Берд Джулия. Искренне Ваша

   – Это ни к чему, мистер Фэрчайлд.
   – По-вашему, я должен оставить вас одну в лесу, не узнав, что с вашей ногой? – переспросил он. – Вздор. Я осмотрел бы даже захромавшую лошадь.
   – Только не забудьте заглянуть в зубы.
   Джек усмехнулся:
   – Попробуйте повертеть ступней из стороны в сторону.
   Торопясь отделаться от Джека, Лайза охотно повернула ступню и вскрикнула от боли.
   – Видите? Вам больно, – подытожил Джек, на лице которого опять появилась тревога. – Я беспокоюсь за вас.
   – Напрасно, – тонким голосом возразила она. – Подумаешь, подвернула ногу!
   – Меня беспокоит другое.
   Он принялся разминать стопу. Лайза застонала и передернулась.
   – Это уж слишком!
   – Мышцы напряжены. – Он продолжал массировать стопу одной рукой и осторожно поворачивать ее, держа за пятку второй, вминая кончики пальцев в мягкую плоть. Лайзу почему-то охватила слабость, она почувствовала, что съезжает по стволу, садится на землю.
   – Значит, насчет виконта я прав? – вдруг спросил Джек.
   Туман удовольствия в голове Лайзы не желал рассеиваться.
   – Что?
   – Я про виконта. Вы ведь презираете его?
   – Да. – Отрицать это не имело смысла.
   – И все-таки твердо намерены выйти за него замуж?
   – Да.
   Джек тяжело вздохнул и печально взглянул на нее:
   – Тогда да поможет вам Бог, мисс Крэншоу – без помощи вам не обойтись.
   Он провел ладонью по ее стопе – от свода до подушечек пальцев, слегка коснулся нежной кожи между ними. Лайза тяжело дышала, прикусив губу.
   – Где вы этому научились? – простонала она, глядя на него, как на персидского алхимика, кудесника в экзотической чалме.
   Его глаза вызывающе блеснули.
   – Вы и вправду хотите знать?
   Лайза рассмеялась, с облегчением вспомнив о бесчисленных любовных похождениях Джека. Все опять стало на свои места. Это не прилив нежности, а всего лишь привычка.
   – А теперь попробуйте наступить на ногу. – И Джек снова обул ее в белую туфельку. Кожа чувственно скользнула по шелку. Лайза опасливо перенесла вес на больную ногу и обнаружила, что боль ушла.
   – Ваше волшебство подействовало, – с притворной беспечностью объявила она. – Мне очень повезло, что у вас богатый опыт.
   Джек поднялся, не сводя с нее глаз.
   – Как видите, мне можно доверять. Я не причиню вам боли, мисс Крэншоу – как тигр, лишившийся от старости зубов. Рычать он еще способен, но кусаться – уже нет.
   Лайза прищурилась, вспоминая, как восемь лет назад они остались наедине.
   – Да, но у вас еще есть когти.

Глава 8

   Едва отдалившись от Джека, Лайза увидела впереди ждущего Джейкоба Дэвиса. И вздрогнула, понимая, что избежала роковой встречи чудом. А если кто-нибудь видел, как опрометчиво она вела себя с мистером Фэрчайлдом? Впрочем, не важно. Лорд Баррингтон твердо вознамерился завладеть деньгами ее отца, а до ее репутации ему нет дела. Опасаться Лайзе следовало другого – что Джек узнает, с кем она встречалась.
   Торговец стоял отвернувшись и не сразу заметил ее. Его длинные седые волосы трепал ветер, поношенная куртка и бриджи имели тот же бурый оттенок, что и морщинистое, усталое лицо.
   Когда Дэвис наконец заметил Лайзу, он шагнул к ней, припал на колено и поцеловал ее руку в перчатке.
   – О, мисс Крэншоу, сохрани вас Господь! Если бы не вы, моя семья… – У него перехватило горло, по пыльным щекам покатились слезы. Слезы навернулись и на глаза Лайзы. Заметив это, старик горестно покачал головой: – Простите, мисс, зря я вас расстроил. Не знаю, как мне вас благодарить, мисс Крэншоу!
