Бестер Альфред. Рассказы (Миры Альфреда Бестера. Том 4)

   — Шестеро за шесть лет, — с горечью сказал Элдос Фишер. — Мы не можем спокойно продолжать в том же духе. Рано или поздно кто-нибудь начнет задавать вопросы, зачем Джон Страпп возит с собой сумасшедших клерков.
   — Тогда мы заплатим и ему, — сказала рыжеволосая секретарша. — Страпп выдержит это.
   — Он способен убивать каждый месяц, — пробормотал красавец.
   — Нет, — резко помотал головой Фишер, — мы не можем замалчивать это все время. Когда-нибудь мы должны достигнуть предела и, пожалуй, уже достигли. Что будем делать?
   — Что за чертовщина со Страппом? — спросил один из дородных мужчин.
   — Кто бы знал! — сердито воскликнул Фишер. — Крюгер — его идея-фикс. Встретив человека по фамилии Крюгер — любого человека по фамилии Крюгер, — он кричит, сыплет проклятиями и убивает. Не спрашивайте меня, почему. Что-то кроется в его прошлом.
   — А вы не спрашивали его об этом?
   — Каким образом? Это словно эпилептический припадок. Он потом не помнит, что было.
   — Так покажите его психоаналитику, — пожал плечами красавец.
   — Это вне обсуждения.
   — Почему?
   — Вы у нас новичок, — сказал Фишер. — Вы не понимаете.
   — Так объясните мне.
   — Я приведу аналогию. В девятнадцатом веке люди играли в карточные игры сорока двумя картами на столе. Это были простые времена. Сейчас все усложнилось. Нам приходится играть сорока двумя сотнями карт. Понимаете?
   — Я слежу за вашими рассуждениями.
   — Мозг может справиться с сорока двумя картами. С таким количеством он может принимать решения. Это легко делали в девятнадцатом веке. Но нет такого мощного мозга, чтобы справиться с сорока двумя сотнями — такого мозга нет, за исключением Джона Страппа.
   — У нас есть компьютеры.
   — Они совершенны, когда речь идет только о картах. Но когда вы имеете дело также и с сорока двумя сотнями картежников, с их симпатиями и антипатиями, мотивами, склонностями, кругозором, тенденциями и так далее — тогда Страпп может сделать то, чего не может никакая машина. Он уникален, а мы можем уничтожить этот уникальный аппарат.
   — Почему?
   — Потому что у Страппа это подсознательный процесс, — раздраженно объяснил Фишер. — Он не знает, как это делает. Если бы он знал, то был бы прав на сто процентов вместо восьмидесяти семи. Это подсознательный процесс, и только мы знаем, что он может быть связан с тем самым дефектом, который делает его убийцей Крюгеров. Если мы избавимся от одного, то можем уничтожить другое. А такую возможность допустить никак нельзя.
   — Что же тогда нам делать?
   — Защищать свою собственность, — сказал Фишер, зловеще глядя вокруг.
   — Не забывайте этого ни на минуту. Мы потратили на Страппа слишком много сил, чтобы позволить все это уничтожить. Мы защищаем свою собственность!
   — Мне кажется, ему нужен друг, — сказала брюнетка.
   — Зачем?
   — Так мы сумеем узнать, что беспокоит его, ничего не уничтожая. Люди часто доверяются своим друзьям. Страпп может сам раскрыть свою тайну.
   — Мы все его друзья.
   — Нет, мы только союзники.
   — Он не разговаривает с вами?
   — Нет.
   — А с вами? — бросил Фишер рыженькой.
   Она покачала головой.
   — Он что-то ищет, чего не может найти.
   — Что?
   — Мне кажется, женщину. Определенную женщину.
   — Женщину по фамилии Крюгер?
   — Не знаю.
   — Черт побери, в этом нет никакого смысла! — Фишер на секунду задумался. — Ладно, мы найдем ему друга и облегчим расписание, чтобы дать этому другу возможность общаться со Страппом. Мы сейчас же урежем программу до одного Решения в неделю.
