Безуглов Анатолий Алексеевич. Записки прокурора

   - Когда закончу дела.
   - А вас будут ждать?
   - Да. Человек уходит на пенсию. Месяц раньше, месяц позже - не так важно...
   Снова раздался звонок из милиции. Начальник РОВДа майор Никулин.
   - При обыске изъят чемоданчик с деньгами.
   Я чуть не подскочил от удивления. А когда справился о сумме, то ответ ошарашил меня еще больше.
   - Сорок девять тысяч девятьсот рублей.
   - С ума сойти можно! - не сдержался я.
   - Что? - переспросил майор.
   - Без сотни пятьдесят тысяч?
   - Копейка в копейку, товарищ прокурор...
   Да, сумма чудовищная для нашего городка...
   ...У майора в кабинете царила та летняя зыбкая прохлада, которую держат толстые кирпичные стены.
   На тяжелом двухтумбовом столе с белым мраморным пресс-папье - раскрытый чемоданчик. Обшарпанный по углам, с неровными царапинами. Радужные переливы ассигнаций крупного достоинства, сложенных не очень бережно, как ссыпанные из колоды карты.
   Старуха в платочке сидела возле стола начальника, стараясь выпрямить свою согбенную спину. Так часто сидят люди в присутственных местах.
   Допрос вел майор. Записывал младший лейтенант милиции.
   - Давай, мамаша, говори. - И пояснил мне, кивнув на старуху. - Товарищ Шатрова, домовладелица.
   Она поднесла к голове костлявую коричневую руку, заправила волосы под платок. Я заметил - платье опрятное, глаженое, как и платочек.
   Голос у старухи высокий. Губы собраны в складки.
   - Стою я, значит, вчера за корытом, - продолжала она свой рассказ. Сына Евгения обстирать же надо. Все на моих плечах. Часов пять было. Миша пришел...
   - Луговой? - уточнил майор.
   - Ага, - кивнула старушка. - Квартирант наш. И говорит мне: баба Тоня, Женька напился. Где, спрашиваю? В буфете, у водокачки. А сама не пойму, с каких это шишей Женька выпивку купил? С утра клянчил целковый, но я не дала. У дружков его не бывает денег. Пьяницы...
   - Хорошо, - кивнул Никулин. - Луговой, ваш квартирант, сообщил, что сын пьяный...
   - Ага. Побегла я до буфета. Знаете, Розка там торгует. Женька уже хорош. Я ему: бессовестный, прости господи, как тебе не стыдно сшибать копейки да пропивать? А он веселый такой. Ерунда, говорит, на свои пью. Вокруг дружки гогочут, винищем да табачищем прет, страсть. Твой, говорят, Женька - миллионер! Сотнями расплачивается...
   - Сотнями, говорите? - переспросил Никулин.
   - Ага. Думаю, шутят. Откуда у Евгения такие деньги? А Розка-буфетчица подмигивает: действительно, мол, сотенной... Доволокла я Евгения домой. Свалился как мертвый. Пусть, думаю, поспит, а утречком я его поспрашаю... А у самой нейдет из головы насчет сотенной. Не связался ли он с какой шпаной...
   - Вы его друзей хорошо знаете?
   - Ага. Только какие они друзья? Просто пьют вместе... Значит, сходила я нонче утром на рынок, редиски продала, лучку зеленого. Кормиться же надо. Прихожу, постель Евгения прибрана. Слышу, в комнате Миши разговаривают. Стаканами звенят. Подумала, что гости, потому как с Женькой я квартиранту пить строго-настрого запретила. И Михаил уговора того нашего держался. Прислушалась я. Батюшки, с моим пьет! Впервой это случилось, товарищ начальник. Хотела я зайти, да слышу, о каких-то деньгах говорят. Квартирант втолковывает Женьке, что, мол, деньги он сам делает. И Евгения в напарники зовет. Я так и обмерла. А в голову стукнуло: вона откуда у моего Женьки вчера сотенная была...
   - Расскажите, пожалуйста, подробнее и точнее, что говорил Луговой?
   Шатрова приложила пальцы к губам, задумалась.
