прискорбием констатировал я. -- Кто-то имеет право на личную
жизнь, а кто-то -- на личную смерть. Насколько я понял, вы
пропустили мимо ушей мою ссылку на Лили?
Он замялся.
-- Вы прекрасно знаете, что я не мог это пропустить мимо
ушей. Но вы требуете невозможного. Хорошо, завтра утром.
-- Желаю спокойной ночи.
Я повесил трубку и снова набрал номер Лили.
-- Я сылушаю.
-- Это опять Крайский. Лили еще не спит?
-- Чорт тэбя побэри! Она уже в постэли.
-- Она мне нужна буквально на секунду. Здесь ее указания не
выполняются.
Я нажаловался Лили на Горбанюка, уверил ее, что машина
непременно нужна сегодня, и опустился на стул в предвкушении
результата. И результат не заставил себя ждать. Раздался
звонок, клуша подняла трубку и через мгновение передала ее мне.
-- Вы еще там? -- поинтересовался Горбанюк.
-- А где же мне еще, по-вашему, быть? Машина-то до сих пор
не подана.
-- Я приеду... минут через сорок.
-- Хорошо, ваша взяла. Через сорок -- так через сорок.
Пока он ехал, мне пришла в голову странная мысль: на Джаича
я потратил массу времени и сил, описывая его внешность,
повадки, черты характера. А, скажем, Горбанюку уделил всего
лишь несколько слов. Предполагалось, что Джаич станет
стержневым образом будущего повествования, тогда как берлинский
представитель "Гвидона" -- фигура случайная, эпизодическая. Но
Джаича уже, по всей вероятности, нет в живых, а Горбанюк -- вот
он, родимый, гонит сейчас для меня машину. Да и вообще
появляется на горизонте все чаще и чаще. Не желают преступники
считаться с законами жанра. Ни в какую. Теперь мне все время
будет казаться, что стоит описать кого-то более подробно, как
его тут же и ухлопают. Зачем тогда стараться? Появляется
своеобразный комплекс. Да и вообще, есть ли смысл продолжать
работать с записями, если и меня самого прихлопнут раньше, чем
наступит развязка?
Согласитесь, логика железная. И если вам все же доведется
держать в руках зафиксированные на бумаге похождения Миши
Крайского, то это только благодаря его неиссякаемому оптимизму.
Горбанюк приехал через сорок минут, как и обещал.
-- С легким паром, -- приветствовал его я.
Он протянул мне ключи.
-- Это машина моей жены, -- укоризненно произнес он. --
Новый "Твинго" цвета морской волны. Конфетка. Постарайтесь быть
с ней поаккуратнее.
-- О'кэй. -- Я обменял ключи на квитанцию, снятую с
"Варбурга". -- Заплатите, пожалуйста.
Потом объяснил, где стоит машина.
Он принялся вызывать для себя такси, а я направился к
выходу.
-- Желаю вам не исчезнуть, -- бросил мне вдогонку Горбанюк.
-- Во всяком случае для вас это не должно явиться поводом
для огорчений. -- Я обернулся. -- Мы исчезаем, но машины
остаются.
"Твинго" действительно был конфеткой, Горбанюк не
преувеличивал. Я сел за руль. Разумеется, я нуждался в нем
сегодня и только сегодня. Я включил двигатель и помчался на
улицу "17 июня".
После того, как надо мной основательно поработала смазливая
мулатка по имени Сузи, я почувствовал некоторое облегчение.
Управлять "твинго" было одним удовольствием. Еще раз проехав по
улице, где стоял "Варбург", и убедившись, что никаких изменений
не произошло, я вернулся домой.
Джаича не было.
Малышка встретила меня более чем прохладно. Собственно, она
вообще никак не отреагировала на мое появление. Сидела на
спортивной сумке Джаича убитая горем и даже не смотрела в мою
сторону. Из-за мулатки, естественно.
Обстоятельствами немедленно воспользовался Тролль.
-- Я тут, не тратя времени даром, произвел анализ последних
событий... Ситуация сложилась тревожная.
-- Да что ты говоришь? -- съехидничал я.
-- Между прочим, хоть ты со свойственным тебе дегенератизмом
и отказываешься в это верить, я все же твой друг. И мне
совершенно не безразлична твоя дальнейшая судьба.
-- Разумеется! Конечно! Если меня... того... то и ты...
того...
-- Да, -- кивнул Тролль, -- правила игры у нас простые, как
в крестики-нолики. Поэтому я и не хочу, чтобы тебя... того...
-- Драпать надо отсюда, -- сказал я. -- Врангель был вон
каким парнем, а тоже драпанул из Крыма, когда понял, что это --
осознанная необходимость. Плевать на Лили, на "голых
пистолетов", на этих дурацких Сосландов...
-- А плейер у тебя с собой?
-- Что? -- не сразу дошло до меня.
-- У тебя плейер с собой?
-- Да.
-- Тогда вруби Джо Коккера.
Стоило ему это произнести, как хрипы Джо Коккера тут же
оглушили меня. И я понял, что никуда не побегу. И что финал в
разыгрываемом спектакле может быть действительно печальный.
-- Сволочь! -- взорвался я. -- Так-то ты обо мне печешься?
-- Я просто стараюсь сохранить трезвую голову. Ну подумай
сам, куда ты сбежишь? Домой? Так там тебя мигом накроют люди
Лили. Затеряешься где-нибудь в глубинке нашей могучей и
необъятной? Люди Лили разыщут тебя и там. Правда, случится это
не сразу, но не думаю, чтобы подобные обстоятельства сделали
встречу намного теплее.
-- Послушать тебя, так они способны любого из-под земли
достать. Почему бы тогда им самостоятельно не разыскать Джаича?
-- Увы... -- Тролль сделался подчеркнуто серьезным. -- Пока
ты здесь и создаешь хотя бы видимость работы, условия контракта
соблюдаются. Но стоит тебе сделать ноги, и "Гвидон" будет
вынужден расписаться в своей полной несостоятельности. А Лили,
насколько тебе известно, к выполнению договорных обязательств
относится трепетно.
-- И что же мне теперь делать? -- поинтересовался я.
На мордочке у Тролля расплылась довольная улыбка. Еще бы!
Ведь раньше я и слушать его не желал, а теперь даже спрашиваю,
что делать. Он разбежался, сделал сальто в воздухе и
приземлился ко мне на колени.
-- Только полная концентрация! -- потребовал я.
-- Естественно.
-- Итак, что будем делать?
-- Для начала нужно найти Джаича.
-- Очень оригинальная мысль. А тебе не приходило в голову,
что его уже давно где-нибудь закопали?
-- Ну, значит, нужно разыскать его останки. Дело в том, что,
зацепившись за какое-либо звено цепочки, ты размотаешь ее затем
всю до конца.
-- У Джаича было опыта и возможностей куда больше. И то с
ним разобрались! Чего же ты требуешь от меня?
-- Думаю, Джаича подвела излишняя самоуверенность. Не стоит
так уж его обожествлять. Для начала нужно понять, что же
произошло. Ты уже как-то пытался себе это объяснить?
