немного задержаться. Конечно, она была права, когда утверждала,
что не умеет "медленно и печально".
-- Кофе? -- предложил я.
-- С удовольствием.
На прощанье она чмокнула меня в нос.
-- Пока, мой мужчинка.
Чем мигом все и испортила. Аладдин -- еще куда ни шло, но
мужчинка! Я хмуро посмотрел на себя в зеркало. Куда приятнее
было бы услышать "мой капитан", "мой генерал", "мой
повелитель", или что-то в этом духе.
Появился Тролль, что тоже не способствовало поднятию
настроения.
-- Ты думаешь заниматься делом или собираешься продолжать
это... это блядство?
-- Конечно, думаю. -- Я открыл книжку "Лучшие сказки из
"Тысячи и одной ночи" и принялся за чтение. Покончив с
"Аладдином" из толстой книжки, перечитал затем тонкую.
-- Черт его знает! -- рявкнул я. -- Зачем она подарила мне
ее в двух экземплярах?
-- Может, просто так? Обе подвернулись под руку?
-- Не похоже, Изабель относится к тем людям, у которых все
делается с задним умыслом.
-- Хорошо, -- согласился Тролль, -- давай сверим тексты.
Тексты оказались практически идентичными, только в одном
случае отрицательный персонаж назывался Дервишем, а в другом --
просто злым волшебником из далекой страны Маргиб.
-- Ну и что? -- пробормотал я.
-- Давай подумаем, что она тебе сказала. -- Тролль принялся
ходить по комнате. -- Ты -- это Аладдин. Верно?
-- Верно.
-- Барри Амарандов -- это Дервиш. Верно?
-- Верно.
-- Аладдин должен убить Дервиша.
-- Ну и что? -- повторил я. -- Пойти его и убить? Только
потому, что этого хочется Изабель?
-- Нужно решить эту задачку, -- сказал Тролль. -- Нужно во
что бы то ни стало ее решить. Что такое волшебная лампа, и кто
такой джин?
-- Джин -- раб лампы, -- подал я голос.
-- Но кто он такой?
Я решил перехватить инициативу.
-- Меня смущает несоответствие в текстах, -- капризно
проговорил я. -- Что бы это могло означать? Какая разница между
Дервишем и злым волшебником из далекой страны Маргиб?
Тролль наморщил лобик и принялся носиться по комнате со все
возрастающим темпом.
-- Дервиш -- волшебник, -- бормотал он себе под нос. --
Дервиш -- волшебник.
Постепенно он развил такую скорость, что я его почти не
замечал. И тут он встал, как вкопанный.
-- Дервиш и злой волшебник -- не одно и то же лицо, --
выпалил он.
-- Гениальная мысль, -- отозвался я. -- Но больше похоже на
бред.
-- Как и все гениальное. Если исходить из того, что
несоответствие преднамеренно, а ты именно на это напираешь, то
Дервиш и злой волшебник -- не одно и то же лицо. Другого не
дано. К тому же у Изабель такая дурацкая манера -- намекать на
все исподволь. Она и Бреме с Гройпнером одно время морочила
голову: одному рассказала только о Дервише, а другому -- только
о культурно-криминальной группе "Фокстрот".
-- Но кто же тогда злой волшебник?
-- А что в книге об этом написано? Злой волшебник явился к
Аладдину в его родной город и предложил принять участие якобы в
интересном путешествии. Кто бы это мог быть?
Тут меня прошибло холодным потом.
-- Пью Джефферсон, -- едва выдохнул я.
Вспомнился преследующий нас голубой "вольво". Крепкие,
розовощекие Жан Дюруа и Курт Трахтенберг. Между прочим, Курт --
отсюда, из Берлина, а Жан -- парижанин!
Но мне удалось отогнать от себя это наваждение. Ведь если
Пью и заварил всю кашу с частным сыском, то только в глобальном
смысле. Он же не мог тогда знать, какое конкретно дело попадет
в наши руки. Была проведена рекламная кампания, и в итоге
первой на нее откликнулась госпожа Сосланд. Вот и получается,
что именно она втянула меня в "путешествие". Значит, злой
волшебник из далекой страны Маргиб -- женского рода? Злая
волшебница? Бастинда? Гингема?7
И так ли уж случайно встретил я ее вчера возле гостиницы
"Черчилль"?
Да, но какой смысл?! Зачем мы понадобились ей? Допустим, их
дела пошли из ряда вон плохо, и они решили избавиться от
конкурентов. И затеяли повсеместное истребление антикварщиков
здесь и в Париже. Зачем в таком случае им мы? Которым к тому же
еще надо деньги платить?
Опять не вяжется. Я в отчаянии стукнул кулаком по стене.
Тролль тоже как-то сник, пригорюнился.
Я решил позвонить "голым пистолетам" чтобы выяснить, удалось
ли им навести справки о выявленном мною особняке. Но Курт
Трахтенберг лишь уныло сообщил, что получить подобного рода
информацию не представляется возможным.
Почти сразу же за этим последовал звонок Горбанюка. Причем
он даже не поинтересовался, как поживает его машина.
-- У меня здесь фрау Сосланд, -- возбужденно проговорил он.
-- Я не давал ей твоего телефона, а только попросил, чтобы нас
соединили и чтобы ты мог с ней поговорить. Я больше не в
состоянии сдерживать этот натиск. Я с головы до ног в ее слюне.
это невыносимо.
-- Нет!!! -- заорал я что было мочи. -- Мне надо срочно
отправляться на задание!!! Аладдин!!! Пистолет!!! Ни одной
секунды...
-- Мне очень жаль, -- проговорил Горбанюк.
И далее голос фрау Сосланд:
-- Вы помните, что я вам обещала...
Испытывать судьбу у меня не было желания, и я бросил трубку.
-- Ты видишь, что дело не терпит отлагательств? -- насел на
меня Тролль.
Мне вспомнилась напутственная речь Горбанюка, произнесенная
им сразу же после нашего приезда.
-- Но я не могу просто взять и вломиться в их личную жизнь,
-- в отчаянии возразил я.
-- Не то, что можешь, а просто обязан это сделать! -- заорал
в ответ Тролль.
Я молча вышел из дома.
На Пауль-Людвиг-Штрассе не было ни души. Однако "Мерседес" во
дворе дома !54 стоял. Какое-то время я сидел в "Твинго", но
потом в салоне стало так жарко, что я уже готов был потребовать
у Горбанюка новую машину с кондиционером. Скареда этакий! Жалко
было ему кондиционер для собственной супруги! Правда, я тут же
вспомнил, что фрау Сосланд, вероятно, до сих пор у него в
кабинете, и чувство недовольства мгновенно сменилось чувством
искреннего сострадания. Ведь подобного рода атмосферу
невозможно охладить с помощью кондиционеров.
Я немного погулял по лесу, начинавшемуся сразу же за
особняком. Но за это время с "Мерседесом" ничего не произошло.
Возможно, в доме и нет никого, а Амарандов с бритоголовым
уехали на другой машине? Я издали понаблюдал за окнами. В доме
не ощущалось чьего-либо присутствия. Но все же войти во двор я
так и не решился.
