне неизвестны, — вздохнул Гэри. — Ну, работай на здоровье. Всего хорошего!

Глава 18

   Гэри и Дорс смотрели, как в бездонной непроглядной ночи под ними вращается грандиозная сияющая спираль. Дорс мечтательно сказала:
   — Знаешь, а мне нравятся такие штуки… Они стояли вдвоем и смотрели на экран. Бесчисленные звезды и планеты, похожие на осколки огромных бриллиантов, усеивали первозданную черноту ночного неба.
   — Значит, ты приходишь в Императорский Дворец только для того, чтобы полюбоваться видами? — Гэри заранее приказал очистить все залы от посторонних.
   — Нет, для того, чтобы отдохнуть от ищеек и подслушивающих устройств.
   — Ты что… Тебе что, не сказали?.. Дорс покачала головой.
   — Дэниел отправил всех наших, кто уцелел, подальше от Трентора. Он мне почти ничего не рассказал.
   — Я почти уверен, что мемы больше себя не проявят. Они боятся роботов. И я немного поразмыслил над тем, что кроется за их разговорами о возмездии.
   — И страх, и ненависть сразу — это так по-человечески…
   — Однако мне кажется, они получили свое возмездие. Они говорили, что в Галактике было полным-полно иной жизни до того, как в нее пришли люди. Жизнь циклична — хорошие эпохи чередуются с плохими. Я не знаю, почему так происходит, но это так. Наверное, такое уже случалось раньше, и не раз — с промежутками в треть миллиарда лет. И от великой, высокоразвитой жизни остались лишь мертвые, иссушенные споры. И вот эти споры внедрились в нашу компьютерную сеть и превратились в программные реликты.
   — Реликты не способны убивать, — с горечью сказала Дорс.
   — Очевидно, способны, хоть и не так хорошо, как мы.
   — Не вас — нас.
   — Они ненавидят вас, роботов. Это, конечно, не значит, что они пылают особой любовью к людям — в конце концов, ведь это мы вас создали в давние-предавние времена. И отвечать за вас должны были бы мы.
   — Они такие необычные, чуждые… Гэри кивнул.
   — Я думал, что они так и останутся навечно в компьютерной сети, пока Марк и Сибил не сумеют вернуть их в исходное спорообразное состояние. Они существовали в виде спор дольше времени, чем нужно Галактике для того, чтобы совершить полный оборот вокруг своей оси.
   — Твоего «чертовски уверен» Дэниелу вполне достаточно, — сказала Дорс. — Он хочет, чтобы их истребили полностью.
   — Они полностью нейтрализованы. Если Дэниел станет их преследовать, ему придется отключать компьютерную сеть Трен-тора. А это повредит Империи. Так что ему придется смириться — как бы он ни сердился, он все равно не в силах ничего с этим сделать.
   — Надеюсь, ты не ошибся в оценке баланса сил, — сказала Дорс.
   У Гэри промелькнула мимолетная мысль: тиктаки непоправимо скомпрометировали себя в общественном мнении, напав на Ламерка. И теперь их безжалостно уничтожают по всей Галактике. И в скором времени на Тренторе, наверное, совсем не останется созданий с искусственным интеллектом.
   Гэри помрачнел. Несомненно, Дэниелу полезны оба эти следствия.
   И он, несомненно, предполагал, что создания с искусственным интеллектом все же уцелеют, а возможно, еще и будут активно действовать на Тренторе. Так, может быть, неумелые попытки Гэри вмешаться в ход событий — такие, как, например, убийство Ламерка — были тщательно подготовлены и спровоцированы самим Дэниелом? Может ли робот настолько точно предвидеть, что он, Гэри Селдон, будет делать?
   Гэри пробрала дрожь. Если это возможно… Дух захватывает! Это слишком сверхчеловеческие возможности, даже для роботов.
   Поскольку тиктаков вскоре должны были изъять из обращения, на Тренторе должен наступить кризис с производством продуктов питания. Людям придется снова изучать те работы, которые они когда-то выполняли, а потом полностью переложили на плечи тиктаков. И сменится не одно поколение, прежде чем снова сформируется общественный класс профессиональных рабочих. А тем временем множество прочих миров должны будут снабжать Трентор едой по ненадежному и уязвимому пути. Неужели Дэниел рассчитал и это тоже? И до какого предела?