-- Я знаю, что он вышел из пивной где-то около двенадцати
ночи, но в машину так и не сел. Еще я знаю, что именно в эту
ночь в магазин к Юрико очередной раз нагрянули злоумышленники.
Об остальном догадаться несложно. Джаич заметил их и попытался
задержать, но те оказались хитрее или сильнее. Тем более, у
Джаича не было с собой оружия.
-- Если не считать скакалки.
-- Тоже мне, оружие!
Я подошел к Малышке и вежливо попросил ее пересесть. Она
молча подчинилась, все такая же, убитая горем. Я открыл сумку
Джаича, извлек из-под груды "Партагаза" пистолет и потряс им в
воздухе.
-- Вот это -- оружие.
-- Но ведь он говорил, что в его руках скакалка -- более
мощное оружие, чем пистолет.
-- Говорил! Он много чего говорил! Только где он теперь?
Тролль с неодобрением посмотрел на меня.
-- Не нужно бросаться в другую крайность и думать о партнере
хуже, чем он есть. Все же Джаич достаточно осторожный и
рассудительный человек. Не забывай, что за ним -- школа КГБ, а
это что-то да значит. Он бы не кинулся сломя голову задерживать
преступников, не взвесив предварительно своих сил, -- здесь
нечто иное.
-- Что же?
-- Его выследили, схватили и уже затем забрались к Юрико.
Вероятнее всего, на него напали, когда он направлялся к машине.
Преступникам было известно, кого следует искать. А это
означает, что один из антикварщиков, с которыми вы беседовали,
связан с бандой. Или является участником этой банды.
-- Почему же в таком случае они до сих пор не добрались до
меня?
-- Ну, тут могут быть разные объяснения. К примеру, они не
предполагали, что ты скроешь от семьи Сосланд исчезновение
Джаича. Этой акцией они рассчитывали запугать антикварщиков еще
больше. Это, по всей вероятности, и являлось задумкой. Мол, вы
дерзнули обратиться за помощью? Извольте видеть, что произошло.
Ваш ландскнехт словно сквозь землю провалился, а мы -- вот они
родимые. Красим иконки как ни в чем не бывало.
-- М-да...
-- Можно объяснить и иначе.
-- Как?
-- Джаича они побаивались, а тебя и в грош не ставят.
-- Меня бы это, между прочим, вполне устроило.
-- Ни грамма самолюбия, -- констатировал Тролль. -- Ну да
ладно. Как бы там ни было, этим можно воспользоваться. Среди
тех, с кем вы беседовали в магазине, был по крайней мере
наводчик. Из этого и следует исходить.
-- Кстати, Джаич тоже утверждал, что по наиболее вероятной
версии основным действующим лицом является антикварщик.
-- Вот видишь. А дураком он ведь не был. Не был ведь?
-- Пожалуй, нет, -- выдавил я из себя.
-- Могу прибавить к сказанному еще один довод: сигнализация.
Насколько я понял, во всех магазинах она однотипная. И любой из
антикварщиков имел возможность вдоволь с ней
поэкспериментировать.
-- Но кто именно? -- простонал я.
-- А вот над этим следует поразмыслить. Тащи сюда записи.
Было видно, что Тролль находится в предвкушении чего-то
архиприятного. Все-таки жаль, что он -- фантом. В противном
случае сплавил бы ему всю эту бредятину, и он бы еще спасибо
сказал.
Я раскрыл блокнот.
-- Первым номером выступает Октавиан Сидоров, -- объявил я.
-- Наш с тобой соотечественник.
-- Кроме Малышки, у меня нет соотечественников, -- отозвался
Тролль. -- Моя родина -- это твое сознание.
-- О'кэй, -- согласился я. -- Итак, Октавиан Сидоров. Что мы
знаем об Октавиане Сидорове?... Почти ни хрена не знаем.
Впрочем, как и обо всех остальных. Дурацкая это затея.
-- И все же, -- настаивал Тролль.
Я подчинился. Всю свою ярость и энергию я уже выплеснул
сегодня на бедного Горбанюка. Теперь из меня можно было веревки
вить.
-- Ну, он сказал, что ничего не знает. И что это не его
забота, а полиции. И что в ближайшее время он собирается
сбежать куда-нибудь на Канарские острова, а там -- хоть трава
не расти.
-- Давно он здесь?
-- Девятнадцать лет. Приехал из Киева, откуда вывез
приличный капиталец. И где, как видно, успел пограбить от души.
-- Ты знаешь, я думаю, что это не он, -- сказал мне Тролль.
-- Почему?
-- Он ведь собирается на Канарские острова, а будь он
наводчиком или, тем более, активным действующим лицом -- на
фига они ему нужны? Он здесь должен находиться.
-- В принципе, логично, -- согласился я. -- А вдруг он --
самый главный босс? Будет себе кейфовать на Канарских островах
и отдавать распоряжения по радиотелефону.
-- Он похож на такого босса?
-- Внешне нет. А там -- кто его знает.
Тролль задумался.
-- Не вяжется, -- наконец, сказал он. -- Если в этом деле
имеется самый главный босс, он и сейчас распоряжения отдает по
радиотелефону.
-- Ну, если с Сидоровым мы покончили, то следующим идет Марк
Немировский. Тоже наш, то бишь -- мой, соотечественник. Сюда
приехал из Израиля. По поводу своих ближайших планов темнит,
однако именно ему принадлежит идея взбесившегося конкурента.
Очевидно, это не он, иначе какой ему смысл наводить нас на
правильное решение?
-- Чтобы такие валенки, как ты, тут же исключили его из
числа подозреваемых. Идея ведь не бог весть какая. Мы бы и без
него как-нибудь допетрили.
-- Еще он сказал, что догадывается, кто бы это мог быть, но
с нами поделиться пока не может, поскольку у него нет
конкретных доказательств.
-- Так и сказал: "пока"?
-- Да.
-- Точно?
Я еще раз пробежал глазами записи.
-- Совершенно точно.
-- В таком случае шансы, что это -- он, существенно падают.
Тем более, что со своими планами на будущее он темнил, а
преступник бы рассказал охотно и с мельчайшими подробностями.
Можно даже надеяться, что именно Немировский поможет нам
вычислить преступников. Если к тому времени мы сами не
управимся.
-- Номер три -- Артур Ризе, -- продолжал я. -- В Берлине
владеет тремя магазинами. Говорит, что собирается работать
дальше как ни в чем не бывало. Дескать, он -- фаталист. Если
ему что-то написано на роду, то это и произойдет, как ни
выкручивайся. И еще у него есть цветная наколка на руке. Будто
у уголовника.
-- А что на наколке?
-- Если я правильно понял, Мадонна с младенцем. Конечно,
возможны и другие варианты. К примеру, его супруга с сыном.
-- Это не он, -- решил Тролль.
-- Ты хочешь сказать, что если у человека на руке -- наколка
Мадонны с младенцем, то он не может быть преступником?
-- Отнюдь. Просто будь у него рыльце в пушку, он бы
демонстрировал страх. А он заявил, что планирует и дальше вести
себя, как ни в чем не бывало, и что ему наплевать.
