Дмитрий Беразинский
 
Курс оверклокинга для операторов машинного доения.
Ироническая пастораль с детективным финалом

   Оверклокинг - форсирование мощности компьютера с целью повышения его производительности .

 

Прострация

   Артем проснулся неожиданно рано - в половине шестого утра. На улице бормотали о рыбалке, бормотание это началось слева, затем некоторое время жужжало где-то позади. Когда Fade-эффект затих в правом ухе, Артем спросонья подумал, что, несмотря на двадцать семь долларов, карточка 5.1 от Creative [1]все-таки весьма неплоха, раз способна создавать такие эффекты. Затем внезапно вспомнил все, словно Шварц в боевике по мотивам творчества Филиппа Дика, и свесил бородатые ноги с истоптанной кровати.
   Он сегодня впервые идет на работу! Работать предстоит не постановщиком задач или сетевым админом, не удаленным программистом, не испытателем «железа» и даже не бета-тестировщиком. В этой богом забытой местности его способности выглядели легендой из экзотических сериалов. Нет, дяденька, работать Артему предстояло в качестве электрика при местном совхозе. Спасибо и за это. Когда бы не сосед-завгар, то не видать бы ему и этой должности. Сука сосед!
   Артем встал с кровати и по дрожащему полу подошел к трюмо - пыльная поверхность зеркала отобразила худого, но ширококостного волосатика с изможденным лицом. Свитер толстой вязки привычно улегся на место, а пятерня придала лохматости некоторый шарм. Артем скупо выругался и протер антистатической салфеткой поверхность зеркала. К сожалению, качество «картинки» не улучшилось. Подправить бы эту рожу в «Фотошопе», чтобы не пугать пейзан!
   – Какие надежды мы подавали! - пропел он, - ан нет уж и надежды! Ну, здравствуйте, родные пенаты!
   Где-то под полом шуганулась здоровенная крыса, а на улице завыл пес.

Глава 1.
Приезд

   Люди возвращаются из города в деревню в редких случаях. Вернуться назад к природе, как говорят немцы, «ZURUCK ZUR NATUR» - это значит отказаться от более-менее сносной зарплаты, от теплого сортира и магазинов со свежим хлебом и всегда присутствующими в ассортименте яйцами. Это значит расстаться с надеждами, что обуревали тебя в молодости и вернуться на круги своя. И подохнуть на этих кругах, ибо реализовать себя в этой топи практически невозможно. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Возвращаются в деревню брошенные мужья, спившиеся интеллигенты и прочие потерявшие надежду индивидуумы. В основном, неудачники.
   Артем принадлежал сразу ко всем категориям. Его «цурюк цур натур» был обдуманным шагом больного организма, уставшего от ничего неделанья, больной печени и полной безнадеги, овладевшей им к тридцати годам бренного существования. В этом «натур» Артем родился, здесь же вырос, отсюда же слинял сразу после окончания школы с надеждой забыть милые улочки и тополя как можно скорее. Воспитавшая его, сироту казанскую, тетка недавно умерла, оставив на попечение домик в родной деревне с десятью сотками надела, покосившимися дворовыми постройками и нехитрой живностью: симпатягой боровом и десятком чудно кудахчущих куриц, за которыми присматривал строгий огненно-рыжий кочет. Еще был дворовый пес по кличке Майор - разнузданное и придурковатое создание, гавкающее на любой шум - даже на звук собственных выхлопных газов. Глупые и преданные глаза его смотрели на мир, как на источник бесперебойного питания, и период неопределенности перед приездом Артема весьма тяготил песика. Майор ждал своего генерала, чтобы начать новую жизнь.
   По счастью, в сумке парня нашлось несколько куриных мослов от употребленных дорогой «ножек Буша», и кобелек с радостным визгом принялся за них. На собачьи вопли вскоре пришла соседка - баба Маня, помнившая Артема еще безволосым младенцем с пухлым личиком.
