Бейкер Кейдж. Наковальня мира

   Лорд Эрменвир заерзал в кресле.
   — Не совсем. Дело в том, что он сделал формальное заявление о намерении вызвать меня на дуэль. Из бесчисленных законов братства он выбрал тот, который позволит ему занять мою должность, если он одержит победу в честном поединке. Разумеется, для этого ему сначала придется отыскать меня, — добавил лорд, хихикая.
   — Значит, вы решили спрятаться здесь?
   — Именно так, — ответил лорд Эрменвир. — Лучшего места не найти! Маги — антиобщественные существа, потому что считают себя умнее других, так где же еще мне прятаться, как не посреди мирской толпы, которую этот господин так презирает? Подобные дуэли обычно происходят в древних развалинах или на горных вершинах, или еще в каком-нибудь столь же романтическом месте. Маг не унизится до демонстрации своей магической силы на главной улице Салеша, только не он!
   — Ты даже не прикоснулся к пиву, — сказал Смит, повернувшись к Ивострелу, — не пьешь?
   — Алкоголь — нет, — ответил йендри, отодвигая от себя стакан. — Пожалуйста, угощайтесь.
   — Спасибо. — Смит сделал изрядный глоток, прежде чем задать лорду очередной вопрос: — Вы не пытались откупиться от своего недруга?
   — Это первое, что я предпринял, когда увидел, как он к этому относится, — признался лорд Эрменвир. Ликования в его голосе заметно поубавилось. — «Послушай, — сказал я ему, — забирай себе эту должность, мне она не нужна. Становись Славным рабом Шаратриона, если для тебя это так важно!» Но он настаивает на том, что эту должность необходимо оросить кровью. Моей кровью, с огорчением должен заметить.
   — А что… — Смит украдкой огляделся, — по этому поводу думает ваш отец?
   Все четверо телохранителей тут же почтительно распластались на полу, расплескав напитки.
   — От него никакой пользы, — с горечью ответил лорд Эрменвир. — Он заявил, что его сын должен быть в состоянии изрубить на куски третьесортного торговца приворотным зельем вроде Шлепохлюпа и что мне уже пора встать на ноги и вести себя как мужчина и так далее и до бесконечности. Я ответил ему: «Я ненавижу тебя, отец» — и убежал из дома. И вот я здесь.
   — Хозяин, вы не должны говорить о Хозяине Хозяев в таком тоне, — кротко пожурил лорда Режь.
   — Наш господин уверен, что его благородный отпрыск способен привести своих врагов к быстрой и ужасной смерти с последующими изощренными вечными муками.
   — Замолчи и следи за дверью, — огрызнулся лорд Эрменвир.
   — Так вы пришли сюда не для того, чтобы просить меня убить этого человека? — осторожно поинтересовался Смит.
   — Тебя? Конечно же нет! — Лорд Эрменвир издал короткий смешок. — Дружище Смит, ты, насколько я могу судить, мастер своего дела, я хочу сказать бывшего дела, но Шлепохлюп все-таки маг! Это не по твоей части. Нет. Все, о чем я тебя прошу, — это сохранить в тайне мое пребывание здесь. Я собираюсь прятаться в своем номере, пока проблема не исчезнет сама собой. Ты только присылай мне наверх еду и девочек, а если сочная малышка Горицвет согласится снабжать меня свежими новостями и бегать за лекарствами, я буду чувствовать себя просто превосходно. И если тебе удастся каждые два дня находить парочку овечек для моих ребят, буду весьма признателен, — добавил он.
   — И когда, вы думаете, минует эта гроза? Говорят, что у магов хорошая память, — сказал Смит.
   — В конце концов он вынужден будет смириться, — заверил его лорд Эрменвир. — Не беспокойся. Дело не дойдет до сражения и трупов, разбросанных по чистому полу твоей гостиницы.
   — А ты сможешь позаботиться о здоровье лорда? — спросил Смит у Ивострела.