-- Что ж, с точки зрения психологии весьма логично. Круг
подозреваемых катастрофически сужается. Четвертым у нас -- Отто
Горовиц. Он из Гамбурга, к тому же большой фантазер. Считает,
что в магазины проникает невидимка. Никто его, мол, не видел, и
аппаратура ни разу не смогла зафиксировать.
-- Это он серьезно?
-- Похоже.
-- Тогда он просто ненормальный! Конечно, если не издевался
над вами. Такой бы моментально засыпался, прими он в чем-либо
участие.
-- Трудно сказать. Возможно, как раз таких типов тяжелее
всего изловить. Тем более, что с этими невидимками он мог и
действительно ваньку валять.
-- М-да, темная лошадка...
-- Вот-вот! -- воскликнул я. -- Юрико так про него и сказал:
"Темная лошадка".
Я начал проникаться все большим доверием к фантому.
-- А какова его реакция на происходящее? Его ближайшие
планы? -- поинтересовался Тролль.
-- На этот счет не было сказано ничего определенного. Мол,
еще не решил.
-- Не нравится мне этот Горовиц.
-- Значит, имеем подозреваемого номер один?
-- Можно считать, что так.
-- Наконец-то! Следующими идут два приятеля: Вилли Гройпнер
и Карлхайнц Бреме. Тоже, нужно отметить, фантазеры те еще.
Лепили горбатого по поводу какой-то культурно-криминальной
группы "Фокстрот" и некого преступника по прозвищу Дервиш. Он
же -- Шаман. Он же -- Колдун. Якобы получили эту информацию из
конфиденциального источника в Париже.
-- Значит, у них есть связи с Парижем?
-- Выходит, что есть.
-- Не нравятся мне эти приятели.
Тролль встал на голову.
-- Немедленно прекрати! -- потребовал я.
-- А, может, мне так лучше думается? -- Тролль наморщил
лобик. -- Нельзя исключать, что культурно-криминальная группа
"Фокстрот" -- это они и есть. Причем, кличка одного -- Дервиш,
другого -- Шаман, а третьего их напарника, которого мы пока еще
не знаем, -- Колдун. Что скажешь?
-- У тебя с фантазией дело обстоит не хуже, чем у Отто
Горовица. Не удивлюсь, если Колдуном в итоге окажешься ты.
-- Ха-ха-ха!
-- Не расслабляйся!
-- Хорошо.
-- Записываем и их в подозреваемые?
-- А что они собираются делать в ближайшее время?
-- Спрятаться как можно надежнее. Куда именно --
естественно, не уточняли.
-- Записываем.
-- Правда, Юрико охарактеризовал их, как наиболее приятных
людей из всех берлинских антикварщиков.
-- Тем более записываем.
-- Дальше идет Анатолий Косых. Приперся со своей
женой-красавицей, сексуальным чудовищем. Этому чудовищу, видите
ли, страшно остаться одному, если супруга ее ненароком
укокошат. Тот, правда, справедливо возражал, что со своими
физическими данными она не пропадет. И я охотно к нему
присоединяюсь... -- Я посмотрел на Малышку и замолчал. --
Вообще, этот Косых явно не тот, кого мы ищем. Во-первых, он
пьет, во-вторых, у него на уме только его жена. Ну а в третьих,
и это -- самое главное, когда он говорил, что в случае его
гибели она не пропадет, я видел, что он и впрямь допускает
такую возможность. Причем, именно в том контексте, о котором
идет речь.
-- А, может быть, он просто хороший актер?
-- Конечно, теоретически все возможно. Возможно даже в нем
пропадает Де Ниро или Аль Пачино. Но с учетом того уровня
допущений, с которым вынуждены в настоящий момент работать мы,
это предположение отпадает. Иначе нам придется подозревать всех
подряд, и круг замкнется. Тогда уж лучше сидеть и ждать, пока
преступники не перехлопают всех антикварщиков, кроме
последнего, и станет ясно, что это именно он и есть.
-- Между прочим, хорошая идея, -- заметил Тролль. --
Единственный ее недостаток заключается в том, что,
придерживаясь подобной тактики, мы не выполним своих
обязательств по отношению к клиенту. Я предлагаю договориться о
следующем: в принципе, мы подозреваем, разумеется, всех. Но с
разной степенью вероятности. И отрабатываем версии с оглядкой
именно на этот коэффициент.
Я согласился. Обсуждение остальных действующих лиц
происходило в том же духе и закончилось со следующим
результатом: наибольший коюффициент -- у Отто Горовица. Второе
и третье места поделили Гройпнер с Бреме. Далее с большим
отрывом следовала Барбара Штилике, как человек, недавно
переехавший сюда из Парижа. Потом плотной группой шли все
остальные. Причем, наряду с прочими в эту группу был включен и
Юрико.
-- А что, -- сказал Тролль. -- Ведь это не он обратился к
нам, а его мамаша, которая, разумеется, ни о чем не
подозревает. Когда Юрико стало известно о ее поступке, то
поначалу он рассвирепел, а потом понял, что это неплохая
возможность отвести от себя подозрение.
Очень весело! Веселее не бывает!! Подозреваются все!!!
-- И как теперь мы можем использовать эту стряпню? --
поинтересовался я.
-- То есть? -- не понял Тролль. -- С завтрашнего же дня ты
начинаешь плотную слежку за Отто Горовицем.
-- А если это не он?
-- Если это не он, то через несколько дней переключишься на
Бреме с Гройпнером.
-- Ну, эдак Джаичу точно каюк придет. Даже если сейчас он
еще жив.
-- К сожалению, больше мы ничего не можем сделать.
Тут я вспомнил, что уже восемь часов не ел, и отправился на
кухню, где без особого аппетита сжевал еще один кусок пиццы.
Неожиданно мне так захотелось посидеть в "Блудном сыне", что на
глазах даже слезы выступили.
Появилась Малышка.
-- Ты очень плохо питаешься, -- буркнула она.
-- Смешно заботиться о пищеварении, когда из тебя все время
норовят кишки выпустить.
-- Мой бедный мальчик.
-- Послушай, Малышка, давай договоримся: мулатки не в счет.
-- Я никогда не была расистской.
-- Я тоже. Но все-таки мулатки не в счет. О'кэй?
С этими словами я пошел в чуланчик и улегся спать,
предварительно положив "Макарова" под подушку.
Утром меня разбудил звонок Горбанюка.
-- Третий готов, -- сообщил он.
-- Отто Горовиц? -- поинтересовался я, осененный внезапной
догадкой.
-- Значит, тебе уже все известно?
-- Нет, просто когда судьба начинает испытывать меня, она
теряет всякое чувство меры.
-- Машина в порядке?
-- В порядке, в порядке...
Я положил трубку. Все наши вчерашние рассуждения -- коту под
хвост!
-- Основного нашего подозреваемого шлепнули, -- сообщил я
Троллю.
-- Тем лучше, -- невозмутимо отозвался тот. -- Они
сэкономили нам несколько дней работы. Теперь ты сразу же
сможешь переключиться на Гройпнера и Бреме.
Я извлек из-под подушки пистолет и потряс им в воздухе..