   – Ишь, как жрякает! - удивилась она, - как Алла умерла, три дня в рот ничего не брал. Совала насильно - отпихивался. Ну, здравствуй, крестничек!
   – Здравствуйте, тетя Маня, - поздоровался парень, - а у вас здесь почти ничего не изменилось.
   – А чему тут меняться? - пожала плечами женщина, - речка и лес на месте. Только вот люди какие-то хреновые стали. Кто здоровый, а кто и заболел… да и пьют много. Радиация, видать… пойдем-ка ко мне что ли, Тема, поболтаем с дороги. У Аллы в доме холодно, хотя я и протапливала день назад. Что ты хочешь - февраль во дворе. Картошечка с грибками поспела недавно… ты как, водку уважаешь?
   – Тошнит меня уже от водки, - признался Артем, - мне бы как-нибудь без нее обойтись.
   – Как все запущено! - проворчала женщина, - но от винца домашнего моего не откажешься, надеюсь?
   – Кружечку выпью, - дал себя уговорить он, - но только одну.
   – А насильно вливать в тебя никто и не будет, - пообещала тетя Маня.
   Уж стемнело за окном, и зажегся на столбе единственный на всю улицу фонарь, а Артем с тетей Маней все беседовали за жизнь. Он, ничего не скрывая, рассказал о своей городской жизни, о разводе и связанным с ним бытовым пьянством, из-за которого пришлось потерять приличную работу. Вместе с работой пришлось оставить и место в общежитии, так что о переезде в деревню он задумался до теткиной смерти. Ее безвременный уход лишь подстегнул Артема в мыслях.
   – Так что, ты к нам насовсем? - спросила соседка, - вот и хорошо. Алкиной хате давно хозяин требовался. А баба… баба сама найдется. Ты главное меньше за воротничок заливай, так от предложений отбою не будет.
   – Да ну вас, теть Маня! - отмахнулся Артем, - я о бабах и не думал.
   – Ну и напрасно! О них всегда надо думать. Пока молоденький…
   Соседка обеспокоено глянула на висящие часы.
   – Ишь ты, уже половина шестого! Пойду, покормлю Алкиного борова… тьфу, что же я говорю, глупая! Пойду твоего борова покормлю, да курей закрою. А ты располагайся, у меня переночуешь, ну а завтра пойдешь хозяйство свое обозревать. Винишка хочешь еще?
   – Да ну его, обойдусь, - ответил парень, - а сумки мои там никто не сопрет?
   – А Майор на что? - удивилась соседка, - ты не гляди, он хотя и дурачок, но гавкает исправно. В случае чего и куснуть может - вон третьего дня Колька Пасечник по пьяни перепутал хаты, так до сих пор задницу к аптекарше бинтовать ходит.
   Колька Пасечник наведывался к аптекарше вовсе не по этому, но уточнять соседка не стала. Весьма веселило парня то, что она использовала в разговоре ласкательно-уменьшительные суффиксы, точно директор известной московской фирмы «Песик и Котик».
   Утром Артем с помощью сердобольной женщины привел в порядок теткин дом и под ее надзором вытопил печь.
   – Ничяво! - одобрила его манипуляции тетя Маня, - кочегаром тебе не быть, но пожарчик в случае чего можешь нешутошный устроить. Главное запомни, сыночек, - вот эту херовинку спустя десять минут, как выгорит печечка, закрывать нужно.
   – А почему? - спросил Артем.
   – По качану! Раньше закроешь - можешь угореть и не проснуться. Сильно опоздаешь с заслоночкой - будешь в холодной хате ночевать. «Вьюшкой» хреновинку то кличут, запомнишь? Ладно, я пошла. Денежки хоть есть у тебя, горюшко мое?
   – Есть малёк, - ответил Артем, - на пару месяцев хватит.
   – Тогда ты богатенький Буратино, - засмеялась женщина, - я буду заходить, помогать по хозяйству. Смотри, не угори и не замерзни!