   — Если это вообще возможно, — вставил лорд Эрменвир.
   — Я исполняю волю Неутомимой Матери, — ответил Ивострел, склонив голову. — И, если потребуется, умру, чтобы защитить Ее ребенка.
   — Я не ребенок. Я просто несовершеннолетний плейбой, и нет никакой надобности устраивать из этого спектакль, — в запальчивости выкрикнул лорд Эрменвир. — У нас просто приятные и очень скромные каникулы у моря.
   — В таком случае все в порядке, — заметил Смит, осушив второй стакан. — В гостиницу вскоре должна прибыть санитарно-техническая инспекция, и совсем нежелательно, чтобы какая-нибудь неожиданная неприятность испортила все дело.
   — Но что может случиться? — беззаботно спросил лорд Эрменвир, поднимая стакан.
   Смит только укоризненно покачал головой, наблюдая, как лорд заглатывает напиток.
   Смит всегда считал, что кротким небесным существам, обретающим плоть с целью уничтожить зло в этом мире, хорошо известно, как исполнить свое божественное предназначение; однако, должно быть, есть лучший способ осуществить это, чем, отыскав Повелителя Тьмы, женить его на себе и заставлять во всем поступать подобающим образом. А, кроме того, произвести на свет множество слабохарактерных и враждующих между собой детей.
   По крайней мере, лорд Эрменвир был только наполовину демоном. Может быть, даже на четверть.
 
   К вечеру в гостинице не осталось свободных номеров, ресторан тоже был забит до отказа, особенно обеденная терраса с видом на море, поскольку по традиции Фестиваль должен был начаться с грандиозного фейерверка.
   Согласно логике необузданных любовных игр, призванных прославить исконный союз Прародителей, фейерверк следовало проводить в конце Фестиваля, но к тому времени жители Салеша настолько утомляются и страдают от похмелья, что уже не в состоянии оценить чудеса пиротехники.
   Гости в карнавальных костюмах и масках издавали восторженные крики и громко аплодировали, когда яркие ракеты взлетали вверх, взрываясь букетами алого и изумрудного огня, а затем опускались в море, освещенное лучами заходящего солнца. Корабли, стоящие в гавани, украсили свой такелаж фонарями и выстреливали зарядами цветной бумаги из палубных пушек, оставляя на набережной россыпи серпантина и конфетти. Весельные лодочки скользили по черной воде гавани, иногда сталкиваясь между собой и обмениваясь разгоряченными пассажирами.
   На салешском городском пирсе музыканты, которых с трудом можно было расслышать в таком шуме, исполняли фривольные песенки, страстно желая соблазнить тех, кто еще не нашел себе пару и не скрылся в Домах Удовольствия. Ночь была слишком теплой для весны, ранние, бледные цветы наполняли воздух таким ароматом, что лишь немногие смогли устоять и не предаться всеобщему ликованию.
   — Куда запропастилась вся наша прислуга? — поинтересовался Смит, сгибаясь под тяжестью огромного подноса, на котором покоился величественный морской дракон.
   Стоило Смиту выйти на середину обеденной террасы, как тут же со всех сторон послышались восхищенные возгласы гостей, пораженных сверкающей чешуей и злобно смотрящими золотистыми глазами кулинарного чуда.
   — Прислуга? — хмуро переспросил Тигель. — Развлекается где-то в кустах, а ты как думал?
   Носильщик забрал у Смита поднос и с натянутой улыбкой профессионального борца поднял его высоко над головой, вызвав одобрительные возгласы присутствующих, а затем опустил дракона, собираясь продолжить работу с ним разделочным ножом.
   — У нас сегодня должно быть много народу! Где Горицвет? — не унимался Смит.
   — Она убежала вся в слезах, — вполголоса сообщил Тигель, отрезая первый слоистый кусок драконогусеутки и протягивая его даме, на которой не было ничего, если не считать мелких блесток и трех больших искусственных сапфиров.
