Страница:
– А вы какого мнения о переменах в конторе, миссис Брамбл? – спросил он, стараясь держаться непринужденно.
– Что, дорогой? – Седовласая дама поднесла ладонь к уху.
– Как вам заведение мистера Фэрчайлда, тетушка? – громко повторила ей на ухо Лайза.
– О, здесь чудесно. – Миссис Брамбл лукаво взглянула на Джека. – А хозяин конторы просто очарователен – верно, милая?
Щеки Лайзы слегка порозовели. Несмотря на смущение, она усмехнулась. Джеком овладело нестерпимое желание рискованно пошутить – чтобы рассмешить Лайзу.
Наверное, она из тех женщин, что не прочь посмеяться даже в минуты любви. При этой мысли брюки стали ему тесны.
Пока миссис Брамбл во всех подробностях перечисляла достоинства Джека, его конторы, мебели и погоды, Джек восхищался красотой обеих дам, ибо время пощадило тетушку Патти. Очевидно, элегантность у дам Крэншоу передавалась по наследству.
– Мисс Крэншоу, – наконец сумел вставить Джек, – я очень рад видеть вас. Надеюсь, мой секретарь не был слишком дерзок с вами.
– Ничуть!
Джек присел рядом с Лайзой – медленно, с трудом, как позволила тесная одежда. Обменявшись с ней дружеским взглядом, он хотел было обратиться к тетушке, но увидел, что она уже извлекла из ридикюля рукоделие и принялась класть стежок к стежку.
– Я знаю, о чем вы думаете, – еле слышно произнесла Лайза, и у Джека от волнения по телу прошла дрожь. – Тетушки можете не опасаться. Левым ухом она ничего не слышит. Пока она сидит справа от меня, мы можем беседовать спокойно. Как вы понимаете, прийти сюда без компаньонки я не могла.
– Разумеется. Так чем я могу вам помочь? – Джек сел вполоборота к гостье, положив локоть на спинку своего стула. – Поверьте, я охотно сделаю все, что в моих силах.
Лайза вздохнула, выдавая нервозность, которую так долго сдерживала.
– Мистер Фэрчайлд, с вами я могу быть откровенна. Боюсь, в противном случае вы просто украдете меня у всех на виду или во всеуслышание объявите мои секреты.
Джек усмехнулся, вглядываясь в ее прелестные губы, которые так и манили его. Похоже, разговор у пруда неожиданно сблизил их.
– Да, я неисправим.
Лайза закатила глаза и улыбнулась, показывая очаровательные ямочки на щеках.
– Так вы выслушаете меня или нет?
Джек рассмеялся.
– Продолжайте, мисс Крэншоу. Больше я не стану перебивать.
Она ответила ему дружеским взглядом.
– Я не спала всю ночь и после долгих раздумий поняла, что мне можете помочь только вы. Теперь я все о вас знаю.
Джек тревожно поднял бровь:
– А я думал, вы знали и раньше. Услышали что-то новое?
Лайза повернулась на стуле, теперь они сидели лицом к лицу. От нее исходил тонкий аромат лавандовой воды. Наверное, так пахнет и ее постель – в местах соприкосновения с шелковистой кожей. Может быть, она моет лавандой свои роскошные черные волосы? Или наносит по капельке за ушами, во впадинку на шее, в ложбинку между пышных грудей, видных в вырезе платья?
– Я узнала, что у вас доброе сердце, – объяснила Лайза, и на ее лице появилось повое выражение. Господи, неужели она восхищается им? – Я услышала, как вы добры к тем, кто нуждается в помощи. Значит, вы не просто неисправимый повеса.
И она сверкнула многозначительной улыбкой. Джек не знал, что сказать: любой комплимент мог завести разговор не в то русло.
– Ясно. Итак, я к вашим услугам. Ради вас я готов отказать всем клиентам. Сейчас мне нет дела ни до кого, кроме вас, мисс Крэншоу. Вас одной.
Она снова улыбнулась.
– Так помогите мне. Понимаете, мистер Фэрчайлд, у одного хорошего человека в жизни наступила черная полоса. Ему надо помочь выжить.
– Продолжайте. – Джек скрестил руки на груди и нахмурился.
– Этого человека зовут Джейкоб Дэвис. Он торговал здесь, в городе, пока его лавка вдруг не сгорела. Я уверена, что ее подожгли, но доказать это Дэвису не удалось. Недавно его освободили из долговой тюрьмы, и он решил добиваться справедливости. К сожалению, он доверяет только мне, потому что когда-то в детстве я дружила с его дочерью. Дэвис очень боится снова попасть в тюрьму.
Джек не сводил с нее внимательного взгляда. Незнакомому торговцу он искренне сочувствовал, хотя не подавал и виду.
– Понимаю.
– Вы ему поможете?
Лайза стиснула руки и устремила на Джека такой взгляд, словно ждала от него чуда. Выражение ее лица показалось Джеку чистейшим медом. Благороднейшим кларетом. Дурманным опиумом. Он знал, как независима Лайза, как неохотно она принимает чужую помощь. Поэтому теперь, сообразив, что девушка видит в нем спасителя, Джек чуть не лопнул от гордости, был готов поверить, что в нем десять футов росту и что ради исполнения желаний Лайзы он способен свернуть горы. «Да! – чуть не выкрикнул он. – Да, да, я помогу!»
– Нет, мисс Крэншоу, – вместо этого произнес Джек. – Боюсь, я ничем не могу вам помочь.
Сияющие глаза мгновенно погасли.
– Но почему?
Джек поскреб щеку, где порезался, бреясь сегодня утром. День не задался с самого начала.
– Насколько я понимаю, вы слышали, что я берусь защищать любого нищего клиента, не заботясь о том, заплатит он мне или нет?
Лайза растерянно заморгала.
– Нет, я слышала только, что вы помогаете тем, кто был несправедливо осужден и брошен в долговую тюрьму. И я восхищаюсь вами…
– Все это в прошлом. – Джек поднялся и начал вышагивать по кабинету, – Я приехал в Миддлдейл, чтобы сколотить состояние. Признаюсь откровенно, я движим исключительно корыстными намерениями…
– Но никто в округе не сумеет помочь мне так, как вы! Вы знаете, как расследовать такие преступления, ведь поджог карается по закону. Вы сами говорили о том, как важен справедливый суд на местах. Если вы возьметесь за это дело, то, будете соблюдать конфиденциальность, а это значит, что мистер Дэвис сможет вам доверять… Мистер Фэрчайлд, если прежде вы не оставались равнодушными к людскому горю, оно должно тронуть вас и сейчас!
– Но я не хочу! – яростно заспорил он. – Я…
Его прервал стук в дверь.
– Входите! – рявкнул Джек, и Хардинг внес в кабинет поднос с чайной посудой. – Поднос на стол, разлейте чай и убирайтесь!
Хардинг оскорбился.
– Слушаюсь, сэр.