   Тетя Маня ушла. Парень глянул, как согбенная фигурка ее прошла через двор и исчезла за калиткой. Да, акции его котируются невысоко - на уровне грудного младенца. Но ведь он родился и вырос в дерене, ему не привыкать бегать в холодный сортир и умываться из пол-литровой эмалированной кружки. В конце-концов, человеку, который добрый десяток лет на «ты» с самым сложным механизмом, что сотворили человеческие руки… неужели он не пропишет первичный DNS какой-то печке, чтобы в хате стало тепло!
   Перво-наперво, он решил осмотреть свое «наследство». Дом находился в интересном состоянии, то есть, при отсутствии хозяйских рук вскоре мог перейти в разряд нежилых построек. Почти новая баня, да ровесник дома - сарай, навес для дров и неожиданно шикарный погреб. В принципе, неплохо. Артем с удовольствием спустился под землю и лично проинспектировал банки с вареньями и соленьями, кадки с зерном для домашней птицы и сусеки, где хранился летошний картофель. С интересом залез в просмоленный коробец и убедился, что борову еще жить да жить. Шматы сала в полпяди толщиной лежали в несколько этажей, а сверху еще располагался небольшой закопченный окорок.
   – Спасибо, тетя Алла! - выдохнул Артем, - благодаря тебе бывшему сисадмину умереть с голодухи не грозит.
   Заглянул он и в сарай, почесал за ухом флегмата борова. Пересчитал куриц, и, обнаружив в уголке полдюжины еще теплых яиц, возрадовался. Вспомнил, что тетка всегда оставляла одно яйцо на месте, остальные же пять по-хозяйски отнес в дом. Холодильник у тетки Аллы был почти новый, но вот телевизору лет пять назад стукнуло ровно десяток. Соседка говорила, что он не работает, и мастер из райцентра вот уже год обещался завезти какой-то «перемножитель».
   Сам не заметил, как протоптался до обеда. В желудке постреливало и просило жрать - парень решил, не мудрствуя лукаво, сварить два яйца и попить чайку с вареньем. Сходил с ведром во двор, зачерпнул воды из находящегося здесь же колодца. Дома глянул в буфет и обнаружил полное отсутствие хлеба. Ничего не поделаешь - нужно идти в «сельмаг», находящийся в центре деревни. Плюнув в подтаявший снег, Артем пошел переодеваться. Распаковав сумку с одеждой, надел теплый свитер и вязаную шапочку. Сунул ноги в немецкие джамп-бутсы и напялил куртку из толстой свиной кожи, сшитую год назад по заказу у столичного портного.
   Февраль - не самая лучшая пора года для прогулок, поэтому улица была практически пустынной. Лишь когда Артем свернул к деревенскому торговому ряду, где располагалась столовая, три магазина и комбинат бытового обслуживания, то обнаружил, что деревенька обитаема. У столовой, бывшей по совместительству и местной рюмочной, где продавали спиртное на разлив, стояли три аборигена. В теплой и задушевной беседе они пытались решить сложный вопрос: где догнаться. Увидав Артема, один из них попытался его окликнуть, издав опознавательное «Гей!», но наш герой прошествовал дальше, не утруждая попусту язык.
   Сельмаг процветал. Артем вспомнил ситуацию пятнадцатилетней давности, тогда очередь штурмом брала машину с сахаром, что пришла из местного райпо. Озверевший народ хватал по талонам все, что не привозили: примусы, военные сорочки, телевизоры и китайские кроссовки. Но тогда время было такое. Даже в столице были километровые очереди за трусами и туалетной бумагой, а вместе с зарплатой выдавали гору проштампованной бумаги, удостоверяющей, что каждый рублик заработан честно.
   Нынче вход в сельмаг был оформлен в лучших традициях финских забегаловок: белая пластиковая дверь, витрина со жвачками и нарядная красивая девушка, сменившая за стойкой тучную тетку с застарелым варикозным расширением вен. Избалованное дармовым шоколадом создание кокетливо стрельнуло глазами по свинячей коже и приветливо улыбнулось.
