Беверли Джо. Счастье под запретом

   Когда она вышла на солнышко и отпустила Бренди порезвиться, то с удивлением заметила прогуливающуюся свекровь. Леди Мидлторп не произвела на нее впечатление человека, наслаждающегося зимним садом.
   Леди Мидлторп резко остановилась, словно запаниковала, но затем подошла к ней.
   — Чудесный день для февраля, не так ли, Серена?
   — Да, леди Мидлторп.
   Серена краешком глаза наблюдала за щенком, явно собиравшимся удрать подальше от хозяйки.
   — Если мы по-прежнему будем официальны друг
   С другом, то жизнь станет просто невыносимой. Вы зовете мою сестру Арабеллой. Называйте же меня Корделией.
   Серена даже заморгала от неожиданности.
   — Очень хорошо… Корделия.
   — Немного осталось людей, которые зовут меня Корделией, — нахмурясь, сказала свекровь. Она задержала взгляд на прическе Серены. — Ваши волосы так и норовят избавиться от шпилек.
   И ушла по направлению к дому.
   Серена поспешно привела волосы в порядок. И как только свекрови — Корделии — неизменно удается выглядеть столь чинно и аккуратно? Серена уставилась вслед ушедшей женщине, вспомнив мужчину, которого повстречала здесь в саду — Чарльз какой-то там, и он хотел поговорить с Корделией. Он напрочь вылетел у нее из головы в связи с последними событиями, но неужели Корделия встречалась здесь с мужчинами?
   Серена попыталась вообразить такую встречу, но у нее ничего не получилось, а тут еще она заметила, что Бренди собирается нырнуть в живую изгородь.
   — Бренди, нельзя! Немедленно вернись!
   Бренди решила, что это новая увлекательная игра в прятки, а через несколько секунд так же рассудила и Серена. Поэтому они с восторгом довольно долго гонялись друг за другом по саду. Серене было наплевать, что она совершенно не походила в эту минуту на виконтессу и что шпильки постоянно выпадали из волос. Она со смехом подняла колючую ветку, чтобы нырнуть под нее, и столкнулась с мужчиной, который как раз пытался пролезть в этот же лаз в изгороди; за ней находился тихий уголок с каменной скамейкой, именно там она вчера и сидела.
   На какую-то долю секунды в незнакомце ей почудился Том, но она сразу же поняла, что обозналась. Это был Чарльз как-там-его.
   — Боже, отчего вы все время здесь околачиваетесь?
   Но стоило ей произнести это, как она обо всем догадалась!
   Боже мой, ее свекровь встречалась здесь с мужчинами!
   Незнакомец, казалось, изумился не меньше ее.
   — Леди Мидлторп…
   Он поддержал ее, затем отпустил и, казалось, потерял дар речи. Затем пробормотал «Проклятие!» и продолжил уже более внятно:
   — Я пришел, чтобы встретиться с леди… с вдовствующей леди Мидлторп. Я вижу, что вы шокированы.
   — Да, немного.
   — Неужели это так странно, что два человека любят друг друга?
   — Н-н-нет.
   — А-а, значит, это потому, что мы уже не столь юные? Мне, миледи, всего тридцать восемь.
   — Но…
   — А Корделии сорок шесть. И ни один из нас еще не впал в маразм!
   — Мистер… О Боже, я забыла, как вас зовут.
   — Фернклиф. Я вручил вам свою карточку.
   — Я не помню, куда ее подевала. Мистер Фернклиф, меня абсолютно не волнует ваш возраст. Меня удивило, что кто-то решил встречаться тайком! Это неприлично.
   — Понимаю вас, леди Мидлторп. Но это не мое решение. Кажется, это просто сведет меня с ума, если я не умру еще раньше.
   — Я не верю в истории, где люди умирают от разбитого сердца, сэр.
   — Да? — Он начал забавляться ситуацией. — Но пуля тоже может прекрасно справиться с этим.
   — Пуля? Но кому придет в голову стрелять в вас?