   - Простите, товарищ начальник, меня, старую, не все разобрала. Но то, что деньги не настоящие, помню... Ну, я тут же до вас подалась. Чего греха таить, пристрастился Евгений к водке, но дойти до уголовщины - никак нельзя допустить...
   - Луговой давно снимает у вас комнату?
   - Да с месяц.
   - Вы знали его до этого?
   - Совсем не знала. Нездешний он.
   - Паспорт проверяли?
   - Без этого нельзя... Посмотрела.
   - А прописку?
   Старушка растерянно посмотрела на майора.
   - Простите, товарищ начальник, забыла, старая, эту самую прописку посмотреть...
   - Нехорошо, конечно... Не говорил ли он вам, зачем в Зорянск приехал?
   - Да я и не интересовалась. Неудобно. Миша - человек культурный, вежливый. Главное - непьющий...
   - Вам его кто-нибудь рекомендовал? - спросил Никулин.
   - Нет. Ходил, говорит, по поселку, спрашивал, у кого комнату можно снять. Указали на меня.
   ...После старухи в кабинет попросили сына. Зашел парень лет тридцати. С помятой, опухшей физиономией. Выцветшие до белизны хлопчатобумажные брюки не доходили до щиколоток. Но были чисты и отглажены. Как и дешевая ситцевая рубашка. На босых ногах - сандалии с одним оторванным ремешком переплета. По комнате разлился запах тройного одеколона.
   Садился на стул он осторожно. Сев, подозрительно покачнулся.
   - Я сам показал, товарищ начальник, где чемоданчик. Как только Мишка Луговой сказал мне, что деньги фальшивые, я потихоньку его в голубятню спрятал. Чтоб Мишка не сбег от милиции...
   - А почему сразу не заявили? - строго спросил майор.
   Шатров покрутил в воздухе рукой:
   - Это самое, проверить надо было. Мишка мне мозги крутил, что он тут из-за девки. Так я и поверил... Проверить его надо было... Я сразу показал, где чемоданчик. Спросите у товарища старшего лейтенанта... Как только Мишка сказал, я спрятал. На голубятню. Никто бы не нашел...
   - Ты вчера в буфете расплачивался сотней? - остановил сумбурный поток слов Шатрова начальник милиции.
   Шатров показал два пальца.
   - Двумя? - уточнил Никулин.
   - Две бутылки взяли. С-с... - Он мотнул головой. - С-с-столового...
   - Ты же говоришь, что деньги фальшивые?
   Шатров, расплывшись в глупой улыбке, кивнул.
   - Мишка сказал - фальшивые. Вот я и решил проверить. Розка отпустила вина... Подлец Мишка, подлец настоящий. Но я его прижучил. Денежки припрятал...
   И тут я окончательно убедился, что Шатров пьян.
   - Одну минуточку, - не вытерпел я. - Выйдите, Шатров.
   Тот мотнул головой, ни слова не говоря, поднялся и осторожно, боясь пошатнуться, вышел.
   - Он же еле на ногах держится! - сказал я майору, когда за парнем закрылась дверь.
   - Вижу, - досадливо поморщился Никулин. И через секретаря вызвал сержанта милиции. - Что вы, порядок не знаете?
   Сержант вытянулся в струнку.
   - Вам известно, что с пьяных показаний не берут?
   - Товарищ майор, - оправдывался сержант, - он уже пришел в себя, когда мы кончили обыск... Может, выпил незаметно...
   - Когда вы его везли, видели, что он лыка не вяжет? - гремел майор.
   - Никак нет, - все больше краснел сержант. - Правда, я еще обратил внимание, что от него тройным одеколоном несет. Может, употребил? Там, в комнате Лугового, был флакон...
   - Не знаю, сержант, - хмуро сказал майор. - Не знаю, одеколон ли, керосин ли, но свидетель пьяный. Делаю вам замечание. Можете идти.
   Сержант вышел.
   - Лугового взяли? - спросил я.
   - Нет, - ответил Никулин. - Приехали, его не было...
   - А где нашли деньги?
   - На чердаке, в голубятне. Место действительно указал Шатров. Пьяный, а указал.
   - Кто производил обыск?
   - Старший лейтенант Коршунов.