-- Горовиц, Гройпнер -- все это химеры. Вообще еще
неизвестно, выследил ли кто-нибудь Джаича или он сам неудачно
попытался кого-то задержать. Единственная конкретная
информация, которой мы располагаем, это пистолет прапорщика
Никодимова. Этим и нужно заняться.
Я погулял с Саймоном, затем съездил на "Сэксише" штрассе к
"голым пистолетам". С утра у них было прибрано. На полу -- ни
единой мятой банки. Но портативные компьютеры уже находились в
состоянии боевой готовности. Я вспомнил, как Лили чуть ли не
насильно пыталась заставить меня написать лучше любого из них,
и горько усмехнулся. Когда одного бывшего фронтовика спросили:
"Вы умеете писать тушью?", он отрицательно покачал головой: "Я
умею писать кровью".
"Голые пистолеты" в принципе одобрили мой план действий,
хотя одобрять или не одобрять не входило в их компетенцию. Их
делом было фиксировать происходящее, преломляя его через призму
собственного сознания. Я выпил у них две чашки черного кофе и
разжился географическим атласом бывших восточно-германских
земель.
И все же прежде, чем ехать в Вюнсдорф, я попытался разыскать
Павлинову. Где она жила мне не было известно. Но у меня в
блокноте имелся адрес магазина, принадлежащего Жопесу, и я
отправился туда.
Лучше бы я этого не делал. Я-то надеялся, что в Павлиновой
заговорит жалость к своему бывшему соратнику или что ее
начальство проявит живой и непосредственный интерес к повороту
событий. И что они активно вмешаются, борясь за его жизнь.
Конечно, то, что он рассказал мне о подлинной роли Павлиновой,
могло в какой-то степени дискредитировать его в глазах бывших
коллег. Но я посчитал, что лучше живой дискредитированный
капитан Болин, чем недискредитированный мертвый. Может быть,
какая-либо из пружин, на которые я рассчитывал, и сработала бы
в итоге, доведись мне поговорить непосредственно с Павлиновой.
Но это как раз у меня и не получилось.
Во-первых, Жопес не сразу меня узнал. Пришлось минут пять
простоять, задрав к объективу видеокамеры голову (у него была
точно такая же система, как и у Юрико) и вести переговоры через
домофон. Наконец, замок щелкнул, и я попал внутрь.
-- Ну, как продвигается расследование? -- поинтересовался
Жопес.
Было видно, что он здорово напуган убийством Отто Горовица.
-- Все идет по плану, -- успокоил я его.
-- Игра пошла, как говорится, не на жизнь, а на смерть?
-- Да уж... Г-м... Мне нужно срочно переговорить с госпожой
Павлиновой. С глазу на глаз...
Не добавь я этого "с глазу на глаз", может еще все и
обошлось бы. И не заревел бы он как буйвол. И не покраснел бы
как помидор.
-- Ах, вот оно что!!! -- благим матом ревел он. -- Теперь
этому захотелось поговорить с ней с глазу на глаз! Что, тому
понравилось?! Тут людей убивают, а им лишь бы... Типичные
советские менты! А если вместо "с глазу на глаз" просто в глаз?
Устраивает?
-- Мне нужно поговорить с ней по делу, -- произнес я, тем
самым внеся весомый вклад в повсеместное торжество глупости на
земле.
-- Наедине?
-- Да, наедине.
-- Пошел вон отсюда, ментяра поганый! Она здесь вообще ни
при чем! Понял?! Обратитесь к жене Косых. Там вы получите куда
более конфиденциальную информацию.
Сопровождаемый этим любопытным напутствием, я выскочил из
дома. Рядом с лавкой Жопеса находился продовольственный
магазин, что оказалось весьма кстати. Я накупил там печенья и
"Фанты" в дорогу и отправился в Вюнсдорф.
Поскольку о Никодимове и Гунько мне ровным счетом ничего не
было известно, за исключением того, что по званию оба
прапорщики и что их часть находится в Вюнсдорфе, нужно было
разработать какой-либо приемлемый план действий. Так что мне
было чем заняться в пути. Однако голову ничего конструктивного
так и не посетило.
По прибытии на место к тому же выяснилось, что попасть на
территорию жилого городка не так уж просто. Он был обнесен
довольно высоким забором, а на каждой из проходных дежурили
капэпэшники5, дотошно проверяя у входящих
документы. Неподалеку располагался вокзал. Я натолкнулся там на
буфет, где приобрел бутылку пятизвездочной "Метаксы". Потом
принялся кружить вдоль запретной территории, ища выход из
положения (или вход в расположение -- как угодно).
Наконец-то мне повезло. С внешней стороны забора находился
небольшой деревянный магазинчик, в котором торговали
радиоаппаратурой и фототехникой. Я заметил, как двое
подростков, зайдя с тыльной стороны магазинчика, не мудрствуя
лукаво, подпрыгнули, сделали выход силой и перемахнули через
забор. Вскорости их примеру последовали трое мужчин.
Я еще немного поозирался, вышел на исходную позицию, взял
ручку портфеля в зубы и тоже сделал прыжок. Не могу сказать,
чтобы у меня получилось так же ловко, как у остальных. Я даже
испачкал рубашку. Но на заветную территорию все же приземлился.
Оглядевшись, я быстрым шагом направился к ближайшей
пешеходной дорожке, откуда выбрался уже на просторную улицу и
двинулся в сторону, противоположную КПП.
Подтвердились самые худшие из моих опасений. Жилой городок в
Вюнсдорфе представлял собой настоящий город с магазинами,
кинотеатрами и даже общественным транспортом. Говорили здесь,
правда, по-русски, что было приятно. Но кого и каким образом я
должен был здесь разыскать?
Я остановился возле большого продовольственного магазина и
принялся надоедать прохожим.
-- Где я могу найти прапорщика Никодимова?
Наверное, я напоминал нищего на паперти, который вместо
милостыни выпрашивает Б-г его знает что. Никто не хотел подать.
Все пожимали плечами и говорили, что понятия не имеют.
Наконец подвернулся один молодой лейтенантик, который с
интересом уставился на меня.
-- Никодимов и Гунько? -- переспросил он.
-- Какой Гунько? -- притворился я. -- Причем здесь Гунько?
Не знаю я ни о каком Гунько.
-- Ну да, Никодимов и Гунько, -- покачал головой
лейтенантик. -- Так их давно уже здесь нет. Не повезло тебе.
-- Как, давно?! -- ахнул я.
И получилось у меня достаточно натурально. С перепугу,
наверное.
-- Ну, не то, чтобы очень давно, но уж порядком, --
поправился лейтенантик. -- А что, тебе переночевать негде?
-- Да нет, тут другое дело. Мне одну вещицу нужно
передать... Его подруга просила... А, может, кто из его друзей
остался?
-- Какая подруга? -- заинтересовался лейтенант. -- У него,
вроде, жена была.
-- То-то и оно. Была жена, а есть еще и подруга.
Понимаешь?...
Лейтенант усмехнулся.
-- А какую вещь? -- поинтересовался он.
-- Сам не знаю, пакет запечатан... Говно, наверное,
какое-нибудь... Но обязательно просила передать.