   — Лучше спросите об этом у сумасброда, которого зовете своим мужем.
   — Френсис?
   — Вот именно. Он уже несколько месяцев гоняется за мной по всей стране. И очень часто — с пистолетом в руке.
   Серена рухнула на каменную скамью.
   — Мистер Фернклиф, вы наверняка ошиблись. Мой муж очень нежный и разумный человек.
   — Видимо, разум покидает его, когда речь заходит о предполагаемом замужестве его матери, особенно если у жениха нет средств к существованию. Кроме того, боюсь, что вы заблуждаетесь, моя дорогая леди. Он может быть нежен по отношению к вам — и слава Богу, — но я знаю из достоверных источников, что лорд Мидлторп ведет довольно опасную жизнь со школьной скамьи. Он даже входит в шайку злобных развратников.
   — Вы имеете в виду Шалопаев?
   — Вот именно. Правда, им больше пристало бы зваться могоки. Корделия переживала, что эта шайка дурно влияет на сына, а теперь я услышал о них и от других почтенных людей.
   Могоки были хулиганствующими отпрысками обедневших дворян, которые в середине прошлого столетия сделали улицы Лондона опасными для приличных людей. Серена не видела никакой связи между этими негодяями и Френсисом с его друзьями.
   — Мистер Фернклиф, я знакома с некоторыми из Шалопаев, и все они очень приятные люди.
   — Полагаю, они и должны быть очаровательными.
   — Если вы намекаете на то, что я глупенькая мисс, которую легко одурачить, то, сэр, вы глубоко ошибаетесь. И довольно об этом. Вы уверены, что мой муж возражает против ваших ухаживаний за своей матерью?
   — Абсолютно.
   — Насколько я знаю, ему хотелось бы, чтобы мать снова вышла замуж.
   — Несомненно, но только за мужчину, у которого больше денег, чем у меня. Я ученый, леди Мидлторп. У меня есть небольшое состояние — сущая безделица — и вряд ли прибавится в будущем. Да и мне это все равно. Если честно, то я никогда бы не женился на женщине, способной рожать, потому что абсолютно не в состоянии воспитать детей так, как мне бы этого хотелось.
   — А я прекрасно понимаю своего мужа, которому явно не хочется, чтобы его мать жила в бедности.
   — Об этом не может быть и речи. У Корделии достаточно средств.
   Его губы задрожали.
   — Вот видите, даже вы тут же предположили, что я охочусь за богатством. И он того же мнения. Но это не так. Я вполне счастлив, ведя свою скромную жизнь. Я просто признаю, что она вряд ли удовлетворилась бы тем, что имею я. Если же нам понадобится солидный дом и слуги, если мы планируем путешествовать и принимать гостей, то все это будет на ее деньги.
   — Что ж, я вижу, почему мой муж может возражать, мистер Фернклиф. Это как раз то, против чего любящий сын должен бороться всеми средствами.
   — Он имеет полное право думать все, что ему угодно, леди Мидлторп, но разумный человек постарался бы встретиться с поклонником и обсудить ситуацию. Мидлторп же преследует меня с оружием в руках. Эта смехотворная ситуация зашла уже слишком далеко. Корделия утверждает, что ее сын не потерпит нашей связи, но не желает выходить за меня замуж из страха рассердить его. Я же решительно настроен поговорить с ним, чтобы понять, не смогу ли хоть чуточку образумить его.
   — Это отличная идея, — сказала Серена в полной уверенности, что встреча пойдет обоим мужчинам на пользу.
   — Но как все это устроить? — спросил он. — Корделию приводит в отчаяние даже намек на встречу, и она отказывается помочь мне.
   — Существует уйма способов встретиться двум джентльменам.
   — Это верно, но, поскольку он уже дважды разыскивал меня с оружием в руках, я стараюсь быть осторожным. Может быть, вы согласитесь помочь мне, леди Мидлторп?
   Серене не хотелось вмешиваться. Ее отношения с мужем и без того были шаткими, а если он еще сочтет, что она помогает его противнику…
   — Вряд ли, сэр.
