Страница:
– За кого я скажу, за того мои люди и проголосуют. Я ведь тебя не первый день знаю: ты хоть и дуб, но наш парень. Это кто с тобой?
Чебуреков представил Артема. Хозяин осмотрел парня придирчивым глазом, а затем спросил Василия Петровича, как будто Орлова рядом вовсе не было:
– Где же ты такого худого и лохматого взял? Неужто попредставительнее никого не было?
Чебуреков довольно засмеялся.
– Зато он с народом разговаривать умеет! - и рассказал несколько перлов, выданных Артемом за время их короткого знакомства. Герасимов довольно расхохотался, услыхав, как парень отбрил кандидата в депутаты в первый день знакомства.
– Электриком, говоришь, работаешь? - оценивающе прищурился хозяин, - а ко мне снабженцем пойти не желаешь?
– Коля! - укоризненно покачал головой Василий Петрович, - не тебя это не похоже - друзей обкрадывать!
– Да разве ж я обкрадываю? - возмутился Герасимов, - я только присматриваюсь!
– Знаем мы твои смотрины! - погрозил другу пальцем Чебуреков, - кто у главного агронома района личного водителя увел?
– Платить надо лучше! - оскалился хозяин, - тогда убегать никто от хозяев не будет. Я человеку сразу дом дал, он в общаге ютился, к делу толковому пристроил, оклад хороший положил. Вот так, господа хорошие! Как вам, кстати, скотч?
– Самогонка как самогонка! - пожал плечами Артем.
– Наш парень! - засмеялся Герасимов, - поэтому выпьем простой русской водки.
Обедали дома у Ткача (либо у Ткачей)? Артем постоянно пытался разъяснить для себя этот орфографический вопрос, но придумать ничего толкового не мог. Сестра Чебурекова, Инна Петровна, лишь недавно перешагнула через сорокалетний юбилей. Поэтому была свежа и подтянута, как и положено первой леди на деревне. Племянники Василия Петровича тоже оказались людьми не слишком тяжелыми в общении, несмотря на то, что Татьяна дохаживала срок, а Женя был совсем юным. Что поделать, жизнь в семнадцать лет кажется бесконечно длинной дорогой, за каждым поворотом которой ждут приятные сюрпризы. Если бы спросили Артема, то он бы сказал, что сюрпризы и вправду ждут, но большей частью неприятные. Чебуреков бы ответил, что дорога не так уж и бесконечна, а поворотов он боится, как черт ладана. Между прочим, уже известный нам сторож Точилин ответил бы тоже по-своему. Сказал бы, что вышел на финишную прямую, а все повороты давно позади. И пошли все нахрен!
Все четверо респондентов были бы по-своему правы. Возраст человека - это угол зрения на проблемы жизни и смерти. Изменяется от нуля до ста восьмидесяти градусов. И оптимальный угол для осмысления - середина жизненного отрезка. Чтобы с минимальными искажениями для глаз и с мизерными потерями для ума. Если только он есть, этот ум [17].
Все-таки, за столом чувствовалось некоторое напряжение. Может быть, сказывалась многолетняя неприязнь между Чебурековым и Ткачом. Ничто не проходит бесследно и сиюминутно: любовь или ненависть, страх или стыд. Следы сильных чувств оставляют шрамы на астральном теле и хорошо видны лишь мудрецам. Приблизительно об этом Артем поведал Василию Петровичу, когда они вечером возвращались в родной совхоз Чебурекова, в деревню Перегуды.
– Да уж! - крякнул кандидат, - а ты знаешь, у тебя, Артем, есть все шансы стать мудрецом. В твои годы я думал только о деньгах и бабах.
– А о водке? - не удержавшись, подначил шефа Орлов.
– А хули о ней думать было? Деньги на руках - все твое: и водка, и красивые женщины, и лучшие доктора в случае какой-нибудь гонореи.
– Не к ночи, уважаемый Василий Петрович, не к ночи! - одернул расшалившегося депутата Артем. Чебуреков после вино-водочного ужина был склонен пошалить. Хотя бы, мысленно. Посему он запел, бездарно картавя под Максима Покровского:
– Петрович, вы пока не на трибуне, - безжалостно осадил шефа Орлов, - или вы, вообще, о большой сцене мечтаете?
– Не хами, помощник! - благодушно сказал Василий Петрович, - может ты думаешь, что у кандидатов и руководителей высшего звена нервы из стали? Ничего подобного - обычное волокно! Так что не мешай мне нервные клетки восстанавливать!
– Они же вроде не восстанавливаются, - с сомнением возразил с водительского сиденья Миша.
– Я разработал уникальную методику, - откровенно признался Чебуреков, - вечером выпиваешь бутылку водки, а утром - как огурчик!
– Этой уникальной методике завтра ровно пятьсот лет исполнится, - проворчал негромко Артем, но его никто не услышал.
Автомобиль пожирал километры, Чебуреков со счастливой улыбкой напевал что-то из «Самоцветов», а Михаил пристально следил за дорогой. Не приведи господь, какой пьяный под колеса попадет - сразу крест на двух карьерах: его, как водителя, и Чебурекова, как депутата. А пьяных вечерней июльской порой хватает. Таскаются на роверах [18]из деревни в деревню: кто к девкам наведывается, кто самогон подешевле ищет. А кто-то уже нашел, и из последних сил ползет обратно. Вот этих то и следовало опасаться в первую очередь. Поэтому водитель, насупившись, пожирал очами освещенное фарами пространство перед несущимся автомобилем и мечтал о теплом диване и холодном пиве.
– Василий Петрович, - внезапно сказал Артем, - вы ведь завтра в Петровск на совещание отбываете. Может, подкинете меня сегодня до Березовки?
– Что, уже по дому соскучился? - сочувственно спросил Чебуреков, - но ты прав, черт меня побери. Завтра тебе делать нечего. Мишка, дружок, заедем в Березовку!
«Суки!» - подумал Миша, мечты которого вновь отодвигались на неопределенное время. Ведь в Березовке шефу обязательно захочется навестить Птицына. А это - не меньше бутылки на двоих. В лучшем случае.
– Ну, не сердись! - глянул в его сторону шеф, - ты ведь меня знаешь. Не обижу.
Водиле полегчало. Ведь «не сердись» означало не меньше червонца и возможность завтра взять выходной. В особо ответственных случаях, связанных с выездом в район, Василий Петрович садился за руль сам. Водитель директора - это дополнительная пара рук и глаз. Но и лишняя пара ушей. Поэтому, на такую приближенную должность берут только проверенных людей. И оттого сиденье водителя постоянно скользкое, точно от смеси вазелина с липким потом, что работа эта - отнюдь не легкая прогулка. Хороший водитель по походке угадывает настроение шефа и по барометру предсказывает его поведение. Нужно очень четко знать, когда начальству нужно посоветоваться, а когда просто выговориться; когда нужно исполнять приказ беспрекословно, а когда можно и взбрыкнуть. Взбрыкивать время от времени необходимо, чтобы шеф не думал, что его водила - ишак безвольный, а гордый жеребец, им прирученный.