жизнь, а кто-то -- на личную смерть. Насколько я понял, вы
пропустили мимо ушей мою ссылку на Лили?
Он замялся.
-- Вы прекрасно знаете, что я не мог это пропустить мимо
ушей. Но вы требуете невозможного. Хорошо, завтра утром.
-- Желаю спокойной ночи.
Я повесил трубку и снова набрал номер Лили.
-- Я сылушаю.
-- Это опять Крайский. Лили еще не спит?
-- Чорт тэбя побэри! Она уже в постэли.
-- Она мне нужна буквально на секунду. Здесь ее указания не
выполняются.
Я нажаловался Лили на Горбанюка, уверил ее, что машина
непременно нужна сегодня, и опустился на стул в предвкушении
результата. И результат не заставил себя ждать. Раздался
звонок, клуша подняла трубку и через мгновение передала ее мне.
-- Вы еще там? -- поинтересовался Горбанюк.
-- А где же мне еще, по-вашему, быть? Машина-то до сих пор
не подана.
-- Я приеду... минут через сорок.
-- Хорошо, ваша взяла. Через сорок -- так через сорок.
Пока он ехал, мне пришла в голову странная мысль: на Джаича
я потратил массу времени и сил, описывая его внешность,
повадки, черты характера. А, скажем, Горбанюку уделил всего
лишь несколько слов. Предполагалось, что Джаич станет
стержневым образом будущего повествования, тогда как берлинский
представитель "Гвидона" -- фигура случайная, эпизодическая. Но
Джаича уже, по всей вероятности, нет в живых, а Горбанюк -- вот
он, родимый, гонит сейчас для меня машину. Да и вообще
появляется на горизонте все чаще и чаще. Не желают преступники
считаться с законами жанра. Ни в какую. Теперь мне все время
будет казаться, что стоит описать кого-то более подробно, как
его тут же и ухлопают. Зачем тогда стараться? Появляется
своеобразный комплекс. Да и вообще, есть ли смысл продолжать
работать с записями, если и меня самого прихлопнут раньше, чем
наступит развязка?
Согласитесь, логика железная. И если вам все же доведется
держать в руках зафиксированные на бумаге похождения Миши
Крайского, то это только благодаря его неиссякаемому оптимизму.
Горбанюк приехал через сорок минут, как и обещал.
-- С легким паром, -- приветствовал его я.
Он протянул мне ключи.
-- Это машина моей жены, -- укоризненно произнес он. --
Новый "Твинго" цвета морской волны. Конфетка. Постарайтесь быть
с ней поаккуратнее.
-- О'кэй. -- Я обменял ключи на квитанцию, снятую с
"Варбурга". -- Заплатите, пожалуйста.
Потом объяснил, где стоит машина.
Он принялся вызывать для себя такси, а я направился к
выходу.
-- Желаю вам не исчезнуть, -- бросил мне вдогонку Горбанюк.
-- Во всяком случае для вас это не должно явиться поводом
для огорчений. -- Я обернулся. -- Мы исчезаем, но машины
остаются.
"Твинго" действительно был конфеткой, Горбанюк не
преувеличивал. Я сел за руль. Разумеется, я нуждался в нем
сегодня и только сегодня. Я включил двигатель и помчался на
улицу "17 июня".
После того, как надо мной основательно поработала смазливая
мулатка по имени Сузи, я почувствовал некоторое облегчение.
Управлять "твинго" было одним удовольствием. Еще раз проехав по
улице, где стоял "Варбург", и убедившись, что никаких изменений
не произошло, я вернулся домой.
Джаича не было.
Малышка встретила меня более чем прохладно. Собственно, она
вообще никак не отреагировала на мое появление. Сидела на
спортивной сумке Джаича убитая горем и даже не смотрела в мою
сторону. Из-за мулатки, естественно.
Обстоятельствами немедленно воспользовался Тролль.
-- Я тут, не тратя времени даром, произвел анализ последних
событий... Ситуация сложилась тревожная.
-- Да что ты говоришь? -- съехидничал я.
-- Между прочим, хоть ты со свойственным тебе дегенератизмом
и отказываешься в это верить, я все же твой друг. И мне
совершенно не безразлична твоя дальнейшая судьба.
-- Разумеется! Конечно! Если меня... того... то и ты...
того...
-- Да, -- кивнул Тролль, -- правила игры у нас простые, как
в крестики-нолики. Поэтому я и не хочу, чтобы тебя... того...
-- Драпать надо отсюда, -- сказал я. -- Врангель был вон
каким парнем, а тоже драпанул из Крыма, когда понял, что это --
осознанная необходимость. Плевать на Лили, на "голых
пистолетов", на этих дурацких Сосландов...
-- А плейер у тебя с собой?
-- Что? -- не сразу дошло до меня.
-- У тебя плейер с собой?
-- Да.
-- Тогда вруби Джо Коккера.
Стоило ему это произнести, как хрипы Джо Коккера тут же
оглушили меня. И я понял, что никуда не побегу. И что финал в
разыгрываемом спектакле может быть действительно печальный.
-- Сволочь! -- взорвался я. -- Так-то ты обо мне печешься?
-- Я просто стараюсь сохранить трезвую голову. Ну подумай
сам, куда ты сбежишь? Домой? Так там тебя мигом накроют люди
Лили. Затеряешься где-нибудь в глубинке нашей могучей и
необъятной? Люди Лили разыщут тебя и там. Правда, случится это
не сразу, но не думаю, чтобы подобные обстоятельства сделали
встречу намного теплее.
-- Послушать тебя, так они способны любого из-под земли
достать. Почему бы тогда им самостоятельно не разыскать Джаича?
-- Увы... -- Тролль сделался подчеркнуто серьезным. -- Пока
ты здесь и создаешь хотя бы видимость работы, условия контракта
соблюдаются. Но стоит тебе сделать ноги, и "Гвидон" будет
вынужден расписаться в своей полной несостоятельности. А Лили,
насколько тебе известно, к выполнению договорных обязательств
относится трепетно.
-- И что же мне теперь делать? -- поинтересовался я.
На мордочке у Тролля расплылась довольная улыбка. Еще бы!
Ведь раньше я и слушать его не желал, а теперь даже спрашиваю,
что делать. Он разбежался, сделал сальто в воздухе и
приземлился ко мне на колени.
-- Только полная концентрация! -- потребовал я.
-- Естественно.
-- Итак, что будем делать?
-- Для начала нужно найти Джаича.
-- Очень оригинальная мысль. А тебе не приходило в голову,
что его уже давно где-нибудь закопали?
-- Ну, значит, нужно разыскать его останки. Дело в том, что,
зацепившись за какое-либо звено цепочки, ты размотаешь ее затем
всю до конца.
-- У Джаича было опыта и возможностей куда больше. И то с
ним разобрались! Чего же ты требуешь от меня?
-- Думаю, Джаича подвела излишняя самоуверенность. Не стоит
так уж его обожествлять. Для начала нужно понять, что же
произошло. Ты уже как-то пытался себе это объяснить?
