Страница:
– Ну, здорово! - приветствовал его Артем, - за каким… в наши края?
– Директор наш - сука, - шепеляво ответил мужичок, - поймал меня пьяного, сказал: «или на два месяца в колхоз, или за забор навсегда». Пришлось вот переться сюда. Я, вообще, не комбайнер. На лесовозе работаю.
– А я, вообще, не электрик, - чистосердечно признался наш герой, - компьютеры починяю.
– Вот те раз? - удивился мужичок, - кого только в колхоз не занесет.
– У нас - совхоз, - машинально поправил мужика Артем.
– Не один ли хрен! - сплюнул тот, - тебя как звать?
– Артем Орлов, - представился наш герой.
– О-хо-хо! - заржал мужик, - совхоз имени «Гастелло»! Извини, парень, но меня предупреждали, что у вас большая половина с летающими фамилиями. Меня Витьком зовут… хм! Виктор Журавлев!
Артем удивленно посмотрел на него.
– Ну и какого ты смеялся? Чем твоя фамилия отличается от местных?
– Оттого и смеялся, - пробормотал Виктор, - яблочко к яблоньке. Вот что, Артем, не мешало бы принять за знакомство. Ты как?
Орлов отрицательно помотал головой.
– Мне нельзя. Я подшитый.
– Да ну? - удивился Виктор, - с какого такого рожна ты подшился?
– Директор наш сука - объяснил популярно парень, - поймал меня пьяного на работе, сказал: «или кодируйся, или за ворота».
– Вот это и вправду, сука! - выдохнул Виктор, - тогда что получается, работать будем?
Артем пожал плечами.
– Советую быстренько подготовить комбайн, а уж потом тебя никто не упрекнет, даже если ты и за воротник разок-другой зальешь.
– Золотые слова, Орлов! - за их спинами неслышно нарисовались директор с Наждачным, - сперва самолеты, а уж бабы и водка - на потом. Ясно?
– Ясно! - угрюмо буркнул Виктор, - прощенья просим, товарищ директор.
– За что? - удивился тот.
– За «суку», - пояснил Журавлев.
Птицын рассмеялся.
– Это не оскорбление. Особенно, в третьем лице. Вот завали мне план подготовки комбайна к уборке, я не только сукой - падлой буду. Пойдем, Николай, - обратился он к Наждачному, - поглядим, что у нас с остальными машинами.
Наждачный подмигнул Артему и поплелся вслед за директором к третьему комбайну, заранее разминая ягодицы. Третья бесхозная машина находилась в самом плачевном состоянии: потрескавшаяся резина, которой уже не помогут никакие «грибки [15]», помятый «грохот», разукомплектованный двигатель. Артем посмотрел на облупленный остов «Дона» и вздохнул.
– Тебе, Витя, как первому прибывшему, самый толковый комбайн всучили. Сейчас поменяем генератор, поставим аккумуляторы - и в путь.
– Как же! - вздохнул Журавлев, - а ножи поменять в жатке, да прошприцевать все точки, да три шланга сменить. И это только то, что знает завгар. А сколько еще скрытых болячек!
– У-у, разнылся! Тебе помощника толкового дали! Три сезона на этом комбайне отработал. Все точки здесь знает: и слабые, и сильные, и эрогенные. Вон, Пашка идет. Паша, покажи дяде свой корабль, тьфу, комбайн!
Семнадцатилетний Паша Самойлов, окончивший в этом году школу, зло пробасил:
– Просил же этих дуболомов дать мне комбайн! «Не положено! Менты лютуют!» А чуть что, только и слышишь: «В войну четырнадцатилетки по двенадцать часов у станка стояли - шпингалеты точили! А такие как ты, Паша, языков на переднем крае добывали!»
Журавлев оценивающе взглянул на своего помощника.
– Так ты можешь сам на этой штуковине работать?
Паша повел не по-детски могучими плечами:
– Конечно, могу! Я в прошлый год с Саньком работал. Почти весь сезон за штурвалом отсидел, пока Санек пьяный на бункере спал!
– Здорово! - обрадовался Виктор, - меня научишь.
– Во, бля! - выругался пацан, - где они этого клоуна откопали? Да ты знаешь, дядя, что по регламенту я получаю половину от твоего заработка? Потому, что не имею прав на трактор! А если бы имел, то получал бы семьдесят, согласно решению правления. И в договоре нихрена не указано, что помощник обязуется учить рулить комбайнера!
– Но-но, Паша! - предостерегающе поднял руку Артем, - нехорошо так со старшими разговаривать. Это во-первых. Во-вторых, человек сюда не рвался. Направили для оказания шефской помощи совхозу.
– И в-третьих, - добавил Журавлев, - давай так сделаем: сложим после уборочной наши деньги, и все это поделим пополам. Годится?
– Годится! - протянул Самойлов, - а ты, дядя, меня потом не кинешь? А то у нас такие тут чуваки… наобещают, а потом в кусты.
Журавлев злобно оскалился:
– Ты на кого, малец, батон крошишь? Я три года на зоне шоферов стеклом брил! Фуфло гнать дитям не приучен, не в бабках дело!
Артем повернулся в сторону Виктора.
– Остынь, Чикатило! Не пужай пацана, не все такие честные.
Мужик сплюнул сквозь сжатые зубы.
– Да нервы ни в… никуда не годятся. Сначала отослали в командировку не по адресу - пионеры надо мной издеваются, и выпить не с кем, подлечиться после вчерашнего. Ладно, проехали.
Орлов глянул на опешившего Павла.
– Паша, сгоняй за пивом. Видишь, человек перенервничал, а вам два месяца жопой к жопе работать. Вот тебе пятачок, купи полтора литра. Я тоже стаканчик выпью.
– У меня есть деньги, - сказал, утирая со лба пот, Виктор.
– У меня тоже, - бросил Паша.
– Так крути! - крикнул Артем, - не мучай меня. А ты, ротвейлер, пошли за аккумуляторами. Пронесешь сто метров семьдесят кило - вся дурь из организма выветрится.
– А чо «ротвейлер»? - не понял Журавлев.
– Слюна с клыков капает, - засмеялся Артем, - и еще: «ест все, особенно любит маленьких детей».
Если бы конструкторов комбайна «Дон 1500» заставили несколько раз совершить процедуру установки-снятия аккумуляторных батарей, то вполне вероятно, что место их расположения было бы все-таки иное. Но конструкторы протирали штаны в ОКБ, а вышеупомянутую процедуру совершают колхозные механизаторы. И костерят при этом конструкторов на все лады. Виктор Журавлев как минимум шесть раз упомянул по-матушке главного конструктора и несколько десятков раз все КБ, когда ему, бедному, с перепою пришлось тащить на высоту второго этажа по неудобной, полностью отвесной лестнице семидесятикилограммовые батареи.