Вскоре я почувствовал, что больше не состою из жидкости
настолько, насколько это предусмотрено природой, и отправился в
кафе, которое приметил на одной из соседних улиц, когда
проезжал мимо. Здесь было прохладно. Я заказал пива,
рассматривая немногочисленных посетителей. Мое внимание
привлекли два жир-треста, сидевшие прямо напротив входа.
Вернее, один из них -- с холеной бородкой. Показалось, что
где-то я его уже видел, и неоднократно. Но где? Пришлось
основательно порыться в памяти. Скорее всего, он просто кого-то
здорово напоминал. Но опять же -- кого? Второй был мне
совершенно незнаком: лысый, с невыразительным широким лицом и
маленькими холодными глазками. Похоже было, что сидят они здесь
уже довольно давно и в ближайшее время уходить не собираются.
Вам легче, -- с завистью подумал я и поднялся.
Только вернулся на наблюдательный пункт, как из особняка
вышли Амарандов и бритоголовый в очках. Бритоголовый открыл
ворота и "Мерседес" выехал со двора. Затем бритоголовый закрыл
ворота на ключ и сел в машину. Мягко покатив по направлению к
лесу, "Мерседес" свернул на поперечную улицу.
У меня захватило дыхание, кровь гулко застучала в венах.
Пора было начинать действовать. Я вытащил из портфеля пистолет
и спрятал его за поясом. Потом подошел к воротам и позвонил.
Никакого ответа. Выждав, я позвонил снова, но и на сей раз
ответа не последовало. Я огляделся. Пусто. Тогда я перемахнул
через забор и быстро направился в сторону дома. Остановившись
на крыльце, позвонил еще раз. Никого. Обогнув дом, я оказался в
тени и присел, опершись спиной о стену. Прямо передо мной
находилась сетчатая ограда, за которой начинался рассохшийся
земляной корт. Черт побери! Я был весь потен и полон страха. Я
бы драпанул сейчас отсюда -- только пятки бы засверкали, но все
же три обстоятельства удерживали меня. Во-первых, ощущение,
которое возникло недавно: что я на арене и за мной с интересом
следят сотни глаз. Я -- гладиатор, а гладиатор должен делать
свое дело. Глупое, разумеется, чувство, но все же я ему
поддался. Во-вторых, слюна фрау Сосланд. Когда Горбанюк сегодня
кричал мне, что он весь в ее слюне, я себе это очень живо
представил, и теперь это видение преследовало меня. И все же,
наверное, я ни за что не решился бы проникнуть в дом, если бы
не зазвучавший во мне вой Джо Коккера. Смешно, какие причины
порой заставляют человека пойти на смертельный риск: хриплый
вой рок-звезды, образ ристалища и воображаемая слюна
несимпатичной престарелой особы.
Итак, второй номер, каковым меня когда-то метко окрестила
Лили, неожиданно выходит на передний план!
Я выпрямился и что есть силы треснул кулаком по окну.
Послышался гулкий звук, но стекло устояло. Тогда я ударил по
нему рукояткой пистолета, и оно рассыпалось на мелкие осколки.
Я открыл оконную створку и, ухватившись за раму, влез внутрь.
Шаг сделан! Я вторгся в их личную жизнь!...
Это была большая комната, вся уставленная старинными часами.
Большими и маленькими, на полках и на полу. Воздух был наполнен
тиканьем. Сомнения в причастности Барри Амарандова к делу
антикварщиков таяли со все возрастающей скоростью. Честно
говоря, я даже почувствовал себя Аладдином, которого Дервиш
отправил в сад с драгоценностями. Только здесь вместо
драгоценностей были часы. Я двигался мимо них, осторожно
лавируя. Попутно вглядываясь в названия. "Томпион", "Ниббс",
"Грэхемс", "Дэландер"... В двух соседних комнатах висели иконы.
Потом я очутился в просторном холле, из которого, выгибаясь
змеей, уползала лестница наверх. Я перевел дыхание. Затем взял
пистолет наизготовку и принялся бесшумно подниматься.
Сумасшествие!!! Я, типичный совдеповский бухгалтер Миша
Крайский, вломился в западноберлинский богатый особняк с
пистолетом в руках. Ха-ха!!! Зигзаги судьбы порой вычерчивают
фигуры высшего пилотажа.
Первое из помещений наверху общим беспорядком напоминало дом
на "Сэксише" штрассе. Пустые банки из-под пива, разбросанные по
полу игральные карты, на журнальном столике -- нарды с
наваленными вокруг фишками, много бутылок из-под вина. На
большом кожаном кресле -- горка видеокассет. Я взял одну.
Русская надпись на торце: "Город в огне." Я потянулся за
следующей: "Кошмар на улице Вязов". Не знаю, отчего
русскоязычные кассеты подействовали на меня ободряюще. Я бросил
их, перешел в соседнюю комнату и... замер как вкопанный. На
диване лежал человек...
На лице человека был наклеен большой кусок пластыря, а руки и
ноги -- накрепко связаны скакалкой. Человек посмотрел в мою
сторону, и глаза его округлились.
-- М-м-м, -- сказал он.
Я бросился к нему со всех ног и, наклонившись, содрал с лица
пластырь. При этом, видимо, я причинил ему боль, поскольку с
пластырем содралась и часть его пышных усов.
-- М-м-м! -- на сей раз взревел он, хотя пластыря на лице
уже не было.
-- Вот тебе и м-м-м! -- с неизвестно откуда взявшейся
яростью проговорил я.
-- Развяжи меня, -- потребовал Джаич.
Я перевернул его на живот и принялся возиться с узлами.
-- Ее легче разрезать, -- заметил я.
-- Не вздумай! Это моя скакалка!
-- Та самая, которой ты так мастерски умеешь обращаться?
Скакалка не поддавалась. Пришлось прибегнуть к помощи зубов.
-- Они напали на меня неожиданно... -- Джаич выругался,
затем на минуту замер. -- А как ты здесь очутился?
-- Хороший вопросик. Только требуется слишком много времени
для ответика. Сначала давай выберемся отсюда.
Наконец, узлы поддались. Джаич сел на диване, держа перед
собой руки, будто рак клешни.
-- Идти можешь? -- поинтересовался я.
-- Думаю, что через несколько минут смогу.
-- Давай, приходи в себя поживее.
Джаич поработал всеми своими двадцатью пальцами.
-- Все равно мы их здесь должны дождаться.
Я уставился на него с нескрываемой злобой.
-- Тебе мало того, что уже случилось? Хочется усугубить?
-- Иначе мы потеряем инициативу, -- возразил он.
-- А их сколько?
-- Черт его знает! Я видел пятерых. Но одновременно они
здесь никогда не появляются.
-- С нашим везением появятся.
-- Вряд ли. -- Теперь Джаич поработал кистями. -- Игра
сейчас пошла увлекательная. И мы должны использовать этот шанс.
-- А что же они тебя не шлепнули?
-- Так получилось. Мне пришлось сказать им, что я работаю на
КГБ. Сначала они не поверили, тогда я засыпал их таким
количеством подробностей, что они ошалели. И решили, что не
будут меня убивать, пока к ним не заявится одна их очень важная
персона. Откуда-то издалека...
-- Из Маргиба? -- встрепенулся я.
-- Не понял.
-- Ну, неважно. -- Я изобразил на своем лице готовность
слушать дальше.
