Беверли Джо. Счастье под запретом

   Френсис смотрел вслед уходящей жене и тоже не понимал, что, к дьяволу, происходит.
   Садовник по-прежнему стоял рядом.
   — Да, Катер?
   — Э-э, прошу прощения, милорд, но не могли бы вы попросить миледи закрывать калитку, если она пользуется ею? А иначе собаки забегают, всякая бродячая шваль.
   — О, конечно, я даже и не знал, что она имеет привычку ходить к конюшням.
   — Ходила этим утром, когда искала щенка, милорд.
   — А-а, понятно.
   Френсис не придавал большого значения фразам, машинально срывавшимся с его губ в разговоре с садовником. Он все еще был поглощен беседой с Сереной. Он не думал, что его жена сумела бы разыграть такое безразличие к деньгам, на которые должна была, по логике, претендовать. Наверно, все было именно так, как она и утверждала, и ее братья задумали получить от них деньги любым способом.
   Он помолился, чтобы все было именно так.
   Садовник снова нарушил молчание:
   — И, может, остальным тоже приказать закрывать калитку, милорд, а то в последнее время тут настоящий проходной двор!
   Наверное, братья Серены.
   — Навесьте солидный замок на калитку, Катер. А тем нескольким слугам, кому приходится часто пользоваться ею, выдайте ключи.
   — Прекрасно, милорд. Я так и сделаю.
   — Отлично, присмотрите за этим.
   Он уже собрался уйти, как вспомнил замечание садовника.
   — А кто именно пользовался калиткой в последнее время?
   — Ну, милорд, вот те, кого я успел заметить: ее сиятельство сегодня утром и те двое мужчин, с которыми она беседовала вчера. А потом еще один мужчина, который приходит поговорить с леди Мидлторп.
   — Другой мужчина? По спине Френсиса пробежал холодок.
   — Да, милорд. Крепкий такой мужчина. Был здесь три или четыре раза.
   Френсису очень хотелось расспросить поподробнее, но он не осмелился.
   — Спасибо, Катер.
   Френсис вернулся в дом, чувствуя себя так, словно его только что огрели дубинкой по голове. Он был уверен в том, что Катер из каких-то побуждений собирался так или иначе доложить ему о приходящих мужчинах. Возможно, садовнику просто не нравилось, что в его саду такое оживленное движение, а может, ему не хотелось, чтобы хозяину наставляли рога.
   Но если верить Катеру — а он вряд ли солгал бы по такому поводу, — то Серена встречалась с Чарльзом Фернклифом здесь в саду, и уже не однажды! Ну и какое подходящее объяснение можно придумать этому?

Глава 19

   Как ни ломал Френсис голову, придумать достойное и удобоваримое объяснение поведения Серены он так и не сумел.
   Ему страшно хотелось немедленно пойти к ней и бросить обманщице обвинение прямо в лицо, но он боялся сделать и сказать больше того, на что имел право. Он бы с удовольствием выпорол эту лгунью.
   Как бы ему хотелось выложить все начистоту Николасу, но он не делился с другом своими переживаниями раньше, и что-то удерживало его и сейчас. Ведь это все равно не изменит того факта, что они с Сереной муж и жена. И ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах друзей простодушным дурачком, которого обвели вокруг пальца.
   А чьего ребенка она вынашивает?
   Френсис ушел в свой кабинет и рухнул на стул. Он проследит за ней и добьется, чтобы она вела себя прилично в дальнейшем. Он все это сумеет пережить, если только будет уверен, что ребенок от него.
   Однажды Френсис поверил в это. И мог поклясться, что Серена не способна на лицемерие. Но правда ли это или воздействие колдовских чар?
   Френсис припомнил, как она аккуратно выложила, что сделали бы Олбрайты с теми рисунками, — план действий, который никогда бы не пришел ему в голову.
   А ведь она тоже Олбрайт.
