Берд Джулия. Искренне Ваша

   – О Боже!
   Лакей, который уже направился к двери, обернулся:
   – Что-то не так, сэр?
   Хардинг многозначительно переглянулся с Джеком.
   – Письмо от мисс Крэншоу!
   Лакей терпеливо улыбнулся:
   – Нет, сэр, от ее горничной. Она сама отдала мне письмо.
   Хардинг нахмурился, но согласно кивнул:
   – Да, я ошибся. – И он еще раз выразительно заглянул в глаза хозяину. – Спасибо. Мы проследим за отправкой письма.
   Озадаченный лакей помедлил, затем ушел. Когда дверь за ним закрылась, Джек ринулся к столу и выхватил письмо из рук секретаря.
   – Пусть побудет у меня, – заявил он, сунул письмо в карман и удалился в кабинет.
   Джайлс и Хардинг с разинутыми ртами проводили его взглядом, потом переглянулись.
   – Не нравится мне все это, мистер Ханикат! Что-то здесь нечисто. Таким скрытным я не видел мистера Фэрчайлда со времен романа с графиней… – Он благоразумно прикусил язык. – Признаться, я встревожен.
   Джайлс нервно перебирал бумаги.
   – Всем нам известно, кто прочтет это письмо, верно?
   – Да, – воинственно отозвался Хардинг.
   – А почему бы и нет? – продолжал Джайлс. – Мистер Фэрчайлд – порядочный человек. Он желает мисс Крэншоу только добра. Значит, он вправе распечатать письмо.
   Хардинг слабо улыбнулся.
   – Надеюсь, вы правы. Но не знаю, согласилась бы с вами сама мисс Крэншоу или нет. На ее месте я бы возмутился, узнав, что посторонние люди читают мои письма.
   – Но ведь она ничего не знает, мистер Хардинг. И не узнает.
   – Пока миссис Холлоуэй не напишет ей сама.
   – А мы перехватим ее письмо.
   Хардинг замер.
   – Господи, мистер Ханикат, а если миссис Холлоуэй нагрянет в Миддлдейл с визитом?
   – Тогда у вас будут неприятности.
   – У меня? Вы хотите сказать, у всех нас? Или вы забыли, где служите?
   Джайлс гордо усмехнулся, а Хардинг пожал плечами и отмахнулся:
   – Ступайте работать, мистер Ханикат. Вы же говорили, что знакомы со всеми жителями города, вот и разузнайте, что к чему. Какое мне дело до мисс Крэншоу? И до миссис Холлоуэй? Пусть себе приезжает. Она разоблачит мистера Фэрчайлда, и мисс Крэншоу рассорится с ним раз и навсегда. И он наконец-то займется делом. Иначе и глазом моргнуть не успеет, как лорд Эббингтон явится за долгом.

Глава 15

   В ту ночь Джеку не спалось. Утром он поднялся ни свет ни заря, стараясь не потревожить Хардинга, набросил стеганый шелковый халат и прокрался в гостиную. Ни камердинера, ни слуги у него не было. Но в кухне спал племянник экономки. Услышав, как Джек чиркает спичками, зажигая свечи в гостиной, племянник проснулся, прислушался и снова уснул на тюфяке, брошенном на пол.
   Едва Джек успел подкрепиться бренди, как в дверях вырос Хардинг, запахивая халат на объемистом животе и почесывая короткую шею.
   Джек с облегчением вздохнул. После близости с Лайзой его томило одиночество. Прежде он не замечал его, а теперь чувство болезненной пустоты стало нестерпимым.
   – Рад вас видеть, Хардинг.
   – Не спится, сэр? – Хардинг грузно опустился в крепкое кресло.
   – Похоже на то. – Джек вытянул перед собой длинные мускулистые ноги и указал на графин. – Выпейте, Хардинг, со мной за компанию.
   Секретарь послушно направился к буфету, откупорил графин и плеснул бренди в стакан. Джек внимательно следил за ним, исполнившись к Хардингу странной благодарности. Сегодня одиночество просто сводило его с ума.