– Нет, я все же хотел бы заглянул им в глаза! - орал он, надрываясь, когда тяжеленная бандура отдавила ему пальцы при неловком маневре, - я хотел бы оторвать им их чугунные причиндалы! Артем, ну куда это годится! Я на лесосплаве в Якутии так не надрывался, как здесь!
Привлеченный криком, подошел Наждачный. Глядя, как рабочий баюкает отдавленную конечность, спросил:
– Мужики, ну вы в курсе! Если травма, то дома с «сеновала упал». Жить будешь, Журавлев?
– Жить буду, но летать - никогда! - промычал Виктор, - Христом богом заклинаю, уйди начальник, под матюка попадешь.
– А я чо? Я - ничо! - сказал Николай и быстро скрылся за навесом. За «начальника» он мог простить и не такое.
Приехал Паша с баллоном «Очаковского».
– Два литра, и еще стаканчик! - с гордостью сказал он, - чур, стаканчик мне!
Не успел Артем поставить аккумуляторы и подрубить хитро сотканный генератор, как явилась зареванная Надя.
– Пока… пока в военкомат с утра съездила, девки из бухгалтерии в компьютер влезли! - сообщила она. Теперь даже на мышку не реагирует! Директор велел идти к тебе, кланяться. Тема-а!!!
– Погоди, не реви! - сказал ей парень, - иди к себе, я сейчас возбуждение найду и тотчас прибегу. Хорошо?
Надя посмотрела на него недоуменным взглядом, но все-таки кивнула и медленно побрела в контору. Виктор рассмеялся, позабыв про отдавленные пальцы.
– Ну, и что ты ей сказал? В каком виде теперь она тебя ждать будет?
– А что такого? - не понял Артем.
– Возбуждение он только найдет, ой, не могу! - засмеялся и Паша.
– Придурки! - констатировал парень, копаясь в скользких и грязных проводах, - напряжение нужно на генератор подать, чтобы он заработал!
– Я то это понимаю! - кивнул Виктор, - а вот поймет ли она, какое-такое возбуждение ты ищешь в потрохах этого монстра!
Артем замысловато выругался и продолжал копаться в проводах. Вскоре искомый провод был найден и присоединен к возбуждающей обмотке. Один из проводов шел с генератора на тахометр, самый толстый красного цвета - на амперметр, а вот чего ради болтался четвертый огрызок? Поймав Наждачного, Артем задал вопрос насчет схемы комбайна.
– Пошел ты! - чертыхнулся Николай, - была одна, так Пешеходов ее несколько лет отдал в совхоз Урицкого. На пару дней, конечно…
– Ну и ты, иди тоже! - пожелал успехов соседу Артем, - дай бензину, руки помыть. Я сейчас иду в контору, от меня должно хорошо пахнуть.
– Это ты перепутал, - сказал Николай, - это тебе к токсикоманам, на другой конец Березовки.
– Ну, и какие проблемы, молодежь? - нарочито бодрым голосом поинтересовался Артем, заходя в приемную.
Возле компьютера с глазами на мокром месте сидели Анечка и Надя. Судя по всему, им уже мерещились выговоры в личном деле и восстановление оргтехники «за свой счет». Из-за едва прикрытой двери доносилось грозное сопение директора.
– Да я только пару раз мышкой нажала! - оправдывалась Анечка, - Надя в туалет вышла…
– Анка! - протестующе хлюпнула носом Надя.
– Да что тут такого, все мы люди! - отмахнулась Анечка, - у нас в институте был курс по ПЭВМ. Бухучет и все такое. Вот я и решила вспомнить молодость.
– Вспомнила? - спросил Артем, глядя на хорошенькую кассиршу, которая не отпраздновала и четвертьвековой юбилей.
– Ох! - заплакала девушка.
Орлов придирчивым оком глянул на синий экран смерти, явления которого в ХРюше Билл Гейтс вроде бы как не обещал. Но, в то же время, такого явления и не отрицал. Вглядевшись в рядок английского текста, который венчала характерная эпитафия “system halted”, Артем замычал. Услышав этот душераздирающий звук, девушки заплакали громче. Из директорского кабинета донесся звук горна - Птицын продувал заложенный нос.
– Ша, киндеры! - шикнул на девчат парень, - шефа в депрессию не вгоняйте. Надюша, освободи место первого пилота… сейчас мы попробуем спасти этот «Титаник».
Загрузившись в безопасном режиме, он обнаружил, что слетели драйвера видео и контроллеров IDE. Моля Господа (истинный крест), чтобы неведомый хардверщик, устанавливающий ХРюшу, не отрубил «восстановление системы», велел загрузиться с «последними работоспособными параметрами». ХРюша завелась и стала грузиться.
– Где дрова на видюху? - привычно спросил он. Надя остолбенело смотрела на него. Вспомнив, где находится, он хмыкнул:
– Документы от всего этого. Где?
– Сейчас! - Надежда пулей сорвалась с места и полезла в нижний ящик шкафа. Плотная юбка вызывающе обтянула окружности. Артем вздохнул и глянул на Анечку. Та смотрела на него, ожидая реакции.
– Честное слово, я не специально, - покаялся парень, - для работы нужно.
Аня вытерла носовым платком красные глаза и шмыгнула носом. До директора в плане сочности саунда ей было, конечно, далеко. Надя тем временем, сдувая с лица непослушную челку, протянула Артему коробку из-под материнской платы, где лежало все на свете: документация, диски с драйверами, лишние болтики и надорванные пакетики от ЗИП. Ухватив диск, шедший в комплекте к материнской плате, он вставил его в устройство чтения компакт-дисков. На экране возникла характерная заставка с выбором услуг. Вся процедура не заняла и пяти минут. Вскоре компьютер был готов к работе. Анечка, восторженно чмокнув Артема в щеку, умчалась к себе, а отчего-то покрасневшая Надя хмуро сказала:
– Ну, чего уселся? За помощь спасибо, а дальше я сама разберусь.
– Надя, ты чего? - уставился на нее Артем, - шлея под хвост попала?
– Иди отсюда! - повторила Надя, - что-то разговор слишком часто вокруг моего хвоста сосредотачивается!
Внезапно подал голос Птицын.
– Орлов, ты еще здесь?
– Да, Владимир Михайлович!
– Зайди.
Артем отворил дверь и вошел в кабинет. Недавно директор раскошелился на евроремонт, поэтому с непривычки глаза у парня ослепли. На фоне мебели «под орех», освещенный скрытыми в фальшпотолке светильниками, директор восседал за своим массивным столом, точно противоположность «Мыслителю» Огюста Родена.
– Ну что там с нашей «фисгармонией»? - спросил он, - отстроил?
– Так точно! - вытянулся Артем.
– Не ерничай! Сильно там девки напортачили? - поинтересовался шеф, отворачиваясь к сейфу.