   — Боже мой! — воскликнула брюнетка. — Это же уменьшит доходы на пять миллионов в год.
   — Это необходимо сделать, — сказал Фишер. — Уменьшить доходы сейчас или позже потерять все. Мы достаточно богаты, чтобы позволить себе это.
   — Как вы собираетесь искать друга? — спросил красавец.
   — Я уже сказал, мы кого-нибудь найдем. Мы найдем самого лучшего. Мы свяжемся с Землей по ТТ, поручим им найти там, скажем, Фрэнка Алкиста и срочно связать его с нами.
   — Фрэнки! — воскликнула рыженькая. — Я падаю в обморок!
   — О-ох, Фрэнки! — Брюнетка принялась обмахиваться ладонями.
   — Вы имеете в виду Рокового Фрэнка Алкиста, чемпиона тяжеловесов? — с благоговением спросил дородный мужчина. — Я видел его бой с Лойзо Джорданом. О, это человек!
   — Теперь он актер, — объяснил красавец. — Я однажды работал с ним. Он поет. Он танцует. Он…
   — И он вдвойне роковой, — прервал их Фишер. — Мы наймем его. Составьте контракт. Он станет другом Страппа, как только Страпп встретится с ним. Он…
   — С кем я там встречусь? — В дверях спальни появился Страпп, зевая и морщась от яркого света. После убийств он всегда спал, как убитый. — С кем я должен встретиться? — Он оглядел присутствующих, стройный, грациозный, но беспокойный и, несомненно, одержимый.
   — С человеком по имени Фрэнк Алкист, — сказал Фишер. — Он надоел нам просьбой познакомить его с вами, и мы больше не можем откладывать.
   — Фрэнк Алкист? — пробормотал Страпп. — Никогда не слыхал о таком.
   Страпп мог принимать Решения. Алкист мог стать его другом. Это был могучий человек лет тридцати пяти с волосами песочного цвета, веснушчатым лицом, перебитым носом и глубоко посаженными серыми глазами. У него был высокий и тихий голос. Он двигался с ленивой плавностью атлета, что выглядело почти по-женски. Он очаровывал неизвестно чем, даже если ожидать этого. Он очаровал Страппа, но и Страпп очаровал его. Они стали друзьями.
   — Нет, это настоящая дружба, — сказал Алкист Фишеру, когда возвращал чек, которым ему заплатили. — Мне не нужны деньги, мне нужен старина Джонни. Порвите контракт. Я постараюсь сделать Джонни счастливым.
   Алкист повернулся, чтобы покинуть апартаменты «Ригеля великолепного», и увидел большеглазых секретарш.
   — Если бы я не был так занят, леди, — пробормотал он, — мне бы захотелось поухаживать за вами.
   — Поухаживай за мной, Фрэнки, — сболтнула брюнетка.
   Рыженькая томно смотрела на него.
   Пока единомышленники Страппа таскались из города в город и с планеты на планету, Алкист и Страпп наслаждались обществом друг друга, в то время как роскошный красавец давал интервью и позировал для картин. Были и перерывы, когда Фрэнки летал на Землю сниматься в фильме, но в промежутках они играли в гольф, теннис, заключали пари на лошадей, собак и доулинов, ходили на бокс и рауты. Они также посетили ночные заведения, и Алкист вернулся с любопытным докладом.
   — Не знаю, насколько хорошо ваши люди присматривают за Джонни, — сказал он Фишеру, — но если вы думаете, что каждую ночь он спит в своей постели, то лучше вам перейти в галантерею.
   — Как это? — в удивлении спросил Фишер.
   — Старина Джонни где только не шляется по ночам, когда ваши люди думают, что он дает своему мозгу отдых.
   — Как вы это узнали?
   — По его репутации, — печально сказал ему Алкист. — Его знают везде. Старину Джонни знают в каждом бистро отсюда до Ориона. И знают с худшей стороны.
   — По имени?
   — По кличке. Кутила, так его зовут.
   — Кутила?!
