Беверли Джо. Колдовство

   Граф отдал слугам какие-то распоряжения, после чего повел свое стадо в столовую. Мэг порадовалась, увидев, что пес остался снаружи, и решила, что воспитанность собаки — заслуга графа.
   Великолепный стол был накрыт на семь персон. Мэг услышала, как Рейчел прошептала Ричарду:
   — Посмотри, золото!
   В центре стола действительно стояло два золотых блюда с фруктами и орехами. Это было уже слишком. Мэг взглянула на потрясенных близнецов.
   — Ричард и Рейчел обычно не…
   — Не сидят за столом со взрослыми? Но сегодня особенный день. Все садитесь!
   Мэг заняла место справа от графа, но не спускала тревожного взгляда с детей. Они глазели на немыслимое изобилие стола так, словно оно могло исчезнуть, стоило им только моргнуть. «Кончится тем, что они объедятся», — с уверенностью подумала Мэг.
   Вошли слуги и поставили перед каждым розетки с мороженым.
   — Милорд, но нельзя же начинать с мороженого!
   — Почему? — Он взял ложку и погрузил ее в мороженое. — Льда осталось мало, чтобы долго хранить его — мы ведь задержались, — так что оно растает.
   — На улице достаточно холодно, чтобы оно не растаяло.
   — Там его расклюют птицы.
   — Милорд…
   Он поднес ложку к ее губам.
   — Ну же, Минерва! Надо жить настоящим моментом.
   Повинуясь его веселому взгляду, она сомкнула губы вокруг ложки. Ощутив сладкий ванильный вкус, она внезапно поняла, что только что сделала первый шаг по очень скользкой наклонной плоскости.
   Продолжая улыбаться, он вручил ей свою ложку, а сам взял ее и с наслаждением принялся за мороженое. Мэг пришлось признать, что она тоже получает изрядное удовольствие, хотя и представлялось безнравственным позволять себе такое роскошество до того, как утолишь аппетит.
   Впрочем, что же здесь безнравственного — просто небольшая прихоть. Она увидела, что ее родня с восторгом поглощает необычное первое блюдо, и расслабилась. Ведь это отчасти было то самое, о чем она для них мечтала, не так ли? Сытная пища и немного излишеств по праздникам.
   Комната еще была в рождественском убранстве: ветви вечнозеленых растений, яркие ленты, позолоченные орехи и целующиеся ангелочки — все то, чего так недоставало близнецам. Конечно, это был уже не рождественский ужин, но что-то очень похожее. На столе стояли ветчина, орехи и апельсины в вазах. Оставалось еще шесть рождественских дней — значит, и для ее семьи не все потеряно благодаря этому человеку.
   Когда с мороженым было покончено, слуги принесли нагретые тарелки и налили взрослым вина, а маленьким лимонаду.
   Оуэн встал и поднял бокал:
   — За леди Саксонхерст, благородную даму, которая осчастливила всех нас.
   Мэг вспыхнула, когда все подхватили:
   — За здоровье леди Саксонхерст!
   Близнецы прокричали это особенно громко и залпом выпили свой лимонад, будто были измучены долгим путешествием по пустыне.
   Граф встал:
   — От имени моей супруги благодарю вас и благодарю также ее за очаровательное семейство, которое она принесла мне в качестве приданого. За Минерву. — Обернувшись к Мэг, он поднял бокал и стал пить, глядя ей прямо в глаза.
   На какой-то миг у Мэг закружилась голова. Несмотря ни на что, его взгляд казался искренне ласковым и благодарным. Мэг почувствовала, словно воздух вокруг нее вдруг стал разреженным. Сейчас ей было трудно даже представить себе, что некоторое время назад этот человек мог над кем-то хладнокровно издеваться, напротив, ее почти захлестнула волна излучаемого им обаяния.
   Но она тут же вспомнила об охоте. Там, в карете, ей казалось, что она хитро предотвратила опасность быть соблазненной, предложив совершить все без церемоний, однако теперь казалась себе не умнее кролика, добровольно прыгающего в лисью пасть, чтобы прекратить погоню.