«Черт бы побрал всех любопытных секретарей на свете», – мысленно выругался Джек. Похоже, все вокруг ждут от него бескорыстия, обаяния и дружелюбия! Все хотят чуда! Но его возможности небезграничны. Защищая бедняков, он не заработает ни фартинга. «Думай, думай, – твердил себе Джек. – Как помочь Лайзе и одновременно заработать?»
Хардинг наполнил три чашки, подал их гостьям и хозяину и удалился. Джек задумчиво отхлебнул чаю и отставил чашку с блюдцем на свободный уголок письменного стола. Все это время он украдкой поглядывал на Лайзу и видел, что она не сводит с него полных надежды глаз. Джек почувствовал себя загнанным зверем. Он в ловушке. Попал в капкан по милости этой девушки.
– Мисс Крэншоу, не хочу показаться черствым и алчным, но принять ваше предложение я просто не могу. Мне нужны деньги, иначе меня ждут большие неприятности.
– Не может быть, мистер Фэрчайлд. Разве их можно сравнить с трагедией бедного торговца?
– Конечно, нет, и тем не менее…
– Я заплачу вам. Постараюсь как-нибудь раздобыть деньги.
– Боюсь, их будет слишком мало. Дело непростое. Видите ли, я решил раз и навсегда порвать с прежней жизнью. Благотворительностью я больше не занимаюсь.
Лайза обдумала его слова, глядя вдаль.
– А если я скажу, что дело мистера Дэвиса имеет самое прямое отношение ко мне?
Такого поворота Джек не ожидал. Сунув руки в карманы, он вскинул бровь.
– Как вы сказали?
– По-моему, лорд Баррингтон причастен к пожару в лавке мистера Дэвиса. – Лайза оглянулась, убедилась, что тетя занята вышиванием, и продолжала: – Больше ничего не могу добавить, пока вы сами не начнете расследование.
Джек почувствовал, как его решимость дает трещину, как слетают с него тяжелые доспехи. Лайза предложила ему приз, против которого Джек не мог устоять: оружие против своего жениха, ненавистного Джеку. Ах ты, плутовка! Джек невольно усмехнулся, с восхищением глядя на собеседницу.
– Теперь я все понял, мисс Крэншоу.
– Что именно, мистер Фэрчайлд?
– Вы отрезали мне путь к отступлению.
– Вот как? – Она расцвела улыбкой.
Джек грустно покачал головой и присел на край стола, скрестив руки на груди. Его обвели вокруг пальца, как мальчишку.
– Да, черт побери. Так вы и сделали.
Он надеялся, что в порыве благодарности Лайза снова поцелует его. Воображение услужливо нарисовало сцены страстных поцелуев, неистовой любви, стонов, прикосновения к влажной коже… Спереди под брюками Джека снова обозначилась выпуклость, и он отвернулся к окну.
– Хорошо, мисс Крэншоу. Я расспрошу мистера Дэвиса обо всем, что с ним случилось. И если смогу помочь, сделаю все возможное.
Лайза поставила чашку на поднос и порывисто вскочила.
– Мистер Фэрчайлд, вы вернули мне веру в человечество!
Он с усмешкой обернулся:
– А что в этом хорошего?
Лайза стремительно обошла вокруг стола, и Джек па мгновение поверил, что она бросится к нему на шею. Но она резко остановилась прямо перед ним, ослепительно улыбнулась и подала руку. Не два пальца, а всю ладонь. А когда Джек протянул свою, крепко пожала ее.
– Мы встретимся с ним завтра, на пикнике. Мистер Фэрчайлд, этого я никогда не забуду! – прошептала она, и он склонился над ее рукой.
Джек сардонически усмехнулся:
– И я тоже.
Лицо Лайзы разрумянилось, глаза сверкали.
– Вы безнадежный циник, сэр.
– Стараюсь. – Он нехотя отпустил ее руку, и Лайза вернулась на место рядом с тетушкой. – Нам пора, тетя Патти.
– Что?.. Конечно, дорогая.
– Но прежде чем вы уйдете, – вмешался Джек, – я хочу объяснить, что ждет меня. Если я по вашей просьбе займусь делом мистера Дэвиса, у меня останется меньше времени на работу для вашего отца – следовательно, я получу меньше денег и не смогу вовремя выплатить три тысячи фунтов, которые задолжал мой отец. Значит, еще до конца месяца я могу очутиться в долговой тюрьме.
Лайза резко выпрямилась и нахмурилась.
– Неужели положение и вправду настолько отчаянное?
– Можете мне поверить. – Джек обаятельно улыбнулся. – Радужные перспективы, правда?
Лайза покачала головой:
– Я не знала, что вы так стеснены в средствах.
– Именно. Но я все-таки постараюсь помочь вам. Охотно пожертвую временем, несмотря на угрозу тюрьмы. Но…
Он сделал театральную паузу, пожал плечами, отпил чаю, вернулся на свое место и уселся как ни в чем не бывало.
– Что «но»? – не выдержала Лайза.
Джек с наслаждением вдохнул ее лавандовый аромат.
– Но я рассчитываю на щедрое вознаграждение.
Она разочарованно сникла:
– Трех тысяч фунтов у меня нет…
Джек облизнул губы и бережно поставил чашку на блюдечко, поглядывая на гостью.
– От вас мне нужны не деньги, мисс Крэншоу.
– Значит, драгоценности? Пожалуйста.
– Нет, они мне ни к чему.
С каждым словом Джека Лайза хмурилась все сильнее.
– Чего же вы хотите?
Он запрокинул голову и засмотрелся на темные потолочные балки и лепной карниз. По спине бегали мурашки, сердце ныло. Ну, пора. Надо решаться.
– Я… – Он прокашлялся и уставился на Лайзу в упор. – Я хотел просить – нет, умолять! – вас о прощении.
Лайза приоткрыла рот и заморгала.
– О прощении? Меня?
Он кивнул, вновь сгорая от стыда и раскаяния. Он просил прощения не только за то, что сделал с Лайзой, но и за все уловки, пустые слова, равнодушные объятия, которые он так щедро раздаривал другим женщинам.
– Да, я хочу, чтобы вы меня простили, – решительно повторил он. – Иначе мне незачем жить. Так вы сможете меня простить, дорогая?
Лайза перевела взгляд на свой ладони, сложенные на коленях. Она опустила голову, и сердце Джека дрогнуло. Сейчас он услышит отказ.
– Да, конечно, – удивила она его мгновение спустя. – Я вас прощаю.
Джек торопливо отвернулся, чтобы она не увидела подозрительный блеск в его глазах, с трудом проглотил вставший в горле ком и зашуршал бумагами.
– Капитал, – пробормотал он. – Вот он, мой капитал.
– Несомненно, теперь вы стали мудрее. Жаль, что мне довелось целоваться с другим человеком.
Джек покачал головой и улыбнулся:
– Спасибо на добром слове, мисс Крэншоу. Вы слишком снисходительны ко мне.