   — Но это же несложно, не так ли?
   — Даже не знаю. Скажите мне, где вас можно застать, и я извещу вас, если мне удастся устроить встречу.
   — Я снимаю комнаты в таверне «Скипетр» неподалеку отсюда, но под именем Лоуден.
   Он вытащил из кармана слегка помятый серый кудрявый парик и напялил его на голову, надев сверху треуголку.
   — Вы понимаете, до какой крайности меня довели? Мидлторп, кажется, поднял на ноги половину Лондона, чтобы все преследовали меня.
   — О Боже! — потрясенно выдохнула Серена. — Ладно, посмотрим, что я сумею сделать, мистер Фернклиф.
   Когда Фернклиф ушел, Серена спохватилась, что она совсем позабыла про щенка.
   Расстроенно вскрикнув, она выбежала из своего укрытия и громко позвала Бренди. Не услышав никакого отклика и не заметив щенка, она открыла калитку и выглянула на дорогу, ведущую к конюшням. Неужели это несносное создание убежало на улицу? Она тут же представила, как щенок гибнет под колесами экипажей или копытами лошадей.
   — Бренди!
   Она уже собралась было вернуться в дом, чтобы разослать слуг на поиски щенка, когда услышала отчаянный визг. Она снова позвала щенка, и Бренди пролезла наконец под изгородью из соседнего сада и восторженно понеслась к Серене.
   Серена прижала ее к себе.
   — Ах ты гадкая девочка! Вся испачкалась в грязи! Где ты была?
   Вполне вероятно, что Бренди недоумевала по той же самой причине. Ворчливо отчитывая щенка, Серена пошла к дому.
   — Серена!
   Она увидела Френсиса, спешившего ей навстречу.
   — Где ты пропадала?
   — Бренди отправилась осматриваться, и я думала, что потеряла ее.
   Посмотрев на мужа, Серена тотчас вспомнила, что она вся растрепана. И к тому же Бренди основательно испачкала ее платье.
   Он с упреком посмотрел на нее, забрав у нее щенка.
   — Она так измазала тебя, а у нас гости.
   — Уже? — в отчаянии воскликнула Серена,
   — Только Николас и Элеонора. Не стоит волноваться.
   Серена насторожилась.
   — Если ты отнесешь Бренди на кухню, я переоденусь.
   — Отлично.
   Серена заспешила прочь, чувствуя, как внутри у нее все сжалось. Она и сама недоумевала, почему мысль о новой встрече с Николасом Делани так волнует ее. Он сразу же догадается, что она встречалась в саду с врагом мужа, и потому в данную минуту решила скрыть это.
   Серена быстро переоделась в новое платье, а служанка помогла ей справиться с волосами. Оглядывая себя, она в отчаянии подумала, что ей никогда не достичь безупречной элегантности Корделии. И фигура у нее округлилась, а волосы вообще, казалось, жили по своим собственным законам.
   Но и Корделии вряд ли удастся сохранить прическу в объятиях любовника, не правда ли? Так были ли Фернклиф и Корделия любовниками? Казалось невозможным представить мать Френсиса в роли любовницы, но ведь она точно занималась любовью хотя бы раз со своим мужем! Иначе откуда же взялся Френсис?
   Серена отпустила служанку и на мгновение задумалась. Фернклиф мог быть злонамеренным лжецом, но Корделия-то выходила в сад с какой-то целью?
   Конечно, об этом можно поговорить и с самой Корделией, но от подобной мысли у Серены застучало в висках. «Корделия, я хочу поговорить с вами о вашем любовнике…»
   А как сказать об этом Френсису? «Френсис, я хочу поговорить с тобой о любовнике твоей матери…»
   А тут еще эти самые братья, которые разозлятся, если не найдут ее ожидающей в саду, с отступными в руках.
   Не волнуйся, велел ей муж.
   Да уж.