   – Добрый день, - поздоровался Артем, - хлеб у вас свежий, красавица?
   Красавица томно закатила глаза и неожиданно низким голосом ответила:
   – Хлеб у нас свежий. Только есть вы его не будете.
   Артем вопросительно уставился на девушку, ожидая продолжения. Но юное дарование посчитало, что оно свою миссию исполнило на все сто десять процентов и заткнулось.
   – Скажите, милая девушка, - попробовал подойти парень с другой стороны, - почему ваш свежий хлеб нельзя есть. Он что, с отравой?
   – У нас его только в редких случаях берут, - любезно пояснила продавец. Вглядевшись в карточку на пышной груди, Артем выяснил, что белокурую оторву зовут Алена.
   – Прошу прощения… Алена, - произнес парень, - так как мне быть?
   – В «сплавной» хлеб хороший. Из города, - наконец соизволила объяснить девушка.
   Наконец, ему стало все понятно. Он вспомнил. На другом конце деревни был еще один магазинчик. Его построили сразу после войны, когда страна восставала из пепла. По местной речушке сплавляли лес, и отдел рабочего снабжения открыл в деревне свою «факторию» - небольшой магазин, где выбор был гораздо больше, нежели в райпо. Туда даже хлеб завозили из другого города, поэтому большинство сельчан предпочитало закупаться в нем. Поблагодарив Алену за толковый совет, он уже ступил за порог, когда девушка окликнула его:
   – Скажите пожалуйста, а вы… вы случайно не режиссер?
   Вот это да! Артем вернулся и посмотрел на нее. Так хочет быть актрисой, что готова сниматься даже в подворотне. Кстати, а почему он не режиссер?
   – Нет, - любезно ответил он, - хотя мне приходилось ставить «Гамлета» на подмостках солдатского клуба. Системный администратор вас не устроит?
   Но лучик надежды, мелькнувший в глазах блондинки, уже потух. Режиссеру она отдалась бы прямо на прилавке. Ему - нет. Толстому, лысому и потному режиссеру она бы отдалась. А вот интересному и приятному в общении системному администратору - нет. Почему? Да потому, что он не режиссер. Тоже мне - признак схождения любовного треугольника!
   Насвистывая марш, он вприпрыжку спустился по ступенькам и потрусил через парк в заветный магазин. Парк недавно лишился своей главной красоты - деревьев, поэтому был похож на обычный пустырь, по рассеянности администрации не отданный под строительство. Артем вспомнил, как в детстве с приятелями с увлечением гоняли между деревьев в футбол, используя в качестве ворот стоящие рядом тополя.
   – Нефига, не Рио-де-Жанейро! - вздохнул он, проходя мимо метровых в диаметре пней.
   Еще одно напоминание о старой русской пословице: семь раз отмерь - один отрежь. В пятьдесят шестом году сделали благое дело: разбили парк. Согнанные на субботник школьники высадили полторы сотни черенков тополя. Тополь - дерево коварное. Растет быстро, вид вполне приличный, воздух очищает хорошо. Только вот стареет быстро, а, постарев, имеет обыкновение падать на голову со всей своей многотонной дури. Новое мышление пришло быстро: не успела упасть и половина тополей, как из района пришла грозная депеша: все высокие дерева - под «Штиль» [2]. Под эту статью попали также осины и березы, которые дали деревне первоначальное название - Березовка.
   Нынче родное поселение Артема выглядело, как армейский новобранец: пострижено под «ноль», закатано в асфальт и в нужных местах посыпано песочком. Исчезла даже лужа напротив хаты тети Аллы, что лет тридцать была притчей во языцех, и в которой на артемовой памяти когда-то застревали даже могучие лесовозы.
   – Братан, купи часы! - вывел Артема из раздумий чей-то больной голос.
   Напротив стоял молодой сочный «прыщ», лет на десять моложе нашего героя, со всеми симптомами тяжелого похмелья.