-- Я знаю, что он вышел из пивной где-то около двенадцати
ночи, но в машину так и не сел. Еще я знаю, что именно в эту
ночь в магазин к Юрико очередной раз нагрянули злоумышленники.
Об остальном догадаться несложно. Джаич заметил их и попытался
задержать, но те оказались хитрее или сильнее. Тем более, у
Джаича не было с собой оружия.
-- Если не считать скакалки.
-- Тоже мне, оружие!
Я подошел к Малышке и вежливо попросил ее пересесть. Она
молча подчинилась, все такая же, убитая горем. Я открыл сумку
Джаича, извлек из-под груды "Партагаза" пистолет и потряс им в
воздухе.
-- Вот это -- оружие.
-- Но ведь он говорил, что в его руках скакалка -- более
мощное оружие, чем пистолет.
-- Говорил! Он много чего говорил! Только где он теперь?
Тролль с неодобрением посмотрел на меня.
-- Не нужно бросаться в другую крайность и думать о партнере
хуже, чем он есть. Все же Джаич достаточно осторожный и
рассудительный человек. Не забывай, что за ним -- школа КГБ, а
это что-то да значит. Он бы не кинулся сломя голову задерживать
преступников, не взвесив предварительно своих сил, -- здесь
нечто иное.
-- Что же?
-- Его выследили, схватили и уже затем забрались к Юрико.
Вероятнее всего, на него напали, когда он направлялся к машине.
Преступникам было известно, кого следует искать. А это
означает, что один из антикварщиков, с которыми вы беседовали,
связан с бандой. Или является участником этой банды.
-- Почему же в таком случае они до сих пор не добрались до
меня?
-- Ну, тут могут быть разные объяснения. К примеру, они не
предполагали, что ты скроешь от семьи Сосланд исчезновение
Джаича. Этой акцией они рассчитывали запугать антикварщиков еще
больше. Это, по всей вероятности, и являлось задумкой. Мол, вы
дерзнули обратиться за помощью? Извольте видеть, что произошло.
Ваш ландскнехт словно сквозь землю провалился, а мы -- вот они
родимые. Красим иконки как ни в чем не бывало.
-- М-да...
-- Можно объяснить и иначе.
-- Как?
-- Джаича они побаивались, а тебя и в грош не ставят.
-- Меня бы это, между прочим, вполне устроило.
-- Ни грамма самолюбия, -- констатировал Тролль. -- Ну да
ладно. Как бы там ни было, этим можно воспользоваться. Среди
тех, с кем вы беседовали в магазине, был по крайней мере
наводчик. Из этого и следует исходить.
-- Кстати, Джаич тоже утверждал, что по наиболее вероятной
версии основным действующим лицом является антикварщик.
-- Вот видишь. А дураком он ведь не был. Не был ведь?
-- Пожалуй, нет, -- выдавил я из себя.
-- Могу прибавить к сказанному еще один довод: сигнализация.
Насколько я понял, во всех магазинах она однотипная. И любой из
антикварщиков имел возможность вдоволь с ней
поэкспериментировать.
-- Но кто именно? -- простонал я.
-- А вот над этим следует поразмыслить. Тащи сюда записи.
Было видно, что Тролль находится в предвкушении чего-то
архиприятного. Все-таки жаль, что он -- фантом. В противном
случае сплавил бы ему всю эту бредятину, и он бы еще спасибо
сказал.
Я раскрыл блокнот.
-- Первым номером выступает Октавиан Сидоров, -- объявил я.
-- Наш с тобой соотечественник.
-- Кроме Малышки, у меня нет соотечественников, -- отозвался
Тролль. -- Моя родина -- это твое сознание.
-- О'кэй, -- согласился я. -- Итак, Октавиан Сидоров. Что мы
знаем об Октавиане Сидорове?... Почти ни хрена не знаем.
Впрочем, как и обо всех остальных. Дурацкая это затея.
-- И все же, -- настаивал Тролль.
Я подчинился. Всю свою ярость и энергию я уже выплеснул
сегодня на бедного Горбанюка. Теперь из меня можно было веревки
вить.
-- Ну, он сказал, что ничего не знает. И что это не его
забота, а полиции. И что в ближайшее время он собирается
сбежать куда-нибудь на Канарские острова, а там -- хоть трава
не расти.
-- Давно он здесь?
-- Девятнадцать лет. Приехал из Киева, откуда вывез
приличный капиталец. И где, как видно, успел пограбить от души.
-- Ты знаешь, я думаю, что это не он, -- сказал мне Тролль.
-- Почему?
-- Он ведь собирается на Канарские острова, а будь он
наводчиком или, тем более, активным действующим лицом -- на
фига они ему нужны? Он здесь должен находиться.
-- В принципе, логично, -- согласился я. -- А вдруг он --
самый главный босс? Будет себе кейфовать на Канарских островах
и отдавать распоряжения по радиотелефону.
-- Он похож на такого босса?
-- Внешне нет. А там -- кто его знает.
Тролль задумался.
-- Не вяжется, -- наконец, сказал он. -- Если в этом деле
имеется самый главный босс, он и сейчас распоряжения отдает по
радиотелефону.
-- Ну, если с Сидоровым мы покончили, то следующим идет Марк
Немировский. Тоже наш, то бишь -- мой, соотечественник. Сюда
приехал из Израиля. По поводу своих ближайших планов темнит,
однако именно ему принадлежит идея взбесившегося конкурента.
Очевидно, это не он, иначе какой ему смысл наводить нас на
правильное решение?
-- Чтобы такие валенки, как ты, тут же исключили его из
числа подозреваемых. Идея ведь не бог весть какая. Мы бы и без
него как-нибудь допетрили.
-- Еще он сказал, что догадывается, кто бы это мог быть, но
с нами поделиться пока не может, поскольку у него нет
конкретных доказательств.
-- Так и сказал: "пока"?
-- Да.
-- Точно?
Я еще раз пробежал глазами записи.
-- Совершенно точно.
-- В таком случае шансы, что это -- он, существенно падают.
Тем более, что со своими планами на будущее он темнил, а
преступник бы рассказал охотно и с мельчайшими подробностями.
Можно даже надеяться, что именно Немировский поможет нам
вычислить преступников. Если к тому времени мы сами не
управимся.
-- Номер три -- Артур Ризе, -- продолжал я. -- В Берлине
владеет тремя магазинами. Говорит, что собирается работать
дальше как ни в чем не бывало. Дескать, он -- фаталист. Если
ему что-то написано на роду, то это и произойдет, как ни
выкручивайся. И еще у него есть цветная наколка на руке. Будто
у уголовника.
-- А что на наколке?
-- Если я правильно понял, Мадонна с младенцем. Конечно,
возможны и другие варианты. К примеру, его супруга с сыном.
-- Это не он, -- решил Тролль.
-- Ты хочешь сказать, что если у человека на руке -- наколка
Мадонны с младенцем, то он не может быть преступником?
-- Отнюдь. Просто будь у него рыльце в пушку, он бы
демонстрировал страх. А он заявил, что планирует и дальше вести
себя, как ни в чем не бывало, и что ему наплевать.
