Беразинский Дмитрий. Курс оверклокинга для операторов машинного доения.

    - Мыслю, братцы, что продаст он меня своим кашлем тамошним погранцам, - поделился своими опасениями Джон, - но не будет ему счастья.
    И исполнились остальные Опоздолы печали - халява скоро кончится. Дальше Джон сказал, что пойдет один. Шмицер рвался вслед за ним, но остальные его оттащили. Тогда старик кинулся к начальнику заставы:
    - Герр майор, человека видел! - побожился он.
    - Молодец, Юда! - оскалился майор Гроппскопф, - отсыпьте ему тридцатник и проводите до Освенцима. Заработал! Хвалю!
    Вслед за Джоном полосу препятствий преодолел и верный Иа. Заметая следы собственным хвостом, он вскинул хозяина на спину и поскакал в направлении Ланкастера. Вскоре кончился лес и началась дорога, вымощенная желтым кирпичом. Иа увеличил скорость до двух миль в час, и вот уже вскоре Джон Мак-Лауд предстал перед поросячьими глазками Торбена Дэдмена.
    - Вовремя ты, - покачал головой упырь, - а то с того боку китайской границы уже поползли слухи, что человека, похожего на тебя, распяли в Иерихоне.
    - Всех не распнут! - засмеялся Джон, - мы, жиды, триста тысяч лет ведем борьбу за выживание. И еще ни один с голоду не помер.
    - Это точно, - кивнул Торбен, - жрать вы мастаки.
    - А где выгребная яма, где мой батя…
    - Ассенизаторы засыпали! - прервал вопрос молодца упырь, - ты мне службу служить будешь, али языком трепать?
    - А чего сделать-то надо? - спросил Джон.
    - Десять лет! - с наслаждением произнес упырь, - десять лет!
    - Чего «десять лет»? - не понял парень, - срок службы - десять лет? Я на такое не согласен!
    - Жрать немае, спать - в сарае, удобства - за огородом, а будешь кому жаловаться - кровищи отопью! Все понятно? - спросил Торбен, с наслаждением потягиваясь, -да, кстати! Хорошо, что вспомнил! Фуфайку мою не надевать - лапы отобью!
    - Поцелуй меня в задницу, старая сволочь! - сплюнул втихаря Джон и пошел обустраиваться.
    На следующее утро упырь позвал Джона и сказал:
    - Слушай сюда, гаденыш! Есть у меня для тебя задание. Выполнишь, срок скощу вдвое.
    Парень обрадовался, даже глаз задергался.
    - А если не выполню? - вдруг вспомнил он, что из всякой ситуации есть, как минимум, два выхода.
    - А если не выполнишь, - задумался вурдалак, - хе-хе, хорошо, что спросил… а не выполнишь, пущу на плазму. Знаешь, на сколько такого поросеночка хватит? Надолго! Ну чо, хочешь к папочке?
    - Вот только пугать не надо! - скривился Джон, - лучше скажи, чего тебе надобно, старче.
    Вурдалак немного смутился, но все-таки произнес:
    - Жениться хочу! Понимаешь?
    Джонни брезгливо осмотрел невзрачное тело Дэдмена.
    - Нет проблем! К обеду на кладбище любую откопаю, на заказ!
    - Сукин сын! - затопал ногами упырь, - я нормальную бабу хочу! Живую! С теплой… кровью!
    - Хоти хоть с холодной задницей! - буркнул парень, - я тут при чем.
    -Ты мене ее и найдешь, понял! - устав топать ногами, Торбен присел на завалинку отдышаться, - хорошую бабу найдешь, вообще от службы освобожу.
    Джон задумался. Игра стоила свеч, хоть и пахла керосином. Припереть упырю бабу, в принципе, было несложно. Сложность заключалась в том, чтобы заставить ее выйти за мерзавца замуж. Отмыть бы его да зеленкой помазать - профилактики ради.
    - В какую сторону хоть идти? - спросил он обреченным голосом.
    - Строго на юг, - посоветовал упырь, - годков триста назад мой братец-вампир в южных краях нашел себе прекрасную супругу. Скатертью тебе дорога, Джон, и безопасного стула!