   - А, Юрий Александрович.
   - Он. Пытаемся найти этого самого квартиранта. На обыск поехали сразу же, как только пришла Шатрова. Сын ее спал. На столе еще закуски были, недопитая водка. А Луговой исчез.
   Никулин достал сотенный билет из чемоданчика. Повертел его, покачал головой.
   - Не поймешь, настоящая или фальшивая.
   Я тоже невольно взял одну из купюр. Посмотрел на свет. Водяные знаки, разные линии, звездочки...
   В чемоданчике были только сотни и пятидесятки.
   - Держите меня в курсе, Борис Борисович, - попросил я, поднимаясь.
   - Конечно, Захар Петрович, - откликнулся Никулин.
   Следующий день опять начался жарко. Той сухой жарой, которая не предвещает ни дождя, ни грозы.
   С утра позвонила какая-то возмущенная гражданка и пожаловалась, что у нее не приняли в кассе гастронома двадцатипятирублевую бумажку. Я был крайне удивлен, почему она звонит мне, и посоветовал обратиться в дирекцию магазина.
   Не успел я положить трубку, как ко мне приехал майор Никулин.
   - Луговой так и не объявился, - доложил он. - Хотя за домом мы ведем наблюдение, но, по-моему, он не появится. Наверное, заподозрил что-то неладное и смылся.
   - Если не он, может, кто-либо другой появится...
   - Шатрова уверяет, что к нему никто ни разу не приходил.
   - Какие данные вы имеете о Луговом? - спросил я.
   - Пока только фамилию, имя и отчество. Да еще словесный портрет. Приметный парень. Говорят, высокий, интересный. Черные волосы, голубые глаза. И еще яркая примета - в чубе белая, как бы седая, пигментированная прядь...
   - А как с деньгами?
   - Послали на экспертизу несколько купюр. Ребята из научно-технического отдела работают над чемоданчиком.
   - Отпечатки пальцев есть?
   Никулин развел руками:
   - Такая история, Захар Петрович. Бабку не успели предупредить, так она всю посуду вымыла, что оставалась на столе после выпивки Лугового с Евгением Шатровым...
   - А насчет той сотенной, которую Шатров оставил в буфете? - задал я вопрос.
   - Разговаривал и с буфетчицей, - ответил майор. - Деньги сданы инкассатору. Найти след сторублевки не удалось. Настоящая она или фальшивая, не известно...
   Никулин скоро ушел. И тут же у меня появился расстроенный Дементьев, заведующий отделом торговли райисполкома.
   - Добрый день, Захар Петрович. - Он долго тряс мне руку. Потом, утерев пот со лба, опустился на стул. - А вернее, недобрый...
   - Что такое?
   - Это какая-то эпидемия! Забастовка! - Завотделом налил из графина воды, жадно выпил. - Никакими делами не могу заниматься. Оборвали телефон...
   - Постойте, погодите, объясните толком, - попытался успокоить я его.
   - Покупатели жалуются, директора магазинов в панике, торговля стоит, план горит...
   - Что, товара нет?
   - Есть. Но, понимаете, в городе только и разговоров, что у нас объявилась шайка, которая ходит по магазинам и сбывает фальшивые деньги. Кассиры подняли форменный бунт. И что главное - якобы у этих членов банды только крупные купюры... Надо что-то делать, Захар Петрович. Какие-то меры ведь можно принять, чтобы навести в городе порядок?
   Теперь я понял, почему утром мне звонила покупательница.
   - Неужели и вы верите этим сплетням? Какая банда?
   Дементьев недоверчиво посмотрел на меня.
   - Я понимаю, что это могут быть сплетни, но что прикажете делать? беспомощно развел он руками.
   - Соберите руководителей торговых предприятий и скажите им то, что вы услышали от меня.
   - Значит, можно ссылаться на вас?
   - Да.
   Дементьев несколько успокоился.
   - В общем, правильная мысль, - сказал он. - Я так и сделаю. Сейчас же проведу совещание.
   На прощание он также долго тряс мне руку.
