Беверли Джо. Счастье под запретом

   Она слегка наклонила к нему голову.
   — И вы вернетесь?
   — Вам придется научиться доверять мне, хотя вы и не привыкли к подобному.
   Френсис встал и, чтобы как-то разрядить тягостную атмосферу, раздвинул шторы, впустив слабый утренний свет, и повернулся к ней.
   Серена лежала неподвижно, но ее юбка задралась, а лиф платья сбился набок, обнажив одну из восхитительных грудей. Растрепанные волосы упали на лицо, но не могли скрыть распутную красоту женщины. Свет был бессилен и против ее духов и запаха естества.
   Боже, как же он жаждал накрыть ее собой и изучить каждую клеточку этого божественного тела! И на сей раз совершенно осознанно.
   Женщина взглянула на него своими огромными глазищами.
   А как насчет того, чтобы я стала вашей любовницей? — прошептала она.
   Френсис с трудом выдавил из себя ответ:
   — Сожалею, но не могу принять ваше предложение.
   Сожаление по крайней мере было искренним.
   Ее губы задрожали, как у испуганного, обиженного ребенка. Что, к дьяволу, ему делать с ней? Френсис отвернулся и начал одеваться.
   Серена резко села.
   — Вы уходите?
   В ее вопросе звучал панический страх.
   Френсис проигнорировал это. У него хватало забот с одеждой, которая была в полном беспорядке. Еще бы! Но мысль о том, что эта женщина раздевала его во сне, и приводила в ярость, и была невероятно возбуждающей.
   — Мы уходим, — сказал он, застегивая бриджи. — Если вы, конечно, не передумали. Я не собираюсь тащить вас силой,
   — Мне очень, очень жаль…
   — Забудьте об этом. Что было, то прошло.
   Со странным всхлипом Серена выбралась из постели. Френсис повернулся, но женщина уже склонилась над юбками, приводя их и лиф платья в порядок. Она также аккуратно заправила кровать и завернулась в черную шаль.
   Когда Френсис взялся за ручку двери, то подумал что, наверно, люди, разделившие такую потрясающую близость, должны были бы сказать друг другу намного больше. Но не придумал ничего, что не завело бы их в такие дебри, к которым он пока еще не был готов.
   С трудом он призвал себя помнить о леди Анне, которая терпеливо ждала его возвращения и официального предложения руки и сердца.
   Френсис вежливо открыл дверь перед своей нежданной сиреной, и они спустились по лестнице.
   После молчаливого, но плотного завтрака Френсис и Серена сели в экипаж и выехали в Херсли. Всю дорогу оба не раскрывали рта, потому что он не знал, что и сказать, а она попросту превратилась в безмолвную статую.
   Одуряюще надушенную статую.
   Но только глупец отвернулся бы от женщины, подобной Серене. Однако Френсису мешали мысли о леди Анне. Сейчас не время даже думать о том, чтобы завести любовницу.
   — Почему вы шли в Херсли? — нарушил он на конец молчание.
   Голова в капюшоне совсем поникла.
   — Потому что дорога вела именно туда.
   Не станет он ее жалеть. Не важно, какие там сложности у нее возникли, ясно было, что эта распутница сама же в них и виновата.
   — Есть ли место, куда бы вы хотели поехать?
   — Нет.
   Ну, скажите, чем он заслужил такое отношение?
   — Очень хорошо. Тогда вы останетесь там, где я помещу вас, а когда я вернусь, мы решим, что можно сделать в вашей ситуации. Но, повторяю, мне нет нужды заводить любовницу.
   Остаток пути они хранили гробовое молчание. Херсли оказалась крошечной деревушкой, где и поселиться-то было негде, так что Френсис проехал до Ромси, где и снял несколько комнат в «Красном льве». Ввиду безупречности их одежды, а также экипажа (помогли и щедрые чаевые, конечно) владелец гостиницы не задумался об отсутствии у господ багажа. Он, казалось, поверил в то, что их неожиданно захватила буря и что миссис Хейл нужна небольшая передышка после пережитого.