    - Засунь себе в клоаку свои пожелания! - буркнул парень, собрал мешок и пошел. А осла упырь себе оставил - в качестве заложника.
    День идет, другой идет. Джон тоже идет, не лежит. На утро третьего дня переправил его лодочник через такую широкую речку, что еще целый день берегов видно не было. Только достигли они берега, как буквально в нескольких милях от него повстречался Джону в лесу домишко. Сидит у домишка дедок и отрывает жабам лапы. Увидал незнакомца, да и говорит:
    - Куда ты, добрый молодец, путь держишь? Зачем такой хмурый? Хочешь лягушачью лапку - вкусная!
    Старик посолил оторванную ногу, поперчил ее, да и запросто всунул в рот. Передернуло тут нашего Джона, он аж позеленел.
    - Почто, дедуля, над тварью божьей издеваешься? - спросил, - а ну, как я в Гринпис стукану?
    - Это не издевательство, - сказал старик, - это наша национальная еда. А ты все-таки открой тайну: куда направляешься столь целеустремленно?
    Выслушав историю парня, дедок посочувствовал, поохал, пожал на прощанье руку.
    - Это - не ко мне! - произнес он, вынимая очередную лягуху из стоящего перед ним ушата, - это - к моему племяннику с мамашиной стороны. Вот это земноводное укажет путь к нему, в благодарность за сохранение жизни.
    - Ква-а! - заорала лягушка и пустилась в путь-дорогу.
    День идет Джон за прыгающей амфибией, другой идет. Уж стало рябить в глазах от прыганий и жрать до жути захотелось. Стал на третий день по иному посматривать он на лягушку, и уже кажется ему, будто прыгает по дороге кусок буженины. Протянул он руку, хотел схватить лягуху, да уткнулся лбом в стену хижины и повалился на дорогу. Сел на землю сырую, да и стал разглядывать: куда, мол, я попал. Возле хижины стоял мангал, у которого хлопотал пожилой мужичок. На голове у мужичка был котелок, а одет он был в белую рубашку, черные короткие панталоны и кожаную жилетку. На ноги мужик натянул полосатые гетры и деревянные башмаки. Панталоны и рубашка были безукоризненно отутюжены.
    Тут как заурчит у Джона в желудке, что зверь и птица поспешили убраться прочь из опасного места. А лягуха давно куда-то смоталась. Полуобернулся к нему мужичок и снял котелок в приветствии.
    - Слышу и вижу, Джон-Байстрюк, что побрезговал ты угощением моего дядюшки! К слову, я к нему со своими продуктами в гости наведываюсь. Уговори свое чрево обождать немного - будет тебе счастье.
    - Счастье? - блаженно улыбаясь, замурлыкал Джон, - а что есть счастье?
    - Счастье для одинокого, возвращающегося домой бюргера - это пара свиных ножек со сметаной и майораном! - воскликнул мужичок, - во всей Баварии нет ничего вкуснее. Разве что сосиски с капустой!
    - А где это - ваша Бавария? - поинтересовался Джон.
    - Тут недалеко, - начал загибать пальцы мужичок, - сначала идет Нидервальд, потом Обервальд, а затем и Бухенвальд. Это - Тюрингия, а Бавария - правее.
    - А Вилларибо и Виллабаджо, это из какой оперы? - не отставал парень.
    - Это где-то сзади, - пожал плечами мужик, - вот, держи жратву и не задавай неудобных вопросов. Обглодаешь все четыре ножки, а косточки бросишь на дорогу. Они тебя и отведут к моему зятю - в твое Вилларибо. Если уж Бухенвальд для тебя недостаточно хорош. Прощай, служивый! Ауфидерзейн!
    Гаркнул что-то мужичонка неразборчиво, и исчез вместе с хижиной и мангалом. Остался на том месте лишь бочонок баварского пива - запить острую свинину. Ну и вознаградил тут себя Джон за долгое голодание, ну и навернул он! Обсосал все четыре ножки без хлеба и выдул пять литров великолепного немецкого пива. Начали после бессонных ночей и на сытый желудок слипаться его глаза, но не тут то было. Встрепенулись свинячьи косточки и побежали по дорожке. Помянул Джонни предков нехорошими словами, да припустил следом.