   Все это мне не нравилось. Сонную заводь обывателей будоражила волна слухов. И то, что история произошла именно в Восточном поселке, бывшей деревеньке, придавало сплетням особый колорит. Поселок примыкал к железной дороге, дальше шел лес. Людская молва поселила в нем шайку преступников, которая по ночам печатает деньги.
   Деньги, деньги, деньги... Они были у всех на устах.
   И только на четвертый день пришел результат экспертизы. "Все представленные образцы являются подлинными билетами Государственного Банка СССР, отпечатанными на фабрике Гознака", - гласил вывод.
   Об этом сообщил мне майор Никулин, когда я приехал в милицию.
   - Сказать по правде, я почему-то так и думал, - вырвалось у меня невольно.
   - Как говаривал в армии наш старшина - такой компот получается, усмехнулся Никулин, вынимая из сейфа чемоданчик и кладя на груду ассигнаций пачку денег, исследованную экспертизой. И добавил: - Настоящие.
   - Поразительная вещь - человеческая молва...
   - Я вам как раз хотел рассказать, Захар Петрович, - отозвался майор. Звонит сегодня утром продавщица из "Зорянских сувениров". Сообщает, что объявился подозрительный гражданин с полными карманами денег. Приехал на автомобиле. Скорее всего - главарь шайки. Называет номер автомашины. Сигнал есть сигнал. Остановили машину для проверки водительских прав. И что же вы думаете? Какой-то крупный московский профессор. Путешествует с семьей. Любит собирать произведения народных умельцев...
   - Вот так так! - не удержался я от смеха.
   - Забавный старикан. Все знает. И что у нас в Чернобылье кружева вяжут, а в Тарасовке по дереву режут. И что до революции в Петербурге наша зорянская овчина у ямщиков огромным успехом пользовалась... Вот вам и главарь шайки.
   - В Сашино и сейчас отличные полушубки делают, - добавил я.
   - У студентов за дубленки идут.
   - Все это хорошо. Однако же действительно компот получается. Деньги-то настоящие. Откуда взялся разговор о фальшивых?
   - Шатрова не могла выдумать, - сказал Никулин. - По-моему, честная старуха. Доброе о ней говорят.
   - И еще. Луговой ведь пропал, - подчеркнул я. - Жив он или нет, никто не знает. Кто он? Откуда у него оказалось столько денег?
   - И с Евгением Шатровым неясно, - поддакнул майор. - Путается он.
   В комнату заглянул Коршунов.
   - Разрешите, товарищ майор?
   - Заходи.
   Старший инспектор угрозыска - один из старейших работников милиции в районе. С виду он был несколько апатичный, но я знал цену этой беспристрастности. Работник он был просто отличный.
   - Ну что? - внимательно посмотрел на него Никулин.
   Если уж Коршунов решился на доклад, когда начальник был занят с прокурором, новости должны были быть важными.
   - Нашли мы Лугового, - спокойно сказал старший лейтенант.
   - Где? Как? - не удержался майор.
   - Не тот, товарищ майор.
   - Что значит не тот?
   - Разрешите по порядку?
   - Докладывай.
   - Вышли мы на знакомую квартиранта Шатровых через одного пацана, который носил ей цветы от Лугового. Максимова Галина Ивановна...
   - Не о ней ли говорил Шатрову Луговой?
   - О ней, - кивнул Коршунов. - Приехали к ней сегодня. Молодая дамочка. Симпатичная. Комната обставлена богато. Живет одна. Очень встревожилась...
   - Вашим посещением?
   - Нет. Что жених пропал. Четвертый день ни слуху ни духу.
   - Со дня обыска, значит...
   - Точно. Говорит, как он мог уехать, ничего не сказав?
   - Что из себя представляет Максимова? - обратился я к Коршунову.
   - Лучший наш дамский мастер, - покрутил он рукой вокруг головы. - У нее бывают самые модницы. Обслуживает невест в Доме бракосочетаний. Справлялись в парикмахерской - хорошо зарабатывает.
   - В каких она отношениях с Луговым? - спросил майор.
   - С ее стороны, насколько я понял, серьезные виды. Как узнала, что он пропал, так разволновалась, еле-еле от слез удержалась. Мне кажется, верит она ему...
   - А Луговой?