– Сэр, вы замечательный человек – просто вы об этом еще не знаете. Так когда же мы навестим мистера Дэвиса?
Глупо улыбаясь, Джек почувствовал себя легким, почти невесомым. Оказалось, вымолить прощение не так уж сложно.
Глава 13
– Что, дорогой? – Седовласая дама поднесла ладонь к уху.
– Как вам заведение мистера Фэрчайлда, тетушка? – громко повторила ей на ухо Лайза.
– О, здесь чудесно. – Миссис Брамбл лукаво взглянула на Джека. – А хозяин конторы просто очарователен – верно, милая?
Щеки Лайзы слегка порозовели. Несмотря на смущение, она усмехнулась. Джеком овладело нестерпимое желание рискованно пошутить – чтобы рассмешить Лайзу.
Наверное, она из тех женщин, что не прочь посмеяться даже в минуты любви. При этой мысли брюки стали ему тесны.
Пока миссис Брамбл во всех подробностях перечисляла достоинства Джека, его конторы, мебели и погоды, Джек восхищался красотой обеих дам, ибо время пощадило тетушку Патти. Очевидно, элегантность у дам Крэншоу передавалась по наследству.
– Мисс Крэншоу, – наконец сумел вставить Джек, – я очень рад видеть вас. Надеюсь, мой секретарь не был слишком дерзок с вами.
– Ничуть!
Джек присел рядом с Лайзой – медленно, с трудом, как позволила тесная одежда. Обменявшись с ней дружеским взглядом, он хотел было обратиться к тетушке, но увидел, что она уже извлекла из ридикюля рукоделие и принялась класть стежок к стежку.
– Я знаю, о чем вы думаете, – еле слышно произнесла Лайза, и у Джека от волнения по телу прошла дрожь. – Тетушки можете не опасаться. Левым ухом она ничего не слышит. Пока она сидит справа от меня, мы можем беседовать спокойно. Как вы понимаете, прийти сюда без компаньонки я не могла.
– Разумеется. Так чем я могу вам помочь? – Джек сел вполоборота к гостье, положив локоть на спинку своего стула. – Поверьте, я охотно сделаю все, что в моих силах.
Лайза вздохнула, выдавая нервозность, которую так долго сдерживала.
– Мистер Фэрчайлд, с вами я могу быть откровенна. Боюсь, в противном случае вы просто украдете меня у всех на виду или во всеуслышание объявите мои секреты.
Джек усмехнулся, вглядываясь в ее прелестные губы, которые так и манили его. Похоже, разговор у пруда неожиданно сблизил их.
– Да, я неисправим.
Лайза закатила глаза и улыбнулась, показывая очаровательные ямочки на щеках.
– Так вы выслушаете меня или нет?
Джек рассмеялся.
– Продолжайте, мисс Крэншоу. Больше я не стану перебивать.
Она ответила ему дружеским взглядом.
– Я не спала всю ночь и после долгих раздумий поняла, что мне можете помочь только вы. Теперь я все о вас знаю.
Джек тревожно поднял бровь:
– А я думал, вы знали и раньше. Услышали что-то новое?
Лайза повернулась на стуле, теперь они сидели лицом к лицу. От нее исходил тонкий аромат лавандовой воды. Наверное, так пахнет и ее постель – в местах соприкосновения с шелковистой кожей. Может быть, она моет лавандой свои роскошные черные волосы? Или наносит по капельке за ушами, во впадинку на шее, в ложбинку между пышных грудей, видных в вырезе платья?
– Я узнала, что у вас доброе сердце, – объяснила Лайза, и на ее лице появилось повое выражение. Господи, неужели она восхищается им? – Я услышала, как вы добры к тем, кто нуждается в помощи. Значит, вы не просто неисправимый повеса.
И она сверкнула многозначительной улыбкой. Джек не знал, что сказать: любой комплимент мог завести разговор не в то русло.
– Ясно. Итак, я к вашим услугам. Ради вас я готов отказать всем клиентам. Сейчас мне нет дела ни до кого, кроме вас, мисс Крэншоу. Вас одной.
Она снова улыбнулась.
– Так помогите мне. Понимаете, мистер Фэрчайлд, у одного хорошего человека в жизни наступила черная полоса. Ему надо помочь выжить.
– Продолжайте. – Джек скрестил руки на груди и нахмурился.
– Этого человека зовут Джейкоб Дэвис. Он торговал здесь, в городе, пока его лавка вдруг не сгорела. Я уверена, что ее подожгли, но доказать это Дэвису не удалось. Недавно его освободили из долговой тюрьмы, и он решил добиваться справедливости. К сожалению, он доверяет только мне, потому что когда-то в детстве я дружила с его дочерью. Дэвис очень боится снова попасть в тюрьму.
Джек не сводил с нее внимательного взгляда. Незнакомому торговцу он искренне сочувствовал, хотя не подавал и виду.
– Понимаю.
– Вы ему поможете?
Лайза стиснула руки и устремила на Джека такой взгляд, словно ждала от него чуда. Выражение ее лица показалось Джеку чистейшим медом. Благороднейшим кларетом. Дурманным опиумом. Он знал, как независима Лайза, как неохотно она принимает чужую помощь. Поэтому теперь, сообразив, что девушка видит в нем спасителя, Джек чуть не лопнул от гордости, был готов поверить, что в нем десять футов росту и что ради исполнения желаний Лайзы он способен свернуть горы. «Да! – чуть не выкрикнул он. – Да, да, я помогу!»
– Нет, мисс Крэншоу, – вместо этого произнес Джек. – Боюсь, я ничем не могу вам помочь.
Сияющие глаза мгновенно погасли.
– Но почему?
Джек поскреб щеку, где порезался, бреясь сегодня утром. День не задался с самого начала.
– Насколько я понимаю, вы слышали, что я берусь защищать любого нищего клиента, не заботясь о том, заплатит он мне или нет?
Лайза растерянно заморгала.
– Нет, я слышала только, что вы помогаете тем, кто был несправедливо осужден и брошен в долговую тюрьму. И я восхищаюсь вами…
– Все это в прошлом. – Джек поднялся и начал вышагивать по кабинету, – Я приехал в Миддлдейл, чтобы сколотить состояние. Признаюсь откровенно, я движим исключительно корыстными намерениями…
– Но никто в округе не сумеет помочь мне так, как вы! Вы знаете, как расследовать такие преступления, ведь поджог карается по закону. Вы сами говорили о том, как важен справедливый суд на местах. Если вы возьметесь за это дело, то, будете соблюдать конфиденциальность, а это значит, что мистер Дэвис сможет вам доверять… Мистер Фэрчайлд, если прежде вы не оставались равнодушными к людскому горю, оно должно тронуть вас и сейчас!
– Но я не хочу! – яростно заспорил он. – Я…
Его прервал стук в дверь.
– Входите! – рявкнул Джек, и Хардинг внес в кабинет поднос с чайной посудой. – Поднос на стол, разлейте чай и убирайтесь!
Хардинг оскорбился.