– Да они и не виноваты, собственно, - ответил парень, удивленно глядя, как на директорском столе появляется графинчик с темно-янтарной жидкостью и две хрустальные рюмки.
– Дверь прикрой, - кивнул директор на явный непорядок. Артем молча исполнил просьбу.
– Что-то я так и не дождался от тебя приглашения на коньяк, - сварливо заметил Птицын, - решил вот сам пригласить.
Артем неопределенно пожал плечами.
– Так я думал, Владимир Михайлович, что вы шутите, - виновато сказал он.
– По поводу коньяка, Орлов, не шутят, - серьезно произнес директор, разливая жидкость по рюмкам, - ну-с, будем!
Орлов покорно выпил коньяк и зажевал его кусочком шоколада, извлеченным из того же сейфа. Птицын долго цедил свой. Наконец, прикончив его, он сказал:
– Что же мне с тобой делать? Я ведь позвонил в управление, узнал, сколько стоит услуга «специалиста». Да-с! Недешево. Но и ты пойми, я не могу тебе сто баксов в месяц платить за эту фисгармонь! Бабы в бухгалтерии взбунтуются. Это ведь оклад специалиста среднего звена!
– Я, господин директор, специалист высшего класса, - скромно произнес Артем.
– Нахал, - сказал, как выплюнул Птицын, - высшей марки! Вот, держи двадцать баксов, и мы в расчете. А если наши работницы еще чего-нибудь учудят, тогда я им устрою. Проведи среди них ликбез, что ли… Ладно, давай еще по одной - на посошок, видишь, темно уже.
Когда Артем шел к двери, директор внезапно произнес:
– И ты это… цени. Двадцатку то я хотел с утра своей жене отдать.
Парень едва не рыгнул свежевыпитым коньяком.
– А что, ваша супруга без денег не…
– Да! - прервал его Птицын, - но за деньги гораздо лучше.
Глава 7.
– Директор наш - сука, - шепеляво ответил мужичок, - поймал меня пьяного, сказал: «или на два месяца в колхоз, или за забор навсегда». Пришлось вот переться сюда. Я, вообще, не комбайнер. На лесовозе работаю.
– А я, вообще, не электрик, - чистосердечно признался наш герой, - компьютеры починяю.
– Вот те раз? - удивился мужичок, - кого только в колхоз не занесет.
– У нас - совхоз, - машинально поправил мужика Артем.
– Не один ли хрен! - сплюнул тот, - тебя как звать?
– Артем Орлов, - представился наш герой.
– О-хо-хо! - заржал мужик, - совхоз имени «Гастелло»! Извини, парень, но меня предупреждали, что у вас большая половина с летающими фамилиями. Меня Витьком зовут… хм! Виктор Журавлев!
Артем удивленно посмотрел на него.
– Ну и какого ты смеялся? Чем твоя фамилия отличается от местных?
– Оттого и смеялся, - пробормотал Виктор, - яблочко к яблоньке. Вот что, Артем, не мешало бы принять за знакомство. Ты как?
Орлов отрицательно помотал головой.
– Мне нельзя. Я подшитый.
– Да ну? - удивился Виктор, - с какого такого рожна ты подшился?
– Директор наш сука - объяснил популярно парень, - поймал меня пьяного на работе, сказал: «или кодируйся, или за ворота».
– Вот это и вправду, сука! - выдохнул Виктор, - тогда что получается, работать будем?
Артем пожал плечами.
– Советую быстренько подготовить комбайн, а уж потом тебя никто не упрекнет, даже если ты и за воротник разок-другой зальешь.
– Золотые слова, Орлов! - за их спинами неслышно нарисовались директор с Наждачным, - сперва самолеты, а уж бабы и водка - на потом. Ясно?
– Ясно! - угрюмо буркнул Виктор, - прощенья просим, товарищ директор.
– За что? - удивился тот.
– За «суку», - пояснил Журавлев.
Птицын рассмеялся.
– Это не оскорбление. Особенно, в третьем лице. Вот завали мне план подготовки комбайна к уборке, я не только сукой - падлой буду. Пойдем, Николай, - обратился он к Наждачному, - поглядим, что у нас с остальными машинами.
Наждачный подмигнул Артему и поплелся вслед за директором к третьему комбайну, заранее разминая ягодицы. Третья бесхозная машина находилась в самом плачевном состоянии: потрескавшаяся резина, которой уже не помогут никакие «грибки [15]», помятый «грохот», разукомплектованный двигатель. Артем посмотрел на облупленный остов «Дона» и вздохнул.
– Тебе, Витя, как первому прибывшему, самый толковый комбайн всучили. Сейчас поменяем генератор, поставим аккумуляторы - и в путь.
– Как же! - вздохнул Журавлев, - а ножи поменять в жатке, да прошприцевать все точки, да три шланга сменить. И это только то, что знает завгар. А сколько еще скрытых болячек!
– У-у, разнылся! Тебе помощника толкового дали! Три сезона на этом комбайне отработал. Все точки здесь знает: и слабые, и сильные, и эрогенные. Вон, Пашка идет. Паша, покажи дяде свой корабль, тьфу, комбайн!
Семнадцатилетний Паша Самойлов, окончивший в этом году школу, зло пробасил:
– Просил же этих дуболомов дать мне комбайн! «Не положено! Менты лютуют!» А чуть что, только и слышишь: «В войну четырнадцатилетки по двенадцать часов у станка стояли - шпингалеты точили! А такие как ты, Паша, языков на переднем крае добывали!»
Журавлев оценивающе взглянул на своего помощника.
– Так ты можешь сам на этой штуковине работать?
Паша повел не по-детски могучими плечами:
– Конечно, могу! Я в прошлый год с Саньком работал. Почти весь сезон за штурвалом отсидел, пока Санек пьяный на бункере спал!
– Здорово! - обрадовался Виктор, - меня научишь.
– Во, бля! - выругался пацан, - где они этого клоуна откопали? Да ты знаешь, дядя, что по регламенту я получаю половину от твоего заработка? Потому, что не имею прав на трактор! А если бы имел, то получал бы семьдесят, согласно решению правления. И в договоре нихрена не указано, что помощник обязуется учить рулить комбайнера!
– Но-но, Паша! - предостерегающе поднял руку Артем, - нехорошо так со старшими разговаривать. Это во-первых. Во-вторых, человек сюда не рвался. Направили для оказания шефской помощи совхозу.
– И в-третьих, - добавил Журавлев, - давай так сделаем: сложим после уборочной наши деньги, и все это поделим пополам. Годится?
– Годится! - протянул Самойлов, - а ты, дядя, меня потом не кинешь? А то у нас такие тут чуваки… наобещают, а потом в кусты.
Журавлев злобно оскалился:
– Ты на кого, малец, батон крошишь? Я три года на зоне шоферов стеклом брил! Фуфло гнать дитям не приучен, не в бабках дело!