   Не будучи уверен, сколько времени потребуется на то, чтобы уладить все в Веймуте, Френсис оплатил двухдневный пансион и вручил Серене дополнительно несколько гиней. Когда он уезжал, от него не укрылось выражение крайнего отчаяния, мелькнувшее в глазах женщины. Она не верила, что он возвратится.
   Наверно, Серена согласится на первого попавшего покровителя, который предложит свои услуги.
   Мысль о том, что он не застанет ее, когда вернется, чуть не заставила Френсиса развернуть лошадей и забрать Серену с собой невзирая, насколько щекотливое дело ему предстояло. Воспоминания об утренних занятиях любовью неотступно преследовали его, так же, как и ее нежные руки, заставляя его горько сетовать на то, что он так много проспал во время своего первого сексуального опыта.
   Пусть он девственник — был им по крайней мере, — но он не считал себя невежественным. Разговоры о сексе всегда велись откровенно среди его друзей. И он знал, что пережитое им соитие было совершенно исключительным.
   Значит, сказал он себе, тем больше оснований как можно дальше уехать от Серены Олбрайт.

Глава 5

   Френсис попытался сосредоточиться на более важном деле — нагнать страху на Чарльза Фернклифа.
   Он что, действительно полагал, что сможет заполучить десять тысяч фунтов от матери Френсиса с помощью этого беспочвенного шантажа? Да, его мать и впрямь исключительно дорожила своей репутацией, но все же это был крайне странный маневр.
   Еще страннее казалось то, что Фернклиф написал Френсису.
   Похоже, этот человек отчаялся получить деньги от матери Френсиса и подумал, что сына будет легче уговорить? Поразительная глупость.
   Судя по всему, этот Фернклиф весьма неуравновешенный тип, а иначе никак не объяснить его неразумное поведение. Как Френсис ни старался, ему не удалось представить свою мать в неприличной, двусмысленной ситуации. Да, конечно, она все еще красивая и моложавая, но вряд ли относится к тем женщинам, которые украдкой спускаются в комнату прислуги для тайной встречи с грумом. А может, ее заметили на кафедре в объятиях старенького викария?
   Или она занималась любовью прямо на отчетах о состоянии поместья со стюардом?
   Френсис покачал головой и, прогнав от себя дурацкие предположения, приступил к составлению плана действий. И всякий раз, когда в его мысли проникала Серена Олбрайт, мужчина решительно гнал ее образ прочь.
   Вслед за поднявшимся ветром начался дождь, а дорогу и без того развезло. Да, знать бы заранее, так и не поехал бы более коротким путем от Винчестера! Теперь вот влип самым нелепым образом в такую несуразную историю…
   Но он не собирался думать о своей сирене. Даже когда Френсис выбрался на хороший участок дороги, ехать все равно было тяжело. Хотя Френсис и стремился поскорее разделаться с Фернклифом, но загонять своих лошадей он не хотел. Так что в Веймут, маленький морской порт, он добрался лишь к вечеру и остановился в «Короне и якоре». Когда он навел справки о Фернклифе, то с огорчением узнал, что этот человек куда-то вышел.
   Шантажисту следовало по крайней мере хотя бы из вежливости дождаться жертвы своего шантажа.
   Френсис снял комнаты, собираясь провести здесь ночь. Вопрос о том, что он вернется к Серене еще сегодня же, не возникал, но Френсис все равно разозлился из-за задержки, полностью взвалив вину на Фернклифа. Наверно, он все же отлупит этого проходимца. Френсис заказал ужин, а сам нервно расхаживал по комнате, размышляя о возникшей проблеме, имя которой было вовсе не Фернклиф.