– Слушаюсь, сэр.
«Черт бы побрал всех любопытных секретарей на свете», – мысленно выругался Джек. Похоже, все вокруг ждут от него бескорыстия, обаяния и дружелюбия! Все хотят чуда! Но его возможности небезграничны. Защищая бедняков, он не заработает ни фартинга. «Думай, думай, – твердил себе Джек. – Как помочь Лайзе и одновременно заработать?»
Хардинг наполнил три чашки, подал их гостьям и хозяину и удалился. Джек задумчиво отхлебнул чаю и отставил чашку с блюдцем на свободный уголок письменного стола. Все это время он украдкой поглядывал на Лайзу и видел, что она не сводит с него полных надежды глаз. Джек почувствовал себя загнанным зверем. Он в ловушке. Попал в капкан по милости этой девушки.
– Мисс Крэншоу, не хочу показаться черствым и алчным, но принять ваше предложение я просто не могу. Мне нужны деньги, иначе меня ждут большие неприятности.
– Не может быть, мистер Фэрчайлд. Разве их можно сравнить с трагедией бедного торговца?
– Конечно, нет, и тем не менее…
– Я заплачу вам. Постараюсь как-нибудь раздобыть деньги.
– Боюсь, их будет слишком мало. Дело непростое. Видите ли, я решил раз и навсегда порвать с прежней жизнью. Благотворительностью я больше не занимаюсь.
Лайза обдумала его слова, глядя вдаль.
– А если я скажу, что дело мистера Дэвиса имеет самое прямое отношение ко мне?
Такого поворота Джек не ожидал. Сунув руки в карманы, он вскинул бровь.
– Как вы сказали?
– По-моему, лорд Баррингтон причастен к пожару в лавке мистера Дэвиса. – Лайза оглянулась, убедилась, что тетя занята вышиванием, и продолжала: – Больше ничего не могу добавить, пока вы сами не начнете расследование.
Джек почувствовал, как его решимость дает трещину, как слетают с него тяжелые доспехи. Лайза предложила ему приз, против которого Джек не мог устоять: оружие против своего жениха, ненавистного Джеку. Ах ты, плутовка! Джек невольно усмехнулся, с восхищением глядя на собеседницу.
– Теперь я все понял, мисс Крэншоу.
– Что именно, мистер Фэрчайлд?
– Вы отрезали мне путь к отступлению.
– Вот как? – Она расцвела улыбкой.
Джек грустно покачал головой и присел на край стола, скрестив руки на груди. Его обвели вокруг пальца, как мальчишку.
– Да, черт побери. Так вы и сделали.
Он надеялся, что в порыве благодарности Лайза снова поцелует его. Воображение услужливо нарисовало сцены страстных поцелуев, неистовой любви, стонов, прикосновения к влажной коже… Спереди под брюками Джека снова обозначилась выпуклость, и он отвернулся к окну.
– Хорошо, мисс Крэншоу. Я расспрошу мистера Дэвиса обо всем, что с ним случилось. И если смогу помочь, сделаю все возможное.
Лайза поставила чашку на поднос и порывисто вскочила.
– Мистер Фэрчайлд, вы вернули мне веру в человечество!
Он с усмешкой обернулся:
– А что в этом хорошего?
Лайза стремительно обошла вокруг стола, и Джек па мгновение поверил, что она бросится к нему на шею. Но она резко остановилась прямо перед ним, ослепительно улыбнулась и подала руку. Не два пальца, а всю ладонь. А когда Джек протянул свою, крепко пожала ее.
– Мы встретимся с ним завтра, на пикнике. Мистер Фэрчайлд, этого я никогда не забуду! – прошептала она, и он склонился над ее рукой.
Джек сардонически усмехнулся:
– И я тоже.
Лицо Лайзы разрумянилось, глаза сверкали.
– Вы безнадежный циник, сэр.
– Стараюсь. – Он нехотя отпустил ее руку, и Лайза вернулась на место рядом с тетушкой. – Нам пора, тетя Патти.
– Что?.. Конечно, дорогая.
– Но прежде чем вы уйдете, – вмешался Джек, – я хочу объяснить, что ждет меня. Если я по вашей просьбе займусь делом мистера Дэвиса, у меня останется меньше времени на работу для вашего отца – следовательно, я получу меньше денег и не смогу вовремя выплатить три тысячи фунтов, которые задолжал мой отец. Значит, еще до конца месяца я могу очутиться в долговой тюрьме.
Лайза резко выпрямилась и нахмурилась.
– Неужели положение и вправду настолько отчаянное?
– Можете мне поверить. – Джек обаятельно улыбнулся. – Радужные перспективы, правда?
Лайза покачала головой:
– Я не знала, что вы так стеснены в средствах.
– Именно. Но я все-таки постараюсь помочь вам. Охотно пожертвую временем, несмотря на угрозу тюрьмы. Но…
Он сделал театральную паузу, пожал плечами, отпил чаю, вернулся на свое место и уселся как ни в чем не бывало.
– Что «но»? – не выдержала Лайза.
Джек с наслаждением вдохнул ее лавандовый аромат.
– Но я рассчитываю на щедрое вознаграждение.
Она разочарованно сникла:
– Трех тысяч фунтов у меня нет…
Джек облизнул губы и бережно поставил чашку на блюдечко, поглядывая на гостью.
– От вас мне нужны не деньги, мисс Крэншоу.
– Значит, драгоценности? Пожалуйста.
– Нет, они мне ни к чему.
С каждым словом Джека Лайза хмурилась все сильнее.
– Чего же вы хотите?
Он запрокинул голову и засмотрелся на темные потолочные балки и лепной карниз. По спине бегали мурашки, сердце ныло. Ну, пора. Надо решаться.
– Я… – Он прокашлялся и уставился на Лайзу в упор. – Я хотел просить – нет, умолять! – вас о прощении.
Лайза приоткрыла рот и заморгала.
– О прощении? Меня?
Он кивнул, вновь сгорая от стыда и раскаяния. Он просил прощения не только за то, что сделал с Лайзой, но и за все уловки, пустые слова, равнодушные объятия, которые он так щедро раздаривал другим женщинам.
– Да, я хочу, чтобы вы меня простили, – решительно повторил он. – Иначе мне незачем жить. Так вы сможете меня простить, дорогая?
Лайза перевела взгляд на свой ладони, сложенные на коленях. Она опустила голову, и сердце Джека дрогнуло. Сейчас он услышит отказ.
– Да, конечно, – удивила она его мгновение спустя. – Я вас прощаю.
Джек торопливо отвернулся, чтобы она не увидела подозрительный блеск в его глазах, с трудом проглотил вставший в горле ком и зашуршал бумагами.
– Капитал, – пробормотал он. – Вот он, мой капитал.
– Несомненно, теперь вы стали мудрее. Жаль, что мне довелось целоваться с другим человеком.
Джек покачал головой и улыбнулся:
– Спасибо на добром слове, мисс Крэншоу. Вы слишком снисходительны ко мне.