Артем повернулся в сторону Виктора.
– Остынь, Чикатило! Не пужай пацана, не все такие честные.
Мужик сплюнул сквозь сжатые зубы.
– Да нервы ни в… никуда не годятся. Сначала отослали в командировку не по адресу - пионеры надо мной издеваются, и выпить не с кем, подлечиться после вчерашнего. Ладно, проехали.
Орлов глянул на опешившего Павла.
– Паша, сгоняй за пивом. Видишь, человек перенервничал, а вам два месяца жопой к жопе работать. Вот тебе пятачок, купи полтора литра. Я тоже стаканчик выпью.
– У меня есть деньги, - сказал, утирая со лба пот, Виктор.
– У меня тоже, - бросил Паша.
– Так крути! - крикнул Артем, - не мучай меня. А ты, ротвейлер, пошли за аккумуляторами. Пронесешь сто метров семьдесят кило - вся дурь из организма выветрится.
– А чо «ротвейлер»? - не понял Журавлев.
– Слюна с клыков капает, - засмеялся Артем, - и еще: «ест все, особенно любит маленьких детей».
Если бы конструкторов комбайна «Дон 1500» заставили несколько раз совершить процедуру установки-снятия аккумуляторных батарей, то вполне вероятно, что место их расположения было бы все-таки иное. Но конструкторы протирали штаны в ОКБ, а вышеупомянутую процедуру совершают колхозные механизаторы. И костерят при этом конструкторов на все лады. Виктор Журавлев как минимум шесть раз упомянул по-матушке главного конструктора и несколько десятков раз все КБ, когда ему, бедному, с перепою пришлось тащить на высоту второго этажа по неудобной, полностью отвесной лестнице семидесятикилограммовые батареи.
– Нет, я все же хотел бы заглянул им в глаза! - орал он, надрываясь, когда тяжеленная бандура отдавила ему пальцы при неловком маневре, - я хотел бы оторвать им их чугунные причиндалы! Артем, ну куда это годится! Я на лесосплаве в Якутии так не надрывался, как здесь!
Привлеченный криком, подошел Наждачный. Глядя, как рабочий баюкает отдавленную конечность, спросил:
– Мужики, ну вы в курсе! Если травма, то дома с «сеновала упал». Жить будешь, Журавлев?
– Жить буду, но летать - никогда! - промычал Виктор, - Христом богом заклинаю, уйди начальник, под матюка попадешь.
– А я чо? Я - ничо! - сказал Николай и быстро скрылся за навесом. За «начальника» он мог простить и не такое.
Приехал Паша с баллоном «Очаковского».
– Два литра, и еще стаканчик! - с гордостью сказал он, - чур, стаканчик мне!
Не успел Артем поставить аккумуляторы и подрубить хитро сотканный генератор, как явилась зареванная Надя.
– Пока… пока в военкомат с утра съездила, девки из бухгалтерии в компьютер влезли! - сообщила она. Теперь даже на мышку не реагирует! Директор велел идти к тебе, кланяться. Тема-а!!!
– Погоди, не реви! - сказал ей парень, - иди к себе, я сейчас возбуждение найду и тотчас прибегу. Хорошо?
Надя посмотрела на него недоуменным взглядом, но все-таки кивнула и медленно побрела в контору. Виктор рассмеялся, позабыв про отдавленные пальцы.
– Ну, и что ты ей сказал? В каком виде теперь она тебя ждать будет?
– А что такого? - не понял Артем.
– Возбуждение он только найдет, ой, не могу! - засмеялся и Паша.
– Придурки! - констатировал парень, копаясь в скользких и грязных проводах, - напряжение нужно на генератор подать, чтобы он заработал!
– Я то это понимаю! - кивнул Виктор, - а вот поймет ли она, какое-такое возбуждение ты ищешь в потрохах этого монстра!
Артем замысловато выругался и продолжал копаться в проводах. Вскоре искомый провод был найден и присоединен к возбуждающей обмотке. Один из проводов шел с генератора на тахометр, самый толстый красного цвета - на амперметр, а вот чего ради болтался четвертый огрызок? Поймав Наждачного, Артем задал вопрос насчет схемы комбайна.
– Пошел ты! - чертыхнулся Николай, - была одна, так Пешеходов ее несколько лет отдал в совхоз Урицкого. На пару дней, конечно…
– Ну и ты, иди тоже! - пожелал успехов соседу Артем, - дай бензину, руки помыть. Я сейчас иду в контору, от меня должно хорошо пахнуть.
– Это ты перепутал, - сказал Николай, - это тебе к токсикоманам, на другой конец Березовки.
– Ну, и какие проблемы, молодежь? - нарочито бодрым голосом поинтересовался Артем, заходя в приемную.
Возле компьютера с глазами на мокром месте сидели Анечка и Надя. Судя по всему, им уже мерещились выговоры в личном деле и восстановление оргтехники «за свой счет». Из-за едва прикрытой двери доносилось грозное сопение директора.
– Да я только пару раз мышкой нажала! - оправдывалась Анечка, - Надя в туалет вышла…
– Анка! - протестующе хлюпнула носом Надя.
– Да что тут такого, все мы люди! - отмахнулась Анечка, - у нас в институте был курс по ПЭВМ. Бухучет и все такое. Вот я и решила вспомнить молодость.
– Вспомнила? - спросил Артем, глядя на хорошенькую кассиршу, которая не отпраздновала и четвертьвековой юбилей.
– Ох! - заплакала девушка.
Орлов придирчивым оком глянул на синий экран смерти, явления которого в ХРюше Билл Гейтс вроде бы как не обещал. Но, в то же время, такого явления и не отрицал. Вглядевшись в рядок английского текста, который венчала характерная эпитафия “system halted”, Артем замычал. Услышав этот душераздирающий звук, девушки заплакали громче. Из директорского кабинета донесся звук горна - Птицын продувал заложенный нос.
– Ша, киндеры! - шикнул на девчат парень, - шефа в депрессию не вгоняйте. Надюша, освободи место первого пилота… сейчас мы попробуем спасти этот «Титаник».
Загрузившись в безопасном режиме, он обнаружил, что слетели драйвера видео и контроллеров IDE. Моля Господа (истинный крест), чтобы неведомый хардверщик, устанавливающий ХРюшу, не отрубил «восстановление системы», велел загрузиться с «последними работоспособными параметрами». ХРюша завелась и стала грузиться.
– Где дрова на видюху? - привычно спросил он. Надя остолбенело смотрела на него. Вспомнив, где находится, он хмыкнул:
– Документы от всего этого. Где?
– Сейчас! - Надежда пулей сорвалась с места и полезла в нижний ящик шкафа. Плотная юбка вызывающе обтянула окружности. Артем вздохнул и глянул на Анечку. Та смотрела на него, ожидая реакции.