   Они не могут и дальше жить так же! Он докопается до истины и выложит ее Серене. Возможно, им все же удастся найти какой-то способ продолжить совместное существование.
   Но сначала он должен разыскать Фернклифа и пресечь его игры. Если он к тому же обнаружит, кто отец ребенка Серены, то вообще все будет отлично.
   Затем ему надо что-то предпринять против Олбрайтов. Он пошлет им резкую записку — пусть не трудятся появляться сегодня в саду, Френсис сам свяжется с ними завтра.
   Если они и правда затеяли получить десять тысяч фунтов, то скоро поймут, что денег им не добиться никогда. А если не прекратят свои домогательства, он просто изничтожит их. Они и так уже якшались с отбросами общества. А если Френсис и Шалопаи решительно выступят против них, то им навсегда заказана приличная компания, а двери приличных заведений закроются у них перед носом.
   А если Том и тогда не угомонится, то Френсис бросит ему вызов и изувечит. И это доставит ему неописуемое удовольствие.
   А вдруг Олбрайты начнут отрицать шантаж? Не попытается ли Серена в таком случае самостоятельно добыть денег для своего любовника. Для человека, который может быть ее любовником…
   Если только Фернклиф сам не шантажирует ее, с неожиданной надеждой подумал он. Это счастливая мысль.
   Но какая же ее тайна может стоить десять тысяч?
   Френсис опустил голову на руки и застонал. Он точно сойдет с ума. В дверь постучали, и вошла его мать.
   — Что-то случилось, дорогой?
   — Ничего особенного, мама. Ты что-то хотела?
   — Только еще раз напомнить, что завтра рано утром уезжаю в Торп. У тебя нет никаких поручений ко мне?
   — Нет, спасибо. Через несколько недель мы с Сереной к тебе присоединимся и будем там до тех пор, пока не родится ребенок.
   — Конечно. Это может быть наследник, и он должен появиться на свет в родовом поместье.
   — Согласен.
   — Френсис, — обеспокоенно произнесла мать, — мне кажется, что вы с Сереной переживаете трудный период. Я хотела бы напомнить тебе, что честность — самое лучшее средство решения всех проблем, а скрытность и обман приведут только к большим неладам и несчастью.
   — Ты всегда говорила именно это, мама.
   Она вздохнула.
   — Я на своем опыте знаю, как нелегко порой быть честным.
   Френсис был поражен, что мать сошла со своего пьедестала, пусть и для того, чтобы поддержать сына.
   — Да, это нелегко, мама. Я даже не уверен, что такое поведение всегда мудрое. Порой правда бывает очень горькой!
   — Ты так думаешь?
   — Да.
   — Но что произойдет с недомолвками и ложью спустя какое-то время? Наверняка они разрастутся и пустят корни.
   — Не знаю, — вздохнул Френсис. — Я просто не знаю.
   Мать подошла к нему и обняла его.
   — Мне очень нравится твоя жена, Френсис. Она совсем не такая, какую бы я сама выбрала для тебя, но у нее доброе сердце и завидное мужество. Не позволяй глупости и гордости встать между вами.
   Мать поцеловала его в щеку и ушла.
   Глупость и гордость. Вряд ли это относилось к переживаемому им глубочайшему обману, но его обрадовало, что мать оттаяла. Если ему удастся хоть что-то спасти в своем браке, то была надежда на нормальные отношения.
   И она была права. Он должен знать истину во благо своей семьи! Френсис оставил записку, что вернется к ужину в семь вечера, и вышел на охоту за Фернклифом.
   Подходя ко дворцу Белкрейвенов, он встретил Люсьена, идущего к Николасу, и пошел с ним туда. Там они застали Хэла и Стива, этот дом не постеснялась навестить и Бланш.
   Она разочарованно произнесла:
   — А где же твоя жена? Я так хочу познакомиться с ней.
   — Тогда зайди к нам.
   — Френсис, ну будь же хоть ты разумен. Ты так стараешься скрыть прошлое бедняжки, к чему тебе столь сомнительная особа, как я?