   — Что-о?
   — Я спросил ее, в чем дело. Горицвет не ответила. Но я видел, как она беседовала с этим доктором, — бормотал Тигель, отрезая очередной кусок и с угрюмым видом поглядывая на Смита. — Если этот мерзкий зеленюк обидел нашу девочку, мы с ребятами сбросим его с утеса. Так и передай своему лорду.
   — Проклятье! — Смит резко повернулся и бросил взгляд на освещенные окна гостиницы.
   Лорд Эрменвир, подобно большинству постояльцев, сидел на балконе, любуясь праздничным фейерверком. Режь и Бей стояли по одну сторону от его кресла, Дави и Хватай — по другую. Место за спиной лорда занимал Аглилав Ивострел. Тревожный взгляд доктора был устремлен на террасу. Очевидно, он высматривал кого-то в толпе.
   — Смит! — протрубила госпожа Смит, с величием судна, плывущего на всех парусах, пересекая террасу, в руках у нее был поднос с пятиярусным тортом, — твое присутствие требуется в холле. — Подойдя поближе, повариха добавила: — Это господин Поперек, представитель городской власти. Я уже распорядилась, чтобы ему предложили напитки.
   Смит испытал смешанное чувство раздражения и облегчения: конечно, едва ли можно было бы выбрать худшее время для проведения инспекции, но Поперек слыл неплохим парнем, к тому же охотно брал взятки. Смит с трудом сумел увернуться от Горна, который летел с каким-то блюдом, изрыгавшим языки пламени и брызги фруктового соуса, и слегка задержался, чтобы пригрозить молодой парочке слуг немедленной смертью, если те не выползут из-за стойки и не займутся работой. Затем хозяин гостиницы расправил свой камзол, пригладил волосы и направился в холл, изо всех сил стараясь казаться уверенным и беззаботным.
   — Смит! — приветствовал его Поперек, поднимая свой бокал и отвлекаясь от бесцеремонной проверки регистрационной книги. — Приятных совокуплений. Думал, что оторву вас от какой-нибудь сильфиды.
   — И вам того же, — сердечно отозвался Смит, обращая внимание на то, что Поперек облачен в форму, а не в праздничный карнавальный костюм. — Какие могут быть развлечения, когда приходится обслуживать оргию? У вас полный бокал? Не хотите ли пообедать? На террасе подают морского дракона, и он заканчивается очень быстро.
   — Прежде всего — дело, — с явным сожалением отозвался Поперек. — Небольшая внезапная проверка. Но я надеюсь, что в первоклассном заведении, подобном вашему, все сделано как надо.
   — Пройдите и посмотрите сами, — предложил Смит, пропуская инспектора вперед. — А что вы пьете? «Серебряный куст»? Давайте прихватим бутылочку, когда будем проходить через бар.
   Инспекция была довольно поверхностной и проходила вполне успешно. Не было обнаружено никаких технических неполадок или нарушений свода законов Салеша, касающихся наводнений и пожаров. Поперек остался доволен и ограничил осмотр верхнего этажа простой прогулкой по коридору. Затем Поперек и Смит отправились на кухню. К тому времени они успели выпить полбутылки «Серебряного куста», а некоторые из гостей на обеденной террасе уже извивались в воспламененной Фестивалем страсти.
   — Вы, конечно же, должны проверить канализационную систему, — настаивал Смит, открывая дверь в заднее помещение.
   Поперек с готовностью последовал за ним, Смит эффектным жестом отбросил крышку люка:
   — Взгляните на это!
   — Невероятно! Вы смогли ее прочистить? — Поперек был в восхищении. Он взял лампу и опустил ее в трубу, чтобы получше рассмотреть. Вместе с журчанием воды из глубины донеслись звуки явно эротического происхождения. — Прекрасно! А ведь это старая труба. Согласно городским архивам, здание было построено во времена правителя Кашлара.