   Гэри стало как-то неуютно. Он своими глазами наблюдал, как действуют силы общественного движения.
   Была ли такая проницательность результатом сочетания тысячелетнего жизненного опыта и высокоразвитого позитронного интеллекта? На мгновение Гэри вообразил себе нечеловеческий разум, необъятный и безмерно могущественный по людским меркам. Не такими ли в конце концов становятся бессмертные машины?
   Но он отбросил эту мысль. Она была слишком тревожной и неуютной, чтобы ее принять. Возможно, впоследствии, когда будет создана психоистория…
   Гэри заметил, что Дорс внимательно смотрит на него. Что же она сказала? Ах, да…
   — Да, оценка баланса… Я предчувствую…
   — Я тоже предчувствую. Теперь, когда Вольтер и Жанна занимаются рутинной работой в правительстве, а Отделением Математики руководит Юго, у меня наконец-то появилось время на то, чтобы думать.
   — И на удовольствие помучить дураков?
   — Ты про академика Потентейт? Ну, я, по крайней мере теперь, начал ее понимать. — Гэри пристально посмотрел на жену. — Дэниел сказал, что собирается покинуть Трентор. Он потерял слишком многих своих андроидов… Ты нужна ему?
   Дорс смотрела на Гэри печально и одновременно с тихой нежностью. Очень противоречивое выражение.
   — Я не могу тебя оставить.
   — Это его приказ?
   — Нет, мой собственный. Гэри стиснул зубы.
   — Ты знала кого-нибудь из тех роботов, которые погибли?
   — Некоторых знала. Мы когда-то обучались вместе… Давно, когда…
   — Можешь ничего от меня не скрывать. Я знаю, что тебе, наверное, не меньше сотни лет.
   Дорс приоткрыла рот от удивления, но быстро овладела собой.
   — Но откуда ты узнал?
   — Ты знаешь больше, чем должна бы знать.
   — Ты тоже — и в постели, и вообще… — Дорс засмеялась.
   — Я научился у одного знакомого сатира. Дорс снова рассмеялась.
   — Мне сто шестьдесят три года.
   — Да ты у меня еще совсем подросток! Несовершеннолетняя! Только попробуй сбежать с Трентора — я тебя не пущу.
   Дорс смутилась.
   — Правда?
   Гэри прикусил губу, размышляя.
   — Ну… Нет. Дорс улыбнулась.
   — Куда романтичнее было бы сказать «да»…
   — У меня вредная привычка — отвечать честно. Но если я собираюсь остаться премьер-министром, мне лучше о ней забыть.
   — Значит, ты мог бы меня отпустить? Ты по-прежнему считаешь, что настолько обязан Дэниелу?
   — Если он считает, что тебе опасно здесь оставаться, мне, наверное, лучше положиться на его мнение…
   — Ты по-прежнему настолько нам доверяешь?
   — Я всегда доверял и буду доверять роботам, которые бескорыстно служат Империи. Не многие люди на такое способны.
   — А тебе не интересно, что мы сделали, чем заслужили «возмездие» мемов?
   — Конечно, интересно! А ты знаешь что?
   Дорс покачала головой и отвернулась, глядя на огромный вращающийся диск Галактики. Голубые, пурпурные и желтые солнца скользили по своим орбитам, окруженные облачками тусклой звездной пыли…
   — Это было нечто ужасное. Дэниел был там, но он никогда об этом не заговаривал. В нашей истории об этом ничего не сказано. Я специально смотрела.
   — В прошлом Империи, которая существует тысячелетия, сокрыто множество страшных тайн. — Гэри смотрел на торжественный медленный танец сотен миллиардов сияющих звезд. — Но меня больше волнует ее будущее. Я хочу спасти Империю.
   — Тебя пугает будущее Империи?
   — Грядут ужасные катастрофы. Я вижу это по уравнениям.
   — Мы встретим их вместе.
   Гэри обнял Дорс за плечи, и они оба замерли, не отрывая взгляда от прекрасной сияющей Галактики.
   — Я мечтаю создать нечто такое… Некий способ помогать Империи даже тогда, когда нас больше не будет…
   — И ты чего-то боишься… Я вижу, — сказала Дорс. Гэри помрачнел.
