собака, когда деньги брал!
-- Не торопите событий, -- попытался воздействовать на нее
Джаич. -- Они и так развиваются слишком стремительно.
-- Да, но в каком любопытном направлении! Один труп следует
за другим!
-- Сегодня количество трупов еще увеличилось, между прочим.
И могу вас заверить, что последние трупы принадлежат отнюдь не
антикварщикам.
Я в отчаянии схватился за голову. Но слово -- не воробей,
вылетит -- не поймаешь.
-- Да? -- Фрау Сосланд помолчала. -- Кому же они
принадлежат, разрешите полюбопытствовать?
Я выразительно приложил палец к губам.
-- Этого вам пока лучше не знать. Но поверьте, что в
ближайшее время им будет не до вас.
-- Кому? Трупам?
-- И нынешним трупам, и будущим.
-- Так дело не пойдет. Вы меня окончательно запутали. Нам
нужно встретиться.
-- Послушайте, фрау Сосланд. Я знаю, что в контракте
оговаривается ваше право на получение информации...
-- Именно, -- подтвердила она.
-- Но сейчас это противоречит самому предмету контракта: с
передачей информации вырастут шансы вашей гибели. Или гибели
Юрико.
-- М-м-м...
-- Поверьте, что так будет лучше в первую очередь для вас
самих.
-- М-м-м... -- Фрау Сосланд находилась в раздумье. --
Хорошо, даю вам еще одни сутки. Но после этого вы не
отвертитесь.
-- Договорились.
-- Мы с Юрико уже вынуждены скрываться.
-- Надеюсь, Горбанюк знает, где вас найти в случае чего.
-- Дудки! Я сама вас найду. Ни одна живая душа не знает, где
мы спрятались.
-- Очень благоразумно, -- похвалил ее Джаич.
-- Итак, сутки, -- отрезала фрау Сосланд.
-- Дайте мне, пожалуйста, Горбанюка.
Джаич перевел дух.
-- Алло, -- послышался мужской голос.
-- Слушай, Горбанюк, она у тебя там что, навеки поселилась?
-- С вашей легкой руки, между прочим.
-- Скоро все кончится, не отчаивайся.
-- Хотелось бы верить. -- Голос Горбанюка несколько
повеселел.
-- Но нам сейчас нужен другой пистолет. Так получилось. Не
"Макаров" -- какой-нибудь с коротким дулом. И чем дуло будет
короче, тем лучше.
-- Вы у меня вот где сидите! -- взорвался тот.
Очевидно, он показал при этом, где именно мы у него сидим,
но по телефону было не видно.
-- Я ведь сказал уже, что скоро все кончится. -- Джаич
перешел на тон, каким обычно врач разговаривает с пациентами.
-- У нас имеется для тебя и хорошая новость: "Твинго" в полном
порядке и у тебя есть хорошие шансы получить его в целости и
сохранности.
-- Ладно, -- сказал Горбанюк, -- завтра утром пусть
кто-нибудь из вас заедет сюда.
-- Договорились. И вот еще что. Нельзя ли через наше
парижское представительство навести справки об одной жительнице
Парижа? Ее зовут Изабель Демонжо.
-- О Б-же! Что конкретно вас интересует?
-- Кто она по специальности, что из себя представляет, какие
у нее связи...
-- Пароли, адреса, явки... У нас ведь коммерческое
представительство, а не агентурный центр
-- По крайней мере, адрес ее можно узнать?
-- Попробую. Но ничего обещать не буду.
Горбанюк бросил трубку.
-- Я его понимаю, -- проронил Джаич.
-- А как ты собираешься изловить Дервиша в течение суток? --
поинтересовался я.
-- Нужно будет распространить среди антикварщиков утку
соответствующего содержания. Через осведомителя она попадет
куда нужно -- только и всего.
-- Ты думаешь, что после того, как ты сбежал, они клюнут?
-- Не знаю. Возможно, твой человек из Маргиба действительно
антикварщик и есть? Может, наподобие Востока существует Дальний
Маргиб и Ближний Маргиб? Ведь они притащили в дом целый чемодан
икон.
-- А в одной из комнат я обнаружил коллекцию больших
антикварных часов.
Джаич внимательно посмотрел на меня.
-- Нужно отметить, что для дилетанта ты действовал вполне
прилично. Никак не ожидал.
Он разделся до плавок и принялся прыгать со скакалкой. Через
минуту раздался стук в дверь. Показался сосед снизу с
разъяренным выражением на лице. Джаич тут же захлопнул дверь
перед самым его носом.
-- Поправился я там, -- недовольно пробормотал он. -- Плоды
неподвижного образа жизни. Раньше на мои прыжки он не
реагировал, только на твои.
Удачный день, подумалось мне. Я проявил себя мужчиной и
вызволил из беды Джаича. При этом заработал больше двенадцати
тысяч марок. Правда, в процессе два человека оказались
"готовченко", но, ей Б-гу!, они этого заслужили.
В пивную, расположенную напротив магазина Юрико, идти,
разумеется, было рискованно. Но Джаич оспорил эту мою
сентенцию.
-- Во-первых, им не придет в голову меня там искать,
поскольку, на их взгляд, я должен это место обходить десятой
дорогой. Но даже если им станет известно, что я там, они ни за
что туда не сунутся, будучи в полной уверенности, что это --
западня. Дервиш и Гуриели -- ребята не промах.
-- Что ж, валяй, -- не стал возражать я. -- Если тебе
доставляет удовольствие валяться на диване, связанным
скакалкой, и посещать туалет строго по расписанию -- валяй.
Только второй раз в их логово я не сунусь. Ни за какие
сокровища мира.
Джаич попытался скорчить насмешливую физиономию, но из этого
ничего не вышло. Однако вечером он все же отправился в пивную и
жестоко вздул обрадованных его появлением красномордых. Все это
время я просидел напротив пивной в засаде с туристским
топориком в руках, за что получил от Джаича половину выигрыша.
Мне начинала нравиться подобная жизнь. На кой ляд вообще
сдались эти клиенты, если на свете существуют столь
замечательные вещи, как красномордые и карамболь? И никаких
тебе дервишей, жир-трестов, волшебников из Маргиба и
культурно-криминальных групп "Фокстрот".
Мы славно отпраздновали выигрыш в одном из злачных заведений
на Цоо, а дома к уже выпитому добавили "Метаксы", так что утром
оба проснулись с опухшими головами. Гуляли мы в ресторане с
коротким названием "Макс". Зал в нем был небольшой, но уютный,
на стенах висели картины, выполненные в жанре сюрреализма, с
фамилиями авторов и ценой на прикрепленных к багету картонках.
Сначала мы сделали еще одну попытку определить, кто из
оставшихся в живых антикварщиков замешан в деле. Подолгу и с
остервенением обсуждали каждую кандидатуру. это хорошо шло под
закуску, но ни к какому конкретному результату прийти не
удалось. Затем переключились на контрабанду предметов старины
из нашей страны вообще, сойдясь на том, что в этом есть вина
практически всех антикварщиков. И что, по-видимому, в будущем
на подобной работе нам только таких мерзавцев и придется
защищать. А жаль! Под конец, когда мы уже еле ворочали языками,
Джаич уселся на своего любимого конька, пустившись в
рассуждения о спорте. Причем, когда ему приходилось упоминать
кого-либо из известных спортсменов, уехавших за рубеж, у него
появлялось такое выражение, словно кто-то забрался в его
собственный карман. Мол, происходит не только утечка мозгов из
России, но и первоклассных бицепсов. А это, почему-то, никого
не колышет. В стране остаются только кожа да кости. Одним
словом, утром головы наши раскалывались невыносимо. А тут еще
выяснилось, что находясь в вечерне-винном угаре, мы купили
картину.