– Сэр, вы замечательный человек – просто вы об этом еще не знаете. Так когда же мы навестим мистера Дэвиса?
Глупо улыбаясь, Джек почувствовал себя легким, почти невесомым. Оказалось, вымолить прощение не так уж сложно.
Глава 13
Тем вечером, уже лежа в постели, Лайза начала смутно понимать, что днем в конторе Джека Фэрчайлда произошло нечто чрезвычайно важное. Помогая Джейкобу Дэвису, она вдруг обрела шанс избавиться от виконта. Мало того, простив Джека, Лайза почувствовала, что у нее с души свалился камень. Ее охватило умиротворение. Казалось, они с Джеком понимают друг друга с полуслова. Радуясь этим узам, Лайза уснула.
Во сне к ней явился Джек. Ветер трепал его волосы, развевал полы халата. Под халатом Лайза разглядела тускло поблескивающее под луной нагое тело. Кожа лоснилась от пота, гибкий торс обвивали выпуклые мышцы. Вдруг, как это бывает во сне, Джек очутился рядом с ней, зашептал ей на ухо ласковые слова, перед которыми Лайза не могла устоять. Тоскливое одиночество кончилось. От прикосновений горячих пальцев к груди она выгнулась, по телу пробежала сладкая дрожь.
– Лайза… – Его голос напоминал шум прибоя. – Значит, это ты. Где же ты была? Я всюду тебя искал.
Горьковато-сладкое томление переполнило ее, она не могла ответить, только цеплялась за его руки. «Я здесь, Джек. Все это время я была здесь. Я думала, ты навсегда потерян».
– Где же ты была? – повторил он и склонился над ней. Его ладони заскользили по ее телу, ласкали и дразнили, заставляя ее подниматься по ступеням лестницы экстаза. Как буря, он сметал на своем пути все преграды, превращал ее в рабу любви, единственное назначение которой – дарить наслаждение. Между ног Лайзы бился горячий родничок. Ощущения были такими приятными, что она проснулась в слезах благодарности.
– О, Джек! – Лайза села на постели. Тягучая, сладостная боль внизу живота не проходила. По груди сбегали струйки пота. Волосы прилипли к мокрому лбу. Лайза задыхалась, не зная, как справиться с собой. Внезапно она поняла, что всего лишь видела сон, и нестерпимое желание сменилось опустошенностью и отчаянием. Как сделать сон явью, она не знала.
Лайза отвела волосы со лба, чувствуя, как ее сердце трепещет в груди пойманной птичкой. Наконец она откинулась на подушку, уже твердо зная, как поступит дальше.
Она обольстит Джека Фэрчайлда. Испытает блаженство и умрет счастливая. Она должна заполучить его. Незачем зря терять время. Пора изведать наслаждение, о котором она так давно мечтает.
Время близилось к полудню. Джек Фэрчайлд и Клейтон Хардинг направлялись в отдаленный уголок Крэншоу-Парка с корзинами для пикника в руках. Лайза с тетей Патти неспешно брели впереди, показывая дорогу через луг и старое кладбище.
Стоял один из тех чудесных летних дней, когда солнце раскаляется добела, ветер несет живительную прохладу, а небо приобретает поразительно чистый лазурный оттенок. Но в глазах Джека Лайза затмила всю красоту природы.
Он любовался тем, как легко и грациозно она ступает по траве рука об руку с тетушкой, как колышется подол ее платья, задевая высокие стебли с белыми зонтиками мелких душистых цветов. Бабочки вились вокруг, как изысканный эскорт. Джек улыбался, умиляясь пасторальной сцене и зная, что этот пикник – просто прикрытие для встречи с мистером Дэвисом. Джек с нетерпением ждал разговора с торговцем. Если ему удастся найти законный способ избавить Лайзу от Баррингтона, тогда обольщать ее не придется. Чем больше он сближался с Лайзой, тем усерднее старался предстать перед ней в лучшем свете. По мнению Джека, путь к цели он выбрал самый верный.
– Лучше бы я остался в конторе, – пропыхтел Хардинг, тяжело отдуваясь.
– Чушь! – отозвался Джек. – Вам необходим моцион. Вы только посмотрите на себя, Хардинг: в корзине у вас лежит хлеб да вино, а вы тащите ее, будто неподъемный груз!
– Это несправедливо, сэр. Мне досталась самая тяжелая корзина. Кстати, сомневаюсь, что мы с миссис Брамбл найдем общий язык, пока вы с мисс Крэншоу будете отсутствовать. Она уже в летах.
– Хардинг, а я думал, вы лучше разбираетесь в людях. Или вас сбила с толку седина? Лайза говорила, что ее тетушке всего пятьдесят семь. Вы лишь несколькими годами моложе ее. Если дама седовласа, это еще не значит, что у нее ледяное сердце. Да еще вас ввела в заблуждение ее глухота. Но она оглохла еще в детстве, а не от старости. Сядьте с левой стороны от нее и можете сколько угодно жаловаться на деревенскую грязь, а она будет только кивать, делая вид, будто все понимает. Такой расклад вас устроит, старина?
Хардинг сердито сопел.
– Проклятая флора и фауна, – проворчал он, отмахиваясь от мухи.
Дойдя до заброшенной церкви, Лайза свернула па кладбище, где бурьян почти скрывал из виду надгробия с полустершимися эпитафиями.
– Вот мы и на месте, – объявила она, улыбаясь мужчинам. Но тепло ее глаз предназначалось только Джеку. Взгляд медлил на нем, дразнил и обжигал. Сердце Джека замерло, когда он узнал то, что видел у многих женщин, но никогда – у Лайзы: неприкрытое вожделение. Дерзкое влечение плоти. У него пересохло во рту, мысли начали путаться. Пожалуй, наградой за этот день ему будет поцелуй.
Ему уже казалось, будто они с Лайзой знакомы давным-давно. Она была близкой, как старый друг – или любовница, которую Джек изучил как свои пять пальцев.
– Расстелить одеяло? – спросил Хардинг, с готовностью уронив на землю корзину.
Под руководством миссис Брамбл секретарь разложил все необходимое для пикника в тени под дубом. Лайза помогла тетушке сесть и оглянулась на Джека. Ее знойный взгляд помедлил на его губах, она лукаво улыбнулась.
– Не хотите ли сходить по ягоды, мистер Фэрчайлд?
Он подавил улыбку, гадая, что она затеяла.
– С удовольствием соглашусь на такое приключение. Миссис Брамбл, не желаете присоединиться к нам? – осведомился он, уже зная, что ему ответят отказом.
– Как он сказал? – спросила тетя Патти у Хардинга. – Уединиться?
– Нет, мэм, присоединиться. Пойдете собирать ягоды вместе с ними? – громко спросил Хардинг.
– Нет-нет, я уже выбилась из сил. Ступайте вдвоем, только далеко не забредайте, хорошо, милая?
– Конечно, мэм, – отозвался Джек, подавая руку Лайзе. – Об этом я позабочусь.