   — В-верно, — подтвердил Смит, в очередной раз наполняя бокал Поперека и делая добрый глоток из бутылки. — Но в те времена строили основательно.
   Где-то совсем рядом задыхающийся хрип перешел в крик экстаза.
   — В самом деле? — Поперек вновь приложился к стакану. — Но в чем же ваш секрет?
   — А-а!.. — Смит победно поднял вверх указательный палец. — «Пенящееся чудо Медночиста». Видите? — Он махнул рукой вдоль стены, где стояли бочки с химикалиями.
   — Замечательное средство, — сказал Поперек и наклонился поближе, чтобы прочитать предупреждение.
   Сквозь хихиканье и стоны, доносящиеся со всех сторон, Смит услышал, как кто-то быстро бежит через кухню, и заподозрил неладное. Дверь широко распахнулась, на пороге стоял охваченный паникой Винт.
   — Начальник, кто-то неожиданно умер во втором… — Поперек резко выпрямился и обернулся. Заметив его, Винт поморщился. — …во втором номере, — договорил он с несчастным видом.
   — Вот как? — ехидно произнес Поперек, невероятно быстро протрезвев. — Полагаю, мне как представителю городской власти следует пойти и посмотреть, не так ли?
   Смит заскрипел зубами. Они направились вверх по лестнице.
   — Он заказал обед в номер, — объяснял по дороге Винт. — Но никого не позвал, чтобы унести посуду. Я поднялся узнать, в чем дело, но на мой стук никто не ответил. Когда я наконец решился войти, в комнате было темно: огонь в камине почти догорел, только с улицы долетали вспышки света. И тут я увидел его.
   Смит осторожно открыл дверь и вошел внутрь в сопровождении Поперека и Винта.
   — Господин Меднорез? — с надеждой окликнул он постояльца.
   Но фигура, вырисовывающаяся на фоне окна, была ужасающе неподвижна. Поперек тихонько выругался и, найдя лампу, зажег ее.
   Шарплин Меднорез сидел за письменным столом, откинувшись на спинку стула. Воротничок его рубашки был расстегнут, несчастный уставился в потолок, выпучив глаза и открыв рот, словно заметил страшного паука и собирался закричать от ужаса.
   На обеденном столе стояла неубранная посуда с недоеденной пищей. Стул был опрокинут, салфетка валялась на полу, маленький столик лежал на боку, а курительные принадлежности, упавшие с него, рассыпались по ковру.
   — Это тот самый Шарплин Меднорез, не так ли? — спросил Поперек.
   — Я знаю только одного Меднореза, — простонал Смит, подходя к телу, чтобы пощупать пульс. Пульса не было.
   — Я видел его имя в регистрационной книге. Дорогой Смит, у вас проблемы, — заявил Поперек.
   — О боги, никаких признаков жизни. Господин Поперек, вы же понимаете, что наша еда здесь совершенно ни при чем.
   — Человек сел пообедать, — принялся рассуждать Поперек, изучая обеденный стол. — Сначала разделался с закусками. Съел все, кроме веточки петрушки. Выпил полстакана вина. Затем принялся за жареного угря — это ведь ваше фирменное блюдо, не так ли? Вдруг бедняга начинает чувствовать недомогание, задыхается. Он расстегивает воротничок, встает и идет к окну. Движения скованны. Натыкается на курительный столик и опрокидывает его, затем садится на стул, но силы оставляют несчастного, и он умирает, так и не успев открыть окно. Все выглядит именно так, вам не кажется?
   — Но с угрями все было в порядке, — запротестовал Смит. — На завтрак я сам съел… — Он неожиданно замолчал, заметив что-то на столе. Какое-то время Смит пристально разглядывал находку, затем лицо его просияло. — Господин Поперек, посмотрите сюда! Это вовсе не было пищевым отравлением!
   Поперек подошел и заглянул через плечо умершего. На визитке гостиницы «Панорама» были нацарапаны слова: «Меня убили, отомстите».