   — Угу. А также мистер Бабник. Он бегает за женщинами, как огонь по прерии. Вы это не знали?
   Фишер покачал головой.
   — Должно быть, он расплачивается из своего кармана, — задумчиво сказал Алкист и ушел.
   Было очень странное в том, как именно Страпп бегал за женщинами. Он входил в клуб с Алкистом, занимал столик, садился и пил. Затем вставал и холодно осматривал помещение, столик за столиком, женщину за женщиной. По этому поводу мужчины начинали беситься и лезть в драку. Страпп отделывался от них спокойно и жестоко, такими приемами, что возбуждал профессиональное восхищение Алкиста. Фрэнки никогда не дрался сам. Ни один профессионал не тронет любителя. Но он пытался сохранить мир и, когда терпел в этом неудачу, по крайней мере, держал ринг.
   После осмотра женщин Страпп садился и ждал шоу, расслабленный, болтающий, смеющийся. Когда появлялись девушки, он снова мрачнел и, внимательно и бесстрастно, изучал их шеренгу. Очень редко он находил девушку, которая интересовала его, всегда одного и того же типа — с агатовыми глазами, черными волосами и чистой, шелковистой кожей. Затем начиналось сплошное несчастье.
   Когда наступал перерыв, Страпп уходил вместе с участницами шоу за кулисы. Там он давал взятки, дрался, бушевал и силой врывался в ее туалет. Он стоял перед изумленной девушкой, молча осматривал, затем просил ее заговорить. Он слушал ее голос, затем приближался, как тигр, и вдруг стремительно проводил по ней руками. Иногда это вызывало вскрик неожиданности, иногда бурную оборону, иногда согласие. Но Страпп ни разу не был удовлетворен. Он резко оставлял девушку, оплатив, как джентльмен, все убытки и недовольства, и представление повторялось в клубе за клубом до глубокой ночи.
   Если это была одна из посетительниц, Страпп немедленно вмешивался, отделял ее от сопровождающих, а если это было невозможно, следовал за ней до дому и там повторял атаку на туалетную. И снова он покидал девушку, заплатив, как джентльмен, и продолжал свои таинственные поиски.
   — Ну, я был поблизости, но меня пугает все это, — сказал Алкист Фишеру. — Я никогда не видел такого вспыльчивого человека. Он мог бы склонить к согласию большинство женщин, если бы был чуть-чуть помедлительнее. Но он не был таким. Его подгоняло…
   — Что?
   — Не знаю. Он словно работал наперегонки со временем.
   После того, как Страпп и Алкист стали близкими друзьями, Страпп разрешил ему сопровождать себя днем, что было так же странно. Пока единомышленники Страппа мотались по планетам и заводам, Страпп в каждом городе посещал Бюро Статистики Населения. Там он давал главному клерку взятку и вручал длинную, узкую полоску бумаги. На ней было написано:

    Рост 5 ф. 6 д.
    Вес 110
    Волосы Черные
    Глаза Черные
    Бюст 34
    Талия 26
    Бедра 36
    Размер 12

   — Мне нужно имя и адрес любой девушки старше двадцати одного года, подходящей под это описание, — говорил Страпп. — Я заплачу по десять кредитов за имя.
   Через двадцать четыре часа приходил список, и Страпп пускался в обход, изучал, разговаривал, слушал, иногда ощупывал и всегда платил, как джентльмен. Процессия высоких, черноволосых, черноглазых, грудастых девиц вызывала у Алкиста головокружение.
   — У него навязчивая идея, — сказал Алкист Фишеру в «Сайджнусе великолепном», — и я понял, в чем дело. Он ищет какую-то определенную девушку, но до сих пор не нашел.
   — Девушку по фамилии Крюгер?
   — Я не знаю, замешан ли в этом Крюгер.
   — Может, ему просто трудно угодить?
   — Ну, знаете! Некоторые из этих девушек… Я бы назвал их сногсшибательными. Но он не оказывал им никакого внимания. Только осматривал и шел дальше. Другие — настоящие сучки, а он скакал перед ними, как старый Бабник.