   Что-то в нем изменилось, и Джек подозревал, что это случилось в минуты близости с Лайзой. В какой-то момент этой нежной, головокружительной любви Лайза с невозмутимостью хирурга вскрыла ему грудь и извлекла сердце. Теперь она могла делать с ним что угодно. И что еще страшнее, это сердце было ей ни к чему. Она просто развлекалась. Движимая чувством долга перед близкими, она и не смела мечтать о счастье длиною в жизнь. Но ей хватило самостоятельности, чтобы сблизиться с ним без любви и брака.
   Дьявол! А в каком положении очутился он! Бог свидетель, о любви он не мечтал. Но вдруг осознал, что она ему необходима. Он уже готов сделать Лайзе предложение. Для него это дело чести. Но еще неизвестно, каким окажется брак, если он без ума от собственной жены.
   – Вас что-то тревожит, сэр? – Хардинг поерзал в кресле, пригубил бренди и Довольно вздохнул.
   – Я вдруг понял, Хардинг, что еще ни разу не просыпался в объятиях женщины.
   Секретарь вдохнул аромат бренди, покачал вязкую жидкость в стакане.
   – Что-то я вас не пойму.
   – Объясню: у меня было много женщин, но ни к одной я не был неравнодушен настолько, чтобы засыпать и просыпаться вместе.
   – Простите меня за прозу жизни, но привилегией просыпаться рядом обладают супруги. Можно; конечно, порезвиться с любовницей и до полуночи, но об этом неизбежно узнает ее муж.
   Джек хмыкнул с оттенком презрения к себе и потер саднящие глаза.
   – Сколько лет я потерял даром! И мне еще хватает наглости роптать на судьбу! А между тем на свете есть истинные страдальцы…
   – Кто, например?
   Джек переплел пальцы, поставив локти на подлокотники кресла.
   – Джейкоб Дэвис.
   – Тот лавочник?
   – Да. Похоже, пожар, который погубил хорошую миддлдейлскую семью, подстроил сам лорд Баррингтон. Ввязываться в это дело я не хотел, но, узнав подробности, не смог остаться в стороне. Надеюсь, вы никому не проговоритесь.
   – Разумеется! Говорите, лорд Баррингтон? Жених мисс Крэншоу?
   – Он самый.
   – А вы уверены, что виноват он?
   – Достаточно уверен, чтобы призвать на помощь Правосудие.
   – А я посоветовал бы оставить это дело шерифу.
   – Доказательств у меня пока нет. Их как раз ищет Джайлс. И потом, я не могу обвинить Баррингтона, не запятнав репутацию Лайзы.
   – Лайзы? С каких это пор вы зовете ее по имени?
   Джек залился густым румянцем. Хардинг слишком хорошо знал его. Несомненно, он уже догадался, как далеко зашли их отношения. Раньше Джеку не было дела до предположений Хардинга, но только не теперь. С появлением Лайзы в его жизни все изменилось.
   Прокашлявшись, Джек отпил бренди, а потом поведал Хардингу печальную историю Дэвиса. С каждой минутой морщины Хардинга обозначались все отчетливее. Когда Джек умолк, секретарь подпер подбородок ладонью и вздохнул:
   – Какой ужас! Значит, это дело вы и расследуете?
   – Да. И оно завело меня в тупик. Если Баррингтон узнает, чем я занят, он добьется, чтобы Крэншоу отказался от моих услуг. И даже может ускорить мое переселение и долговую тюрьму.
   – Каким образом? – подскочил Хардинг.
   – У него есть свои осведомители в Лондоне. Если он пожелает узнать имя моего кредитора, его желание быстро исполнится.
   – Но неужели мисс Крэншоу не может рассказать отцу всю правду про этого мерзавца?
   – Она не хочет вмешивать в дело родителей. – Джека вдруг посетили дурные предчувствия: Лайза понятия не имела, какую опасную игру затеяла. Он тщетно пытался прогнать со лба тревожные морщины. – Кажется, она сама не понимает, какая опасность ей грозит.
   Хардинг приоткрыл рот.
   – Вы думаете, лорд Баррингтон такой негодяй?