   Коршунов пожал плечами:
   - Иди пойми. Цветы, однако, дарил. И сам лично, и с посыльными отсылал. Не просто так, наверное.
   - Не просто действительно... Не может быть так, что они связаны одним делом? Любовь любовью, а делишки - делишками.
   - Все может быть, конечно. Но я особенно и не старался выяснять это. Не все сразу. Да и очень расстроилась она.
   - Где и как они познакомились? - спросил я.
   - В наших "Сочах". В Светлоборске то есть, в доме отдыха. Месяца полтора назад. Вместе после этого сюда приехали. Значит, он сразу здесь и снял комнату у Шатровых. Откуда он сам, Максимова точно не знает. Он говорил, что из Ленинграда... Я ездил в Светлоборск. Там подтвердили, что Луговой Михаил Семенович действительно отдыхал там. Живет в Житном, работает на льнокомбинате. Я, конечно, в Житный. Хорошо, рукой подать... Ну, короче, видел я этого Лугового, техника с льнокомбината. Небольшого роста. Полный. На артиста Леонова смахивает... Вот так, товарищ майор.
   - При чем здесь Леонов? - оторопел Никулин.
   - Квартирант-то Шатровых высокий, брюнет. Шевелюра с седой прядью. А этот - с лысиной...
   - Чертовщина какая-то, - пожал плечами Никулин.
   - Главное, в Житнинском отделе милиции нам сообщили, что Луговой месяц назад подавал заявление о пропаже паспорта. Потерял в доме отдыха...
   - Ну и что? - спросил майор.
   - Выдали новый. А то, что Луговой не покидал Житный за последний месяц, - доказанный факт.
   - Та-ак, - протянул майор. - Понятно. Этот брюнет, жених Максимовой, жил по паспорту Лугового! Настоящий Луговой помнит такого?
   - Говорит, встречал. Парень заметный.
   - А Максимову? - спросил я.
   - Ее не знает.
   Сообщение Коршунова давало неожиданный оборот делу. Молчал Никулин. Молчал и я. Слишком много было вопросов. А что мог сказать Коршунов? Он тоже, наверное, растерялся.
   - Что будем делать? - нарушил молчание Никулин.
   - Искать, - ответил Коршунов.
   А я вспомнил свое первое дело, где преступник также хотел воспользоваться документами другого лица. Время идет, а методы остаются...
   Одна волна накрывает другую. Сгорел склад тарной фабрики. Умы горожан переключились на это событие. История с фальшивыми деньгами потихоньку поросла быльем.
   Жара стала более невыносимой. Еще и потому, что от нее устали. И по-прежнему ни капли не упало с неба. Тоже тема для пересудов.
   Я решил поручить расследование дела о деньгах Инге Казимировне Гранской.
   Но возьмется ли она или откажется, сославшись на предстоящее увольнение?
   Пришлось пойти на дипломатическую хитрость. Вернувшись из милиции, я, не заходя к себе, заглянул в ее кабинет.
   - Как идут дела, Инга Казимировна?
   - Расследование дела о подростках затянется, Захар Петрович.
   - Готовите меня к тому, чтобы я продлил срок?
   - Совершенно верно. Я чувствовала, что за ребятами стоит взрослый. Кончик ниточки показался...
   - Сколько вам надо еще времени?
   - Во всяком случае не меньше полмесяца. Боятся мальчишки. Придется крепко поработать. Кто-то держит их в страхе. И все время о себе напоминает.
   - Договорились. Таким образом, ваш переход на другую работу отодвигается...
   Гранская посмотрела на меня долгим взглядом.
   - У вас, вижу, ко мне какая-то просьба?
   - Есть, Инга Казимировна. Ваше право, конечно, отказаться... Но вы все-таки подумайте.
   Дипломата, в общем, из меня не получилось. Пришлось сразу открывать карты.
   Не знаю, с какими чувствами, но дело Гранская приняла.
   На следующий же день мы поехали в Восточный.
   Дом Шатровых выделялся просторной голубятней, пристроенной на крыше. Полуденная жара загнала всех в дома. Не слышно было даже детских голосов. Шатрова возилась в саду. Увидев нас, старушка поспешила навстречу, вытирая руки о передник.