   Серена со вздохом отправилась в гостиную, где Френсис уже принимал гостей. Николас и Элеонора были такими же милыми, как и вчера вечером, но Серена по-прежнему беспокоилась из-за Николаса. Было нечто особенное в его взгляде — наверное, необыкновенная проницательность, из-за чего она казалась самой себе прозрачной. А она вовсе не хотела бы, чтобы он догадался о том, что волновало ее в данный момент.
   Разговор шел обо всем понемногу — политике, посевных работах, светских сплетнях и погоде. Кажется, Серене предстояли довольно мрачные и тревожные часы.
   — Святые небеса, — сказал вдруг Френсис. — Давайте побеседуем о более приятных вещах. Как там Арабелла?
   — Френсис, — изумилась Элеонора. — Неужели ты относишься к нашей семейной гордости и радости как к вещи?
   — Боже упаси! А все же, как у нее дела? — Френсис повернулся к Серене. — Арабелла — дочь Николаса и Элеоноры.
   Ответил Николас — с отчетливым восхищением в голосе:
   — Несомненно, она крайне недовольна нами. Она, видишь ли, твердо уверена, что правит всем миром. Она, конечно, довольно милостивый тиран, но мы решили все же ее немного проучить и поэтому оставили в Сомерсете.
   — Значит, она капризная?
   — Конечно, нет. Но ей понравилось общество двух Леандеров, и она объявила, что ей хотелось бы побольше братьев и сестер. Мы объяснили ей, что все они будут младше ее, а не старше, но она упрямится.
   Серена слушала всю эту чепуху с возрастающим изумлением.
   — Сколько лет вашей дочери, мистер Делани?
   — Древняя, как Мафусаил. Ей четырнадцать месяцев.
   — О, и она уже разговаривает?
   Элеонора рассмеялась.
   — Пусть болтовня Николаса не введет вас в заблуждение, Серена. Он утверждает, что понимает любой звук или отрыжку любимой доченьки, но мне кажется, что он интерпретирует все так, как хочет. Это он жаждет дюжину детей.
   Ее муж улыбнулся.
   — Вот именно.
   После недолгой беседы на разные темы Френсис увел Николаса показать кое-какие документы на свои владения. Когда обе женщины остались наедине, Элеонора сказала:
   — Вы уже догадались, да? Нам дали возможность поговорить, потому что посчитали, что вы, возможно, захотите посоветоваться. Пусть это вас не волнует. Мой премудрый Николас в своем репертуаре.
   Серена уставилась во все глаза на Элеонору Делани.
   — А зачем бы мне советоваться с вами?
   — Понятия не имею. Но Френсис и Николас сегодня пол-утра беседовали с глазу на глаз в кабинете. Они очень близкие друзья, и никакая разлука не поколебала их отношений.
   — Мне говорили об этом. А вот Френсис даже не упомянул мистера Делани при мне ни разу.
   — Признаться, Николас тоже почти не рассказывал мне о друге в начале наших отношений. Но Френсис оказывал ему огромную поддержку — был как бы его якорем в плохие времена. И мы хотели бы помочь вам, чем только сможем,
   — С чего бы нам потребовалась ваша помощь?
   — А разве вы в ней не нуждаетесь?
   Серена пожала плечами.
   Элеонора помолчала и вдруг сказала:
   — Кажется, я уже была беременна, когда мы поженились.
   Серена изумленно взглянула на нее.
   — Кажется?
   — Мы не стали ждать вердикта врачей. А разница в пару недель не имеет значения при рождении ребенка.
   — Да, если это всего лишь недели, а не месяцы.
   — Вот именно. Я просто хотела, чтобы вы поняли: я хорошо знаю, насколько болезненной и щекотливой может быть подобная ситуация.
   — Забеременеть преждевременно не идет ни в какое сравнение с тем, что ты вдова Мэтью Ривертона, уверяю вас.
   — Но быть вдовой Ривертона все же лучше, чем быть его женой, — подмигнула Элеонора.
   Серена не выдержала и прыснула от смеха.