   – Зато я знаю, мистер Дэвис. – Лайза пожала ему руку и помогла подняться. – Прошу вас, встаньте. Вы мне ничего не должны – я же почти ничем не помогла вам.
   Помощи от нее будет еще меньше, как только станет известно о помолвке. Считая будущую жену своей собственностью, виконт начнет следить за каждым ее шагом. Благотворительности Баррингтон не выносил. Он считал, что виконтессе не пристало встречаться с голытьбой.
   – Напротив, мисс Крэншоу, вы подарили мне надежду.
   Надежда. Разумно ли было дарить ее, зная, что в ближайшем будущем всю семью Дэвиса может постигнуть отчаяние? Дэвис торговал в Миддлдейле с тех пор, как Лайза была ребенком. Она играла с его дочерью Аннабеллой и была очень привязана к ней. Но когда девочки немного подросли, Бартоломью Крэншоу перестал поощрять их дружбу. Он уже успел возвыситься и считал, что ему, преуспевающему коммерсанту, неприлично иметь таких знакомых, как Дэвис!
   Лайза не разделяла взгляды отца и по-прежнему помогала Дэвисам. Недавно освободившись из лондонской долговой тюрьмы, Дэвис всерьез опасался, что его под каким-нибудь предлогом вновь отправят за решетку. И потому прятался от всех, кроме Лайзы.
   – Мистер Дэвис, больше я не смогу приносить вам деньги. А после объявления о помолвке нам уже будет нельзя видеться. – Лайза вручила старику туго набитый кошелек. Поколебавшись мгновение, Дэвис почтительно принял его мозолистыми руками. – Из оленьего заповедника вас никто не гонит – лишь бы папа ничего не узнал. Но я бы посоветовала вам обратиться к преподобному Стилуэллу. У него золотое сердце. Он обеспечит вас едой и деньгами, пока вы не найдете работу.
   Осунувшееся лицо Дэвиса пошло морщинами.
   – А ему можно доверять? Он не выдаст меня шерифу?
   – Не бойтесь, мистер Дэвис. С долгами вы уже рассчитались. Церковному приходу хватит средств, чтобы помочь вам стать на ноги – я знаю наверняка, недавно священник получил пожертвование от папы. А еще я нашла поверенного, который поможет нам выяснить, кто разорил вас и выгнал из дома.
   Глаза Дэвиса вспыхнули, он впился взглядом в девушку.
   – Поверенного? А он согласится?
   Джейкоб Дэвис любил свою семью, но последнее время был одержим только жаждой мести. Сгорая от ненависти к обидчикам, он даже не замечал, как мучаются его близкие, скитаясь по лесу.
   – Вот это было бы славно, мисс. В Лондоне пи один поверенный не стал даже слушать меня. Говорили, правда, что есть один, который не откажет в помощи нуждающемуся! Некий мистер Фэрчайлд. Но мне так и не довелось повидаться с ним.
   – Мистер Фэрчайлд? Джек Фэрчайлд? – Лайзу одновременно бросило в жар и в холод. – Вы говорите, мистер Фэрчайлд помогал тем, кто попал в тюрьму?
   – В точности так, мисс. Бывало, он даже защищал бедняков в суде и не брал с них пи гроша.
   В волнении Лайза сделала несколько быстрых шагов в сторону, прикрыла глаза ладонью, стыдясь внезапного прилива нежности. Как неожиданно с его стороны! Но зачем ей этот человек? Этот опасный и удивительный бунтарь, не желающий мириться со всеми запретами, которым, в конце концов, подчинилась она?