   — Ну, и что все это значит?
   — Я еще не знаю, — сказал Алкист, — но собираюсь выяснить. Я придумал маленькую хитрость. Конечно, рискованно, но Джонни заслуживает этого.
   Это случилось в цирке, куда Страпп и Алкист пришли посмотреть, как две гориллы в стеклянной клетке рвут друг друга на клочки. Это было кровавое зрелище, и оба согласились, что бой горилл не более цивилизован, чем петушиные бои, и почувствовали отвращение. Снаружи, в пустом бетонированном коридоре, слонялся морщинистый человек. Когда Алкист подал ему знак, он подбежал к ним, словно собиратель автографов.
   — Фрэнки! — закричал морщинистый человек. — Добрый старый Фрэнки! Ты помнишь меня?
   Алкист пристально поглядел на него.
   — Я Блунер Дэвис. Мы же вместе росли. Ты не помнишь Блунера Дэвиса?
   — Блунер! — Лицо Алкиста осветилось. — Конечно. Но ты же тогда был Блумером Дэвидом.
   — Ага, — рассмеялся морщинистый человек. — А ты был тогда Фрэнки Крюгером.
   — Крюгер! — тонким, пронзительным голосом вскричал Страпп.
   — Верно, — сказал Алкист, — Крюгер. Я сменил фамилию, когда занялся боксом. — Он махнул морщинистому человеку, который прижался к стене коридора и ускользнул прочь.
   — Ты сукин сын! — закричал Страпп с побелевшим и отвратительно исказившимся лицом. — Ты проклятый, вшивый ублюдок! Убийца! Я ждал этого. Я ждал десять лет.
   Он выхватил из внутреннего кармана плоский пистолет и выстрелил. Алкист едва успел шагнуть в сторону и пуля с визгом отрикошетила по коридору. Страпп выстрелил еще раз, пламя обожгло Алкисту щеку. Он ринулся вперед, схватил руку Страппа и парализовал ее в своем мощном захвате. Он отбросил пистолет в сторону и обхватил Страппа. Дыхание Страппа стало шипящим, глаза бегали. Сверху доносился рев толпы.
   — Все верно, я Крюгер, — проворчал Алкист. — Моя фамилия Крюгер, мистер Страпп. И что из этого? Что ты хочешь сделать?
   — Сукин сын! — завопил Страпп, отбиваясь, точно одна из горилл. — Бандит! Убийца! Я выпущу тебе кишки!
   — Почему мне? Почему Крюгеру? — Напрягая все силы, Алкист потащил Страппа к стенной нише и втолкнул в нее. Там он припер его своей огромной фигурой. — Что я сделал тебе десять лет назад?
   И прежде чем Страпп потерял сознание, Алкист услышал вперемешку с животными взрывами истерии всю историю.
   Уложив Страппа в кровать, Алкист отправился в роскошный номер его свиты и все им рассказал.
   — Старина Джонни любил девушку по имени Сима Морган, — начал он. — Она тоже любила его. Это очень романтическая история. Они собирались пожениться. Затем Сима Морган была убита парнем по фамилии Крюгер.
   — Крюгер! Так вот где связь! Как?
   — Этот Крюгер был нестоящим пьянчужкой. После многочисленных дорожных происшествий у него отобрали права, но семья Крюгера, невзирая на это, требовала денег. Он подцепил одного торговца и возил товары без прав. В один прекрасный день он врезался на своем грузовике в школу. Рухнула крыша, погибло тринадцать детей и учительница… Это было на Земле в Берлине. Крюгера не поймали. Он покинул планету и до сих пор находится в бегах. Семья высылает ему деньги. Полиция не может его разыскать. Страпп ищет его потому, что школьной учительницей была его девушка, Сима Морган.
   Наступило молчание, затем Фишер спросил:
   — Когда это случилось?
   — Насколько я мог высчитать, десять лет и восемь месяцев назад.
   Фишер тщательно произвел подсчеты.