-- Для своего высокого гостя им захотелось устроить эдакое
шоу с участием живого чекиста. Это вот-вот должно было
состояться, после чего со мной, разумеется, было бы покончено.
-- Значит, я успел вовремя?
-- В принципе, да. А как ты сюда попал?
-- Ей-богу, долго объяснять. Одна француженка помогла.
Изабель Демонжо.
-- Ладно. -- Он поднялся. -- Пойдем вниз.
Шел он еще не очень уверенно.
В холле мы расположились таким образом, чтобы были хорошо
видны ворота.
-- Тебе отдать пистолет? -- поинтересовался я.
-- Нет, пусть останется у тебя.
-- Хорошо. -- Я вновь сунул его за пояс. -- Где они на тебя
напали?
-- Сразу же по выходе из пивной. Среди антикварщиков у них
имеется наводчик.
-- Я знаю.
-- Знаешь?! -- Он тут же подался вперед. -- Кто?!
-- Вот до этого я еще не добрался.
Он разочарованно вздохнул
-- Ладно, скоро выясним... Падла! -- Он зашевелился. --
Схожу в туалет. Ты просто не представляешь, какой кайф иметь
возможность ходить в туалет в любой момент, когда ты этого
хочешь.
Мы сидели и ждали уже около двух часов. Я мысленно смаковал,
как буду отчитываться перед "голыми пистолетами". Нужно
сказать, что появление Джаича расслабило меня. Я был уже вроде
бы не столько гладиатором, сколько зрителем. На арене показался
главный герой, скрежещущий зубами и жаждущий мести.
-- Тебя здесь кормили? -- поинтересовался я.
-- Да, и вполне сносно.
-- Значит, силы у тебя есть?
-- Не беспокойся, сил у меня хватит.
-- Дай Б-г.
Видимо, я натолкнул его на какую-то мысль, поскольку он тут
же принялся разминаться.
-- А как ты, вообще, проник внутрь? -- тяжело дыша, спросил
он меня.
-- Разбил окно с тыльной стороны.
-- Надеюсь, что когда они приедут, они не станут обходить
дом.
-- Они уже приехали, -- отрывисто произнес я.
Расслабленности как ни бывало. Дыхание перехватило. По телу
пробежала мелкая дрожь.
Я видел, как открылись ворота и во двор плавно въехал
"Мерседес". Из него вышли трое: Дервиш, бритоголовый и один из
уже виденных мною недавно жир-трестов -- не тот, с бородкой, а
второй, с лысиной и широким невыразительным лицом. У жир-треста
в руках был огромный чемодан. Бритоголовый закрыл ворота, после
чего все трое направились к дому.
Джаич взял наизготовку свою скакалку с утяжеленными ручками.
-- Бери на мушку Дервиша, -- прошипел он.
Он уже успел мне рассказать, что все в банде его именно так
и называют и что он, по-видимому, здесь старший.
Послышались звуки открываемой двери, и троица вошла в дом. В
тот же миг в воздухе с фантастической скоростью просвистела
ручка скакалки и обрушилась на бритую голову. Раздался звук,
будто ударили по тамтаму, и бритоголовый рухнул на пол. Джаич
тут же набросил скакалку на шею жир-треста и принялся его
душить. Дервиш дернулся было в сторону, но, увидев направленный
на него пистолет, замер. Глаза его впились в оружие, словно
пытались его загипнотизировать. Нужно сказать, что пистолет
плясал у меня в руках, а сам я, видимо, являл собой жалкое
зрелище, поскольку все внутри у меня тряслось.
-- Смотри, не нажми на курок, -- напряженно проговорил
Дервиш, не сводя глаз с пистолета.
Боковым зрением я видел, как Джаич душит жир-треста. Лысина
того налилась кровью, постепенно сделалась фиолетовой, а
маленькие глазки словно бы стали больше размером. Но чемодан
он, почему-то, не выпускал. Свободной рукой он пытался отодрать
скакалку от горла. Однако Джаич, напрягшись до предела, не
оставлял ему для этого ни малейшего шанса. Потом чемодан все же
рухнул с оглушительным грохотом, а через минуту жир-трест и сам
повис на скакалке, будто огромная жаба.
Когда чемодан грохнулся о пол, от неожиданности я
действительно чуть было не нажал на курок.
-- Смотри, не застрели меня, -- словно заклинание произнес
Дервиш.
Позволив жир-тресту мягко соскользнуть по своему телу и
аккуратно уложив его на пол, Джаич бросился ко мне, выхватил
пистолет и возбужденно направил его в лоб Дервишу.
-- А почему это, собственно? -- поинтересовался он. -- На
каком это основании он должен тебя не застрелить?
-- Ведь оба других уже готовченко, -- ответил Дервиш. --
Нужен же вам кто-то живой.
-- Они что, мертвы? -- спросил я у Джаича и неожиданно
почувствовал слабость.
-- Нет, они просто прилегли отдохнуть, -- отозвался тот. --
Видишь, как им хорошо?
Жир-трест и бритоголовый действительно лежали на полу в позе
"готовченко", а между ними возвышался чемодан.
-- Что в чемодане? -- требовательно спросил Джаич у Дервиша.
-- Доски, -- отозвался тот.
-- Что?!
-- Ну, иконы.
-- Ах, вот как! Очередная контрабандная партия! Достояние
нашей культуры!
-- А вы знаете, сколько они стоят?
Удивительное дело! Дервиш говорил, а сам по-прежнему не
сводил глаз с пистолета. Подсознательно я почувствовал
неладное. Но не стремился же он на самом деле загипнотизировать
его!
-- Сколько они стоят мы не знаем, -- Джаич почему-то взял на
себя миссию отвечать за обоих. -- Но догадываемся. Раз такие
мерзавцы, как ты, вертятся вокруг всего этого.
-- Без меня вам не удастся заработать на них ничего
существенного. Вас обведут вокруг пальца.
-- Мудак! -- взревел Джаич. -- Ты нам нужен только как
источник информации. И только до тех пор, пока не иссякнешь.
Господи! Как хочется "Партагаза"!
-- Сегодня я уже видел этого толстяка и с ним еще одного,
бородатого, -- подал я голос, указывая на пол. -- Кто тот
второй?
Дервиш пожал плечами.
-- Очевидно, Гоча Гуриели. Он -- киноактер. А то, что лежит
на полу, раньше было искусствоведом.
Ах, вот оно что! Действительно, я видел этого Гочу в
нескольких фильмах. Всегда такой крупный, импозантный, с
холеной бородкой. Конечно, я был далек от мысли встретить его в
пивной на окраине Берлина. Оттого сразу и не узнал.
-- Между прочим, сейчас в Каннах демонстрируется фильм с его
участием, -- проговорил Дервиш. -- И ему прочат лучшую мужскую
роль.
-- Ну, прямо-таки, -- отозвался я.
-- Вполне серьезно.
-- В мире есть актеры и получше.
-- Актеры, может быть, и есть, а объективных критериев не
существует.
-- Мы отвлеклись от темы, -- раздраженно напомнил Джаич. --
Для начала, думаю, неплохо будет пройти наверх и расположиться
поудобнее...
Но вместо того, чтобы двинуться внутрь холла, Дервиш
неожиданно метнулся к двери. Джаич выстрелил. Мимо. Он
выстрелил повторно. Опять мимо. В этот момент Дервиш скрылся за
дверью. Джаич выстрелил ему вослед, но даже в дверь не попал.