   - Можно? - спросил я.
   - Почему же нельзя? Милости просим. Здрасьте, товарищ прокурор.
   - Здравствуйте. А это следователь Инга Казимировна, - представил я Гранскую.
   - Проходите в дом, - пригласила Шатрова, пропуская нас вперед. Располагайтесь. - Она обтерла передником сиденья стульев. - Я мигом.
   Мы с Гранской оглядели чисто прибранную комнату. Из красного угла смотрел святой с потемневшим от времени ликом.
   Из-за чуть приоткрытой двери слышалось звяканье умывальника, плеск воды.
   - Извините, товарищи. - Шатрова возвратилась и уселась на стул. Она была уже без передника.
   Вести разговор я предоставил следователю.
   - Вы в доме одна?
   - Одна, одна. Евгений на работе.
   - Я не пойму, он вам сын, внук?
   - Да вроде бы как за сына. - Старушка разгладила несуществующие складки на простенькой скатерти.
   - Приемный?
   - Ага. Приемыш. А сказать по-честному, совсем родной.
   - Вы, пожалуйста, объясните, Антонина Акимовна.
   - Крестницы моей сынок. Появился без отца. Мать, когда Жене пошел пятый годик, померла. Нас с мужем бог детишками обделил. Вот мы и взяли его из деревни.
   - Давно вы без мужа?
   - Шестнадцать лет уж.
   - Выходит, в основном одна его воспитывали?
   - Ага.
   - А что это он скачет с одной работы на другую? По месяцу не работает...
   Шатрова вздохнула.
   - Все из-за водки-злодейки. Много через нее терплю. До армии не пил. И такой пригожий был, справный паренек. Вернулся. Женили. Все чин по чину. И специальность в армии хорошую освоил - каменщик. Он в строительном батальоне служил... А тут связался с шабашниками. Подряжались строить частникам. И пошло. Я говорила Евгению, зачем он себя утруждает? Зарабатывал на стройке хорошо. Боялась я левых денег. Они ведь карман жгут. Считаются как бы лишними. И большинство их на пропой определяют. Старшие мужики похитрей его али поумнее, не шибко гуляли. Евгений же телок еще. Удержу не знал. Стал на работе прикладываться. Потом в семье разлад. Жена ушла и дочку забрала. Вот и докатился. Ни на одном месте долго удержаться не может... И-э-эх, горе-горькое...
   - Выходит, вы и теперь его на свои деньги содержите?
   - Да что деньги? Денег не жалко. Женьку жалко, родной ведь.
   - Ему пора бы уж вам помогать, - покачала головой Гранская.
   - Когда трезвый - золотой мужик. Сам сарай поставил, крышу перекрыл. С голубями любит возиться...
   Раздался стук в дверь. Хозяйка открыла. На пороге стояли парень и девушка.
   - Извините, вы Антонина Акимовна? - спросила девушка.
   - Я буду.
   - Здравствуйте. Нас прислала Полина Матвеевна. Вы, говорят, комнату можете сдать? Нас только двое - я и муж...
   Шатрова растерянно оглянулась на нас.
   - Милая, можете зайти попозже?
   Молодая пара нерешительно переглянулась.
   - А что, у вас уже есть предложения? Мы будем платить, сколько скажете. Полина Матвеевна...
   Старушка хлопотливо топталась на месте.
   - Действительно, зайдите через час, - вежливо сказал я. - Просто Антонина Акимовна сейчас занята.
   - Хорошо, хорошо, - быстро согласилась девушка. - Только, пожалуйста, имейте нас в виду... Извините.
   Проводив квартиросъемщиков, Шатрова с виноватым видом возвратилась к столу.
   - Вот некстати пришли, - сокрушалась она.
   - Ничего, дело житейское, - сказал я.
   - Приходится комнатку сдавать, - оправдывалась старушка. - Пенсия у меня небольшая. Ну, с огородика, сада чего продам... Все-таки две души...
   - Понятно, - кивнула Инга Казимировна. - Скажите, Антонина Акимовна, как обычно проводил время ваш прежний квартирант? Чем занимался?