   — А десять лет и три месяца назад Страпп впервые обнаружил способность принимать Решения. Большие Решения. До этого он был никем. Затем произошла трагедия, а с нею истерия и способность. Не говорите мне, что одно не породило другого.
   — Я ничего и не говорю вам.
   — Значит, он убивает Крюгера снова и снова, — спокойно сказал Фишер.
   — Правильно. Мания мести. Но при чем тут девушки и все его похождения?
   Алкист печально улыбнулся.
   — Вы когда-нибудь слышали выражение: «Одна девушка на миллион»?
   — Кто не слышал?
   — Если девушка одна на миллион, то значит, в городе с десятимиллионным населением должно быть еще девять таких, как она, да?
   Персонал Страппа удивленно закивал.
   — Старина Джонни исходит из этой идеи. Он думает, что сможет найти двойника Симы Морган.
   — Как?
   — Он исходит из простой арифметики. Он рассуждает примерно так: тогда была одна на шестьдесят четыре миллиарда. Но с тех пор население возросло до семнадцати сотен миллиардов человек. Значит, могут быть двадцать шесть таких, как она, а может, и еще больше.
   — Не обязательно.
   — Конечно, не обязательно, но это все, что нужно старине Джонни. Он подсчитал, что раз есть возможность существования двадцати шести двойников Симы Морган, то он может найти хоть одну, если будет достаточно старательно искать.
   — Это странно.
   — Я и не говорю, что нет, но это единственное, что поддерживает его. Что-то вроде самосохранения. Это поддерживает его голову над водой… Безумная мысль, что рано или поздно он может воскреснуть там, где десять лет назад его настигла смерть.
   — Нелепо! — отрезал Фишер.
   — Только не для Джонни. Он все еще любит.
   — Невозможно.
   — Я хочу, чтобы вы почувствовали то, что чувствую я, — ответил Алкист. — Он ищет… ищет. Он встречает девушку за девушкой. Он надеется. Он разговаривает. Он трогает ее. Если это двойник Симы, то он знает, что она отзовется так, как, по его памяти, отзывалась Сима десять лет назад. «Это Сима?» — спрашивает он себя. «Нет», — говорит он себе и уходит. Мы должны что-то сделать для него.
   — Нет, — сказал Фишер.
   — Мы должны помочь ему найти копию Симы. Мы должны заставить его поверить, что это двойник той девушки. Мы должны вернуть ему любовь.
   — Нет, — с нажимом повторил Фишер.
   — Почему нет?
   — Потому что в тот момент, когда Страпп найдет свою девушку, он изменится. Он перестанет быть великим Джоном Страппом, Решающим. Он снова превратится в ничто — во влюбленного.
   — Вы думаете, ему интересно быть великим? Он хочет быть счастливым.
   — Все хотят быть счастливыми, — огрызнулся Фишер. — Но никто не счастлив. Страппу не хуже, чем любому другому, но он гораздо богаче. Мы должны поддерживать статус кво.
   — А не хотите ли вы сказать, что в ы гораздо богаче?
   — Мы должны поддерживать статус кво, — повторил Фишер. — Мне кажется, нам лучше закрыть контракт. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах.
   — Мистер, мы закрыли его, когда я вернул вам чек. Сейчас вы разговариваете с другом Джонни.
   — Извините, мистер Алкист, но теперь у Страппа не будет много времени на друзей. Я дам вам знать, когда он будет свободен в будущем году.
   — Вам никогда не выиграть. Я буду встречаться с Джонни, когда и где мне будет угодно.
   — Вы хотите оставаться его другом? — Фишер неприятно улыбнулся. — Тогда вы будете встречаться с ним, когда и где мнебудет угодно. Либо вы будете встречаться с ним на этих условиях, либо Страпп увидит наш с вами контракт. Он все еще у меня среди бумаг, мистер Алкист. Я не разорвал его. Я никогда ни с чем не расстаюсь. Как вы думаете, долго ли Страпп будет верить в вашу дружбу после того, как увидит подписанный вами контракт?