В Березовку они попали, когда уже совсем стемнело. Артема высадили возле дома, а упертый Чебуреков все-таки решил заехать в гости к старому другу, которого не видел целых двое суток. Усталое лицо Михаила, освещенное панелью приборов, мелькнуло в темноте, и «Уазик» умчался, сверкая габаритными огнями. Артем вошел во двор и присел на скамейку. Вроде бы ничего не делал, а устал так, словно целый день колол дрова. Он развязал натерший с непривычки шею галстук, встал и подошел к веранде. В вечерней тишине было слышно, как внутри пьяным голосом бубнит радиоточка. Парень зашел в дом, снял одежду, взял полотенце с мылом, и в одних трусах вышел во двор. Простился и с этим последним украшением, с наслаждением пригоршней зачерпнул из бочки воды, ополоснул уставшее тело. Ощущая, как по телу проносится бодрящая волна, сунул в бочку голову.
– Спинку потереть? - услыхал он, когда обрел способность слышать. Он неспеша обернулся - шагах в десяти от него, за забором стояла Надя. Неизменный велосипед покоился справа по борту, отсвечивая светоотражателями, которые на местном диалекте именовались «катафотами». Освещенная луной, девушка была похожа на богиню рассвета. Заблудившуюся. Во всяком случае, в ее взгляде было что-то блудливое когда она глядела на него.
Артем неспешно прикрыл свой стыд и срам полотенцем. Трусы одиноко лежали на скамейке.
– Я тебе мерещусь! - спокойно сказал он, - на самом деле я в Перегудах, в объятиях роскошного матраса.
– Тем не менее, ты здесь! - произнесла она, - ведь у меня, в отличие от некоторых, вещих глюков по пьяни не бывает. Так что, прячь свои родимые пятна.
– У меня нет родимых пятен, - сообщил парень, - заходи, что ты там стоишь. А я, пардон, пойду в дом - переоденусь.
Он взял с лавки предмет своего нижнего белья и отнес его в стиральную машину. Быстренько вытерся, надел чистое белье и натянул спортивный костюм. Когда через пару минут он вышел на крыльцо Надежды уже не было. Пожав плечами, он посмотрел в бочке, за ней. Еще раз пожал плечами, вернулся в дом. В поведении этой девушки было что-то странное, даже нелепое. А может она ему и вправду пригрезилась? Как бы развевая туман иллюзорности, зазвонил телефон.
– Алло! - раздраженно сказал он, сняв трубку.
– Для особо мнительных товарищей сообщаем, - раздался в аппарате приглушенный голос с характерными интонациями, - что увиденное вами родимое пятно на указанном месте и впрямь присутствует. Что не дает вам повода делать неправильные выводы.
– Надя, не глупи! - взмолился парень, - что у тебя за манера, приезжать на три минуты, а затем смываться? Тебе что-то было нужно?
– Единственное, что было нужно - убедиться, что некий бабник ночует дома, а не в объятиях Марины…
В трубке послышались короткие гудки. Раздраженность Артема заставила его залезть в холодильник и выпить целых две бутылки «Балтики». Лишь после этого он обрел способность к беспристрастному мышлению. То, что он ей небезразличен - это факт. Только вот высказывает Надя свое небезразличие, мягко говоря, странными методами. Стоп! А что мы вообще знаем о девичьих методах? Когда-то, десять лет назад его супруга воспользовалась другой схемой: ночь - шампанское - залет - женитьба. Тогда так было принято. Один из безотказных способов брака по расчету. А что расчет у девицы оказался неправильный, так это - молодость, неопытность. Второй раз она сделала необходимую поправку, и удача улыбнулась ей. Нынче она супруга столичного журналиста из перспективной газеты с претенциозным названием «Время новостей».
Включив телевизор на канал для полуночников, парень углубился в просмотр фильма «из жизни вампиров». Вампиры сегодня были какие-то вялые, точно невыспавшиеся, да и он предпочитал другие жанры: боевики, комедии, на крайний случай, мелодрамы. Посмотрев эту тягомотину минут двадцать, Артем вырубил телек и завалился спать. Сон пришел моментально и подарил ему чудесное приключение в колхозном саду, где главными героями были он и вездесущая дочка главного инженера - Пешеходова Надя. Он до исступления целовал то самое родимое пятно, а сзади стоял Мустафа и снимал действо на новую цифровую камеру от Canon. Вообщем, парень был несказанно рад, когда его разбудил телефонный звонок. За окном утро было в самом разгаре - орды комаров стучали головами в стекло, просясь в тепло и уют. Артем показал им кулак и снял трубку.
– Тёма! - раздался в утренней тишине голос Наждачного, - слава богу, ты дома!
– Ну, можно сказать и так, - без особого энтузиазма ответил Орлов, - он уже знал, что последует дальше. Краткая интермедия и полный патетики финал.
– Косилка эта импортная сломалась, едри ее мать! - хрипел Николай, - не заводится никак! И ПИМы [19]ждут! Четыре штуки! Хлопцы пока в карты гуляют, но вот-вот за вином побегут! Так я присылаю за тобой машину!
– Присылай! - зевнул Артем, - но учти, я еще не пил кофе.
– Какое кофе! - заорала трубка, - ты сначала косилку почини, а потом хоть коньяк пей!
Прибыв на место, парень обнаружил в беседке четверых трактористов и оператора немецкого силосоуборочного комплекса и, в отчаянии рвавшем на себе бакенбарды. Трактористы смачно шлепали картами и обсуждали, как обгадится директор, если новая косилка дала дуба. Оператор - злополучный Вовка Горох подбежал к Артему и, щедро пересыпая свою речь ненормативной лексикой, стал рассказывать, что долбаный «немец» не желает раскладываться в рабочее положение. Артем тут же сделал Наждачному втык за неправильный анамнез и потребовал голосом старшего ассенизатора из всемирно известного анекдота:
– ФАК [20]!
– Чего? - не понял Горох, - ты кого посылаешь?
Трактористы перестали шлепать картами и вытянули тощие шеи из беседки.
– Тьма-тьмущая! - махнул рукой Артем, - я сказал не Fuck, а FAQ, чувствуете разницу?
– Я тебе, падла, сейчас яйца оторву, - пообещал Горох, - и ты почувствуешь разницу. Между мужиком и бабой.
– Будешь сморкаться, не починю твою сноповязалку! - гордо выдал Тема, - и я в десанте служил. Мне не так-то просто яйца вырвать.
– Зае…ли! - заорал Наждачный, - что ты там про «фак» говорил! Это что такое? В комплект входит?
– Конечно, входит! - заорал уже Артем, - «талмуд» давай! Справочник по этой хрени на колесиках!