   — Ну что ж, это несколько меняет дело, — признал он.
   — Кто-то убил его, — сказал Смит. — И Меднорез потрудился сообщить нам об этом!
   Смит испытывал желание обнять покойника. Случайная смерть от пищевого отравления могла погубить репутацию гостиницы, но высококлассное убийство из мести, без сомнения, являлось хорошей рекламой.
   — Итак, кто-то убил его, — задумчиво повторил Поперек. — Бог свидетель, у него было много врагов. Может, яд добавили в вино? Или через окно влетела отравленная стрела? Это мог быть и маг, нанятый ради такого случая. Посмотрите на угли в камине. Зачем Меднорезу понадобился огонь в такую теплую ночь. Подозрительно. Может быть, злой дух дыма задушил его? Легко отделались, Смит.
   — Это уж точно. — Смит лучезарно улыбался трупу.
   — А вот мне предстоит еще многое сделать, — вздохнул Поперек. — Надо вызвать бригаду из морга, провести расследование и допросить всех, кто находился здесь этой проклятой ночью. Затем составить отчет в трех экземплярах и известить мстителей господина Меднореза, наверняка у него были наняты какие-нибудь ребята… а сейчас время Фестиваля, и я заказал кабинку на сегодняшний вечер в клубе «Черный занавес».
   — Но вы же не оставите это так? — поинтересовался Смит, чувствуя, к чему клонит Поперек.
   — Эта кабинка обошлась мне в целое состояние. К тому же моя дама придет в ярость, если мы не пойдем. Думаю, что оказываю вам услугу, Смит, — заключил Поперек.
   — Какую же?
   — Фестиваль в разгаре. Я сделаю вид, что этот злополучный инцидент еще не произошел, чтобы не пятнать доброе имя вашего заведения, договорились? Мы оба знаем, что это не было пищевым отравлением, но слухи все равно поползут, вы согласны со мной? А даже самые нелепые домыслы могут повлиять на наших чиновников. — Поперек покрутил в руках свой бокал и посмотрел Смиту в глаза. — У нас имеется труп знаменитого человека, и мы должны как-то решить эту проблему. Через два дня, когда закончится Фестиваль и все придет в норму, я вернусь. Вы представите мне труп и к этому моменту выясните, кто, где, когда, как и почему совершил это преступление. Мне останется только арестовать убийцу, если это возможно, и составить отчет. Я со своей стороны тут же выдам вам положительное заключение санитарно-технической инспекции. И все довольны, верно?
   — Верно, — согласился Смит, чувствуя, что попал в безвыходное положение.
   — В таком случае увидимся после Фестиваля, — заключил Поперек, допивая содержимое своего бокала. — Спасибо, — вежливо поблагодарил он, передавая бокал Смиту.
 
   Взяв с Винта клятву хранить молчание и отослав его вниз прислуживать гостям, Смит прикончил бутылку «Серебряного куста» и позволил себе произнести вслух все пришедшие на ум ругательства. Но поскольку это никак не способствовало продвижению дела, Смит решил приступить к более тщательному осмотру номера, в то время как с обеденной террасы продолжали доноситься отчетливые звуки полноценной оргии.
   Склонившись над столом, Смит принюхался, но не сумел обнаружить ничего подозрительного в остатках пищи. Тарелка для закусок, судя по запаху, некогда содержала морепродукты, и это все. Даже в вине пытливый нос Смита не почувствовал ничего странного. Никакого намека на «Пенящееся чудо Медночиста», чего так опасался новоиспеченный хозяин гостиницы.
   Смит оттащил тело Шарплина Меднореза к кровати, уложил его и осмотрел профессиональным взглядом, выискивая признаки умышленного убийства. Но не было ни крошечных дротиков, ни следов от укусов насекомых, ни ран, по крайней мере на открытых участках тела. Не было даже сыпи. Меднорез стал немного серым и слегка окоченел, но в остальном выглядел превосходно.