* * *

   — Я изучаю ваши вкусы.
   Голос графа вернул Мэг к действительности, и она поймала себя на том, что жадно ест, деловито приглядывая за близнецами и не принимая участия в беседе.
   — Мои вкусы, милорд?
   — Саксонхерст, — напомнил он.
   — Да, Саксонхерст. Зачем вы изучаете мои вкусы?
   — Чтобы знать, как вам угодить.
   — Мне нетрудно угодить. — Однако во рту у нее пересохло, и она отпила глоток вина. — Вы хотите сказать, что наблюдаете за мной, чтобы решить, как лучше за мной охотиться?
   — Разве вы не пообещали добровольно войти в мою западню? Сегодня ночью.
   Это был подходящий момент, чтобы объявить, что она изменила свое решение, но Мэг не привыкла отступать. Во всяком случае, здесь, за столом, пререкания были неуместны. Мэг заметила, что после мороженого граф едва прикоснулся к еде, а теперь и вовсе прекратил есть, лишь потягивал вино, откинувшись на спинку стула.
   Она же, напротив, показала себя такой же прожорливой, как близнецы. Смутившись, Мэг отложила вилку и нож, несмотря на то что половина тарталетки с креветками осталась недоеденной.
   Граф поднял палец, поспешно подошел лакей и снова наполнил ее бокал. Мэг не баша уверена, что ей стоит еще пить, но вино было таким превосходным и ей нужно было куда-то девать руки.
   — Я изучаю ваши вкусы, — повторил граф. — Вы любите креветок, но, кажется, равнодушны к мерлузе. Вы предпочитаете пастернаку артишоки.
   — Вероятно, здесь просто слишком большой выбор. Я привыкла жить в простоте.
   — Но вы оставили половину тарталетки с креветками. Это меня озадачивает, поскольку она уже вторая. С ней что-то не так?
   Мэг зарделась.
   — Сказать правду, я просто постаралась проявить благовоспитанность. Есть так же мало, как вы. — Она снова взяла нож и вилку. — Но я не приучена оставлять еду на тарелке.
   Граф рассмеялся, и этого оказалось достаточно, чтобы вообще лишить ее способности соображать. Она сосредоточилась на воздушной корзиночке из теста, наполненной креветками.
   — У меня очень здоровый аппетит, уверяю вас. Очень здоровый. — Граф помолчал, чтобы смысл его слов дошел до нее, потом продолжил:
   — Но я обычно плотно завтракаю. Уверен, что еще проголодаюсь. Позже.
   О Боже!
   — Чем ублаготворить вас вечером?
   Мэг чуть не подавилась.
   — В смысле развлечений.
   Она уставилась на него.
   — Семейных развлечений, — добавил он с лукавым блеском в глазах. Негодяй.
   — Обычно мы читаем, милорд, если света достаточно. Или занимаемся рукоделием, — пытаясь скрыть смущение, бормотала Мэг. — Иногда играем в игры. Как правило, мы рано отправляемся в постель…
   Нет-нет, последнее замечание было делать неразумно.
   — Как восхитительно! — В глазах графа определенно сверкали искорки порочного удовольствия. Он отпил еще глоток вина. Мэг невольно сосредоточила взгляд на его губах. Они были прекрасной формы: ни тонкие, ни слишком пухлые. Идеальные. И Мэг вспомнила их вкус на своих губах.
   — Но сегодня, быть может, придумаем что-нибудь более смелое? Более рискованное? В честь моего дня рождения.
   Мэг застыла, словно кролик, приготовившийся умереть в пасти лисы.
   — Сегодня ведь еще и новогодний сочельник, так что театры предлагают особый выбор зрелищ.
   Мэг оторвалась от его чарующего взгляда и тоже отпила немного вина.