Когда мы выскочили на крыльцо, Дервиш уже сидел в "Мерседесе".
Джаич успел сделать еще три выстрела, пока "Мерседес", сходу
развив огромную скорость, не протаранил ворота и не скрылся за
соседними домами.
-- Дьявол!!! -- закричал он. -- Я не мог промахнуться с
такого расстояния. Тем более, столько раз кряду.
Он поднял пистолет, глянул вдоль ствола и выругался.
-- Не верю своим глазам! -- прокричал он. -- Ты только
посмотри! Этот негодяй Горбанюк всунул нам пистолет с кривым
дулом! Убью гада! Полюбуйся!
Он протянул пистолет мне. Я тоже посмотрел вдоль ствола.
Действительно, даже на глаз кривизна была заметна. А раньше я
как-то не обращал на это внимания. Так вот что разглядывал
Дервиш! В отличие от нас он сразу заметил, что пистолет
дефектный, и все время пытался определить, в какой именно мере.
Джаич от досады чуть не плакал.
-- Пора уходить, -- напомнил я ему.
-- Ты на "Варбурге"? -- спросил он.
-- Нет, на "Твинго".
-- А где он?
-- Метрах в пятидесяти отсюда.
-- Хорошо, жди меня там. Я захвачу скакалку, ликвидирую
повсюду отпечатки наших пальцев и приду. Держи пистолет.
-- Только побыстрее! -- взмолился я.
Помимо скакалки, Джаич прихватил с собой бумажники
бритоголового и жир-треста.
-- Они тоже обчистили меня до нитки, -- попутно заметил он.
Впрочем, денег в бумажниках оказалось куда больше, чем в
свое время отобрали у Джаича. Он тщательно пересчитал их, пока
я вел машину, разделил на две равные части и одну отложил для
меня.
-- Это тебе, -- уточнил он. -- Заработал.
-- Сколько здесь?
-- Что-то около двенадцати с половиной тысяч.
-- Недурно!
-- У таких мерзавцев могло оказаться и побольше.
-- Ну, это, скорее всего, мелкие сошки.
-- По-моему, толстяк не такой уж и мелкий.
-- В прямом смысле, или в переносном?
-- Во всех смыслах.
-- А как ты думаешь, что нам грозит за убийство, если нас
поймают?
-- Это были меры самообороны, -- отчеканил Джаич. -- Я ведь
являлся приговоренным к смерти заложником. Впрочем, не думаю,
чтобы оставшиеся в живых члены банды стали обращаться в
полицию.
-- А если соседи услышали выстрелы? Или видели, как
"Мерседес", проломив ворота, вылетел со двора?
-- Звуки выстрелов легко спутать со многими другими звуками.
А ворота практически не пострадали. Лишь слегка прогнулись. Так
что теперь не защелкивается замок. Ничего страшного. Я их
аккуратно прикрыл. И если кто-то и вызвал полицию, то они
покружат вокруг, покружат да и уедут не солоно хлебавши.
Тут я почувствовал, как нечто, лежащее в кармане брюк,
уперлось мне в бедро. Однако, кроме пистолета, там ничего не
было. Остановившись у красного светофора, я вынул его из
кармана и обомлел. Где-то посредине ствол оказался выгнут на
девяносто градусов. У Джаича даже челюсть отвисла.
-- Ну и силища у тебя, оказывается, -- произнес он. -- А еще
скромничал. Но все же зря ты поторопился. Нужно было предъявить
его Горбанюку в первозданном виде.
-- Ничего я с ним не делал, -- пролепетал я.
И тут меня осенило. Красный свет светофора сменился зеленым.
Я живо перестроился в соседний ряд, нырнул в переулок и
остановился в первом пригодном для этого месте.
-- Я все понял! -- возбужденно прокричал я. -- Этот Дервиш
обладает исключительными способностями. Вроде Геллера или
Вольфа Мессинга. Теперь ясно, каким образом отпирались замки в
антикварных магазинах и нейтрализовалась сигнализация. Он
владеет тем, что принято называть силами магнетизма. И владеет
отменно.
-- Что за бред! -- возмутился Джаич.
-- А это тоже бред? -- Я сунул ему под нос изувеченный
пистолет.
-- Обалдеть! -- проговорил он.
-- Я все думал, что же он его так пристально разглядывает. А
он, оказывается, его искривлял, зараза! Горбанюк ни в чем не
виноват.
-- Хорошенькое дело! -- не желал уступать Джаич. -- А наши
ученые утверждали, что ничего подобного в природе не
существует.
-- Это утверждали не ученые, а пропаганда.
Джаич набычился и промолчал.
-- Они знают наш адрес? -- поинтересовался я.
-- Нет, разумеется. Я сказал им, что живу на территории
посольства на Унтер-ден-Линден.
Я включил двигатель, и машина медленно покатилась по
переулку.
Когда мы приехали домой, я поведал ему обо всем, что
произошло за время его отсутствия. Кроме появления на горизонте
фантомов, разумеется. Я рассказал о своей поездке в Вюнсдорф и
о ее результатах, о склоках с Горбанюком, предшествовавших
появлению "Твинго", об убийстве Отто Горовица и Анатолия Косых,
о Гройпнере и Бреме, о том, как я оказался на
Пауль-Людвиг-Штрассе 54, о Марине и Изабель.
Джаич слушал, дымил своим "Партагазом", а в промежутках
жевал резинку и пускал пузыри.
-- эта Изабель темнит, -- заметил он. -- Она явно знает
гораздо больше того, что сказала.
-- Она предложила мне решить одну интеллектуальную задачку.
В последней редакции я бы сформулировал ее так: кто такой
волшебник из Маргиба, что такое волшебная лампа и что случается
с ней, когда волшебник перестает в ней нуждаться. И главное --
куда девается джин, раб этой лампы?
-- Слишком завуалировано.
-- Думаю, со злым волшебником из Маргиба тебе предстояло
встретиться в ближайшее время, не вмешайся я в ход событий.
Может, это заодно и есть их наводчик.
-- Наводчик здесь, а тот должен был приехать издалека. Мы бы
встретились с ним в любом случае, не вздумай Дервиш изгибать
взглядом пистолеты.
Говоря это, Джаич набирал номер Горбанюка.
-- Привет, Горбанюк, -- с напускной бодростью проговорил он.
-- Кто это? -- напряженно поинтересовался тот.
-- Джаич, естественно.
-- Ага, нашелся!
Это я, я его нашел! -- чуть было не вырвалось у меня.
-- Очень хорошо, что ты нашелся, -- агрессивно продолжил
Горбанюк. -- Тут фрау Сосланд с меня буквально не слазит! В
конце концов, это ваше дело общаться со своими клиентами. Я уже
по уши в ее слюне.
Видимо, запасы слюны за истекший период не пошли на убыль.
-- Послушай, Горбанюк, -- начал было Джаич, но трубку уже
перехватила фрау Сосланд.
-- Уж и не чаяла услышать ваш голос, герр Джаич, --
произнесла она самым издевательским тоном, на который была
способна. -- А вы, оказывается, терялись. А теперь нашлись.
Этот проказник герр Горбанюк вечно что-то от меня скрывает. Не
получается у нас доверительных отношений. А как радовался,
что не умеет "медленно и печально".