– Так бы и сказал! - обиделся Николай, - не мог по-русски толком объяснить, что тебе нужно? Факаешь, точно пьяный поц на всех. Володя, давай книжку!
– А толку? - свесился из кабины Горох, - она на английском языке. Даже не на немецком.
– Ты что, по-немецки понимаешь? - удивился Наждачный.
– Пару слов, - не стал скромничать Горох, - ругательных. Я в Германии служил.
– Идиот, - пожал плечами Николай, - давай книгу.
– В зеркало глянь! - отозвался Володя, - вы же с Пешеходом эту косилку покупали. Нельзя было инструкцию на русском языке вытребовать?
– Эта косилка нам по лизингу перепала! - огрызнулся Наждачный, - у совхоза никогда столько денег не будет, чтобы немецкий комплекс сразу купить.
– Тихо вы! - прикрикнул на спорщиков Артем, - Чапай думает.
– Гля! - изумились трактористы, - наш электрик на английском читает!
– Не-а! - раздался другой голос, - он просто буквы знакомые ищет.
Наждачный бросил в их сторону уничижительный взгляд, и пролетарии умолкли. Тем временем Артем добрался до электрической схемы распределения электромагнитых клапанов и принялся рассматривать условия перехода комплекса в рабочее положение. Затем согнал Гороха с кресла оператора и уселся сам.
– Заведи! - сказал он.
Володя повернул ключ зажигания, и огромный механизм ожил. Компьютер тотчас засвистел, запереливался разноцветными огоньками.
– Бля! - укоризненно сказал Артем, - ну вот же надпись: «Неисправны предохранители «Фу один тире три».
– И все? - удивился Горох, - так мы сейчас заменим!
– Погоди, - раздраженно перебил его Артем, - нужно ведь узнать, отчего они сгорели. Эти предохранители отвечают за подачу сигнала на клапаны выдвижения консоли с силосопроводом в рабочее положение. Пошли шланги смотреть!
Словно два паука, Володя с Артемом поползли по комплексу, провожая взглядом змеевидные шланги с заключенной внутри электропроводкой. Часть пути шланги проделывали внутри металлической рамы, а часть - поверх ее.
– Стоп! - сказал вдруг Горох, - смотри!
– О-па! - воскликнул Артем, - вот и неисправность.
Неизвестно каким образом, но, вырвавшийся из режущего аппарата камень, перебил оба шланга и застрял между элементами сочленения рамы. Орлов быстро извлек все три провода, зачистил их и соединил, напоследок обмотав изолентой.
– Никола! - крикнул он вниз, - притащи кусок гофрированного шланга на пятнадцать миллиметров!
– А длинна? - спросил Наждачный.
– Где-то с метр.
Николай убежал на склад. Снизу трактористы, уже прекратившие карточные забавы, смотрели на копошащихся Артема с Володей.
– Горох, так что, дело будет? - крикнул Саша Князев.
– Будет! - кивнул Горох, - это вам не Буслик. Вина не попьете.
– Эй! - крикнул Саша, - отзывайте Крылова с «дистанции» - фальстарт!
Петька Маркевич сорвался с места и ринулся к дырке в заборе. Из нее, через недавно скошенный луг, было хорошо видно, как Санек самозабвенно лакает «чарлик» из горлышка. Сделав жест рукой коллегам, Петька вновь направил свой взгляд на шкодливого гонца.
– Шо такое? - спросил подбежавший Володя Князев, - Санек ногу сломал?
– Санек совесть потерял, - ответил Маркевич, - сзади валяется. А вон он и сам, без совести.
Увидав скультурно-монументальную композицию «Процесс распития чужого вина в одночку», Володя громко и презрительно свистнул. Услыхав такое дело, Санек дернулся и моментально забросил недопитую бутылку в кусты, а сам согнулся в три погибели и принялся что-то искать в траве.
– Вот, козел! - присвистнул Петька.
– Это же он наше вино недопил и выкинул! - в священном ужасе прошептал Володя, - пусть бы лежало в кабине - в другой день употребим.
– У Санька не залежится! - кивнул Маркевич.
Глупо улыбаясь, Крылов возвращался обратно, шестым чувством ощущая опасность, исходящую от забора. Возле дырки он немного постоял в нерешительности, затем сделал робкий шаг на территорию.
– С приездом! - хором воскликнули Князев и Маркевич, - устал с дороги?
– Чяво? - не понял Санек.
– А вот чяво! - размахнувшись, Петя сунул кулаком прямо в пузо бедолаги.
– Прими и от меня! - перекрестившись, Князев пустил свой кулак в режим свободного полета.
Встретившись с челюстью Санька, кинетическая энергия полета кулака погасилась, превратившись в тепловую, а часть ее поглотилась башкой Крылова, заставив ту прилично дернуться. Санек испуганно закрылся авоськой с бутылками и жалобно проблеял:
– Парни, вы чего?
– Того! - ответил Петя и отобрал у него авоську, - пошли, Володя. Вечером выпьем.
Мужики повернулись к поверженному Крылову спинами и пошли по направлению к своим тракторам.
– Погодите, а как же за ноги!?! - крикнул им вслед Санек.
– За ноги ты уже получил! - бросил Володя, - если мало, можем добавить.
Санек похлюпал носом, постоял еще немного, а затем вернулся обратно к кустам - вдруг в недопитой бутылке еще что-то осталось!
Тем временем ремонтные работы на импортном механизме были завершены: Артем собрал свои немногочисленные инструменты, а счастливый Горох завел косилку и повращал «хоботом» - так на местном наречии обозначали «силосопровод».
– Крутится! - крикнул он из кабины.
– Тоже мне, Галилей! - фыркнул Артем.
Вовка укатил заправляться, а наш герой дал небольшое интервью случившемуся здесь Бегунку.
– Ну как? - спросил загадочно Виктор.
– Ну, если в профиль - то одно, а если с вместе с тем, однако же, то как бы чего не вышло! - рассеяно ответил Артем.
– Кабина!!! - выкрикнул Бегунок, - где???
– На кабинном заводе, - бросил парень, - ты, Витя, не волнуйся. Кабину тебе послезавтра привезут. В оригинальной упаковке. Ладно, извини, мне некогда - шмотки постирал с вечера, еще не высохли.
Выйдя из проходной на улицу, он поднял глаза на окно второго этажа. В окне приемной стояла Надя и смотрела на него. Заметив, что засада раскрыта, девушка сделала ковбойский жест - сдула воображаемый дымок с воображаемого дула кольта. Артем печально кивнул ей и проследовал мимо конторы. Надя вздохнула и вернулась на свое рабочее место.
– Своего выглядывала? - спросила неслышно вошедшая минутой раньше Анечка. Надя испуганно дернулась.
– Кого это, своего?
– Ну, тебе лучше знать! - улыбнулась подруга.