    Отмахав миль восемнадцать почуял он, что еще миль десять - и каюк. Посмертно золотая медаль за выигранный марафон. Выпитое пиво просилось наружу и создавало известный дискомфорт. Только-только решил Джонни остановиться и облегчить свою участь вместе с мочевым пузырем, как патриархальную тишину гасконского леса нарушил внезапный крик.
    - Бастарадос! Мама миа, Aidez, qui peut! Sauvez! Эста эст импоссибл!!! Хелп, вашу мать! [24]
    Отмахав еще половину мили, наш герой увидел посреди поляны в лесу крест, под которым кто-то развел огонь. А зря! Потому что на кресте висел распятый молодец в живописном костюме вакеро, и огонь уже подбирался к его пяткам. Руки и ноги несчастного были крепко привязаны веревками к кресту.
    - Что-то мне это напоминает! - проворчал Джон, - уж не Дежа Вю ли у меня?
    - Карамба, компаньеро! - заорал при виде путника распятый вакеро, - залей, заклинаю тебя мадонной Гваделупской, ты это чертово пламя! О боги, что я болтаю! Рядом ни лужи, ни ведра, а веревки морскими удавками завязаны! О, горе мне.
    - Да, радость небольшая, - ответил Джонни, расстегивая килт, - но есть вашему горю опричь.
    И уверенной рукой принялся сбивать пламя.
    - Карамба, синьор! - заорал вакеро, когда пар достиг его ноздрей, - это ведь было наваррское пиво, не так ли?
    - На что спорим, что нет? - меланхолично спросил парень. Ему было не до этого - он находился на пике блаженства, - баварское пиво, а вот сорт, пардон, не знаю.
    - Да бог с ним, с сортом! - расплакался спасенный, - если бы вы развязали эти проклятые веревки - моя благодарность не знала бы границ.
    Джонни вытащил карманный нож в полтора локтя длинной и принялся резать крепчайшую просмоленную пеньку. Полчаса пилил, пока снял вакеро с креста. Пока неудавшаяся жертва чихала и кашляла, он заметил, что кости неведомого борова куда-то исчезли.
    - Сударь мой, - спросил спасенный, - а куда же вы направляетесь?
    - Ай, не спрашивайте! - махнул рукой Джон, - совершенно дурацкая миссия. Ищу зятя одного баварца, который к тому же является племянником с мамашиной стороны одному французу.
    - Карамба, сударь! - воскликнул вакеро, - так ведь это я. Шарль де Голль фон д’Артаньян эль Магнифико Лопез к вашим услугам!
    - Какая встреча! - радостно воскликнул парень, - а за что вас… того?
    - Чего? - не понял спасенный мужик с длинным именем, - ах, того! Янки поганые, что при дворе короля Артура были, секрет верескового меда выпытывали. Так я же его и не знаю… подонки, канальи, сволочи! А о ваших проблемах, синьор, я наслышан!
    «Вот блин!», - подумал Джонни. Все в курсе его проблем, кроме его самого. Подозрительно все это! Ладно, послушаем этого Шарля де Голля фон д’Артаньяна эль Магнифико Лопеза - может дельное что скажет. А тот, наконец, справился со своими расшалившимися нервами и смог продолжать беседу.
    - Выручили вы меня, мсье, слов нет! - заявил он, радостно потирая ладони, - я теперь вас отблагодарю.
    - Что, бабу найдете для Торбена Дэдмена? - в предвкушении завершения квеста Джонни присел на задние лапы.
    - Жабу ему, а не бабу! - показал новый знакомый небесам фигу, - я вообще не пойму, зачем вы бродите по Европе? Послали бы его нахрен, да и делов куча!
    - Нельзя! - помрачнел наш герой, - батька мой (хотя и не мой) обещался ему меня в услуженье прислать. Слово чести!