   Выпрямившись, Смит снова окинул взглядом комнату и заметил, что в камине все еще тлеют угольки. Он приблизился, стараясь соблюдать величайшую осторожность на случай, если там действительно притаился злой дух или что-нибудь другое, еще менее приятное, затем наклонился и заглянул внутрь. В следующий миг Смит схватил кочергу и выгреб из камина всю золу, но было слишком поздно. Бумага уже успела превратиться в пепел, осталось только несколько почерневших обрывков. Тихонько выругавшись, Смит собрал уцелевшие кусочки и отнес к столу, чтобы внимательно рассмотреть их при свете лампы. Какое-то письмо? Может быть, остатки свитков?
   Повертев обрывки в руках, Смит разложил их на столе и обнаружил, что на некоторых кусочках слова выведены старательной рукой библиотечного писца, на других торопливый почерк с наклоном влево превратил буквы в непонятные закорючки: так «ш» сделалась кораблем, плывущим на всех парусах, а «е» походило на зрачок, выпавший из глаза. Два разных почерка, и при этом никакого смысла. Только обрывки фраз: поездка… умолять… велика была его… неестественный… ужасная трагедия… внезапный гнев… они не могли сбежать.
   Лишь один клочок бумаги содержал хоть какой-то намек на разгадку. На нем было написано: К неутихающей скорби Дома Железочаров, он…
   Имя Железочаров показалось Смиту смутно знакомым. Он задумчиво сдвинул брови, уставившись на уцелевший обрывок. Дом Железочаров. Знатные и богатые люди. С ними был связан какой-то скандал. Когда же это было? Десять лет назад? Пятнадцать? Больше? Смит попытался вспомнить, где он жил, когда это имя было на слуху. Произошел какой-то инцидент, сын и наследник Железочаров умер. И это было даже не благопристойной вендеттой, а обыкновенной резней.
   Смит повернулся и вновь посмотрел на камин. На этот раз хозяин гостиницы заметил в кресле небольшой ларец для бумаг. Он был открыт. Смит быстро подошел и заглянул внутрь. Ларец оказался пуст на три четверти. Кто-то вытащил большую часть содержимого и сжег ее.
   — Шантаж, — вслух произнес Смит. Он испытующе посмотрел на Шарплина Меднореза. Закрыв ларец и сунув его под мышку, Смит вышел из номера и закрыл за собой дверь.
   Мертвец лежал на своей кровати, в ужасе уставившись в потолок. А за окном вздымались груди, покачивались бедра, трепетали ягодицы, языки отыскивали нектар, стройная Юность сбрасывала золотистые сандалии и переходила к делу. Жизнь пульсировала и извивалась восторженно, исступленно, самозабвенно, наслаждаясь всеми вообразимыми проявлениями одного действа. Но для Шарплина Меднореза все было кончено.
 
   Когда появился Смит, госпожа Смит уже отдыхала. Она сидела на кровати, покуривая трубочку, и спокойно просматривала свежую газету. Персонал занимал чердачное помещение, которое тянулось по всей длине гостиницы и было разделено на несколько жилых комнат. Узенькое чердачное окошко находилось довольно высоко, так что звуки всеобщей страсти, царившей в саду, с трудом просачивались внутрь.
   — Разве ты не отправился развлекаться? — поинтересовалась госпожа Смит. Затем ее взгляд упал на ларец, который Смит держал под мышкой, и повариха, подняв глаза, строго спросила: — Дружочек, у нас что, какие-то непредвиденные осложнения?
   — Вы сказали, что Шарплин Меднорез не критик ресторанной кухни. О чем же он пишет? — вопросом на вопрос ответил Смит.
   — Он распространяет сплетни, — сообщила госпожа Смит. — Ведет колонку скандальной хроники. Меднорез — мастер грязной клеветы и шокирующих разоблачений. Он незаконно издал несколько биографий разных знаменитостей. Бестселлеры-однодневки. Помнится, я прочла парочку. Редкостная мерзость, хотя довольно любопытно.