   – Зачем они мне? - удивился Артем, - у меня уже есть одни.
   – Продашь кому, - пожал плечами пария, - всего-то пятерку прошу. Возьмешь?
   Приглядевшись, Артем обнаружил, что ему пытаются всучить китайский самопал по цене нового «Луча».
   – Ты их брал за три, - хмыкнул он и пошел дальше.
   – Дай хоть на «чарлик» [3]! - донеслось сзади.
   – Возьмешь у Пушкина, - ответил Артем и вполголоса добавил, - пока, дефективный.
   До магазина он добрался без приключений, купил буханку хлеба и бутылку минеральной воды, после чего вернулся домой короткой дорогой - через пустырь. Сготовил себе холостяцкий обед, плавно прератившийся в ужин, а затем принялся распаковывать компьютер. Этому интересному занятию помешала все та же вредная тетка Маня, ввалившаяся к Артему, точно тевтонцы под лед Псковского озера.
   – Борова кормил? - спросила она с ходу, - ты что, не чуешь, как он орет? Половину улицы голодная скотинка разбудила, а хозяину хоть бы хны!
   Внезапно появившаяся совесть налетела на парня, завалила и принялась грызть, громко чавкая. Чувствуя, что краснеет, он ответил:
   – Только что о нем вспомнил, ей-богу, теть Маня, сейчас покормлю.
   – Это каким хреном? - спросила соседка прямолинейно и агрессивно, даже ласкательные суффиксы куда-то подевались,- ты хоть имеешь представление о свинячьих помоях?
   Когда-то Артем имел об этом представление. Но после шестнадцати лет жизни в столице воспоминания потускнели. Нет, он конечно приезжал к тетке несколько раз в год, но покойница никогда не заставляла племянника выполнять работы по хозяйству. По молчаливому обоюдному согласию, Артем при отъезде давал тетке пару сотен, которых ей хватало на оплату труда наемным работникам в течение нескольких месяцев. Так что тетка была всегда при дровах, аккуратном огороде и целехоньком заборе.
   Увидав опущенную голову парня, тетя Маня сменила гнев на милость. Поджав губы, осмотрелась в знакомой хате. Увидела коробки за спиной Артема и спросила:
   – А это еще что за херовинка? Не гексоген, случайно?
   – Компьютер, - грустно улыбнулся парень, - я на таком в городе работал.
   – Ух ты! - восхищенно сказала соседка, - тогда тебе с такой башкой скотинку трудновато кормить будет. Сколько мне подкинешь, чтобы я твою живность глядела? Двадцать пять подкинешь?
   – Двадцать пять? - переспросил он, - чего «двадцать пять?
   – Баксов, едрён батон! - удивляясь такой недогадливости, воскликнула соседка, - не деревянных же! Недорого, я чай! А мне к пенсии прибавка!
   Что-то щелкнуло в мозгу Артема. Как же он мог забыть, что деньги в деревне ценятся дороже, если так можно выразиться, реальная стоимость их чуть выше. В Минске за двадцать пять баксов он продавал рефераты, выдранные из Всемирной Сети Интернет.
   – Теть Мань! - с чувством сказал он, - я вам пятьдесят баксов платить буду. Тока вы мне и обеды готовьте, добро?
   Соседка чуть не подпрыгнула от радости. Мечта о новом цветном телевизоре начала сбываться. В старом «Витязе» цвета уже давно перемешались в какую-то психоделическую палитру, и рожи героев любимых сериалов были синюшного оттенка, точно у соседа Федора после полировки организма дихлофосом.
   – Да я тебе, милок, и обеды, и влажную уборку раз в неделю за такие деньги делать буду! Соседка за полсотни в месяц двенадцать часов на совхозной проходной высиживает. День, ночь, сорок восемь. Побегу кормить скотинку-то!
   Выйдя из веранды с ведром свинячьего теста, она засеменила к сараю.