    - Чего? - взвился Шарль де Голль фон д’Артаньян эль Магнифико Лопез, - а ты знаешь, что согласно канонам новой веры, признание, вырванное под пыткой, а так же обещание в условиях жесткого форс-мажора является недействительным? Батька твой тонул, а упырь у него Слово с губ снял. Не пойдет! Перед Страшным Судом упырь будет виноват и обречен на полувечное заточение в Крестах.
    - Полувечное, это как? - спросил Джон.
    - А пока фаза развитого социализма не превратится в фазу коммунизма, - пояснил вакеро.
    - А-а! - махнул рукой парень, - так это не полувечное. Это - вечное заключение. Спасать упыря надобно! Кстати, не знаешь, как?
    - Веслом по морде - и в выгребную яму, - сказал спасенный, - единственный выход.
    - Нету больше выгребной ямы, - вздохнул Джон, - ассенизаторы засыпали.
    - Вздор! Упырь ее просто прикрыл всяким хламом. Так что, летишь?
    Джонни недоуменно уставился на спасенного им Шарля де Голля фон д’Артаньяна эль Магнифико Лопеза. Не сошел ли с ума тот от нечаянной радости?
    - В смысле, «летишь?» - спросил он.
    - Три тысячи чертей! Пардон, кабальеро! Уно моменто!
    Спасенный прошептал какую-то замысловатую фразу. Через мгновение раздался противный свист, и вскоре перед беседующими появилась палисандрового дерева ступа.
    - Вот, - произнес довольный вакеро, - кума прислала из Великого Устюга. Проверял -работает! Живо домчит тебя домой - полезай!
    Легко сказать «полезай». Вы пробовали когда-нибудь залезть в парящую на высоте полуметра ступу - предмет, немногим шире и глубже пожарного ведра? Вряд ли. Если прибавить к тому, что скамеечка в ступе не предусмотрена, а Баба-яга помещается там благодаря исключительно своей дистрофичной внешности, то… впрочем, ничего, сейчас сами увидите.
    - Слушайте, может я сам дойду? - взмолился парень, - тут и тыщи километров не наберется…
    - Нет! - однозначно заявил Шарль де Голль фон д’Артаньян эль Магнифико Лопез, - вы ведь все-таки не из Великого Устюга. Это там лишняя тыща - не круг, а во-вторых, должен же я вас хоть как-то отблагодарить за спасение. Вот, держите весло.
    - Дык там ведь по регламенту метла! - удивился Джон.
    - Это новая модель, - пояснил спасенный, -на третьем Семпроне, 939-й сокет… а-а! Что я время трачу на ламера! Ты пойми, если ты упыря метлой по башке звезданешь, то не будет того эффекта. Понял?
    - Теперь понял! - улыбнулся Джон, стоящий в ступе и отчаянно пытающийся не свалиться с нее.
    - Вира! - скомандовал спасенный им вакеро, и ступа взмыла вверх, - прощайте, молодой человек!
    - У нас в Скотланде говорят «до свидания»! - проворчал парень, - интересно, как ей управлять?
    - Внимание, пассажир, пристегните ремни! - раздался противный скрежещущий голос, - и смотрите мне, без мокрого. А то так и провоняться недолго!
    Замелькал внизу лес, пролетела гористая местность. Затем она превратилась в равнину, спускающуюся к морю - ветер донес соленый запах Ла-Манша. Не прошло и трех часов, как парень увидал под собой знакомую усадьбу с лачугой. И впрямь - выгребная яма была на месте. На краю ее сидел в позе взлетающего пингвина старый знакомый - Торбен Дэдмен и старательно кряхтел. Лицо его было багровым, ведь непрохождение является профессиональной болезнью вурдалаков, упырей, вампиров и штангистов. Как сюда затесались еще и штангисты, ума не приложу!
    - Зависни-ка над старым хреном! - приказал Джон ступе.
    - Прямо над ним? - поинтересовалась ступа.
    - В метре сверху и в метре слева.
    - Окей! - раздался флегматичный голос предка «мелкомягких».