– Честное слово, я не специально, - покаялся парень, - для работы нужно.
Аня вытерла носовым платком красные глаза и шмыгнула носом. До директора в плане сочности саунда ей было, конечно, далеко. Надя тем временем, сдувая с лица непослушную челку, протянула Артему коробку из-под материнской платы, где лежало все на свете: документация, диски с драйверами, лишние болтики и надорванные пакетики от ЗИП. Ухватив диск, шедший в комплекте к материнской плате, он вставил его в устройство чтения компакт-дисков. На экране возникла характерная заставка с выбором услуг. Вся процедура не заняла и пяти минут. Вскоре компьютер был готов к работе. Анечка, восторженно чмокнув Артема в щеку, умчалась к себе, а отчего-то покрасневшая Надя хмуро сказала:
– Ну, чего уселся? За помощь спасибо, а дальше я сама разберусь.
– Надя, ты чего? - уставился на нее Артем, - шлея под хвост попала?
– Иди отсюда! - повторила Надя, - что-то разговор слишком часто вокруг моего хвоста сосредотачивается!
Внезапно подал голос Птицын.
– Орлов, ты еще здесь?
– Да, Владимир Михайлович!
– Зайди.
Артем отворил дверь и вошел в кабинет. Недавно директор раскошелился на евроремонт, поэтому с непривычки глаза у парня ослепли. На фоне мебели «под орех», освещенный скрытыми в фальшпотолке светильниками, директор восседал за своим массивным столом, точно противоположность «Мыслителю» Огюста Родена.
– Ну что там с нашей «фисгармонией»? - спросил он, - отстроил?
– Так точно! - вытянулся Артем.
– Не ерничай! Сильно там девки напортачили? - поинтересовался шеф, отворачиваясь к сейфу.
– Да они и не виноваты, собственно, - ответил парень, удивленно глядя, как на директорском столе появляется графинчик с темно-янтарной жидкостью и две хрустальные рюмки.
– Дверь прикрой, - кивнул директор на явный непорядок. Артем молча исполнил просьбу.
– Что-то я так и не дождался от тебя приглашения на коньяк, - сварливо заметил Птицын, - решил вот сам пригласить.
Артем неопределенно пожал плечами.
– Так я думал, Владимир Михайлович, что вы шутите, - виновато сказал он.
– По поводу коньяка, Орлов, не шутят, - серьезно произнес директор, разливая жидкость по рюмкам, - ну-с, будем!
Орлов покорно выпил коньяк и зажевал его кусочком шоколада, извлеченным из того же сейфа. Птицын долго цедил свой. Наконец, прикончив его, он сказал:
– Что же мне с тобой делать? Я ведь позвонил в управление, узнал, сколько стоит услуга «специалиста». Да-с! Недешево. Но и ты пойми, я не могу тебе сто баксов в месяц платить за эту фисгармонь! Бабы в бухгалтерии взбунтуются. Это ведь оклад специалиста среднего звена!
– Я, господин директор, специалист высшего класса, - скромно произнес Артем.
– Нахал, - сказал, как выплюнул Птицын, - высшей марки! Вот, держи двадцать баксов, и мы в расчете. А если наши работницы еще чего-нибудь учудят, тогда я им устрою. Проведи среди них ликбез, что ли… Ладно, давай еще по одной - на посошок, видишь, темно уже.
Когда Артем шел к двери, директор внезапно произнес:
– И ты это… цени. Двадцатку то я хотел с утра своей жене отдать.
Парень едва не рыгнул свежевыпитым коньяком.
– А что, ваша супруга без денег не…
– Да! - прервал его Птицын, - но за деньги гораздо лучше.
Глава 7.
Кандидатос в депутатос.
В диспетчерской яблоку было негде упасть. С утра Наждачный лично посетил все закоулки и сладкие места, предупредил: «Хлопцы, много не пейте. Директор на общее собрание собирает». Пришли многие. Кто поглазеть на директора, кто стрельнуть рубля, а кто и уютно покемарить в уголке. Артему досталось ответственное место - как раз напротив докладчика. Птицын, упершись пузом в столешницу, изучал лица своих работников, точно меню в ресторане.
– Крылов, пересядь в угол, на «Курильскую гряду». От тебя разит, как от старого ковбоя. Вовка! Горох!
Усатое лицо тракториста медленно повернулось в сторону директора и озарилось искренним вниманием.
– Я понимаю, что ты трезв, но сядь рядом с Саньком. Лицо у тебя специфическое…
– Да что вам всем моя рожа далась! - заворчал Горох.
– Мне то ничего, я привык, - миролюбиво сказал директор, - а вот гости нервничать будут. Ну, сделай, как я прошу.
Некоторое время в помещении стоял местный вариант тишины - гудение механизаторов. Внезапно в игру включился водитель погрузчика, Иван Черный. Это его голос когда-то слышал Артем за забором, когда тот увещевал Санька за некоммерческий подход к делу.
–Михалыч, так а чего мы собрались? - спросил он, - пиво подвезут?
Директор очень не любил схлестываться с Иваном. Черный был одним из лучших работников, в меру пьющим и разбирающимся практически во всем: от мусульманского терроризма до регулирования топливного насоса. И если бы заезжему политологу удалось бы подловить Ивана на вопросах международной обстановки, то в чисто механических проблемах он разбирался на уровне инженера-конструктора.
– Через полчаса подъедет директор соседнего совхоза, Василий Петрович Чебуреков - открыл карты Птицын, - он баллотируется в депутаты Верховного Собрания. Это - нечто вроде встречи с избирателями. Расскажет вам, кто он такой и кем хочет быть. Доведет свою предвыборную платформу… да что там говорить! Сидите и слушайте, вопросы задавайте. Желательно, по существу.
Снова воцарилась тишина. Рабочие переваривали смысл сказанного. Так, как это случилось утром в понедельник, то времени для переваривания понадобилось довольно много. Тем временем Птицын дал новую вводную.
– Николаевич, - обратился он к главному инженеру, - что-то у нас скудная обстановка. Сходи в контору, и всех женщин сюда. Для облагораживания климата.
Чебуреков приехал спустя час. Его «Лендровер Дискавери» притормозил у окон диспетчерской. Птицын поморщился: к чему этот ненужный шик? Выберут депутатом, так катайся по столице хоть в «Линкольне»! Но, тем не менее, встречать старого приятеля вышел.
– Доброе утро! - поздоровался Василий Петрович, входя в диспетчерскую и морщась от смешанного аромата перегара пополам с духами турецкого производства.