Я обнаружил ее в коридоре, повернутой лицевой стороной к
стене. Размерами она была приблизительно метр на метр и из
того, что на ней было изображено, удавалось разобрать только
пистолет. Все остальное -- откровенный сюрреализм. Имя автора
-- Сергей Гламозда, а называлась картина "Лети, пуля!"
Я позвал Джаича и мы долго пялились на нее, пытаясь
восстановить в памяти хотя бы какие-то подробности ее покупки.
Затем путем героического мозгового штурма нам удалось
вычислить, что стоит она где-то около двух тысяч марок, и что
эту сумму мы заплатили поровну.
-- У нас уже появилось совместно нажитое имущество, --
отметил я.
-- Хочешь выкупить мою долю?
-- Нет уж, лучше ты мою.
-- Ведь в жизни всякое бывает. Не исключено, что лет через
десять она будет стоить миллион.
-- И весь этот миллион достанется тебе. Представляешь?
-- М-да, воображения у тебя -- ноль.
-- В трезвом виде -- ниже нуля, -- согласился я.
-- Тогда как же ты пишешь романы? Под газом?
-- А я не пишу романы. Все мое наследие до сегодняшнего дня
-- это дюжина садистских рассказиков. Здесь требуется
воображение особого рода, так сказать, со знаком минус, и оно у
меня есть.
-- Что ж, придется подарить картину "голым пистолетам" или
Лили, -- сказал Джаич.
-- Отличная идея! Даренному коню в зубы не смотрят.
Изображенный на картине сюрреалистический пистолет напомнил
нам о пистолете реальном, который нужно было получить у
Горбанюка, и мы принялись спорить, кому за ним ехать.
-- Ты давай, езжай, а я пока придумаю утку для осведомителя,
-- настаивал Джаич.
-- Утку можно придумать и в машине, -- не соглашался я. --
Нам вообще пора уже решить задачку, кем является один из
антикварщиков -- просто осведомителем или главным действующим
лицом.
-- Не могу я думать, когда у меня раскалывается голова. Дома
я смог бы быстрее прийти в себя.
-- Давай бросим жребий, -- предложил я.
-- Монету?
-- Хотя бы.
-- Идет.
Я выбрал орла, он -- решку. Выпал орел.
-- Тебе ехать, -- обрадовано воскликнул я.
-- Почему это мне? Я выбирал решку.
-- Ну, правильно. А выиграл орел, значит, ехать тебе.
-- Э, нет! Мы бросали жребий, кому ехать. Я сказал, что
поеду, если выпадет решка!
Пришлось бросать снова. На сей раз я четко оговорил, что
поеду в том случае, если выпадет решка, а он поедет, если
выпадет орел.
Мне повезло вторично: выпал орел. Джаич направился в ванную,
однако через минуту вернулся.
-- Все-таки придется ехать тебе, -- обрадовано заявил он.
-- Это почему же?! -- взорвался я.
-- Мои права остались в "Варбурге". Сейчас они, наверное, у
Горбанюка.
-- Но ведь ехать-то нужно как раз к Горбанюку!
-- А вдруг по дороге меня остановит полиция?
Короче, единственное, чего удалось добиться, это настоять на
том, чтобы мы поехали вместе.
Горбанюк вручил нам небольшой пакетик, завязанный голубой
лентой. Своим видом он напоминал рождественский подарок. Джаич
вскрыл его и извлек на свет Божий револьвер вроде тех, которыми
пользуются сыщики в Скотланд-Ярде. В Англии такие, насколько
мне известно, называют "бульдогами".
-- Ну что, дуло достаточно короткое? -- с иронией
осведомился Горбанюк.
-- Сойдет, -- буркнул Джаич.
-- Сойдет! Короче попросту не бывает, -- обиделся Горбанюк.
-- Теперь по поводу Изабель Демонжо. Вот ее парижский номер
телефона, он значится в телефонном справочнике. Что же касается
адреса, то здесь -- полное фиаско. Его можно получить только с
согласия самой Демонжо. Но для этого требуется заявить в
справочном бюро, кто именно ею интересуется.
Джаич пожал плечами.
-- Меня она вообще не знает. -- Он в нерешительности
посмотрел на меня. -- Как ты думаешь, если ей назовут твое имя,
согласится она или нет?
-- Пусть в бюро скажут, что ею интересуется Аладдин.
-- Кто? -- не понял Горбанюк.
-- Аладдин. Знаешь такую сказку "Аладдин и волшебная лампа"?
-- Пошел ты к черту!
-- Он серьезно, -- вступился за меня Джаич.
-- Хорошо! -- воскликнул Горбанюк. -- Превосходно! Так и
передам -- Аладдин.
По своему обыкновению Джаич предложил мне пистолет оставить
у себя. Я уже начал было подумывать, что он страхуется на
случай, если нас обыщет полиция. Мол, ничего не знаю, ничего не
слышал, ни за что ответственности не несу.
По дороге домой мы тщетно пытались придумать какую-нибудь
подходящую утку для информатора "Фокстрота", но ничего путного
в голову не лезло. Видимо, продолжало сказываться похмелье.
-- Может, просто сообщить как бы невзначай наш домашний
адрес? -- предложил Джаич, открывая дверь и заходя в квартиру.
-- Думаю, Дервиш бы заинтересовался.
-- Спасибо, уже не требуется, -- послышалось за нашей
спиной.
Мы резко обернулись. Возле входа стоял Дервиш, держа в руках
пистолет с глушителем и плотоядно улыбаясь.
-- В комнату шагом марш! -- скомандовал он и лягнул пяткой
дверь, после чего та с силой захлопнулась.
Мы послушно прошли в комнату. Здесь Джаич сунул в пасть уже
приготовленную порцию жевательной резинки и с наглым видом
уселся на диван.
-- Здорово ты надул нас, когда выдавал себя за чекиста, --
бросил ему Дервиш. -- Хорошо еще, что мы не успели предъявить
тебя нашему заморскому гостю. Вот бы он посмеялся.
-- Я и в самом деле чекист, -- отозвался Джаич. -- Вернее,
сотрудник КГБ.
-- У тебя было достаточно времени чтобы придумать версию
посвежее, -- поморщился Дервиш. -- Правда, я не спорю, что ты
-- профессионал. Судя по тому, как ты лихо расправился с моими
людьми. Но в КГБ ты не служишь. Ты -- наемный убийца, верно?
-- Я -- капитан КГБ, -- с вызовом воскликнул Джаич.
-- И это чмо болотное тоже? -- Дервиш ткнул глушителем в мою
сторону. -- Он, по-видимому, полковник.
До сих пор я как бы пребывал в состоянии ступора, но,
услышав в свой адрес столь лестное высказывание, мигом пришел в
себя. Где-то внутри хрипло взревел Джо Коккер. Я вспомнил, что
в кармане брюк у меня покоится "бульдог" и принялся лихорадочно
соображать, как можно опередить Дервиша. Впрочем, сделать это
казалось делом нелегким: Дервиш уверенно контролировал
ситуацию.