Надя села за стол и продекламировала припев из некогда знаменитой песенки:
– А нынче, а нынче попрятались, суки, в окошках отдельных квартир. Ползет Козлодоев, мокры его брюки. Он стар, он желает в сортир [21].
Анечка подошла к окну и бросила взгляд на одинокую фигуру, бредущую по дороге.
– Что вы, Надежда Геннадьевна! Ваш Козлодоев отнюдь не стар - всего-то лет десять разницы.
– Одиннадцать, - задумчиво поправила подругу Надежда.
– Не один ли хрен! - бросила кассирша, - этот паренек в опасном возрасте.
– Как это? - не поняла Надя, - что еще за «опасный» возраст.
– У мужиков опасным считается возраст около тридцати лет, - со знанием дела пояснила Анечка, - тогда они опасны для таких молодых девочек, как мы. И наши мамаши им вполне по плечу.
– Не думаю, что именно по плечу, - фыркнула Надя, - хотя ты права. В сорок лет женщины еще бывают очень даже ничего. Ты что, думаешь, что моя мама смогла бы…
Аня одно время любила читать Бальзака, но фразу вставила из булгаковского «Собачьего сердца»:
– «Но профессор! Он не пропускает ни одной гнусной модистки! Ведь он так дьявольски молод!» А если серьезно, Надюша, то любой женщине в сорок лет польстило бы, что ею увлекся молодой человек. И неизвестно еще, как бы я себя повела в таком возрасте.
– Поведешь! - поправила ее Надя, - но ведь Артем не клеится ни к моей, ни к твоей маме. К чему ты начала этот разговор.
– К тому, что ты не в курсе, как облизываются на него старые клюшки. Даже наша главбух, мать пятерых детей и вполне почтенная дама, расцветает, когда «Темочка» заходит в бухгалтерию. Так что, или форсируй события, или еще чего. Упустишь стратегическую инициативу.
– Еще чего! - хмыкнула Надя, - буду я за всякими волосатыми бегать!
Аня засмеялась!
– Надюш! Да вся деревня знает, что ты не бегаешь, а на велике к нему катаешься! Сама в курсе, какие у нас с тобой шансы найти здесь в деревне приличного парня! И знаешь, кто здесь работать остается! Двоечники и тихие троечники! Все остальные в город уползают, точно жуки навозные.
Надя встала со своего места и подошла к окну. Глянула на пустую улицу и неожиданно расплакалась.
– Какие у меня шансы? Я ведь… я ведь порченная!
Аня обняла подругу и прошептала ей на ухо:
– А вдруг ему по барабану?
– Нет, Анка, - выпрямилась Надя, - мужики любят блядей, но жениться предпочитают на скромницах без бурного прошлого. А блядью я для него быть не хочу. И не буду. Так что, если есть желание, то можешь попытаться ты.
Аня тоскливо рассмеялась:
– К сожалению, в его сердце поселилась ты, хоть и не желаешь этого замечать. Ты не хочешь быть для него блядью, а я не хочу выглядеть смешной. Вот так, подруга.
После обеда к Артему забрел старик Точилин. Вызвал его во двор и предложил посидеть на лавочке - погода стояла расчудесная: не жарко и не холодно, да и комары уже пошли на убыль. Из принесенной торбы сторож достал полуторалитровую пластиковую бутылку с неким рубиновым напитком и кусок брынзы - овечьего сыра.
– Старуха моя отлично брынзу делает, - хохотнул он, - еще не разучилась. А это вино - моя гордость. Из винограда и крыжовника, кто бы мог подумать. Ведь крыжовник - это тот же виноград, только небритый! Понял, да… я пью редко, но сегодня что-то бес прощупал, и погода шепчет: займи, но выпей. Думаю, схожу к нашему интеллигенту - авось уважит старика, раздавит с ним бутылочку…
– Бутылочку, ага! - хмыкнул Артем, кивая на полуторалитровый баллон.
– Да ты не на количество, ты на качество гляди! - рассердился старик, - приучила вас Советская власть больших объемов бояться! Давай, живо неси стаканы - я тебе покажу, что это за вино.
Артем послушно сходил в дом. Принес бокалы, блюдце и нож для брынзы. Сторож Точилин налил в каждый бокал грамм по двести вина и полюбовался сквозь свой на солнце.
– Ни соринки, ни мутинки! - похвастался он. - Чистый рубин! А теперь оцени на вкус!
Парень послушно отпил грамм сто вина. И впрямь, что-то было в этом напитке. Две вкусовые гаммы, виноградная и крыжовниковая, переплетались между собой и сливались в единое целое.
– Интересный вкус! - честно сказал он. Точилин расцвел.
– Наш директор, этот кретин, каждую весну покупает у меня двадцать литров вина, - похвастался он, - для бабы своей. Ей оно хорошо шлаки выводит, говорит. Может, брешет, но она мне как-то даже подарок передала. Упаковку «Виагры», хе-хе! С понятием баба.
Сторож допил вино и подолжал:
– Я ведь когда-то половым разбойником был. Чуть не половину баб в деревне натянул на чушку. Хе-хе! Может, она мне намекала, директора жена-то? Я «Виагру» эту спрятал от греха подальше. Что прожито, то прожито, и вспоминать нечего. Хочешь, тебе подарю?
Артем в это время тоже допивал вино и чуть не подавился, услыхав предложение старика.
– Ты чего дед? - едва откашлялся он, - у меня пока проблем таковских нету, чтобы возбудитель жрать. С чего ты взял?
Точилин в это время наливал по второму бокалу и лишь хитро прищурился. Взял полоску брынзы, откусил беззубым ртом, проглотил.
– Может, и ни с чего, - наконец сказал он, - а может, и чего. Выпей винца, коль уважаешь старика, да послушай меня. У меня батька чекистом был. Преданный Советам до мозга костей, а может просто хитрый… теперь уже не разберешь. Хотел меня Феликсом назвать, в честь Дзержинского.
– И что? - спросил Артем.
Если честно, то он до сих пор не знал, как звать сторожа. Все обращались к нему одинаково: враги - по-фамилии, а те враги, что подобрее - по-отчеству: «Семеныч». Друзей у сторожа не было. Так, как по его собственному признанию, сторож в молодости всем друзьям наставил рога. Единственным другом его была жена, с которой он прожил в любви и согласии сорок пять лет. Спали они, кстати, все сорок пять лет порознь. В этом и был, по мнению Семеныча, секрет успеха. На вопрос Артема он с удовольствием ответил:
– А я не дался! Пришлось записаться Федором.
– Как, не дался? - удивился Артем, - что-то ты, дед, не договариваешь.
Семеныч рассердился.
– Чего я еще не договариваю! Батьку в район на облаву вызвали, а матери, когда пошла в сельсовет, сказали, что Феликс - женское имя. Хе-хе! Батька потом с председателем на шашках рубились. То ли из-за имени моего, то ли из-за того, что мордой я точно в председателя вышел.