   Должен ли он взять Серену Олбрайт в любовницы? Такое простое решение, и она могла бы стать его женщиной. Френсису ничто не мешало бы уже завтра возвратиться в гостиницу «Красный лев» и бесконечно наслаждаться ею. Он бы поселил ее в Лондоне и дал бы ей все, чего ее душа пожелала бы.
   И она бы весьма понравилась его друзьям Шалопаям. Компания Шалопаев возникла еще в школе, поскольку и цель сплочения была — общая защита от недругов. Теперь все они были близкими друзьями, с обширными и прочными связями. Совсем недавно выяснилось, что их круг прекрасно относится и к женам, и к любовницам.
   Но как же леди Анна? Безупречное воспитание не позволило бы ей устраивать скандал из-за того, что муж завел любовницу, но он-то мучился бы угрызениями совести, если бы поставил ее в это двусмысленное положение.
   Вообще-то Френсису становилось неуютно, как только он начинал думать о любовнице, особенно такой, как Серена. Она была красива и явно с богатым сексуальным опытом, но ведь может оказаться и ненасытной распутницей. В конце концов ей ничто не помешало изнасиловать совершенно незнакомого мужчину!
   Его обязательства, даже долг перед семьей требовали немедленного брака, чтобы обзавестись наследником. А постоянно растущее возбуждение вынуждало его жениться как можно скорее, чтобы заглушить свое непростительное закипание крови и сумасшедшее влечение к измучившей его воображение шлюхе.
   Существовала и еще одна причина для брака, которую до сих пор он скрывал даже от самого себя.
   Элеонора Делани.
   Николас Делани, его друг, исчез в прошлом году, и все боялись, что он погиб, а Френсиса как магнитом потянуло к жене друга Элеоноре. Он боялся взглянуть правде в глаза и очень надеялся, что Николас все же цел и невредим, кроме того, Элеонора была на сносях, но все же чувства эти существовали…
   Благополучное возвращение Николаса, а также очевидное счастье, испытываемое его другом и Элеонорой в браке, положило конец этому увлечению. Но
   Френсис все равно старательно избегал друга вот уже целый год. И уповал, что женитьба позволит окончательно забыть это сумасбродство.
   Теперь Френсис засомневался, что союз с леди Анной Пекворт смог бы вытеснить его трепетное отношение к Элеоноре Делани. Но стоило в его жизни появиться Серене Олбрайт, и образ Элеоноры померк, как бледная луна в лучах летнего солнца.
   — Чума вас забери, — ругнулся он. Серена, конечно, абсолютно неподходящая претендентка в жены, к тому же не сможет родить ему наследника.
   — Что, дело и впрямь такое заковыристое? — раздался знакомый голос.
   Френсис резко обернулся.
   — Николас! Какого дьявола ты тут?..
   Николас Делани, довольно небрежно одетый, красивый блондин, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
   — Получил загадочное послание от твоей матушки. Сам факт, что она вообще обратилась ко мне, тут же поджарил мне пятки, и вот я здесь. В чем дело?
   — Письмо от моей матери? — эхом повторил Френсис, понимая всю необычность такого поворота событий. Что вынудило мать на такой шаг? Она всегда неодобрительно и ревностно относилась к дружбе Френсиса с Николасом.
   Френсис подумал, не было ли все это непонятное приключение каким-нибудь хитрым макиавеллиевским планом матери навсегда рассорить его с Николасом. Конечно, это просто смехотворно. Но поведение матери выглядело крайне подозрительным.
   — Угу, от леди Мидлторп, — согласился Николас, снимая огромный плащ. — Надеюсь, ты не против моего присутствия, потому что я все равно не двинусь с места, пока не посплю.
   — Разумеется, я рад видеть тебя, но мне очень неловко, что тебе пришлось совершить бессмысленную поездку. Я здесь по очень простому делу. Что тебе написала моя матушка?
   Николас вручил ему листок бумаги.
 
   "Мой дорогой мистер Делани!