-- Он, между прочим, выследил вас, как цуциков, -- сказал
Джаич.
-- А потом, бедняга, так нервничал, что чуть было не сделал
во мне дырку.
-- Было за что, -- сказал Джаич.
-- Ну, на этот счет у нас мнения расходятся.
-- Тебя природа наделила такими способностями, -- продолжал
Джаич, -- что ты бы мог совершенно спокойно и без всякого
нарушения закона зашибать бабки, которые другим и не снились. А
ты людей убиваешь.
-- Какие способности? -- насторожился Дервиш.
-- Пистолеты взглядом гнешь. Сигнализацию отключаешь. Тоже,
думаю, без помощи лома.
-- Значит, догадались. -- Дервиш зло сверкнул глазами. --
Сообразили. Успели кому-нибудь передать?
-- Конечно, так что, если с нами что-нибудь случится...
-- Случится, -- возбужденно перебил Джаича Дервиш. -- С вами
сейчас все случится. Только напоследок я хочу сказать, что те
деньги, которые я бы мог зарабатывать, как ты выражаешься,
честным путем, это для тебя большие деньги. Но это вообще не
деньги. И берлинские антикварщики могли бы тебе это
подтвердить. Они -- такие же грабители, как и я. Просто каждый
кусок пирога сладок по-своему, и хочется съесть его целиком,
без остатка. А теперь прощай...
Проговорив это, Дервиш выпустил в Джаича пулю, и тот, резко
откинувшись на спинке дивана, замер. Моя рука непроизвольно
дернулась к карману, но пистолет Дервиша уже вытянулся в мою
сторону.
-- Кому вы успели передать информацию? -- жестко спросил он
меня.
-- К сожалению, никому, -- отозвался я. -- А если бы и
успели, какой мне смысл говорить? Ведь ты меня все равно живым
отсюда не выпустишь.
-- Смысл есть, -- сказал Дервиш. -- Когда я раздроблю тебе
коленную чашечку, ты поймешь это.
Тут с порога послышался непонятный звук, Дервиш мгновенно
отреагировал, и я стал свидетелем удивительной картины. Малышка
и Тролль из впечатляющего размера пистолетов остервенело палили
в Дервиша, а тот из своего пистолета с глушителем палил в них.
Расстреляв всю обойму, он с удивлением посмотрел на моих
фантомов и, не веря собственным глазам, произнес:
-- Голограммы!
Потом повернулся ко мне, сделав это как раз в тот момент,
когда я опускал на его голову рукоятку "бульдога". Послышался
удар тела об пол. В комнате показался испуганный Саймон.
Какое-то время я стоял, оцепеневший, не в силах постичь
случившееся. Не в силах осознать, что я еще жив и что обязан
этим самому себе, вернее, своим фантомам.
-- Спасибо, ребята! -- чуть слышно пробормотал я.
-- Рано расслабляться, -- тут же завелся Тролль. -- Я думаю,
что Дервиш в их банде далеко не последний.
-- Точно, -- согласился я. -- Ведь существует еще Гоча
Гуриели.
Я подтащил Дервиша к батарее и привязал его к ней скакалкой.
Он был без сознания, но дышал.
Потом я подошел к Джаичу. Прямо под левой ключицей у него
была рана, из которой сочилась кровь. Я попытался нащупать
пульс, но у меня ничего не вышло.
-- Готовченко, -- проговорил Тролль.
Стоило ему это сказать, как челюсти Джаича совершили
несколько жевательных движений, после чего он пустил пузырь,
лопнувший с громким звуком.
Я мигом позвонил Горбанюку.
-- Ты как раз вовремя, -- обрадовался тот. -- Ко мне только
что пришла фрау Сосланд...
-- К черту фрау Сосланд! -- заорал я. -- Джаич тяжело ранен!
-- О, Б-же, -- произнес Горбанюк.
-- Ему срочно требуется медицинская помощь. А мне тут еще
кое-что предстоит завершить.
Он минуту помолчал.
-- Где вы находитесь? -- спросил он.
-- На Паризэ штрассе.
-- Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем.
-- Только думайте побыстрее! -- приказал я и повесил трубку.
Сначала я хотел уложить Джаича поудобнее на диване, а потом
решил, что пусть он лучше сидит -- меньше крови вытечет. Я лишь
проложил между простреленной рубашкой и раной кусок чистой
марли, которая нашлась в моей аптечке. Потом занялся Дервишем.
Вспомнив, как это делается в фильмах, я набрал в ванной ведро
холодной воды и окатил его с головы до ног. Дервиш тут же
открыл глаза и впился взглядом в фантомов.
-- Подвели тебя на сей раз твои необыкновенные способности,
-- проговорил я.
Какое-то время он пытался осмыслить происшедшее, потом,
видимо, справившись с задачей, сконцентрировался на мушке
"бульдога".
-- Не поможет, -- предупредил я. -- Прежде чем спустить
курок, я засуну его тебе в рот.
Сказал и сам удивился тому, что сказал. Все же он продолжал
с пристрастием разглядывать пистолет. Мол, не лети, пуля.
-- Хорошо, я сделаю тебя миллионером, -- согласился он.
Будто его кто-то об этом просил.
-- О, это -- очень скучная песня, -- отозвался я.
-- А какая же тогда не скучная?
-- Ты мне расскажешь все.
-- эта песня еще скучнее, чем предыдущая. Стоит мне
рассказать все, и мы с тобой оба -- трупы.
-- Значит, для тебя выбора нет. Не расскажешь -- сразу труп.
А расскажешь -- в неопределенном будущем.
-- Быстрее, чем ты думаешь.
Прежде чем я понял, как нужно себя вести дальше, мои пальцы
взвели затвор "бульдога" и прижали дуло к его виску. Пуля,
лети! Лети, пуля!
-- Ты -- камикадзе, -- простонал Дервиш. -- Ладно, что тебе
хочется знать?
-- Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.
-- А в переводе на нормальный язык?
-- В переводе на нормальный язык, на кого ты работаешь?
-- Почему ты считаешь, что я обязательно на кого-то должен
работать? Я работаю на себя. И другие работают на меня.
-- А мне известно другое.
-- Ага! -- со злостью воскликнул Дервиш. -- Рыжая дурында!
Так все устроила, чтобы имя назвал я.
-- Что еще за рыжая дурында?
-- Только не пытайся сделать из меня кретина. Я все думал,
она или не она сидела тогда в зале. Нужно было отнестись к
этому серьезно. Теперь понятно, как ты на нас вышел. Между
прочим, Изабель сама могла бы сдать его с потрохами, но
предпочитает сделать это моими руками. Сука!
-- Итак?
-- Изволь... -- Дервиш сделал минутную паузу. -- Только
запомни, что ты сам этого хотел. Его зовут Ромуальдо Нуньес. Он
входит в руководство мощного синдиката, по своему влиянию не
уступающего Медельинскому картелю.
-- Где находится их штаб-квартира?
-- В Гондурасе.
Значит, вот где пролегает загадочная страна Маргиб!
Гондурас! Хорошенькое начало!
-- Зачем ему понадобилось убивать антикварщиков?