   Алкист сжал кулаки. Секунду они свирепо глядели друг на друга, затем Фрэнки отвернулся.
   — Бедняга Джонни, — пробормотал он. — Он словно человек, бегущий за собственной тенью. Я должен поговорить с ним. Разрешите узнать, когда вы позволите мне встретиться с ним?
   Он вошел в спальню, где Страпп только что проснулся после приступа, как обычно, без малейших воспоминаний. Алкист сел на край кровати.
   — Привет, старина Джонни, — усмехнулся он.
   — Привет, Фрэнки, — улыбнулся Страпп.
   Они торжественно ткнули друг друга кулаками, единственным жестом друзей вместо объятий и поцелуев.
   — Что было после боя горилл? — спросил Страпп. — Я что-то не помню.
   — Ну, ты и наклюкался! Никогда не видел парня, который бы так нагрузился. — Алкист снова ткнул Страппа кулаком. — Слушай, старина, я должен вернуться к работе. У меня контракт на три фильма в год, и они уже воют.
   — Но ты же взял месяц отдыха, — разочарованно протянул Страпп. — Я думал, ты нагонишь потом.
   — Нет, я должен вылететь сегодня, Джонни. Мы скоро увидимся.
   — Послушай, — сказал Страпп, — пошли ты к черту эти фильмы. Стань моим партнером. Я велю Фишеру написать договор. — Он высморкался. — Я веселюсь впервые за… за долгое время.
   — Может быть, позже, Джонни. Сейчас я связан контрактом. Я вернусь, как только смогу. Не унывай.
   — Не унывай, — грустно отозвался Страпп.
   За дверью спальни, как сторожевой пес, ждал Фишер. Алкист взглянул на него с отвращением.
   — Занимаясь боксом, я понял одну вещь, — медленно сказал он. — До последнего раунда не думай, что победил. Я проиграл вам этот раунд, но он не последний.
   Выйдя, Алкист сказал то ли про себя, то ли вслух:
   — Я хочу, чтобы он был счастлив. Я хочу, чтобы все были счастливы. Мне кажется, любой человек может быть счастлив, если все мы будем помогать друг другу.
   Неужели Фрэнки Алкист не сумеет помочь другу?
   Итак, персонал Страппа вернулся к прежней бдительности, установившейся за годы убийств, и увеличил расписание Страппа до прежних двух Решений в неделю. Теперь они знали, зачем нужно держать Страппа под наблюдением. Они знали, почему следует защищать Крюгеров. Но только в этом и была разница. У них был несчастный, истеричный человек, почти психопат, но им было все равно. Это небольшая плата за 1 % от всего мира.
   Но у Фрэнка Алкиста был свой замысел, и он посетил на Денебе лаборатории «Бракстон Биотикс». Там он проконсультировался с неким Э.Т.А.Голландом, научным гением, который открыл новый способ создания жизни, что и свело Страппа с Бракстоном и косвенно послужило причиной его дружбы с Алкистом. Эрнст Теодор Амадей Голланд был приземистый, толстый, астматичный и полный энтузиазма.
   — Ну, да, да! — Он забрызгал слюной, когда профан наконец-то понял ученого. Да, действительно. Очень остроумное замечание. Почему оно никогда не приходило мне в голову? Это не вызовет никаких трудностей. — Он немного подумал. — Кроме денег, — добавил он.
   — Вы сможете сделать копию девушки, которая умерла десять лет назад?
   — спросил Алкист.
   — Без малейших затруднений, не считая денег, — выразительно кивнул Голланд.
   — И она будет так же выглядеть, двигаться? Будет точно такой же?
   — На девяносто пять процентов плюс-минус девятьсот семьдесят пять сотых.
   — А что составит разницу? Я имею в виду, почему девяносто пять процентов личности, а не сто?
   — А? Нет. Лишь немногим известно больше восьмидесяти процентов личности другого человека. Больше девяноста процентов — неслыханно.
   — Как вы собираетесь приступить к делу?