   — По правде говоря, милорд, мы бы с удовольствием побывали в Эстли, если там еще дают представления наездники. Родители водили нас на них в свое время, но близнецы были тогда слишком малы.
   Дети вечно подслушивают.
   — Эстли? — закричал Ричард, к сожалению, с полным ртом.
   — Это правда? — вслед за ним воскликнула Рейчел. Граф рассмеялся:
   — Так тому и быть. Значит, Эстли. Оуэн!
   Секретарь обернулся к витающему в облаках Обезьяну, и тот поспешно вышел.
   Должно быть, у Мэг был озадаченный вид, потому что граф пояснил:
   — Я поручаю все организационные заботы Оуэну. У него получается гораздо лучше, чем у меня. Кроме того, его нужно чем-то занимать. Для праздных рук работу находит дьявол. — Мистер Чанселлор хмыкнул. — Мартыш купит нам хорошие билеты — лакеи смыслят в таких вещах. Кстати, вы можете всегда обращаться к Оуэну, когда вам что-либо понадобится.
   — Мне нужно обсудить кое-какие дела. С вами, милорд,. — Мэг было чрезвычайно неприятно так скоро начинать разговор о деньгах, но долги висели на ней, словно насквозь вымокший черный плащ, готовый в любой момент удушить.
   — Тогда обратимся к делам, если с едой покончено. Еще мороженого или желе?
   — Нет, благодарю вас. Я и так слишком много съела.
   — Думаю, всем вам надо немного поправиться. Кто-нибудь хочет еще чего-нибудь?
   Лора и Джереми отказались, а в глазах близнецов Мэг читала мучительное искушение, хотя животы у них были уже набиты до отказа.
   — Все, довольно, — решительно сказала она им. — Позже, если проголодаетесь, сможете съесть что-нибудь еще.
   Она понимала: понадобится время, чтобы дети поверили, что хорошую еду им будут давать регулярно. Так же, как ей нужно время, чтобы поверить, что все они более или менее встали на ноги.
   Но ведь это правда, несмотря на временами странное поведение графа и неумолимо надвигающийся час брачной постели. Похоже, теперь у них есть все.
   Они встали из-за стола, и по предложению графа мистер Чанселлор повел детей осматривать предназначенные для них комнаты. Граф крикнул им вслед:
   — Непременно скажите, если вам что-то захочется там изменить!
   После этого он сопроводил Мэг в другую комнату, пес последовал за ними.
   У Мэг отлегло от сердца, когда она увидела кабинет с огромным письменным столом и книжными стеллажами. Безопасная комната. И уютная. Пес тут же улегся возле пылающего камина.
   Мэг отметила, что здесь в каждой комнате имеется большой камин. Впрочем, сейчас ее бросало в жар отчасти от смущения и неловкости, а не только от тепла горящих углей. Впервые она осталась наедине с мужем и собиралась говорить с ним о деньгах.
   Саксонхерст указал ей на диван, расположенный поближе к камину. Мэг с тоской посмотрела на два стула, стоящих на расстоянии друг от друга, но присела все же на краешек дивана.
   — Так вот где вы занимаетесь делами, милорд?
   — Все делает Оуэн — у него есть свои апартаменты, а я просто праздно слоняюсь здесь, делая вид, что работаю. — Он подтвердил слова делом, вальяжно раскинувшись на другом конце дивана. У графа Саксонхерста была неприятная привычка занимать собой все видимое пространство. — Итак, какие дела вы хотели обсудить?
   — Тогда, может быть, мистеру Чанселлору лучше присутствовать при нашей беседе? — Ей было страшно любопытно узнать, как он устроил свою жизнь, но еще больше хотелось, чтобы компаньон графа был здесь. Саксонхерст положил руку на спинку дивана так, что кисть ее оказалась в опасной близости от плеча Мэг.
   — Я дам ему потом соответствующие поручения, но ваши личные дела нам с вами лучше обсудить наедине.
   В этом он был прав. Мэг так привыкла бороться в одиночку, что ей было трудно рассказывать о своих проблемах даже одному человеку, пусть и мужу. Особенно неприятно было то, что придется просить денег.