-- Не только ему, нам всем понадобилось. Славянский, в
первую очередь, русский антиквариат -- это наш совместный
бизнес. А в последние годы антикварщики наладили прямые каналы
и начали оказывать нам серьезную конкуренцию.
-- Кому это "нам"? "Фокстроту"?
Дервиш взвыл:
-- Изабель! Сука!
-- К Изабель мы еще вернемся, -- пообещал я. -- Лучше
расскажи, зачем это вам понадобилось пробираться в магазины и
поливать лучшее из того, что там находилось, аэрозольными
красителями?
-- Ромуальдо так хотелось. Он немного чокнутый. Ему хотелось
дать антикварщикам последний шанс одуматься. Этакий эффектный
жест. Подобные выходки дают ему основание утверждать, что он де
человек доброй воли. К тому же он, естественно, терпеть не
может полицию, а головоломка с проникновением в магазины и
красителями по его замыслу должна была здорово попортить им
кровь.
-- Неужели вы решили объявить войну всему миру
антикварщиков?
-- По крайней мере, большей его части. Почему бы и нет,
собственно?
-- Откуда взялось название "культурно-криминальная группа
"Фокстрот"?
Дервиш усмехнулся, затем перевел взгляд на моих фантомов.
-- Кыш отсюда! -- сказал он.
В ответ Тролль пальнул в него из своего чудовищного
револьвера.
-- Не отвлекайся, -- потребовал я.
-- Когда-то мы танцевали с Изабель. И хоть это был
обыкновенный фокстрот, она кричала мне: "...мой Нуриев ...мой
Барышников"... С тобой ничего подобного еще не было?
Мне вспомнилось: "мой Аладдин", но я не собирался обсуждать
эту тему с Дервишем.
-- Продолжай, -- приказал я.
-- Потом мы поспорили. Она считала, что наша группа по
определению является криминальной. Ей так больше нравилось. А я
утверждал, что группа в первую очередь культурная, поскольку
плоды ее деятельности -- пропаганда русской культуры на Западе.
В итоге мы достигли компромисса, и, поскольку в тот момент
танцевали фокстрот, так и назвали ее -- культурно-криминальная
группа "Фокстрот".
-- Где это было?
-- В Париже.
-- Когда?
-- Полтора десятка лет назад. Ей было тогда восемнадцать.
-- Вы ведь не были иммигрантом.
-- Верно, но я часто выезжал за рубеж на гастроли. И не
только я, многие из нашей группы имели такую возможность.
Раздался стук в дверь. Я вышел в коридор и осторожно
поинтересовался, кто это.
-- Горбанюк, -- послышался голос.
Я открыл. Горбанюка сопровождал тот самый шофер, который вез
нас из аэропорта на БМВ и о существовании которого я успел уже
позабыть. Они принесли с собой огромный футляр то ли от
байдарки, то ли от каноэ, то ли от какого-то гигантского
электрооргана.
-- Это еще что такое?
-- Не можем же мы в открытую нести Джаича по лестнице. В
машине мы его вытащим. У нас микроавтобус с наглухо
зашторенными окнами.
-- А куда вы его повезете?
-- У меня есть знакомый в нашем военном госпитале.
Заведующий хирургическим отделением.
Оказавшись в комнате, они остановились как вкопанные. На
диване, будто мумия, восседал тяжело раненный Джаич, под окном
на корточках -- Дервиш, прикрученный скакалкой к батарее, на
полу валялся пистолет с глушителем.
-- Еханый бабай! -- воскликнул шофер.
-- Разрешите представить, -- проговорил я. -- Всемирно
известный танцор Барри Амарандов.
Тот осклабился.
Горбанюк дико посмотрел на неподающего признаки жизни
Джаича.
Шофер "Гвидона" поставил футляр на пол и открыл его. Затем
мы попытались засунуть туда капитана КГБ. Ноги не помещались.
-- Длинный, зараза! -- выругался шофер.
Ноги пришлось подогнуть, и футляр закрылся.
-- Он там хоть не задохнется? -- поинтересовался я.
-- Не успеет. Лишь бы дотянул до госпиталя, а там все должно
быть О'кэй.
-- А он что, живой еще? -- вступил в разговор Дервиш.
-- Да, -- подтвердил я. -- Сегодня не твой день, верно?
-- Ну и везучий же этот сукин сын!
Горбанюк и шофер взгромоздили футляр с Джаичем себе на плечи
и понесли вниз. Я поцеловал подвернувшуюся под руку Малышку и
возвратился к Дервишу.
-- Теперь об Изабель, -- проговорил я. -- Она имеет какое-то
отношение к вашему бизнесу?
-- Раньше имела самое непосредственное.
-- А что случилось потом?
-- Ромуальдо дал ей коленом под ее аппетитный задик. Да это
и неважно. Ведь все, что ты хотел узнать, ты уже знаешь.
-- Нет, не все, -- спохватился я. -- Я уверен, что среди
антикварщиков у вас имеется осведомитель. Кто это?
-- Давай сначала обсудим, что ты намереваешься делать со
мной дальше. Я, конечно, мог бы уподобиться красавице из
"Тысячи и одной ночи" и рассказывать все новые и новые сказки
для того, чтобы выжить. Но у меня не столь богатое воображение,
как у Шехерезады.
Я вздрогнул. Случайное ли это совпадение?
-- Жаль, -- сказал я. -- Я люблю сказки из "Тысячи и одной
ночи". В особенности, про Аладдина.
Он усмехнулся.
-- Я бы начал так, -- продолжал я. -- Жил-был Дервиш --
посланец злого волшебника из далекой страны Маргиб...
Дервиш продолжал усмехаться, и вдруг я с ужасом понял, что
это отнюдь не реакция на мои слова. Потом за моей спиной
послышалось деликатное покашливание, и хриплый голос с
грузинским акцентом проговорил:
-- Не поворачиваться, оружие на пол, иначе стреляю.
Мне даже сначала показалось, что это Бондо. Но, к сожалению,
это был не Бондо, а Гоча Гуриели.
В этот момент я сидел на четвереньках перед Дервишем. Я
отбросил "Бульдога" в сторону и поднялся. Гуриели держал в
руках пистолет с глушителем, поднятый им с пола. Это бы еще
ничего, но рядом стоял парень с "Макаровым" в руках, лицо
которого мне показалось знакомым. Однако актером он не был, в
этом я нисколько не сомневался.
Гуриели проверил пистолет и обнаружил, что тот разряжен.
-- Где запасная обойма? -- обратился он к Дервишу.
-- У меня в кармане, -- отозвался тот. -- Развяжите меня.
Гуриели подошел к нему, нащупал в одном из карманов обойму и
вставил ее в пистолет. И тут же всадил в Дервиша несколько
пуль.
-- Зачем? -- удивился его напарник.
-- Разве ты не понял, что он нас продал? -- Гуриели
выругался по-грузински. -- Ладно, Дервиша мы захватим с собой,
а этого кончай из "Макарова".
Черный зрачок пистолета поднялся и уставился на меня. И тут
я понял, где я его уже видел. На фотографии в доме у прапорщика
Белецкого!
-- Гунько! -- крикнул я, и парень от неожиданности
вздрогнул. -- Гунько, где Никодимов, Гунько?
-- Кончай его, Гун, -- сказал Гуриели.