   «Была бы помоложе, я б и легла подле тебя!» - фыркнула она, - «недолго тебе, милок, холостяковать с такими-то щедротами».
   Вечером к Артему завалился Коля Наждачный - сосед напротив, состоявший в совхозе на почетной должности заведующего мастерскими. Он был старше лет на пятнадцать, но запросто откликался на панибратское «Никола».
   – Здорово, столица! - приветливо поздоровался он, изящным движением ставя на стол пару бутылок чернила, а я пришел с работы, гляжу - свет в окне горит. Дай, думаю, зайду по-соседски.
   Артем тоскливо глянул на спиртное и буквально ощутил протесты своей печени, но вместе с тем знал, что отказ от предложения вызовет чистосердечную обиду. Поэтому молча полез в холодильник за закуской.
   – Много не ставь, - предупредил сосед, - иначе придется еще раз в сельмаг ехать. Да и мне на работу завтра. Вот-вот, кусок сала, огурец порежь, хлеб - и все. Давай кружки - давно с фарфора не пил. Говорят, вкуснее, хе-хе!
   Артем быстро соорудил нехитрую закусь, поставил на стол глиняные стаканчики, которые Коля по ошибке принял за фарфор и сел напротив.
   – Надолго к нам? - спросил он, опрокинув в пасть триста грамм вина и захрустев огурцом.
   Артем одолел лишь половину. Мерзкий привкус консерванта, разбавленного спиртом и поданный под названием «вино». В народе ласково прозывается «чарликом». Цена - три копейки в базарный день. Дешево и сердито. Вместо того, чтобы купить бутылку водки, крестьянин покупает по аналогичной цене три «чарлика» и еще на пачку печенья остается. Нормальному человеку это пить невозможно - назавтра ломит почки, но в деревне водку пьют по большим праздникам, ибо слишком накладно выходит. Хочешь крепенького - к вашим услугам шестьдесят четыре самогонные точки.
   Плотность этих самых «точек» ужасала участкового. Вспоминая курс арифметики, он делил общее количество дворов на общее число бутлегеров и совершенно не понимал, как этот бизнес может самоокупаться. Меж тем, наиболее продвинутые из бутлегеров уже разъезжали на собственных авто и переходили на чистую реализацию товара, доставляемого откуда-то из райцентра. Менее продвинутые переходили на потребление произведенного продукта и потихоньку спивались.
   Николай, как и всякий уважающий себя технарь, имел собственный аппарат, но продукт гнал только для сугубо личных нужд. Два раза перегнанный крепыш почти не отдавал сивухой, и употреблялся Наждачным исключительно в оздоровительных целях. Все остальное время Коля хлебал «компот» и ничего лучше для себя не желал.
   – Наверное, навсегда, - ответил Артем на вопрос соседа, - с женой разошлись, а в общаге - не жизнь. Да и тетка домик оставила.
   Николай кинул в пасть шматок сала и внимательно осмотрел триста раз виденный интерьер.
   – А чо? - сказал он, прожевав, - человек вполне может и в деревне жить. Я ведь живу? Хата у тебя есть, вполне нормальная. Ремонт небольшой сделаешь, холодильник есть, телевизор тоже…
   – Не работает телевизор, - сказал Артем, - умножитель, говорят, полетел. Было бы где купить, я бы сам поменял - плевое дело.
   – А с моего «Горизонта» подойдет? - спросил Наждачный, - рабочий был телек, только кинескоп накрылся. Я себе новый купил, а этот в бане стоит. Пойдем-ка, посмотрим!
   Несмотря на возражения Артема, Коля потащил его к себе в баню, где с помощью отвертки и порядочного количества матерщины был вскрыт старый телевизор и на свет божий извлечен предположительно рабочий умножитель. Заботливо прикрыв крышкой оскверненный электроприбор (чтобы не узнала жинка), Артем с Николаем вернулись за стол.
   – Когда поменяешь? - спросил Николай, - давай сейчас.
   – Темновато сейчас, - отказался Артем, - для этих работ освещение приличное требуется.