   Джек устало взглянул на него:
   – Не думаю – знаю. Таких людей я уже встречал. Помните, как граф Хейверстоук убил своего камердинера и так и не понес наказания? Помните загадочную смерть маркизы Биверли? Аристократам прощают даже убийства, Хардинг. Пока Лайза нужна Баррингтону живой. Он еще не заполучил ее деньги. Но что будет дальше? Хуже того, если я не успею собрать доказательства, о помолвке с лордом Баррингтоном объявят и репутация Лайзы будет навсегда подпорчена, даже если ей посчастливится разорвать помолвку. В глазах света она навсегда останется невестой Баррингтона.
   – Ее отец должен знать, что Баррингтон далеко не подарок.
   Джек покачал головой:
   – Милейший мистер Крэншоу ослеплен блеском титула. Этот простодушный человек наделен удивительной способностью делать деньги, но в делах высшего света ничего не смыслит. По его мнению, всякий обладатель титула благороден.
   – А если попробовать убедить мисс Крэншоу разорвать помолвку?
   – Это отличная мысль, Хардинг. Но в этой игре на руках у мисс Крэншоу есть козырная карта, которую она старательно прячет. Если бы ей было с кем поделиться сомнениями, она получила бы мудрый совет. Но она делится только с одним человеком. С миссис Холлоуэй.
   И он извлек из кармана халата письмо, принесенное днем.
   Хардинг уставился на него.
   – Печати все еще целы? Глазам не верю.
   Джек смотрел запечатанное письмо на просвет, пытался разглядеть хотя бы строчку, различить несколько букв.
   – Вы, конечно, понимаете, что и это письмо может очутиться в луже, как предыдущее.
   – Конечно, – согласился Хардинг, отпивая бренди. – Тогда вам останется только заплатить почтальону, когда его вернут.
   – А вдруг внутри важные улики, доказательства против лорда Баррингтона?
   – Очень может быть. Значит, остается одно… Вы согласны?
   Джек переглянулся с Хардингом и, не добавив ни слова, взломал печать.

   «Дорогая миссис Холлоуэй!
   Спешу сообщить Вам редкостно хорошие вести. Наконец-то прибыл рыцарь в сияющих доспехах, потрясающий самым мощным в мире оружием – законом. Он адвокат, добросердечный человек, который творит добро даже в ущерб себе. Таким и должен быть джентльмен и даже герой, верно? Он согласился взяться за дело о пожаре – Вы знаете, что я имею в виду. Буду выражаться туманно, на случай если письмо попадет в чужие руки. Если кто и сможет спасти меня от шантажа лорда Б., так только мистер Фэрчайлд. Его полное имя – мистер Джон Калхоун Фэрчайлд. Этот милый человек, с которым мы за последнее время сдружились, – внук лорда Татли. Вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы поверить: титул для меня не значит ровным счетом ничего. Я дорожу только его добротой, поддержкой и опытом. Он чтит закон, и его преданность идеалам благородства вселяет в меня надежду. Пока не знаю, удастся ли мне вознаградить его за труды. Вероятно, с его помощью все, что случилось в Филдинге, можно будет предать истории. Если повезет, мы с Дезире спасены. Но смею вас заверить, что я все еще твердо намерена выйти замуж за его светлость, если разрешить затруднение законным путем не удастся. Прошу вас, ответьте поскорее. Мне не терпится получить от Вас письмо.
   Искренне Ваша Л.К.»

   Ничем не выдавая бури чувств, Джек аккуратно сложил письмо, разгладил складки и сунул его обратно в карман. Потом переплел пальцы и закрыл глаза. Проклятие! Она твердо намерена выйти за этого подонка даже теперь, после близости с ним, с Джеком. Эта мысль приводила его в ярость. Неужели она вообще не думает о себе?
   Лайза любит его – это подсказывал Джеку внутренний голос. Если бы не любила, не отдавалась бы ему с таким пылом. Зачем же она обманывает себя? Почему никак не образумится? И какого черта он вспоминает о ней каждую минуту? Джек был готов возненавидеть себя.
   – Ну? – напомнил о себе Хардинг, вытянувшийся в струнку на краю кресла. – Что она пишет?
   Джек заморгал.
   – Что я – настоящее сокровище.