-- Не торопите событий, -- попытался воздействовать на нее
Джаич. -- Они и так развиваются слишком стремительно.
-- Да, но в каком любопытном направлении! Один труп следует
за другим!
-- Сегодня количество трупов еще увеличилось, между прочим.
И могу вас заверить, что последние трупы принадлежат отнюдь не
антикварщикам.
Я в отчаянии схватился за голову. Но слово -- не воробей,
вылетит -- не поймаешь.
-- Да? -- Фрау Сосланд помолчала. -- Кому же они
принадлежат, разрешите полюбопытствовать?
Я выразительно приложил палец к губам.
-- Этого вам пока лучше не знать. Но поверьте, что в
ближайшее время им будет не до вас.
-- Кому? Трупам?
-- И нынешним трупам, и будущим.
-- Так дело не пойдет. Вы меня окончательно запутали. Нам
нужно встретиться.
-- Послушайте, фрау Сосланд. Я знаю, что в контракте
оговаривается ваше право на получение информации...
-- Именно, -- подтвердила она.
-- Но сейчас это противоречит самому предмету контракта: с
передачей информации вырастут шансы вашей гибели. Или гибели
Юрико.
-- М-м-м...
-- Поверьте, что так будет лучше в первую очередь для вас
самих.
-- М-м-м... -- Фрау Сосланд находилась в раздумье. --
Хорошо, даю вам еще одни сутки. Но после этого вы не
отвертитесь.
-- Договорились.
-- Мы с Юрико уже вынуждены скрываться.
-- Надеюсь, Горбанюк знает, где вас найти в случае чего.
-- Дудки! Я сама вас найду. Ни одна живая душа не знает, где
мы спрятались.
-- Очень благоразумно, -- похвалил ее Джаич.
-- Итак, сутки, -- отрезала фрау Сосланд.
-- Дайте мне, пожалуйста, Горбанюка.
Джаич перевел дух.
-- Алло, -- послышался мужской голос.
-- Слушай, Горбанюк, она у тебя там что, навеки поселилась?
-- С вашей легкой руки, между прочим.
-- Скоро все кончится, не отчаивайся.
-- Хотелось бы верить. -- Голос Горбанюка несколько
повеселел.
-- Но нам сейчас нужен другой пистолет. Так получилось. Не
"Макаров" -- какой-нибудь с коротким дулом. И чем дуло будет
короче, тем лучше.
-- Вы у меня вот где сидите! -- взорвался тот.
Очевидно, он показал при этом, где именно мы у него сидим,
но по телефону было не видно.
-- Я ведь сказал уже, что скоро все кончится. -- Джаич
перешел на тон, каким обычно врач разговаривает с пациентами.
-- У нас имеется для тебя и хорошая новость: "Твинго" в полном
порядке и у тебя есть хорошие шансы получить его в целости и
сохранности.
-- Ладно, -- сказал Горбанюк, -- завтра утром пусть
кто-нибудь из вас заедет сюда.
-- Договорились. И вот еще что. Нельзя ли через наше
парижское представительство навести справки об одной жительнице
Парижа? Ее зовут Изабель Демонжо.
-- О Б-же! Что конкретно вас интересует?
-- Кто она по специальности, что из себя представляет, какие
у нее связи...
-- Пароли, адреса, явки... У нас ведь коммерческое
представительство, а не агентурный центр
-- По крайней мере, адрес ее можно узнать?
-- Попробую. Но ничего обещать не буду.
Горбанюк бросил трубку.
-- Я его понимаю, -- проронил Джаич.
-- А как ты собираешься изловить Дервиша в течение суток? --
поинтересовался я.
-- Нужно будет распространить среди антикварщиков утку
соответствующего содержания. Через осведомителя она попадет
куда нужно -- только и всего.
-- Ты думаешь, что после того, как ты сбежал, они клюнут?
-- Не знаю. Возможно, твой человек из Маргиба действительно
антикварщик и есть? Может, наподобие Востока существует Дальний
Маргиб и Ближний Маргиб? Ведь они притащили в дом целый чемодан
икон.
-- А в одной из комнат я обнаружил коллекцию больших
антикварных часов.
Джаич внимательно посмотрел на меня.
-- Нужно отметить, что для дилетанта ты действовал вполне
прилично. Никак не ожидал.
Он разделся до плавок и принялся прыгать со скакалкой. Через
минуту раздался стук в дверь. Показался сосед снизу с
разъяренным выражением на лице. Джаич тут же захлопнул дверь
перед самым его носом.
-- Поправился я там, -- недовольно пробормотал он. -- Плоды
неподвижного образа жизни. Раньше на мои прыжки он не
реагировал, только на твои.
Удачный день, подумалось мне. Я проявил себя мужчиной и
вызволил из беды Джаича. При этом заработал больше двенадцати
тысяч марок. Правда, в процессе два человека оказались
"готовченко", но, ей Б-гу!, они этого заслужили.
В пивную, расположенную напротив магазина Юрико, идти,
разумеется, было рискованно. Но Джаич оспорил эту мою
сентенцию.
-- Во-первых, им не придет в голову меня там искать,
поскольку, на их взгляд, я должен это место обходить десятой
дорогой. Но даже если им станет известно, что я там, они ни за
что туда не сунутся, будучи в полной уверенности, что это --
западня. Дервиш и Гуриели -- ребята не промах.
-- Что ж, валяй, -- не стал возражать я. -- Если тебе
доставляет удовольствие валяться на диване, связанным
скакалкой, и посещать туалет строго по расписанию -- валяй.
Только второй раз в их логово я не сунусь. Ни за какие
сокровища мира.
Джаич попытался скорчить насмешливую физиономию, но из этого
ничего не вышло. Однако вечером он все же отправился в пивную и
жестоко вздул обрадованных его появлением красномордых. Все это
время я просидел напротив пивной в засаде с туристским
топориком в руках, за что получил от Джаича половину выигрыша.
Мне начинала нравиться подобная жизнь. На кой ляд вообще
сдались эти клиенты, если на свете существуют столь
замечательные вещи, как красномордые и карамболь? И никаких
тебе дервишей, жир-трестов, волшебников из Маргиба и
культурно-криминальных групп "Фокстрот".
Мы славно отпраздновали выигрыш в одном из злачных заведений
на Цоо, а дома к уже выпитому добавили "Метаксы", так что утром
оба проснулись с опухшими головами. Гуляли мы в ресторане с
коротким названием "Макс". Зал в нем был небольшой, но уютный,
на стенах висели картины, выполненные в жанре сюрреализма, с
фамилиями авторов и ценой на прикрепленных к багету картонках.
Сначала мы сделали еще одну попытку определить, кто из
оставшихся в живых антикварщиков замешан в деле. Подолгу и с
остервенением обсуждали каждую кандидатуру. это хорошо шло под
закуску, но ни к какому конкретному результату прийти не
удалось. Затем переключились на контрабанду предметов старины
из нашей страны вообще, сойдясь на том, что в этом есть вина
практически всех антикварщиков. И что, по-видимому, в будущем
на подобной работе нам только таких мерзавцев и придется
защищать. А жаль! Под конец, когда мы уже еле ворочали языками,
Джаич уселся на своего любимого конька, пустившись в
рассуждения о спорте. Причем, когда ему приходилось упоминать
кого-либо из известных спортсменов, уехавших за рубеж, у него
появлялось такое выражение, словно кто-то забрался в его
собственный карман. Мол, происходит не только утечка мозгов из
России, но и первоклассных бицепсов. А это, почему-то, никого
не колышет. В стране остаются только кожа да кости. Одним
словом, утром головы наши раскалывались невыносимо. А тут еще
выяснилось, что находясь в вечерне-винном угаре, мы купили
картину.