   — Ты можешь спасти свою репутацию, — вмешался Хэл, — если согласишься выйти за меня замуж.
   — Ерунда, — ответила Бланш.
   — И тогда бы ты смогла навещать дома своих респектабельных друзей.
   — Очень сомневаюсь. Мать Френсиса, к примеру, никогда бы не приняла меня.
   — Она потихоньку оттаивает, — заметил Френсис. — Мне кажется, тебе следует выйти замуж за Хэла.
   — Мы все так считаем, — сказал Николас. — Но бедняжка Бланш слишком дорожит своей свободой.
   Бланш бросила на него негодующий взгляд, но Френсис был приятно удивлен. Николас отмалчивался, глядя на тщетные попытки Хэла привести Бланш к алтарю. Но если уж он примется за это дело, то результат не замедлит сказаться!
   Однако внимание Николаса обратилось на самого Френсиса.
   — Почему ты не рассказал мне, что братья Серены вымогают у тебя деньги?
   — У нее, — поправил его Френсис. — А как ты узнал?
   — Она поделилась этим с Элеонорой.
   — Интересно, с чего бы это?
   — Серена пыталась объяснить мне, почему не сходит с ума от счастья. Боюсь, что я начала восхвалять тебя до небес.
   — А она не нашла никаких причин для счастья.
   — Да нет же, — мягко возразила Элеонора. — Серена знает, что имеет уйму причин радоваться, но как ей выбросить из головы эти угрозы и проблемы? Было бы настоящим благом избавиться от них.
   — Именно это я и задумал, — быстро вмешался Френсис. — Я твердо решил разыскать Фернклифа и хорошенько попугать Олбрайтов.
   Он по-прежнему промолчал о своих подозрениях насчет Серены.
   — Отлично. Фернклиф живет там же, где и Симмонс, — произнес Николас.
   Френсис так и сел.
   — Откуда вы это знаете?
   — Подослал к Симмонсу Стива. Неужели ты не помнишь, что этот тиран всегда выделял Стива? И он, конечно, прямо растаял от его визита и рассказал, что Фернклифа как раз не бло в тот день, когда вы ворвались с пистолетом к нему, Симмонсу. Ну, а уж он предупредил Фернклифа, чтобы тот не возвращался вечером. Кстати, и Фернклиф, и Симмонс убеждены, что вы готовы совершить насилие.
   — Вполне возможно. А чего он ожидает, когда досаждает женщинам моей семьи ?
   Тут вмешался Стефен Болл.
   — Симмонс по, крайней мере считает Фернклифа невинной жертвой. Симмонс не знает подробностей, но уверен, что произошло недоразумение, и именно по твоей вине. Теперь он полностью утвердился во мнении, что Шалопаи — разбойники с большой дороги. Мне прочли целую лекцию на тему «О человеке судят по его друзьям». — И, сморщившись, добавил:
   — На греческом.
   — По моей вине? Да я даже ни разу не встречался с ним!
   Николас сказал:
   — Если Фернклиф действительно занимался шантажом, то он не доложил об этом старому другу и коллеге. В любом случае мы снова ищем иголку в стоге сена.
   Френсис знал, что должен был сообщить им о привычке Фернклифа заглядывать к нему в сад, но сдержался. Шалопаи уже приняли Серену и ее заботы близко к сердцу, он не станет раскрывать им глаза на ее двуличие, если его не вынудят к этому.
   — Ну, — обратился Николас к Френсису, — что ты надумал сотворить с Олбрайтами?
   — В душе я призываю на их головы все муки ада. Но есть, наверно, предел тому, что я могу совершить по отношению к родственникам жены. Вероятно, достаточно просто напугать их потерей статуса и собственного положения в обществе, и они дрогнут. А я собираюсь застращать их основательно и немедленно.