   – Где я тебе попа возьму? - недослышал Наждачный, - может бабку Пелагею попросим?
   Объяснив в двух словах Николаю его заблуждения, Артем разлил оставшееся вино по стаканам. Выпив, собеседники решили менять умножитель, «не взирая на сложные погодные условия». Работа была не ахти какая сложная, поэтому за час управились. Тревожные чувства Артема были побеждены соседским «авось» - телевизор ожил и покрылся разноцветными пятнами в районе кинескопа.
   – Ух ты! - присвистнул Николай, - хорошо, хоть не воняет! Трубке каюк?
   – Размагнитить нужно, - сказал Артем.
   – Сейчас, магнит принесу! - пообещал сосед, одевая калоши.
   – Я те принесу! - фыркнул парень, - для этого специальная петля размагничивания есть. Завтра сделаю и размагничу. Слушай, сосед, а ты когда-нибудь коньяк пробовал?
   – А у тя есть? - оживился Николай, - тогда я сбегаю домой, полендвицы копченой принесу.
   – Коньяк под сыр с лимоном пьют, - сообщил Артем, - говорят, сам Николай Второй рекомендовал. Ты куда?
   – Дык у меня и сыр есть! - на бегу ответил сосед, - и лимоны где-то в холодильнике валялись. Еще с лета!
   Утром бывшего сисадмина разобрало нешутошное похмелье. Он часа полтора ворочался в кровати, прислушиваясь к прострации и головной боли, пока к нему не ввалилась тетка Маня.
   – Доброй раницы, дорогие пьяницы! - воскликнула она, увидав на столе огрызки от сыра и полендвицы, а также жеванные лимонные шкурки.
   – У-у! - простонал Артем, - да что же это делается?
   – Меньше с Николой связывайся, - посоветовала соседка, - мужик он хозяйский, но привык в гараже дрянь всякую хлестать. Культурным людям такое пить грех. Подожди, хозяин, я тебе сейчас томатного рассолу принесу - наипервейшее дело по энтому случаю!
   Чтобы не обижать пожилую женщину, ему пришлось выпить полулитровую кружку рассолу - маринада, в котором когда-то плавали законсервированные на зиму помидоры. Честно говоря, до сих пор он считал, что байки об опохмелке рассолом не имеют под собой реальной почвы, но когда через пяток минут куда-то подевалась головная боль и появился намек на аппетит, он восхищенно поцокал языком.
   – Даже и пива не хочется! Ну, теть Мань, вы - кудесница!
   – Меньше пей и больше работай, тож кудесником станешь, - проворчала соседка, убирая разгуляй на столе, - дрова с вечера в хату приносить надобно. Они за ночь обсохнут и лучше горят. Топи печь, хозяин! Топи, пока я рядом, чтоб пожару не учинил.
   Световой день в феврале больше, нежели в начале зимы, но и его хватило лишь на то, чтобы выдрать из телека петлю, размагнитить кинескоп, собрать наконец компьютер и пообедать. А вечером вновь зашел Николай с неизменным литром «чарлика».
   – Убери, - коротко сказал Артем, - если хочешь выпить, у меня водка приличная имеется, а всякие шампуни сюда таскать нечего.
   – Ты мне навоз выкинуть не поможешь? - невинно поинтересовался Наждачный, - сын, козёл, в колледже учится, только по субботам приезжает. Приедет, и как в том фильме: «Батька, гроши!»
   – Да, гроши они брать орлы, - подхватил тему Артем, - а как говно кидать, так программист срочно понадобился. Пошли, Никола, помогу!
   Вдвоем они все за какой-то час навели порядок в сарае у соседа, скорее напоминающем маленькую ферму: шестеро поросят разной степени упитанности, две коровы и годовалый теленок «мужеска пола». С непривычки Артем сильно вспотел, и это его сильно раздражало.
   – У тебя тут всегда такой запах? - спросил он соседа, перехватывая поудобнее черенок вил.