Я обнаружил ее в коридоре, повернутой лицевой стороной к
стене. Размерами она была приблизительно метр на метр и из
того, что на ней было изображено, удавалось разобрать только
пистолет. Все остальное -- откровенный сюрреализм. Имя автора
-- Сергей Гламозда, а называлась картина "Лети, пуля!"
Я позвал Джаича и мы долго пялились на нее, пытаясь
восстановить в памяти хотя бы какие-то подробности ее покупки.
Затем путем героического мозгового штурма нам удалось
вычислить, что стоит она где-то около двух тысяч марок, и что
эту сумму мы заплатили поровну.
-- У нас уже появилось совместно нажитое имущество, --
отметил я.
-- Хочешь выкупить мою долю?
-- Нет уж, лучше ты мою.
-- Ведь в жизни всякое бывает. Не исключено, что лет через
десять она будет стоить миллион.
-- И весь этот миллион достанется тебе. Представляешь?
-- М-да, воображения у тебя -- ноль.
-- В трезвом виде -- ниже нуля, -- согласился я.
-- Тогда как же ты пишешь романы? Под газом?
-- А я не пишу романы. Все мое наследие до сегодняшнего дня
-- это дюжина садистских рассказиков. Здесь требуется
воображение особого рода, так сказать, со знаком минус, и оно у
меня есть.
-- Что ж, придется подарить картину "голым пистолетам" или
Лили, -- сказал Джаич.
-- Отличная идея! Даренному коню в зубы не смотрят.
Изображенный на картине сюрреалистический пистолет напомнил
нам о пистолете реальном, который нужно было получить у
Горбанюка, и мы принялись спорить, кому за ним ехать.
-- Ты давай, езжай, а я пока придумаю утку для осведомителя,
-- настаивал Джаич.
-- Утку можно придумать и в машине, -- не соглашался я. --
Нам вообще пора уже решить задачку, кем является один из
антикварщиков -- просто осведомителем или главным действующим
лицом.
-- Не могу я думать, когда у меня раскалывается голова. Дома
я смог бы быстрее прийти в себя.
-- Давай бросим жребий, -- предложил я.
-- Монету?
-- Хотя бы.
-- Идет.
Я выбрал орла, он -- решку. Выпал орел.
-- Тебе ехать, -- обрадовано воскликнул я.
-- Почему это мне? Я выбирал решку.
-- Ну, правильно. А выиграл орел, значит, ехать тебе.
-- Э, нет! Мы бросали жребий, кому ехать. Я сказал, что
поеду, если выпадет решка!
Пришлось бросать снова. На сей раз я четко оговорил, что
поеду в том случае, если выпадет решка, а он поедет, если
выпадет орел.
Мне повезло вторично: выпал орел. Джаич направился в ванную,
однако через минуту вернулся.
-- Все-таки придется ехать тебе, -- обрадовано заявил он.
-- Это почему же?! -- взорвался я.
-- Мои права остались в "Варбурге". Сейчас они, наверное, у
Горбанюка.
-- Но ведь ехать-то нужно как раз к Горбанюку!
-- А вдруг по дороге меня остановит полиция?
Короче, единственное, чего удалось добиться, это настоять на
том, чтобы мы поехали вместе.
Горбанюк вручил нам небольшой пакетик, завязанный голубой
лентой. Своим видом он напоминал рождественский подарок. Джаич
вскрыл его и извлек на свет Божий револьвер вроде тех, которыми
пользуются сыщики в Скотланд-Ярде. В Англии такие, насколько
мне известно, называют "бульдогами".
-- Ну что, дуло достаточно короткое? -- с иронией
осведомился Горбанюк.
-- Сойдет, -- буркнул Джаич.
-- Сойдет! Короче попросту не бывает, -- обиделся Горбанюк.
-- Теперь по поводу Изабель Демонжо. Вот ее парижский номер
телефона, он значится в телефонном справочнике. Что же касается
адреса, то здесь -- полное фиаско. Его можно получить только с
согласия самой Демонжо. Но для этого требуется заявить в
справочном бюро, кто именно ею интересуется.
Джаич пожал плечами.
-- Меня она вообще не знает. -- Он в нерешительности
посмотрел на меня. -- Как ты думаешь, если ей назовут твое имя,
согласится она или нет?
-- Пусть в бюро скажут, что ею интересуется Аладдин.
-- Кто? -- не понял Горбанюк.
-- Аладдин. Знаешь такую сказку "Аладдин и волшебная лампа"?
-- Пошел ты к черту!
-- Он серьезно, -- вступился за меня Джаич.
-- Хорошо! -- воскликнул Горбанюк. -- Превосходно! Так и
передам -- Аладдин.
По своему обыкновению Джаич предложил мне пистолет оставить
у себя. Я уже начал было подумывать, что он страхуется на
случай, если нас обыщет полиция. Мол, ничего не знаю, ничего не
слышал, ни за что ответственности не несу.
По дороге домой мы тщетно пытались придумать какую-нибудь
подходящую утку для информатора "Фокстрота", но ничего путного
в голову не лезло. Видимо, продолжало сказываться похмелье.
-- Может, просто сообщить как бы невзначай наш домашний
адрес? -- предложил Джаич, открывая дверь и заходя в квартиру.
-- Думаю, Дервиш бы заинтересовался.
-- Спасибо, уже не требуется, -- послышалось за нашей
спиной.
Мы резко обернулись. Возле входа стоял Дервиш, держа в руках
пистолет с глушителем и плотоядно улыбаясь.
-- В комнату шагом марш! -- скомандовал он и лягнул пяткой
дверь, после чего та с силой захлопнулась.
Мы послушно прошли в комнату. Здесь Джаич сунул в пасть уже
приготовленную порцию жевательной резинки и с наглым видом
уселся на диван.
-- Здорово ты надул нас, когда выдавал себя за чекиста, --
бросил ему Дервиш. -- Хорошо еще, что мы не успели предъявить
тебя нашему заморскому гостю. Вот бы он посмеялся.
-- Я и в самом деле чекист, -- отозвался Джаич. -- Вернее,
сотрудник КГБ.
-- У тебя было достаточно времени чтобы придумать версию
посвежее, -- поморщился Дервиш. -- Правда, я не спорю, что ты
-- профессионал. Судя по тому, как ты лихо расправился с моими
людьми. Но в КГБ ты не служишь. Ты -- наемный убийца, верно?
-- Я -- капитан КГБ, -- с вызовом воскликнул Джаич.
-- И это чмо болотное тоже? -- Дервиш ткнул глушителем в мою
сторону. -- Он, по-видимому, полковник.
До сих пор я как бы пребывал в состоянии ступора, но,
услышав в свой адрес столь лестное высказывание, мигом пришел в
себя. Где-то внутри хрипло взревел Джо Коккер. Я вспомнил, что
в кармане брюк у меня покоится "бульдог" и принялся лихорадочно
соображать, как можно опередить Дервиша. Впрочем, сделать это
казалось делом нелегким: Дервиш уверенно контролировал
ситуацию.