   — Кажется, неплохой план. Почему бы вам с Люсьеном не сделать это вместе? Вдвоем вы олицетворяете собой несокрушимое величие общественного положения. Мы задавим их. Вы совершенно не подходили для устрашения Симмонса, но для Олбрайтов — как раз то, что надо. Они остановились в таверне «Скипетр», кстати. Поскольку они не скрываются под чужим именем, то их легко было обнаружить.

* * *

   Вдовствующая леди Мидлторп договорилась поужинать со своей сестрой и княгиней Кол. Пришло время распутать паутину лжи, сплетенную ей самой, и она надеялась на помощь этих почтенных дам. Ей становилось плохо, как только она думала о том, что придется открыться сестре и ее подруге, но трусить больше нельзя.
   Корделия рассчитывала на совет и возможную поддержку, но в основном собиралась устроить генеральную репетицию своего признания в содеянном — в довольно гнусной лжи, если честно признаться, сыну и любовнику.
   И, естественно, она отправилась на ужин, не чувствуя никакого аппетита.
   Оставшись одна в своей спальне на Хертфорд-стрит, Серена поставила несчастный крокус в вазу, и цветок мгновенно занял все ее мысли. Жаль, что цветок так помялся, и все же было нечто волнующее в том, как ее муж уверенно держал пистолет и целился. Возбуждение все еще не прошло, ускоряя биение сердца, а кроме того, заставляя чутко прислушиваться к любому звуку, предполагая, что он вернулся домой.
   Ей так хотелось знать, что Френсис в действительности испытывает к ней. Соглашаясь на этот брак, она надеялась хотя бы на уважение и доброе отношение. Теперь же она жаждала большего.
   Жизнь с хорошо воспитанным и порядочным мужчиной осложнялась временами тем, что трудно было определить, когда видишь просто вежливость, а когда эмоции. Он всегда был вежлив, но стоило ему спрятаться за своим ледяным барьером, как Серена недоумевала и сомневалась, нравится ли ему вообще, не говоря уже о любви.
   Если бы им только не пришлось сразу же окунуться в столь активную светскую жизнь! Понятно, что это было неизбежно, однако это сразу же подразумевало, что они очень мало времени будут проводить наедине. Как тут узнаешь друг друга? Не в постели же, хотя и в постели они побыли вместе на удивление мало, им просто необходимы беседы днем, обмен впечатлениями. Неудивительно, что в последнее время стала популярна идея медовых месяцев. Побыть вдвоем, получше узнать друг друга — это звучало восхитительно.
   Сегодня вечером им хотя бы удастся поужинать наедине. Может быть, даже удастся стать ближе, роднее.
   Она задумалась, что бы такое надеть к ужину — покрасивее, как для выхода в свет, или по-домашнему, ей хотелось создать особое настроение за столом. И тут ей принесли пакет.
   Серена тотчас же узнала корявый почерк старшего брата, и ей сразу же захотелось бросить пакет в огонь. Однако она не решилась. В пакете, похоже, находилась небольшая коробочка, что же это?
   Она взломала печать. Письмо было обернуто вокруг серебряной табакерки. Она узнала ее, когда-то эта вещица принадлежала Мэтью Ривертону, но Серена никак не могла понять, с чего Тому вздумалось прислать ее. Ведь она же стоила по меньшей мере несколько гиней.
   Серена заподозрила подвох и с тяжелым сердцем осторожно приподняла крышку. Табакерка была пуста, и даже запах давным-давно выветрился. Серена уставилась в пустую коробочку, силясь понять, что бы это значило, и тут заметила кое-что на внутренней стороне крышки.
   Боже всемилостивый!
   Табакерку украшала злополучная миниатюра одного из наиболее гнусных изображений Серены.
   Она скривилась от отвращения и гадливости — теперь ей стало понятно, почему Мэтью так гаденько улыбался, набирая щепотку нюхательного табака!
   Если на свете существует хоть какая-то справедливость, то он просто обязан сейчас медленно поджариваться в языках адского пламени!