Его уверения пропали даром: миссис Брамбл уже внимательно слушала сбивчивые жалобы Хардинга.
– А вы уверены, что тетя Патти не доложит дома о том, что мы куда-то отлучались вдвоем? – спросил Джек, когда тетушка и Хардинг остались далеко позади.
– Уверена, – кивнула Лайза. – А лорд Баррингтон неожиданно уехал куда-то сегодня утром. И предупредил папу, что вернется только поздно вечером. Поэтому объясняться с ним не пришлось. Родители отпускают меня куда угодно – само собой, с компаньонкой. Я беспокоилась только из-за Баррингтона. Конечно, он не имеет права командовать мной, но, тем не менее, делает это. Господи, как хорошо без него дома! Он живет у кого-то из друзей в Котсуолдсе, на расстоянии мили отсюда, поэтому в Крэншоу-Парке он частый гость. Впервые за много месяцев я вздохнула свободно!
И она впервые в присутствии Джека заулыбалась с неподдельной радостью. Эта улыбка ослепила его.
Джек пожал пальцы Лайзы, и по его руке словно пробежал ток, все приличествующие джентльмену мысли улетучились. Ему хотелось овладеть Лайзой прямо здесь и немедленно, уложить ее на ложе из ромашек, подставить ветру обнаженные тела, греться на солнце, вплетать стоны в шорох листьев. Но одного плотского удовольствия ему было мало. Джеку хотелось любить Лайзу, ласкать ее, вызывать у нее стоны наслаждения. Нет, ни в коем случае. Он уже не тот, что прежде. По крайней мере, пока.
В молчании они приблизились к маленькому каменному коттеджу, затерянному среди заброшенного яблоневого сада. Солнце припекало все сильнее. Джек не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким же бодрым и в то же время безгранично спокойным.
– Скажите, мисс Крэншоу, ваша подруга миссис Холлоуэй одобряет ваш выбор? Ей по душе лорд Баррингтон?
– Нет, – не раздумывая, ответила Лайза. – Она считает его ничтожеством.
– И отговаривает вас от брака с ним?
– Нет. – Лайза погрустнела. – Она понимает, что брак – мой единственный выход. Поскорее бы получить от нее письмо!
Джек вздохнул, сочувствуя ей.
– Должно быть, скоро придет, – пробормотал он. – Уже совсем скоро.
В старом саду среди одичавших яблонь нестройно гудели пчелы. На ветках зрели яблоки, а под ногами еще попадалась прошлогодняя падалица. По вымощенной камнем дорожке спутники подошли к двери. Лайза тихонько постучала, и дверь тут же распахнулась.
– Вы пришли! – растерянно и радостно воскликнул стоящий в дверях человек.
В крошечной прихожей, немного привыкнув к полутьме, Джек наконец разглядел Дэвиса и невольно вздрогнул. Бывший торговец был болезненно худым, с запавшими глазами и спутанными в колтун волосами, в которые набились репьи и солома. За свою жизнь Джек повидал немало обездоленных и знал, во что превращает человека нищета, но даже он ужаснулся при виде Дэвиса и мысленно исполнился уважения к Лайзе, которая не брезговала этим несчастным, неухоженным существом.
Тем временем Лайза познакомила мужчин и провела их в довольно уютную комнату. Пол здесь был земляной, но перед старинным камином лежал сравнительно новый коврик. Рядом помещались столик, пара стульев, кровать, на окнах висели простенькие занавески. С потолка свисали пучки сухих цветов, в вазе на столе стоял букет роз и триллиума.
– Это мое убежище, – объяснила Лайза, смахивая пыль со стульев у грубого стола. – Дом уже не принадлежит папе – его купил лорд Галифакс, но последние пятнадцать лет он в Миддлдейле не появлялся. Еще в детстве я убегала из дома и пряталась здесь. Я предлагала мистеру Дэвису поселиться здесь, но в ясные дни дом виден с соседнего холма, и мистер Дэвис отказался. Он боится, что кто-нибудь узнает, что он вернулся в Миддлдейл, поэтому живет вместе с семьей в лесу. Мистер Дэвис, присядьте и расскажите мистеру Фэрчайлду все по порядку.
Первой заняла стул Лайза, рядом с ней робко пристроился Дэвис. Джек уселся напротив и весь обратился в слух.
– Шесть месяцев назад какой-то человек предложил мне продать лавку. Я сказал, что не продам ее ни за какие деньги. Он страшно разозлился. – Дэвис стиснул костлявые руки и устремил взгляд в угол. – Я сразу понял это. Если бы я знал, как дорого обойдется мне упорство, я бы продал лавку – Бог с ней! Но я ничего не подозревал, сказал, что никуда из Миддлдейла не двинусь – это мой дом. А через несколько дней я нашел прибитую к двери записку. В ней говорилось, что мне лучше убраться из города по-хорошему и больше сюда не возвращаться или пенять на себя. Спустя два дня я получил еще одно такое же письмо. Потом опять явился все тот же человек: он по-прежнему хотел купить у меня лавку. Но я стоял на своем, подозревая, что это он угрожает мне, чтобы запугать меня, а заодно и сбить цену. В ту же ночь дом загорелся.
Джейкоб Дэвис умолк. Он ломал мозолистые пальцы и пытался прикусить трясущуюся нижнюю губу.
– Так я потерял все. Расплатиться с долгами я не смог. Я чуть не лишился рассудка, когда меня упекли в долговую тюрьму. Жена с дочерью поселились рядом, в трущобах. Вскоре мой кузен умер, оставив мне немного денег. Если бы не они, меня бы уже не было в живых. Вы знаете, что такое тюрьма Флит?
– Могу себе представить, – тихо отозвался Джек.
– Нет, чтобы узнать, надо побывать там самому.
– Боже упаси. Лучше поверю вам на слово.
– Пока я сидел там, я поклялся отомстить тем, кто разорил меня.
Джек склонил голову набок.
– Если не ошибаюсь, вы считаете, что ваш обидчик – дворянин?
– Тот мерзавец, который угрожал мне, как-то раз обмолвился, что если я откажусь продать лавку, «его светлость» будет недоволен. А второй, видимо, его сообщник, называл его Роджем.
– Мистером Роджем? – уточнил заинтригованный Джек.
– Нет, просто Роджем.
– Роджер, – тихо подсказала Лайза.
Джек помолчал, мысленно гадая, почему она так уверена в этом, а потом попросил торговца продолжать.
– Так что же, мистер Фэрчайлд? – спросил в заключение Дэвис. – Вы поможете мне наказать виновного?
Лайза выпрямилась, затаив дыхание.
– Вы возьметесь за это дело?
Джек посмотрел на Лайзу, поражаясь ее выдержке и находчивости, потом, на ее друга, поднялся и склонился над столом, упираясь в него ладонями.
– Мистер Дэвис, вы жаждете не правосудия, а мести, – заявил он.