   – И она права! Это все?
   – Нет. – Джек погладил подбородок, поскреб заросшие щетиной щеки. – Я не ошибся. Баррингтон действительно шантажирует ее.
   – Неслыханно! Каков подлец!
   Джек надолго закрыл глаза. Сочувствие Хардинга распалило в нем ярость. Но Джек не мог позволить себе ринуться в бой. Лайзе это не принесет ничего хорошего.
   – Она пишет про Филдинг…
   – Туда отправлено письмо.
   – Видимо, там произошел некий скандал, который мисс Крэншоу пытается сохранить в тайне. В связи со скандалом она упоминает какую-то Дезире.
   Мужчины задумались, глядя на пламя свечей и прислушиваясь к тиканью часов.
   – Простите, что я был груб с ней, – после размышлений произнес Хардинг. – Она прелестна. Досадно думать, что аристократ способен опуститься до шантажа. Несомненно, Баррингтон надеется выйти сухим из воды, поскольку мисс Крэншоу не знатного рода. И все-таки, как бы убедить мисс Крэншоу разорвать помолвку?
   – Если ее шантажируют, никакие уговоры не помогут: она слишком боится последствий.
   – Вы могли бы соблазнить ее.
   «Уже попытался, – мысленно ответил Джек. – Не помогло». В груди, под ребрами, поселилась тупая боль. Горечь поражения была нестерпима. А он так надеялся, что близость для Лайзы что-то значит.
   Он выглянул в окно. В небе висела дымно-оранжевая полная луна. В самый раз для полночного убийства. Его с новой силой потянуло к Лайзе. Влечение к ней скрутило чресла в тугой клубок. Джек не отказался бы вновь попробовать соблазнить ее. Беда в том, что упрямицу Лайзу не собьешь с пути.
   Он грустно улыбнулся давнему другу.
   – Хардинг, никак не ожидал услышать от вас такое предложение.
   – Раньше этот способ был безотказным. Мисс Крэншоу – девственница. Соблазнив ее, вы будете обязаны взять ее в жены.
   Брак. Господи! Само это слово лишало Джека душевного покоя. Но именно к браку вели все действия Джека. Он сам сказал об этом в коттедже: он просто не мог лишить Лайзу всех шансов, не обнадежив ее. В конце концов, это он, Джек, виноват в том, что она согласилась стать женой Баррингтона. Но надо ли добровольно надевать кандалы супружества и впредь опасаться презрения со стороны самой дорогой, любимой женщины? Значит, вот что страшит его сильнее всего? Предчувствие, что обожаемая жена его возненавидит?
   Джеку стало дурно. Застучало в висках, накатила слабость. Он обтер ладонью лицо.
   – Нет, должен быть другой способ переубедить ее. Привычные уловки в последнее время подводят меня, старина.
   Он сунул руки в карманы халата и рассеянно затеребил в одном из них письмо Лайзы. Вдруг его осенило:
   – Клянусь Иовом, кажется, у меня сеть план. Она с нетерпением ждет письма от миссис Холлоуэй. И похоже, прислушивается к каждому ее слову.
   Хардинг смотрел на него поверх края стакана. У обоих мужчин лукаво заблестели глаза.
   – Сдается мне, я знаю, что вы задумали, мошенник!
   Джек удовлетворенно ухмыльнулся:
   – Напрасно вы так льстите мне, дружище. Принесите-ка лучше перо и бумагу. Кстати, вы немедленно отправляетесь с тайным поручением в Филдинг – разузнать все о миссис Холлоуэй и этой загадочной Дезире. А я тем временем постараюсь избавить Лайзу от страданий, воспользовавшись всем арсеналом средств, которые только есть в распоряжении мужчины. Наверное, больше всего ей сейчас недостает этого письма.
   Хардинг залпом допил бренди и принес письменные принадлежности, присел к столу у окна и очинил перо.
   – И все-таки это обман.
   – Знаю, – бесстрастно отозвался Джек.
   – Если она узнает, что вы обманули ее, она больше не захочет вас видеть.
   – И лорда Баррингтона тоже. Мне, конечно, будет недоставать ее общества, зато она вновь обретет свободу. Итак, начнем.