Рабочие ответили нестройным ворчанием. В такое утро хорошо сломать трактор и лежать на пригорочке, подставив живот солнцу. Потягивать пивко под астраханского полосатика и не думать о том, что на свете существует Верховное Собрание, депутаты и прочие мелкие гадости. Бухгалтерия еще не пила утренний кофе, поэтому тоже полным составом сидела с кислыми лицами и особенного восторга по поводу депутатского спича не испытывала. Чебуреков осмотрел напрочь лишенный энтузиазма контингент и укоризненно глянул на Птицына. Тот изобразил пантомиму: «мол, я не виноват, что ты им не нравишься». Мимом он был хреновым, поэтому Василию Петровичу показалось, что коллега его упрекает кое в чем другом. Выразительно хлопнув ладонью по горлу, он начал свою речь.
Начало встречи, а именно ее молчаливая часть рабочим понравилась, и они стали с интересом ждать продолжения. Уперевшись руками в столешницу, Чебуреков вещал о своих взглядах на мировую политику и своем месте в ней. Говорил о трудностях в современном сельском хозяйстве и путях улучшения жизни крестьян и всех занятых в нем. Вспоминал о недостойном положении работников сельскохозяйственной отрасли по сравнению с иными секторами экономики. Бредил о лучших временах, когда у каждого крестьянина будет в услужении по два наемных работника: компьютер и минитрактор.
Но, то ли он неудачно построил свое выступление, то ли у рабочих были сильно больные головы, но слушателям показалось, что выступающий распинается о том, как будет здорово, когда он, наконец, уйдет с земли и будет кататься по асфальту в дорогой машине с депутатской неприкосновенностью. Выражение откровенной скуки стало меняться на открытое недоброжелательство и, чувствуя это, Василий Петрович откровенно завалил финальную часть.
– Какие будут ко мне вопросы? - неуверенно поинтересовался он.
«Да, брат!» - подумал Птицын, - «своим выступлением ты больше вопросов поставил, нежели ответил на них. Хорошо еще, что не в городе - там бы тебя моментально на чистую воду вывели».
– Скажите пожалуйста, Василий Петрович, - неожиданно для всех задал вопрос Артем, - если вас выберут депутатом, вы останетесь директором совхоза?
– Да! - сказал Чебуреков, не чуя подвоха, - а что?
Птицын мысленно застонал, предчувствуя, в какую лужу окунут его приятеля. «Сам виноват!» - решил он, - «куда ты лезешь с такой подготовкой?» Тем временем Артем перешел в наступление. Он встал, представился и сказал:
– Я, конечно, человек на селе новый. Но за время работы в нашем совхозе я ни разу не упомню, чтобы наш директор брал выходной. Скажите пожалуйста, Владимир Михайлович, когда в последний раз были в отпуске.
– С тех пор, как назначили директором, ни разу, - честно признался Птицын. Он глянул на Чебурекова и неуловимо пожал плечами. Мол, расхлебывай.
Орлов продолжал говорить.
– Значит, получается, что за вас ваши обязанности будет исполнять в совхозе кто-то другой. Так?
Чебуреков нехотя кивнул. До его уже тоже дошло.
– В принципе, да. Мой заместитель. Но ему не впервой.
Он оказался в положении шахматиста, который разглядел, что ему вот-вот должны поставить мат. Единственная надежда лишь на то, что оппонент сам не заметит, в каком выгодном положении находится. Но это заранее абсурдная мысль - не похож этот лохматый парень на наивного крестьянина. Уж не репортер ли переодетый - подсадная утка могущественного конкурента из Петровской мэрии?
Артем выждал эффектную паузу и задал второй вопрос, на первый взгляд не связанный с первым.
– Скажите пожалуйста, мы не в курсе… работа депутата много времени отымает?
Чебуреков облегченно рассмеялся. Куда там, это просто любопытный такой из Вовкиных работников, вовсе на репортера он и не похож!
– Ну, не знаю! Месяцев восемь-девять.
– И получается, что почти треть года за вас будет работать заместитель, а вы будете получать две зарплаты: депутатское пособие и оклад директора? - весело спросил Артем, - извините, я не буду голосовать за вас.
Механизаторы откровенно заржали. Даже сидящая в первых рядах бухгалтерия показала красивые зубы.
– Но ведь я буду представлять там ваши интересы! - растерянно выкрикнул Василий Петрович.
– Если бы мне на две эти зарплаты, то пофигу все интересы! - пробасил Черный
– Иван! - покачал головой Птицын.
– А чо, Иван? - встал тот, - спасибо, что повеселили, но Артем прав: я тоже голосовать за вашего приятеля не буду. Пусть нам, скажем, в совхоз пригонит новый картофелеуборочный комбайн (а то из двух старых в этом году вряд ли один собрать удастся), а потом мы все за него проголосуем, верно, мужики?
Чебуреков дал последний залп:
– Выберете меня, и будет вам комбайн! Немецкий!! Обещаю!!!
– Знаем мы ваши обещания! - крикнул Бегунок, - мне восемь лет новую кабину в ЗИЛ обещают!
– Виктор! - покачал головой директор.
– Я уже сорок пять лет Виктор, - выпалил Бегунок, прикрывая свою знаменитую лысину кепкой, - я на своей Светке женился и то быстрее! Она, кстати, уже лучше вас знает, что в мою машину нужно. Как в стену стучишься, ей-богу!
Народ потихоньку стал расходиться. Взволнованный Чебуреков поплелся вслед за Птицыным в его кабинет и попросил валерьянки. Владимир Михайлович достал из сейфа недопитый графин с коньяком и молча посмотрел на приятеля.
– Другого не держу, - развел руками он, - да и врачи рекомендуют.
Пропустив подряд две стопки, и зажевав позаимствованным у Нади бутербродом, Василий Петрович обрел дар речи.
– Ну, спасибо, Володя! - выдохнул он, - вот помог, так помог. Еще один такой совхоз - и на депутатском кресле придется ставить крест.
– А что ты хотел? - удивился Птицын, - за пустые обещания нынче никого не купишь. Знал ведь, что понедельник, хоть бы пива какого мужикам привез…
– Да погоди ты со своим пивом! - отмахнулся Чебуреков, - ты мне скажи, что у тебя за фрукт такой лохматый объявился? Раньше не было, вроде. Может, засланный казачок?
Птицын рассмеялся.
– Артем? Засланный? Да это мой электрик новый. Всего полгода, как работает.
– А раньше где работал? - напрягся Василий Петрович.
– Да расслабься ты! - Птицын вылил в стопку остатки коньяка, - он раньше в столице жил. Программером где-то работал, потом развелся с женой и вернулся сюда. А лихо он тебя!
– Признаться, я был не готов, что среди твоих орлов окажется такая… гм, личность. Как фамилия его?
– Так ты сам сказал - Орлов, - хозяин кабинета подвинул свое кресло к окну и уселся в него, - а что, ты его заказать хочешь?
Чебуреков медленно выцедил третью рюмку и негромко произнес:
– Если всех таких заказывать, то не с кем работать будет. Слушай, Вовка, ведь твой совхоз - самый большой в районе. Неужели ты не можешь мне обеспечить победу хоть на своем участке?