   — Помнится, — посерьезнев, продолжила Элеонора, — я как-то задумалась насчет платы за совершенный грех, потому что оказалась счастлива вследствие своего грехопадения.
   — Вы полагаете, что я сопротивляюсь своему счастью?
   — Не знаю. Но людям свойственно считать, что они не заслуживают иных подарков судьбы, и потому они изо всех сил борются с этим. А вам судьба подарила в супруги лучшего из мужчин. Наряду с этим у вас положение в обществе и солидное богатство, и все без жутких мучений, какие выпали, к примеру, на долю Бет. У вас будет ребенок…
   — Я прекрасно осознаю, как мне повезло, — перебила ее Серена. — Я лишь страшусь, что все это будет самым гнусным образом уничтожено.
   Решившись наконец на откровенность, она рассказала Элеоноре о позорных рисунках.
   — И мне почему-то не верится, что Френсис собирается заплатить братьям, но из каких именно соображений, я не знаю. Мне он не говорит.
   — Стоило бы, наверное, заплатить, хотя бы для вашего спокойствия.
   — Мне теперь никогда не будет покоя, — заявила Серена. — Мои братья воспримут это лишь как хорошее начало.
   — Верно. Я поговорю с Николасом, если Френсис не сделал этого сам. У меня тоже жуткий братец, но Шалопаем не впервой расправляться с такими персонами.
   Содрогнувшись, Серена припомнила, что Фернклиф думал о Шалопаях.
   — А что случилось с вашим братом?
   — Не знаю. Он уехал за границу.
   Серену это нисколько не убедило в благонамеренности Шалопаев.
   — Как вы думаете, Шалопаи опасны?
   — О да, если они считают, что борются за правое дело.
   На этом, однако, беседу пришлось прервать, потому что вернулись Френсис и Николас, а вслед за ними начали один за другим появляться гости. Арабелла и княгиня Кол. Делани вскоре уехали, и хотя гости не задерживались, поток их не иссякал, поражая громкими именами. Лорд и леди Каупер, герцог и герцогиня Еовил, граф и графиня Ливерпуль, герцог и герцогиня Белкрейвен…
   Серена взглянула на часы — уже четыре. Она огляделась, надеясь, что Френсису удалось выскользнуть ненадолго, но он спокойно беседовал с герцогом Белкрейвеном. Он что, ничего не собирается делать?
   А может, он уже решил проблему, убив обоих братьев?
   Бет, одетая в роскошный наряд, выступала в роли величавой маркизы. Она подошла и сказала:
   — Не волнуйся ты так. Все складывается просто блестяще. Ты прекрасно со всем справляешься.
   Серена не смогла скрыть свою тревогу:
   — Я чувствую себя марионеткой. Улыбаюсь, киваю, снова улыбаюсь.
   — Ужасно, правда? Но скоро твои мучения кончатся.
   — Бет, — спросила Серена, — Шалопаи очень кровожадны? Я имею в виду, они решатся на убийство, если потребуется?
   — Тут они мыслят по-разному, но, пожалуй, да. В конце концов и Кон, и Хэл, и Леандер были солдатами, а Николас успел побывать в сотне опаснейших переделок. Не волнуйся, дорогая, — радостно заверила она Серену. — Они не станут колебаться, если потребуется применить силу. О, я должна бежать, — она нежно поцеловала Серену. — Завтра мы потолкуем поподробнее. И перестань изводить себя.
   Серене хотелось закричать, но она повернулась и улыбнулась леди Баффингтон. Пока леди оживленно болтали о чем-то, Серена гадала, не убили ли уже Шалопаи ее братьев. Не велика потеря, однако ей было тревожно. А больше всего ее беспокоило, что Френсис способен убить Чарльза Фернклифа, если тот попадет в его руки.
   Но Фернклиф же был совершенно ни в чем не виноват!
   Час спустя поток гостей наконец иссяк, и в комнате остались лишь Френсис, Серена и Корделия.