    Грустивший на корточках упырь так и не сообразил, что стало причиной его падения в сугубо личную ловушку.
    - Небесные ослы! - заорал он, выныривая на поверхность, но вдруг увидал собственного работника.
    - Твоя работа, гаденыш? - злобно зыркнул он глазами, - помоги-ка выбраться!
    - Ты забыл сказать «спасибо»! - лукаво подмигнул ему парень.
    - Я забыл сказать «пожалуйста», образина! - заорал Торбен.
    Джонни еще раз ему подмигнул.
    - Надо заметить, тебе тоже сейчас противопоказано участвовать в конкурсе мужской красоты!
    Пучина недвусмысленно намекнула упырю, что пора бы и подсуетиться, если хочет остаться в живых.
    - Вытащи меня! - запричитал Дэдмен, - я награжу тебя по-царски!
    - Ага! - хмыкнул парень, с сомнением оглядывая барахтающееся в нечистотах тело, - со всего богатства - одна фуфайка, да и то драная. Цари плачут от зависти!
    - Слушай! - вытащил последний козырь Торбен Дэдмен, - у меня в камине под углями спрятан горшок с золотыми соверенами!
    - Тавтология! - безапелляционно заявил Джон, - соверены по определению золотые. Ладно, я сейчас!
    - Куда ты? - слабым голосом спросил упырь, чувствуя как демоны за ноги тащат его на тот свет.
    - Информация нуждается в проверке, - голосом первого терминатора произнес парень, заходя в хижину.
    Надо же! Горшок и впрямь оказался закопанным под углями камина. На радостях Джонни пересчитал все монеты, которых оказалось ровно две тысячи штук, и три раза обежал вокруг лачуги. Когда же он вспомнил о несчастном упыре и подошел к краю ямы, то в ней уже никого не было.
    - Или сам выбрался, или нехорошо получилось! - сказал он без малейшего оттенка горечи, - что же мне теперь с золотишком делать, а?
    Как вы думаете, что все-таки сделал с золотом Джон Мак-Лауд из клана Мак-Даудов, сын Дункана Мак-Лауда из клана Мак-Лаудов? Отнес и зарыл обратно? Абсолютно верно! Джон был парнем честным.
    Тогда ответьте мне на последний вопрос: почему его мама буквально через неделю вставила себе золотые зубы?
 
   – Вот и вся история! - окончил чтение Артем, - как тебе понравилось?
   – Фигня редкая! - честно призналась Надежда, - но поучительная. Ты не против, если я домой на часок съезжу? Скотинку покормить надоть. А то на борове бекон расти начнет.
   – Скотина - это святое, - серьезно сказал Артем. Конечно, езжай!
   Надя быстро оделась, тут уж парень не настаивал, чтобы присутствовать при антистриптизе. Но, когда девушка уже ступила за порог, черт его дернул за язык спросить:
   – Да! Главного то я и не узнал!
   – О чем ты? - удивленно глянула на него Надежда.
   – Да я все насчет того родимого пятна… на что оно похоже?
   – Ах, вот оно что! - протянула она, - у тебя впереди еще масса возможностей!
   Однако, все вышло совсем не так.

Глава 12.
О своеобразии и безобразии видов

   Полдень субботы. Утомившийся от бестолкового чтения, Артем решил пройтись до пешеходовского особняка, да кинуть хозяйским глазом на тамошнего борова. Нади все не было, и в его душу стали закрадываться различные сомнения. Объективные и субъективные. Если с объективными он бы еще смирился, то с остальными мириться не желал. Орлов неспешным шагом добрел до дома, где жила Надежда и присвистнул от изумления. До боли знакомая «Тойота» стояла у ворот. Артем почувствовал, как его сердце сжалось. Вот он - момент истины, прожить который достойно завещали все: от Николая Островского до Адольфа Гитлера. Не обращая внимания на скрутившийся от боли кишечник, парень подошел к двери и нажал кнопку звонка.
   Открыла, как ни странно, Надежда. Увидала Артема - и изменилась в лице.
   – Зачем ты пришел! - звенящим шепотом произнесла она, - уходи!