– А разве это не одно и то же? – возразил Дэвис.
– Не всегда. Из тюрьмы вы уже выбрались. Пора начинать жить заново.
– Но как, если я потерял все, что имел?
Ответа у Джека не нашлось. Пожалуй, его и не существовало. Но Джек твердо знал одно: если он перестанет прибегать к помощи закона, чтобы защищать обездоленных, он лишится всякого уважения к самому себе.
Во сне к ней явился Джек. Ветер трепал его волосы, развевал полы халата. Под халатом Лайза разглядела тускло поблескивающее под луной нагое тело. Кожа лоснилась от пота, гибкий торс обвивали выпуклые мышцы. Вдруг, как это бывает во сне, Джек очутился рядом с ней, зашептал ей на ухо ласковые слова, перед которыми Лайза не могла устоять. Тоскливое одиночество кончилось. От прикосновений горячих пальцев к груди она выгнулась, по телу пробежала сладкая дрожь.
– Лайза… – Его голос напоминал шум прибоя. – Значит, это ты. Где же ты была? Я всюду тебя искал.
Горьковато-сладкое томление переполнило ее, она не могла ответить, только цеплялась за его руки. «Я здесь, Джек. Все это время я была здесь. Я думала, ты навсегда потерян».
– Где же ты была? – повторил он и склонился над ней. Его ладони заскользили по ее телу, ласкали и дразнили, заставляя ее подниматься по ступеням лестницы экстаза. Как буря, он сметал на своем пути все преграды, превращал ее в рабу любви, единственное назначение которой – дарить наслаждение. Между ног Лайзы бился горячий родничок. Ощущения были такими приятными, что она проснулась в слезах благодарности.
– О, Джек! – Лайза села на постели. Тягучая, сладостная боль внизу живота не проходила. По груди сбегали струйки пота. Волосы прилипли к мокрому лбу. Лайза задыхалась, не зная, как справиться с собой. Внезапно она поняла, что всего лишь видела сон, и нестерпимое желание сменилось опустошенностью и отчаянием. Как сделать сон явью, она не знала.
Лайза отвела волосы со лба, чувствуя, как ее сердце трепещет в груди пойманной птичкой. Наконец она откинулась на подушку, уже твердо зная, как поступит дальше.
Она обольстит Джека Фэрчайлда. Испытает блаженство и умрет счастливая. Она должна заполучить его. Незачем зря терять время. Пора изведать наслаждение, о котором она так давно мечтает.
Время близилось к полудню. Джек Фэрчайлд и Клейтон Хардинг направлялись в отдаленный уголок Крэншоу-Парка с корзинами для пикника в руках. Лайза с тетей Патти неспешно брели впереди, показывая дорогу через луг и старое кладбище.
Стоял один из тех чудесных летних дней, когда солнце раскаляется добела, ветер несет живительную прохладу, а небо приобретает поразительно чистый лазурный оттенок. Но в глазах Джека Лайза затмила всю красоту природы.
Он любовался тем, как легко и грациозно она ступает по траве рука об руку с тетушкой, как колышется подол ее платья, задевая высокие стебли с белыми зонтиками мелких душистых цветов. Бабочки вились вокруг, как изысканный эскорт. Джек улыбался, умиляясь пасторальной сцене и зная, что этот пикник – просто прикрытие для встречи с мистером Дэвисом. Джек с нетерпением ждал разговора с торговцем. Если ему удастся найти законный способ избавить Лайзу от Баррингтона, тогда обольщать ее не придется. Чем больше он сближался с Лайзой, тем усерднее старался предстать перед ней в лучшем свете. По мнению Джека, путь к цели он выбрал самый верный.
– Лучше бы я остался в конторе, – пропыхтел Хардинг, тяжело отдуваясь.
– Чушь! – отозвался Джек. – Вам необходим моцион. Вы только посмотрите на себя, Хардинг: в корзине у вас лежит хлеб да вино, а вы тащите ее, будто неподъемный груз!
– Это несправедливо, сэр. Мне досталась самая тяжелая корзина. Кстати, сомневаюсь, что мы с миссис Брамбл найдем общий язык, пока вы с мисс Крэншоу будете отсутствовать. Она уже в летах.
– Хардинг, а я думал, вы лучше разбираетесь в людях. Или вас сбила с толку седина? Лайза говорила, что ее тетушке всего пятьдесят семь. Вы лишь несколькими годами моложе ее. Если дама седовласа, это еще не значит, что у нее ледяное сердце. Да еще вас ввела в заблуждение ее глухота. Но она оглохла еще в детстве, а не от старости. Сядьте с левой стороны от нее и можете сколько угодно жаловаться на деревенскую грязь, а она будет только кивать, делая вид, будто все понимает. Такой расклад вас устроит, старина?
Хардинг сердито сопел.
– Проклятая флора и фауна, – проворчал он, отмахиваясь от мухи.
Дойдя до заброшенной церкви, Лайза свернула па кладбище, где бурьян почти скрывал из виду надгробия с полустершимися эпитафиями.
– Вот мы и на месте, – объявила она, улыбаясь мужчинам. Но тепло ее глаз предназначалось только Джеку. Взгляд медлил на нем, дразнил и обжигал. Сердце Джека замерло, когда он узнал то, что видел у многих женщин, но никогда – у Лайзы: неприкрытое вожделение. Дерзкое влечение плоти. У него пересохло во рту, мысли начали путаться. Пожалуй, наградой за этот день ему будет поцелуй.
Ему уже казалось, будто они с Лайзой знакомы давным-давно. Она была близкой, как старый друг – или любовница, которую Джек изучил как свои пять пальцев.
– Расстелить одеяло? – спросил Хардинг, с готовностью уронив на землю корзину.
Под руководством миссис Брамбл секретарь разложил все необходимое для пикника в тени под дубом. Лайза помогла тетушке сесть и оглянулась на Джека. Ее знойный взгляд помедлил на его губах, она лукаво улыбнулась.
– Не хотите ли сходить по ягоды, мистер Фэрчайлд?
Он подавил улыбку, гадая, что она затеяла.
– С удовольствием соглашусь на такое приключение. Миссис Брамбл, не желаете присоединиться к нам? – осведомился он, уже зная, что ему ответят отказом.
– Как он сказал? – спросила тетя Патти у Хардинга. – Уединиться?
– Нет, мэм, присоединиться. Пойдете собирать ягоды вместе с ними? – громко спросил Хардинг.
– Нет-нет, я уже выбилась из сил. Ступайте вдвоем, только далеко не забредайте, хорошо, милая?
– Конечно, мэм, – отозвался Джек, подавая руку Лайзе. – Об этом я позабочусь.
Его уверения пропали даром: миссис Брамбл уже внимательно слушала сбивчивые жалобы Хардинга.
– А вы уверены, что тетя Патти не доложит дома о том, что мы куда-то отлучались вдвоем? – спросил Джек, когда тетушка и Хардинг остались далеко позади.