   Серена была абсолютно без сил. Френсис заботливо подставил ей под ноги мягкий стульчик.
   — Ты держалась просто замечательно. Теперь ты прочно утвердилась в свете.
   Корделия выглядела такой же свежей и элегантной, как несколько часов назад.
   — Да, Френсис, думаю, что Серена принята обществом безусловно, несмотря на несчастливое прошлое. Поэтому я возвращаюсь в Торп завтра же. Кажется, я тебе уже говорила, что ужинаю сегодня с Арабеллой и княгиней Кол.
   И она ушла.
   Серена хмуро посмотрела ей вслед.
   — Френсис, ты будешь возражать, если твоя мать снова выйдет замуж?
   Он весело хихикнул.
   — Собираешься сосватать ей кого-то? Понимаю. Жизнь действительно станет гораздо легче, если мать перестанет вмешиваться в твои дела. Ради Бога, вперед, если тебе так хочется.
   Он совершенно не понял ее, но она воспользовалась случаем, чтобы обсудить данную тему.
   — Ты, наверно, очень ревностно отнесешься к тому, кто попросит ее руки.
   — Я? Нет. Это меня не касается.
   — Даже если она захочет выйти замуж за младшего конюха?
   Он громко расхохотался.
   — Что за чушь!
   — Но что бы ты сделал?
   — Боже милостивый, Серена! Ты всерьез или это какая-то новая игра? Конечно, я бы воспрепятствовал этому мезальянсу.
   Где же проходит граница допустимого, недоумевала Серена.
   — За какого же мужчину ты не позволил бы ей выйти замуж?
   Он подозрительно покосился на нее.
   — Ты ведь серьезно, да? Очевидно, что я не хотел бы ей в мужья прощелыгу, который начнет плохо обращаться с ней или тут же примется транжирить ее деньги. Правда, я вовсе не уверен, что мне удастся запретить ей хоть что-то.
   — Вероятно, одного твоего неодобрения будет достаточно.
   — Я уповаю на ее здравый смысл. Хватит об этом, Серена. Я вообще подозреваю, что моя мать не жаждет снова выйти замуж. Она искренне любила моего отца.
   — Не сомневаюсь, но время меняет все и вся. А как насчет титула или положения? Ты станешь возражать, если она влюбится в простого человека?
   — Нет! Но только не младший конюх.
   — Ты все время шутишь!
   — Да, и советую тебе не слишком ломать голову по этому поводу. Моя мать выйдет замуж, если пожелает, но к нам это не имеет никакого отношения.
   Серена уже ничего не понимала. Тогда она решила расспросить его о другой животрепещущей проблеме.
   — А что насчет моих братьев? Если ты оставил их в саду немного охладить свой пыл и пятки, Френсис, то только разозлил их пуще прежнего. Они пойдут на что угодно.
   И лишь высказав это, она мгновенно заметила перемену в муже и сообразила, что несколько минут назад между ними царило согласие. Теперь же он снова спрятался за своим барьером ледяной вежливости.
   — Я же просил тебя оставить это мне.
   — Как же мне не беспокоиться? Ты что-нибудь предпринял сегодня?
   — Немедленно выброси все это из головы.
   — Это же дамоклов меч, Френсис. По-моему, ты совсем не понимаешь Тома. Он не очень умен, но злопамятен и глупеет, когда рассвирепеет. Если его разозлить, то он опубликует рисунки из чистого злорадства.
   — Он действительно так поступит? — Он способен на большее. Будь я на его месте, то отдала бы растиражировать самые невинные рисунки. Их вполне достаточно, чтобы вызвать сплетни и в то же время не уничтожить меня целиком и полностью. А это вынудит тебя согласиться и платить.
   — Значит, ты именно так и поступила бы?
   — Я предполагаю, на что может решиться Том. Как бы ты стал выпутываться?
   — Я бы убил его.
   Серена даже подпрыгнула на диванчике.
   — И ты бы смог хладнокровно застрелить его?
   — С удовольствием. Но, полагаю, я все же должен был вызвать его на дуэль.