Чебуреков представил Артема. Хозяин осмотрел парня придирчивым глазом, а затем спросил Василия Петровича, как будто Орлова рядом вовсе не было:
– Где же ты такого худого и лохматого взял? Неужто попредставительнее никого не было?
Чебуреков довольно засмеялся.
– Зато он с народом разговаривать умеет! - и рассказал несколько перлов, выданных Артемом за время их короткого знакомства. Герасимов довольно расхохотался, услыхав, как парень отбрил кандидата в депутаты в первый день знакомства.
– Электриком, говоришь, работаешь? - оценивающе прищурился хозяин, - а ко мне снабженцем пойти не желаешь?
– Коля! - укоризненно покачал головой Василий Петрович, - не тебя это не похоже - друзей обкрадывать!
– Да разве ж я обкрадываю? - возмутился Герасимов, - я только присматриваюсь!
– Знаем мы твои смотрины! - погрозил другу пальцем Чебуреков, - кто у главного агронома района личного водителя увел?
– Платить надо лучше! - оскалился хозяин, - тогда убегать никто от хозяев не будет. Я человеку сразу дом дал, он в общаге ютился, к делу толковому пристроил, оклад хороший положил. Вот так, господа хорошие! Как вам, кстати, скотч?
– Самогонка как самогонка! - пожал плечами Артем.
– Наш парень! - засмеялся Герасимов, - поэтому выпьем простой русской водки.
Обедали дома у Ткача (либо у Ткачей)? Артем постоянно пытался разъяснить для себя этот орфографический вопрос, но придумать ничего толкового не мог. Сестра Чебурекова, Инна Петровна, лишь недавно перешагнула через сорокалетний юбилей. Поэтому была свежа и подтянута, как и положено первой леди на деревне. Племянники Василия Петровича тоже оказались людьми не слишком тяжелыми в общении, несмотря на то, что Татьяна дохаживала срок, а Женя был совсем юным. Что поделать, жизнь в семнадцать лет кажется бесконечно длинной дорогой, за каждым поворотом которой ждут приятные сюрпризы. Если бы спросили Артема, то он бы сказал, что сюрпризы и вправду ждут, но большей частью неприятные. Чебуреков бы ответил, что дорога не так уж и бесконечна, а поворотов он боится, как черт ладана. Между прочим, уже известный нам сторож Точилин ответил бы тоже по-своему. Сказал бы, что вышел на финишную прямую, а все повороты давно позади. И пошли все нахрен!
Все четверо респондентов были бы по-своему правы. Возраст человека - это угол зрения на проблемы жизни и смерти. Изменяется от нуля до ста восьмидесяти градусов. И оптимальный угол для осмысления - середина жизненного отрезка. Чтобы с минимальными искажениями для глаз и с мизерными потерями для ума. Если только он есть, этот ум [17].
Все-таки, за столом чувствовалось некоторое напряжение. Может быть, сказывалась многолетняя неприязнь между Чебурековым и Ткачом. Ничто не проходит бесследно и сиюминутно: любовь или ненависть, страх или стыд. Следы сильных чувств оставляют шрамы на астральном теле и хорошо видны лишь мудрецам. Приблизительно об этом Артем поведал Василию Петровичу, когда они вечером возвращались в родной совхоз Чебурекова, в деревню Перегуды.
– Да уж! - крякнул кандидат, - а ты знаешь, у тебя, Артем, есть все шансы стать мудрецом. В твои годы я думал только о деньгах и бабах.
– А о водке? - не удержавшись, подначил шефа Орлов.
– А хули о ней думать было? Деньги на руках - все твое: и водка, и красивые женщины, и лучшие доктора в случае какой-нибудь гонореи.
– Не к ночи, уважаемый Василий Петрович, не к ночи! - одернул расшалившегося депутата Артем. Чебуреков после вино-водочного ужина был склонен пошалить. Хотя бы, мысленно. Посему он запел, бездарно картавя под Максима Покровского:
– Не слышу аплодисментов! - пожаловался он водителю, окончив скабрезный припев.
Мишка спит и Зайка спит,
Только сифилис и СПИД,
Пролетая над планетой,
Всех накажут, кто шалит.
– Петрович, вы пока не на трибуне, - безжалостно осадил шефа Орлов, - или вы, вообще, о большой сцене мечтаете?
– Не хами, помощник! - благодушно сказал Василий Петрович, - может ты думаешь, что у кандидатов и руководителей высшего звена нервы из стали? Ничего подобного - обычное волокно! Так что не мешай мне нервные клетки восстанавливать!
– Они же вроде не восстанавливаются, - с сомнением возразил с водительского сиденья Миша.
– Я разработал уникальную методику, - откровенно признался Чебуреков, - вечером выпиваешь бутылку водки, а утром - как огурчик!
– Этой уникальной методике завтра ровно пятьсот лет исполнится, - проворчал негромко Артем, но его никто не услышал.
Автомобиль пожирал километры, Чебуреков со счастливой улыбкой напевал что-то из «Самоцветов», а Михаил пристально следил за дорогой. Не приведи господь, какой пьяный под колеса попадет - сразу крест на двух карьерах: его, как водителя, и Чебурекова, как депутата. А пьяных вечерней июльской порой хватает. Таскаются на роверах [18]из деревни в деревню: кто к девкам наведывается, кто самогон подешевле ищет. А кто-то уже нашел, и из последних сил ползет обратно. Вот этих то и следовало опасаться в первую очередь. Поэтому водитель, насупившись, пожирал очами освещенное фарами пространство перед несущимся автомобилем и мечтал о теплом диване и холодном пиве.
– Василий Петрович, - внезапно сказал Артем, - вы ведь завтра в Петровск на совещание отбываете. Может, подкинете меня сегодня до Березовки?
– Что, уже по дому соскучился? - сочувственно спросил Чебуреков, - но ты прав, черт меня побери. Завтра тебе делать нечего. Мишка, дружок, заедем в Березовку!
«Суки!» - подумал Миша, мечты которого вновь отодвигались на неопределенное время. Ведь в Березовке шефу обязательно захочется навестить Птицына. А это - не меньше бутылки на двоих. В лучшем случае.
– Ну, не сердись! - глянул в его сторону шеф, - ты ведь меня знаешь. Не обижу.
Водиле полегчало. Ведь «не сердись» означало не меньше червонца и возможность завтра взять выходной. В особо ответственных случаях, связанных с выездом в район, Василий Петрович садился за руль сам. Водитель директора - это дополнительная пара рук и глаз. Но и лишняя пара ушей. Поэтому, на такую приближенную должность берут только проверенных людей. И оттого сиденье водителя постоянно скользкое, точно от смеси вазелина с липким потом, что работа эта - отнюдь не легкая прогулка. Хороший водитель по походке угадывает настроение шефа и по барометру предсказывает его поведение. Нужно очень четко знать, когда начальству нужно посоветоваться, а когда просто выговориться; когда нужно исполнять приказ беспрекословно, а когда можно и взбрыкнуть. Взбрыкивать время от времени необходимо, чтобы шеф не думал, что его водила - ишак безвольный, а гордый жеребец, им прирученный.