   Лайза запрокинула голову, подставила лицо ласковым солнечным лучам. Теперь надежда, которую лелеял мистер Дэвис, проснулась и в ее душе. Если Джек Фэрчайлд не раз защищал обиженных и угнетенных, значит, он не откажет в помощи и Джейкобу Дэвису, особенно если за него попросит она. Лайза уже поняла, что по какой-то причине Фэрчайлд поставил перед собой цель расстроить ее брак. Ничем другим нельзя было объяснить его внезапное превращение в обольстителя. Одного влечения было бы слишком мало. И даже в пылу страсти он не осмелился бы бездумно соблазнить дочь своего самого состоятельного клиента – просто так, повинуясь минутной прихоти. Но почему Джеку вдруг понадобилось препятствовать ее свадьбе, Лайза решительно не понимала. Будь обстоятельства иными, она сочла бы, что мистер Фэрчайлд сам охотится за ее приданым. Но когда Джек уверял, что ни за что бы не женился по расчету, Лайза моментально поверила ему. Да, этот человек – загадка.
   Обдумывая недавние поступки Джека, Лайза рассудила, что он будет искать новой встречи с ней. Она без труда вызовет его на очередной тет-а-тет, выждет время и попросит помочь Дэвису.
   Лайза повернулась к торговцу:
   – Мистер Дэвис, кажется, нам улыбнулась удача. Поверенный, о котором я говорила, не кто иной, как Джек Фэрчайлд. Теперь он живет здесь, в Миддлдейле.
   – Что? Господи, благословенный день! – Дэвис порывисто схватил Лайзу за руку. – Свершилось чудо! Мистер Фэрчайлд поможет мне восстановить справедливость. Но как же вы его нашли?
   – Провидение помогло. При первом же удобном случае я расскажу мистеру Фэрчайлду о вас. А вы пока постарайтесь припомнить все, что случилось перед пожаром. Может оказаться, что закон на нашей стороне. Так вы обещаете? Вот и отлично. О следующей встрече я передам через горничную. Всего хорошего, мистер Дэвис. Надеюсь, в ближайшем времени мы снова увидимся.
   Дэвис закивал:
   – Непременно, мисс Крэншоу.
   – До встречи!
 
   Семейство Крэншоу принимало гостей в западной гостиной. Праздную болтовню перед ужином Джек слушал лишь краем уха: мысленно он был в лесу, с Лайзой. Она еще не вернулась, он начинал тревожиться. Не следовало ему оставлять ее одну.
   Розалинда Крэншоу устроилась на диване рядом со старшей сестрой, седеющей блондинкой миссис Брамбл. Сестра Лайзы, Селия, одна сидела за ломберным столом, тасовала колоду и украдкой поглядывала на Джека. Виконт Баррингтон беседовал с хозяином дома, стоя у камина. Сам Джек расположился у двери, ведущей на террасу, и поминутно смотрел куда-то вдаль. Остальные, несомненно, думали, что он восхищается ухоженным парком. Но Джек вглядывался в ту сторону, где в последний раз видел Лайзу.
   Она представлялась ему так отчетливо, словно была рядом, виделась яснее, чем любая из присутствующих дам. Еще никогда сочетание дерзости с дурманящей невинностью не притягивало его сильнее. Джек был готов признаться самому себе, что Лайза вскружила ему голову. С другой стороны, она отнюдь не привычная для него добыча – барышня, попавшая в беду. Покорить ее будет не так-то просто. Зато в выигрыше останутся оба, а с его стороны подобный акт милосердия будет равносилен удару кинжала, которым во времена средневековья добивали поверженного врага.
   – Мистер Фэрчайлд, вскоре вы сами убедитесь, – заговорил виконт, прервав размышления Джека, – что жители Миддлдейла и большинства окрестных деревень в массе невежественны. Но Крэншоу принадлежат обширные земли в округе, а мужичье для полевых работ незаменимо.
   Джек с трудом отвел взгляд от парка и усмехнулся. Виконт упорно не желал понимать, что Джека с детства учили управляться с арендаторами.
   – Вот как, милорд? – отозвался Джек.
   – Да, в сущности… – И виконт разразился пространной тирадой, а Джек, не слушая его, вновь вообразил прелестную Лайзу Крэншоу. От внимания Джека не ускользнули и земные достоинства девушки – длинный плавный переход от шеи к плечам, атласный отлив сливочной кожи на высокой груди. Розовый язычок, в волнении блуждающий по уголкам губ, ровные белые зубки, покусывающие пухлую нижнюю губу…
   – Расскажите же мне, каким опытом поверенного вы располагаете, мистер Фэрчайлд. – Гулкий голос Бартоломью Крэншоу прервал воспоминания Джека.