   Она припомнила, как создавался эскиз. По просьбе художника она легла на софу, а голову подперла руками. Рисунок получился очаровательный — молоденькая девушка, погруженная в мечты.
   На этой миниатюре она была полностью обнажена, на ней осталось лишь несколько драгоценностей, но из тех, которые принадлежали лично ей. Софу укоротили так, что коленями Серена упиралась в пол, а сзади к ней пристроился мужчина. В руке он держал плеть, и следы на спине говорили, что он недавно бил ее. Она — нет, изображенная на миниатюре женщина с ее лицом — мечтательно улыбалась, словно полностью одобряла происходящее.
   Серена мгновенно выцарапала бумагу из-под крышки и швырнула в огонь. Бумажка тотчас вспыхнула и улетела вверх по дымоходу, но ужас Серены не проходил, камнем ложась на сердце. Что будет, если подобные рисунки увидит свет?
   Схватив письмо, она пробежала его глазами.
 
   "Серри, ты, кажется, забыла, что тебе грозит? Надеюсь, эта вещичка поможет тебе освежить память. Уничтожь ее, если захочешь, у нас их много, как ты знаешь. Но было бы жаль. Твой супруг вполне может захотеть получить такой подарок. Я довел до полного изнеможения двух шлюх, когда еще раз просмотрел все эти чудные картинки.
   Ну почему бы тебе не внять голосу разума? Давай начнем с драгоценностей. Принеси их мне в таверну «Скипетр» на площади Краун, и я возвращу тебе половину рисунков. Довольно дешево, я считаю.
   Если ты не заплатишь до шести вечера сегодня, первые картинки отправятся к моему знакомому печатнику. Он загорелся идеей опубликовать их в виде гравюр".
 
   Серена швырнула и письмо в огонь камина, но угроза-то осталась. Помилуй Господи, да ведь уже почти пять вечера!
   Ей срочно нужен Френсис. Где же он?
   Почему, ради всех святых, он не сказал ей, куда идет?
   Почему он ничего не сказал ей о своих планах насчет братьев? Что он собирается предпринять? Наверняка он просто решил игнорировать наглецов — и вот результат!
   Она позвонила слуге и быстро написала записку, чтобы Френсис срочно возвратился домой. Она отправила посыльного с запиской во дворец Белкрейвенов, решив, что он там.
   Серена молча шагала по комнате, проклиная все на свете. Где же Френсис?
   Через пятнадцать минут слуга возвратился и сообщил, что ему не удалось найти виконта. Он предложил пройтись по клубам Френсиса, но Серена отослала его прочь. Поиски могут затянуться, а у нее осталось меньше часа.
   Когда слуга ушел, до Серены дошло, что название «Скипетр» кажется ей знакомым. Да ведь там остановился и Чарльз Фернклиф под именем мистера Ло-удена. И это сподвигло ее тотчас же разработать план.
   Она постарается выкрасть рисунки, но на всякий случай она возьмет и свои драгоценности, если все же придется расплачиваться, чтобы предотвратить катастрофу.
   Она побежала к себе в комнату, схватила сумочку с украшениями и надела накидку с соболем. Но как ей, ради Бога, попасть в таверну «Скипетр»? На улице уже стемнело.
   Она спустилась вниз и велела Дибберту найти для нее дрожки.
   — Конечно, миледи. Вам понадобится слуга, миледи?
   Эта вопросительная фраза больше напоминала приказ.
   — Да, пожалуй.
   Слуга, впрочем, неплохая идея. У Френсиса их было двое, и она с удовлетворением отметила, что сопровождать ее отправляется более сильный и рослый из них. Какая жалость, что нельзя попросить его захватить оружие, но это, наверно, вызовет переполох.