   – Вот те раз, - стараясь не выходить из мужественного образа, произнес Артем, - сначала обнадежила, а затем убежала.
   – Уходи! - повторила Надя, - ты не понимаешь…
   – Ага, - кивнул парень, - дебил по жизни!
   Дверь распахнулась. За ней стоял Мустафа. В полной боевой раскраске: кожаная куртка поверху адидасовского костюма, вызывающе белые и чистые кроссовки. Все пестрое, точно предназначено для украшения какого-нибудь трансвестита. У Артема даже слегка зарябило в глазах.
   – Слющай! - начал Мустафа, - тэбэ вед дэвушка сказала уходить. Ну так и уходы!
   – Слющай! - твердый взгляд собственных глаз Артем устремил в переносицу потенциального врага, - что ты здесь раскомандовался, Шамиль недоделанный? Вас вообще кто-то сюда звал? Уматывай в свой Грозный, Эль-Рияд или Кабул - откуда ты появился.
   – Умный, да? - безо всякого выражения произнес Мустафа, - и храбрый. Ну, сейчас мы проверим…
   И не прекращая говорить, без подготовки, нанес удар. Левой ногой в голову Артема. В самый последний момент парню удалось поставить блок, но из-за неправильного положения ног его выбросило с крыльца, и он упал на вымощенную кафелем дорожку.
   – Тема!!! - закричала Надя, бросаясь к Орлову, но Мустафа схватил ее за руку и отбросил в сторону. Ударившись затылком о стену, Надежда потеряла сознание.
   – Ах ты, моджахед хренов! - зарычал Артем, подымаясь на ноги и вставая в боевую стойку. Пришло самое время вспомнить, чему его учили в разведроте.
   Мустафа, высокий и изящный, словно бабочка, спрыгнул с порога и попытался в прыжке нанести еще один удар. Артем просто уклонился - десять лет не дрался всерьез, кто его знает, что в запасе у горца, а затем при приземлении подсек Мустафе опорную ногу. Прокатившись пару метров по залитому асфальтом двору, тот проворно вскочил на ноги.
   – А джигит наш непростой! - морщась от боли в лодыжке, сказал Мустафа, - где служил, дорогой?
   – Не помню! - ответил Артем, сжимая кулаки, - давно дело было.
   – Горячие точки? - спросил противник, - танцующими непринужденными движениями сокращая дистанцию. Артем ухмыльнулся. В этот момент Мустафа снова нанес удар. Комбинированный. Удар локтем парень отбил, а вот коленом - опоздал. В следующий момент асфальт полетел ему навстречу.
   – Тренироваться нада, дарагой! - хохотнул Мустафа.
   Из положения лежа, Артем нанес удар носком туфли по ахиллесову сухожилию подшибленной ноги. Корчась от боли, горец отпрыгнул и принялся ругаться на родном языке, призывая на голову наглого русского лишения, напасти и проклятия.
   – Я и вижу, как вы тренируетесь, козлы вонючие! - засмеялся парень, вставая на ноги.
   И тут он пропустил удар. Хорошо, что на Мустафе были кроссовки - иначе лежать бы Артему до самого вечера и отдыхать на асфальте. Видно, не так уж и здорово попал он по сухожилию. Отлетев на несколько метров, наш герой брякнулся в кусты и ненадолго отключился. Придя в себя, он услыхал, как Мустафа что-то ворчливо говорит плачущей Надежде. Артем открыл глаза и застонал - он валялся на всякого рода садовом инвентаре: лопаты, тяпки, окучники. Что-то твердое и тяжелое было слева - почти под спиной. Кряхтя, он поднялся и обнаружил обычную кочергу, которой обычно шевелили угли в буржуйке на заднем дворе. Кочергу делали на совесть - почти полтора метра четырнадцатимиллиметрового шестигранника. Взвесил ее на руке, стараясь не прислушиваться к целому букету неприятных ощущений, затем стал тихо пробираться вдоль посаженых рядами флоксов и георгин.