   — А? Так. Эмпирически мы имеем два источника. Первый: полный психический образец субъекта в Центаврийском Регистрационном Бюро. Они вышлют полную информацию по ТТ всего за сто кредитов через официальные каналы.
   — Я заплачу. Второй?
   — Второй: современная процедура бальзамирования, которая… Она ведь похоронена, да?
   — Да.
   — …которая на девяносто восемь процентов совершенна. Из останков и психического образца мы реконструируем тело и психику по уравнению Нигма, равному квадратному корню из минус двух по… Мы сделаем это без малейших затруднений, кроме денег.
   — Я дам вам деньги, — сказал Фрэнки Алкист. — Вы сделаете все остальное.
   Ради друга Алкист заплатил сто кредитов и написал заявление в Регистрационное Бюро на Центавре с просьбой выслать ему полный психический образец умершей Симы Морган. После его прибытия Алкист вернулся на Землю в город под названием Берлин, где с помощью шантажа вынудил некоего вора по имени Ауденбенк ограбить могилу. Ауденбенк посетил городское кладбище и извлек фарфоровый гроб из-под мраморного надгробия с надписью: СИМА МОРГАН. Его содержим была черноволосая, с шелковистой кожей девушка, которая, казалось, была погружена в глубокий сон. Окольными путями Алкист провез гроб через четыре таможенных барьера на Денеб.
   Одним из аспектов этого путешествия, о котором не знал Алкист, но который привел в замешательство различные полицейские организации, была серия катастроф, преследовавших его, но так и не настигших. Взрыв реактивного лайнера уничтожил корабль и акр доков через полчаса после высадки пассажиров и разгрузки. Пожар в отеле через десять минут после того, как Алкист освободил номер. Авария, уничтожившая пневматический пригородный поезд, которым Алкист неожиданно отказался ехать. Несмотря на все это, он вручил гроб биохимику Голланду.
   — А! — сказал Эрнст Теодор Амадей. — Прекрасное создание! Она достойна оживления. Ну, остальное все просто, кроме денег.
   Ради друга Алкист устроил Голланду отставку, купил ему лабораторию и финансировал невероятно дорогую серию опытов. Ради друга Алкист направо и налево тратил деньги и терпение, когда, наконец, через восемь месяцев из прозрачной камеры матуратора появилось черноволосое, сероглазое создание с шелковистой кожей, длинными ногами и высоким бюстом. Оно отозвалось на имя Сима Морган.
   — Я услышала рев, как от реактивного самолета, пикирующего на школу,
   — сказала Сима, не подозревая, что говорит одиннадцать лет спустя. — Потом раздался грохот. Что случилось?
   Алкиста затрясло. До этого момента она была объективно… целью… неживой, нереальной. Теперь перед ним стояла живая женщина. В ее речи проскальзывало странное заикание, почти шепелявость. Говоря, она кивала головой. Она поднялась из-за стола. Движения ее не были плавными и грациозными, как ожидал Алкист. Она двигалась по-мальчишески резко.
   — Я Фрэнк Алкист, — сказал он и взял ее за плечи. — Я хочу, чтобы вы хорошенько поглядели на меня и решили, можете ли мне доверять.
   Их глаза встретились. Сима серьезно и спокойно изучала его. Алкиста, напротив, трясло. Руки его задрожали и он в панике отпустил плечи девушки.
   — Да, — сказала Сима. — Я могу вам доверять.
   — Независимо от того, что я скажу, вы должны доверять мне. Неважно, что я велю вам делать, вы должны поверить мне и сделать это.
   — Зачем?
   — Ради Джона Страппа.
   Глаза ее расширились.
   — С ним что-то случилось? — быстро сказала она. — Что именно?
   — Не с ним, Сима. С вами. Будьте терпеливой. Я все объясню потом. Мысленно я могу объяснить хоть сейчас, но не нахожу слов. Я… я лучше подожду до завтра.
   Ее уложили в кровать и Алкист ушел бороться с собой. Ночи Денеба мягкие и черные, как вельвет, густые и сладкие, точно отвар ромашки… Или так казалось Фрэнку Алкисту этой ночью.