   Уже было совсем темно, когда она ехала по улицам в тряской коляске, и Серена порадовалась газовым фонарям, освещавшим почти всю эту часть города. Вряд ли что-либо ужасное может случиться на хорошо освещенных улицах. «Скипетр», как выяснилось, находился совсем неподалеку от их дома, среди респектабельных особняков. Худшие из ее страхов исчезли. Она вошла в полную народа таверну, сопровождаемая слугой, и спросила мистера Лоудена.
   Служанка указала ей восьмой номер на первом этаже. Серена велела слуге подождать ее в холле и направилась к лестнице. Но немедленно остановилась, услышав знакомый голос.
   Вилл.
   В людской? Что он там делает?
   Серена крадучись подошла к двери и заглянула в большую комнату с низким потолком. В душном помещении, пропитанном запахом пива, плавали клубы сигаретного дыма, и Серена с трудом разглядела Вилла у стойки с кружкой пива. Он оживленно болтал с кем-то. Может быть, и Том тоже здесь? Для ее плана это было бы великолепно… Но Тома не было видно. Скорее всего он сидит в своей комнате и ждет ее.
   Поскольку здесь, видимо, было не принято провожать гостей в номера, она остановила пробегающего посыльного и спросила, какой номер занимают сэр Томас Олбрайт и его брат.
   — Одиннадцатый и двенадцатый номера, мадам.
   Серена поднялась по лестнице, размышляя, хорошо ли то, что Вилл пока находится в людской. Конечно, Вилл не шел ни в какое сравнение с Томом, но все же лучше, если он не будет путаться под ногами и мешать ее планам.
   Серена постучала в двери номера восемь.
   Мистер Фернклиф осторожно приоткрыл дверь.
   Когда он увидел, кто перед ним, глаза его округлились от неожиданности. Серена быстро проскользнула в его номер, боясь, что кто-нибудь заметит ее.
   — Леди Мидлторп, что, ради Бргд, вы тут делаете?
   Серена с беспокойством огляделась. Из своего весьма скудного опыта она знала, что люди, останавливаясь в гостинице, заказывали спальню и салон, который обычно служил столовой. Фернклиф, вероятно из соображений экономии, не сделал этого.
   Она находилась прямо в его спальне.
   Но она тут же решительно отбросила эту мысль.
   — Я пришла просить вашей помощи, мистер Фернклиф. Если вы поможете мне, я приложу все усилия, чтобы вы поженились с Корделией.
   — Сильная приманка, — сказал Фернклиф подозрительно. — И что же я должен сделать?
   Серена беспокойно зашагала по комнате, подстегиваемая страхом и возбуждением от того, что наконец-то на что-то решилась.
   — Здесь остановились мои братья. У них есть рисунки, которые я хотела бы уничтожить. Мне надо найти способ выкрасть их до половины седьмого.
   Он был изумлен, ну да Бог с ним. Он вытащил часы.
   — Уже половина шестого, леди Мидлторп! Кроме того, этим делом должен заниматься ваш муж.
   Серена и не подумала, что он до такой степени приверженец условностей.
   — Возможно, мистер Фернклиф, но его нет дома, и я не смогла его отыскать. Так вы поможете мне?
   Фернклиф поднял руки вверх.
   — Моя дорогая леди, я согласен помочь, но я не авантюрист. Как же нам совершить это дерзкое ограбление?
   Она-то надеялась, что он подскажет ей какую-нибудь идею, но, видимо, от него этого не дождешься. Значит, план должна разработать она сама.
   — Мои братья заняли одиннадцатый и двенадцатый номера. Вы, случайно, не знаете, это две спальни или спальня и салон?
   — Почти наверняка спальня и салон. Зачем им две спальни?
   Что ж, по крайней мере хоть какая-то польза от мужчины.
   — Отлично. Сейчас мой брат Вилл находится в людской. Полагаю, что Том ждет меня в салоне. Нам надо выманить его из комнаты, чтобы я могла проскользнуть туда и забрать рисунки.
   — Боже праведный! Да мы оба попадем в каталажку!
   — Помолимся, чтобы этого не случилось. Я надеюсь предотвратить скандал, а не впутываться в новый.