   Отец Лайзы был невысоким плотным мужчиной с двойным подбородком, крупным носом и буйными, седеющими светло-русыми волосами, вихры которых торчали во все стороны. Для важности он носил очки, хотя и отличался отменным зрением, и, несмотря на внешнее добродушие, умел быть строгим и непреклонным. Эти качества вкупе с решительностью помогли ему сколотить состояние.
   – Я много времени провел в канцлерском суде, мистер Крэншоу.
   – Мистер Педигрю весьма высокого мнения о вас, – заметил Крэншоу. – Он считает, что вы могли бы стать и бенчером, если бы захотели.
   – Пожалуй, мог бы. – Джек вскинул бровь и усмехнулся. – И постарался бы стать, если бы знал, что в один прекрасный день буду вынужден зарабатывать себе на хлеб.
   – Что он сказал? – громко переспросила миссис Брамбл, приставив ладонь ковшиком к уху, где из-под чепца свисали седые букли. – Не слышу.
   Определить ее возраст Джек не сумел. Поскольку Розалинде Крэншоу перевалило за сорок, ее сестре могло быть ближе к пятидесяти, но глухота и серебристые волосы сильно старили ее. Не обладая красотой младшей сестры, миссис Брамбл тем не менее словно согревала всю гостиную мягким обаянием.
   – Не волнуйся так, Патти. – Розалинда взяла сестру за руку. – Мистер Фэрчайлд говорит, что мог бы стать барристером.
   – Как это мило! – Миссис Брамбл ласково улыбнулась Джеку.
   – Моя сестра глуха на одно ухо, мистер Фэрчайлд. Патти, ты же знаешь, как мужчины любят поговорить о делах. Напрасно ты прислушиваешься.
   – По-твоему, дорогая, лучше обсуждать погоду? – шутливо обратился к жене Крэншоу.
   – Погоду? – Миссис Брамбл оживилась. – Ох эта жара! Не далее как сегодня утром я вышла прогуляться, и…
   – Сведущий поверенный здесь, в городе, будет очень кстати, – перебил лорд Баррингтон. – Нам постоянно приходится заключать сделки, обращаться в Лондон недосуг. Ну как, Крэншоу? – фамильярным тоном обратился он к будущему тестю. – Доверим Фэрчайлду обтяпать наше дельце в Бродуэе?
   Крэншоу не спеша перевел дыхание, оглядывая Джека поверх оправы очков. Потом поджал губы и обвел поверенного еще одним взглядом, словно высчитывая его стоимость с точностью до последнего пенни.
   – Доверим. И если вы справитесь, Фэрчайлд, у вас не будет ни единой свободной минуты.
   Двери гостиной вдруг распахнулись, и вошла Лайза – свежая, как весенний ветерок над полями, прелестная, как цветущий вереск. Ее щеки разрумянились, блестящие глаза на томительный миг задержали взгляд на лице Джека.
   – Наконец-то, дорогая! – воскликнула Розалинда. – Я уже начинала беспокоиться, хотя и знала, что пунктуальности тебе недостает.
   Бартоломью Крэншоу хмыкнул. По его смягчившемуся лицу и снисходительной улыбке было ясно, что он обожает старшую дочь.
   И Лайза при виде отца просияла:
   – Добрый вечер, папочка.
   На Лайзе было то же платье, в котором Джек видел ее в парке, только на плечи она набросила китайскую шаль. Роскошные смоляные кудри она заколола на затылке по-гречески и обвила узел нитью жемчуга. Длинные шелковистые локоны свисали с висков, как закрученные спиралью ленты. Фиалковые глаза проказливо искрились, но сразу стали жесткими, едва Лайза заметила в гостиной Баррингтона.
   – Где вы были, Лайза? – пренебрежительным тоном осведомился он. – Вы же знаете, я не люблю, когда меня заставляют ждать. И, полагаю, наши гости тоже.
   – Полно вам, Баррингтон! – примирительно вмешался Крэншоу. – Пора бы вам узнать, что Лайза не прочь иной раз побыть одна.