Птицын развернулся к окну и принялся смотреть с высоты второго этажа на панораму машинного двора. Ему, как приятелю, может что-нибудь и обломится от победы Василия, но во всем остальном и Артем, и Ваня Черный, и комик-Бегунок правы: им суетится не с чего.
– До выборов еще почти два месяца, - безразлично произнес он, - если сможешь выбить для совхоза немецкий комбайн, лично возглавлю колонну избирателей.
Сказал. Повернулся к приятелю, с которым побывали не в одной бане и выпили не один ящик водки. Глянул на него испытывающе. Чебурекова же едва не хватил святой Кондратий. Он некоторое время хватал воздух ртом, точно жаба после стакана спирта, а затем замысловато выругался.
– Вовка! - сказал он, - ты, надеюсь, меня с Санта-Клаусом не спутал? У меня в мешке нет картофелеуборочных комбайнов. Даже картофелекопалок нет! Даже завалящейся дрели и то - ёк!
– Но выбить сможешь! - подался вперед Птицын, - с твоими знакомствами, да и не достать импортную железяку!
– А прецедент! - возопил Чебуреков, - ты пойми, если я тебе выбью комбайн, то остальные хозяйства с меня тоже не слезут.
– Ну, им можно пообещать, что остальной пирог будут делить после победы. В конце-концов, именно у меня самое большое хозяйство в районе…
– Согласен! - выдохнул приятель, - я попробую… я выбью для тебя комбайн. Но смотри мне, чтобы по твоему участку у меня как минимум восемьдесят пять процентов было!
– Девяносто будет! - пообещал Птицын, - ну, что, может еще коньячку?
– Это само собой, - кивнул Чебуреков, - и еще: ты мне своего электрика не выделишь на предвыборный период, в команду?
– Чего? - переспросил Владимир Михайлович, - у меня один электрик на весь совхоз, пусть не самый лучший в своем роде, а ты предлагаешь… это грабеж! Да и зачем он тебе, лампочки на твоем светлом пути вкручивать?
– Крылов, пересядь в угол, на «Курильскую гряду». От тебя разит, как от старого ковбоя. Вовка! Горох!
Усатое лицо тракториста медленно повернулось в сторону директора и озарилось искренним вниманием.
– Я понимаю, что ты трезв, но сядь рядом с Саньком. Лицо у тебя специфическое…
– Да что вам всем моя рожа далась! - заворчал Горох.
– Мне то ничего, я привык, - миролюбиво сказал директор, - а вот гости нервничать будут. Ну, сделай, как я прошу.
Некоторое время в помещении стоял местный вариант тишины - гудение механизаторов. Внезапно в игру включился водитель погрузчика, Иван Черный. Это его голос когда-то слышал Артем за забором, когда тот увещевал Санька за некоммерческий подход к делу.
–Михалыч, так а чего мы собрались? - спросил он, - пиво подвезут?
Директор очень не любил схлестываться с Иваном. Черный был одним из лучших работников, в меру пьющим и разбирающимся практически во всем: от мусульманского терроризма до регулирования топливного насоса. И если бы заезжему политологу удалось бы подловить Ивана на вопросах международной обстановки, то в чисто механических проблемах он разбирался на уровне инженера-конструктора.
– Через полчаса подъедет директор соседнего совхоза, Василий Петрович Чебуреков - открыл карты Птицын, - он баллотируется в депутаты Верховного Собрания. Это - нечто вроде встречи с избирателями. Расскажет вам, кто он такой и кем хочет быть. Доведет свою предвыборную платформу… да что там говорить! Сидите и слушайте, вопросы задавайте. Желательно, по существу.
Снова воцарилась тишина. Рабочие переваривали смысл сказанного. Так, как это случилось утром в понедельник, то времени для переваривания понадобилось довольно много. Тем временем Птицын дал новую вводную.
– Николаевич, - обратился он к главному инженеру, - что-то у нас скудная обстановка. Сходи в контору, и всех женщин сюда. Для облагораживания климата.
Чебуреков приехал спустя час. Его «Лендровер Дискавери» притормозил у окон диспетчерской. Птицын поморщился: к чему этот ненужный шик? Выберут депутатом, так катайся по столице хоть в «Линкольне»! Но, тем не менее, встречать старого приятеля вышел.
– Доброе утро! - поздоровался Василий Петрович, входя в диспетчерскую и морщась от смешанного аромата перегара пополам с духами турецкого производства.
Рабочие ответили нестройным ворчанием. В такое утро хорошо сломать трактор и лежать на пригорочке, подставив живот солнцу. Потягивать пивко под астраханского полосатика и не думать о том, что на свете существует Верховное Собрание, депутаты и прочие мелкие гадости. Бухгалтерия еще не пила утренний кофе, поэтому тоже полным составом сидела с кислыми лицами и особенного восторга по поводу депутатского спича не испытывала. Чебуреков осмотрел напрочь лишенный энтузиазма контингент и укоризненно глянул на Птицына. Тот изобразил пантомиму: «мол, я не виноват, что ты им не нравишься». Мимом он был хреновым, поэтому Василию Петровичу показалось, что коллега его упрекает кое в чем другом. Выразительно хлопнув ладонью по горлу, он начал свою речь.
Начало встречи, а именно ее молчаливая часть рабочим понравилась, и они стали с интересом ждать продолжения. Уперевшись руками в столешницу, Чебуреков вещал о своих взглядах на мировую политику и своем месте в ней. Говорил о трудностях в современном сельском хозяйстве и путях улучшения жизни крестьян и всех занятых в нем. Вспоминал о недостойном положении работников сельскохозяйственной отрасли по сравнению с иными секторами экономики. Бредил о лучших временах, когда у каждого крестьянина будет в услужении по два наемных работника: компьютер и минитрактор.
Но, то ли он неудачно построил свое выступление, то ли у рабочих были сильно больные головы, но слушателям показалось, что выступающий распинается о том, как будет здорово, когда он, наконец, уйдет с земли и будет кататься по асфальту в дорогой машине с депутатской неприкосновенностью. Выражение откровенной скуки стало меняться на открытое недоброжелательство и, чувствуя это, Василий Петрович откровенно завалил финальную часть.
– Какие будут ко мне вопросы? - неуверенно поинтересовался он.
«Да, брат!» - подумал Птицын, - «своим выступлением ты больше вопросов поставил, нежели ответил на них. Хорошо еще, что не в городе - там бы тебя моментально на чистую воду вывели».
– Скажите пожалуйста, Василий Петрович, - неожиданно для всех задал вопрос Артем, - если вас выберут депутатом, вы останетесь директором совхоза?
– Да! - сказал Чебуреков, не чуя подвоха, - а что?