   Фернклиф покачал головой.
   — У вас есть план, как выманить брата из комнаты?
   — Нет, — призналась Серена.
   — А если до половины седьмого у вас так ничего и не получится?
   — Мне придется заплатить им и таким образом купить день отсрочки. У меня с собой деньги, но я не хотела бы давать им ничего. Может быть, поднять крик, что здесь пожар?
   — Нет, — твердо возразил Фернклиф. — Весьма вероятно, что в панике пострадают люди.
   Серена опять зашагала по комнате.
   — Но я должна что-то предпринять!
   — Что могло бы выманить вашего брата из комнаты?
   Серена подумала.
   — Том по-своему любит Вилла и старается защищать его. Что, если Вилл попал в беду?
   — В драку? Моя дорогая леди, я не стану затевать кулачный бой даже ради вас.
   Серена внимательно посмотрела на него:
   — А ради Корделии?
   Он простонал.
   — Нет, даже ради нее. Я ненавижу насилие, леди Мидлторп, иначе я давно бы встретился с вашим мужем и хорошенько отдубасил его!
   — Вам бы это не удалось, — заявила Серена, — он бы просто не допустил этого.
   Он хотел было промолчать, но вдруг выпалил:
   — Давайте не будем опускаться до детских ссор!
   Серена бросила на своего все усложняющего сообщника гневный взгляд.
   — Думаю, вы не заслуживаете Корделии. У вас вместо сердца какой-то пудинг.
   Серена вздохнула и принялась размышлять, как же выполнить задуманное, не вызывая кровопролития.
   — Нам вовсе и не нужно затевать драку. Если сказать Тому, что Вилл напился и ввязался в драку, он должен будет начать действовать, не так ли?
   — А передать новость придется мне, да? На каком основании? Ведь я не знаю ни того, ни другого.
   — Перестаньте же наконец создавать искусственные препятствия! Том же не знает об этом! Главное, что он сделает с папкой, когда пойдет вниз?
   — По всей вероятности, захватит с собой, так что ваш план сорвется сразу же.
   — Нет, он не сделает этого. Она большая и квадратная. Он либо просто оставит ее, либо предварительно спрячет. А у меня будет лишь несколько секунд на поиски…
   — Я очень сомневаюсь, что этот план сработает, — сказал Фернклиф с явным облегчением.
   — Сработает, — с горячностью заявила Серена. — Я заставлю его сработать. Что, если я уже буду в спальне, когда вы сообщите Тому новости? Мне удастся подсмотреть через смежную дверь, где он ее спрячет.
   — Боже всемогущий! Что за идиотский план! А если дверь закрыта?
   — Я открою ее!
   — А если она заскрипит?
   — А что, если на нас обрушится небо? Мистер Фернклиф, я в отчаянии! И ваше участие — та цена, какую я требую за содействие в вашем браке с Корделией. Прекратите упрямиться.
   Фернклиф недовольно посмотрел на нее.
   — Не исключена и такая ситуация: он решит спрятать папку в спальне.
   — Я спрячусь за портьерами! — разгневанно заявила Серена. — Я не знаю, что я сделаю, но это наш лучший шанс.
   Она заметила, что ее доводы отнюдь не убедили его.
   — Мой дорогой сэр, — сказала она жалобно, — результаты сегодняшней неудачи могут быть катастрофическими, уверяю вас.
   Он вздохнул.
   — Ну хорошо, леди Мидлторп. Хотя у меня такое чувство, что я очень скоро пожалею обо всем этом. Как мы будем действовать?
   Она открыла дверь и выглянула. Узкий коридор с дверями по обеим сторонам был пуст, хотя и раздавался шум: обрывки разговоров в комнатах, громкие крики и смех снизу, звон посуды на кухне.
   Двери располагались по порядку, так что номера 11 и 12 были в конце коридора. Интересно, какой же номер — спальня, а какой — салон?
   Она снова закрыла дверь.