   — Итак, — подбодрил ее граф, — что вас заботит?
   — У меня есть долги, — произнесла она без всякого выражения, тупо уставившись на сложенные на коленях руки. — Я знаю, что об этом мы не уславливались, и понимаю, что вы не обязаны платить их…
   — Вот здесь вы ошибаетесь, моя дорогая. Муж принимает на себя долги жены.
   — О, — Мэг нахмурилась, — тогда не было ли это легкомыслием с вашей стороны не поинтересоваться, есть ли они у меня?
   — Минерва, я был бы удивлен — даже более того, — если бы у вас не было долговых обязательств, способных нанести урон моему состоянию. Но мне необходимо было жениться, и я был готов за это платить. Итак, каковы ваши долги? — Поскольку Мэг продолжала хмуриться, пытаясь поделикатнее сформулировать свое предостережение не быть слишком беспечным, граф прибавил:
   — Не надо. Люди посильнее вас пытались изменить меня. Каковы ваши долги, Минерва?
   — Местные ремесленники и торговцы были добры ко мне и предоставили кредит. Я заплатила, что могла, но еще много осталась должна. Мне бы хотелось, чтобы они получили свои деньги, так как это люди, которые своим трудом… — О, как все это было мучительно! — Если вы собирались давать мне какие-нибудь карманные деньги, милорд…
   Почувствовав его крепкое пожатие на своем плече, она замолчала и, отчаянно смутившись, уставилась перед собой невидящим взглядом.
   — Минерва, нет никакой необходимости говорить со мной так, словно вы исповедуетесь в грехах. Разумеется, есть счета, которые вы были не в состоянии оплатить. И разумеется, я их оплачу. И конечно же, я не собираюсь вычитать эти суммы из ваших карманных денег. Двух сотен хватит?
   — Две сотни покроют все счета!
   — Это все, что вы должны?
   Заметив, как он удивлен, Мэг покраснела, словно ей было стыдно признаться, что сумма ее долгов так ничтожна. Но ведь кое для кого она составляла годовой доход, а ее семью могла привести к полному краху.
   — Считайте, что этих долгов уже нет, — сказал граф. — Когда я говорил о двух сотнях, я имел в виду ваши ежеквартальные карманные деньги.
   — Двести фунтов!
   — Гиней.
   — Это чересчур много.
   — Увидите, что вовсе нет. — Она только сейчас заметила, что его рука все еще лежит на ее плече, однако больше не сжимает его. Ощущение казалось почти обжигающим. — Я буду оплачивать счета ваших портних и тому подобное, но найдется очень много мелочей, которые вам захочется купить самой. К тому же от вас как от леди Саксонхерст будут ожидать участия в благотворительности и тому подобное. Вам также придется составлять великосветским дамам партию в карточных играх. Я бы хотел, чтобы эти расходы вы оплачивали из своего кармана.
   — Я не играю в азартные игры.
   На его губах мелькнула улыбка.
   — Думаю, однако, что сегодня вы именно этим занимались.
   — Вы понимаете, что я имею в виду.
   — Да. Но ваша жизнь теперь изменилась, было бы глупо это отрицать. Отныне вы будете жить по-другому. Моя бабушка была права, намекнув, что это потребует от вас усилий, но я не сомневаюсь, что вы справитесь.
   Мэг почувствовала себя так, будто ей выдали награду.
   — Благодарю вас.
   — Если игра не слишком увлечет вас — а я позабочусь, чтобы этого не случилось, — больших денег не понадобится. У меня здесь есть адвокат, который уладит все детали, а также выделит деньги на содержание ваших братьев и сестер. — Он улыбнулся:
   — Лора скоро начнет разбивать мужские сердца. Она должна выглядеть достойно.
   Мэг сделала попытку деликатно воспротивиться искушению его щедростью:
   — Было бы неверно…
   — Мысль о разбитых мужских сердцах вас обескураживает? А я полагал, что дамы это обожают.