-- Он, между прочим, выследил вас, как цуциков, -- сказал
Джаич.
-- А потом, бедняга, так нервничал, что чуть было не сделал
во мне дырку.
-- Было за что, -- сказал Джаич.
-- Ну, на этот счет у нас мнения расходятся.
-- Тебя природа наделила такими способностями, -- продолжал
Джаич, -- что ты бы мог совершенно спокойно и без всякого
нарушения закона зашибать бабки, которые другим и не снились. А
ты людей убиваешь.
-- Какие способности? -- насторожился Дервиш.
-- Пистолеты взглядом гнешь. Сигнализацию отключаешь. Тоже,
думаю, без помощи лома.
-- Значит, догадались. -- Дервиш зло сверкнул глазами. --
Сообразили. Успели кому-нибудь передать?
-- Конечно, так что, если с нами что-нибудь случится...
-- Случится, -- возбужденно перебил Джаича Дервиш. -- С вами
сейчас все случится. Только напоследок я хочу сказать, что те
деньги, которые я бы мог зарабатывать, как ты выражаешься,
честным путем, это для тебя большие деньги. Но это вообще не
деньги. И берлинские антикварщики могли бы тебе это
подтвердить. Они -- такие же грабители, как и я. Просто каждый
кусок пирога сладок по-своему, и хочется съесть его целиком,
без остатка. А теперь прощай...
Проговорив это, Дервиш выпустил в Джаича пулю, и тот, резко
откинувшись на спинке дивана, замер. Моя рука непроизвольно
дернулась к карману, но пистолет Дервиша уже вытянулся в мою
сторону.
-- Кому вы успели передать информацию? -- жестко спросил он
меня.
-- К сожалению, никому, -- отозвался я. -- А если бы и
успели, какой мне смысл говорить? Ведь ты меня все равно живым
отсюда не выпустишь.
-- Смысл есть, -- сказал Дервиш. -- Когда я раздроблю тебе
коленную чашечку, ты поймешь это.
Тут с порога послышался непонятный звук, Дервиш мгновенно
отреагировал, и я стал свидетелем удивительной картины. Малышка
и Тролль из впечатляющего размера пистолетов остервенело палили
в Дервиша, а тот из своего пистолета с глушителем палил в них.
Расстреляв всю обойму, он с удивлением посмотрел на моих
фантомов и, не веря собственным глазам, произнес:
-- Голограммы!
Потом повернулся ко мне, сделав это как раз в тот момент,
когда я опускал на его голову рукоятку "бульдога". Послышался
удар тела об пол. В комнате показался испуганный Саймон.
Какое-то время я стоял, оцепеневший, не в силах постичь
случившееся. Не в силах осознать, что я еще жив и что обязан
этим самому себе, вернее, своим фантомам.
-- Спасибо, ребята! -- чуть слышно пробормотал я.
-- Рано расслабляться, -- тут же завелся Тролль. -- Я думаю,
что Дервиш в их банде далеко не последний.
-- Точно, -- согласился я. -- Ведь существует еще Гоча
Гуриели.
Я подтащил Дервиша к батарее и привязал его к ней скакалкой.
Он был без сознания, но дышал.
Потом я подошел к Джаичу. Прямо под левой ключицей у него
была рана, из которой сочилась кровь. Я попытался нащупать
пульс, но у меня ничего не вышло.
-- Готовченко, -- проговорил Тролль.
Стоило ему это сказать, как челюсти Джаича совершили
несколько жевательных движений, после чего он пустил пузырь,
лопнувший с громким звуком.
Я мигом позвонил Горбанюку.
-- Ты как раз вовремя, -- обрадовался тот. -- Ко мне только
что пришла фрау Сосланд...
-- К черту фрау Сосланд! -- заорал я. -- Джаич тяжело ранен!
-- О, Б-же, -- произнес Горбанюк.
-- Ему срочно требуется медицинская помощь. А мне тут еще
кое-что предстоит завершить.
Он минуту помолчал.
-- Где вы находитесь? -- спросил он.
-- На Паризэ штрассе.
-- Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем.
-- Только думайте побыстрее! -- приказал я и повесил трубку.
Сначала я хотел уложить Джаича поудобнее на диване, а потом
решил, что пусть он лучше сидит -- меньше крови вытечет. Я лишь
проложил между простреленной рубашкой и раной кусок чистой
марли, которая нашлась в моей аптечке. Потом занялся Дервишем.
Вспомнив, как это делается в фильмах, я набрал в ванной ведро
холодной воды и окатил его с головы до ног. Дервиш тут же
открыл глаза и впился взглядом в фантомов.
-- Подвели тебя на сей раз твои необыкновенные способности,
-- проговорил я.
Какое-то время он пытался осмыслить происшедшее, потом,
видимо, справившись с задачей, сконцентрировался на мушке
"бульдога".
-- Не поможет, -- предупредил я. -- Прежде чем спустить
курок, я засуну его тебе в рот.
Сказал и сам удивился тому, что сказал. Все же он продолжал
с пристрастием разглядывать пистолет. Мол, не лети, пуля.
-- Хорошо, я сделаю тебя миллионером, -- согласился он.
Будто его кто-то об этом просил.
-- О, это -- очень скучная песня, -- отозвался я.
-- А какая же тогда не скучная?
-- Ты мне расскажешь все.
-- эта песня еще скучнее, чем предыдущая. Стоит мне
рассказать все, и мы с тобой оба -- трупы.
-- Значит, для тебя выбора нет. Не расскажешь -- сразу труп.
А расскажешь -- в неопределенном будущем.
-- Быстрее, чем ты думаешь.
Прежде чем я понял, как нужно себя вести дальше, мои пальцы
взвели затвор "бульдога" и прижали дуло к его виску. Пуля,
лети! Лети, пуля!
-- Ты -- камикадзе, -- простонал Дервиш. -- Ладно, что тебе
хочется знать?
-- Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.
-- А в переводе на нормальный язык?
-- В переводе на нормальный язык, на кого ты работаешь?
-- Почему ты считаешь, что я обязательно на кого-то должен
работать? Я работаю на себя. И другие работают на меня.
-- А мне известно другое.
-- Ага! -- со злостью воскликнул Дервиш. -- Рыжая дурында!
Так все устроила, чтобы имя назвал я.
-- Что еще за рыжая дурында?
-- Только не пытайся сделать из меня кретина. Я все думал,
она или не она сидела тогда в зале. Нужно было отнестись к
этому серьезно. Теперь понятно, как ты на нас вышел. Между
прочим, Изабель сама могла бы сдать его с потрохами, но
предпочитает сделать это моими руками. Сука!
-- Итак?
-- Изволь... -- Дервиш сделал минутную паузу. -- Только
запомни, что ты сам этого хотел. Его зовут Ромуальдо Нуньес. Он
входит в руководство мощного синдиката, по своему влиянию не
уступающего Медельинскому картелю.
-- Где находится их штаб-квартира?
-- В Гондурасе.
Значит, вот где пролегает загадочная страна Маргиб!
Гондурас! Хорошенькое начало!
-- Зачем ему понадобилось убивать антикварщиков?