   — Как ты узнала? Да… Я боюсь — боюсь хаоса, беспорядка, который наступит из-за множества причин. Множество сил, множество расходящихся векторов — все они направлены на то, чтобы разрушить установленный в Империи порядок. Я боюсь даже… Даже Академии. Академий.
   — Грядет хаос?
   — Я знаю, что даже мы сами, наше сознание произошло из хаоса. Виртуальный мир — тому свидетельство. И ты — тоже.
   Дорс мрачно заметила:
   — Я не думаю, что позитронный разум способен понять себя лучше, чем человеческий.
   — Мы — и наши разумы, и наша Империя — произошли из глубинного, внутреннего хаоса, но…
   — Ты не хочешь, чтобы этот хаос погубил Империю.
   — Я хочу, чтобы Империя осталась жить! И если она все же погибнет, я хочу, чтобы она смогла возродиться!
   Гэри было больно думать о таком будущем. Империя была подобна разуму, а разум иногда разрушается, становится безумным. Для одного, отдельно взятого разума это — катастрофа. Для Империи все гораздо хуже. Безмерно хуже.
   Если смотреть сквозь призму математики, человечество непрерывно движется вперед, сквозь окружающий мрак. Время треплет человечество жестокими штормами, ласкает в теплых солнечных лучах — а человечество и не подозревает, что такие перемены погоды строго обусловлены жесткими закономерностями, заложенными в первичные, всеобъемлющие уравнения.
   Прогоняя уравнения вперед и назад во времени, Гэри видел в разрезе весь путь человечества. Почему-то в таком виде это было особенно трогательное зрелище. В заботах о настоящем, которое окружает их здесь и сейчас, очень немногие миры утруждали себя тем, чтобы заглянуть вперед, в будущее. Нет, конечно, в напыщенных речах недостатка не было, хватало и непроходимых глупцов, которые претендовали на предсказание незримого будущего — к примеру, по раскладу карт или узорам кофейной гущи. И, направленные неверным путем, разрушались и исчезали целые Зоны.
   Гэри рассматривал развертки уравнений в перспективе, но за огромными числами видел, казалось бы, бесконечно малую величину — живых людей. Посреди безграничного королевства звезд, под законами, которые правят, подобно богам, кроются неисчислимые человеческие жизни, занятые умиранием. Потому что жить — значит в конце концов умереть.
   Законы общественного движения действуют — и люди живут, болеют, страдают, изменяются под действием сил, о существовании которых они даже не подозревают. Люди приходят в отчаяние, становятся беспомощными, одинокими, испытывают страх страдают и раскаиваются. Они плачут и смеются, терзаются муками ожидания и неведения — в мире, который они обречены так и не познать до конца и в котором они тем не менее живут.
   Этим можно гордиться. Люди — это пылинки, рассеянные во времени. Они — мельчайшие частички Империи, сильные и гордые, полные жизни. Они — составляющие уничтоженного, нарушенного порядка, полные своей собственной пустотой.
   Теперь Гэри знал наверняка, что ему не удастся спасти от гибели расшатанную неурядицами Империю — чудовище, опутанное множеством тонких нюансов и бесчисленных противоречивых заблуждений.
   Ну, что ж, спасителем Империи он не станет. Но, может быть, он все же сумеет ей помочь…
   Гэри и Дорс еще долго стояли, обнявшись, и молчали. Галактика двигалась вокруг своей оси в медленном, царственном ритме. Фонтан, расположенный неподалеку от картины Галактики, извергал в небо сверкающие струи воды. Вода, безудержно взлетающая вверх, казалась свободной — но на самом деле была навечно прикована к стальной поверхности Трентора. Как и Гэри Селдон.
   В груди Гэри поднималось какое-то сильное чувство, которому он пока не мог найти определения. Его горло сдавил спазм, и Гэри покрепче прижал к себе Дорс. Она была машиной, и женщиной, и… и чем-то большим. Было в ней что-то еще, чего Гэри не мог полностью понять, — и за это он еще сильнее ее любил.
   — Ты так обо мне заботишься… — прошептала Дорс. — Я не могу иначе.
   — Может, нам лучше попробовать просто больше жить и меньше печалиться?..
   Гэри страстно поцеловал ее и рассмеялся.
   — Ты, как всегда, права. Ведь кто знает, что нас ждет в будущем? И он подмигнул ей.