   – Что же в этом предосудительного, милорд? – подхватила Лайза, вскинув голову, но не глядя жениху в глаза.
   Пропустив мимо ушей оба упрека, Баррингтон поднес к губам бокал и вдохнул аромат его содержимого.
   – Теперь, когда все уже решено, я имею право знать, где вы бываете, дорогая.
   – Решено, но лишь на словах, – сладким голоском возразила Лайза.
   Баррингтон шагнул к ней, обвел хозяйским взглядом.
   – Рискну предположить, что и наш гость не любит ждать. Я прав, Фэрчайлд?
   – Полагаю, у мисс Крэншоу были веские причины задержаться, – вступил в разговор Джек.
   Лайза метнула в него мимолетный и благодарный взгляд и поспешила к матери и тетушке с поцелуями.
   Баррингтон бесстрастно ухмыльнулся, глядя на Джека:
   – Не давайте женщине слишком много воли, Фэрчайлд, а не то она сбросит вас, как необъезженная кобылка.
   Крэншоу хохотнул.
   – Лорд Баррингтон – недюжинная натура, мистер Фэрчайлд. Вот почему мы так обрадовались, когда он просил руки нашей старшенькой. Сказать по правде, мы вздохнули с облегчением. Ни за кого другого наша упрямица не соглашалась выйти ни в какую! – Крэншоу покачал головой. – Признаюсь без ложной скромности, я один из самых богатых людей в стране. А теперь мне выпала честь породниться с избранными. Как вам известно, лорд Баррингтон – виконт. Его отец – маркиз Перрингфорд. Это очень древний титул.
   – Да как же! Знаю, знаю, – отозвался Джек.
   Должно быть, Лайза уловила в его голосе сардонические нотки, потому что она обернулась и сверкнула лукавой, заговорщицкой улыбкой.
   – А ваш дедушка, Фэрчайлд, – член палаты лордов, если не ошибаюсь? – спросил Крэншоу.
   Джек жизнерадостно улыбнулся ему: пришло время объяснить, какое место он занимает в жизни.
   – Да, сэр. Мой дед – лорд Татли. Но буду откровенен: его титул мне совершенно бесполезен, поскольку его светлость ни за что не завещает мне состояние. Вот почему я намерен добиваться успеха своим трудом. Пожалуй, я сам откажусь от титула в пользу Артура Пейли. Ведь фамильное состояние скорее всего унаследует он.
   – Артур? – ахнул Крэншоу. – Перчаточник? Да откуда ему знать, как управлять поместьем?
   Джек усмехнулся:
   – Он же управляет фермой. А тому, у кого есть средства, чтобы нанять управляющего, вообще незачем трудиться самому. Признаться, это работа не из легких.
   Баррингтон ехидно хмыкнул:
   – Что ни делается – к лучшему? В конце концов, родители мистера Пейли скончались тихо, а не со скандалом, как ваши. Фамильную репутацию надо беречь.
   Все присутствующие разом обернулись к виконту, точно куклы на одной веревочке. Изумление стало почти осязаемым. Бестактность виконта покоробила всех, кроме тети Патти.
   – Как он сказал? Сандал? – прокричала миссис Брамбл, прикладывая ладонь к уху. – Что там его светлость говорил про сандал? Я не поняла.
   Ей никто не ответил. Джек молча улыбался. Вывести Баррингтона на чистую воду ему удалось раньше, чем предполагалось. Раздраженный виконт будет все чаще срываться и показывать родителям Лайзы свое истинное лицо. Лайза пристально вгляделась в лицо Джека, убедилась, что он остался непроницаем, и в ее глазах засветилось неподдельное восхищение.
   – Удивительное дело! – наконец пробормотал Крэншоу. Очевидно, он изумился, обнаружив, что далеко не всех так прельщают титулы, как его самого. Приблизившись, он дружески похлопал Джека по плечу: – Странный вы человек, Фэрчайлд. Я восхищаюсь вами. Ей-богу! Я уважаю всех, кто живет своим трудом, юноша. Даже если это отпрыски аристократов. Обещаю: недостатка в работе у вас не будет. Попомните мое слово.