   Френсис отправился в Веймут, чтобы встретиться там с одним джентльменом в «Короне и якоре». Я очень беспокоюсь из-за возможных последствий и очень надеюсь, что ваше присутствие там внесет разумную струю.
   Корделия Мидлторп".
 
   — Какая муха ее укусила? — произнес озадаченный Френсис. — Она думает, что я не в состоянии без твоей помощи справиться со свихнувшимся учителишкой?
   Николас рассмеялся.
   — Если вспомнить полусвихнувшихся учителей наших школьных дней, то, может быть, она и права. Ты помнишь Симмонса? Как он гонялся за Дарием с кнутом после одной забавной шутки! Ты заказал ужин? Да? Тогда я попрошу удвоить заказ. Я умираю от голода.
   Он открыл дверь и громко позвал хозяина гостиницы. Через минуту заказ был принят, а в комнату принесли кувшин горячего пряного пунша.
   Николас устроился в кресле у огня со стаканом в руке.
   — А теперь расскажи мне, из-за чего весь сыр-бор?
   — Да ничего особенного, — холодно ответил Френсис.
   — А-а, — чуткий Николас не стал настаивать, но Френсис перехватил изучающий взгляд друга.
   — Ты в курсе, кто и где сейчас из наших? Леандер возвратился в Англию, и я надеюсь, что он осядет здесь надолго. В конце концов кто-то же должен приглядывать за его собственностью, а она у него в Сомерсете. А Майлз в Ирландии, там возникли какие-то неурядицы в одном из его поместий. Я полагаю, что все дело в контрабанде. Кажется, Саймон скоро вернется из Канады. Может, даже удастся отпраздновать воссоединение Шалопаев, конечно, тех, кто остался в живых…
   Френсис плюхнулся в кресло напротив Николаса и сделал большой глоток пунша.
   — Ник, вовсе ни к чему развлекать меня светской болтовней. Я прошу прощения, что прямо-таки заморозил тебя своим ответом, но тебе не стоит волноваться из-за моих дел. Просто моя матушка считает, что я даже глазурь с пудинга без твоей помощи не осилю.
   — Я польщен. Признаться, я думал, будто она считает, что я дурно влияю на тебя.
   — Так оно и есть. — Френсис задумался. — И это-то и подозрительно. Если мне что-либо не понравится во время ужина, лучше не ешь этого.
   Николас расхохотался.
   — Не ищи в ней Лукрецию Борджиа! Не думаю, что твоя матушка отважится на такие вещи.
   — Ты знаешь, в последнее время я ни в чем не уверен.
   — Родители имеют привычку выводить нас из себя, правда? А теперь, сам став родителем, я нахожу, что это весьма неприятная перспектива. Ведь однажды моя дочь подумает, что я старый маразматик, совершенно не разбирающийся в жизни.
   Теперь расхохотался Френсис.
   — Мне как-то трудно даже представить этакое.
   — Мне тоже, но это ничего не меняет.
   Какое-то время они болтали о друзьях и семьях, потом прибыл их ужин вместе с сообщением от хозяина гостиницы, что мистер Фернклиф все еще не возвратился. Когда они сидели за столом, Николас заметил;
   — Похоже, из-за этого Фернклифа ты примчался сюда?
   — Да.
   Конечно, было бы противоестественно так и не рассказать Николасу, в чем, собственно, дело, но Френсису вся ситуация по-прежнему казалась подозрительной, поэтому он промолчал.
   — И что же стряслось? — спросил Николас, глядя в тарелку с великолепным супом из бычьих хвостов. — Ты же знаешь, что от меня так просто не отвяжешься, так что уж лучше выкладывай, что у тебя произошло.
   — Но это не моя тайна, — неловко произнес Френсис.
   — А-а, в таком случае я не настаиваю. Кстати, я считал, что уже перестал совать нос в чужие дела. Просто что-то в твоем поведении убедило меня, что это касается лично тебя.
   Френсис чуть не застонал от проницательности друга.
   — Это… это я по другому поводу.