Птицын мысленно застонал, предчувствуя, в какую лужу окунут его приятеля. «Сам виноват!» - решил он, - «куда ты лезешь с такой подготовкой?» Тем временем Артем перешел в наступление. Он встал, представился и сказал:
– Я, конечно, человек на селе новый. Но за время работы в нашем совхозе я ни разу не упомню, чтобы наш директор брал выходной. Скажите пожалуйста, Владимир Михайлович, когда в последний раз были в отпуске.
– С тех пор, как назначили директором, ни разу, - честно признался Птицын. Он глянул на Чебурекова и неуловимо пожал плечами. Мол, расхлебывай.
Орлов продолжал говорить.
– Значит, получается, что за вас ваши обязанности будет исполнять в совхозе кто-то другой. Так?
Чебуреков нехотя кивнул. До его уже тоже дошло.
– В принципе, да. Мой заместитель. Но ему не впервой.
Он оказался в положении шахматиста, который разглядел, что ему вот-вот должны поставить мат. Единственная надежда лишь на то, что оппонент сам не заметит, в каком выгодном положении находится. Но это заранее абсурдная мысль - не похож этот лохматый парень на наивного крестьянина. Уж не репортер ли переодетый - подсадная утка могущественного конкурента из Петровской мэрии?
Артем выждал эффектную паузу и задал второй вопрос, на первый взгляд не связанный с первым.
– Скажите пожалуйста, мы не в курсе… работа депутата много времени отымает?
Чебуреков облегченно рассмеялся. Куда там, это просто любопытный такой из Вовкиных работников, вовсе на репортера он и не похож!
– Ну, не знаю! Месяцев восемь-девять.
– И получается, что почти треть года за вас будет работать заместитель, а вы будете получать две зарплаты: депутатское пособие и оклад директора? - весело спросил Артем, - извините, я не буду голосовать за вас.
Механизаторы откровенно заржали. Даже сидящая в первых рядах бухгалтерия показала красивые зубы.
– Но ведь я буду представлять там ваши интересы! - растерянно выкрикнул Василий Петрович.
– Если бы мне на две эти зарплаты, то пофигу все интересы! - пробасил Черный
– Иван! - покачал головой Птицын.
– А чо, Иван? - встал тот, - спасибо, что повеселили, но Артем прав: я тоже голосовать за вашего приятеля не буду. Пусть нам, скажем, в совхоз пригонит новый картофелеуборочный комбайн (а то из двух старых в этом году вряд ли один собрать удастся), а потом мы все за него проголосуем, верно, мужики?
Чебуреков дал последний залп:
– Выберете меня, и будет вам комбайн! Немецкий!! Обещаю!!!
– Знаем мы ваши обещания! - крикнул Бегунок, - мне восемь лет новую кабину в ЗИЛ обещают!
– Виктор! - покачал головой директор.
– Я уже сорок пять лет Виктор, - выпалил Бегунок, прикрывая свою знаменитую лысину кепкой, - я на своей Светке женился и то быстрее! Она, кстати, уже лучше вас знает, что в мою машину нужно. Как в стену стучишься, ей-богу!
Народ потихоньку стал расходиться. Взволнованный Чебуреков поплелся вслед за Птицыным в его кабинет и попросил валерьянки. Владимир Михайлович достал из сейфа недопитый графин с коньяком и молча посмотрел на приятеля.
– Другого не держу, - развел руками он, - да и врачи рекомендуют.
Пропустив подряд две стопки, и зажевав позаимствованным у Нади бутербродом, Василий Петрович обрел дар речи.
– Ну, спасибо, Володя! - выдохнул он, - вот помог, так помог. Еще один такой совхоз - и на депутатском кресле придется ставить крест.
– А что ты хотел? - удивился Птицын, - за пустые обещания нынче никого не купишь. Знал ведь, что понедельник, хоть бы пива какого мужикам привез…
– Да погоди ты со своим пивом! - отмахнулся Чебуреков, - ты мне скажи, что у тебя за фрукт такой лохматый объявился? Раньше не было, вроде. Может, засланный казачок?
Птицын рассмеялся.
– Артем? Засланный? Да это мой электрик новый. Всего полгода, как работает.
– А раньше где работал? - напрягся Василий Петрович.
– Да расслабься ты! - Птицын вылил в стопку остатки коньяка, - он раньше в столице жил. Программером где-то работал, потом развелся с женой и вернулся сюда. А лихо он тебя!
– Признаться, я был не готов, что среди твоих орлов окажется такая… гм, личность. Как фамилия его?
– Так ты сам сказал - Орлов, - хозяин кабинета подвинул свое кресло к окну и уселся в него, - а что, ты его заказать хочешь?
Чебуреков медленно выцедил третью рюмку и негромко произнес:
– Если всех таких заказывать, то не с кем работать будет. Слушай, Вовка, ведь твой совхоз - самый большой в районе. Неужели ты не можешь мне обеспечить победу хоть на своем участке?
Птицын развернулся к окну и принялся смотреть с высоты второго этажа на панораму машинного двора. Ему, как приятелю, может что-нибудь и обломится от победы Василия, но во всем остальном и Артем, и Ваня Черный, и комик-Бегунок правы: им суетится не с чего.
– До выборов еще почти два месяца, - безразлично произнес он, - если сможешь выбить для совхоза немецкий комбайн, лично возглавлю колонну избирателей.
Сказал. Повернулся к приятелю, с которым побывали не в одной бане и выпили не один ящик водки. Глянул на него испытывающе. Чебурекова же едва не хватил святой Кондратий. Он некоторое время хватал воздух ртом, точно жаба после стакана спирта, а затем замысловато выругался.
– Вовка! - сказал он, - ты, надеюсь, меня с Санта-Клаусом не спутал? У меня в мешке нет картофелеуборочных комбайнов. Даже картофелекопалок нет! Даже завалящейся дрели и то - ёк!
– Но выбить сможешь! - подался вперед Птицын, - с твоими знакомствами, да и не достать импортную железяку!
– А прецедент! - возопил Чебуреков, - ты пойми, если я тебе выбью комбайн, то остальные хозяйства с меня тоже не слезут.
– Ну, им можно пообещать, что остальной пирог будут делить после победы. В конце-концов, именно у меня самое большое хозяйство в районе…
– Согласен! - выдохнул приятель, - я попробую… я выбью для тебя комбайн. Но смотри мне, чтобы по твоему участку у меня как минимум восемьдесят пять процентов было!
– Девяносто будет! - пообещал Птицын, - ну, что, может еще коньячку?
– Это само собой, - кивнул Чебуреков, - и еще: ты мне своего электрика не выделишь на предвыборный период, в команду?
– Чего? - переспросил Владимир Михайлович, - у меня один электрик на весь совхоз, пусть не самый лучший в своем роде, а ты предлагаешь… это грабеж! Да и зачем он тебе, лампочки на твоем светлом пути вкручивать?