-- Кофе? -- предложил я.
-- С удовольствием.
На прощанье она чмокнула меня в нос.
-- Пока, мой мужчинка.
Чем мигом все и испортила. Аладдин -- еще куда ни шло, но
мужчинка! Я хмуро посмотрел на себя в зеркало. Куда приятнее
было бы услышать "мой капитан", "мой генерал", "мой
повелитель", или что-то в этом духе.
Появился Тролль, что тоже не способствовало поднятию
настроения.
-- Ты думаешь заниматься делом или собираешься продолжать
это... это блядство?
-- Конечно, думаю. -- Я открыл книжку "Лучшие сказки из
"Тысячи и одной ночи" и принялся за чтение. Покончив с
"Аладдином" из толстой книжки, перечитал затем тонкую.
-- Черт его знает! -- рявкнул я. -- Зачем она подарила мне
ее в двух экземплярах?
-- Может, просто так? Обе подвернулись под руку?
-- Не похоже, Изабель относится к тем людям, у которых все
делается с задним умыслом.
-- Хорошо, -- согласился Тролль, -- давай сверим тексты.
Тексты оказались практически идентичными, только в одном
случае отрицательный персонаж назывался Дервишем, а в другом --
просто злым волшебником из далекой страны Маргиб.
-- Ну и что? -- пробормотал я.
-- Давай подумаем, что она тебе сказала. -- Тролль принялся
ходить по комнате. -- Ты -- это Аладдин. Верно?
-- Верно.
-- Барри Амарандов -- это Дервиш. Верно?
-- Верно.
-- Аладдин должен убить Дервиша.
-- Ну и что? -- повторил я. -- Пойти его и убить? Только
потому, что этого хочется Изабель?
-- Нужно решить эту задачку, -- сказал Тролль. -- Нужно во
что бы то ни стало ее решить. Что такое волшебная лампа, и кто
такой джин?
-- Джин -- раб лампы, -- подал я голос.
-- Но кто он такой?
Я решил перехватить инициативу.
-- Меня смущает несоответствие в текстах, -- капризно
проговорил я. -- Что бы это могло означать? Какая разница между
Дервишем и злым волшебником из далекой страны Маргиб?
Тролль наморщил лобик и принялся носиться по комнате со все
возрастающим темпом.
-- Дервиш -- волшебник, -- бормотал он себе под нос. --
Дервиш -- волшебник.
Постепенно он развил такую скорость, что я его почти не
замечал. И тут он встал, как вкопанный.
-- Дервиш и злой волшебник -- не одно и то же лицо, --
выпалил он.
-- Гениальная мысль, -- отозвался я. -- Но больше похоже на
бред.
-- Как и все гениальное. Если исходить из того, что
несоответствие преднамеренно, а ты именно на это напираешь, то
Дервиш и злой волшебник -- не одно и то же лицо. Другого не
дано. К тому же у Изабель такая дурацкая манера -- намекать на
все исподволь. Она и Бреме с Гройпнером одно время морочила
голову: одному рассказала только о Дервише, а другому -- только
о культурно-криминальной группе "Фокстрот".
-- Но кто же тогда злой волшебник?
-- А что в книге об этом написано? Злой волшебник явился к
Аладдину в его родной город и предложил принять участие якобы в
интересном путешествии. Кто бы это мог быть?
Тут меня прошибло холодным потом.
-- Пью Джефферсон, -- едва выдохнул я.
Вспомнился преследующий нас голубой "вольво". Крепкие,
розовощекие Жан Дюруа и Курт Трахтенберг. Между прочим, Курт --
отсюда, из Берлина, а Жан -- парижанин!
Но мне удалось отогнать от себя это наваждение. Ведь если
Пью и заварил всю кашу с частным сыском, то только в глобальном
смысле. Он же не мог тогда знать, какое конкретно дело попадет
в наши руки. Была проведена рекламная кампания, и в итоге
первой на нее откликнулась госпожа Сосланд. Вот и получается,
что именно она втянула меня в "путешествие". Значит, злой
волшебник из далекой страны Маргиб -- женского рода? Злая
волшебница? Бастинда? Гингема?7
И так ли уж случайно встретил я ее вчера возле гостиницы
"Черчилль"?
Да, но какой смысл?! Зачем мы понадобились ей? Допустим, их
дела пошли из ряда вон плохо, и они решили избавиться от
конкурентов. И затеяли повсеместное истребление антикварщиков
здесь и в Париже. Зачем в таком случае им мы? Которым к тому же
еще надо деньги платить?
Опять не вяжется. Я в отчаянии стукнул кулаком по стене.
Тролль тоже как-то сник, пригорюнился.
Я решил позвонить "голым пистолетам" чтобы выяснить, удалось
ли им навести справки о выявленном мною особняке. Но Курт
Трахтенберг лишь уныло сообщил, что получить подобного рода
информацию не представляется возможным.
Почти сразу же за этим последовал звонок Горбанюка. Причем
он даже не поинтересовался, как поживает его машина.
-- У меня здесь фрау Сосланд, -- возбужденно проговорил он.
-- Я не давал ей твоего телефона, а только попросил, чтобы нас
соединили и чтобы ты мог с ней поговорить. Я больше не в
состоянии сдерживать этот натиск. Я с головы до ног в ее слюне.
это невыносимо.
-- Нет!!! -- заорал я что было мочи. -- Мне надо срочно
отправляться на задание!!! Аладдин!!! Пистолет!!! Ни одной
секунды...
-- Мне очень жаль, -- проговорил Горбанюк.
И далее голос фрау Сосланд:
-- Вы помните, что я вам обещала...
Испытывать судьбу у меня не было желания, и я бросил трубку.
-- Ты видишь, что дело не терпит отлагательств? -- насел на
меня Тролль.
Мне вспомнилась напутственная речь Горбанюка, произнесенная
им сразу же после нашего приезда.
-- Но я не могу просто взять и вломиться в их личную жизнь,
-- в отчаянии возразил я.
-- Не то, что можешь, а просто обязан это сделать! -- заорал
в ответ Тролль.
Я молча вышел из дома.
На Пауль-Людвиг-Штрассе не было ни души. Однако "Мерседес" во
дворе дома !54 стоял. Какое-то время я сидел в "Твинго", но
потом в салоне стало так жарко, что я уже готов был потребовать
у Горбанюка новую машину с кондиционером. Скареда этакий! Жалко
было ему кондиционер для собственной супруги! Правда, я тут же
вспомнил, что фрау Сосланд, вероятно, до сих пор у него в
кабинете, и чувство недовольства мгновенно сменилось чувством
искреннего сострадания. Ведь подобного рода атмосферу
невозможно охладить с помощью кондиционеров.
Я немного погулял по лесу, начинавшемуся сразу же за
особняком. Но за это время с "Мерседесом" ничего не произошло.
Возможно, в доме и нет никого, а Амарандов с бритоголовым
уехали на другой машине? Я издали понаблюдал за окнами. В доме
не ощущалось чьего-либо присутствия. Но все же войти во двор я
так и не решился.