   – Диктуйте, сэр, а я буду писать.
   Джек потер наморщенный в творческих муках лоб.
   – Нет, так не пойдет. Чужой почерк сразу насторожит ее.
   – Не бойтесь, сэр, на этот счет я кое-что придумал. Диктуйте же.
   Джек прокашлялся и заложил руки за спину.
   – «Дорогая мисс Крэншоу, – начал он, – вообразите, как я была потрясена и опечалена, получив Ваше письмо…» Нет, Хардинг, лучше «письма», «…получив Ваши письма. Прочесть их сразу мне не удалось: я была при смерти, но потом каким-то чудом выздоровела и теперь спешу дать Вам совет. Вы должны немедленно порвать с лордом Баррингтоном, любой ценой. Одобряя Ваш брак, я ошибалась. Этот негодяй заслуживает смерти, будь он проклят! Если он хотя бы пальцем дотронется до Вашей великолепной, нежной кожи, клянусь, я приеду в Миддлдейл и задам ему взбучку, которую он запомнит на всю жизнь! Я сотру его в порошок, я…»
   Джек осекся, заметив, что Хардинг давно перестал записывать и смотрит на него, как на неразумного младенца.
   – Меня занесло, – проворчал Джек, – ну и что? Можете сочинить лучше – пишите сами.
   – Могу, – охотно подтвердил Хардинг, окунул перо в чернильницу и принялся размашисто писать. – «Дорогая моя, милейшая мисс Крэншоу, – наконец прочел Хардинг тоном превосходства, – не могу выразить словами всю мою привязанность к Вам и тревогу за Ваше будущее. Я…»
   – Да, да! Вот именно! – живо откликнулся Джек, вскочил и встал за спиной Хардинга, дыша ему в затылок. – Продолжайте.
   – «Пусть Вас не смущает незнакомый почерк, Лайза: по моей просьбе это письмо пишет моя служанка».
   – Превосходно! – вскричал Джек, хлопнул в ладоши и от избытка чувств заметался по комнате.
   – «Я больна и сама писать не в силах, – продолжал диктовать самому себе Хардинг. – Но не бойтесь за меня, дорогая: я уже поправляюсь. Болезнь помешала мне сразу ответить вам. Служанка нас не выдаст – она умеет молчать. Узнав, в каком затруднительном положении Вы очутились, могу сказать, что…»
   – Нет-нет! – перебил Джек. – Слишком формально. Переходите сразу к делу.
   – Она же солидная дама, – возразил Хардинг, держа перо над бумагой и подкрепляя свой довод шевелением бровей. – Несомненно, миссис Холлоуэй – рассудительная особа. Можете мне поверить. На своем веку я прочитал больше писем, чем вы.
   Джек хотел было запротестовать, но передумал.
   – Ладно, только не слишком увлекайтесь. Побыстрее переходите к тому месту, где миссис Холлоуэй рекомендует прекрасного местного поверенного. И не забудьте прибавить, чтобы она прислушалась к голосу сердца.
   – Само собой, сэр, – отозвался Хардинг таким скучающим тоном, словно каждый день десятками подделывал чужие письма. – Как только мы допишем письмо, считайте, что мисс Крэншоу ваша.

Глава 16

   – Что-нибудь поправить, мисс Крэншоу? – спросила горничная Лайзы.
   – Нет, Сьюзен, спасибо.
   Рыжая веснушчатая горничная заглядывала в зеркало поверх плеча Лайзы, прикасаясь к ее прическе почти благоговейно, точно скульптор, восхищенный собственным шедевром.
   Длинные локоны спускались на виски Лайзы, кокетливые завитки лежали на лбу. Ожерелье из бриллиантов и жемчуга покоилось на фарфоровых холмах и долинах ее груди. Искусно подведенные глаза поблескивали, словно драгоценные сапфиры за лиловым витражным стеклом.
   – Вы чудесно выглядите, мисс, – не выдержала Сьюзен и вдруг нахмурилась, прикусила нижнюю губу и с недоуменным видом пожала плечами.
   Глядя на горничную в зеркало, Лайза смачивала мочки ушей лавандовой водой.