   — Он слишком хорошо одевался для человека, зарабатывающего на жизнь писательским трудом, — возразил Смит.
   — Ты говоришь о нем в прошедшем времени, — заметила повариха.
   — Он умер.
   — Не могу сказать, что я удивлена, — задумчиво произнесла госпожа Смит, делая очередную затяжку и выпуская колечко дыма. — Уверена, что он был убит.
   — Похоже на то. — Смит обессиленно рухнул в кресло.
   Госпожа Смит внимательно посмотрела на ларец для бумаг:
   — Я бы предположила, что Меднорез имел глупость шантажировать какого-нибудь опасного человека. Ходили упорные слухи, что ему гораздо больше платили за то, о чем он не писал, чем за то, о чем он писал, если, конечно, ты меня понимаешь. У Меднореза в каждом городе были шпионы, которые раскапывали для него всевозможные грязные дела. Негодяй проводил настоящие расследования. Правдоподобие — вот что привлекало в его историях. Меднорез никогда не опускался до клеветы на пустом месте, поэтому когда он бросался грязью, та прилипала.
   — Почему он решил написать о скандале Железочаров? — поинтересовался Смит.
   — Меднорез был настолько глуп, чтобы шантажировать это семейство? — удивилась госпожа Смит. — Подобные люди такого не прощают, и у них длинные руки. Откуда тебе известно, что в этом замешаны Железочары?
   Смит рассказал о том, как было обнаружено тело и о спасенных из огня клочках бумаги.
   — Я пытался вспомнить, вокруг чего разразился скандал, — сообщил он. — В то время я работал на грузовом судне, ходившем в дальние рейсы, и мы не задерживались на берегу подолгу, так что едва ли я слышал всю историю.
   Лицо госпожи Смит исказила гримаса.
   — Думаю, сперва нам надо выпить чего-нибудь покрепче, — предложила она.
   Госпожа Смит выбралась из постели, натянула поверх своих многочисленных рубашек халат и состряпала коктейль, воспользовавшись содержимым бутылок, которые были выставлены на туалетном столике. Повариха и для Смита приготовила какой-то напиток и, устроившись поудобнее, начала:
   — Я расскажу тебе все, что мне известно. В свое время это было во всех газетах, об этом слагали баллады, а кое-кто даже собирался поставить пьесу, но Железочары пресекли все попытки на корню. Ты помнишь некоего пророка-самозванца, называвшего себя Осиянный?
   — Очень смутно, — признался Смит. — Он плохо кончил, да?
   — Очень плохо, но это финал истории, а начиналось все, как принято говорить, под звуки фанфар. Он был харизматиком. Мог заклинанием заставить птиц спуститься с деревьев и любого человека — скинуть одежду. Проповедовал избавление через невоздержанность. Для него Фестиваль продолжался круглый год. Если бы он ограничил свое веселое времяпрепровождение, то мог бы все еще быть с нами. Но, к сожалению, Осиянный действительно верил в то, чему учил. — Госпожа Смит покачала головой.
   — И его преследовало семейство Железочаров, — вспомнил Смит.
   — Именно так.
   — Затем произошла резня, не так ли? Но из-за чего?
   Перед тем как ответить, госпожа Смит сделала большой глоток из своего стакана.
   — У Осиянного было много последователей, — сказала она наконец. — Как у любого харизматика. Одним из положений, которое этот лицемер отстаивал, была свободная любовь между представителями различных рас, поэтому Осиянный собрал вокруг себя довольно разношерстную толпу для, так сказать, обслуживания. Люди присоединялись к нему везде, где он только останавливался. Наконец пророку было видение, что он и его любимчики должны основать священный город, где все могли бы жить согласно его учению, даже зеленюки. А затем, так или иначе, под влияние Осиянного попал наследник Дома Железочаров.