   — И тоже не можешь поделиться? Мне оскорбиться?
   — Тебе ни к чему мои проблемы.
   — Тебе они тоже ни к чему. Так что поделись ими с другом.
   Френсис встретился взглядом с Николасом, разрываемый между желанием рассказать все без утайки и неохотой расстаться хоть с мизерной долей своих переживаний. Нежелание не имело ничего общего с тем легким раздражением, которое он почувствовал, когда Николас зашел в комнату, потому что в данную минуту он, как и обычно, ощущал теплоту и сердечность их отношений, такого он не испытывал больше ни к кому. Все дело в том, что он не знал, как поведать о своей дилемме.
   Николас последние годы провел за границей, поэтому ничего не знал об отсутствии хоть какого-то сексуального опыта у Френсиса. И Френсису совершенно не хотелось признаваться ему в этом. Френсис не представлял, однако, каким покажется Николасу, имевшему репутацию опытного любовника, его ночное приключение.
   Возможно, быть соблазненным ночью абсолютно незнакомой женщиной совершенно нормально в определенных кругах?
   Он отложил ложку в сторону.
   — Вчера я во время бури подобрал на дороге женщину и провел с ней ночь в доме одного фермера. Я оставил ее в гостинице, пообещав вернуться и помочь ей, но не знаю, как это сделать поделикатнее.
   — Ты не хочешь туда возвращаться? — спросил Николас с едва заметным осуждением.
   — Вовсе нет. Я просто не знаю, что мне с ней делать.
   Уголки губ Николаса чуть заметно дернулись.
   — А какие перспективы?
   — Какие угодно — от женитьбы до убийства.
   Боже, только не брак, это уж слишком, напомнил он себе.
   — Гм, вот как? А она тянет и на то, и на другое?
   — Откуда мне, к дьяволу, знать? Я даже не уверен, не соврала ли она насчет своего имени.
   Николас приподнял брови.
   — Настоящее приключение в духе Шалопаев. Расскажи поподробнее.
   Френсис честно поведал обо всем, не пропустив и странное, похожее на фантастический сон совращение. Николас даже присвистнул.
   — Многие просто позавидовали бы тебе.
   — А ты? Позавидовал бы?
   И вновь между ними проскользнула тень Терезы Бельэар. Эта печально известная и красивая шлюха-француженка поставила перед собой цель — погубить Николаса, вынуждая его удовлетворять все ее сексуальные запросы любым приходившим ей на ум способом.
   — Нет, наверно, я не позавидую, — тотчас посерьезнел Николас, но через мгновение на его лице вновь засияла улыбка. — Однако я откровенно намекну кое о чем Элеоноре, когда приеду домой.
   — Вот именно. Какая женщина позволит себе такие вольности с совершенно незнакомым мужчиной, непрошено, нежданно-негаданно.
   — Хорошо вышколенная проститутка, которая, похоже, хотела, чтобы ты почувствовал себя в долгу перед ней.
   — Верно.
   — Ничего не имею против опытных шлюх, если они не претендуют на большее, а ты?
   Френсис не ответил. Он испытывал сильное искушение признаться Николасу, что ничегошеньки не знал о продажных женщинах.
   — Ты же не женат, — подчеркнул Николас. — И я подозреваю, что эта женщина заинтриговала тебя и дьявольски тебя притягивает. Так почему бы не взять ее в любовницы?
   — Ты забываешь, что я почти помолвлен.
   — А-а, так все уже улажено?
   — Нет. Но я собираюсь побеседовать с герцогом при первой же возможности.
   — А что, возможностей до сих пор не представлялось?
   Френсис бросил на друга укоризненный взгляд, и Николас рассмеялся, явно недоумевая.
   — Извини. Дурная привычка. Обещаю, что больше не буду ехидничать без разрешения.
   — Отлично.
   Но Френсис согласился в душе, что давным-давно мог бы уладить все дела с предложением руки и сердца. Так почему же он медлил? Николас прервал его размышления.