Вскоре я почувствовал, что больше не состою из жидкости
настолько, насколько это предусмотрено природой, и отправился в
кафе, которое приметил на одной из соседних улиц, когда
проезжал мимо. Здесь было прохладно. Я заказал пива,
рассматривая немногочисленных посетителей. Мое внимание
привлекли два жир-треста, сидевшие прямо напротив входа.
Вернее, один из них -- с холеной бородкой. Показалось, что
где-то я его уже видел, и неоднократно. Но где? Пришлось
основательно порыться в памяти. Скорее всего, он просто кого-то
здорово напоминал. Но опять же -- кого? Второй был мне
совершенно незнаком: лысый, с невыразительным широким лицом и
маленькими холодными глазками. Похоже было, что сидят они здесь
уже довольно давно и в ближайшее время уходить не собираются.
Вам легче, -- с завистью подумал я и поднялся.
Только вернулся на наблюдательный пункт, как из особняка
вышли Амарандов и бритоголовый в очках. Бритоголовый открыл
ворота и "Мерседес" выехал со двора. Затем бритоголовый закрыл
ворота на ключ и сел в машину. Мягко покатив по направлению к
лесу, "Мерседес" свернул на поперечную улицу.
У меня захватило дыхание, кровь гулко застучала в венах.
Пора было начинать действовать. Я вытащил из портфеля пистолет
и спрятал его за поясом. Потом подошел к воротам и позвонил.
Никакого ответа. Выждав, я позвонил снова, но и на сей раз
ответа не последовало. Я огляделся. Пусто. Тогда я перемахнул
через забор и быстро направился в сторону дома. Остановившись
на крыльце, позвонил еще раз. Никого. Обогнув дом, я оказался в
тени и присел, опершись спиной о стену. Прямо передо мной
находилась сетчатая ограда, за которой начинался рассохшийся
земляной корт. Черт побери! Я был весь потен и полон страха. Я
бы драпанул сейчас отсюда -- только пятки бы засверкали, но все
же три обстоятельства удерживали меня. Во-первых, ощущение,
которое возникло недавно: что я на арене и за мной с интересом
следят сотни глаз. Я -- гладиатор, а гладиатор должен делать
свое дело. Глупое, разумеется, чувство, но все же я ему
поддался. Во-вторых, слюна фрау Сосланд. Когда Горбанюк сегодня
кричал мне, что он весь в ее слюне, я себе это очень живо
представил, и теперь это видение преследовало меня. И все же,
наверное, я ни за что не решился бы проникнуть в дом, если бы
не зазвучавший во мне вой Джо Коккера. Смешно, какие причины
порой заставляют человека пойти на смертельный риск: хриплый
вой рок-звезды, образ ристалища и воображаемая слюна
несимпатичной престарелой особы.
Итак, второй номер, каковым меня когда-то метко окрестила
Лили, неожиданно выходит на передний план!
Я выпрямился и что есть силы треснул кулаком по окну.
Послышался гулкий звук, но стекло устояло. Тогда я ударил по
нему рукояткой пистолета, и оно рассыпалось на мелкие осколки.
Я открыл оконную створку и, ухватившись за раму, влез внутрь.
Шаг сделан! Я вторгся в их личную жизнь!...
Это была большая комната, вся уставленная старинными часами.
Большими и маленькими, на полках и на полу. Воздух был наполнен
тиканьем. Сомнения в причастности Барри Амарандова к делу
антикварщиков таяли со все возрастающей скоростью. Честно
говоря, я даже почувствовал себя Аладдином, которого Дервиш
отправил в сад с драгоценностями. Только здесь вместо
драгоценностей были часы. Я двигался мимо них, осторожно
лавируя. Попутно вглядываясь в названия. "Томпион", "Ниббс",
"Грэхемс", "Дэландер"... В двух соседних комнатах висели иконы.
Потом я очутился в просторном холле, из которого, выгибаясь
змеей, уползала лестница наверх. Я перевел дыхание. Затем взял
пистолет наизготовку и принялся бесшумно подниматься.
Сумасшествие!!! Я, типичный совдеповский бухгалтер Миша
Крайский, вломился в западноберлинский богатый особняк с
пистолетом в руках. Ха-ха!!! Зигзаги судьбы порой вычерчивают
фигуры высшего пилотажа.
Первое из помещений наверху общим беспорядком напоминало дом
на "Сэксише" штрассе. Пустые банки из-под пива, разбросанные по
полу игральные карты, на журнальном столике -- нарды с
наваленными вокруг фишками, много бутылок из-под вина. На
большом кожаном кресле -- горка видеокассет. Я взял одну.
Русская надпись на торце: "Город в огне." Я потянулся за
следующей: "Кошмар на улице Вязов". Не знаю, отчего
русскоязычные кассеты подействовали на меня ободряюще. Я бросил
их, перешел в соседнюю комнату и... замер как вкопанный. На
диване лежал человек...
На лице человека был наклеен большой кусок пластыря, а руки и
ноги -- накрепко связаны скакалкой. Человек посмотрел в мою
сторону, и глаза его округлились.
-- М-м-м, -- сказал он.
Я бросился к нему со всех ног и, наклонившись, содрал с лица
пластырь. При этом, видимо, я причинил ему боль, поскольку с
пластырем содралась и часть его пышных усов.
-- М-м-м! -- на сей раз взревел он, хотя пластыря на лице
уже не было.
-- Вот тебе и м-м-м! -- с неизвестно откуда взявшейся
яростью проговорил я.
-- Развяжи меня, -- потребовал Джаич.
Я перевернул его на живот и принялся возиться с узлами.
-- Ее легче разрезать, -- заметил я.
-- Не вздумай! Это моя скакалка!
-- Та самая, которой ты так мастерски умеешь обращаться?
Скакалка не поддавалась. Пришлось прибегнуть к помощи зубов.
-- Они напали на меня неожиданно... -- Джаич выругался,
затем на минуту замер. -- А как ты здесь очутился?
-- Хороший вопросик. Только требуется слишком много времени
для ответика. Сначала давай выберемся отсюда.
Наконец, узлы поддались. Джаич сел на диване, держа перед
собой руки, будто рак клешни.
-- Идти можешь? -- поинтересовался я.
-- Думаю, что через несколько минут смогу.
-- Давай, приходи в себя поживее.
Джаич поработал всеми своими двадцатью пальцами.
-- Все равно мы их здесь должны дождаться.
Я уставился на него с нескрываемой злобой.
-- Тебе мало того, что уже случилось? Хочется усугубить?
-- Иначе мы потеряем инициативу, -- возразил он.
-- А их сколько?
-- Черт его знает! Я видел пятерых. Но одновременно они
здесь никогда не появляются.
-- С нашим везением появятся.
-- Вряд ли. -- Теперь Джаич поработал кистями. -- Игра
сейчас пошла увлекательная. И мы должны использовать этот шанс.
-- А что же они тебя не шлепнули?
-- Так получилось. Мне пришлось сказать им, что я работаю на
КГБ. Сначала они не поверили, тогда я засыпал их таким
количеством подробностей, что они ошалели. И решили, что не
будут меня убивать, пока к ним не заявится одна их очень важная
персона. Откуда-то издалека...
-- Из Маргиба? -- встрепенулся я.
-- Не понял.
-- Ну, неважно. -- Я изобразил на своем лице готовность
слушать дальше.
-- Для своего высокого гостя им захотелось устроить эдакое
шоу с участием живого чекиста. Это вот-вот должно было
состояться, после чего со мной, разумеется, было бы покончено.