-- Что ж, с точки зрения психологии весьма логично. Круг
подозреваемых катастрофически сужается. Четвертым у нас -- Отто
Горовиц. Он из Гамбурга, к тому же большой фантазер. Считает,
что в магазины проникает невидимка. Никто его, мол, не видел, и
аппаратура ни разу не смогла зафиксировать.
-- Это он серьезно?
-- Похоже.
-- Тогда он просто ненормальный! Конечно, если не издевался
над вами. Такой бы моментально засыпался, прими он в чем-либо
участие.
-- Трудно сказать. Возможно, как раз таких типов тяжелее
всего изловить. Тем более, что с этими невидимками он мог и
действительно ваньку валять.
-- М-да, темная лошадка...
-- Вот-вот! -- воскликнул я. -- Юрико так про него и сказал:
"Темная лошадка".
Я начал проникаться все большим доверием к фантому.
-- А какова его реакция на происходящее? Его ближайшие
планы? -- поинтересовался Тролль.
-- На этот счет не было сказано ничего определенного. Мол,
еще не решил.
-- Не нравится мне этот Горовиц.
-- Значит, имеем подозреваемого номер один?
-- Можно считать, что так.
-- Наконец-то! Следующими идут два приятеля: Вилли Гройпнер
и Карлхайнц Бреме. Тоже, нужно отметить, фантазеры те еще.
Лепили горбатого по поводу какой-то культурно-криминальной
группы "Фокстрот" и некого преступника по прозвищу Дервиш. Он
же -- Шаман. Он же -- Колдун. Якобы получили эту информацию из
конфиденциального источника в Париже.
-- Значит, у них есть связи с Парижем?
-- Выходит, что есть.
-- Не нравятся мне эти приятели.
Тролль встал на голову.
-- Немедленно прекрати! -- потребовал я.
-- А, может, мне так лучше думается? -- Тролль наморщил
лобик. -- Нельзя исключать, что культурно-криминальная группа
"Фокстрот" -- это они и есть. Причем, кличка одного -- Дервиш,
другого -- Шаман, а третьего их напарника, которого мы пока еще
не знаем, -- Колдун. Что скажешь?
-- У тебя с фантазией дело обстоит не хуже, чем у Отто
Горовица. Не удивлюсь, если Колдуном в итоге окажешься ты.
-- Ха-ха-ха!
-- Не расслабляйся!
-- Хорошо.
-- Записываем и их в подозреваемые?
-- А что они собираются делать в ближайшее время?
-- Спрятаться как можно надежнее. Куда именно --
естественно, не уточняли.
-- Записываем.
-- Правда, Юрико охарактеризовал их, как наиболее приятных
людей из всех берлинских антикварщиков.
-- Тем более записываем.
-- Дальше идет Анатолий Косых. Приперся со своей
женой-красавицей, сексуальным чудовищем. Этому чудовищу, видите
ли, страшно остаться одному, если супруга ее ненароком
укокошат. Тот, правда, справедливо возражал, что со своими
физическими данными она не пропадет. И я охотно к нему
присоединяюсь... -- Я посмотрел на Малышку и замолчал. --
Вообще, этот Косых явно не тот, кого мы ищем. Во-первых, он
пьет, во-вторых, у него на уме только его жена. Ну а в третьих,
и это -- самое главное, когда он говорил, что в случае его
гибели она не пропадет, я видел, что он и впрямь допускает
такую возможность. Причем, именно в том контексте, о котором
идет речь.
-- А, может быть, он просто хороший актер?
-- Конечно, теоретически все возможно. Возможно даже в нем
пропадает Де Ниро или Аль Пачино. Но с учетом того уровня
допущений, с которым вынуждены в настоящий момент работать мы,
это предположение отпадает. Иначе нам придется подозревать всех
подряд, и круг замкнется. Тогда уж лучше сидеть и ждать, пока
преступники не перехлопают всех антикварщиков, кроме
последнего, и станет ясно, что это именно он и есть.
-- Между прочим, хорошая идея, -- заметил Тролль. --
Единственный ее недостаток заключается в том, что,
придерживаясь подобной тактики, мы не выполним своих
обязательств по отношению к клиенту. Я предлагаю договориться о
следующем: в принципе, мы подозреваем, разумеется, всех. Но с
разной степенью вероятности. И отрабатываем версии с оглядкой
именно на этот коэффициент.
Я согласился. Обсуждение остальных действующих лиц
происходило в том же духе и закончилось со следующим
результатом: наибольший коюффициент -- у Отто Горовица. Второе
и третье места поделили Гройпнер с Бреме. Далее с большим
отрывом следовала Барбара Штилике, как человек, недавно
переехавший сюда из Парижа. Потом плотной группой шли все
остальные. Причем, наряду с прочими в эту группу был включен и
Юрико.
-- А что, -- сказал Тролль. -- Ведь это не он обратился к
нам, а его мамаша, которая, разумеется, ни о чем не
подозревает. Когда Юрико стало известно о ее поступке, то
поначалу он рассвирепел, а потом понял, что это неплохая
возможность отвести от себя подозрение.
Очень весело! Веселее не бывает!! Подозреваются все!!!
-- И как теперь мы можем использовать эту стряпню? --
поинтересовался я.
-- То есть? -- не понял Тролль. -- С завтрашнего же дня ты
начинаешь плотную слежку за Отто Горовицем.
-- А если это не он?
-- Если это не он, то через несколько дней переключишься на
Бреме с Гройпнером.
-- Ну, эдак Джаичу точно каюк придет. Даже если сейчас он
еще жив.
-- К сожалению, больше мы ничего не можем сделать.
Тут я вспомнил, что уже восемь часов не ел, и отправился на
кухню, где без особого аппетита сжевал еще один кусок пиццы.
Неожиданно мне так захотелось посидеть в "Блудном сыне", что на
глазах даже слезы выступили.
Появилась Малышка.
-- Ты очень плохо питаешься, -- буркнула она.
-- Смешно заботиться о пищеварении, когда из тебя все время
норовят кишки выпустить.
-- Мой бедный мальчик.
-- Послушай, Малышка, давай договоримся: мулатки не в счет.
-- Я никогда не была расистской.
-- Я тоже. Но все-таки мулатки не в счет. О'кэй?
С этими словами я пошел в чуланчик и улегся спать,
предварительно положив "Макарова" под подушку.
Утром меня разбудил звонок Горбанюка.
-- Третий готов, -- сообщил он.
-- Отто Горовиц? -- поинтересовался я, осененный внезапной
догадкой.
-- Значит, тебе уже все известно?
-- Нет, просто когда судьба начинает испытывать меня, она
теряет всякое чувство меры.
-- Машина в порядке?
-- В порядке, в порядке...
Я положил трубку. Все наши вчерашние рассуждения -- коту под
хвост!
-- Основного нашего подозреваемого шлепнули, -- сообщил я
Троллю.
-- Тем лучше, -- невозмутимо отозвался тот. -- Они
сэкономили нам несколько дней работы. Теперь ты сразу же
сможешь переключиться на Гройпнера и Бреме.
Я извлек из-под подушки пистолет и потряс им в воздухе..