   - Миша-то? Бог его знает. На работу как будто не ходил. Встанет, бывало, побреется, брюки нагладит и пошел. Куда - не сказывал, а я и не интересовалась. Дома все газеты читал, журналы...
   - Какие у него были отношения с Евгением?
   - Да никаких, Михаил не выпивал. Во всяком случае тут. Я еще подивилась в тот день, что он с моим выпивает. А вообще они даже редко разговаривали. Едва словом перекинутся. Миша-то, сразу видать, парень образованный. А Евгений восьмилетку с трудом вытянул. Не товарищи они друг другу.
   - Раньше, до разговора утром, у них не заходила речь о деньгах?
   - Помню, однажды Евгений попросил у него трояк взаймы. Миша ему ответил: "Давай не будем ссориться. Баба Тоня запретила мне давать тебе на выпивку".
   - И все?
   - Ага.
   - И вдруг он предлагает Евгению делать вместе фальшивые деньги?
   - Ох и перепугалась же я! Пусть что угодно, только бы с преступниками не связался. От пьянства можно вылечить, или сам перебесится. А от такого... Я с малолетства воспитывала его в честности, в правде.
   ...Когда мы с Гранской выходили из калитки Шатровых, то увидели на другой стороне улицы молодую пару, что искала комнату. Не дожидаясь, пока мы сядем в машину, они быстро прошли во двор Шатровых.
   - Нелегко ей даются деньги, - сказала Гранская.
   - Добрая душа, - подтвердил я. - Легко любить пригожих да удачливых... Главное, ведь Евгений чужой ей, а как она печется о нем.
   Инга Казимировна кивнула. Мы долго ехали молча. Что она думает о деле, я пока не спрашивал.
   - Захар Петрович, - вдруг сказала Гранская, - поедем через микрорайон. Я хочу зайти к Максимовой домой. Мне сказали, что у нее сегодня отгул.
   - Пожалуйста.
   Мы подбросили следователя, и я поехал в прокуратуру.
   Гранская вернулась от Максимовой к концу рабочего дня.
   - Ну, что новенького? - поинтересовался я.
   - Оказывается, мы с ней хорошо знакомы, - сказала Инга Казимировна, кладя на стол бритвенный прибор в красивом прозрачном футляре.
   Я с удивлением посмотрел на футляр, но ничего не сказал. Объяснит сама. А Гранская продолжала:
   - У Галины золотые руки. Жаль, редко выбираюсь к ней. Между прочим, попасть к ней не очень-то легко...
   Я вспомнил, что Максимова - парикмахер.
   - Значит, разговор был задушевный?
   - Очень. Бедная девушка. Не везет ей с мужчинами.
   - Влюблена?
   - Еще как. Готова за Лугового...
   - Лже-Лугового, - поправил я.
   - Готова за ним хоть сейчас на край света. И надо же было именно ей...
   - А что?
   - Была уже замужем. Целый год. Все было в точности так же. И заверения, и обещания. А как-то пришла с работы, а на столе записка... Вот и все... Лже-Луговой обещал жениться на ней. Может, и хорошо, что все кончилось так быстро.
   - Чем же он так ее заворожил? - полюбопытствовал я.
   - Развитой, говорит, интеллигентный...
   - Может, деньги привлекли?
   - Нет. Своего бывшего мужа она содержала сама. Покупала самую дорогую обувь, костюмы, рубашки...
   - А у Лже-Лугового были деньги?
   - Она об этом не задумывалась. Говорит, не очень ее баловал.
   - А что это? - все же не удержался я и показал на футляр с бритвенным прибором.
   - Эта бритва осталась у Максимовой от мужа. А Михаил оставался у нее...
   - Лже-Михаил, - опять поправил я.
   - Пусть так. Он очень следил за собой. По утрам обязательно брился. Я подумала, чем черт не шутит...
   - Да, действительно вдруг остались отпечатки.
   - Ну вот, собственно, и все... Да, может быть, нам лучше сдать деньги в банк? Все-таки сумма...
   - Смотрите сами.
   - Возьмем квитанцию. Если выяснится, кому они принадлежат, или объявится хозяин, получит назад. Деньги ведь все одинаковые.