   – Что такое? Что-нибудь не так, Сьюзен?
   – Нет, мисс. – Горничная смотрела на госпожу с обожанием. – Просто я никогда не видела вас… такой дивой. Как будто вы… влюблены.
   Яркий румянец проступил на щеках Лайзы. Она отвела взгляд, сделав вид, будто что-то ищет на туалетном столике.
   – Разве не все невесты выглядят так, будто они влюблены?
   – Да, конечно, мисс. – Горничная покачала головой и засмеялась над собой. – Прошу прощения. Просто сегодня вы ослепительны.
   Перед мысленным взглядом Лайзы возник Джек – его сардоническая полуулыбка, проницательные глаза, повидавшие первых красавиц Лондона, – и она задумалась, находит ли он ее миловидной.
   – Спасибо за комплимент, Сьюзен.
   – Надо бы поспешить, мисс. Скоро соберутся гости. Слуги уже сбились с ног.
   Лайза с сожалением улыбнулась и вдела в уши жемчужные серьги.
   – Сочувствую им. Папе невдомек, сколько приготовлений требует «импровизированный» званый вечер. С таким же успехом он мог бы объявить о бале за один день до него.
   Устроенное отцом торжество застало Лайзу врасплох. Она удивилась и тут же обрадовалась, узнав, что Джек Фэрчайлд значится в числе приглашенных. Ей не терпелось вновь увидеться с ним, заглянуть в его глаза, зная, что ее с Джеком связывает тайна. Лайза вспомнила его длинное мускулистое тело и прикусила губу, сдерживая невольный стон желания. С недавних пор она обнаружила, что воспоминания опьяняют ее.
   Дверь распахнулась, в комнату влетела младшая сестра Лайзы.
   – Ты здесь! А я ждала тебя внизу. Нам необходимо поговорить.
   – Можете идти, Сьюзен. – Лайза кивнула горничной и перевела взгляд на отражение Селии в зеркале. Селия уселась на край кровати у нее за спиной, задумчиво прислонившись к резному столбику.
   – Ты сегодня прелестна, дорогая, – улыбнулась сестре Лайза. Селия выбрала для вечера простое желтое платье, светлые волосы собрала на макушке и уложила очаровательным узлом, из которого выбивались длинные локоны. Узел обвивала нить жемчуга. Щеки девушки разрумянились.
   – Может быть, а от тебя глаз не отвести, – ответила Селия, и на ее лбу обозначилась морщинка. – Только не говори, что ты наконец-то влюбилась в лорда Баррингтона!
   Лайза усмехнулась:
   – Селия, ты, случайно, не перегрелась на солнце?
   Селия вдруг ахнула, прижав ладонь к груди.
   – Господи Боже мой! Мистер Фэрчайлд, да?
   – Не понимаю, почему сегодня всем вокруг кажется, что я влюблена.
   – Вот видишь! – торжествующе воскликнула Селия. – Посуди сама: вы с ним устроили пикник. Он был с тобой в ту ночь, когда я чуть не погибла. А поцелуй? Разве можно забыть тот поцелуй возле мишеней?
   – Селия, я знаю, что ты романтическая натура, но напрасно ты делаешь из мухи слона. Один поцелуй еще ничего не значит. Так о чем ты хотела поговорить, милая?
   Лайза обернулась и посмотрела Селии в глаза, надеясь отвлечь ее разговором.
   Селия вдруг приуныла, у нее поникли плечи. Рассеянным жестом она сняла какую-то пушинку со своего шелкового платья.
   – Я… пришла сказать, что согласна выйти замуж за графа Бедволда.
   – Что? Не болтай чепухи!
   – Это правда. Я выйду за него – если это понадобится, чтобы расстроить твой брак с лордом Баррингтоном.
   – Селия, сестренка! – Лайза вскочила, бросилась к постели, села рядом с девушкой и взяла ее за руки. – Я бы никогда не потребовала от тебя такой жертвы. Об этом я не желаю слышать.
   – А я не позволю тебе выйти за Баррингтона. Из-за меня ты будешь несчастна.
   Лайза улыбнулась и заложила прядь волос за розовое ушко Селии.