-- Горовиц, Гройпнер -- все это химеры. Вообще еще
неизвестно, выследил ли кто-нибудь Джаича или он сам неудачно
попытался кого-то задержать. Единственная конкретная
информация, которой мы располагаем, это пистолет прапорщика
Никодимова. Этим и нужно заняться.
Я погулял с Саймоном, затем съездил на "Сэксише" штрассе к
"голым пистолетам". С утра у них было прибрано. На полу -- ни
единой мятой банки. Но портативные компьютеры уже находились в
состоянии боевой готовности. Я вспомнил, как Лили чуть ли не
насильно пыталась заставить меня написать лучше любого из них,
и горько усмехнулся. Когда одного бывшего фронтовика спросили:
"Вы умеете писать тушью?", он отрицательно покачал головой: "Я
умею писать кровью".
"Голые пистолеты" в принципе одобрили мой план действий,
хотя одобрять или не одобрять не входило в их компетенцию. Их
делом было фиксировать происходящее, преломляя его через призму
собственного сознания. Я выпил у них две чашки черного кофе и
разжился географическим атласом бывших восточно-германских
земель.
И все же прежде, чем ехать в Вюнсдорф, я попытался разыскать
Павлинову. Где она жила мне не было известно. Но у меня в
блокноте имелся адрес магазина, принадлежащего Жопесу, и я
отправился туда.
Лучше бы я этого не делал. Я-то надеялся, что в Павлиновой
заговорит жалость к своему бывшему соратнику или что ее
начальство проявит живой и непосредственный интерес к повороту
событий. И что они активно вмешаются, борясь за его жизнь.
Конечно, то, что он рассказал мне о подлинной роли Павлиновой,
могло в какой-то степени дискредитировать его в глазах бывших
коллег. Но я посчитал, что лучше живой дискредитированный
капитан Болин, чем недискредитированный мертвый. Может быть,
какая-либо из пружин, на которые я рассчитывал, и сработала бы
в итоге, доведись мне поговорить непосредственно с Павлиновой.
Но это как раз у меня и не получилось.
Во-первых, Жопес не сразу меня узнал. Пришлось минут пять
простоять, задрав к объективу видеокамеры голову (у него была
точно такая же система, как и у Юрико) и вести переговоры через
домофон. Наконец, замок щелкнул, и я попал внутрь.
-- Ну, как продвигается расследование? -- поинтересовался
Жопес.
Было видно, что он здорово напуган убийством Отто Горовица.
-- Все идет по плану, -- успокоил я его.
-- Игра пошла, как говорится, не на жизнь, а на смерть?
-- Да уж... Г-м... Мне нужно срочно переговорить с госпожой
Павлиновой. С глазу на глаз...
Не добавь я этого "с глазу на глаз", может еще все и
обошлось бы. И не заревел бы он как буйвол. И не покраснел бы
как помидор.
-- Ах, вот оно что!!! -- благим матом ревел он. -- Теперь
этому захотелось поговорить с ней с глазу на глаз! Что, тому
понравилось?! Тут людей убивают, а им лишь бы... Типичные
советские менты! А если вместо "с глазу на глаз" просто в глаз?
Устраивает?
-- Мне нужно поговорить с ней по делу, -- произнес я, тем
самым внеся весомый вклад в повсеместное торжество глупости на
земле.
-- Наедине?
-- Да, наедине.
-- Пошел вон отсюда, ментяра поганый! Она здесь вообще ни
при чем! Понял?! Обратитесь к жене Косых. Там вы получите куда
более конфиденциальную информацию.
Сопровождаемый этим любопытным напутствием, я выскочил из
дома. Рядом с лавкой Жопеса находился продовольственный
магазин, что оказалось весьма кстати. Я накупил там печенья и
"Фанты" в дорогу и отправился в Вюнсдорф.
Поскольку о Никодимове и Гунько мне ровным счетом ничего не
было известно, за исключением того, что по званию оба
прапорщики и что их часть находится в Вюнсдорфе, нужно было
разработать какой-либо приемлемый план действий. Так что мне
было чем заняться в пути. Однако голову ничего конструктивного
так и не посетило.
По прибытии на место к тому же выяснилось, что попасть на
территорию жилого городка не так уж просто. Он был обнесен
довольно высоким забором, а на каждой из проходных дежурили
капэпэшники5, дотошно проверяя у входящих
документы. Неподалеку располагался вокзал. Я натолкнулся там на
буфет, где приобрел бутылку пятизвездочной "Метаксы". Потом
принялся кружить вдоль запретной территории, ища выход из
положения (или вход в расположение -- как угодно).
Наконец-то мне повезло. С внешней стороны забора находился
небольшой деревянный магазинчик, в котором торговали
радиоаппаратурой и фототехникой. Я заметил, как двое
подростков, зайдя с тыльной стороны магазинчика, не мудрствуя
лукаво, подпрыгнули, сделали выход силой и перемахнули через
забор. Вскорости их примеру последовали трое мужчин.
Я еще немного поозирался, вышел на исходную позицию, взял
ручку портфеля в зубы и тоже сделал прыжок. Не могу сказать,
чтобы у меня получилось так же ловко, как у остальных. Я даже
испачкал рубашку. Но на заветную территорию все же приземлился.
Оглядевшись, я быстрым шагом направился к ближайшей
пешеходной дорожке, откуда выбрался уже на просторную улицу и
двинулся в сторону, противоположную КПП.
Подтвердились самые худшие из моих опасений. Жилой городок в
Вюнсдорфе представлял собой настоящий город с магазинами,
кинотеатрами и даже общественным транспортом. Говорили здесь,
правда, по-русски, что было приятно. Но кого и каким образом я
должен был здесь разыскать?
Я остановился возле большого продовольственного магазина и
принялся надоедать прохожим.
-- Где я могу найти прапорщика Никодимова?
Наверное, я напоминал нищего на паперти, который вместо
милостыни выпрашивает Б-г его знает что. Никто не хотел подать.
Все пожимали плечами и говорили, что понятия не имеют.
Наконец подвернулся один молодой лейтенантик, который с
интересом уставился на меня.
-- Никодимов и Гунько? -- переспросил он.
-- Какой Гунько? -- притворился я. -- Причем здесь Гунько?
Не знаю я ни о каком Гунько.
-- Ну да, Никодимов и Гунько, -- покачал головой
лейтенантик. -- Так их давно уже здесь нет. Не повезло тебе.
-- Как, давно?! -- ахнул я.
И получилось у меня достаточно натурально. С перепугу,
наверное.
-- Ну, не то, чтобы очень давно, но уж порядком, --
поправился лейтенантик. -- А что, тебе переночевать негде?
-- Да нет, тут другое дело. Мне одну вещицу нужно
передать... Его подруга просила... А, может, кто из его друзей
остался?
-- Какая подруга? -- заинтересовался лейтенант. -- У него,
вроде, жена была.
-- То-то и оно. Была жена, а есть еще и подруга.
Понимаешь?...
Лейтенант усмехнулся.
-- А какую вещь? -- поинтересовался он.
-- Сам не знаю, пакет запечатан... Говно, наверное,
какое-нибудь... Но обязательно просила передать.