-- Значит, я успел вовремя?
-- В принципе, да. А как ты сюда попал?
-- Ей-богу, долго объяснять. Одна француженка помогла.
Изабель Демонжо.
-- Ладно. -- Он поднялся. -- Пойдем вниз.
Шел он еще не очень уверенно.
В холле мы расположились таким образом, чтобы были хорошо
видны ворота.
-- Тебе отдать пистолет? -- поинтересовался я.
-- Нет, пусть останется у тебя.
-- Хорошо. -- Я вновь сунул его за пояс. -- Где они на тебя
напали?
-- Сразу же по выходе из пивной. Среди антикварщиков у них
имеется наводчик.
-- Я знаю.
-- Знаешь?! -- Он тут же подался вперед. -- Кто?!
-- Вот до этого я еще не добрался.
Он разочарованно вздохнул
-- Ладно, скоро выясним... Падла! -- Он зашевелился. --
Схожу в туалет. Ты просто не представляешь, какой кайф иметь
возможность ходить в туалет в любой момент, когда ты этого
хочешь.
Мы сидели и ждали уже около двух часов. Я мысленно смаковал,
как буду отчитываться перед "голыми пистолетами". Нужно
сказать, что появление Джаича расслабило меня. Я был уже вроде
бы не столько гладиатором, сколько зрителем. На арене показался
главный герой, скрежещущий зубами и жаждущий мести.
-- Тебя здесь кормили? -- поинтересовался я.
-- Да, и вполне сносно.
-- Значит, силы у тебя есть?
-- Не беспокойся, сил у меня хватит.
-- Дай Б-г.
Видимо, я натолкнул его на какую-то мысль, поскольку он тут
же принялся разминаться.
-- А как ты, вообще, проник внутрь? -- тяжело дыша, спросил
он меня.
-- Разбил окно с тыльной стороны.
-- Надеюсь, что когда они приедут, они не станут обходить
дом.
-- Они уже приехали, -- отрывисто произнес я.
Расслабленности как ни бывало. Дыхание перехватило. По телу
пробежала мелкая дрожь.
Я видел, как открылись ворота и во двор плавно въехал
"Мерседес". Из него вышли трое: Дервиш, бритоголовый и один из
уже виденных мною недавно жир-трестов -- не тот, с бородкой, а
второй, с лысиной и широким невыразительным лицом. У жир-треста
в руках был огромный чемодан. Бритоголовый закрыл ворота, после
чего все трое направились к дому.
Джаич взял наизготовку свою скакалку с утяжеленными ручками.
-- Бери на мушку Дервиша, -- прошипел он.
Он уже успел мне рассказать, что все в банде его именно так
и называют и что он, по-видимому, здесь старший.
Послышались звуки открываемой двери, и троица вошла в дом. В
тот же миг в воздухе с фантастической скоростью просвистела
ручка скакалки и обрушилась на бритую голову. Раздался звук,
будто ударили по тамтаму, и бритоголовый рухнул на пол. Джаич
тут же набросил скакалку на шею жир-треста и принялся его
душить. Дервиш дернулся было в сторону, но, увидев направленный
на него пистолет, замер. Глаза его впились в оружие, словно
пытались его загипнотизировать. Нужно сказать, что пистолет
плясал у меня в руках, а сам я, видимо, являл собой жалкое
зрелище, поскольку все внутри у меня тряслось.
-- Смотри, не нажми на курок, -- напряженно проговорил
Дервиш, не сводя глаз с пистолета.
Боковым зрением я видел, как Джаич душит жир-треста. Лысина
того налилась кровью, постепенно сделалась фиолетовой, а
маленькие глазки словно бы стали больше размером. Но чемодан
он, почему-то, не выпускал. Свободной рукой он пытался отодрать
скакалку от горла. Однако Джаич, напрягшись до предела, не
оставлял ему для этого ни малейшего шанса. Потом чемодан все же
рухнул с оглушительным грохотом, а через минуту жир-трест и сам
повис на скакалке, будто огромная жаба.
Когда чемодан грохнулся о пол, от неожиданности я
действительно чуть было не нажал на курок.
-- Смотри, не застрели меня, -- словно заклинание произнес
Дервиш.
Позволив жир-тресту мягко соскользнуть по своему телу и
аккуратно уложив его на пол, Джаич бросился ко мне, выхватил
пистолет и возбужденно направил его в лоб Дервишу.
-- А почему это, собственно? -- поинтересовался он. -- На
каком это основании он должен тебя не застрелить?
-- Ведь оба других уже готовченко, -- ответил Дервиш. --
Нужен же вам кто-то живой.
-- Они что, мертвы? -- спросил я у Джаича и неожиданно
почувствовал слабость.
-- Нет, они просто прилегли отдохнуть, -- отозвался тот. --
Видишь, как им хорошо?
Жир-трест и бритоголовый действительно лежали на полу в позе
"готовченко", а между ними возвышался чемодан.
-- Что в чемодане? -- требовательно спросил Джаич у Дервиша.
-- Доски, -- отозвался тот.
-- Что?!
-- Ну, иконы.
-- Ах, вот как! Очередная контрабандная партия! Достояние
нашей культуры!
-- А вы знаете, сколько они стоят?
Удивительное дело! Дервиш говорил, а сам по-прежнему не
сводил глаз с пистолета. Подсознательно я почувствовал
неладное. Но не стремился же он на самом деле загипнотизировать
его!
-- Сколько они стоят мы не знаем, -- Джаич почему-то взял на
себя миссию отвечать за обоих. -- Но догадываемся. Раз такие
мерзавцы, как ты, вертятся вокруг всего этого.
-- Без меня вам не удастся заработать на них ничего
существенного. Вас обведут вокруг пальца.
-- Мудак! -- взревел Джаич. -- Ты нам нужен только как
источник информации. И только до тех пор, пока не иссякнешь.
Господи! Как хочется "Партагаза"!
-- Сегодня я уже видел этого толстяка и с ним еще одного,
бородатого, -- подал я голос, указывая на пол. -- Кто тот
второй?
Дервиш пожал плечами.
-- Очевидно, Гоча Гуриели. Он -- киноактер. А то, что лежит
на полу, раньше было искусствоведом.
Ах, вот оно что! Действительно, я видел этого Гочу в
нескольких фильмах. Всегда такой крупный, импозантный, с
холеной бородкой. Конечно, я был далек от мысли встретить его в
пивной на окраине Берлина. Оттого сразу и не узнал.
-- Между прочим, сейчас в Каннах демонстрируется фильм с его
участием, -- проговорил Дервиш. -- И ему прочат лучшую мужскую
роль.
-- Ну, прямо-таки, -- отозвался я.
-- Вполне серьезно.
-- В мире есть актеры и получше.
-- Актеры, может быть, и есть, а объективных критериев не
существует.
-- Мы отвлеклись от темы, -- раздраженно напомнил Джаич. --
Для начала, думаю, неплохо будет пройти наверх и расположиться
поудобнее...
Но вместо того, чтобы двинуться внутрь холла, Дервиш
неожиданно метнулся к двери. Джаич выстрелил. Мимо. Он
выстрелил повторно. Опять мимо. В этот момент Дервиш скрылся за
дверью. Джаич выстрелил ему вослед, но даже в дверь не попал.