   — Я имею в виду то, что касается Лориного обеспечения.
   — Но разве мы не условились об этом заранее?
   — Я рассчитывала лишь на то, что вы предоставите ей крышу над головой…
   — Но тогда она навсегда останется у нас на руках. — Он смягчил свое высказывание улыбкой, чтобы оно не прозвучало обидно. — Так или иначе, я уже вижу, как мои друзья перед ней разбиваются в лепешку.
   Мэг вспомнила сэра Артура и почувствовала тревогу.
   — Ей всего пятнадцать лет!
   — Это их не остановит. На будущий год, если вы согласитесь, она может начать выезжать и произведет настоящий фурор.
   — Я не знаю… — Однако «начать выезжать» звучало пристойно и безобидно, а кроме того, подразумевало… — Быть представленной ко двору? — прошептала Мэг. — Ну, разумеется, нет.
   — Разумеется, да. Вы должны быть представлены в качестве моей жены, и очень скоро. Так положено. А ваши братья и сестры — в свой срок.
   — О… — Мэг почувствовала, что все это было чересчур. Однако у нее не хватило духу лишить родню подобных привилегий.
   Как-то незаметно граф оказался рядом и взял ее за руку. Начальный контакт — соприкосновение кожей.
   — Не надо так волноваться, моя дорогая, — успокаивающе произнес он. — Не сомневаюсь, что на вашу долю выпали трудные времена, но отныне вы можете переложить свое бремя на мои плечи. Оно покажется мне не тяжелее птичьего пера, тем более что все заботы я переложу на Оуэна. Составьте ему полный список ваших долгов, и он все уладит. Вас беспокоит что-нибудь еще?
   Ах, если бы можно было надеяться, что он всегда будет таким великодушным и никогда больше не превратится в дикаря!
   — Кажется, нет, милорд. Ах да, нам нужно собрать вещи и перевезти их из того дома. По правде сказать, мы задолжали и арендную плату! Я забыла об этом, поскольку сэр Артур сказал, что мы можем не платить.
   — Сэр Артур?
   Мэг чуть было не открыла ему всю правду, но, хвала небесам, вовремя спохватилась. Страшно себе представить, что бы сделал граф, узнай он правду, но можно не сомневаться, что это было бы нечто ужасное.
   — Сэр Артур Джейкс. Он был другом моего отца, и родители снимали у него этот дом.
   — И он тоже предоставил вам отсрочку. Очень благородно с его стороны. Разумеется, ему заплатят.
   Мэг очень хотела скорейшей расплаты с сэром Артуром, чтобы ничто больше ее с ним не связывало и ничто больше не грозило Лоре.
   — Итак, — сказал граф, вставая и помогая подняться Мэг, — теперь пойдем и осмотрим ваши комнаты.
   Мэг пошла вслед за ним по изящной, сверкающей лестнице — выбора все равно не было, — но на полдороге застыла. Среди ее комнат, несомненно, была спальня!
   Заметив, что он смотрит на нее с удивлением, Мэг сказала:
   — Нам нужно поскорее вернуться в старый дом, чтобы собрать вещи и все прочее.
   — Мы скоро и поедем. — Он потянул ее за собой по коридору, устланному мягким пушистым ковром. Вдоль стен тут и там были развешены картины.
   Граф распахнул дверь и ввел Мэг в красивую комнату — будуар. Слава Богу, не в спальню. Убранство ее было довольно тяжеловесным: стены обшиты панелями темного дерева, темная мебель и шторы зелено-коричневых тонов. Разумеется, в камине пылал огонь.
   — Здесь все вышло из моды несколько десятилетий назад. — Граф протянул руку и дернул шнурок звонка. —. Вам понадобится грузовая повозка или достаточно будет кареты? — Он обвел комнату рукой:
   — Что вы об этом думаете?