   Мажордом объявил, что ужин подан, и Джеку была оказана честь сопровождать миссис Крэншоу в столовую, хотя среди собравшихся джентльменов он занимал не самое высокое положение. Следом за Джеком мистер Крэншоу повел свояченицу. Лайза оперлась на руку виконта, который вывел ее в коридор и вдруг остановился. Дождавшись, когда остальные свернут за угол, виконт схватил Лайзу за запястье и дохнул ей в лицо портвейном.
   – Где вы были? – рявкнул он.
   – О чем вы?
   – Где вы задержались?
   У Лайзы перехватило горло. Она с трудом сглотнула и заставила себя посмотреть виконту в глаза, а потом и улыбнуться.
   – Никак не могла решить, какое платье надеть к ужину. А вы одобряете мой выбор, сэр? Если нет, я сейчас же переоденусь.
   – Довольно молоть чушь! – Баррингтон угрожающе прищурился. – Вы лжете, Лайза. Я знаю, где вы были. Вас видели в парке, у пруда. Вы ведь ходили туда, правда?
   Лайза нахмурилась, потом правдоподобно изобразила недоумение:
   – Вы шутите, сэр?
   – Ничуть. – Он понизил голос. – Не знаю, где вы болтались, зато мне известно, что вы с кем-то встречались.
   – Что за нелепость!
   Он сжал пальцы, и Лайза поморщилась, сквозь зубы выговорив:
   – Мне больно.
   – Вот и хорошо. Это послужит вам уроком. А если покажется мало, я уже принял меры.
   У Лайзы забилось сердце.
   – Что вы имеете в виду?
   – Не знаю, с кем вы встречаетесь, но если этот человек еще раз сунется сюда – пусть пеняет на себя.
   – Но почему? Что вы задумали?
   – Приказал управляющему поставить у пруда капкан. Можете сходить туда и убедиться.
   – Приказали управляющему? – недоверчиво переспросила Лайза. – Как вы посмели! Мы еще не женаты. Поместье принадлежит моему отцу. Вы слишком много берете на себя, милорд!
   – Позвольте напомнить, что ваш отец счастлив видеть меня зятем.
   – Но ставить капкан у пруда вы не имели права. Селия гуляет там почти каждый день.
   – Так предупредите ее, пусть найдет другое место для прогулок. Больше вам меня не провести, Лайза. Это я вам обещаю.

Глава 9

   Крэншоу-Парк славился на всю округу самым обширным и ухоженным парком. Здесь были и рукотворные руины в греческом стиле, и барочные фонтаны, и пруды с лилиями, и клумбы, сплошь засаженные пестрыми цветами и травами, благоуханными и приятными глазу. А в замысловатом лабиринте живой изгороди прятались деревья, подстриженные в виде замысловатых фигур.
   Любимым уголком Лайзы был китайский садик. Он раскинулся у пруда с оранжевыми и желтыми карпами. Лайза часто кормила их крошками с причудливого, изогнутого аркой деревянного мостика, ведущего к беседке в виде миниатюрной пагоды. Садик не был виден из дома, но располагался неподалеку от него. Но сегодня даже это убежище наводнили веселящиеся гости.
   Семейство Крэншоу важно расхаживало по дорожкам парка среди гостей. Джеку предложили сопровождать тетю Патти, и ему несколько раз мерещилось, что старушка кокетничает с ним. Возможно, виноват был романтический отблеск факелов или веселье подгулявших гостей, на один вечер почувствовавших себя богачами. А может, Джеку просто казалось, что всем вокруг, молодым и старым, как воздух необходима та любовь, которую сам он отвергал. Прогуливаясь с миссис Брамбл, он посматривал по сторонам и ждал минуты, чтобы поговорить с Лайзой наедине.
   Лайза вместе с матерью благосклонно принимала свидетельства почтения от жен арендаторов, но при первом же удобном случае улизнула. Мысль о поставленном капкане не давала ей покоя. О наглости Баррингтона она думала не иначе как с содроганием.