В Березовку они попали, когда уже совсем стемнело. Артема высадили возле дома, а упертый Чебуреков все-таки решил заехать в гости к старому другу, которого не видел целых двое суток. Усталое лицо Михаила, освещенное панелью приборов, мелькнуло в темноте, и «Уазик» умчался, сверкая габаритными огнями. Артем вошел во двор и присел на скамейку. Вроде бы ничего не делал, а устал так, словно целый день колол дрова. Он развязал натерший с непривычки шею галстук, встал и подошел к веранде. В вечерней тишине было слышно, как внутри пьяным голосом бубнит радиоточка. Парень зашел в дом, снял одежду, взял полотенце с мылом, и в одних трусах вышел во двор. Простился и с этим последним украшением, с наслаждением пригоршней зачерпнул из бочки воды, ополоснул уставшее тело. Ощущая, как по телу проносится бодрящая волна, сунул в бочку голову.
– Спинку потереть? - услыхал он, когда обрел способность слышать. Он неспеша обернулся - шагах в десяти от него, за забором стояла Надя. Неизменный велосипед покоился справа по борту, отсвечивая светоотражателями, которые на местном диалекте именовались «катафотами». Освещенная луной, девушка была похожа на богиню рассвета. Заблудившуюся. Во всяком случае, в ее взгляде было что-то блудливое когда она глядела на него.
Артем неспешно прикрыл свой стыд и срам полотенцем. Трусы одиноко лежали на скамейке.
– Я тебе мерещусь! - спокойно сказал он, - на самом деле я в Перегудах, в объятиях роскошного матраса.
– Тем не менее, ты здесь! - произнесла она, - ведь у меня, в отличие от некоторых, вещих глюков по пьяни не бывает. Так что, прячь свои родимые пятна.
– У меня нет родимых пятен, - сообщил парень, - заходи, что ты там стоишь. А я, пардон, пойду в дом - переоденусь.
Он взял с лавки предмет своего нижнего белья и отнес его в стиральную машину. Быстренько вытерся, надел чистое белье и натянул спортивный костюм. Когда через пару минут он вышел на крыльцо Надежды уже не было. Пожав плечами, он посмотрел в бочке, за ней. Еще раз пожал плечами, вернулся в дом. В поведении этой девушки было что-то странное, даже нелепое. А может она ему и вправду пригрезилась? Как бы развевая туман иллюзорности, зазвонил телефон.
– Алло! - раздраженно сказал он, сняв трубку.
– Для особо мнительных товарищей сообщаем, - раздался в аппарате приглушенный голос с характерными интонациями, - что увиденное вами родимое пятно на указанном месте и впрямь присутствует. Что не дает вам повода делать неправильные выводы.
– Надя, не глупи! - взмолился парень, - что у тебя за манера, приезжать на три минуты, а затем смываться? Тебе что-то было нужно?
– Единственное, что было нужно - убедиться, что некий бабник ночует дома, а не в объятиях Марины…
В трубке послышались короткие гудки. Раздраженность Артема заставила его залезть в холодильник и выпить целых две бутылки «Балтики». Лишь после этого он обрел способность к беспристрастному мышлению. То, что он ей небезразличен - это факт. Только вот высказывает Надя свое небезразличие, мягко говоря, странными методами. Стоп! А что мы вообще знаем о девичьих методах? Когда-то, десять лет назад его супруга воспользовалась другой схемой: ночь - шампанское - залет - женитьба. Тогда так было принято. Один из безотказных способов брака по расчету. А что расчет у девицы оказался неправильный, так это - молодость, неопытность. Второй раз она сделала необходимую поправку, и удача улыбнулась ей. Нынче она супруга столичного журналиста из перспективной газеты с претенциозным названием «Время новостей».
Включив телевизор на канал для полуночников, парень углубился в просмотр фильма «из жизни вампиров». Вампиры сегодня были какие-то вялые, точно невыспавшиеся, да и он предпочитал другие жанры: боевики, комедии, на крайний случай, мелодрамы. Посмотрев эту тягомотину минут двадцать, Артем вырубил телек и завалился спать. Сон пришел моментально и подарил ему чудесное приключение в колхозном саду, где главными героями были он и вездесущая дочка главного инженера - Пешеходова Надя. Он до исступления целовал то самое родимое пятно, а сзади стоял Мустафа и снимал действо на новую цифровую камеру от Canon. Вообщем, парень был несказанно рад, когда его разбудил телефонный звонок. За окном утро было в самом разгаре - орды комаров стучали головами в стекло, просясь в тепло и уют. Артем показал им кулак и снял трубку.
– Тёма! - раздался в утренней тишине голос Наждачного, - слава богу, ты дома!
– Ну, можно сказать и так, - без особого энтузиазма ответил Орлов, - он уже знал, что последует дальше. Краткая интермедия и полный патетики финал.
– Косилка эта импортная сломалась, едри ее мать! - хрипел Николай, - не заводится никак! И ПИМы [19]ждут! Четыре штуки! Хлопцы пока в карты гуляют, но вот-вот за вином побегут! Так я присылаю за тобой машину!
– Присылай! - зевнул Артем, - но учти, я еще не пил кофе.
– Какое кофе! - заорала трубка, - ты сначала косилку почини, а потом хоть коньяк пей!
Прибыв на место, парень обнаружил в беседке четверых трактористов и оператора немецкого силосоуборочного комплекса и, в отчаянии рвавшем на себе бакенбарды. Трактористы смачно шлепали картами и обсуждали, как обгадится директор, если новая косилка дала дуба. Оператор - злополучный Вовка Горох подбежал к Артему и, щедро пересыпая свою речь ненормативной лексикой, стал рассказывать, что долбаный «немец» не желает раскладываться в рабочее положение. Артем тут же сделал Наждачному втык за неправильный анамнез и потребовал голосом старшего ассенизатора из всемирно известного анекдота:
– ФАК [20]!
– Чего? - не понял Горох, - ты кого посылаешь?
Трактористы перестали шлепать картами и вытянули тощие шеи из беседки.
– Тьма-тьмущая! - махнул рукой Артем, - я сказал не Fuck, а FAQ, чувствуете разницу?
– Я тебе, падла, сейчас яйца оторву, - пообещал Горох, - и ты почувствуешь разницу. Между мужиком и бабой.
– Будешь сморкаться, не починю твою сноповязалку! - гордо выдал Тема, - и я в десанте служил. Мне не так-то просто яйца вырвать.
– Зае…ли! - заорал Наждачный, - что ты там про «фак» говорил! Это что такое? В комплект входит?
– Конечно, входит! - заорал уже Артем, - «талмуд» давай! Справочник по этой хрени на колесиках!