-- Не только ему, нам всем понадобилось. Славянский, в
первую очередь, русский антиквариат -- это наш совместный
бизнес. А в последние годы антикварщики наладили прямые каналы
и начали оказывать нам серьезную конкуренцию.
-- Кому это "нам"? "Фокстроту"?
Дервиш взвыл:
-- Изабель! Сука!
-- К Изабель мы еще вернемся, -- пообещал я. -- Лучше
расскажи, зачем это вам понадобилось пробираться в магазины и
поливать лучшее из того, что там находилось, аэрозольными
красителями?
-- Ромуальдо так хотелось. Он немного чокнутый. Ему хотелось
дать антикварщикам последний шанс одуматься. Этакий эффектный
жест. Подобные выходки дают ему основание утверждать, что он де
человек доброй воли. К тому же он, естественно, терпеть не
может полицию, а головоломка с проникновением в магазины и
красителями по его замыслу должна была здорово попортить им
кровь.
-- Неужели вы решили объявить войну всему миру
антикварщиков?
-- По крайней мере, большей его части. Почему бы и нет,
собственно?
-- Откуда взялось название "культурно-криминальная группа
"Фокстрот"?
Дервиш усмехнулся, затем перевел взгляд на моих фантомов.
-- Кыш отсюда! -- сказал он.
В ответ Тролль пальнул в него из своего чудовищного
револьвера.
-- Не отвлекайся, -- потребовал я.
-- Когда-то мы танцевали с Изабель. И хоть это был
обыкновенный фокстрот, она кричала мне: "...мой Нуриев ...мой
Барышников"... С тобой ничего подобного еще не было?
Мне вспомнилось: "мой Аладдин", но я не собирался обсуждать
эту тему с Дервишем.
-- Продолжай, -- приказал я.
-- Потом мы поспорили. Она считала, что наша группа по
определению является криминальной. Ей так больше нравилось. А я
утверждал, что группа в первую очередь культурная, поскольку
плоды ее деятельности -- пропаганда русской культуры на Западе.
В итоге мы достигли компромисса, и, поскольку в тот момент
танцевали фокстрот, так и назвали ее -- культурно-криминальная
группа "Фокстрот".
-- Где это было?
-- В Париже.
-- Когда?
-- Полтора десятка лет назад. Ей было тогда восемнадцать.
-- Вы ведь не были иммигрантом.
-- Верно, но я часто выезжал за рубеж на гастроли. И не
только я, многие из нашей группы имели такую возможность.
Раздался стук в дверь. Я вышел в коридор и осторожно
поинтересовался, кто это.
-- Горбанюк, -- послышался голос.
Я открыл. Горбанюка сопровождал тот самый шофер, который вез
нас из аэропорта на БМВ и о существовании которого я успел уже
позабыть. Они принесли с собой огромный футляр то ли от
байдарки, то ли от каноэ, то ли от какого-то гигантского
электрооргана.
-- Это еще что такое?
-- Не можем же мы в открытую нести Джаича по лестнице. В
машине мы его вытащим. У нас микроавтобус с наглухо
зашторенными окнами.
-- А куда вы его повезете?
-- У меня есть знакомый в нашем военном госпитале.
Заведующий хирургическим отделением.
Оказавшись в комнате, они остановились как вкопанные. На
диване, будто мумия, восседал тяжело раненный Джаич, под окном
на корточках -- Дервиш, прикрученный скакалкой к батарее, на
полу валялся пистолет с глушителем.
-- Еханый бабай! -- воскликнул шофер.
-- Разрешите представить, -- проговорил я. -- Всемирно
известный танцор Барри Амарандов.
Тот осклабился.
Горбанюк дико посмотрел на неподающего признаки жизни
Джаича.
Шофер "Гвидона" поставил футляр на пол и открыл его. Затем
мы попытались засунуть туда капитана КГБ. Ноги не помещались.
-- Длинный, зараза! -- выругался шофер.
Ноги пришлось подогнуть, и футляр закрылся.
-- Он там хоть не задохнется? -- поинтересовался я.
-- Не успеет. Лишь бы дотянул до госпиталя, а там все должно
быть О'кэй.
-- А он что, живой еще? -- вступил в разговор Дервиш.
-- Да, -- подтвердил я. -- Сегодня не твой день, верно?
-- Ну и везучий же этот сукин сын!
Горбанюк и шофер взгромоздили футляр с Джаичем себе на плечи
и понесли вниз. Я поцеловал подвернувшуюся под руку Малышку и
возвратился к Дервишу.
-- Теперь об Изабель, -- проговорил я. -- Она имеет какое-то
отношение к вашему бизнесу?
-- Раньше имела самое непосредственное.
-- А что случилось потом?
-- Ромуальдо дал ей коленом под ее аппетитный задик. Да это
и неважно. Ведь все, что ты хотел узнать, ты уже знаешь.
-- Нет, не все, -- спохватился я. -- Я уверен, что среди
антикварщиков у вас имеется осведомитель. Кто это?
-- Давай сначала обсудим, что ты намереваешься делать со
мной дальше. Я, конечно, мог бы уподобиться красавице из
"Тысячи и одной ночи" и рассказывать все новые и новые сказки
для того, чтобы выжить. Но у меня не столь богатое воображение,
как у Шехерезады.
Я вздрогнул. Случайное ли это совпадение?
-- Жаль, -- сказал я. -- Я люблю сказки из "Тысячи и одной
ночи". В особенности, про Аладдина.
Он усмехнулся.
-- Я бы начал так, -- продолжал я. -- Жил-был Дервиш --
посланец злого волшебника из далекой страны Маргиб...
Дервиш продолжал усмехаться, и вдруг я с ужасом понял, что
это отнюдь не реакция на мои слова. Потом за моей спиной
послышалось деликатное покашливание, и хриплый голос с
грузинским акцентом проговорил:
-- Не поворачиваться, оружие на пол, иначе стреляю.
Мне даже сначала показалось, что это Бондо. Но, к сожалению,
это был не Бондо, а Гоча Гуриели.
В этот момент я сидел на четвереньках перед Дервишем. Я
отбросил "Бульдога" в сторону и поднялся. Гуриели держал в
руках пистолет с глушителем, поднятый им с пола. Это бы еще
ничего, но рядом стоял парень с "Макаровым" в руках, лицо
которого мне показалось знакомым. Однако актером он не был, в
этом я нисколько не сомневался.
Гуриели проверил пистолет и обнаружил, что тот разряжен.
-- Где запасная обойма? -- обратился он к Дервишу.
-- У меня в кармане, -- отозвался тот. -- Развяжите меня.
Гуриели подошел к нему, нащупал в одном из карманов обойму и
вставил ее в пистолет. И тут же всадил в Дервиша несколько
пуль.
-- Зачем? -- удивился его напарник.
-- Разве ты не понял, что он нас продал? -- Гуриели
выругался по-грузински. -- Ладно, Дервиша мы захватим с собой,
а этого кончай из "Макарова".
Черный зрачок пистолета поднялся и уставился на меня. И тут
я понял, где я его уже видел. На фотографии в доме у прапорщика
Белецкого!
-- Гунько! -- крикнул я, и парень от неожиданности
вздрогнул. -- Гунько, где Никодимов, Гунько?
-- Кончай его, Гун, -- сказал Гуриели.