   Лишь спустя несколько мгновений Мэг поняла, что последний вопрос относился к комнате, а не к перевозке вещей. Чувствуя себя как игрушечная мельница-вертушка на ураганном ветру, она ответила банальной фразой:
   — Это очаровательно.
   — Вовсе нет, — возразил граф, бросив мимолетный взгляд на оливкового цвета шторы. — Этот цвет определенно чересчур мрачен. Но пока сойдет, а потом вы сами все это обновите.
   — В этом нет необходимости…
   Вошел лакей.
   — Кларенс, пусть запрягут кареты, чтобы отвезти нас всех в дом леди Саксонхерст за вещами.
   — Слушаюсь, милорд. Вас всех? Сколько нужно карет, милорд?
   — Для меня, мистера Чанселлора, моей новой семьи и достаточного количества слуг. — Он жестом отослал лакея, и Мэг заметила, что тот прихрамывает на ходу.
   — А нельзя этому несчастному человеку позволить отдохнуть?
   — Это у него не от усталости. Несколько лет назад его переехала карета. — Граф повлек Мэг в следующую комнату, и на сей раз она оказалась-таки спальней, в которой царила широчайшая кровать под балдахином из саржи такого же оливково-зеленого цвета и с украшениями в виде золотых перьев на каждом из четырех поддерживающих его столбцов.
   — О Господи!
   — Стиль тяжеловат, но уверяю вас, все должным образом вычищено и проветрено. Вы можете сказать, сколько карет или повозок потребуется для того, чтобы перевезти ваши вещи?
   Мэг с трудом успевала следить за его перескакивающими с одного предмета на другой мыслями.
   — Я никогда не задумывалась над тем, сколько у нас вещей. На первый взгляд их немного, но ведь мы прожили в этом доме почти десять лет…
   — Оуэн сообразит. — Граф выглянул в коридор и крикнул:
   — Кларенс! Найди мистера Чанселлора! — Затем открыл дверь в боковой стене. — Здесь гардеробная и ванная. — Он приподнял тяжелую верхнюю плоскость огромного деревянного короба, и Мэг увидела отделанную кафелем в цветочек вместительную ванну.
   — О! — вырвалось у Мэг: никогда еще ей не доводилось купаться в такой роскошной ванне. Самое большее, что у них было, — это оцинкованное корыто, которое ставили перед кухонным очагом.
   Граф повернул к себе ее лицо и поцеловал.
   — Наслаждайтесь. — Замечание, касавшееся всего-навсего ванны, прозвучало в его устах как предложение потворствовать самым грешным своим желаниям. Коснувшись пальцами ее щеки, он добавил:
   — Придется выдать Сьюзи ее награду.
   Под взглядом его мерцающих теплым огнем золотистых глаз Мэг легко было окунуться в мечты. А может быть, он сам создавал вокруг себя ауру, напоминающую тепло, разливающееся по комнате в этот холодный зимний день…
   — Сьюзи, кажется, собирается купить гостиницу? — с трудом ворочая языком, произнесла Мэг.
   — Она заслуживает большего. Но это тоже может оказаться замечательной идеей. — Граф неожиданно подхватил Мэг на руки и закружил по комнате.
   Заметив, как она сжалась, он сказал:
   — Представить себе только! Ведь я мог оказаться здесь с Корделией Кэткарт, видеть ее торжествующую улыбку, знать, что все ее ужасное семейство прилипнет ко мне как банный лист, и чувствовать себя обязанным вечно лебезить перед этой девчонкой за то, что она сделала мне одолжение.
   Приникнув к нему, чтобы не упасть, Мэг взмолилась:
   — Поставьте меня на пол. Пожалуйста, милорд!
   Он поцеловал ее.
   — А вместо этого я оказался в восхитительном положении благодетеля и очень собой доволен. — Он остановился и снова поцеловал ее, на сей раз более долгим поцелуем. — Очень доволен…
   Мэг покорилась было игре его мягких губ на своих губах, близости, более интимной, чем что-либо, испытанное ею прежде… Но тут почуяла, что игра в охоту продолжается — особенно когда он, по-прежнему держа ее на руках, пятясь, вышел из гардеробной и, взглянув через его плечо, она увидела, что там, словно грозовое облако, замаячила кровать.