Когда мы выскочили на крыльцо, Дервиш уже сидел в "Мерседесе".
Джаич успел сделать еще три выстрела, пока "Мерседес", сходу
развив огромную скорость, не протаранил ворота и не скрылся за
соседними домами.
-- Дьявол!!! -- закричал он. -- Я не мог промахнуться с
такого расстояния. Тем более, столько раз кряду.
Он поднял пистолет, глянул вдоль ствола и выругался.
-- Не верю своим глазам! -- прокричал он. -- Ты только
посмотри! Этот негодяй Горбанюк всунул нам пистолет с кривым
дулом! Убью гада! Полюбуйся!
Он протянул пистолет мне. Я тоже посмотрел вдоль ствола.
Действительно, даже на глаз кривизна была заметна. А раньше я
как-то не обращал на это внимания. Так вот что разглядывал
Дервиш! В отличие от нас он сразу заметил, что пистолет
дефектный, и все время пытался определить, в какой именно мере.
Джаич от досады чуть не плакал.
-- Пора уходить, -- напомнил я ему.
-- Ты на "Варбурге"? -- спросил он.
-- Нет, на "Твинго".
-- А где он?
-- Метрах в пятидесяти отсюда.
-- Хорошо, жди меня там. Я захвачу скакалку, ликвидирую
повсюду отпечатки наших пальцев и приду. Держи пистолет.
-- Только побыстрее! -- взмолился я.
Помимо скакалки, Джаич прихватил с собой бумажники
бритоголового и жир-треста.
-- Они тоже обчистили меня до нитки, -- попутно заметил он.
Впрочем, денег в бумажниках оказалось куда больше, чем в
свое время отобрали у Джаича. Он тщательно пересчитал их, пока
я вел машину, разделил на две равные части и одну отложил для
меня.
-- Это тебе, -- уточнил он. -- Заработал.
-- Сколько здесь?
-- Что-то около двенадцати с половиной тысяч.
-- Недурно!
-- У таких мерзавцев могло оказаться и побольше.
-- Ну, это, скорее всего, мелкие сошки.
-- По-моему, толстяк не такой уж и мелкий.
-- В прямом смысле, или в переносном?
-- Во всех смыслах.
-- А как ты думаешь, что нам грозит за убийство, если нас
поймают?
-- Это были меры самообороны, -- отчеканил Джаич. -- Я ведь
являлся приговоренным к смерти заложником. Впрочем, не думаю,
чтобы оставшиеся в живых члены банды стали обращаться в
полицию.
-- А если соседи услышали выстрелы? Или видели, как
"Мерседес", проломив ворота, вылетел со двора?
-- Звуки выстрелов легко спутать со многими другими звуками.
А ворота практически не пострадали. Лишь слегка прогнулись. Так
что теперь не защелкивается замок. Ничего страшного. Я их
аккуратно прикрыл. И если кто-то и вызвал полицию, то они
покружат вокруг, покружат да и уедут не солоно хлебавши.
Тут я почувствовал, как нечто, лежащее в кармане брюк,
уперлось мне в бедро. Однако, кроме пистолета, там ничего не
было. Остановившись у красного светофора, я вынул его из
кармана и обомлел. Где-то посредине ствол оказался выгнут на
девяносто градусов. У Джаича даже челюсть отвисла.
-- Ну и силища у тебя, оказывается, -- произнес он. -- А еще
скромничал. Но все же зря ты поторопился. Нужно было предъявить
его Горбанюку в первозданном виде.
-- Ничего я с ним не делал, -- пролепетал я.
И тут меня осенило. Красный свет светофора сменился зеленым.
Я живо перестроился в соседний ряд, нырнул в переулок и
остановился в первом пригодном для этого месте.
-- Я все понял! -- возбужденно прокричал я. -- Этот Дервиш
обладает исключительными способностями. Вроде Геллера или
Вольфа Мессинга. Теперь ясно, каким образом отпирались замки в
антикварных магазинах и нейтрализовалась сигнализация. Он
владеет тем, что принято называть силами магнетизма. И владеет
отменно.
-- Что за бред! -- возмутился Джаич.
-- А это тоже бред? -- Я сунул ему под нос изувеченный
пистолет.
-- Обалдеть! -- проговорил он.
-- Я все думал, что же он его так пристально разглядывает. А
он, оказывается, его искривлял, зараза! Горбанюк ни в чем не
виноват.
-- Хорошенькое дело! -- не желал уступать Джаич. -- А наши
ученые утверждали, что ничего подобного в природе не
существует.
-- Это утверждали не ученые, а пропаганда.
Джаич набычился и промолчал.
-- Они знают наш адрес? -- поинтересовался я.
-- Нет, разумеется. Я сказал им, что живу на территории
посольства на Унтер-ден-Линден.
Я включил двигатель, и машина медленно покатилась по
переулку.
Когда мы приехали домой, я поведал ему обо всем, что
произошло за время его отсутствия. Кроме появления на горизонте
фантомов, разумеется. Я рассказал о своей поездке в Вюнсдорф и
о ее результатах, о склоках с Горбанюком, предшествовавших
появлению "Твинго", об убийстве Отто Горовица и Анатолия Косых,
о Гройпнере и Бреме, о том, как я оказался на
Пауль-Людвиг-Штрассе 54, о Марине и Изабель.
Джаич слушал, дымил своим "Партагазом", а в промежутках
жевал резинку и пускал пузыри.
-- эта Изабель темнит, -- заметил он. -- Она явно знает
гораздо больше того, что сказала.
-- Она предложила мне решить одну интеллектуальную задачку.
В последней редакции я бы сформулировал ее так: кто такой
волшебник из Маргиба, что такое волшебная лампа и что случается
с ней, когда волшебник перестает в ней нуждаться. И главное --
куда девается джин, раб этой лампы?
-- Слишком завуалировано.
-- Думаю, со злым волшебником из Маргиба тебе предстояло
встретиться в ближайшее время, не вмешайся я в ход событий.
Может, это заодно и есть их наводчик.
-- Наводчик здесь, а тот должен был приехать издалека. Мы бы
встретились с ним в любом случае, не вздумай Дервиш изгибать
взглядом пистолеты.
Говоря это, Джаич набирал номер Горбанюка.
-- Привет, Горбанюк, -- с напускной бодростью проговорил он.
-- Кто это? -- напряженно поинтересовался тот.
-- Джаич, естественно.
-- Ага, нашелся!
Это я, я его нашел! -- чуть было не вырвалось у меня.
-- Очень хорошо, что ты нашелся, -- агрессивно продолжил
Горбанюк. -- Тут фрау Сосланд с меня буквально не слазит! В
конце концов, это ваше дело общаться со своими клиентами. Я уже
по уши в ее слюне.
Видимо, запасы слюны за истекший период не пошли на убыль.
-- Послушай, Горбанюк, -- начал было Джаич, но трубку уже
перехватила фрау Сосланд.
-- Уж и не чаяла услышать ваш голос, герр Джаич, --
произнесла она самым издевательским тоном, на который была
способна. -- А вы, оказывается, терялись. А теперь нашлись.
Этот проказник герр Горбанюк вечно что-то от меня скрывает. Не
получается у нас доверительных отношений. А как радовался,