   — Итак, тебе нужно избавиться от непрошеной соблазнительницы подобру-поздорову. Расскажи мне, что ты о ней знаешь.
   — Ничего.
   Но под настойчивым взглядом Николаса он добавил:
   — Она напугана, хотя я не знаю почему. Она прекрасна настолько, что это смущает меня. Никогда бы не подумал, что женская красота может быть помехой, но ее чары просто обезоруживают. Это нечто необузданное, дикое, как неистовый ураган прошлой ночью. Здравый смысл мужчины просто тонет в пучине желания. — Он замолчал, спохватившись, что сказал слишком много.
   — Кажется, ты не собираешься сбыть ее с рук.
   Френсис подпер голову рукой.
   — Наверно, я и не сделаю этого.
   Полено в камине с треском рассыпалось.
   — Если не принимать во внимание ее сатанинскую красоту, — задумчиво произнес Николас, — кстати, твои эмоции на сей счет я прекрасно понимаю, — и тот факт, что ты собираешься жениться, есть еще какая-то причина для беспокойства?
   — Господи, да разве этого мало? — спросил Френсис, поднимая голову.
   — Всегда есть что-то, что перевешивает все остальное. Что тебя пугает в ней больше всего?
   Френсис подумал.
   — Ее красота, — сказал он наконец. — Она настоящая Лорелея и могла бы заманивать мужчин на верную смерть.
   Затем, и сам смутившись своих слов, начал неловко накладывать на тарелки бифштексы и запеканку с печенью.
   — Вспомни, что говорил Мильтон, — посоветовал Николас, — и следуй его девизу: «Живите хорошо, а долго или коротко — решать Небесам». Ты вынудил меня позавидовать тебе.
   Он потянулся к блюду с картофелем.
   — Сомневаюсь. Ведь у тебя такая жена.
   Николас на мгновение застыл, подцепив картофелину вилкой.
   — А-а, так это уже можно обсуждать?
   Он уложил картофелину на тарелку и поднял глаза.
   — Я даже жажду, чтобы ты втюрился в эту свою Лорелею, если это вернет тебя снова к твоим друзьям.
   Френсис не стал увиливать от прямого упрека.
   — Я всегда был твоим другом.
   — Но другом на расстоянии.
   — Извини. Я просто боялся, что возникнет нечто, чего бы я крайне не желал.
   — Боялся? — Френсис вопросительно взглянул на друга. — Значит, этот страх уже прошел?
   Френсис смешался.
   — Сейчас я в полной растерянности. Надеюсь, ты веришь, что я бы никогда…
   — О чем речь, конечно! И, прости за прямоту, Элеонора тоже не испытывает к тебе ничего, кроме благодарности.
   Френсис усиленно ковырял вилкой в тарелке.
   — Я знаю. Но я совершенно не хотел поставить ее или тебя в неловкое положение.
   — Ты это и не сделал. И обещаю, при первых же признаках сокрушенных вздохов или влюбленных взглядов кто-нибудь из нас опрокинет тебе на голову кувшин с холодной водой.
   Друзья облегченно рассмеялись.
   — Ну так мы скоро увидим тебя, а? Будем счастливы, если приедешь к нам на Рождество, но скорее всего ты проведешь его дома.
   — Да. Мать придает этому большое значение. Но я навещу.
   Разговор прервал владелец гостиницы, который заглянул, чтобы сообщить: мистер Фернклиф недавно вернулся и заказал себе ужин.
   Френсис тут же вскочил и, вытащив пистолет с позолотой, проверил, заряжен ли он.
   Николас с интересом уставился на пистолет.
   — Тебе нужна помощь?
   — Нет, конечно, — ответил Френсис и отправился разбираться с наглецом.