– Так бы и сказал! - обиделся Николай, - не мог по-русски толком объяснить, что тебе нужно? Факаешь, точно пьяный поц на всех. Володя, давай книжку!
– А толку? - свесился из кабины Горох, - она на английском языке. Даже не на немецком.
– Ты что, по-немецки понимаешь? - удивился Наждачный.
– Пару слов, - не стал скромничать Горох, - ругательных. Я в Германии служил.
– Идиот, - пожал плечами Николай, - давай книгу.
– В зеркало глянь! - отозвался Володя, - вы же с Пешеходом эту косилку покупали. Нельзя было инструкцию на русском языке вытребовать?
– Эта косилка нам по лизингу перепала! - огрызнулся Наждачный, - у совхоза никогда столько денег не будет, чтобы немецкий комплекс сразу купить.
– Тихо вы! - прикрикнул на спорщиков Артем, - Чапай думает.
– Гля! - изумились трактористы, - наш электрик на английском читает!
– Не-а! - раздался другой голос, - он просто буквы знакомые ищет.
Наждачный бросил в их сторону уничижительный взгляд, и пролетарии умолкли. Тем временем Артем добрался до электрической схемы распределения электромагнитых клапанов и принялся рассматривать условия перехода комплекса в рабочее положение. Затем согнал Гороха с кресла оператора и уселся сам.
– Заведи! - сказал он.
Володя повернул ключ зажигания, и огромный механизм ожил. Компьютер тотчас засвистел, запереливался разноцветными огоньками.
– Бля! - укоризненно сказал Артем, - ну вот же надпись: «Неисправны предохранители «Фу один тире три».
– И все? - удивился Горох, - так мы сейчас заменим!
– Погоди, - раздраженно перебил его Артем, - нужно ведь узнать, отчего они сгорели. Эти предохранители отвечают за подачу сигнала на клапаны выдвижения консоли с силосопроводом в рабочее положение. Пошли шланги смотреть!
Словно два паука, Володя с Артемом поползли по комплексу, провожая взглядом змеевидные шланги с заключенной внутри электропроводкой. Часть пути шланги проделывали внутри металлической рамы, а часть - поверх ее.
– Стоп! - сказал вдруг Горох, - смотри!
– О-па! - воскликнул Артем, - вот и неисправность.
Неизвестно каким образом, но, вырвавшийся из режущего аппарата камень, перебил оба шланга и застрял между элементами сочленения рамы. Орлов быстро извлек все три провода, зачистил их и соединил, напоследок обмотав изолентой.
– Никола! - крикнул он вниз, - притащи кусок гофрированного шланга на пятнадцать миллиметров!
– А длинна? - спросил Наждачный.
– Где-то с метр.
Николай убежал на склад. Снизу трактористы, уже прекратившие карточные забавы, смотрели на копошащихся Артема с Володей.
– Горох, так что, дело будет? - крикнул Саша Князев.
– Будет! - кивнул Горох, - это вам не Буслик. Вина не попьете.
– Эй! - крикнул Саша, - отзывайте Крылова с «дистанции» - фальстарт!
Петька Маркевич сорвался с места и ринулся к дырке в заборе. Из нее, через недавно скошенный луг, было хорошо видно, как Санек самозабвенно лакает «чарлик» из горлышка. Сделав жест рукой коллегам, Петька вновь направил свой взгляд на шкодливого гонца.
– Шо такое? - спросил подбежавший Володя Князев, - Санек ногу сломал?
– Санек совесть потерял, - ответил Маркевич, - сзади валяется. А вон он и сам, без совести.
Увидав скультурно-монументальную композицию «Процесс распития чужого вина в одночку», Володя громко и презрительно свистнул. Услыхав такое дело, Санек дернулся и моментально забросил недопитую бутылку в кусты, а сам согнулся в три погибели и принялся что-то искать в траве.
– Вот, козел! - присвистнул Петька.
– Это же он наше вино недопил и выкинул! - в священном ужасе прошептал Володя, - пусть бы лежало в кабине - в другой день употребим.
– У Санька не залежится! - кивнул Маркевич.
Глупо улыбаясь, Крылов возвращался обратно, шестым чувством ощущая опасность, исходящую от забора. Возле дырки он немного постоял в нерешительности, затем сделал робкий шаг на территорию.
– С приездом! - хором воскликнули Князев и Маркевич, - устал с дороги?
– Чяво? - не понял Санек.
– А вот чяво! - размахнувшись, Петя сунул кулаком прямо в пузо бедолаги.
– Прими и от меня! - перекрестившись, Князев пустил свой кулак в режим свободного полета.
Встретившись с челюстью Санька, кинетическая энергия полета кулака погасилась, превратившись в тепловую, а часть ее поглотилась башкой Крылова, заставив ту прилично дернуться. Санек испуганно закрылся авоськой с бутылками и жалобно проблеял:
– Парни, вы чего?
– Того! - ответил Петя и отобрал у него авоську, - пошли, Володя. Вечером выпьем.
Мужики повернулись к поверженному Крылову спинами и пошли по направлению к своим тракторам.
– Погодите, а как же за ноги!?! - крикнул им вслед Санек.
– За ноги ты уже получил! - бросил Володя, - если мало, можем добавить.
Санек похлюпал носом, постоял еще немного, а затем вернулся обратно к кустам - вдруг в недопитой бутылке еще что-то осталось!
Тем временем ремонтные работы на импортном механизме были завершены: Артем собрал свои немногочисленные инструменты, а счастливый Горох завел косилку и повращал «хоботом» - так на местном наречии обозначали «силосопровод».
– Крутится! - крикнул он из кабины.
– Тоже мне, Галилей! - фыркнул Артем.
Вовка укатил заправляться, а наш герой дал небольшое интервью случившемуся здесь Бегунку.
– Ну как? - спросил загадочно Виктор.
– Ну, если в профиль - то одно, а если с вместе с тем, однако же, то как бы чего не вышло! - рассеяно ответил Артем.
– Кабина!!! - выкрикнул Бегунок, - где???
– На кабинном заводе, - бросил парень, - ты, Витя, не волнуйся. Кабину тебе послезавтра привезут. В оригинальной упаковке. Ладно, извини, мне некогда - шмотки постирал с вечера, еще не высохли.
Выйдя из проходной на улицу, он поднял глаза на окно второго этажа. В окне приемной стояла Надя и смотрела на него. Заметив, что засада раскрыта, девушка сделала ковбойский жест - сдула воображаемый дымок с воображаемого дула кольта. Артем печально кивнул ей и проследовал мимо конторы. Надя вздохнула и вернулась на свое рабочее место.
– Своего выглядывала? - спросила неслышно вошедшая минутой раньше Анечка. Надя испуганно дернулась.
– Кого это, своего?
– Ну, тебе лучше знать! - улыбнулась подруга.