   Наверное, его подозрительность усилилась потому, что назначенный день объявления помолвки стремительно приближался. Не желая терять добычу у самой финишной черты, он явно почувствовал в появлении Джека угрозу. Как все это гадко, думала Лайза, передергивая плечами. Как ее угораздило принять предложение Баррингтона? Но что еще ей оставалось?
   Управляющего мистера Гормана она разыскала у клумбы пеларгоний, окруженной бордюром из курчавой мяты. Без предисловий Лайза заявила, что отец будет очень недоволен, узнав, что без его позволения у пруда поставили капкан. Покрасневший управляющий робко возразил, что выполнял приказ виконта, но Лайза понимающе усмехнулась и ледяным тоном известила его, что хозяин поместья – отнюдь не лорд Баррингтон. И распорядилась немедленно убрать капкан, что мистер Горман и отправился исполнять. Ослушаться Лайзу в доме не осмеливался никто. Все слуги знали, что родители обожают ее и во всем с ней соглашаются.
   Свернув на усыпанную гравием дорожку вокруг клумбы гиацинтов, Лайза увидела приближающихся Джека и тетю Патти. При виде этих двоих она воспряла духом.
   Тетушка висела на руке Джека с кокетством светской красавицы, а Джек слушал ее с учтивостью влюбленного кавалера.
   – Добрый вечер! – обратилась к ним Лайза, и оба ответили ей улыбками.
   – А вот и она! – воскликнул Джек. – Я как раз искал вас, мисс Крэншоу.
   – Напрасно ты так долго пряталась, милочка, – нежно упрекнула тетя Патти, шутливо хлопнула Джека сложенным веером по плечу и лихо подмигнула. – Мистер Фэрчайлд – само очарование.
   – Знаю, – сухо подтвердила Лайза, встретилась взглядом с Джеком и улыбнулась. – Осталось только найти Селию, и все мои самые близкие будут рядом.
   Джек вскинул бровь, гадая, с каких это пор он причислен к кругу «самых близких» людей Лайзы.
   – Вы не видели ее, тетя Патти?
   – Что, дорогая? – Тетушка приставила к уху ладонь в белой перчатке.
   – Селию не видели? – почти крикнула Лайза.
   – Полчаса назад. Она шла к розарию.
   У Лайзы мгновенно пересохло во рту: к пруду Селия обычно ходила напрямик, через розарий. Ей представилась хрупкая ножка Селии, зажатая в железных челюстях капкана.
   – О Господи! Я опоздала!
   – Что случилось, мисс Крэншоу?
   Лайза взглянула на Джека и поняла, что может без опасений поделиться с ним:
   – Мистер Фэрчайлд, перед самым ужином лорд Баррингтон сказал мне, что поставил у пруда капкан. После ужина я разыскала управляющего и велела убрать капкан, но, кажется, опоздала… Господи, только бы Селия осталась невредима!
   Лайза посмотрела на растерявшуюся тетушку, потом обвела взглядом толпу, не зная, кого послать за сестрой. Внезапно ей вспомнилось: несколько дней назад Селия призналась, что получила любовное письмо. Это признание далось ей с трудом, никаких подробностей Лайзе она не сообщила. А если неизвестный поклонник назначил ей встречу у пруда? Многолюдный праздник – самое подходящее время, чтобы улизнуть на рандеву. В толпе гостей родители не хватятся младшей дочери. Значит, послав кого-нибудь за Селией, Лайза рисковала вызвать скандал.
   – Кажется, Селия направилась к пруду. Я схожу за ней сама. Прошу меня простить. – Вежливо кивнув, Лайза направилась прочь.
   – Постой! – окликнула ее тетя Патти. – Не ходи туда одна, детка. Уже поздно, у пруда темно. Отправь за Селией кого-нибудь из слуг.
   – Нет, тетушка, не могу. Это наше семейное дело. А за меня не бойся. Маме я ничего не скажу – не стоит волновать се понапрасну.
   – Я с вами, – вызвался Джек, целуя руку своей пожилой спутницы. – Дорогая миссис Брамбл, со мной вашей племяннице ничто не угрожает.