– Уверена, – кивнула Лайза. – А лорд Баррингтон неожиданно уехал куда-то сегодня утром. И предупредил папу, что вернется только поздно вечером. Поэтому объясняться с ним не пришлось. Родители отпускают меня куда угодно – само собой, с компаньонкой. Я беспокоилась только из-за Баррингтона. Конечно, он не имеет права командовать мной, но, тем не менее, делает это. Господи, как хорошо без него дома! Он живет у кого-то из друзей в Котсуолдсе, на расстоянии мили отсюда, поэтому в Крэншоу-Парке он частый гость. Впервые за много месяцев я вздохнула свободно!
И она впервые в присутствии Джека заулыбалась с неподдельной радостью. Эта улыбка ослепила его.
Джек пожал пальцы Лайзы, и по его руке словно пробежал ток, все приличествующие джентльмену мысли улетучились. Ему хотелось овладеть Лайзой прямо здесь и немедленно, уложить ее на ложе из ромашек, подставить ветру обнаженные тела, греться на солнце, вплетать стоны в шорох листьев. Но одного плотского удовольствия ему было мало. Джеку хотелось любить Лайзу, ласкать ее, вызывать у нее стоны наслаждения. Нет, ни в коем случае. Он уже не тот, что прежде. По крайней мере, пока.
В молчании они приблизились к маленькому каменному коттеджу, затерянному среди заброшенного яблоневого сада. Солнце припекало все сильнее. Джек не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким же бодрым и в то же время безгранично спокойным.
– Скажите, мисс Крэншоу, ваша подруга миссис Холлоуэй одобряет ваш выбор? Ей по душе лорд Баррингтон?
– Нет, – не раздумывая, ответила Лайза. – Она считает его ничтожеством.
– И отговаривает вас от брака с ним?
– Нет. – Лайза погрустнела. – Она понимает, что брак – мой единственный выход. Поскорее бы получить от нее письмо!
Джек вздохнул, сочувствуя ей.
– Должно быть, скоро придет, – пробормотал он. – Уже совсем скоро.
В старом саду среди одичавших яблонь нестройно гудели пчелы. На ветках зрели яблоки, а под ногами еще попадалась прошлогодняя падалица. По вымощенной камнем дорожке спутники подошли к двери. Лайза тихонько постучала, и дверь тут же распахнулась.
– Вы пришли! – растерянно и радостно воскликнул стоящий в дверях человек.
В крошечной прихожей, немного привыкнув к полутьме, Джек наконец разглядел Дэвиса и невольно вздрогнул. Бывший торговец был болезненно худым, с запавшими глазами и спутанными в колтун волосами, в которые набились репьи и солома. За свою жизнь Джек повидал немало обездоленных и знал, во что превращает человека нищета, но даже он ужаснулся при виде Дэвиса и мысленно исполнился уважения к Лайзе, которая не брезговала этим несчастным, неухоженным существом.
Тем временем Лайза познакомила мужчин и провела их в довольно уютную комнату. Пол здесь был земляной, но перед старинным камином лежал сравнительно новый коврик. Рядом помещались столик, пара стульев, кровать, на окнах висели простенькие занавески. С потолка свисали пучки сухих цветов, в вазе на столе стоял букет роз и триллиума.
– Это мое убежище, – объяснила Лайза, смахивая пыль со стульев у грубого стола. – Дом уже не принадлежит папе – его купил лорд Галифакс, но последние пятнадцать лет он в Миддлдейле не появлялся. Еще в детстве я убегала из дома и пряталась здесь. Я предлагала мистеру Дэвису поселиться здесь, но в ясные дни дом виден с соседнего холма, и мистер Дэвис отказался. Он боится, что кто-нибудь узнает, что он вернулся в Миддлдейл, поэтому живет вместе с семьей в лесу. Мистер Дэвис, присядьте и расскажите мистеру Фэрчайлду все по порядку.
Первой заняла стул Лайза, рядом с ней робко пристроился Дэвис. Джек уселся напротив и весь обратился в слух.
– Шесть месяцев назад какой-то человек предложил мне продать лавку. Я сказал, что не продам ее ни за какие деньги. Он страшно разозлился. – Дэвис стиснул костлявые руки и устремил взгляд в угол. – Я сразу понял это. Если бы я знал, как дорого обойдется мне упорство, я бы продал лавку – Бог с ней! Но я ничего не подозревал, сказал, что никуда из Миддлдейла не двинусь – это мой дом. А через несколько дней я нашел прибитую к двери записку. В ней говорилось, что мне лучше убраться из города по-хорошему и больше сюда не возвращаться или пенять на себя. Спустя два дня я получил еще одно такое же письмо. Потом опять явился все тот же человек: он по-прежнему хотел купить у меня лавку. Но я стоял на своем, подозревая, что это он угрожает мне, чтобы запугать меня, а заодно и сбить цену. В ту же ночь дом загорелся.
Джейкоб Дэвис умолк. Он ломал мозолистые пальцы и пытался прикусить трясущуюся нижнюю губу.
– Так я потерял все. Расплатиться с долгами я не смог. Я чуть не лишился рассудка, когда меня упекли в долговую тюрьму. Жена с дочерью поселились рядом, в трущобах. Вскоре мой кузен умер, оставив мне немного денег. Если бы не они, меня бы уже не было в живых. Вы знаете, что такое тюрьма Флит?
– Могу себе представить, – тихо отозвался Джек.
– Нет, чтобы узнать, надо побывать там самому.
– Боже упаси. Лучше поверю вам на слово.
– Пока я сидел там, я поклялся отомстить тем, кто разорил меня.
Джек склонил голову набок.
– Если не ошибаюсь, вы считаете, что ваш обидчик – дворянин?
– Тот мерзавец, который угрожал мне, как-то раз обмолвился, что если я откажусь продать лавку, «его светлость» будет недоволен. А второй, видимо, его сообщник, называл его Роджем.
– Мистером Роджем? – уточнил заинтригованный Джек.
– Нет, просто Роджем.
– Роджер, – тихо подсказала Лайза.
Джек помолчал, мысленно гадая, почему она так уверена в этом, а потом попросил торговца продолжать.
– Так что же, мистер Фэрчайлд? – спросил в заключение Дэвис. – Вы поможете мне наказать виновного?
Лайза выпрямилась, затаив дыхание.
– Вы возьметесь за это дело?
Джек посмотрел на Лайзу, поражаясь ее выдержке и находчивости, потом, на ее друга, поднялся и склонился над столом, упираясь в него ладонями.
– Мистер Дэвис, вы жаждете не правосудия, а мести, – заявил он.
– А разве это не одно и то же? – возразил Дэвис.
– Не всегда. Из тюрьмы вы уже выбрались. Пора начинать жить заново.
– Но как, если я потерял все, что имел?
Ответа у Джека не нашлось. Пожалуй, его и не существовало. Но Джек твердо знал одно: если он перестанет прибегать к помощи закона, чтобы защищать обездоленных, он лишится всякого уважения к самому себе.