   — Наши вещи, милорд, — тревожно напомнила она.
   — Вещи? — Он лукаво улыбнулся, отчего ее слова вдруг приобрели шаловливый оттенок.
   — Вещи!
   — Они на нас.
   — Все наши вещи.
   — Вы хотите избавиться от них?
   — Нет! Вещи с Моллетт-стрит. Книги. Игрушки. Кастрюли и сковородки…
   — Очень интересно, — пробормотал он, продолжая пятиться к кровати.
   Неожиданно граф резко повернулся и бросил ее на середину застланного шелковым покрывалом матраса. Мэг сжалась, как кролик под взглядом лисы.
   Хотя она отлично понимала, что никакой кролик никогда не испытывает того, что испытывала она по отношению к своему охотнику.
   Уцепившись рукой, словно якорем, за кроватный столбик, граф склонился над ней и проурчал:
   — M-м, — как обычно урчали близнецы при виде сладкого пирога.
   Повисев так над ней с минуту — «Как коршун», — подумала Мэг, — граф отпрянул назад.
   — Пойду сообщу остальным, что мы едем мародерствовать в ваш старый дом.
   После того как он ушел, Мэг еще какое-то время лежала неподвижно, ожидая, когда окрепнут ее ослабевшие ноги и вернется способность соображать. Какой необычный мужчина!
   Последние несколько часов он будоражил ее так, как никто в жизни. Она не знала, что и думать, хотя все же надеялась, что время от времени муж будет давать себе отдых. Пожалуй, хорошо, что, судя по всему, работать здесь в доме ей не придется — хватило бы сил справляться с одним графом.
   Однако было в нем нечто особенное. Нечто почти волшебное…
   Постепенно Мэг пришла в себя и задалась вопросом: что он задумал? Чувствуя себя теперь почти так же, как в то время, когда на ее попечении был непоседливый трехлетний сын четы Рэмилли, она выкарабкалась из мягкого матраса, в котором утопала, спрыгнула с кровати и пошла на звуки голосов, слышавшиеся из-за соседней двери.
   Здесь, в классной комнате, она обнаружила графа ползающим по полу вместе с близнецами: они катали взад и вперед миниатюрную карету. С открытой улыбкой он взглянул на нее снизу вверх и протянул ей игрушку:
   — Правда ведь, она великолепна? Это точная копия прогулочной кареты, которая была у моих родителей.
   Хоть игрушка оказалась несколько потрепанной, она представляла собой истинное произведение искусства: голубая, с золоченым орнаментом и гербом на дверце. Внутри виднелись обтянутые саржей диванные подушки. Мэг заметила, что это была точная копия и той кареты, в которой они сегодня ехали, однако она, несомненно, принадлежала временам его детства, а то и более давним. Может быть, традиция предписывает аристократам из поколения в поколение пользоваться одинаковыми вещами? Она вспомнила, что мебель в доме по большей части была старинной и наверняка насчитывала несколько веков.
   — Когда-то при ней были и лошадки, — сказал граф, передавая карету Ричарду и поднимаясь с полу, — и фигурки, сидевшие внутри и снаружи.
   — Вот такие, сэр? — Рейчел раскопала в огромном деревянном сундуке резную фигурку без одной руки.
   — Это кучер Джон! — Граф снова опустился на колени и осторожно посадил фигурку на облучок. Пришлось подпереть ее с одной стороны, чтобы она не падала. Потом он заглянул в сундук, очевидно, в надежде отыскать там и другие, но, не найдя, пожал плечами. — Мы прикажем сделать новые. А теперь, — сказал он близнецам, вскакивая с той плавной и мощной грацией, которая напомнила Мэг о хищниках, — пора вам отвезти меня в ваш старый дом и показать ваши игрушки.