   — О нет, только не это!
   — Почему? — Голос его был мрачен и подозрителен.
   — Мне невыносима мысль, что тебя могут ранить из-за меня.
   Он внимательно посмотрел на нее, затем встал.
   — Пойдем со мной.
   Заинтригованная Серена последовала за ним. Он был в самом странном настроении. Он вошел в свой кабинет и вынул сверкающий футляр из запертого ящика. Из него он достал инкрустированный серебром пистолет и привычно зарядил его.
   — Пошли.
   — Куда мы идем? — спросила Серена, когда он направился в сад.
   — Избавить тебя хотя бы от одного из страхов.
   Выйдя на улицу, он, посмотрел по сторонам.
   — Проклятие! Здесь нет ни одной прямой тропинки!
   — А по-моему, это очень милый сад. Что ты хочешь сделать?
   — Это очаровательный сад. — Он прошел мимо первой живой изгороди. — А-а, видишь вон тот распустившийся крокус под деревом?
   — Да.
   Цветок, был на расстоянии добрых двадцати ярдов и едва различим сквозь переплетенные, голые ветви кустарника. Более того, солнце уже, начало садиться, и свет был скудным.
   Он поднял руку, прицелился и выстрелил. Желтый цветок упал.
   — О, какой ужас. Как ты мог?
   После секундного замешательства, он расхохотался.
   — Тебе полагается быть в восторге от моей меткости и перестать волноваться из-за меня.
   Серена еще раз посмотрела, на цветок.
   — Ты прав, но так жаль цветочек.
   — Их будет уйма. Через несколько недель они здесь все заполонят.
   — А человека ты сможешь убить так же легко?
   — Конечно, нет.
   — А ты вообще-то смог бы убить человека?
   — Если бы меня вынудили, то конечно. Но я до сих пор никого не убил, Серена. Ты волнуешься за своих братьев?
   — С ними все в порядке?
   — Ну уж я-то точно не причинил им никакого зла. Я как-то не ожидал, что ты будешь расстраиваться из-за них.
   — А я и не расстраиваюсь. — Спохватившись, что сказала нечто ужасное, она добавила:
   — О небеса, я просто не хочу, чтобы ты убил их. Прежде всего потому, что это вызовет жуткий скандал.
   — Я не убью их, обещаю. Будем надеяться, что они слышали о моей меткости и не станут рисковать…
   Их прервал молодой садовник, прибежавший из глубины сада.
   — Кто здесь стрелял? О милорд! Извините.
   — И ты меня извини, Катер. Я просто демонстрировал леди Мидлторп свою стрельбу. Вон там лежит сбитый цветок, мне кажется, он нравится моей жене.
   Закатив глаза, мужчина повернулся и пошел за цветком.
   Серена со значением произнесла:
   — Я рада, что речь не идет о насилии. Я не люблю насилия.
   — Тут я с тобой согласен.
   Она подняла на него глаза.
   — Ты ведь не станешь платить моим братьям, да?
   — Ты не хочешь этого?
   — Не хочу.
   — Ты уверена?
   — Конечно.
   Он немного помолчал, глядя на пистолет.
   — А что, если я отдам тебе деньги, чтобы ты передала им?
   Она уставилась на него.
   — Но это же ничего не изменит.
   — Разве?
   Серене вдруг показалось, что это разговор двух сумасшедших или это только она свихнулась, но тут вернулся садовник с цветком. Он преподнес ей его, чувствуя себя круглым идиотом из-за того, что вручал хозяйке столь убогое и разбитое нечто.
   — Благодарю вас, — сказала Серена, гадая, что ей делать с цветком на таком коротком стебле. Она пожала плечами. — Пожалуй, я поставлю его в воду, кроме того, я что-то продрогла без накидки.
   Френсис улыбнулся.
   — Извини, я и не сообразил. Конечно, иди и согрейся.
   Серена чувствовала, что они снова говорят друг с другом на разных языках, но что можно было сделать?