   Чертов Мустафа даже не испачкался. Склонившись над полулежащей на скамейке Надей, он сварливо говорил:
   – Я твоего отца знаешь, гдэ видал? Хэ! Ты такого балшого и не видала, на котором я его видэл! И кавалэру сваэму скажи, что я его в слэдующий раз прирэжу, как кабана! Хэк, и всё!
   – Нет, падаль, не все! - прошипел Артем, обрушивая со всего замаха кочергу на спину Мустафы.
   Горец захрипел и опрокинулся навзничь.
   – Ты убил его, Тема!!! - заорала Надя, вскакивая со скамейки. Как будто и не лежала только что кулем.
   Артем Орлов аккуратно положил рядом с телом Мустафы кочергу и, переждав приступ истерики, спросил:
   – Тебе его жаль? Тогда звони в милицию.
   – Дурак! - заорала Надежда и заплакала навзрыд, - мне не этого козла жалко! Мне тебя жалко, идиот! Нафига мне надо, чтобы тебя забрали и посадили лет на десять!
   – Тогда пошли вызывать неотложку! - дернул ее за руку парень, - а ты звони своему братцу.
   Набирая номер скорой помощи, он почувствовал, что у него трясутся руки. Пришлось несколько перебирать, прежде чем из трубки донеслось:
   – Скорая слушает!
   – Добрый день, девушка! - поздоровался Артем, - тут у нас несчастный случай.
   – «Тут» - это где? - раздраженно спросила диспетчер.
   – Извините, село Березовка, улица Никитская, дом восемь.
   – Что случилось?
   – Да я одному абреку, кажись, хребет сломал! Приезжайте, пока он жив! Скорее!
   – Что за шутки? - строго сказала девушка, - вы кто?
   – Артем Орлов! - доложил он, - вызов принят? Я за убийство сидеть не хочу!
   – Я тоже! - брякнула диспетчер и повесила трубку.
   В это время Надя набирала по мобильному брату. Выйдя на него, она разразилась слезами, соплями и тремя страницами текста. Слышно было, как Авраменко призывает сестру к лаконичности, но его попытки потерпели крах. Наконец, Надя отняла мобильник от уха и всхлипнула:
   – Сейчас он приедет. Ругался. Матом! - каждое слово она произносила тише предыдущего, поэтому «матом» прозвучало как-то даже интимно.
   В ожидании приезда скорой и милиции Артем прошел на кухню, напился холодной воды и принес целый стакан девушке.
   – На вот! - протянул он ей стакан, - взбодрись.
   – Боже мой! - начала подвывать она, - что скажет папа? А мама? Как она это переживет?
   – Что переживет? - грубо спросил Артем, - что во дворе кабана дагестанского завалили? Каким боком это касается вас, не пойму?
   Надя умолкла и обиженно посмотрела на него.
   – Зачем ты так со мной разговариваешь? Что я тебе плохого сделала! Сволочь! Это ты во всем виноват! Уходи из нашего дома к чертовой матери.
   Артем подошел ближе и взглянул на нее. Во всех романах рано или поздно наступает такой момент, когда главный герой дает главной героине оплеуху. В качестве простейшего антишокового средства. Надя подняла голову, и он увидел, что она подумала именно об этом. И неожиданно успокоилась сама.
   – Не уйду! - сказал Тема, - потом скажут, что я смылся с места преступления. Наехал, а затем скрылся. И срок добавят.
   – Ар-те-ом! - заголосила девушка, бросаясь к нему на шею! Я умру без тебя! Как же мне жить одной?
   – Да погоди ты! - отстранился парень, - чего ты меня хоронишь раньше времени? Еще бы проревела что-нибудь вроде: «Кто же мне компьютер будет настраивать?». Все будет хорошо. Или плохо…
   Последнее предложение он произнес шепотом. Это даже было не предложение, а предположение, с каждой минутой перерастающее в уверенность. Адреналин покидал усталые вены и подергивающиеся артерии, а взамен ему приходила депрессия. Артем вышел из дому и уселся на лавочку рядом с валявшимся на земле Мустафой. Один раз тот что-то прохрипел, но парень даже вслушиваться не стал.