   Хозяин гостиницы показал комнату Фернклифа, но когда Френсис постучал, никто ему не ответил. Он повернул ручку и вошел, но в комнате никого не было. Нахмурившись, он открыл дверь в соседнюю спальню, в которой было подозрительно пусто, более того, некоторый беспорядок говорил, что комнату покинули в явной спешке.
   Френсис бегом спустился к хозяину, чтобы выяснить, в чем дело.
   — Вы назвали мне не ту комнату?
   — Нет, милорд, — ответил огорченный хозяин. — Мне только что сообщили, что мистер Ферн клиф упаковал свои вещи, заплатил по счету и исчез, словно за ним гнались гончие. Мне ужасно жаль, что я зря потревожил вас. Вероятно, он прочитал оставленную ему записку и срочно уехал. И никто из моих слуг не сообщил ему, что вы ждете его, милорд.
   Похоже, на самом деле мужчина явно испытал огромное облегчение. Когда Френсис заметил, что в его глазах мелькнул испуг при виде пистолета, он понял почему.
   — А куда он отправился? Может, на корабль?
   — Нет, сэр. Сегодня уже нет никаких отправлений. У него была здесь лошадь в стойле, он на ней и уехал.
   Френсис ругнулся про себя и побежал в свою комнату.
   — Проклятая птичка упорхнула, — сообщил он, схватив в охапку свой плащ. — Я должен догнать его.
   — Я приглашен? — спросил Николас, просветлев.
   — Почему бы нет? — ответил Френсис и отправился на конюшню.
   Там он и Николас наняли свежих лошадей и выехали, разузнав, куда отправился Чарльз Фернклиф, и погоняя лошадей так, что подступающая темнота делала их езду смертельно опасной.
   Ночь, однако, настала очень быстро, и вскоре даже их безрассудная храбрость не помогла. Им осталось только признать, что продолжать в том же духе будет сумасшествием, к тому же шанс отыскать нужного им человека в такой мгле равнялся нулю.
   Френсис витиевато выругался.
   — А что он сделал? — поинтересовался Николас, сидя на лошади в небрежной позе.
   Им пришлось развернуть лошадей и вернуться в Веймут. И по дороге Френсис рассказал, в чем дело.
   — Странная история, — согласился Николас. — Явно какой-то чокнутый, но не представляет опасности.
   — Да, но такие чокнутые могут основательно по портить нервы. Вот я и собирался хорошенько припугнуть его, чтобы у него пропала всякая охота к подобным забавам.
   — Должно быть, ты уже добился своего.
   — Возможно! Но есть кое-какие вопросы, которые не дают мне покоя. Кто, к примеру, его предупредил? И почему Фернклиф удрал, если сам же просил меня приехать?
   — А вот тут, наверное, виноват твой пистолет, — сухо заметил Николас.
   — Но он же уехал до того, как узнал об этом.
   — Вероятно, записка не столько предупреждала о твоем приезде, сколько о том, что он ошибся в оценке фазана, которого собирался ощипать.
   — Но кто это сделал? Никто не знал, что я поехал сюда. Хозяин гостиницы сказал, что письмо привез грум.
   — Похоже, наш приятель Фернклиф имеет сообщника в твоем доме.
   — Проклятие!
   — По крайней мере, всему этому происшествию положен конец. Наверняка. Так что займись более интересной проблемой — своей незабываемой сиреной.
   — Разумнее всего будет дать ей денег, чтобы она благополучно добралась до Лондона, где сможет успешно заняться своим ремеслом.
   — Но «что за глупость мудрым быть», как говорят поэты.
   — А те, кто не ведает, что творит, — блаженны? Никогда бы не подумал, что ты будешь проповедовать невежество.
   — И верно. К тому же ты собираешься жениться. Да-а, тогда будет крайне неразумно связываться с такой женщиной.
   — Исключено.
   — Но я бы на твоем месте чувствовал себя очень неуютно, если бы просто избавился от нее. К тому же зима на носу.
   — Я уверен, что она прекрасно устроится.
   — Да ну?