   – Мы, девушки из семейства Крэншоу, слишком хорошо осознаем свою ответственность перед близкими, правда? Нет, Селия, о Бедволде не может быть и речи. Могу тебя утешить: я сама пытаюсь найти выход. У меня уже есть помощники, поэтому тебе незачем брать на себя такую ношу, понимаешь?
   Селия с облегчением вздохнула:
   – Слава Богу, Лайза! Этот твой помощник… мистер Фэрчайлд?
   – Да, он.
   – А можно, я тоже помогу ему? Хотя бы попытаюсь!
   Лайза задумалась.
   – Пожалуй. Помнишь, как в городе сгорела лавка?
   – Лавка Дэвиса?
   – Да. Я убеждена, что ее подожгли. Тебе не запомнилось ничего необычного в связи с этим пожаром?
   Селия задумалась.
   – Помню, за два месяца до пожара лорд Баррингтон впервые приехал в Крэншоу-Парк.
   – Да, верно. А миссис Дэвис или Аннабеллу ты в то время не встречала?
   Селия вдруг замерла, широко открыв глаза.
   – Вспомнила, честное слово! К югу от деревни, в лесу Силвер-Вуд, я однажды видела, как из кареты лорда Баррингтона вышла молодая дама. Помню, она еще показалась мне похожей на Аннабеллу. Но я отмахнулась от этой мысли: что могло понадобиться дочери мелкого лавочника в экипаже виконта? А теперь мне кажется, что это действительно была Аннабелла. Но разве такое возможно?
   – Может быть, она передавала письма от виконта своему отцу. Мне известно, что перед пожаром лорд Баррингтон угрожал Джейкобу Дэвису.
   Селия прижала ладони к груди.
   – Лайза, неужели в этом замешан его светлость?
   Не желая расстраивать сестру, Лайза успокаивающе улыбнулась и расправила плечи.
   – Надеюсь, нет. Только об этом никому ни слова, ладно?
   – Как хорошо, что мистер Фэрчайлд согласился помочь тебе! Вот уж кто истинный джентльмен, так это он! К тому же порядочный человек.
   Лайзу мгновенно бросило в жар.
   – Да.
   Селия проказливо улыбнулась:
   – И все-таки я права: ты влюбилась в него.
   Лайза покачала головой, но поняла, что отрицать очевидное бесполезно.
   – О, Селия, я и не думала, что буду чувствовать себя, как…
   – Как, дорогая? – послышался с порога голос их матери.
   Лайза замерла и стиснула руку сестры.
   – Никому ни слова! – шепотом напомнила она и откликнулась: – Что, мама? Дать тебе сережки?
   – Нет, дорогая, я надену свои. – Розалинда Крэншоу с улыбкой вплыла в спальню дочери. Седеющие волосы она уложила в высокую прическу, в уши вдела длинные рубиновые серьги. На свежем овальном лице ярко блестели сапфировые глаза. Серебристое платье ниспадало складками с пышной груди, напоминая водопад. Лайза всегда убеждалась, что в любом обществе ее мать привлекает взгляды – даже теперь, когда она располнела и сделалась несколько суетливой и забывчивой. Но сегодня Розалинда была чем-то непривычно озабочена.
   – Что случилось, мама? – спросила Лайза. – Беспокоишься из-за списка гостей? Но мне говорили, это будет вечер в узком кругу. Папа пытается произвести впечатление только на одного гостя – сэра Уолтера Дьюи.
   – Какого-то баронета из Уэверли, – равнодушно добавила Селия, втайне потешающаяся над отцовским пристрастием сравнивать титулы и родословные знакомых.
   – Нехорошо смеяться над отцом, дорогая, – мягко упрекнула Розалинда. – Будь умницей, оставь нас вдвоем. Мне надо поговорить с твоей сестрой.
   У Лайзы затрепетало сердце. Неужели и мама догадалась, что она неравнодушна к Джеку? Ей следовало быть поосторожнее. Может, мама заметила, что ее щеки слегка поцарапаны бакенбардами Джека? Лайзе вдруг нестерпимо захотелось убежать и спрятаться в лесу.