Надя села за стол и продекламировала припев из некогда знаменитой песенки:
– А нынче, а нынче попрятались, суки, в окошках отдельных квартир. Ползет Козлодоев, мокры его брюки. Он стар, он желает в сортир [21].
Анечка подошла к окну и бросила взгляд на одинокую фигуру, бредущую по дороге.
– Что вы, Надежда Геннадьевна! Ваш Козлодоев отнюдь не стар - всего-то лет десять разницы.
– Одиннадцать, - задумчиво поправила подругу Надежда.
– Не один ли хрен! - бросила кассирша, - этот паренек в опасном возрасте.
– Как это? - не поняла Надя, - что еще за «опасный» возраст.
– У мужиков опасным считается возраст около тридцати лет, - со знанием дела пояснила Анечка, - тогда они опасны для таких молодых девочек, как мы. И наши мамаши им вполне по плечу.
– Не думаю, что именно по плечу, - фыркнула Надя, - хотя ты права. В сорок лет женщины еще бывают очень даже ничего. Ты что, думаешь, что моя мама смогла бы…
Аня одно время любила читать Бальзака, но фразу вставила из булгаковского «Собачьего сердца»:
– «Но профессор! Он не пропускает ни одной гнусной модистки! Ведь он так дьявольски молод!» А если серьезно, Надюша, то любой женщине в сорок лет польстило бы, что ею увлекся молодой человек. И неизвестно еще, как бы я себя повела в таком возрасте.
– Поведешь! - поправила ее Надя, - но ведь Артем не клеится ни к моей, ни к твоей маме. К чему ты начала этот разговор.
– К тому, что ты не в курсе, как облизываются на него старые клюшки. Даже наша главбух, мать пятерых детей и вполне почтенная дама, расцветает, когда «Темочка» заходит в бухгалтерию. Так что, или форсируй события, или еще чего. Упустишь стратегическую инициативу.
– Еще чего! - хмыкнула Надя, - буду я за всякими волосатыми бегать!
Аня засмеялась!
– Надюш! Да вся деревня знает, что ты не бегаешь, а на велике к нему катаешься! Сама в курсе, какие у нас с тобой шансы найти здесь в деревне приличного парня! И знаешь, кто здесь работать остается! Двоечники и тихие троечники! Все остальные в город уползают, точно жуки навозные.
Надя встала со своего места и подошла к окну. Глянула на пустую улицу и неожиданно расплакалась.
– Какие у меня шансы? Я ведь… я ведь порченная!
Аня обняла подругу и прошептала ей на ухо:
– А вдруг ему по барабану?
– Нет, Анка, - выпрямилась Надя, - мужики любят блядей, но жениться предпочитают на скромницах без бурного прошлого. А блядью я для него быть не хочу. И не буду. Так что, если есть желание, то можешь попытаться ты.
Аня тоскливо рассмеялась:
– К сожалению, в его сердце поселилась ты, хоть и не желаешь этого замечать. Ты не хочешь быть для него блядью, а я не хочу выглядеть смешной. Вот так, подруга.
После обеда к Артему забрел старик Точилин. Вызвал его во двор и предложил посидеть на лавочке - погода стояла расчудесная: не жарко и не холодно, да и комары уже пошли на убыль. Из принесенной торбы сторож достал полуторалитровую пластиковую бутылку с неким рубиновым напитком и кусок брынзы - овечьего сыра.
– Старуха моя отлично брынзу делает, - хохотнул он, - еще не разучилась. А это вино - моя гордость. Из винограда и крыжовника, кто бы мог подумать. Ведь крыжовник - это тот же виноград, только небритый! Понял, да… я пью редко, но сегодня что-то бес прощупал, и погода шепчет: займи, но выпей. Думаю, схожу к нашему интеллигенту - авось уважит старика, раздавит с ним бутылочку…
– Бутылочку, ага! - хмыкнул Артем, кивая на полуторалитровый баллон.
– Да ты не на количество, ты на качество гляди! - рассердился старик, - приучила вас Советская власть больших объемов бояться! Давай, живо неси стаканы - я тебе покажу, что это за вино.
Артем послушно сходил в дом. Принес бокалы, блюдце и нож для брынзы. Сторож Точилин налил в каждый бокал грамм по двести вина и полюбовался сквозь свой на солнце.
– Ни соринки, ни мутинки! - похвастался он. - Чистый рубин! А теперь оцени на вкус!
Парень послушно отпил грамм сто вина. И впрямь, что-то было в этом напитке. Две вкусовые гаммы, виноградная и крыжовниковая, переплетались между собой и сливались в единое целое.
– Интересный вкус! - честно сказал он. Точилин расцвел.
– Наш директор, этот кретин, каждую весну покупает у меня двадцать литров вина, - похвастался он, - для бабы своей. Ей оно хорошо шлаки выводит, говорит. Может, брешет, но она мне как-то даже подарок передала. Упаковку «Виагры», хе-хе! С понятием баба.
Сторож допил вино и подолжал:
– Я ведь когда-то половым разбойником был. Чуть не половину баб в деревне натянул на чушку. Хе-хе! Может, она мне намекала, директора жена-то? Я «Виагру» эту спрятал от греха подальше. Что прожито, то прожито, и вспоминать нечего. Хочешь, тебе подарю?
Артем в это время тоже допивал вино и чуть не подавился, услыхав предложение старика.
– Ты чего дед? - едва откашлялся он, - у меня пока проблем таковских нету, чтобы возбудитель жрать. С чего ты взял?
Точилин в это время наливал по второму бокалу и лишь хитро прищурился. Взял полоску брынзы, откусил беззубым ртом, проглотил.
– Может, и ни с чего, - наконец сказал он, - а может, и чего. Выпей винца, коль уважаешь старика, да послушай меня. У меня батька чекистом был. Преданный Советам до мозга костей, а может просто хитрый… теперь уже не разберешь. Хотел меня Феликсом назвать, в честь Дзержинского.
– И что? - спросил Артем.
Если честно, то он до сих пор не знал, как звать сторожа. Все обращались к нему одинаково: враги - по-фамилии, а те враги, что подобрее - по-отчеству: «Семеныч». Друзей у сторожа не было. Так, как по его собственному признанию, сторож в молодости всем друзьям наставил рога. Единственным другом его была жена, с которой он прожил в любви и согласии сорок пять лет. Спали они, кстати, все сорок пять лет порознь. В этом и был, по мнению Семеныча, секрет успеха. На вопрос Артема он с удовольствием ответил:
– А я не дался! Пришлось записаться Федором.
– Как, не дался? - удивился Артем, - что-то ты, дед, не договариваешь.
Семеныч рассердился.
– Чего я еще не договариваю! Батьку в район на облаву вызвали, а матери, когда пошла в сельсовет, сказали, что Феликс - женское имя. Хе-хе! Батька потом с председателем на шашках рубились. То ли из-за имени моего, то ли из-за того, что мордой я точно в председателя вышел.